О жалкий дух, ты породнился с тьмой,
Жестоко жизнь других отравлена тобой,
Душа твоя полна грехов и смрада
Падёшь навеки ты в глубины ада!

Он долгое время жил во тьме. Он привыкал к ней, пока тьма не стала ему домом. Сон? Кома? Навряд ли это те слова, коими можно объяснить запечатывание в две тысячи лет. В этой непроглядной темноте он просто спал? Это ложь. Трудно объяснимо, но его душа, запечатанная за попытку атаковать повелителя Десятой зоны, словно и не погружалось в эту бездну в отличие от физического тела. Будто её засунули в некую клетку, где саму сущность сковало невидимыми холодными цепями, не позволяющими сделать хотя бы какое-то движение. В основном перед его взором действительно была тьма. Окутывающая, приятная и затягивающая в свои спокойные воды. Но временами ему казалось, что во всей этой темноте он видит некое просветление, отражающее черты его самого. Смотреть на себя самого довольно непривычно и странно, будто в тебе живет совсем другое существо до безумия похожее на тебя. Снова тьма. Несколько похоже на сон, в котором ему просто ничего не снится. Отголоски комы... Как же тогда назвать это состояние? Он не чувствовал ничего, ничего не понимал и не осознавал, словно разум посадили за сильнейший замок, взломать который не представляется возможным.
Какое-то мимолетное мгновение, словно грудь пронзает мощным энергетическим ударом. Шум в ушах, странные звуки... Что это? Вода? Капля, стекающая с цепей и падающая в лужу прозрачной жидкости, отражающей фигуру палача, ставшего пленником. Да будет свет, когда душа во мраке. Хриплый вдох, засохшие губы пытаются вобрать в легкие как можно больше воздуха. Джудал жмурит глаза. Больно. Тусклый свет кажется неимоверно ярким и бьет по закрывшимся на долгое время глазам со страшной силой. На голову точно налили свинец, хаотичный беспорядок мыслей сбивает только больше. Он не различает звуки, все сливается в один сплошной гул. Ощущение, будто тело всплывает на поверхность воды. Но выделяется среди этого хаоса только одно - лязг цепей. Лязг, такой родной душе и приносящей ей истинное удовольствие. Цепи... Его тщетные попытки притянуть руку к лицу, чтобы убрать с него волосы, стелющиеся по камню... Он в цепях? Срабатывает инстинкт - надо выйти из них. Джудал нехотя поворачивает голову, чтобы убедиться в истинности своих первых мыслей. Вид собственного закованного тела пробуждает сонный трезвый разум.
Он не обессилен. Но имеющихся сил хватит лишь на дарование себе же свободы. Уйти отсюда, любой ценой. Некоторое время уходит на концентрирование собственной энергии. Секунда, и высвободившаяся чернильно-фиолетовая энергия стирает в пыль все окружающее духа. Его тело падает на землю. Неестественно сильное и невыносимое желание бежать, уйти отсюда. Поворот головы в сторону лестницы, ведущей наверх. Уроборос... Всплывшее в голове имя, неким образом очищает разум, пробуждая невероятную злобу и гнев. Видимо, с такими эмоциями он и был запечатан. Почему? Верно, он же бросил ему вызов... Но, почему тогда не он пробудил его? Где он? Вопросы острой болью пронзили слабое сознание. Он не сможет уйти отсюда на ногах. Слаб, будто все силы куда-то вытянуло.
Собрал жалкие остатки сил. Телепортация. На месте бледного тела, окутанного собственными распущенными волосами, не остается ничего. Джудал открывает глаза, в последний момент переворачиваясь на спину и тут же ударяясь о скалу, катится по склону, вновь ударяясь об острый валун. Из угла рта начинает течь струйка крови. Более двигаться дух не решается, не может. Он вне этой цитадели, но на большее его не хватило, а потому утухающему взору все еще представали черты величественного Пандемониума. Глаза закрываются, его душу вновь уволакивает тьма...

Отредактировано Джудал (25.05.2017 18:00:08)

Опять тьма? Нет, не тот затягивающий омут, что был прежде, эта темнота обволакивает тело, лишь даруя видимость теплоты и спокойствия, но стоит внешним факторам затронуть физическую оболочку, как эта тьма рассеивается, превращаясь лишь в черную повязку, что не дает проснуться и прекратить все те возникшие ощущения. Он слаб. Сейчас он беззащитен как никогда, но наваливающаяся на тело тяжесть настолько громадна, что ему все равно. Если время будет, дух все решит. Если...
Сквозь тьму Джудал чувствует какое-то легкое дуновение, странным образом обжигающее кожу. Прикосновение... Нет, не грубое и жесткое. Оно... Нежное? Приятное? Разве в тьме, являющейся всепоглощающим началом, есть такие чувства? Возникает сильное желание посмотреть на источник данных ощущений, но попытка открыть глаза заканчивается безрезультатно. Словно тянет руку, утопая в толще воды, и видит того, кто протягивает ему руку в ответ, но сознание вновь оставляет слабое тело.
Хриплый вдох. Его вновь вырывают из уютной темноты. Попытка сглотнуть приводит к раздирающему кашлю, что заставляет кровь выплеснуться на холодный камень. Обессиленно откидывается на стену, все еще не открывая глаза. Капля крови, стекающая по губе от направления переносицы, инстинктивно слизывается языком. Это не его кровь. Есть та неуловимая грань, отделяющая свою алую жидкость от чужой, хотя подобное кажется в некотором роде безумием. Вновь хриплый вдох. Слабая рука тянется к лицу, отводя налезшие на лицо волосы назад. Джудал открывает глаза, пытаясь сфокусироваться на облике, находящемся перед ним. Девушка... Белые волосы, алые глаза... Будто растворившись в исчезнувшем тумане, множество теней дают взору четкое красивое лицо, в которое дух вглядывается еще с минуту.
-Ас.. Астерия,- хмурит брови, произнося скорее для собственной уверенности. Вот кого он действительно не ожидал увидеть, так это деоса знаний.
В горле точно застревает ком. Почему ему ничего сказать? Грудь сдавливает какое-то неясное чувство: смесь признания и гнева, вызванного тем, что его видят в таком состоянии. Неужели это чувство собственной беззащитности? Ужасное чувство. Но в данном случае вся ситуация действительно в руках деоса, хотя, разве может что-то дать взамен своего исцеления тот, у кого не осталось сил даже пошевелить пальцем?
-Цепи... Пандемониум... Уроборос,- лихорадочная попытка восстановить порядок мыслей похожа на какие-то бредни сумасшедшего.
Вновь откидывает голову на холодный камень. Теряет равновесие и заваливается на бок.
-Ты-то... Что тут делаешь?

Чем дольше находишься в таком мраке, тем сильнее чувствуешь: темнота — это действительно природная данность, которая существует всегда, а свет — нечто инородное и неестественное. цитата дня

[abbr="float:left"] [/float]Вода пробуждающей силой прокатилась по горлу, заставив тело немного вздрогнуть и повернуться к источнику живительной влаги. Рука обессиленно опускается в холодный ручей, что притягивает своим видом и отпугивает шумом, сильно бьющим по слабому и чуткому слуху, что наравне со зрением пытается сориентироваться в положении и пространстве. Поток омывает руки, ссадины и глубокие царапины неприятно щиплет, но пришедшее состояние спокойствия и облегчения сильнее. Дух хватается дрожащими руками за выступающий камень и окунает голову в источник, дарующий ту толику энергии, которой слабому телу сильно не хватало. Холодная вода словно обжигает лицо, губы жадно втягивают в себя как можно больше чистой жидкости. Чувствует, как ему не хватает воздуха, вытаскивает голову, поднимающую за собой длинные мокрые черные волосы. Дух делает шумный выдох, как много может дать всего лишь вода, что кажется в обыденный день просто необходимой жидкостью для тела.
Вновь обессиленно откидывается на стену холодной пещеры. Что ж, во всяком случае теперь в его голове не творится самый настоящий хаос, утягивающий мысли в пучины преисподней. Джудал вновь смотрит на Астерию, но несколько иным взором, не затуманенным и не понимающим, а чистым и искренне удивленным. Капающая с волос влага каплями струится по одежде, охлаждая тело, что наконец перестало дрожать. Слабость, неимоверная слабость и усталость, но не более, отныне он может несколько здраво оценить все то положение, в котором оказался.
-Пандемониум пуст,- вновь возвращается к той теме, но видит отрицательный жест со стороны девушки и почему-то тут же замолкает. Отворачивает голову и хмурит взгляд, понимая, что не может спорить с деосом. Эта покорность заставляет насторожиться и замереть к неком ожидании чего-то. Только чего?
-Ты и сама знаешь ответ,- родные и до жути знакомые недовольные нотки, произнесенные духом, что так и не повернулся к Астерии,- делать мне больше нечего, как сидеть здесь два месяца,- цыкнув, наконец поворачивается и смотрит на девушку. Несколько краснеет. Как мило. Видимо, тому, кто никогда не показывает свои слабости, данное положение дается с трудом. Царствующая в сознании рациональность легко забивает чувство гордости куда подальше и доносит в мозг только одно единоверное решение.
-Конечно, мне нужна помощь,- ему завуалированно предложили помощь, он завуалированно ответил согласием. В нынешнем положении о не может долго оставаться, иначе и поправиться не успеет, как его настигнет смерть.
-Встретить тебя ожидал в самую последнюю очередь... Какая тебе нужна награда?
Мысль о бескорыстной помощи давно исчезла в понятии у Джудала, для которого это самое понятие в некотором роде "вымерло". Никто не делает что-либо бескорыстно, каждый преследует свои цели, а вот открытые они или нет - это уже другой вопрос, ответ на который надо рассматривать с обратной стороны.

Джудал нахмурил брови, поняв весь тот смысл, что был вложен в произнесенные деосом слова. Личный выбор, значит... Она была права, соглашаться на подобную помощь следовало не только из того положения, что деваться больше некуда, но и в виду некоторой живущей в сознании крупицы, что отвечает за свои истинные желания. Тем не менее выбор сделан, несмотря на некоторые сомнения. Желание жить, вернуть себе прежние силы - все это двигало душой, желающей стать скорее независимой и приобрести былую мощь, что позволила бы защитить самого себя. В голове возникла некая параллель - что значит жизнь для деосов? Сейчас, чувствуя некоторую угрозу своему существованию, дух желает восстановить утерянное, цепляется за эту руку, протянутую девушкой, с коей знакомство началось с пыток. Что же значит жизнь и само время для этой расы?
Доверять...Слово отразилось в мурашках, тут же покрывших все бледное тело. Доверять? Открыть душу, привязав себя к кому-то навечно? Действие, что кажется палачу самым опасным и рискованным, действие, которое он никогда не намеревался применять, действие, что отпугивало лишь одним названием... Что ж, это равноценная плата за свою жизнь, но как скоро он сможет переступить себя самого?
Джудал вдыхает в себя приятный запах белых волос, что резко оказались перед его взором. Прошедшие по ребрам пальца заставили стиснуть зубы и инстинктивно попытаться отпрянуть назад, но... Снова тьма?
Это вновь была тьма, в которой безвольное тело падало в самую бездну сознания. Кто-то заявит, что тьма - его союзник, на что Джудал лишь усмехнется. Эта темнота стала духу не простым союзником, он родился в тьме и оставил в ней все то человечное, что естественно в мире. Возможно, именно судьба начертила на его ладони попадание на Климбах, планету, где отсутствие человечного кажется тем естественным, что есть в душе.
В этот раз он уверен, что спит. Просто это сон, в котором ему ничего не снится - крепкий сон. В каких-то просветах ему кажется, что он стоит посреди чистого поля и смотрит на голубое небо, вдыхая совершенно иной воздух, после этого картинка резко исчезала, растворяясь во тьме. Щелчок, и перед глазами встает новая картина - его тело омывают, он не видит этих лиц, лишь длинные черные волосы, принимающие в воде вид каких-то узоров. Снова эта чернильная темнота. Теперь он не видит ничего, но неожиданно сон становится настолько уютным и спокойным, что Джудал делает какой-то облегченный шумный выдох, будто ребенок, что решил ночью лечь под боком матери. Это приятный сон...

Его разбудил тот прилив бодрости, что поднимал палача каждый день два тысячелетия назад. Но даже тогда, когда организм выспался, глаза открываться и лицезреть мир не собирались. Джудал прикладывает к все еще закрытым векам предплечье левой руки. Первое, что посылает импульс в просыпающийся мозг - воздух. Удивительно чистый. До безобразия чистый. Затем напрягает все тело окружающий уют в виде мягких подушки и одеяла. Свободная рука проводит по собственной открытой груди. Эта одежда... не его. Дух открывает глаза, вглядываясь в расплывающийся потолок. Кто-то приятно перебирает его волосы - наклон головы в сторону источника.
-Ты...- произнес так, будто ожидал здесь увидеть кого-то другого.
Нехотя поднимается с подушки, с надутым видом пытается рассмотреть во что его вырядили.
-Теперь это место могут найти только те, кто встал на верную тропу своей судьбы.
На лице появляется та знакомая всем ухмылка. Во всяком случае она точно свидетельствует о том, что эссенций идет на поправку.
-О, я уже на вернулся на эту тропу или встал на новую? - переводит взгляд на окно позади из Астерии, из которого пробивался лунный свет, что обволакивал фигуру девушки. - Как хорошо чувствовать себя молоды-ым,- широко зевает и потягивается, после поворачиваясь лицом к деосу и спуская с кровати ноги.
-Не привык я подобное говорить, но... как это... спасибо что ли. С меня магарыч,- беззаботные нотки, будто жизнь на волоске и не висела,- так значит у тебя все-таки есть орден, не припомню чтобы ты в нашу последнюю встречу о нем говорила. И почему именно здесь? Какое-то потайное местечко? - заинтересованный взгляд в сторону двери.

Отредактировано Джудал (26.05.2017 22:42:30)

Хлопок дверью, и Джудал с некоторым подозрением оглядывает деревянный бочонок с идущим от горячей воды паром. Пропускать информацию, сказанную деосом, было себе дороже, потому все слова климбат поглощал с должным вниманием. Из всей ситуации становилось понятно, что орден у Астерии уже был, но в виду нападения другого деоса, свое существование прекратил, возродившись относительно недавно. Две тысячи лет - крайне малый срок, но видимо последователи, жившие здесь, были преданы Астерии сердцем и душой. Почему? Откуда подобная верность? С другой стороны, разве станет кто-либо против своей воли становится фэдэлэсом... Следовательно, у каждого здесь присутствующего на то были свои причины, что позволяли им отдавать себя своему делу целиком и полностью. Что ж, сам дух тоже отдается своему делу не щадя собственные силы, только дело это приносит благо лишь ему самому и тому, кому это выгодно.Наверное, ему не понять этих существ...
От взгляда не ускользнули руны, что были и у вошедшего мужчины и у женщины, несшей ткань. Значит, это знак принадлежности ордену Астерии? Разглядеть его как следует климбат не смог, так как эти личности старались не контактировать с ним взглядом. Джудал спрыгнул с кровати, на лице возникла самодовольная улыбка. Как же давно он не чувствовал этой ауры... Дать ей описание предстояло позже, ему еще, видимо, предстоит возможность оказаться в целой толпе таких же фэдэлэсов. Праздник? Как вовремя он очнулся.
-Твой путь открыт и свободен, и каким он будет - решать только тебе. Ты можешь набираться сил сколько угодно, но как только ты покинешь это место - этот путь будет скрыт от тебя навсегда.
Почему-то эти слова вновь и вновь прокручивались в голове, а собственная невозможность ответить на поставленный вопрос невероятно злила, потому, когда с водными процедурами было покончено, ни в чем не повинный бочонок был пнут в угол комнаты. С каких это пор он не может дать точный ответ? Какое ему дело до всего этого ордена! Он и не думал никогда фэдэлэсом становиться... Ах вот оно что... Исток сомнений и собственной неопределенности лежит в основе того, что Джудал просто никогда не задумывался о том, чтобы стать одним из членов ордена. Возможности появления такой мысли также не было, так как служба в Пандемониуме исключала все другие варианты собственного развития.
Убрав блеснувшую черную косу назад, дух с поднятой бровью осмотрел одежду, в которой ему предстояло щеголять: черные брюки, такого же цвета сапоги и темно-бежевая рубашка, которую эссенций с некоторой злобой впоследствии запихнул в штаны, завершив весь несвойственный ему образ ремнем с железной бляшкой, имеющей причудливые вырезы. Надевать накидку, похожую на мантию, не стал, лишь закинул на плечо. Джудал бесцеремонно распахнул скрипнувшую дверь, вдохнув в себя чистый ночной воздух. Усыпанное невероятным количеством звезд небо встретило чужака тишиной и шелестом многочисленной зелени. Застыв в некотором приятном шоке в дверном проеме, дух оглядел парочку пустых домов, что располагались напротив. Видимо, его временное жилье находилось на отшибе деревни, потому предстояла небольшая прогулка по дороге, ведущей в сторону далеких домов, среди которых горело что-то яркое. Ходить в обуви - непривычно, не ощущаешь под ногами ничего, кроме твердой подошвы. Джудал с ворчанием снимает сапоги и несет их в руке. Путь лежал через широкое поле, часть которого была чем-то засеяна, и неспешно шагая по небольшой тропе, климбат понял, что даже со своим скверным нравом, не сможет не признать это место уютным и красивым. Как же это отличалось от Климбаха, пропитанного радиацией...
Поняв, что в следующее время он сможет встретиться с разными личностями, дух остановился посреди дороги и обулся, обреченно выдохнув. Считанные метры, и он вступает в яркую деревню с оживленными улочками. Видимо, праздник обещал быть масштабным и значимым. Интересно, что это? Ах да, кажется, вначале он улыбался той атмосфере. Атмосфере? Той, где твоя темная аура привлекает к себе внимание не столько из-за своей злобы и алчности, сколько из-за своей отстраненности, будто на веселый праздник пришла личность с мыслью о поминках. Эти взгляды... Наверное, сейчас всех этих существ сдерживало только то, что пришел Джудал сюда не своим ходом. Зато в этом был явный плюс - дорогу себе пробивать не приходилось, так как мало кому хотелось даже случайно прикасаться к чужаку. Наверное, не последнюю роль сыграла и сущность Джудала: климбат - существо, которое при любой возможности необходимо уничтожить, свободно с наглым лицом разгуливает по окрестностям ордена! Что ж, а вот и тот большой костер, что привлек внимание духа еще на окраине. И что же здесь за праздник?

Звучавшая музыка как ни странно не раздражала эссенция своими громкими ударами барабанов и плавно играющими на фоне воинственного ритма инструментами, напоминающими своим звучанием флейты. Прислушиваясь к новой мелодии, дух не мог не отметить, что пришлась она ему по душе, вот только на Климбахе подобное никто не исполняет, даже если заставить. Весь воздух был пропитан душистыми травами, смешавшимися с запахами еды, а поднимающийся от пламени дым, обволакивал многочисленные каменные статуи, что украшали центральные дома. Не мог обойти стороной Джудал и огромный стол с яствами, что давили на деревянную поверхность своими тяжестью и многообразием. Но была ли в этом вина заключения на два тысячелетия или сыграли не последнюю роль прошедшие события, заставившие организм испытывать стресс,- в горло кусок не лез. Потому дух так и остался стоять у длинного стола, пожирая глазами не только еду, но и существ, то и дело снующих в разных направлениях. И несмотря на то, что присутствие эссенция срабатывало как самый настоящий магнит, отталкивающий своим отрицательным полюсом положительный, вся атмосфера каким-то магическим образом проникала в душу, отчего начинало казаться, что климбат здесь уже не первый раз и навряд ли последний. Кстати об этом, Астерия ведь говорила, что после того, как он покинет это место, попасть сюда более не сможет... Какое странное чувство. Это разочарование? Наверное, так как Джудал был бы не прочь вернуться сюда еще раз, хотя и сам не понимал, зачем это ему.
От собственных мыслей отвлекает чей-то голос. Дух поворачивает голову к источнику, но в буквальном смысле этого слова лишь дышит "собеседнику" в пупок; сохраняя то скучающее выражение, поднимает голову вверх - вот ведь морока общения с архонтами, так и шею сломать можно. Скрыть недовольного вида красноволосая девушка не смогла, потому духу лишь оставалось сделать вывод о том, что кое-какой деос решил испортить настроение своему фэдэлесу таким подлым образом, что вызвало на лице усмешку. Его все-таки усадили за стол и первое время тщетно накладывали на тарелку неимоверное количество еды в таком изобилии, что казалось, будто объедался одним только взглядом. Не теряя времени даром, Джудал без капли стеснения осмотрел всю титаниду, обнаружив искомый знак на её шее.
-Что это?
Ответом послужило какое-то мотание головой и тихий несвойственный архонтам голос. Что ж, вытягивать информацию из этой особы бессмысленно, потому весь спектр эмоций предстояло адресовать Астерии, которой пока видно не было, несмотря на то, что создавалось ощущение, будто все на месте. Но климбат рано сделал подобные выводы, так как из-за плотного дыма разросшегося пламени в возникшей тишине вскоре показался и сам деос, плавно сбросивший свою накидку и подошедший к какому-то черноволосому мужчине, что за короткое время успел оголиться по пояс и выйти к костру. Склонил голову. С неожиданной для себя заинтересованностью Джудал следил за всеми действиями незнакомца и Астерии, боковым зрением замечая тихий уход красноволосой собеседницы, решившей наконец порадовать себя праздником. Алые всполохи заставили несколько прищурится и вглядеться во что-то материализующееся пристальнее - лук. Великолепное оружие плавно спустилось в руки деоса, поднявшего его вверх. В глазах эссенция проснулся детский восторг, будто взрослый показывал всем на обозрение какую-то красивую и новую игрушку. Это не просто оружие, это мощный артефакт, настолько мощный, что сам палач подобного не имел, как жадные ручонки сразу зачесались. Дабы лучше разглядеть сие творение, Джудал даже несколько приподнялся из-за стола, а когда все было закончено - вновь сел на деревянную скамью. Тут стоит отметить богатство блюд, а точнее половины как таковой уже не было - съев один кусочек мяса, дух почувствовал весь тот голод, который сдерживал все это время. Музыка обрушилась на прежнюю тишину громом среди ясного небо, вновь заставив даже землю вибрировать своими воинственными ударами. Однако, все это начинало интересовать эссенция больше, чем он сам предполагал.
А вот и долгожданный знакомый голос, вызвавший на лице широкую улыбку.
-Я не самоубийца, чтобы пожирать кого-то на твоем празднике,- вскакивает с лавки, тем самым негласно отвечая, что прогуляться и выбить из головы весь дым, он и сам не прочь,  к тому же, когда еще удастся поговорить с тем, кто сможет ответить на все эти вопросы. Когда же нога климбата ступила за пределы деревни, тот обернулся назад и закинул за голову руки.
-Однако, скучная церемония,- разочарованный тон,- я надеялся что вы кого-нибудь сожжете в конце или в крайнем случае через костер начнете прыгать, но никто даже драку в уголке не устроил. Скука,- демонстративно подмигивает одним глазом, вводя в разговор привычные шутливые ноты.
-Я заметил, что у всех твоих фэдэлесов есть руны. Принадлежность к твоему ордену? Знаки у всех отличаются, а я думал, что все члены одного ордена носят одинаковый символ, - несколько риторический вопрос, требующий лишь подтверждения со стороны деоса. -И кстати... Что это за оружие? Оно мощное, да? Почему лук?- не смог скрыть этот блеск в глазах и даже чуть ли не вплотную приблизился к Астерии, готовясь втягивать в себя все, что она скажет. Весь вид климбата говорил о том, что он уже готов трясти девушку за руку, как все тот же ребенок, требующий купить увиденную игрушку.

Все же ему определенно нравилось это место. Возможно, потому, что пейзаж был противоположен Климбаху и вводил в душу, подобно острой игле шприца, нотки спокойствия и какого-то удовлетворения. Эти ощущения были противопоставлены тем, что существовали на планете, где каждый день был некой угрозой собственному существованию. Климбаты - дикие и неуправляемые существа, которым нужна лишь плоть - таковы стереотипы этого мира? Или же это вовсе не стереотипы... Джудал покосился на Астерию, боковым зрением вглядываясь в её черты лица. О чем она думает? Почему так спокойно разговаривает с тем, от кого за километр шарахаются члены её ордена? Открыться другому, снести перед собой восставленные стены и пропустить к своим мыслям кого-то иного... Эссенций помотал головой - это слабость. Никому нельзя показывать то, что у тебя на уме, никому нельзя раскрывать собственные карты - залог того, что ты проживешь дольше, чем должен. Некое врожденное недоверие не позволяло даже возникнуть мысли  о том, что, возможно, кто-то делает для него что-то не для выгоды и собственных целей. Джудал вновь смотрит на деоса. "Что же ты хочешь? Быть не может такого, чтобы тебе не нужно было ничего!" И чем больше дух сопоставлял произошедшее, чем больше он пытался разглядеть во всем подвох, тем больше его голова раскалывалась от того, что все сводилось к одному факту, бьющему по вискам, - ему помогли бескорыстно.
Теплое прикосновение выводит из этих мыслей и заставляет послушно идти следом, в некотором недоумении взирая на обхватывающую его запястье тонкую руку. Куда они идут? Холм? Зачем? Эссенций замирает и безвольным мешком садится рядом с деосом, пытаясь охватить взором весь представший вид. И если аккуратные домики не вызывали более той бури эмоций, то далекие равнины вновь охватили душу тем восторгом, с которым Джудал направлялся на праздник. Удивительно богатая растительность, освещенная лучами теплого солнца - непривычное зрелище, но определенно завораживающее.
- Нет, ты не туда смотришь. Вот.
Но разве она не этот вид хотела ему показать? Эссенций смотрит в сторону, в которую указывала кисть девушки. Цикличный конец, дальнейший путь... Сложный вопрос. Климбат не знал, как на него ответить. Теперь, когда те страницы его истории были дописаны, настало время начинать новую главу. Но каков будет её сюжет? Ему вновь необходимо выбрать ту тропу, по которой предстоит пойти, и от этого выбора будет зависеть вся книга. Но, по какой же дороге ему пойти... Он спустился в темноту, и путь назад займет лишь то же время, что и ранее, и в итоге ни к чему не приведет. Остается только два варианта: остаться на этом уровне тартара или начать спускаться еще глубже. Перед ногами клубками раскатывается множество нитей, и остается только взяться за один из этих концов, чтобы вновь найти свое направление. Но теперь, когда вокруг босых стоп скопились тысячи вариантов, в душе зарождалось все большее сомнение. Астерия бы на его месте, наверное, не сомневалась. Джудал садится в турецкую позу, облокачиваясь на вытянутые назад руки, и продолжает смотреть в ту точку, на которую указывала ранее рука деоса.
-Я не знаю,- ответил честно, даже с каким-то разочарованием,- чтобы найти новый путь, надо уйти со старой дороги, но что если эта самая дорога разветвляется, и тебе лишь стоит выбрать тропу, что будет продолжением. Будет ли это моим новым выбором? Пока я не восстановлю силы, о мести и речи заводить не стоит, я не самоубийца, и не мазохист,- улыбаясь, смотрит на Астерию. Кажется, так он её окрестил в их первое знакомство?
-Но, уверен в том, что стоять на месте не буду - вновь убивать или же занять более мирную позицию - в любом случае, это к чему-то да приведет. И это не будет ошибкой, потому что ошибку дважды повторить нельзя. Это уже будет мой выбор,- устало откидывается на мягкую траву, вытягивая вперед правую руку и наблюдая, как сквозь пальцы просачивается яркий свет.
-Выбирать тяжело...Как думаешь?
Секунда, и лицо озаряет широкая улыбка, заставившая климбата подорваться с места и нависнуть над девушкой, уперев руки по бокам от её тела.
-Если я тебе скажу, что хочу стать фэдэлесом, что ты выберешь? Примешь мое желание или поставишь вперед желания уже существующих твоих фэдэлесов? Если я скажу тебе, что смогу полюбить искренне, ты поверишь мне или даже думать об этом не станешь, так как я дикое создание?
В глазах загорелись те далекие безумные искры, требующие незамедлительного ответа. "Выбирать тяжело... Да, Астерия?"

Отредактировано Джудал (29.05.2017 21:51:46)

Выбираю тебя... Всего два слова заставили тело замереть, а глаза распахнуться от охватившего душу незнакомого чувства. Удивление, что смешано и с восторгом, и с неким разочарованием одновременно. Видя перед собой тьму, ощущая лишь изящные пальцы в его волосах, дух чувствует нежное прикосновение пухлых губ к его лбу. Его тело безвольно падает на девушку, приобретая какую-то неопределенную легкость, что не давала возможности пошевелиться или скатиться на траву. Чувствует, как под ним вздымается грудь деоса, не сопротивляется объятиям, дарящим непривычное тепло. Джудал лишь тихо сопит в шею Астерии, пытаясь вернуть себе то вечное напряжение и скрывающийся в омутах гнев, но ничего не выходит. Окутавшее тело спокойствие заставляет его лишь молча и неподвижно смотреть на то, как белые волосы переплелись с зеленой травой, колышущейся от любого дуновения ветра. Ему нравится это чувство. Чувство защищенности? Но блок, что всю жизнь скрывал эти понятия за каменными стенами, не может дать вдохнуть полной грудью, заставляет не радоваться моменту, а разочаровываться в том, что все это лишь мимолетно.
-Как же я мог забыть... За все ведь своя цена,- защитная реакция, вместо того, чтобы благодарно принять эту помощь, он вновь нападает. Чувства, что ранее казались слабостями и уделом нерешительных, окутывают сознание, что начинает ставить этой "атаке" блоки, чтобы сохранить жизненные убеждения.
Джудал нехотя приподнимается, вглядываясь в лицо деоса внимательным и серьезным взглядом, выражающим в радужке отблеск сомнения. Это кажется не правильным. Но кто говорил, что менять свои принципы легко?
-Сила, что направляет других,- перекатывается вбок, кладя свою голову на пресс Астерии, - но взамен этого лишение понимания чувств. Если бы ты вернулась в прошлое, что бы ты выбрала? Прожить свой срок и испытать все прелести жизни или быть бессмертным, но, возможно, так никогда и не понять тот живой вкус своего существования?- переворачивается на бок, смотря заинтересованными глазами на девушку. -Когда-нибудь я тоже исчезну, но уверен, что сожалеть ни о чем не буду. Все-таки я сомневаюсь, что моя смерть будет настолько долгой, что будет время все обдумать. А ты? Ты же будешь жить вечно, будешь видеть, как сменяются члены твоего ордена. Ты хочешь узнать чувства? Но одно из них тебе не дастся,- климбат поднимает с травы белоснежный локон и крутит его в руке, после откидывая в сторону.
-Помнишь, мы говорили о любви? Я не верю, что она есть, и никогда её не испытывал, но могу отличить то, что кажется ею от самого чувства, а ты нет... Поэтому ты никогда о ней ничего не узнаешь. Почему? Потому что та любовь, которой тебя одаривают твои фэдэлесы, это привязанность, смешанная с благодарностью и трепетом. Все это сливается в ком положительной эмоции, которую ты окрестила "любовь". Но это не она... Потому что настоящей любви... нет.
Джудал поднимается с живота деоса, проводя острым ногтем по нижней губе девушки.
-И ты не пожалеешь о таком решении? Если я когда-нибудь решу тебя предать, ты будешь считать это моей судьбой, а не своей ошибкой? Какой путь ты сможешь тогда указать мне? Может, ты предскажешь мне мой путь, а я помогу тебе с твоими чувствами? - хитрый прищур и беззаботная улыбка, выдающая в словах долю шутки, в которой таилось самое серьезное предложение.
Джудал лег на траву, повернувшись к Астерии и облокотив голову о согнутую руку, вновь несколько нависая над деосом, от которого дух требовал точного незамедлительно ответа. Менять принципы трудно, но что если он не будет их менять и просто добавит к ним новые? И все же, простое объятие сильно пошатнуло прежнюю уверенность в своей правоте... Почему именно сейчас так хочется вновь оказаться в объятиях и просто спокойно вздохнуть?

Пробежавший в глазах деоса холодок вызвал внутреннее самоудовлетворение, которое дух скрыл в глубинах своей души. Порой ему казалось, что чужие эмоции питают и насыщают его разум, а если чувства содержания отрицательного, то для эссенция это был пир на весь мир. И зачастую, хотя скорее в основном, климбат намеренно вызывал весь данный негативный спектр, дабы порадовать себя самого, вот только сейчас, видя как в Астерии пробуждаются эти нотки гнева, дух испытывал необъяснимое спокойствие, которое он смог объяснить только одним - есть в деосах та искра эмоций, и момент её разгорания могут увидеть отнюдь не все. Отчего же спокойствие... От того, что такая таинственная и непонятная для климбата личность как Астерия, стала ему несколько ближе.
Толчок в грудь, от которого Джудал безвольно падает на шелестящую траву, раскидывая в стороны руки и несколько удивленно взирая в небо до тех пор, пока алый взгляд с гневными искорками не встретился с умиротворенным лицом эссенция. Почувствовав на себе некую тяжесть и поняв, что откатиться в сторону уже не выйдет, дух принял это небольшое поражение. Она, безусловно, права - он завел тему, о которой ничего не знает, но на то он и выбрал эту тему! Каждым подобранным словом он хотел пробудить и зажечь эту искру, спящую в груди деоса, и посмотреть, что же выйдет из его действий. Хотя, в некотором роде климбат действительно играл с огнем.
На последних предложениях брови Джудала нахмурились, несмотря на то, что внутри его любимые черти пировали и отмечали новоизбранный путь, за нить которого дух взялся неожиданно даже для себя самого. Когда в воздухе повисла свойственная этому месту тишина, Джудал вновь принял на себя ту умиротворенную маску, коей обожал удивлять своих противников и жертв. Его бледные руки скользнули по телу девушки, останавливаясь на её тонкой шее. Он повторял все её предыдущие движения, ранее адресованные ему же самому, пока большие пальцы, вынырнув из белоснежных волос, не опустили веки Астерии, открывая её взору тьму. Минуту он терпеливо и выжидающе смотрит на деоса, давая тому привыкнуть к умиротворяющей тишине, после резко опуская девушку себе на грудь, крепко сжимая её в своих объятиях. Эти движения крайне отличались от тех, коими одарила сама Астерия климбата, но именно в этих угловатых и ребяческих, по истине радостных порывах прослеживалась самая настоящая благодарность, никогда не изливающаяся из Джудала в виде слов. Будто вспомнив о чем-то, что он забыл сделать, дух обхватывает лицо деоса руками, целуя ту в уголок губ, после чего его лицо озаряет широкая детская улыбка.
-Что ты чувствуешь? Разозлилась больше или искра гнева потухла?
По радужке проносится азартный блеск, показывающий нескрываемую заинтересованность в ответе. Наверное, не только Астерии предстоит почувствовать полный спектр эмоций, в душу климбата начало закрадываться то, что и перед ним вскоре могут открыться эти новые горизонты... Но, если после ухода из деревни подобные перспективы могли пропасть... Тот путь, чье начало он неожиданно ухватил за черную нить - в нем лежал переворот, который дух решил сделать, ознаменовав тем самым свой новый выбор.
Джудал устало откидывается на траву, наконец освобождая Астерию от удушающих объятий, создавая вокруг себя знакомую тишину, после которой его тело будто обдало невидимым огнем, заставившим климбата вновь довольно резко приподняться с земли.
-Эй, Астерия,- беззаботная и за долгое время искренняя улыбка, - а сделай меня фэдэлесом!
Это могло показаться дурачеством и обыденной шуткой, но глаза, оставшиеся серьезными, показывали правдивость своих слов, которыми дух на ветер не бросался. В жизнь стоит вносить события, способные пробудить от долгого сна, в котором само обыденное существование кажется затуманенным и скучным. Что стремился достигнуть Джудал? Наверное, определенно точно он и сам бы не смог сейчас ответить...

Отредактировано Джудал (31.05.2017 17:44:26)

Когда дух открыл сонные глаза, небо медленно, словно нехотя, проявляло в своей синеве первые желто-розовые оттенки, знаменующие собой скорое наступление заката. Закрыв глаза предплечьем, эссенций несколько обреченно подумал, что засыпал с мыслью о том, что ему необходимо вернуться в ту избушку на окраине. Впрочем, зачем... Царству снов, что было окутано не мягкими одеялами, а шелестящей травой, это никоим образом не помешало. Взгляд медленно скользнул по мятой зелени, на которой рядом сидела Астерия, что ушла в другом направлении сразу после того, как равнодушным гласом разъяснила климбату дальнейшие действия, которые необходимо было предпринять для осуществления желаемого. Подобное быстрое согласие, безусловно, удивило эссенция, но прокрутив в голове всю предыдущую информацию, которую он собрал за это время, он понял, что подобный ответ не был скорым подтверждением слов о том, что выберут его. Ритуал, о котором упомянула деос еще во время подъема на холм, был неоднозначным в своих результатах и не гарантировал Джудалу становление фэдэлесом, и тем более не гарантировал сохранность жизни. Но данный выбор не был скорым и был сделан вдумчиво, несмотря на то, что подобная уверенность в правильности действий даже отпугивала своей простотой. Стать фэдэлесом... Зачем ему это? Он не привязан к этой девушке, мысленно презирает всех членов этого ордена, хотя видел только его часть, и все же что-то настолько сильно толкает его вперед, чтобы сделать этот шаг, что сопротивление кажется чем-то неправильным. Собственная невозможность объяснить царствующие внутри чувства сильно раздражает, поднимая духа с помятой под тяжестью тела травы. Рука в неясном движении дотрагивается до лба, но та легкость, что он испытал несколько часов назад, испарилась также, как и присутствие деоса. Почему он так уверен в том, что ему это необходимо? Почему что-то необъяснимое будто пытается поднять его с земли и взять за руку, чтобы отвести к центральному дому? Зачем ему становится фэдэлесом? Уверенность в правильности своих действий смешалась с принципами, отторгающими подобный исход, что создало в душе несвойственное Джудалу смятение. Если Астерия не может узнать чувства, то сейчас он не может их просто понять. Ему ведь так хорошо сейчас, так спокойно, что хочется вечно лежать на этом холме и смотреть в небо, меняющее свои цвета, но почему менять свои принципы так тяжело...

Weaving my wings from many-colored yarns
Flying higher, higher, higher into the wild
Weaving my world into a tapestry of life
Its fire, golden, in my Walden
Nightwish - My Walden
Придирчивый взгляд быстро прошелся по круглому центральному дому. Рука, поднявшаяся над дверной ручкой, замерла, не решаясь даже дотронуться до массивной деревянной двери. Значит, не уверен... Вновь задается вопросом о том, что же им движет, и вновь не находит ответа, улетающего прямо из рук. Видимо, в выбранном пути он встретил свою первую закрытую калитку, которую можно открыть лишь пересмотрев все свои позиции. Тяжелый выдох, и бледные пальцы обхватывают ручку, открывающую на себя тихо скрипнувшую дверь. Ответив встретившему его мужчине молчаливым взглядом, Джудал вошел внутрь, несколько оглядываясь на закрывающуюся позади прохладу. Жарко, как же здесь душно... Дыхание становится тяжелым, губы быстро пересыхают. Хочется пить.
Из темноты к нему вышла жрица. Слепая? Но все её движения настолько точны, что прокрадывается впечатление о том, что она исполняет отведенную роль, но это всего лишь родное и вездесущее недоверие. Предложение о снятии верхней одежды Джудал принимает даже с некой благодарность, с ненавистью откидывая не идущую ему бежевую рубашку и давая оголенному торсу возможность хоть как-то охладиться. Плечо невольно дергается, когда по телу проводят белой краской, вырисовывая неизвестные духу узоры, кажущиеся символами, известными только жрецам этого ордена.
-Куда?
Эссенций задумчиво поднимает взгляд, утыкаясь взором в темный потолок, на который падал тусклый свет от малочисленных свеч. А ведь он не задумывался о том, на каком из его участков тела будет красоваться руна. Климбат по-своему резко поднимает руку и, заводя её за спину, молча хлопает по области между лопаток. А ведь он чуть не забыл о том, что сказала ему Астерия сегодня днем...
-Хочу, чтобы ритуал провел деос.
Говорит холодно, несколько пренебрежительно, скрывая мощные удары сердца о грудную клетку.

Отредактировано Джудал (01.06.2017 00:14:42)

Темный и удушающий коридор, окутывал бледное тело вездесущим дымом, проникающим не только в легкие, но и в само сознание, мутнеющее с каждой секундой все больше. Неподвижные стены устроили игру с разумом, расплываясь в неясных формах и словно меняясь друг с другом местами, вызывая несильное головокружение. Любая попытка взглянуть вниз, заканчивалась сильным желанием опуститься на пол, поэтому вопрос о сопровождении в виде двух фэдэлесов отпадал сам собой. Джудал делает глубокий вдох – единственная возможность вернуть прежнее ощущение пространства вокруг, кажется, тело несколько адаптировалось под душные условия, но витающий дым продолжает обжигать легкие своим жаром.
Комната, куда привели духа, действительно походила на место, таящее в себе историю предыдущих обрядов, хотя бы потому, что вместе с приевшимся царствующим в здании запахом с нос ударил неповторимый аромат крови, покрывающей своим красным цветом все стены помещения. Взгляд тут же поднимается на узкие окна, кажущиеся спасительным путем к ночной и желанной прохладе, но мысли о некой надежде их открытия даже не возникает. Джудал опускается на колени, наконец чувствуя под собой твердую опору, что не собиралась уходить из под ног, оглядывает деревянный выступ, напоминающий по своей форме обыкновенное бревно мощного дерева. Медлят… До раздражения медлительны. Это прослеживалось даже тогда, когда тонкие руки жрецов задумчиво окутывали запястья эссенция веревками, будто давая ему возможность все обдумать еще раз. Но дух принял это решение, и сомневаться в своем пути был не намерен, к тому же, разве помутненный рассудок сможет адекватно оценить все заново? Видя перед собой все предметы в заволакивающем дыме, Джудал даже не удосужился поинтересоваться, зачем для предстоящего ритуала потребовалось связать его руки, отреагировав лишь излюбленным хмурым взглядом, пытающимся следить за движениями фэдэлесов.
Шаги… Эти шаги заставляют обернуться, что при нынешнем положении отнюдь не удобно. Но этого не потребовалось, алые взгляды столкнулись так внезапно, что замеревшее на мгновение дыхание отрезвило голову от туманного восприятия данной действительности. Сомкнутые губы не произносят ни одного слова, дух молча взглядывает в лицо девушки, будто пытаясь найти в ней отличия с их последней встречи. Но, разве они есть? В нос снова ударяет острый запах крови, на этот раз свежей, пробуждая невероятно сильную жажду и иссушая горло. Минутная слабость пропускает в тело ставший еще гуще дым, притупляющий острую бдительность климбата, что лишь несколько удивленно посмотрел на стекающую по его ладони струю крови. Ну и ну, уже успели…
«И это ты называешь поцелуем?»
Вопрос эхом прокатился в голове, но пока собственных сил все еще хватало на то, чтобы отличить свои мысли от чужих. Впрочем, столь близкое окружение Астерии не казалось таким уж чужим… Дух с усилием вспоминает тот поцелуй на лугу, но смысл вопроса утекает, как вода из рук. А новый неповторимый аромат темной тягучей крови, стекающей по белой руке деоса, пьянит одним лишь видом. До ужаса медленно текущая жидкость звучными каплями стекает в чашу, заставляя Джудала невольно сглотнуть и почувствовать невыносимую сильную жажду. Точно угадав желание климбата Астерия подносит к его губам сосуд, чье содержимое окрасилось в насыщенный алый цвет. Глоток, и жидкость проносится по горлу, принося с собой давно забытое наслаждение, что вынуждает с неимоверной жадностью пить все до последней капли. Поглощенная кровь насыщает и вновь выводит разум из дыма с запахом трав и крови.
«Вот теперь ты мой…». Тонкие пальцы дотрагиваются до лица климбата, на чьих губах появляется некая усмешка от отдаленного осознания сделанного выбора. Но через секунду эта самая усмешка скрывается в страстном поцелуе, отреагировать на который вовремя дух не смог, сумев лишь распахнуть глаза в искреннем приятном удивлении и встретиться взглядом с длинными ресницами, обрамляющими ныне закрытые алые глаза. Джудал чувствует, как его веки опускаются под неизвестной тяжестью, но он инстинктивно отвечает на поцелуй, подаваясь вперед, и понимая в определенный момент, что это приносит ему сильное удовольствие, несмотря на весь помутненный рассудок. Была бы возможность, эссенций не примянул бы назвать деоса лжецом: разве может тот, кто не понимает обыкновенных чувств, дарить подобную страсть, приносящую одним поцелуем возбуждение? Дух ощущает теплое дыхание девушки, не обращая внимания на легкое онемение, отразившееся в уголках губ, но когда сами губы переставали давать прежнюю чувствительность, Джудал резко открыл глаза, пытаясь отстраниться от поцелуя, но его лицо крепко сжимали изящные руки, а сидящее положение не позволяло отскочить в сторону. Когда же языки переплелись, попытки освободить руки из веревок стухли, равно как исчезло и ощущение собственного рта, затем рук, ног… Последнее, что видел климбат, это улыбку, по которой стекала капля манящей крови.

Бездна. Снова темно… И хотя окружающая чернь испарилась, ощущение пустоты не пропало, и, кажется, стало только сильнее. Настолько сильнее, что даже в собственной уютной тьме становилось не по себе. Дух открывает глаза, упираясь в серое небо… Навряд ли это можно назвать небом, это… пространство. Не пейзаж, словно вакуум. Легкое движение, но осторожный взгляд тут же подмечает его, встречаясь с изуродованным трупом. Безусловно, этим зрелищем палача не удивить, и тот лишь удивленно изгибает бровь, делая уверенный шаг вперед. Смачное хлюпанье… Джудал опускает взгляд и встречается с мертвыми собственными глазами, застывшими в безумном ужасе. Это действительно он сам, но… От этого трупа тянется гора других, искромсанных, изуродованных и расчлененных. Собственное тело замирает в сильном напряжении, пронося по коже миллионы мурашек. Смотреть на смерть других, но на свою… Это действительно давит на сознание, а раздавшийся недалеко стук и вовсе заставляет обернуться в некотором страхе, вышедшем наружу. Это… он? Он, но та сторона, что состоит из одного желания – убивать. Это сгорбленное существо кромсает череп, обрамленный длинными черными волосами. И когда два алых взгляда встретились, Джудал почувствовал, как внутри что-то перевернулось…

Ужас рождает не тот, кто велик и страшен, но тот,
в ком много сосредоточенной ненависти.

Окружавший тело воздух вонзал в кожу тысячи холодных игл, не давая возможности сдвинуться с места и предотвращая любые попытки сделать нормальный глубоких вдох. И чем дольше пребывал дух в этом пространстве, тем больше витавшая вокруг души дымка принимала отчетливую форму, представ в конце длинными, белыми и костлявыми пальцами, что сжимали в своих ладонях все внутренние органы, наводя на разум скрытый ранее страх. Прерывистое и хриплое дыхание, ощущение, будто кто-то оплел прочной лентой плевру и ныне мучительно медленно тянул эту веревку на себя, стягивая легкие и болезненно уменьшая их объем. Взгляд сгорбленного существа с горящими глазами точно гипнотизирует, но эссенций отводит взор, опуская его на собственные руки и пытаясь унять их дрожь, скрыв за спиной. Казалось, что это чья-то игра, словно кто-то решил устроить гладиаторский бой, поместив на арену кровожадного монстра и его создателя и усмехаясь над подобной иронией. Вот только... Посторонних наблюдателей не было, лишь инстинкт самосохранения и капля трезвого разума, что была способна адекватно воспринимать происходящее.
Имя...Имя...Звучавший голос вторил одно и то же, отражаясь от невидимых стен и пронзая душу единственным вопросом. Но каждый раз, когда губы духа открывались в попытке произнести собственное имя, в горле вставал ком, не давая ни единому звуку выйти наружу. Страх, который Джудал никогда не признавал и не показывал, прибил тело к земле некими гвоздями, встав перед своим хозяином лицом к лицу и открывая перед ним самое настоящее кладбище погибших чувств. Зрачки расширились, появилось сильной желание сбежать, уйти от этого безумия, не принять факт убийства себя же. Но невидимая рука страха, схватив эссенция за запястье, дернула тело климбата на себя - ему не вернуться назад. Мотнув головой, Джудал с отвращением посмотрел на свои собственные труды: застывшее лицо милосердия, в кровь которого дух ступил босой ногой, запах разлагающегося сострадания, разорванная на части искренность, открывающая взор на внутренности, утопленная в своей же крови честность, распятая на засохшей ветке щедрость, разрубленная напополам отзывчивость, бескорыстие, с тела которого содрали кожу... Это лишь малая доля того, что предстало перед Джудалом, но увиденного хватило, чтобы в углу всей арены незаметным движением пошевелило пальцем... сожаление.
-Но ты должен сначала назвать свое... пока не стало слишком поздно. Слышишь меня?
Дух поднимает голову, тщетно пытаясь выдавить из себя хоть какое-то слово. Ледяная хватка и чье-то тяжелое дыхание заставляют в ужасе замереть перед существом, оказавшимся рядом. Сердце колотилось от безумного страха, инстинкт самосохранения побуждал покинуть это место немедленно. Эта усмешка...Голодная усмешка. Хруст костей, и из горла наконец вырывается звук, отнюдь не имя, это дикий, какой-то животный крик, адская боль, смешанная с помутнением в глазах и сильным кровоизлиянием, что спускало свою алую жидкость прямо на труп милосердия. Вместе с бездонной болью проснулся царствующий гнев, заставивший в порыве сделать мощный удар ногой по собственной Жестокости и отскочить в сторону.
-Джудал! Кто ты?!
Слова вырываются вместе с криком. В бесполезном движении Джудал прижимает к себе место, на котором ранее была его кисть, из-за потери крови голова начинает кружиться, но ноги точно двигаются сами по себе в попытке убежать от сгорбленного существа. Единственное решение - не разрывать связь с этим голосом, который почему-то порождает внутри надежду на спасение. Сильный страх со злостью окутали разум, но не настолько, чтобы сделать Джудала обреченной жертвой. Рациональная часть лишь прокручивает одно слово "испытание", и это слово заставляет неистово сопротивляться находящей обреченности. Это испытание, он должен его пройти.
...вот только... как....

Я хочу, чтобы ты перестал искать что-то вне себя и прислушался к тому, что у тебя внутри. Люди боятся того, что внутри, а это единственное место, где они могут найти то, что им нужно.

Бежал... Вновь ощутил те давние чувства беспомощности и безысходности, что неизмеримым грузом давили на душу, порождая страх и ненависть. Но эта буря крайне отличалась от той, что была забыта духом. Тогда его разум обуздал страх, навеянный внешними факторами, теми, чьи лица он не забудет никогда, ныне он смотрел на себя и боялся так, как никогда не боялся в своей жизни. Значит... Так выглядит его так называемая "внутренняя красота"? Всепоглощающая и все сжирающая, обгладывающая и устрашающая, омерзительная и безумная... убивающая внутренняя красота... Он вспомнил ужас, который представлял собой жизнь под гнетом слабости. Жизнь загнанного зверя, заточенного в им же возведенной клетке. Страх - это болезнь, и, если его не излечить, он сожрет тебя к чертям.
Голос был единственной нитью, что держала разум на весу, не позволяя рухнуть в бездну. Джудал оглянулся на приближающегося монстра, переступая через очередной труп погибшего чувства. Бежать... Бежать, задыхаясь и спотыкаясь, но бежать, не оглядываться и не встречаться взглядом с этим существом с такими же глазами и улыбкой, что и у него самого.
Звучавший глас срывался на крик, вызывая в атмосфере кульминационные ноты, заставляющие адреналин разливаться по крови. Весь виднеющийся пейзаж поплыл в неразборчивой дымке, затем и вовсе переворачивая все с ног на голову. Голова кружилась, отчаянно хотелось воды, хотелось лечь на холодную землю и заснуть. Каждый фэдэлес сражается... Связь... Осознай... Используй на себя...Имя... Дух вновь оглядывается на приближающееся существо.
-И что же это!?- его голос срывается, выпуская изо рта поток алой жидкости, что для Жестокости как красный флаг перед быком. Мысли в неистовом потоке окутывают разум, выставляя вперед даже самые абсурдные идеи. Кто он? Что это значит? Что движет фэдэлесами к своему деосу?
-Имя...- сплевывая скопившуюся во рту кровь, Джудал вновь рванул в сторону, прижимая к животу изуродованную руку и прислушиваясь к голосу, что с каждой секундой становился все громче, наводя климбата на мысли, закладывающие в душу просвет надежды, что гасла с каждой потерянной каплей крови. Он только зря терял время.
-Благодарность! - попытка откашляться. -Признательность!
Это кажется безумием, он и сам не видит смысла во всех этих словах, лишь выкрикивает то, что кажется подходящим под эти наставления гласа. Но это действует на Жестокость раздражающе, заставляя её ускорить свой хромой темп и начать приближаться к загнанной жертве с поистине ужасающей скоростью. Прислонившись к засохшему дереву, Джудал оттолкнулся от гнилой коры, пытаясь набрать темп, чтобы продержаться еще немного.
-Благоговение!
Слово сливается с хриплым криком - дух падает на землю, насильно переворачиваясь на спину, но не предотвращая попыток отбиваться ногами. Но монстр, поняв, что жертва нащупала ту единственную нить спасения, решил прекратить все эти игры и насладиться плотью своего собственного хозяина. Эссенций чувствует, что дрожит, теперь его окутывает страх от непонимания этой единственной возможности спастись.
Струя крови вырывается из живота, принося с собой неимоверную боль, заставляющую кричать так неистово, как никогда в жизни. Он видит и чувствует, как из него вытаскивают кишки и тут же поглощают с такой жадностью, что кажется, будто и не его органы пожирают. Голова бессильно падает на землю, он чувствует, что глаза закрываются под гнетущей адовой болью. Но его разум все еще осознает происходящее. Это смерть? Значит, так воздается за те страдания, которые он принес остальным - собственная мучительная гибель?
-Чувство,- глотает собственную кровь, что ударила в голову каким-то лучом. Чувство, что связывает фэдэлеса и деоса, чувство, что сможет направить и подсказать дорогу, чувство, что может спасти черствое сердце..- в..ве-ера?
Тяжесть закрыла уставшие веки. Последнее, что слышал Джудал, это лишь ненавистное чавканье... Звук, что издавала Жестокость, пожирая своего создателя...

Отредактировано Джудал (04.06.2017 23:38:31)

Тепло. Словно жар окутывает не только тело, но и душу, принося с собой долгожданное спокойствие и освобождение от гложущей боли, что исчезла из спектра чувств так же внезапно, как и началась. Будто наблюдающий, что опустил свой большой палец вниз и подтвердил тем самым смертный приговор, вдруг нажал на некую паузу, заморозившую все действующие лица арены. Но холод, что в первые секунды стремился пронзить своими ледяными иглами обессиленный разум, исчез, уступив место тому самому жару, что осветил в тьме изуродованное бледное тело. Дух не видел его, что-то мешало открыть тяжелые веки, но чувствовал так отчетливо, как если бы сам прикасался к своему лицу. Становится все жарче, и оторванная рука сострадания, на которую упал эссенций, вдруг исчезла. Тепло. Он чувствует, как в его тело закрадывается искра, несущая в себе жизнь, но дух по-прежнему не может открыть глаза. Земля, что была пропитана его собственной кровью, резко стала сухой, боли больше не было, было лишь никогда не ощущаемое благоговение. Умер? Последней мыслью, было именно это слово, хотя останься разум с ним подольше, Джудал бы понял, что на самом деле произошло. Но он слышал, не осознавая, эти слова, что влетели в затягивающуюся грудную клетку вместе с той жизненной искоркой. Жарко. Но это приятный жар, что погружал в сон, даря то великолепное чувство, которое может понять лишь тот, кто месяц жил без сна и кому предоставилась возможность заснуть в тишине и спокойствии. Жар успокаивает, и из сгорающего в теплом пламени духа вырывается облегченный выдох, такой, на который способны лишь дети, засыпающие в руках собственных матерей...

Свет не ударяет по глазам, как это обычно бывает после долгого сна, перед глазами тьма, что обволакивает тело черными водами. Он не тонет, его окружает вода, но эта черная жидкость не пропитывает одежду, не попадает в затуманенные глаза, она лишь плотной стеной зажимает безвольное тело в неком пузыре, чьи границы сливаются с этой тьмой. Сквозь эту толщу, что кажется чем-то бездонным, дух видит что-то светлое, приближающееся в нему и вызывая среди молчаливой воды множество волн. Расплывающаяся белая ткань тянет к нему тонкие руки, что единым движением поднимают духа на поверхность.
Он не был в воде, свободно дышал, но воздух, казавшийся ранее душным, ударил по оголенному торсу долгожданной прохладой, вынуждая сделать тот глубокий вдох, который обыденно делают те, кто долго находится под водой. Джудал в каком-то спасительном жесте хватается за эту белую ткань, прижимаясь головой к ключице девушки и пытаясь отдышаться. Нос улавливает знакомый аромат, но теперь этот запах кажется...другим...каким-то родным и...теплым. Это чувство защищенности? Чувство благодарности? За что? Эмоции, пробудившиеся сразу после пробуждения атаковали душу неясными значениями. Истинное перерождение. На заданный вопрос неопределенно качает головой, вновь привычно пытаясь заблокировать это подаренное тепло. Но теперь словно чья-то рука упрямо держит его от этого шага, вынуждая обернуться и вспомнить кладбище собственной души. Пламя не жалит, оно успокаивает так, как никто никогда не делал. Это давит на сознание, несколько отпугивая, но... теперь эссенций осознает, что отныне возведенную крепость недоверия пора сносить, отрыть массивные ворота хотя бы для одного...
Ноги неуверенно ступают на поверхность купели, мертвая хватка, вцепившаяся в одежду Астерии, ослабевает. Дух поднимает голову, встречаясь с алым взглядом, в его глазах проскальзывают те беззаботные нотки, что и ранее. Но правдивы ли они или же это попытка показать свое восстановление?
-Опять ты,- по губам проскальзывает слабая и еле заметная усмешка. По телу раздается усталость, но это приятная усталость. Это чувство... которому климбат пока не дал названия, навевает на мысль о том, что он прошел, получив в итоге не только статус, но и бонус в виде попытки заново разобраться в тех эмоциях, которые он убил много лет назад.
-Спасать меня...пришла,- отрывает голову от шеи деоса и наконец отпускает её одежду, понимая, что вновь ощущает равновесие. -Не утопну я в этой луже. Или соблазнять? - вскидывает брови, оглядывая прилипшие к телу одеяния.- Ну... я подумаю, устал немного, не обещаю, что тебе понравится. Но в следующий раз, когда накрасишь губки красным, я к тебе даже подходить не буду,- в голосе сквозят смех и ехидство - первый признак того, что кое-то пошел на поправку. -Полагаю, я прошел? - оглядывается на спину, точнее на зону между лопаток. Ведь теперь и ему присуща руна.

Наверное, к подобному действительно стоило привыкнуть. И если ранее дух с чистой невозмутимость мог повторить приевшееся "опять ты", то ныне выражение становилось под сомнение по той простой причине, что актуальность это несколько потеряло. Почему? Потому что если деос и ранее без труда мог найти необходимую ему персону, то теперь поиграть с ним в некие прятки и вовсе представлялось невозможным, а неожиданные визиты девушки пора было ставить на уровень чего-то обычно, хотя привыкать к данному, несомненно, придется. Привыкнуть придется и к своим новым ощущениям, что будут порождать загубленные ранее чувства, одно только это осознание тепла и некоего родства чего стоит. Сейчас Астерия предстала перед духом в несколько ином свете. Он также бесстыдно рассматривал её фигуру, открыто вглядывался в лицо, будто заново изучая, и говорил с ней в той манере, будто разницы между их положениями нет, но теперь заинтересованность и любопытство вытесняло на второй план чувство совсем иного рода. Джудал не мог пока дать ему название, лишь описание, в котором ему почему-то хочется, чтобы девушке было просто хорошо. И это уже являлось для эссенция самым неожиданным открытием, так как за семь тысячелетий, два из которых он проспал, подобного желания в душе никогда не зарождалось.
Несмотря на то, что испытание он бы прошел и голышом, дух все же предпочел надеть ненавистные черные брюки и белую рубашку, которую даже полностью застегивать не стал. В теле все еще сквозила та приятная усталость, но во имя проверки собственных способностей сон мог и подождать. Из слов деоса Джудал понял, что обычно данное испытание проходят быстро, сколько же на это времени ушло у него? И все ли фэдэлесы помнят испытание так же отчетливо, как это вобрал в себя дух? Что ж, порция очередных вопросов была подготовлена, вот только задать их предстояло в другое время.
Высушить собственные волосы, что спадали черными прядями до колен, не составило труда даже с той минимальной энергией, что имелась у эссенция, но представший перед ним поиск сознательно дался сложно. Встав ближе к центру комнаты, Джудал попытался уловить то, что почувствовал при приближение деоса к нему в воде. Но сейчас он не чувствовал ничего. Прошел. Разве ты сам это не чувствуешь, внутри себя, хм? Дух нахмурился. Наивно и несколько по-детски он обошел купель, вернувшись на прежнее место. Нет, никаких изменений при перемещении даже не возникло. Прикрыв глаза, климбат скрестил на груди руки, пытаясь поймать ту нить, что поможет сосредоточиться на этой возникшей связи. Что он ощущал, выходя из воды? Тепло. Тепло, смешанное с какой-то еле заметной вибрацией, что разносила по телу то самое умиротворяющее спокойствие. От  жара ни осталось ничего, будто он пропал вместе с самой Астерией... Вибрации? Он не ощущал их, впрочем, возможно именно потому, что даже не пытался. Пытаясь воспроизвести в памяти те колебания, Джудал застыл на месте, кому-то могло бы показаться, что оно попросту заснул. Но черед пару минут дух уверенными шагами направился к ближайшей стене, останавливаясь перед бочонком с водой и вытягивая вперед руку. Пусто. Видимо, вибрации исходили от воды, что здесь находилась. Как говорится, первый блин комом. Медленными шагами климбат пошел вдоль другой стенки по направлению к самой дальней, прислушиваясь к малейшему дрожанию воздуха, пока искомая вибрация не отдалась долгожданным звоном в самом сознании. Осторожно, словно стараясь не спугнуть это непривычное ощущение, Джудал шел к месту, что было источником данной проверки, пока на остановился чуть ли не впритык к стене. Рука с искренним удивлением и интересом потянулась вперед, пока бледные пальцы не уткнулись в коленку Астерии. Полные восторга глаза поднимаются вверх, пытаясь приблизительно угадать, где находится лицо деоса. Руки вновь тянутся на этот раз вверх, нащупывая запястья Астерии и опуская её вниз, после неосторожные движения в попытке нащупать тот плащ, укрывающий её от лишних глаз. Капюшон спадает на плечи, и Джудал еще с минуту смотрит в лицо девушке, будто пытаясь узнать, она это или очередная уловка.
-Полагаю, потом это будет проще.
Старается натянуть на себя любимую скучающую маску, но широкая улыбка не позволяет этого сделать. Пальцы осторожно невольно дотрагиваются до живота, на котором дух оставил шрам.
-Я же справился. Требую какую-нибудь награду.

Слова о награде несколько озадачили духа, на губах которого начала играть предвкушающая улыбка. Ожидая чего-то мало предсказуемого, он забыл о более насущных вещах, что довольно сильно интересовали его в начале становления фэдлесом. Твоя награда будет ждать тебя ближе к рассвету, после праздного ужина… Слова эхом пронеслись в голове, акцентируя свое внимание не на слове «награда», а на «праздный ужин». Подобное выражение озарило блеск в глазах нотками веселья: какова будет реакция тех, кто пару дней назад даже подходить к эссенцию ближе, чем на метр боялся? Возможно, в виду новоприобретенного статуса источаемые страх и презрение потеряют былую открытость, отложившись гложущим грузом в сердце, возможно, отрицательный порыв сменится на нейтральный, но в любом из этих случаев и ему самому, и другим фэдэлесам придется привыкать друг к другу. И кто знает, сколько времени уйдет на то, чтобы настроить те отношения, что позволяли хотя бы спокойно говорить друг с другом. Теперь, когда предстоящая награда была упомянута, Джудал перенес весь свой энтузиазм на данный факт – ведь теперь ему, официальному члену ордена, положено иметь оружие, и не просто средство собственной защиты и атаки, а мощный артефакт, что только со временем пробудит свои истинные свойства. Какое же оружие достанется ему? Навряд ли этот выбор обусловлен одним лишь желанием, он не лишен логики, но духу начинало казаться, что не последнюю роль здесь играет так называемая судьба. Вот только, как же все-таки Астерия определяла артефакт, предназначенный для определенного фэдэлеса?
Когда губы эссенция приоткрылись, вопрос не вырвался наружу вместе с теми заинтересованными интонациями, коими климбат одаривал деоса каждый раз, когда перед ним вставало что-то неизвестное. Холодные пальцы девушки как-то незаметно пробежались по влажной от воды коже, заставляя молча отвести взгляд в сторону и несколько затаить дыхание в виду непривычной близости. Между лопатками приятными движениями начала вычерчиваться знакомая руна, вскоре распространившая по всему телу приятное тепло, вытягивающее всю скопившуюся усталость. Но заданный далее вопрос вывел на удивленное лицо те знакомые черты хмурости и какого-то необоснованного раздражения. Все-таки вспоминать испытанные эмоции, наглядно демонстрирующие собственную слабость, было действительно тяжело, тяжело давался и тот факт, что скрывать это от деоса смысла нет хотя бы потому, что собственные мысли не являлись теперь чем-то скрытым и потаенным. Взгляд нервно метается от белых одежд к углу комнаты, но в зрачках можно было прочитать ту долю страха, что зародилась в пройденном испытании.
-Это чувства, о которых тебе никогда никто по собственной воле не расскажет. Наверное, ты сможешь их прочитать на подкорке сознания кого-либо но… - слова о том, что скорее всего Астерия не сможет их понять, застыли на губах так и не сорвавшись с тонких уст, но Джудал отчетливо давал себе знать, что девушка даже без прочтения мыслей, смогла бы это продолжить,- это не те эмоции, которые хочется кому-то пожелать испытать, поэтому я надеюсь, что их понять тебе не удастся. Страх… Страх, что смешан с осознанием собственной беззащитности и неспособностью что-либо сделать… Страх с примесью отчаяния и принятия собственного конца.
Дух довольно резко перехватывает за запястье руку девушки, притягивая её к себе ближе и кладя бледную кисть на область собственного сердца, что сильно стучало о грудную клетку из-за воспоминаний о прошедшем. На мгновение дыхание участилось, в то время как пристальный взгляд выражал притворное спокойствие. Вновь несколько наклонившись вперед Джудал взялся двумя пальцами за подбородок деоса, заглядывая в алые глаза и переводя взор на губы. Чем ближе была Астерия, тем спокойнее становилось на душе.
Хлопок дверью, и эссенций опускает руки, отходя в сторону, натягивая на лицо привычную маску, выражающую скуку. Видимо, их действительно заждались, раз даже один из фэдэлесов зашел сюда, скорее всего, с предсказуемой целью.
-Я задержал, задержал, тут курс лекций был,- беспечно заплетая волосы в небрежную косу, Джудал направился к выходу из помещения. На мгновение показалось, что подобная интонация несколько успокоила вошедшего. Сегодня ведь все-таки праздник в его честь, поэтому подобная задержка была простительна.

Праздничный свет, исходивший от небольших аккуратных фонариков, развешанных на растянутых между домами лентах, резко ударил по глазам, заставив прищуриться и несколько отвернуть голову в сторону. Шедший рядом фэдэлес, коего Астерия назвала Кантом, в вежливом жесте указал в сторону открытой площади, рядом с которой разрасталось новое пламя. Вдалеке слышалась та воинственная музыка, что ныне играла в его честь, мелодия смешивалась с многочисленными разговорами, громким смехом, звуком догорающего хвороста. В воздухе царила та атмосфера, что с запахом дыма, трав и еды, наводила на любого чувство некоего праздника, что пробуждал в душе несвойственное теплое чувство, которому было бы должно дать определение - благодарность.
Взгляд быстро пробегает по окружавшим его личностям. Некоторые что-то говорили ему, приветствовали, кладя руки на плечо, другие ограничивались заинтересованным взглядом, по лицам других можно было судить, что видеть его в роли фдэлеса никто уже не ожидал, но тем забавнее это было для самого эссенция, что с усилием сохранял на лице спокойную, несколько обескураженную маску. В какой-то момент ему и вовсе закрыли глаза, тогда духу показалось, что сейчас его огреют чем-нибудь сзади и уволокут на окраину - чем не ритуал? Но вместо настороженности сознание породило самое искреннее удивление, которое было несколько скрыто жрицей, чья ладонь лежала на его глазах. Давен... Несильное покалывание в области мечевидного отростка, будто кто-то вырезал это имя на коже, вплел в судьбоносные нити еще одну, тот час затянувшуюся в общий поток. Его кто-то легонько подталкивает вперед, и через минуту Джудал ощущает жар, идущий от разгоревшегося пламени, стремившегося своими языками разогнать ночную пелену, усыпанную яркими звездами. Он слышит свое новое имя, чувствует заинтересованные взгляды на своем теле, особенно на спине, в которую впивались действительно жадным взором, разглядывая и определяя руну.
Поднимает глаза, встречаясь с улыбкой деоса. Ответом на мелодичный голос стал кивок, после чего все внимание было переключено на руки Астерии, от которых исходило приятное свечение. Разум атаковали сотни вопросов, связанные как с дальнейшей судьбой, так и с нынешним моментом, в который ему предстояло получить свое оружие. Каково оно? Энергия преобразовывалась в пока неясные формы, но дух отчетливо видел, как завихрения воздуха окутывают удлинняющуюся рукоятку. Тонкие руки деоса выполняли причудливые движения, словно девушка играла на неком инструменте, а не создавала артефакт по шепоту судьбы. Расплывчатые очертания точно сплющило окружавшей энергию прохладой, придав предмету плотность и форму, а затем будто сама ночь окутала своей черной вуалью большую алебарду, протянутую климбату. Наверное, в этот момент дыхание замерло даже у наблюдателей, что поспешили двинуться к духу с воскликами и восхищенными взорами. Сам же Джудал несколько неуверенно взял в руки черную рукоять, что отразилась на мышцах некой тяжестью. Лезвие артефакта блеснуло, будто признавая эссенция своим владельцем. Фэдэлес тут же поднял взгляд, пытаясь сквозь толпу и гам разглядеть Астерию, но её на том месте уже не было...

Покинуть ту площадь сразу не получилось, так как раз за разом в руку Джудала всовывали какой-нибудь алкоголь, произнося речь во славу ордена. Лишь через два часа, продолжая сжимать в руке алебарду, дух выскользнул из атмосферы празднества и направится лишь в одном направлении холма, давая себе понятие сквозь несколько одурманенное сознание, что деос скорее всего там. Но, каково же было удивление климбата, когда приятная вибрация, приведшая его сюда, открыла взор на пустую колышущуюся траву, освещенную лунным светом и ночным небом с рассыпанными в хаотичном беспорядке звездами. Сев на землю и положив алебарду рядом, Джудал откинулся на спину, тяжело выдыхая и прикрывая глаза. Здесь было тихо, здесь не было никого... Но, почему же вибрация продолжает исходить из собственной груди?

Звук стали, разрезающей воздух, подействовал как самый настоящий и довольно действенный будильник. Резко распахнув глаза, отчего приставленное к горлу оружие начало предательски двоиться, дух не смог сохранить скучающее и равнодушное выражение, удивленно вскинув брови и давая себе отчет в том, что в трезвом состоянии подобной ответной реакции скорее всего бы не возникло. Взгляд внимательно проскользнул по лезвию, по его рукоятке, по бледной руке, что её сжимала, по одежде и наконец по лицу деоса, на губах которого играла легкая улыбка.
-В следующий раз буду с разбега прыгать в место наибольшей вибрации... Просто сейчас не был уверен. Ты представляешь дурачка-фэдэлеса, который мимо тебя с восторженным криком летит в землю? - лицо озаряет привычная усмешка, что довольно неплохо гармонирует с несколько одурманенным взглядом. Джудал пытается приподняться на локтях, но безрезультатная попытка вновь укладывает духа на землю, открывая вид исчезающим звездам. Полученные уроки действительно были необходимы, учитывая деоса, в общении с которым подобное приходилось иметь в виду. Не расслабляться и не верить всему, что видишь... Утвердительный кивок самому себе. В отношении Астерии это важные правила.
- Вообще то это мое место, тебе придется поискать какое нибудь еще.
Из климбата вырывается смешок, но мысль о том, что девушка с юмором на "вы", заставила подорваться с места и наконец привстать на локтях с самым серьезным взглядом, что вообще возможен у существа, находящегося в некоторой стадии опьянения. Это была бы неплохая шутка, вот только весь момент и заключался в том, что шуткой это не являлось. И первое, о чем подумалось, действительно содержало в себе тот факт, что присмотреть место на свежем воздухе придется другое, но последующая мысль тот час выкинула подобное из головы, вбив в сознание устойчивую позицию непокорности. Разве он когда-то кого-то слушал? Отныне деосу, желающему побыть в одиночестве, придется мириться с катающимся рядом по траве климбатом.
Шелковистые волосы распластались по белой рубашке, вновь вызвав в душе то умиротворяющее чувство, что затягивало разум в мир сновидений. Голова несколько устало откидывается на траву, из груди вырывается тяжелый выдох. Интересно, каждый ли фэдэлес испытывает подобное при такой близости со своим деосом? Или же здесь, как говорят, каждому свое?
Теперь ты уйдешь? Находись климбат в другой ситуации он бы непременно поспешил ответить какой-нибудь шуткой о том, что приютившие его начнут пировать и веселиться после его ухода, но... В Астерии, что сидела рядом с ним, трепетала аура, несущая в себе совсем иные ноты, и эти ноты как-то странно передались самому духу. Поднявшись с травы, Джудал обхватил крепко двумя руками живот девушки, придвинув её к себе и положив ей свою голову на спину, уткнувшись носом в шею.
-Уйду,- тихий голос раздался вместе с легким порывом ветра и первым лучом, пробившимся из-за гор,- сама же знаешь ответ на свой вопрос,- климбат с удивлением замечает, что в его голосе звучат те эмоции, что обычно возникают у близких при расставании. -Пока мне здесь...- пытается подобрать нужные слова. Это трудно, гораздо легче сказать все так, как есть,- здесь мне нечего делать. Я уже знаю, куда пойду и что мне предстоит. Но, ты и сама понимаешь, что личность нельзя изменить. Вот если найдешь в ордене работу палачу, то зови, - на губах возникла какая-то горькая улыбка от осознаний простой истины - в ордене подобная работа может и не возникнуть.
Нехотя эссенций отпускает Астерию, вставая с земли и вглядываясь в сторону восходящего солнца.
-Будешь скучать? - беззаботная маска с искренней улыбкой.