После совместной тренировки и после того, как проводил Канту до его комнаты, Лорен отправился к себе. У него было не слишком много времени для того, чтобы отдохнуть, прийти в себя и собраться с мыслями. Он почти ничего не знал о предстоящем бое и о будущих противниках. Единственное, что сейчас было для него более менее понятно, — это то, что ему придется взять с собой оба своих мощных оружия: неизменные кинжалы Фредомонд и полученное после победы над климбатом полиморфное оружие Эгревандель. Всё остальное имело некие слишком размытые границы, которые сейчас никак не хотели приобретать более ясные черты. Конечно, в первую очередь Лорену надо выспаться, ибо он находился в состоянии бодрствования уже более суток, причем график его существования был слишком напряженным, и как итог: он очень устал. Отсюда могли возникнуть проблемы, а этого информатору не хотелось. От него не будет проку, если он не сможет адекватно и быстро реагировать на происходящее, а это напрямую зависело от того, насколько Штейлес отдохнувший, и ещё от наличия под рукой сигарет или хотя бы в пределах досягаемости.
Закрыв за собой дверь комнаты, Лорен бросил ключи на тумбочку и направился прямиком к кровати, на ходу стягивая с себя майку. Он хотел плевать на всё, да и забить на всё дерьмо, что творилось в его жизни, но он не мог подставить своего напарника. Упав на кровать, он некоторое время лежит, не двигаясь и не меняя положения, уставившись в потолок, на котором наличие трещин было слишком заметно. "Всё слишком плохо, чтобы у нас были хоть какие-то шансы," — лениво думает, после чего закрывает глаз. Следом — тяжелый вздох, словно Лорену поручили решение слишком сложной проблемы, настолько сложной, что она кажется нерешаемой. Ну а что? Такие ведь тоже есть. Спустя десять минут, Штейлес поднялся с кровати. Проведя рукой по лицу, он отметил про себя, что, похоже, заснул, хотя ему так не казалось, пока он лежал. Сейчас же голова была слишком тяжелая, словно в неё залили свинец. Прикурив, он поднялся и достал из шкафа с оружием свои кинжалы, после чего привел их в порядок. Потом занялся другим оружием, которое ему предстояло взять завтра с собой. В то время, пока он этим занимался, то делал всё почти что механически, словно на автомате, а его мысли были слишком далеко. Он вспоминал всё, что было связано с Синдикатом и Кантой. То, как попал сюда, как его до сих пор ненавидели за то, что он смог занять место рядом с антиком, вспоминал их первую встречу. Она как раз произошла в кабинете Гитала. Тогда оба офицера были готовы вцепиться друг другу в глотку, но именно тогда они очень остро почувствовали, что стоят друг друга. От своего занятия Лорен отвлекался изредка и то только для того, чтобы достать сигарету изо рта и стряхнуть пепел в стоящую рядом на столе пепельницу. Снова лечь в кровать он смог только за несколько часов до того, как ему надо было вставать. За это время он успел привести в порядок не только оружие, но и свою форму офицера, которая была полностью черного цвета и без каких-либо опознавательных знаков. Синдикат любил интригу. Или сохранял её лишь до тех пор, пока его подчиненные не становились рангом повыше. А Лорен был лишь офицером. И, если его завтра убьют, он так и останется им, но сейчас его это меньше всего заботило. Раньше он задавался вопросом, о чем думает тот, кто завтра, скорее всего, умрет? Что он чувствует, видя, как минутная и часовая стрелки неумолимо приближаются ко времени, которое станет сигналом к действию, в результате которого он не останется среди живых? И сейчас информатор был на этом месте, однако, как ни странно, он не терзался никакими противоречивыми мыслями и чувствами. Он не боялся, а в голове была предельная ясность, так что казалось, что желание отдохнуть отступило на второй план.
Он так и не смог заснуть, хотя лежал в кровати. Прокручивая в голове раз за разом всё то, что случилось с ним, он не жалел ни о чем. За те последние несколько часов он выкурил слишком много сигарет, но, скорее всего, именно они и не дали ему заснуть. Оставшиеся полчаса перед тем, как начать собираться, он сидел на подоконнике рядом с открытым окном. Он не чувствовал ни намека на усталость, а в его душе и в сознании появилась какая-то холодная и непоколебимая уверенность. Собравшись и убрав документы, касающиеся противозаконной деятельности Синдиката, он вышел из своей комнаты. Во всей этой ситуации больше всего было жаль Канту. Себя же он не жалел да и не собирался. Обидно только, что он так и не смог вывести эту организацию на чистую воду и не нашел надёжного союзника в лице своего напарника.
Добравшись до кабинета, откуда их обоих должны были увести под конвоем туда, где они будут драться, Лорен остановился рядом с дверью. Опустившись на корточки, он облокотился спиной о стену и закурил. Надо было дождаться напарника, а в душе что-то кольнуло, когда он подумал о том, что скоро снова посмотрит в синие, бездонные глаза. Хотел бы он, чтобы Канта его простил, но зарекся больше рта не открывать и не просить прощения. Всё равно бесполезно.

Подготовка в предстоящему кровопролитию началась ещё тогда, когда Тристанд Бэлмонт отдал однозначный приказ. Согласие остальных глав Совета не требовалось, что не удивительно - Тристанд обладал удивительной способностью переиначивать ситуации под себя и свои потребности. На этот раз его потребностью было всего ничего: утолить кровожадность и потешить самолюбие, когда на арене сойдутся в почти что равном поединке четверо охотников. Сам начальник, конечно же, будет присутствовать, но никто его не увидит за непроницаемым для взгляда непробиваемым стеклом.
Итак, за Лореном и Кантой был отправлен конвой, что должен был забрать их и провести в помещения, предназначенные для проведения мероприятия. Конвой состоял из семи воинов, закованных в доспехи - элитная охрана Синдиката, предназначенная для решения узкоспециализированных проблем. [float=right][/float] На этот раз занесенные в список опасных личностей, угрожающих спокойствию организации, Лорен и Канта должны были передвигаться только в присутствии стражи. Шаги солдат было несложно услышать в почти абсолютной тишине коридора. Они приближались к местонахождению двоих охотников и очень скоро показались из-за поворота. Всего их было семь - один впереди, остальные парами сзади, в общем, классическое расположение охраны. Ни лиц, ни опознавательных знаков, только черные латы, отливающие серебром, и тяжелое вооружение в виде мечей и копий.
- Без лишний движений, лицом к стене, руки на стену, - механически скомандовал начальник, как только стража окружила обоих охотников, отрезая пути к возможному сопротивлению. В принципе, если б Канта и Лорен хотели сбежать, они бы постарались сделать это раньше. Теперь же менять что-либо было поздно. И все это понимали.
Руки им, как особо опасным преступникам, заломили за спину, застёгивая на запястьях блокираторы магии, которые снять самостоятельно просто нереально. Впрочем, самый строгий способ давления на подчиненных, ибо что-либо предпринять в таком случае они не могут.
- Следуйте за мной и без глупостей, - снова начальник стражи. Отдав жестом приказ, он вышел вперед. За ним - двое солдат, затем шли охотники, а уже потом остальные четверо, замыкая эту мрачную процессию.[float=left][/float]
Мрачные помещения здания сменились лестницами, многочисленными переходами и узкими коридорами, следующими вниз, казалось, в самое подземелье, раскинувшееся под огромным комплексом зданий Синдиката. Температура окружающего воздуха значительно снизилась, и при каждом вздохе ощутимо виднелся пар. За очередной дверью охотников встретил едва освещаемый коридор, ведущий снова вниз, со множеством ступеней с белой плиткой. Коридор уходил в темноту, откуда веяло влажностью и ощутимым запахом земли, бетона и плитки. Здесь было настолько тихо, что каждый шаг, и охраны, и охотников, отдавался далеким эхом. Где-то даже капала вода, правда очень далеко. В самом низу, по всему видимому, и находился пункт назначения. За весь путь стража ни проронила ни слова, и не давала разговаривать охотникам, хотя последние вполне успешно могли общаться через Единение душ. При желании, разумеется.

Напарник ничего не ответил, Мория же только хмыкнул. Это становилось закономерно, и Канта уже начал привыкать. Это как необходимость их не лучших взаимоотношений: антиквэрум грубит, полукровка либо взвешенно отвечает, либо вообще топит всё это в тоннах своего пофигизма. Продолжать так невежливо начатый разговор, если брошенную фразу можно было именно так назвать, Канта намерен не был, поэтому последовал примеру Лорена и замолчал на долгие несколько минут. Ровно до того момента, как подошедшие стражники повели себя слишком нагло, приказывая развернуться к стене и продемонстрировать руки без оружия, что следовало прижать ладонями к гладкой поверхности.
- Да пошли вы! - Огрызнулся, когда за весьма дерзкую попытку не дать запястья под наручники его с силой развернули и приложили щекой к холодной стене. "Ещё б коленом прижали, мрази!" - зло и возмущенно пролетело в мозгу, когда пути к инстинктивному сопротивлению оказались отрезаны. - Тч! - Зло зашипел, словно до сих пор не хотел смириться с необходимостью, но чужие грубые руки, закованные в латы, уже скрутили хрупкого антика, лишая всякой возможности показать свой характер. А потом пришлось встать рядом с Лореном и идти вперед, прожигая взглядом широкую спину начальника отряда, что вышагивал впереди. Мрачные декорации помещений организации не вносили в не менее мрачный настрой антиквэрума ничего нового. Дерьмовость ситуация становилась всё очевиднее и очевиднее. Да, даже когда коридоры сменились бесконечной лестницей, ведущей вниз, в тот самый ад, что ждал их, распахнув смертоносные объятия. Всё это время они шли молча, не решаясь проронить ни слова, ибо в противном случае точно оказались бы грубо заткнуты стражей. Да Мория и не хотел разговаривать. О чём им сейчас говорить, что обсуждать? О том, что слышать любопытным ушам не следует? Или о том, какая погода сейчас на улице? Канта почему-то предполагал, что такая же скверная, как и происходящее, и ближайшее будущее и как вообще его душевное состояние. Их вели на казнь. На добровольную казнь по вине Лорена. "Вот же ж рыжий придурок", - так и вертелось в голове, хотя Мория прекрасно понимал: если Штейлес поступил так, как поступил, значит, у него просто не было другого выбора. Весь Синдикат в курсе, как обожает Тристанд изгаляться над своими подчиненными, и вот теперь на потеху этой белобрысой твари на арену выйдут четверо неудачников. И погибнут слабаки. Канта не причислял себя к таковым, но будущего знать не мог. Вполне вероятно, что даже при выигрыше, их всё равно убьют, уже дабы замести следы. Хотя и подавать жалобы на Триса - это самая безбашенная затея. Впрочем, если захочется, чтоб отымели повторно, можно попытаться, и никакой Гитал с его абсолютной властью не поможет. Сейчас же Тристанд всё равно имел их обоих, явно рассчитывая на свою потеху окончательно изнасиловать на арене. Конечно же, в переносном смысле, но легче от этого не становилось.
Неожиданно в голове звучит вопрос, предусмотрительно заданный напарником через Единение. "Никак", - машинально отвечает Канта, рассматривая пол под ногами, что иногда сменялся ступенями, ведущими вниз, в их, скорее всего, могилу. На душе было настолько дерьмово, что хотелось убивать. Вопрос Лорена, тем не менее стал чем-то сродни молча протянутой по направлению к Мории руке с предложением взяться за неё и проследовать именно так до самых дверей, ведущих в откровенный ад. Канта охотно ответил на этот предполагаемый жест, хотя в мысленном ответе звучала некая обречённость, злое безразличие и, наверное, глухая решительность. Выбора у них всё равно нет, так, может, стоит выкупить шанс на жизнь собственной кровью? И в первую очередь важны слаженность и доверие. Нет, Мория не даст беловолосому подонку наблюдать за кровавым спектаклем, щедро приправленным ненавистью между рассорившимися напарниками. Для него они - в идеальных взаимоотношениях.

Отредактировано Канта Мория (22.11.16 18:41:50)

Пока его и напарника вели по коридору, Лорен не особо смотрел по сторонам, вместо этого сосредоточившись на плитках, что мелькали под ногами. Его и Канту сопровождали несколько стражников, которые были настроены весьма решительно и несколько агрессивно, особенно тот, который был главным. Он, по всей видимости, был уже чем-то разозлен и решил выместить эту свою злость на офицерах, что сейчас оказались в его власти. Думать о том, как ещё Тристанд мог наказать напарников, если бы другие два офицера не допустили ошибку, Лорен понимал, что им ещё повезло. Конечно, Трис имел возможность сполна отыграться сразу на нескольких, утолив тем самым свою жажду крови, но вот этот монстр мог быть намного изощреннее. А, слава богам, его голову посетила именно такая идея, а не похуже, потому что при таком раскладе Лорен и Канта могли хотя бы что-то предпринять и их собственная судьба была все-таки в их руках. Воля случая и везение тоже имели место быть, но все-таки больший вес будет иметь сила и слаженность действий. Лорен не хотел продумывать план действий заранее, потому что даже не знал, где они будут драться и что их там ждет, а грузить мозги чем попало тоже не было хорошей идеей. Накручивать себя он тоже не любил. Главное — прислушиваться к своему внутреннему голосу, к напарнику, считаться с его мнением, действовать быстро и решительно. А самое важное — никого не жалеть и не щадить, ибо доля секунды, потраченная на раздумья, может стоить, если не жизни, то очень многого.
Когда перед коридор наконец-то кончился, Лорен оказался перед дверью, которая вела в зал, где им предстояло драться не на жизнь, а на смерть. Дверь вела из небольшой комнаты, с потолка которой капала вода. Именно наличие воды и вывело Штейлеса из раздумий: он словно очнулся, когда ботинки погрузились в неглубокие и прозрачные лужи, но сапоги офицера не промокли, потому что были не только водонепроницаемыми, но и были на подошве, высота которой позволяла оставаться обуви сухой при таком количестве воды. Ожидая, пока командир откроет дверь, Лорен бросил недолгий взгляд на своего напарника, но ничего не сказал, даже через Единение душ. Сейчас это было бессмысленно, потому что намного большее значил настрой, а он был таким, какой нужен, это информатор понял по сухому и короткому ответу Канты на его вопрос, заданный, пока напарников ещё вели сюда по коридору. Спустя несколько минут дверь открылась, и напарников столкнули в зал, который, по-видимому, и является ареной, где всем четырем офицерам предстояло драться. Лорен даже не успел окинуть взглядом зал, как услышал голос Тристанда, правда, несколько искаженный микрофоном. Эта тварь была здесь, но не собиралась показываться в открытую. Вдоль позвоночника сначала прополз холод от воспоминания о той встрече, и Лорен поблагодарил богов, что не оказался с этим чудовищем снова один на один. Ему казалось, что, если это повториться, то он не только не справится с собой, но и не сможет ничего сделать. Этот тип ломал всех через колено, подстраивал под себя и сейчас было стыдно признать, что Лорен чуть не поддался. Тогда его почти свела с ума энергетика этого трансдента, но сейчас, когда он его не видел, а только слышал, он был готов разорвать его на части от ярости, полоснувшей, словно ножом, по сознания. А начальник сам провоцировал, словно это диалог велся только с самим Лореном. По сути Штейлес и был причиной всего, что происходило сейчас. Тупо из-за своей ошибки. Почему-то ему показалось, что переспать с начальником тогда было лучшей идеей, чем сейчас стоять тут, ожидая, не известно чего, и готовясь к самому худшему. Но что Тристанд сказал на это тогда, в кабинете, когда прижимал Лорена к своему рабочему столу? Он сказал, что он и так его получит, верно, и то, что Лорен не будет расплачиваться за ошибку своим телом? А, жаль, это было бы проще, да и скрыть от напарника истину тогда было бы возможно. Сейчас же — точно нет. С одной стороны, было лучше, что всё вскрылось сейчас, когда Штейлес ещё не успел сделать что-либо похуже, но, с другой стороны, он потерял доверие напарника. Что делать, он не знал. И как исправлять ситуацию — тем более. Но, если они выберутся отсюда живыми, однозначно надо будет что-то решать, и информатор не боялся этого.
— Что б тебя, — прошипел Лорен, когда грубым ударом оказался поставлен на колени. Очень унизительно, но Штейлесу было вообще плевать на свое положение относительно того, с кем он разговаривал. На коленях, так на коленях, ему от этого не жарко, ни холодно, пусть Тристанд потешит своё самолюбие. Суть не меняется.  "Ты мне  сказал в кабинете, что тех двоих надо убить, сейчас ты в этом сомневаешься. Ну что ж, я напомню тебе о том, что ты тогда говорил," — звучало жестоко, но иначе саэтэрус не мог. Те слова, сказанные Тристандом, так и звучали в голове и были почти что механизмом, спускающим с цепи дикого зверя, они давали право на убийство. Чем будет больше крови, тем лучше, но Лорен будет драться не только для того, чтобы выжить, но и для самого Тристанда. Он хочет крови и зрелищ, он это получит, но Лорен собственноручно претворит в жизнь его слова.
"Обещает он. Знаю я, как ты обещаешь," — и он точно знал, что больше не попадется этому монстру. Когда сзади захлопнулась дверь, Лорен сразу же поднялся с колен.
— F*ck you, Трис. Если я выберусь отсюда, ты об этом пожалеешь, — произнес почти не слышно, тем самым не выдавая своего местоположения. Но Лорен не знал, что сделает с этим начальником, но то, что-либо предпринять точно собирался. А пока свою ярость и злость он мог выплеснуть только на своих противников. Что ж, кровожадному трансденту долго ждать не придется. Информатор вооружился одним Ингрэмом, и тихо и незаметно последовал к препятствиям, за которыми мог спрятаться. Стопроцентно, что другие два офицера тоже не полезут на рожон, но вот долго играть в прятки Лорен был не намерен. Он быстро просчитал вероятность того, куда могли пойти противники, потому что первоначальное их местоположение он приблизительно знал.
— Будь с правой стороны от меня, — Обращенное к напарнику через Единение душ. Хоть Лорен и привык действовать один, его правая сторона была слишком уязвима из-за отсутствующего глаза, а это напрямую означало проигрыш, если кто-то зайдет оттуда. И, если быть честным, настолько в прямой схватке Лорен не сходился ещё ни с кем, зная за собой эту слабость и стараясь действовать как-то иначе. Обычно его сильными противниками были твари, либо тот, кто в чем-то был неравен ему, хоть но по силе такой же. А эти тоже были офицерами и у них были почти такие же преимущества, как и у Лорена с Кантой. И, наверное, связь посильнее.

Отредактировано Лорен Штейлес (26.11.16 17:02:03)

Итак, Лорен и Канта решили следовать вперед, что, в общем-то, было верным решением. Существует такое понятие: "Пока ты стремишься и двигаешься вперёд, ты живёшь". Сейчас ситуация как нельзя лучше отражала смысл этой фразы. Оставаться на одном месте сейчас это было смерти подобно, поэтому охотники рассудили вполне правильно, отбросив смело сомнения и двинувшись навстречу возможной смерти. А вероятность умереть на этой странной арене, представляющей собой огромное множество следующих друг за другом локаций, была слишком высока.
Переходом между небольшой круглой ареной, где охотники оказались в первую очередь, служил небольшой мост, со стороны следующей локации заслоненный огромными валунами, так что напарники пока могли спокойно и беспрепятственно продвигаться вперед - спереди их всё равно никто не увидел, разве что услышал бы, но они ведут себя тихо и передвигаются бесшумно, так ведь? [float=left][/float][float=right][/float]За валунами, впрочем, их никто не встретил, как раз наоборот - здесь было тихо и пусто, только вот взгляду открывалась следующая картина: небольшое распутье дороги, состоящей из крупных, подогнанных друг к другу валунов. Одна дорожка вела в темноту, если точнее, то к небольшой арке, где было в разы темнее, нежели в нынешнем помещении, где находились охотники. Вторая дорожка вела к свету, точнее к следующему помещению, где было значительно светлее и явно просторнее. Обоим охотникам надо принять вполне единое решение: куда следовать дальше? В темноту или неизвестность, или же к свету, хотя вероятность прямого столкновения именно на обширной площадке, куда по всему видимому ведет вторая дорожка, намного значительнее. А, может, им нужно что-то придумать или предпринять? Если говорить об общей ситуации, то ни звука шагов, ни разговоров, ни чужой энергетики - ничего этого нет. Противники либо уже постарались и заняли свои позиции, либо ещё находятся слишком далеко и просто-напросто не добрались до Лорена и Канты. В любом случае плана арены нет ни у тех, ни у других, и все четверо действуют, по сути полагаясь на интуицию и опыт. Что же они подскажут?
Если, проходя по небольшому каменному мостику, посмотреть вниз, в зияющие пустоты по обеим сторонам, то совсем нетрудно прийти к выводу: падать туда очень и очень нежелательно. Доставать оттуда никто не будет, и придётся справляться самостоятельно. Сами по себе ямы очень глубокие, дна не видно, стены прямые и скользкие. К тому же там, внизу, сильная гравитация, что должно натолкнуть на разумные мысли - упасть туда смерти подобно. В общем, если говорить коротко - местечко то ещё, в котором царит мрачная, гнетущая атмосфера, ощутимо пропахшая опасность и смертью.

Путь вперёд пока не скрывал каких-то неожиданностей: всё было вполне закономерно и логично. После начальной арены, где напарникам пришлось выслушивать сумасбродную речь одного из начальничков, следовал небольшой мост, прикрытием на котором служили большие валуны. Затем простиралась мрачная и короткая дорожка, сплошь состоящая из скользких камней. И вот на ней офицерам предстояло прийти к однозначным решениям, да и желательно побыстрее. Перспектива так себе, если честно, но бездействие и того хуже - могло запросто погубить.
"Нет, они вряд ли рядом", - Канта поддерживает мысленный диалог, резонно отвечая на логичные предположения напарника, находящегося поблизости. Бросает короткий взгляд в его сторону. - "Я могу подослать Голема, но это гиблая затея, если они увидят, откуда он прилетел. Да, он летающий, этакое мелкое недоразумение". Едва заметно усмехается. Его личный питомец, к помощи которого Мория прибегал совсем нечасто, принадлежал к тем немногим, кто был дорог этому бесчувственному антиквэруму. Сейчас он молча взвешивал свою готовность или не готовность рискнуть слабым и совсем небоевым существом. "В принципе он может регенерировать, так что, думаю, смысл в этом есть".
Прикрыв глаза, синеволосый мысленно призывает Голема, который материализуется спустя мгновение. Странное существо, без тела, головы и конечностей, за исключением крыльев, лишенное морды и даже глаз, зависает в воздухе рядом с охотникам, около правого плеча Мории. Также мысленно он отдает существу приказ найти тех мразей, что прячутся где-то в недрах этой чертовой арены. Но он почему-то уверен, что они не могут находиться поблизости, наверное, потому что подобраться к ним с Лореном настолько близко не получится. Они всё-таки опытные и сильные охотники, уже повидавшие видов на совместных миссиях. Мория отпускает Голема в сторону хода, ведущего к свету, всё-таки натолкнуться на противников там наиболее велика, а потом переводит взгляд на Лорена.
"Думаю, для того, чтобы остаться здесь, надо занять более выгодные для атаки и защиты позиции", - даже в мысленном обращении антиквэрум агрессивен, хотя эта агрессия скорее следствие напряженного и решительного настроя. Наиболее тактически выгодная позиция сейчас, как подсказывает элементарный анализ, - это пройти вперед к стене, что разделяет два прохода, и затаиться там. Таким образом у каждого из охотников будет возможность контролировать оба выхода, откуда могут прийти противники. Этой идеей Канта делится с Штейлесом, также через мысленную связь. А затем отступает к этой самой стене, что может послужить и неплохим прикрытием, прислоняясь к ней спиной так, что сам Канта находится ближе к темному ходу. Эту позицию антиквэрум выбрал не зря: он следовал озвученной ранее просьбе Лорена, и теперь по мере возможности находился по правую сторону от него. Так он мог успешно защищать слепую зону Штейлеса, которая имела место быть из-за его отсутствующего глаза. Нечто похожее случилось на их первой миссии, когда пришлось продвигаться вперед обширной компанией с дамами, да ещё и закрывать правый бок Лорена. Сейчас же они были предоставлены сами себе, но ситуация от этого проще не становилась.
Оставалось надеяться, что его летающий питомец сможет выудить хоть какую-то информацию, да даже по поводу следующих локаций, даже если противников там не окажется. Знать, куда двигаться и за что прятаться, лишним никогда не бывает. Предупреждён, значит, вооружен. Наверное, идея Лорена выяснить ситуацию при помощи питомцев - разумна и логична, да и оказалась предложена вовремя, ведь Канта не собирался натыкаться на препятствия, как слепой котёнок. Чем больше они смогут узнать и о противниках, и о самой арене, тем лучше.
Привычное ощущение подогнанной по руке рукояти катаны тем не менее тоже вселяло уверенность, ведь пока они оба вооружены, у них есть шансы выжить. Но одного оружия всё же мало, чтобы остаться в живых. Информация - вот что было сейчас необходимо, и, соответственно, дезинформация противника, хотя, как именно это сделать, Канта пока не знал. Да и придётся ли вообще? Теперь же приходилось ждать любого сообщения от улетевшего в неизвестность Голема. Вот только... справится ли он? Канта не знал, да и старался не задумываться, но всё же неосознанно кусал губы до крови, чувствуя под лопатками сопротивление холодной гладкой стены, служащей хоть какой-то защитой.

Отредактировано Канта Мория (27.11.16 15:08:15)

Хоть в чем-то мнения напарников сходятся, и пока никто из них двоих не собирается ломиться в сторону противников, которых поблизости нет. Нету и гарантии, что офицеры здесь одни, ведь наверняка Тристанд подготовил ещё какие-нибудь сюрпризы в качестве монстров или, того похуже, — ловушек. Вот этого напарникам точно не хватало. А вообще вся ситуация начинала бесить по причине того, что Лорен чувствовал себя слепым на оба глаза, несмотря на то, что потерял всего один. Он не знал, как ему действовать, так что слова напарника, откликнувшегося на идею Штейлеса отослать на разведку питомца, как нельзя лучше дают понять, что ещё не все потеряно, и они оба смогут узнать, что же их ждёт, ну или хотя бы они смогут определиться с направлением своего пути. Да, хорошо, что у Канты летающий питомец, — это дает реально много преимуществ.
"Хрен с ним, если увидят. Они всё равно нифига не поймут, ибо здесь завались всяких переходов и выходов-выходов, откуда твой Голем может прилететь. Чего ты боишься?" — Информатор сверкает единственным глазом в сторону напарника, и сейчас его зрачок совсем темно-зеленый и отсвечивает каким-то странным огнем. И то, что совсем заметно в его глазу, — это сумасбродная решимость и полная уверенность в том, что убьют не сегодня и не сейчас точно. Да, Лорен был уверен, что сдохнет не в этом бою и не рядом с Кантой, так что сейчас был готов действовать, как угодно. Адреналин давал о себе знать, и его концентрация в крови саэтэруса неумолимо росла вверх, срывая стоп-краны и лишая возможности действовать слишком аккуратно. Штейлес в такой ситуации шёл напрямую, так что теперь уже не собирался отсиживаться за каким-то валуном, хотя изначально эта локация и показалась ему оптимальной для начала боя. К черту всё, сегодня он снова поставит на кон свою жизнь, как делал это много раз, и выиграет. Уверенность? Пожалуй, она самая, но Лорен не умел иначе. Но, несмотря это, он давал себе отчет в том, что рядом напарник и что он отвечает ещё и за него, так что все-таки переться, куда попало, не станет. Он поступил бы так, будь он один, когда всё зависит только от него самого и когда карты только у него в руках. А сейчас ситуация была другой, но всё же Лорен не собирался медлить. Когда призванное Кантой животное скрывается в проходе, Лорен перехватывает взгляд напарника, и ему очень и очень хочется усмехнуться. Собственно он и не сдерживает себя, так что губы искривляются странной усмешкой, наполовину хищной, наполовину кровожадной.
"Окей, воля твоя," — Соглашается с напарником и плевать, что это была его собственная идея — остаться здесь, по крайней мере, пока не вернется Голем антика, делать что-либо точно бесполезно. Можно, конечно, двигаться вперед наугад, но Лорен не хотел выступать в роли посмешища, совершая ошибки, свидетелем которых будет не только напарник, но ещё и ненавистный Тристанд. Ох, как же информатор сейчас мечтал засадить этому трансденту нож между рёбер. И ещё мечтал увидеть бессилие в его жёлтых глазах. Тряхнув головой, он отгоняет наваждение, снова сосредотачиваясь на происходящем. Но ведь сейчас ничего не происходит, но терять бдительность не стоит. Это своего рода испытание на выдержку, а Лорена её давно нет. Конечно, он умел часами где-нибудь сидеть, ожидая удачного момента для того, чтобы сделать снимок, но, когда дело касалось боя, он был нетерпелив и самоуверен.
"Да, неплохая идея. Надеюсь, это прокатит," — снова согласен с антиком, и кивает, когда тот делится своими соображениями. Спустя мгновение саэтэрус смотрит, как тот меняет своё местоположение, и следует за ним, вставая слева, таким образом у информатора оказывается закрыта правая сторона. Он призывает Кодарда, своего змееподобного питомца, и, приказав ему изменить длину тела на более маленькую, отпускает, позволяя животному залечь где-то поблизости в тени, ближе к небольшой арке, где нету света. Казалось бы, никакого толка от этого нету, но на самом деле змея элементарно почувствует любую, даже самую малую вибрацию, и даст об этом знать своему хозяину.

Отредактировано Лорен Штейлес (27.11.16 20:39:04)

Стоит отдать должное - и Лорен, и Канта действовали разумно и правильно, по возможности не допуская столкновения характеров, но вот только ситуация из более-менее контролируемой превратилась в нечто бесконтрольное всего из-за одного опрометчивого поступка. А всё потому что Мория решил продолжить путь вперед, тем самым опрометчиво раскрывая местонахождение офицеров. Несомненно, рассредоточенную цель сложнее уничтожить, но иногда именно это способно погубить. Напарники разумно выбрали удачное место для своей засады, и стоило подумать, ведь противники тоже заинтересованы их найти, а значит, будут искать. Однако момент был упущен...
[float=right][/float]
В первые пару мгновений ничто не предвещало беды: ни интуиция, ни призванная Лореном змея, ничто не распознало приближающийся кошмар. Сначала задрожала земля, покрываясь мелкими трещинками и грозя вот-вот провалиться куда-то вниз, мостик, по которому они пришли сюда, обвалился под натиском смещённых плит, а следом из одной из ям с высокой гравитацией вырвался монстр! Похоже, ручные питомцы были не только у них... Монстр был отвратителен: этакая огромная многоножка, с мощным панцирем и длинными щупальцами, в сосредоточении которых поместился напичканный зубами круглый рот. Помещение заполнил булькающий рык, с оглушительным стрекотом, в то время как само насекомое продолжало вылезать, возвышаясь над напарниками и демонстрируя хорошо защищенное толстой броней брюхо. Ближе к нему находился Лорен, поэтому в первую очередь оно набросилось на него, норовя поймать своими щупальцами и отправить в свой голодный до крови и плоти рот. Конечно, стоит рискнуть и вступить с монстром в схватку, вот только теперь его длинное туловище заполняет собой почти всю локацию, ограничивая возможность совместных действий, и новоря вот-вот отрезать от единственного выхода, ближе к которому оказался Канта. Если быть точнее, антиквэрум вообще мог беспрепятственно бежать вперед, но вот... бросит ли он напарника? В эти мгновения ни одного из противников по-прежнему не видно, но несомненно они где-то рядом, ибо контролировать такого монстра с большого расстояния просто невозможно...

Не успел Канта сделать и нескольких шагов, как ситуация стала изменяться, причем в самую худшую сторону, явно намекая на то, что поступил антиквэрум слишком опрометчиво и ошибочно. Хотя, если посмотреть с другой стороны, не сидеть же в засаде вечно? Лучше нападать первым, хотя сейчас нападали явно не они с напарником. Как раз наоборот, офицеры оказались атакованы, но не другими охотниками, а нечтом совершенно другим. В первые мгновения Мория посчитал, что никаких "других охотников" и не предполагалось, а их с Лореном просто хотят убить. Может, так оно и было, но предаваться философским размышлениям на эту тему сейчас явно не стоило. Штейлес находился ближе Канты к мерзкому монстру, что вырвался прямо из гравитационных ям. "Мать вашу, какой же оно силы?" - только и успело пролететь в голове, в то время как мозг уже автоматически подкидывал возможные решения. Мория честно рассчитывал, что Лорен успеет среагировать, но ждать не стал. Тратить время на то, чтобы вооружиться катаной, не пришлось - подогнанная по ладони рукоять уже находилась в руках, и Канта ответил ударом на удар.
- Сигиллум! Сдохни, мразь! - Пожалуй, в интонацию было вложено слишком много злости, да и нелестное обращение к монстру говорило само за себя, но антиквэрум и так находился на одной из границ собственного бешенства и размениваться на мелочи не собирался. Эта тварина, подло подосланная невидимыми противниками, собирается убить его полукровку. Ну уж нет, этого он не допустит. Они напарники или кто? Мория рассчитывал просто-напросто запечатать чудовище, ибо возиться с ним себе дороже - никаких сил не останется на других противников. А ведь, скорее всего, так и есть - до сих пор не показавшиеся мрази рассчитывали подсунуть им выносливого и сильного противника, чтобы добить уже обессиленных от боя с насекомым напарников. Но этого им не видать, они со Штейлесом не настолько наивны и глупы, чтобы повестись на подобные уловки.
Призвать печать удалось, и теперь её сложная структура стремительно материализовывалась прямо под монстром, что в бесконечном движении всё вылезал и вылезал из проемов в земле. Мерзкое зрелище, тем более если взять во внимание расстояние твари до Лорена и её очень прочную броню на теле и брюхе в том числе. Перспектива заведомо проигрышного поединка так себе.
Как известно, на формирование запечатывающей структуры требуется примерно десять секунд, а в бою это очень внушительное значение, растянутое во времени. За этот промежуток может произойти настолько много хреновых событий, что смысла в печати уже не будет, ибо окажется, что спасать уже некого. Канта допустить этого не мог, но и монстр ждать не стал, закономерно бросаясь прямо на Лорена - первую цель, попавшуюся на пути. Что оно собиралось сделать с рыжим, Мория знать не хотел, но напичканный зубами рот и длинные щупальца вокруг были слишком красноречивы. Вряд ли чудовищу потребуется много времени, чтобы сожрать трансквэрума, предварительно отравив его ядом своим клыков. И Мория, не раздумывая, прибегает к помощи очередной магической способности, называемой Пятой иллюзией, которая не раз спасала его собственную шкуру в подобных поединках. Действительность в какие-то мгновения становится замедленной, а вот Канта может действовать со стремительной скоростью. И он делает первое, что приходит в голову в данной ситуации - в долю секунды оказавшись рядом со Штейлесом, сбивает его с ног, рассчитывая убрать с траектории атаки чудовища, уже почти полностью захваченного формирующейся печатью. Страшно думать, как повернуться события, но выбора у антиквэрума не было. Он должен был помочь напарнику, и он это сделал, а как лягут карты на этот раз - это воля случая. Но при любом раскладе Мория не собирался подыхать здесь слишком быстро, и напарнику не разрешил бы.

В стрессовой ситуации, особенно, когда что-либо угрожало жизни, Лорену в большинстве случаев удавалось сохранить холодный рассудок, в результате чего но мог принять правильное решение и действовать, не поддаваясь панике. Он всегда стремился предотвратить развитие событий, где финалом будет его собственная смерть, но сейчас он слишком отчетливо видел её перед собой. Странно осознавать, но она каким-то странным образом одновременно являлась монстром, стремительно сокращающим расстояние между собой и жертвой, но также была и везде вокруг. Она пряталась в тени разломов, оставленных монстром, под сводом, в углах пещеры, даже в тусклом свете, выхватывающем из темноты очертания предметов. Она была в камнях, в сгущающихся красках, в страхе, заполняющем сознание. И она была настолько реальна, что казалось, надо лишь протянуть руку, чтобы коснуться её и почувствовать ледяное дыхание, высасывающее душу. Но эта была лишь иллюзия, временно и мимолетно захватившая разум саэтэруса, и именно она вытеснила все остальные эмоции. Казалось, что время замедлило свой бег и секунды стали минутами, однако мысли стремительно пролетали в голове. Лорен понимал, что не успеет, осознавал это настолько четко, что другого выхода из ситуации для него просто не было. Он уже был готов к тому, что совсем скоро безобразные ряды зубов твари вопьются в его тело, разрывая на куски и оставляя после себя лишь ошметки и полосы кровавой плоти, но ситуация слишком резко стала менять свой ход. Да, Лорен помнил про напарника, но он очень сомневался, что Канте все же удастся что-нибудь предпринять. И думать о причинах незамедлительной реакции антиквэрума, направленной на то, чтобы спасти своего попавшего в беду напарника, Штейлесу не предоставилось возможным. Конечно, можно было предположить (и это, скорее всего, являлось бы наиболее приближенным к реальности), что Канта не выживет тут без напарника, поэтому и спасает его, чтобы потом уже выбраться отсюда вдвоем. Видимо, так оно и было, во всяком случае, Лорену так казалось, да и предполагать что-то ещё было бы в высшей степени неверно и абсурдно, ведь какие эмоции может испытывать Мория к тому, кто его обманул и почти что предал? Ненависть — и только. Больше ничего. А действия, предпринятые им, — лучшее доказательство того, что они просто напарники, но не более. Нет, Лорен не думал об этом всем, пока монстр продолжал приближаться к нему. Не думал даже тогда, когда в опасной близости от самого саэтэруса стала материализовываться призванная антиквэрумом печать, которая по мере появления все сильнее освещала все вокруг ярким фиолетовым цветом. Очень красивым, кстати. Через мгновение зубы монстра оказываются совсем рядом, но вместо того, чтобы почувствовать, как они прорезают плоть, Лорен чувствует, удар, и земля стремительно уходит из-под ног. Он чувствует совсем рядом напарника, который сбил его, убрав тем самым с пути многоножки. Что ж, весьма рискованный поступок, если учесть тот факт, что была высока вероятность того, что Канта мог не успеть и оказаться в зубах твари на пару со своим напарником. Если умирать, то вдвоем. Ну и выживать — тоже.
Падая вниз, Лорен не осознает, что с ним происходит на самом деле. Вместо этого — ощущение полной невесомости и ощущение напарника рядом. Он настолько близко, что у Штейлеса перехватывает дыхание, и, если бы не обстоятельства, то, кто знает, как он себя повел бы. Но он же в курсе, что при другом раскладе Канта не оказался бы рядом? Конечно, в курсе, ему ли этого не знать? Но сейчас почему-то всё не кажется настолько абсурдным, каким было бы при отсутствии адреналина в крови. Адреналина, заставляющего чаще дышать, а сердце биться быстрее. Ситуация воспринимается совсем иначе. Лорену кажется, что нет ничего плохого и странного в том, чтобы взять напарника за локоть, сжав его руку так, словно в ближайшем будущем не собирается отпускать. Но события диктуют свои условия. Они падают на пол, но из-за своего положения относительно поверхности Лорен пробивает его собою, безуспешно пытается ухватиться за край, который обваливается ещё до того, как саэтэрус касается его. Следом — очередной удар, но на этот раз пол выдерживает. Штейлес лежит навзничь, а на нём сверху — напарник. Весьма живописно.
— Черт, как больно-то! Я же не железный, — возмущается вслух, прекрасно понимая, что в данной ситуации лучше всего заткнуться и общаться через Единение. Но спину ломит от удара о пол, а по телу разливается сильная боль, однако это не мешает услышать голоса противников. "Значит, они были совсем рядом. Быстрые," — Живо вставай, — Лорен встает, одновременно с этим отпихивает Канту в сторону, но тем не менее успевает придержать того за руку, тем самым не давая упасть или как-то ещё зашуметь, тем самым выдав местоположение. Хотя, куда уж дальше выдавать, если они с таким грохотом падали вниз?
Лорен бросает короткий взгляд туда, откуда они упали, потом окидывает взглядом помещение:
— За мной, — и не дожидаясь комментариев напарника, быстро и тихо бежит в сторону виднеющегося неподалеку зала, где, скорее всего, удастся спрятаться, а после — атаковать.

Вывод о местоположении противников был верный - те находились наверху, там, где оказалась запечатанной атаковавшая Лорена и Канту тварь. Теперь от твари остались только части да зеленая кровь, что быстро разъедала камни и кирпичи. Владельцем монстра оказался один из противников, и сейчас ему приходилось совсем несладко. Вред, причиненный его питомцу, плюс столь неаккуратное запечатывание отразились на Ксанате (а это был именно он) сильнейшей головной болью и головокружением.
- Чтоб они подохли! Да отвали ты от меня, - огрызнулся архонт на своего напарника, и именно эту реплику слышали Лорен и Канта, когда уже упали вниз.
- Они упали туда, в эти ямы, но вряд ли убились, - холодно и сухо констатирует факт Сантарс, который хотел помочь архонту подняться, а теперь отошёл к краю ямы и заглянул туда. Ксанат же сидел на полу, прислонившись спиной к холодной стене и плевался кровью, мучаясь от всё продолжающейся головной боли.
- Конечно, не убились, крепкие, ублюдки. Но мы-то схватим их за одно место, - архонт усмехается, а затем зло, как психопат, смеется.
- Ты не рассуждай, а поднимайся, и следуем за ними, - в свою очередь отрезает Астгард, тем не менее, отвечая напарнику усмешкой. Они оба жаждут смерти своих противников, ровно как и антиквэрум с полукровкой. Это взаимная ненависть.

Лорен и Канта в свою очередь могли слышать, как двое спрыгнули вниз, приземляясь почти бесшумно. Но действовать и оставаться при этом незаметным - в таких условиях это было почти невозможно, да и от кого прятаться, когда и так всё известно? Затем звуки приближающихся шагов. Противники направлялись прямо сюда, прямо за ними, поэтому, когда Лорен и Канта заняли атакующую позицию спина к спине, архонт и трансдент почти сразу же показались из-за колонн. А припали, разбиваясь и заходя с двух сторон по кругу.
- Ну что, ублюдки, вы готовы умереть? - Каждое слово, произнесенное архонтом, так и сквозило ненавистью и неприязнью. Было заметно, что он еле сдерживает себя, чтобы не набросится. Он был вооружен своим мечом, магическая аура которого недвусмысленно намекала на высокий уровень и опасность этого оружия. Его напарник держался несколько позади, и нападать пока что не спешил.
- Вы уничтожили моего насекомого и с рук вам это не сойдет, - продолжал свою яростную речь Ксанат, сверкая темными глазами. - Готовьтесь к смерти!
С этими словами он атаковал, сделав выпад в сторону противников и сбрасывая с клинка оружия ледяную энергию, призванную способностью Ледяной шторм. Тонкие ледяные лезвие в количестве пяти штук в окружении разрушительной такой же ледяной энергии сорвались в сторону Лорена и Канты, но на этом атаку их противники не закончили. Почти одновременно с Ксанатом их атаковал трансдент, выпуская несколько стрел, которые оказались под прикрытием ледяной атаки архонта и стремились стать для полукровки и антиквэрума крайне неприятным, если не смертоносным сюрпризом. Бой, которого так жаждал Тристанд, был объявлен открытым.

Противники появились в поле зрения слишком быстро, что наталкивало на мысль о том, что следовали они прямо за Лореном и Кантой. Быстрые ублюдки, что не могло радовать. Быстрые и злобные. Вон тот, чью тварь антиквэрум запечатал, так и плюется злостью, готовый в любую секунду вцепиться врагам в глотку. Что ж, Мория собирался ответить им тем же.
- Да пошёл ты, - не менее злобно отвечает Канта, опасно прищуриваясь и уничтожая обоих противников надменным взглядом синих глаз. - Сейчас станет ясно, кто должен сдохнуть, слабаки.
Как обычно, синеволосый был самоуверен, но его самоуверенность не строилась на одних амбициях и принципах. Вместе с Лореном они на самом деле представляли собой опасную боевую единицу, встречаться с которой себе дороже. Окажись на месте их противников кто-то другой при схожих обстоятельствах, конец был бы предрешен. Но сейчас всё решали лишь слаженность, удача и опыт.
После короткой перепалки, в которую вступили лишь Мория и Ксанат, архонт, разумеется, сразу же атаковал, и это было слишком предсказуемо. Его магическая атака тем не менее была мощной и стремительной, вполне способной навредить сразу двоим напарникам, которые оказались у неё на пути и, собственно, являлись её целью. Но Лорен и Канта ответили на слаженный удар не менее слаженно. Стремительная атака противника оказалась остановлена призванной рыжим руной, и её ледяные лезвия так и не достигнув цели, разлетелись на множество осколков. Но Канта не собирался просто терять время и смотреть, как напарник закрывает его от первого удара. Пока Ледяной шторм ещё приближался к барьерной руне, быстро формирующейся перед напарниками и защищающей своей магической структурой, Мория мысленно призвал Иллюзорное лезвие, на формирование которого требовалось время. Способность сработала, беспрекословно и привычно повинуясь приказу, и от рукояти охваченного люминесцентным светом меча стала формироваться его копия, оказываясь в левой руке Канты и выстраивая катану от рукояти к концу острого и прочного клинка. Копия Мугена ничем не уступала оригиналу, с той лишь разницей, что была временной. Не собираясь терять ни секунды, Мория хотел было уже атаковать в ответ, но тут в его поле зрения попала вторая атака, а именно - несколько стрел, выпущенных напарником архонта одновременно с Ледяным штормом. Что ж, неплохой ход, который, увы, застиг антиквэрума врасплох, в отличие от его напарника, который успешно уклонился от быстрых стрел. Понимая, что не успевает что-либо предпринять и даже увернуться, Мория предпринял единственное, что ему оставалось в таком случае - это подставить плечо под удар, дабы свести на минимум серьезность полученных травм. По плечу неминуемо коротко полоснула боль от задевших острием стрел, заставляя зло зарычать. Оказаться раненым при первом столкновении ну никак не входило в планы синеволосого, но тем не менее первой кровью оказалась именно его кровь. Кусающая плечо боль и пульсом распространяющаяся на руку лишь разозлила и без того злого антиквэрума ещё больше. Он не задает вопросов, почему его напарник не атаковал в ответ, а вместо этого сам наносит ответный удар.
- Восемь цветов богомола, - повинуясь быстрым разрезающим воздух атакам, с обоих лезвий срывается мощный поток ярко-белой энергии, формирующейся в единую ударную волну и направляющуюся прямо на обоих противников, что ещё находились рядом друг с другом. Вряд ли это могло их убить, но нянчиться с этими ублюдками у антиквэрума желания не было. Первым раненым оказался именно Канта, что не могло не злить, а постоянное ощущение пульсирующей боли в плече слишком ясно намекало о возможном исходе событий, если ни Лорен, ни Мория не смогут уничтожить своих противников. Теперь оставался ход за архонтом и трансдентом, которые не смогли толком нанести вреда напарниками и теперь сами оказались под ударом мощной разрушающей способности антиквэрума.

Бой начался не слишком хорошо ни для Лорена, ни для Канты, но для каждого по-своему: антиквэрум оказался ранен, а информатор не смог призвать способность, почему-то так некстати не совладав со своей магической энергией. Когда стрелы противника задели плечо синеволосого, Лорен почувствовал чужую боль, но несколько притуплённую, и ему не составило труда понять, что случилось. Ранение в плечо — это плохо, ведь с течением времени рука станет всё хуже слушаться, и призванное Морией Иллюзорное Лезвие станет невозможно использовать. Напарника ранил трансдент, имени которого Штейлес не знал, но вот это никак не спасёт того от желания информатора поскорее отправить его на тот свет. Хотя, если саэтэрусу не удастся это сделать во время боя [причины могут быть разными], он найдёт его потом, если тот всё-таки останется в числе жителей Энтероса.
Когда стрелы пробили плечо напарника, Штейлес лишь чуть оскалился, чувствуя его боль, но больше никак не выдал этого. Он чувствовал, как вместе с этим, внутри него закипает злость, но не та, которая бывает вызвана чужими словами или неоправданными действиями, злость, хорошо контролируемая, а та, которая не поддается ничему, та, которая заставляет бесконтрольно рвать глотки врагам, ломать им хребты и шеи, убивать, не думая о последствиях и не чувствуя боли. Эта злость даёт мнимую надежду на то, что с врагами, если их много, можно справится, но именно она обладает сокрушительной силой.
Канта в это время уже успел атаковать обоих противников, но то, что произошло дальше ни коем образом не входило в планы Штейлеса. Архонт просто отразил атаку антиквэрума, причем настолько удачно, что она не потеряла своей силы. В этом момент Лорен успел лишь поблагодарить богов за то, что ему доводилось драться с Кантой один на один, так что теперь он знал, что делать с его пентаграммами, и, вместо того, чтобы впасть в ступор и пытаться понять, что происходит, и, в конце-концов, решать, что делать, он призвал Антрапанолом, который ответил Восьми цветам богомола мощным потоком ярко-красной энергии трансквэрума, которая в мгновение ока столкнулась с отражённой пентаграммой Канты. От удара стены вздрогнули и застонали, ловя на себе отблески смешивающихся цветов: синего и красного. В результате этой борьбы погибли оба, распавшись на цветные осколки, которые больше не несли в себе опасности ни для одного из присутствующих.
Следующая атака архонта была стремительной, так что Лорен не успел напасть первым, а призванная противником пентаграмма была столь опасной, как и предыдущая его способность. Она несла в себе реальную угрозу здоровью информатора. Если он хочет взять на себя лучника, то сначала придётся разобраться с этой проблемой. Призвать Рахбертау было не трудно, и пентаграмма надежно закрыла тело Лорена совершенно прозрачной броней, через которую не смогла пробиться вражеская атака, поэтому её абсолютно чёрная структура не нанесла Штейлесу никакого вреда.
— Вот, мразь, — выругался Лорен, понимая, что враги действуют весьма верно и слаженно, но сейчас он понял их план: лучник атаковал Канту, у которого не было оружия дальнего боя, и это напрямую означало, что антиквэрум рано или поздно проиграет по причине того, что использует все свои способности в то время, как трансдент просто будет стрелять по нему. Конечно, Мория сможет нанести ему вред, но перевес будет не в его пользу. Бесконечно отбиваться от его атак Канта не сможет, так что исход предрешён. Сам же Лорен, если вступит в схватку с лучником, может предпринять несколько вещей. Первое — это вывести из строя оружие трансдента. Второе — вывести из строя самого лучника, либо серьёзно ранив его в тело, либо отрубив руку, либо глубоко разрезав плечо [при неудачном ударе]. И, наконец, третье — сократить расстояние между ним и собою, тем самым заставляя трансдента перейти на ближний бой, а это напрямую значит, что тому будет крайне сложно одновременно блокировать выпады информатора и стрелять из лука, чего нельзя сказать об оружии Лорена — Ингрэмах, которые он взял с собой. Правда, он пока не был ими вооружен, но времени на это хватит. Так же, как и на то, чтобы повысить концентрацию магических пуль в теле врага.
"Возьми мечника на себя, а я с этим чёртовым лучником разберусь. Они и добиваются того, чтобы ты дрался с трансдентом," — бросает своему напарнику через Единение душ, — "Поверь, против него у тебя будет немного шансов. Держись, давай," — Его речь была краткой, но ясно давала понять ситуацию. После этих слов, не глядя на Канту, Лорен сокращает расстояние между собой и лучником до нескольких метров и оставляет за своей спиной синеволосого, тем самым не давая трансденту шансов выбрать в противники Канту.
— Иди сюда, ублюдок. Думал, что вместе со своим напарничком обманешь нас? — Призывает Совершенную казнь, которая заполняет красной энергией расстояние между двумя частями лезвия Фредомонда.

Отредактировано Лорен Штейлес (14.01.17 18:31:18)

"Чёрт, а они тоже не промах", - мысленно связался Астгард со своим напарником. Архонт на его рык только усмехнулся: "А ты как думал? Тристанд подбирает подходящие партии для своего представления". Выбора у противников не было, когда они оказались под слаженной атакой полукровки и антиквэрума, которые успешно перетасовали карты. Теперь перед лучником оказался рыжий, и размениваться на мелочи трансдент не стал, прекрасно понимая, что его ждет при таком раскладе. Он призвал берсерк, который моментально охватил его тело, изменяя не только внешний вид Астгарда, но и возможности. Теперь уровень его сил подвалил почти под шестой уровень, коим в Синдикате владел ранг капитанов.
- Сам ты ублюдок, - зло огрызнулся на слова своего рыжего противника. - Плевать я на тебя хотел. За что вас сюда отправили? За то, что ты подставился под климбата, но под Триса подставляться не захотел?!
Слова так и сквозили злостью, а в конце своей колкой речи трансдент засмеялся - холодно и жутко, даже кровожадно. Изменившиеся с темно-серых на красные глаза теперь сверкали толикой безумства, а в расширенных зрачках полыхал огонь настоящего хаоса. Очевидно, призванный берсерк изменял и нервно-психическую сферу трансдента, притупляя страх, ощущения боли и неуверенности, и в свою очередь активируя скорость реакции, магические резервы и боевые возможности.
Вложив в измененный берсерком лук сразу две стрелы, он натянул тетиву, вскидывая оружие и быстро ловя трансквэрума на прицел. В следующую секунду стрелы отправились в стремительный и смертоносный полёт, неся в себе ментальную атаку, что должна была обрушиться на цель при удачном попадании. Трансдент рассчитывал сначала вывести Лорена из строя, а потом уже, когда он не сможет сопротивляться стрелам, убить его. План, в принципе, классический, но другого здесь просто быть не могло.
Ксанат также, как и его напарник, оказался застигнут врасплох неожиданным маневром противников.
- Да чтоб вы сдохли, чертовы тактики, - прорычал он, когда на него накинулся Канта, собираясь нанести удар двумя клинками. Архонт среагировал молниеносно, блокируя атаку и сводя её силу на нет. А потом одновременно с трансдентом активировал берсерк, который частично оказался призван под действием чужого берсерка напарника, подействовавшего и на связь. Высвободившаяся энергия была вполне способна откинуть находящихся поблизости существ, чем Ксанат и воспользовался, призывая Испытание удачи на синеволосого противника. Пентаграмма уже начала материализовываться, как внезапно вышла из-под контроля и, так и не сформировавшись, разлетелась на множество осколков. Похоже, неудача начала преследовать и архонта. Но и он, также как и Канта, не растерялся, а бросился атаковывать мечом. Похоже, более действенным противостоянием между мечниками был как раз бой на мечах...

Антиквэруму вполне успешно удалось переманить архонта на поединок с собой, как раз, когда тот собирался наброситься на рыжего. Следовало драться по-честному, пока никто из четверых не выведен из строя. Разумеется, все понимали, что несладко придётся тому, кто останется один против двоих, в таком случае шансов выжить уже не будет. Жалости друг к другу у них не было. Молниеносно атаковав Ксаната, Канта всё же не смог застать его врасплох - противник был слишком опытен и внимателен. Клинки столкнулись лишь на мгновение, отозвавшись злым и холодным лязгом, а потом противник активировал берсерк, почти одновременно со своим напарником. Высвободившаяся энергия отбросила Морию в сторону, но он легко и пружинисто приземлился на ноги, припадая на колено и силой инерции проскользив по гладкому полу. На берсерк стоило отвечать берсерком, но Канта просто не успевал его призвать. По ногами уже стала загораться вражеская магия, формируя руны и древние письмена, складывающиеся в единую пентаграммную структуру, но внезапно что-то пошло не так, и пентаграмма, потеряв стабильность, рассыпалась на светящиеся и исчезающие осколки. Канта усмехнулся, опасно прищуриваясь и поднимаясь с одного колена.
Он почувствовал берсерк напарника, не столько по высвободившейся энергии, сколько по неминуемому изменению Единения душ, на которое он воздействовал, превращаясь связь в Чёрный союз и вынуждая антиквэрума принять берсерк. Ждать Канта не стал, позволяя мощному импульсу, передавшемуся по связи, высвободить его берсерк. Поток энергии обрушился на помещение, пульсирующими волнами исходя от первородного, и, закручиваясь вокрус него, сформировал разрушительный вихрь. Высвободившаяся энергия ударила в потолок и спустя несколько мгновений рассеялась. Внешний вид Канты теперь тоже несколько изменился, хотя этих изменений всё же было мало: из насыщенно-синих его волосы стали фиолетового цвета, ровно как и глаза. Претерпел изменения и его меч, став более тяжелым, но таким же идеально сбалансированным и смертоносным. Одежда антиквэрума не изменилась, но теперь сплошь состояла из тканеподобного кардония, что значительно повышало защиту. Едва он успел активировать свой берсерк, как на него снова налетел архонт, на этот раз атакуя ударом меча. Мория среагировал моментально, автоматически, ловя острый клинок на скрещенные перед собой клинки. Столь сильный и эффективный блок сразу же свел на нет всю скорость и мощь атаки Ксаната, и теперь оба противника, не разрывая расстояния и продолжая архонт - давить, а антиквэрум - сопротивляться, убивали друг друга взглядом. Внезапно сознание Канты молнией прошило ощущение чужой боли, концентрируясь на разуме и начиная сдавливать стальными, крушащими самообладание тисками. "Лорен?!" - пролетела в голове мысль, в то время как ощущение напарника стало глухим и недосягаемым, что ясно говорило о том, что Штейлес потерял сознание. Всего на мгновение упустив контроль над собой, Канта едва смог удержать со всей силы давящий на блок чужой меч.
- Чёрт, - зло прошипел Канта, уничтожая противника взглядом синих глаз. - Ты скорее надорвёшься, нежели грохнешь меня.
В принципе, Мория именно так и считал, если не считать сильно отягчающего обстоятельства - его собственный напарник был ранен и пребывал в отключке. Теперь понятно, что кого поимеет на самом деле, и Мории такая перспектива никак не нравилось. Если, конечно, он не успеет что-либо предпринять. В какие-то мгновения, пока ситуация ещё только разворачивалась, его мозг выдал логическую цепочку, результатом которой был вывод - Лорен отключился не от полученного ранения, а от чужого воздействия. И это только подтвердилось, когда к ощущению глухой боли добавилось ощущение бесконтрольности самого рыжего, словно кто-то пытался влезть ему в мозг, причём весьма успешно. Допустить этого Канта просто не мог, поэтому среагировал моментально и как того требовало происходящее - через Чёрный союз поставил ментальный блок на разум напарника. Это требовало хорошей концентрации и достаточного уровня владения Единением, но для Мории это было не впервой. Единением он владел, причем совсем неплохо, и поэтому попытка защитить разум полукровки оказалась успешной. Оставалось надеяться, что, придя в себя, Лорен сможет действовать, иначе им двоим точно конец. Впрочем, они и так играли со смертью, и её ледяное ощущение скользило где-то совсем рядом.

Его окружает абсолютная темнота и нету даже намека на свет, а со всех сторон — словно толща тёмной воды. Он слышит её шум, который наполняет собою изнутри и глухо бьётся о свод черепа, будто пытается расколоть его на части. Давление возрастает по мере того, как тело всё плотнее охватывают холодные потоки воды, и они тянут его куда-то всё ниже и ниже, на бесконечную глубину, заставляя тонуть, словно камень. Он не может дышать, но вода, заливающаяся в рот, не сводит с ума и не заставляет судорожно пытаться выбраться к поверхности, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Наверху так же темно, как и вокруг, но никакого страха нет, лишь совершенное спокойствие и отсутствие мыслей в голове. Эти мгновения замедляют бег времени и останавливаются без какого-либо продолжения, и ничего не меняется. Абсолютно ничего. Но лишь до тех пор, пока на уровне подсознания не возникает смутное ощущение, которое постепенно становится всё яснее различимым. В конце-концов что-то в этой бесконечной толще лопается, как натянутая до предела струна, и её тонкий звон ещё долго дрожит на границе между реальностью и иллюзией. В голове пустота, и в этой темноте существует только он и этот меркнущий отзвук чего-то нереального.

По сознанию с силой бьёт ощущение близкой опасности и, как в кошмарном сне, перехватывает дыхание. Штейлес распахивает единственный глаз, но зрачок не режет свет, лишь только приглушенные отсветы на кирпичных, полуразрушенных стенах отражаются в темной зелени радужки. Лорен щурится, пытаясь сфокусировать взгляд, но даже от этого небольшого усилия его тело сводит судорогой боли. Он хотел бы выругаться, и матерные слова уже рвутся из горла наружу, чтобы вылиться на причину его бед потоком бессвязной ругани, произнесенной хриплым голосом, но информатор слишком отчетливо чувствует рядом чужую мощную энергетику. И через мгновение наталкивается взглядом на того, кто находится рядом ним. Это враг, сомнений нет, хотя Лорен абсолютно не помнит, что случилось и как он тут оказался, но ему приходится лишь стиснуть челюсти до скрежета крепких зубов и оскалиться. Он чувствует чужую крепкую хватку, которой его властно держат за волосы, а это напрямую значит, что шансов нет. Его взгляд тонет в глубине чужих хищных глаз, но за эти мгновения Лорен успевает всё вспомнить. Сжимает сильнее рукоятку своего кинжала, и, не долго думая, бьёт клинком наугад, стараясь попасть по телу близко находящегося противника. Он не знает, ранил его или нет, это не столь важно, потому что почти сразу же саэтэрус призывает Клинок чистой крови, а за вспышками энергии не видит, была ли Совершенная казнь активирована при соприкосновении с телом магического существа.
— Получай, сука! — Зло выплевывает, чувствуя, как большое количество собственной энергетики проходит через кинжал и начинает материализовываться в виде нескольких небольших пентаграмм на противника и на лезвие Фредомонда. Красная энергия охватывает своим отсветом большое пространство вокруг и отражается на стенах, а появляющиеся пентаграммы должны вот-вот обездвижить противника, не оставляя ему никаких шансов на выживание. Штейлес чувствует внутри себя нереальную ярость, которая находит выход только через призыв второй способности. Антрапанолом. Он уже использовал его в этом бою, и потратил весьма много сил, но сейчас считать не приходится. Он хотел вцепиться этому противнику прямо в глотку, вырвать её ко всем чертям, хотел, просто жаждал, почувствовать его кровь, хотел задушить его собственными руками, ломая хребет, но лишь подсознание решает все за него и упрямо твердит — "Трансдента так не убить". И поэтому он призывал одну способность за другой, словно хотел разорвать на части тело ненавистного врага и искупаться в его крови. Когда последний раз в нем было столько злости? Не похоже на него, но инстинкты диктуют своё.
— Сдохни! — Тело саэтэруса бьет крупная дрожь, а ощущение, что из него выпили всю энергию, не покидает его. От этого он почти теряет сознание, но мощный поток энергии, снова проходящий через кинжал, не дает этого сделать. Антрапанолом беспощадно высасывает большую часть сил саэтэруса и срывается с края клинка, чтобы нанести противнику сокрушающий удар. Красный поток быстро, почти мгновенно, рассекает воздух, и из-за этого отчетливый свист впивается прямо в мозг всем присутствующим.
Лорен сейчас не мог увидеть исход своих атак, вместо этого он откидывается на пол, а после заваливается на бок, отплёвывая густую кровь, которая быстро наполняет рот. Не понятно, либо это из-за ранения, нанесенного лучником, либо из-за использования пентаграмм, но из носа тоже льется кровь. Лорен не сразу замечает это, лишь, поднеся руку к лицу, видит, что пальцы быстро окрашиваются в цвет венозной крови, правда она светлее, а, значит, из носа.
— Чтоб тебя побрало, — хрипит и безуспешно пытается встать, а после затихает на полу, однако остается в сознании.

Отредактировано Лорен Штейлес (24.01.17 20:16:06)

Опьяненный вкусом приближающейся победы и превосходством над Лореном, трансдент, увы, не учел одного - что бой продолжался, даже несмотря на то, что карты оказались в руках Астгарда. Именно в этот момент противники начали играть шахматами, и тут-то трансдент поплатился за свою неосмотрительность. Его атака, что должна была подчинить рыжего, натолкнувшись на поставленный антиквэрумом барьер, стремительно потеряла свою эффективность. Не успевая ничего предпринять, Астгард всё ещё оставался рядом с Штейлесом, когда тот очнулся. Расстояние между ними было катастрофически минимальным, а воспользоваться луком с целью своей защиты трансдент в таком положении не мог. Единственное, что он предпринял, это прижал Лорена собой, продолжая грубо сжимать чужие волосы в кулаке, и рассчитывая ограничить его движения. Однако рыжий нанес удар раньше, чем действия трансдента принесли хоть какой-то результат. Остриё клинка кинжала вцепилось лучнику в бок, стремительно, с силой разрезая тело и выпуская кровь. Трансдент лишь рвано вдохнул от неожиданности и поперхнулся собственной кровью. Он собирался нанести ответный удар, перерезав противнику горло острой кромкой своего лука, который он продолжал сжимать в руке, но следом за укусом кинжала последовал неминуемый удар магией. Боль прошлась по сознанию разрушающими тисками вместе с запоздалым осознанием ситуации. "Мой напарник... Чёрт... Он же не сможет..." В то же мгновение мысли, перевернувшись красными всполохами, исчезли в стремительно поднявшейся и захлестнувшей удушающей, чёрной волне бессознательного состояния. Так и не ответив на удар ударом, будучи отброшенным в сторону столь сильной магией, Астгард упал на пол, заливая его поверхность собственной кровью. Тепло разгоряченной в венах красной жидкости стало стремительно уходить в холод мраморной плитки, оставляя противнику Лорена всё меньше и меньше шансов.
Если говорить о состоянии Штейлеса, то оно успешно граничило с состоянием его напарника, так как оба находились на пределе сил, с той лишь поправкой, что рыжему досталось значительнее. У них оставался ещё один противник, архонт, который пока что мог поспорить за победу. Однако в те самые мгновения, когда Астгард по своей неосторожности оказался смертельно ранен, его напарника настигла также не самая лучшая участь. Увы, но он попался в ловушку, которая показала себя во всей красе, как только Канта атаковал. Смертоносные зубья разрушительной энергии незамедлительно вцепились в тело архонта, буквально надевая его на себя и легко разрушая. Сложно сказать, насколько сильную боль испытал в этот момент противник Мории, но его взгляд был красноречивым - взгляд загнанного в угол зверя, который, чуя неминуемую гибель, будет драться до последнего. И тут-то на сознание Ксаната обрушились ощущения его собственного напарника, проскочив ослепительным ощущением боли и смерти, а потом замолкли в тишине чужого бессознательного состояния. Архонт отозвался рыком, по-звериному диким и страшным, а потом ловко и несмотря на травмы легко отпрыгнул в сторону от энергетических зубьев, уходя от их дальнейшего разрушения. Кровь из страшных ран на теле заливала его одежду, в руках он продолжал сжимать меч, а самого Ксаната раздирало от жажды убивать. Он тоже дошёл до своего предела, ярость и бешенство сплелись в его чувствах настолько тугими кольцами, что магическая энергия, подчиняясь их импульсу, сформировала столь мощную пентаграмму Испытания удачи, какая возможна лишь при критической удаче. Архонт находился в состоянии аффекта, и сейчас, казалось, мог убить обоих противников.
- Вы сдохните, оба сдохните! Я вас убью! - Рычал и плевался злостью Ксанат. Могло показаться, что и слова он не особо контролировал, но о каком контроле может идти речь, когда его напарника почти убили, а самому ему грозила смерть? Пентаграмма, формируя структуру, разверзлась под ногами антиквэрума, грозя вот-вот захлопнуться на его разуме ментальными кошмарами, и тогда исход поединка снова станет неоднозначным. Травмы, нанесенные Кантой, не могли лишить выносливого архонта сознания, он даже смог атаковать в ответ, но что если он сам находился на пределе? Поединок как таковой, всё ещё был на равных.

За ошибки приходится платить, за ошибки перед самим собой - тем более. Позволив эмоциям взять над разумом верх, Канта поплатился за столь опрометчивый поступок. Предел его сил оказался достигнут вместе с неконтролируемой атакой, обрушившейся на противника. Ослепительно яркие Когти света вот-вот должны были капканом захлопнуться на архонте, но противник оказался быстр и стремителен, разом оказавшись вне досягаемости магии антиквэрума. Канта видел, как архонт обессилен после полученного ранения, он понимал, что до победы остался всего один-единственный, но верный удар. И именно этого удара антиквэруму не хватило, чтобы поставить точку в поединке. Смертоносный цветок, сотканный из сверхплотной магии первородного, распался, потеряв стабильность из-за слабеющей магии антиквэрума. А прямо под ногами Канты уже материализовывалась вражеская пентаграмма, светящейся структурой расползаясь в стороны и захватывая собой холодный мрамор пола. Мория видел её, чувствовал острое прикосновение опасности, но ничего не мог сделать. Его резерв магии, затраченный на ведение боя и выплеснувшийся в виде неконтролируемых потоков, был почти что опустошен.
Он слышал голос Лорена, впечатавшийся прямо в мозг и острыми крюками засевший в подсознании. Он слышал, но не мог ответить. Он потерял контроль, и теперь ситуация подминала самоуверенного и гордого антиквэрума под себя. Он слышал тяжелую сталь выстрелов, оглушительно ударивших где-то рядом и отзвуком замеревших в накатывающем вакууме.
"Это конец. Конец, слышишь?" Но Канта не хотел принимать действительность. В его распахнутых, бездонно-синих глазах читалась такая степень непокорности, что её хватит не на одно восстание. Но восстанет ли он против себя? Против своего бессилия, которое подкралось и ударило со спины?
Канта был бессилен. Осознание этого поднялось в разуме тяжелой волной, выворачивая оголенные нервы и ледяными тисками подминая самообладание. Холод прокатился по нервам, ледяными лезвиями впиваясь вдоль позвоночника. Канта ничего не мог сделать. Ничего. Ему оставалось только наблюдать, как тяжелая и древняя магия беспросветной темнотой затапливает разум. Удушающая ментальная атака, смыкающаяся смертоносным капканом, ярким отсветом пентаграммы отпечаталась на синей радужке, чтобы в следующее мгновение поглотить разум антиквэрума.
Темнота. И спокойствие. Но их место очень скоро заняли кошмары, вцепившиеся в мозг мертвой хваткой, настолько сильной, что проще было умереть. Вырванные чужой магией из памяти, они обрушились на разум антиквэрума, в первую очередь ударяя по самообладанию и по слабостям психики. Канта видел своё прошлое. Он - никому не нужный и искусственно созданный для организации антиквэрум. Вещь. Оружие, призванное подчиняться владельцу. Призванное исполнять его незыблемую волю. Но дальше было только хуже.
Пентаграмма полностью подчинила разум Канты, вплетаясь в его сознание множеством смертоносных нитей, заставляя видеть то, что видеть он не должен. Жестокость и безудержность подчинения не знала границ, ломая психический стержень антиквэрума натиском чудовищных видений, с корнем выворачивая железо нервов и самоконтроля. Оставляя лишь кровавое, изломленное и изуродованное бессилие.
Под давлением ментальных тисков Канта, потеряв всякую связь с реальностью, осел на пол. Выпущенное из бессильных рук оружие упало на мрамор, звоном стали отпечатываясь в стенах помещения. Свалившись на колени и запустив обе руки в волосы, Мория откинулся назад. Кошмары, вцепившиеся в его разум, вырвали из его груди по-звериному страшный рык, переросший в вой убиваемого животного. А потом, окончательно лишенный сознания, первородный бессильно упал на холодную поверхность. Несколько прядей, небрежно свалившись на точеное лицо, перечеркнули излом синих бровей. Длинные волосы рассыпались по белому мрамору, составляя с ним мрачный контраст. Канта не шевелился, казалось, даже перестал дышать. Ментальная связь с напарником, подавленная мощным натиском пентаграммы, теперь представляла собой едва пульсирующую нить, где живой отклик со стороны антиквэрума полностью отсутствовал.

Он попал. Попал два раза из трёх, притом поразив оба глаза архонта. Идеальный результат для того, кто почти теряет сознание. Он не ожидал такого сам от себя, но к удивлению быстро примешивается ощущение пустоты. Абсолютной, всепоглощающей и высасывающей последний силы. Ему кажется, будто отрезали часть его собственной души. Канта.. Его напарник остался нем к обращенным к нему словам, и теперь был без сознания после того, как оказался во власти кошмаров. Ощущение того, что потерял его приобретало всё более ясные очертания в мозге Лорена, где вместе с частым пульсом билась только одна единственная мысль: "Всё кончено." Что он мог сделать? Что изменить? Хотелось оказаться рядом со своим мечником, ведь на близком расстоянии Единение становится чуть сильнее. Их связь оказалась слаба для того, чтобы выдержать такое испытание, но она не разорвалась, хоть и могла. Что бы за этим последовало, было страшно представить, но для Лорена не было большего кошмара, чем видеть лежащего без признаков жизни напарника. Он хотел быть рядом с ним, но сил на то, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние, не было. В голове застывал крик архонта, который уже давно затих, тоже упав на пол. Информатор знал, что такое потерять глаз, и теперь помимо прочего оказался брошен в водоворот воспоминаний. Тот момент, когда убивали его брата, снова всплыл в памяти, но с такой ясностью и чёткостью деталей, будто это произошло вчера. Фантомная боль прорезала пустую глазницу, словно её снова пробил клинок. Лорен инстинктивно дернулся в попытке прижать руку к лицу поверх повязки, но не сделал этого. Он слишком давно потерял свой глаз, а эта боль слишком часто посещала его ночью, чтобы сейчас он принял её за реальную. Он хорошо помнил хруст прорезаемых костей, и привкус крови во рту. Помнил, как кровь заливала его руку и лицо. Помнил, как она с мерзким хлюпаньем наполняла пазухи носа. Тогда ему казалось, что клинок полностью раскроил его голову и достал до мозга. С тех пор он не видит то, что справа от него. Он наполовину ослеп, но прозрел для того, чтобы видеть мир таким, какой он есть. Без прикрас и тому подобных вещей.
Боль всё ещё пульсирует в голове, когда он слышит лязг открываемых дверей, но лишь упрямо думает о Канте, и кажется, что кроме антика, для него больше ничего не существует. Что будет с его офицером? Что будет потом? "Мой мечник. Мой офицер. Антиквэрум. Канта," — проносятся мысли в голове, а грудь сжимает от боли. От душевной боли, которая, пожалуй, сильнее того, что он когда-либо испытывал. Он не может уйти от неё, не может спрятаться, поэтому сейчас во власти мыслей и чувств, разрывающих его душу и мозг. Он слышит шаги, направленные к нему. Сомнений нет, что это Тристанд. Эта двуличная, мерзкая тварь, которая заставила его страдать. Которая заставила его завалить двух сильных противников. Ощущение того, что всё-таки смог победить и трансдента, и архонта, проползает в душе ленивым удовлетворением. Когда Тристанд оказывается рядом и опускается на корточки, Лорен непроизвольно вздрагивает, словно тот замахнулся для удара. Он подчиняется, когда чужая рука грубо сжимает пряди и заставляет откинуть голову назад. Он не собирается сопротивляться, зная, что от этого будет только хуже, а он и так намучился за эти несколько дней. Проще делать так, как хочет этот ублюдок, и это правда, однако Лорен понимает, что тот его не сломал. Возможно, со стороны так покажется, но информатор не хочет лишних проблем, тем более сейчас. Когда-нибудь он разберется с этим садистом, отомстит за всё, но не сейчас.
— Я хотел бы не повторять этого. Но мои слова ничего не значат по сравнению с вашей волей, — Усмехается, смотря прямо в глаза своего мучителя. Своего красивого и сильного мучителя, который коварно заманивает в сети своего обаяния и своей власти. Его мощная энергетика чувствуется сейчас ещё сильнее, потому что трансдент совсем рядом, и это сводит с ума. В который раз, но Лорен подчиняется ему. Холод стальной перчатки, закрывающей руку, которая сжимает его волосы. И такой же холод от доспехов, закрывающих сильное тело трансдента.
— Заберите меня отсюда, — слова сами собой слетают с языка, словно информатор уже не контролирует себя. Он знает, что Тристанд хочет услышать в его словах мольбу, но её нету, вместо этого прекрасно ощутимое желание оказаться во власти этого хищника. Надо показать, что он нуждается в нём, именно это диктует уставший мозг информатора. Под ладонью Лорен все также чувствует крепкую рукоятку Эгревандель, оружия, что спасло и его, и напарника. Он отпускает её, и плавным движением поднимает руку с пола, чтобы опустить её на плечо Тристанда. Под пальцами скользит гладкая поверхность доспехов, сменяясь на ткань воротника, который Лорен крепко сжимает. Взгляд глаза в глаза, будто тут больше никого нет, будто с Тристандом никто не пришёл. Будто есть только он, саэтэрус, и этот безудержный в своих порывах хищник.