Атон зашел в это место, возвращаясь из спец-заведения. Заведения для умственно отсталых людей. Там он навещал своего друга Лари. Лари – бывшего профессора университета, а теперь человека с интеллектом шестилетнего ребенка.
Лари и его маленькая проблема…
Нет, проблема не в том, что Лари Олсон сам, собственноручно сделал себе лоботомию, проблема в том, что Лари – был умным. Слишком умным. Одним из тех гениев, что могут говорить с тобой о чем угодно. Начиная с органической химии, кончая теорией струн.
Он бы талантлив, одарен и успешен. А еще умен. Собственно в этом и заключалась его проблема. Его основная проблема. Он был настолько умен, что понимал этот мир.
Но он не хотел быть умным. Он просто хотел быть счастливым.
Не просто не печальным, а именно счастливым. Таким счастливым, какими бывают маленькие дети, или собаки. Не следить за выпусками новостей. Не следить за общественной полемикой в телешоу. Не следить за изменениями в налоговом законодательстве. Не тратить свою жизнь в пустую. Но он не хотел умирать.
И Лари нашел решение.
Он взял дефибриллятор. Инструмент шоковой терапии. Просто снял его со стены медицинского кабинета и воспользовался инструкцией. Приложил клемы к вискам и запустил необратимый процесс. Миллионы гигабайт информации сгорают за одну секунду. Одно легкое нажатие на большую красную кнопку, и ты уже ничего не знаешь о теории струн. Ты даже не знаешь, как тебя зовут. Ни ответственности, ни страха, ни сомнений, ни безысходности, ни чувства вины.
Кто-то сказал, что самые счастливые люди на земле – идиоты. И он – был прав. Никогда не замечали, что чем выше уровень интеллекта человека, тем более он несчастен. Не замечали? Тогда посмотрите вокруг. Взгляните на маленьких детей.   
Лари Олсон не хотел быть умны. Или одаренным. Или успешным. Он просто хотел быть счастливым. Он воспользовался дефибриллятором и с того дня Лари Олсон никогда не был замечен хоть капельку несчастным. Он вечно хихикает слишком громко и вытирает слюну с подбородка рукавом. Раньше он был профессором университете, теперь медсестры из спецшколы хлопают ему в ладоши, если он не забывает снять штаны, перед тем как справить малую нужду. Двойные стандарты. Остальные по прежнему стараются из всех сил ради любой, даже самой мелкой и жалкой работы, в то время как Лари радуется грошовому леденцу и заходиться в восторге по повторам телешоу.
Лари Олсон и его теория БСН. Большого Скачка Назад.
К чему я все это говорю? А к тому, что Атон тоже был умным. Слишком умным. Не надо смеяться. Атон был достаточно умным, что бы понимать этот мир, что бы понять, что счастье – в простоте. Наркотики, алкоголь, беспорядочный секс.
Нет… Люминус не пытался упростить окружающий его мир. Он знал, что это невозможно. Наркотики, алкоголь, беспорядочный секс. Он пытался упростить себя.
Ему хотелось, быть счастливым, ему хотелось, чтобы все это кончилось. До знакомства с Лари Олсоном он задумывался о самоубийстве. После знакомства с Лари – о дефибрилляторе.
Подойдя к стойке бара, Атон хлопнул в ладоши и заказал самую крепкую выпивку.

Получив свою выпивку, Атон сделал первый глубокий глоток, осушив им почти половину стакана. Слегка поморщившись, мужчина обвел взглядом зал, и, сделав это, на секунду задержал свой взор на знакомой светловолосой голове, после чего отвел взгляд и сделал еще один глоток.
Он не удивился встречи с Нироном, хотя и не чувствовал острой потребности увидеть его прямо сейчас. На данный момент мужчина вообще не чувствовал потребности во встрече с кем-либо кто знал его. Особенно с теми, кто относился к нему хорошо, а таковых было немного. Атон без особого труда рушил любые социальные контакты. Он мастерски умел настраивать против себя людей. Сначала антиквэрум делал это сознательно, а затем, с течением времени так преуспел в этом деле, что делал это совершенно неосознанно. Чисто «на автомате».
Но не все испытывали к нему презрение или ненависть. Некоторые, те, кто были поумнее или подогадливей сразу понимали, что он сознательно стремиться отгородиться от них, не пустить их в свою душу. Отдельные индивидуумы, подобные Нирону, даже пытались противостоять ему, сломать его «защиту», подружиться с ним, но быстро прекращали это неблагодарное занятие.
Я иду рядом с вами, но мой путь – иной, - всегда отвечал Атон, когда они спрашивали: почему?!
Так было всегда. Но сейчас Люминусу было необходимо….
Увидев, что Нирон собрался уходить, Атон в три шага нагнал его, и опустил свою руку парню на плечо.
- Постойте ваше высочество! – произнес антиквэрум, разворачивая мальчишку лицом к себе, - у меня был чертовски длинный день. Может быть, вы не откажитесь выпить со мной? Я – плачу.

Нирон согласился выпить. Причем, молодой человек сделал это с таким видом, будто оказывал антиквэруму величайшее в его жизни благодеяние.
- Да ладно! – рассмеялся мужчина, хлопнув парнишку ладонью по плечу. – Принц ты… не принц… - Люминус сделал широкий жест рукой охватывающий почти половину зала, - оглянись! Всем на это глубоко наср… э… глубоко безразлично.
Атон вновь изобразил улыбку и залпом прикончил остатки напитка.
- Эй! Бармен… мне тоже самое, но в этот раз со льдом!
Хмыкнув, антиквэрум неловким движением отодвинул от себя пустой стакан. По его жестам и поведению легко угадывалось, что мужчина уже сильно пьян. Причем «квасить» он начал задолго до прихода в этот бар.
- Что я здесь делаю? – Атон пожал плечами. - Ну… я приехал навестить старого друга. А вообще-то я приехал сюда ради встречи АОСЗ. Ты знаешь, что такое АОСЗ? – спросил Атон, подняв свой стакан, в котором плескалась мутная жидкость полная кусочков льда. – Конечно, нет. Откуда тебе. – Антиквэрум ухмыльнулся. – Аббревиатура АОСЗ расшифровывается как: анонимное общество сексуально зависимых.
Да – да… - подтверждающе покивал своей головой Атон, - среди нас есть и такие. Не только наркотически и алкогольно-зависимые, но и сексуально. Причем таких куча. Даже в этом зале.
Внешне члены АОСЗ ничем не отличаются от других людей. У нас не растут рога на голове, и мы не носим ни каких опознавательных знаков. Домохозяйки, ученые, философы, полицейские, священники. Тот официант, что приносил твой заказ…
Все эти люди - причина того, что в каждой неотложке есть дрель с алмазным сверлом. Чтобы просверлить толстое донышко бутылки из-под шампанского или содовой. Чтобы освободить всасывание.
Эти люди толпами вваливаются среди ночи, рассказывая, как они споткнулись и случайно упали на кабачок, лампочку, огурец, сопротивляющегося хомячка.
Они поскальзываются в душе и падают прямо на скользкий тюбик шампуня. На них вечно нападают неизвестные личности, вооруженные свечками, сваренными вкрутую яйцами, фонариками и отвертками, которые теперь нужно извлечь.
Очень милые люди. – Атон сделал еще один глоток. – Хочешь, я тебя с ними познакомлю? Может, найдешь себе кого-нибудь…

Услышав фразу о том, что Нирону вполне хватает одного сексуально зависимого в его лице, Атон расхохотался так, будто юный принц только что сказал нечто чрезвычайно остроумное. Не переставая хохотать, мужчина поднял руку и пару раз несильно ударил ладонью принца по плечу. В знак солидарности, наверное…
- Какой ты… какой ты… какой ты… - на секунду Люминус запнулся, вероятно, подыскивая нужное слово, что в теперешнем состоянии антиквэрума было сделать ой как нелегко. – Какой ты все же милый! - наконец выдохнул наемный убийца, обдав молодого человека дыханием в котором отчетливо чувствовался алкоголь, мед и какие-то пряные травы. – Действительно милый. Так бы тебя и съел…
Атон демонстративно облизнул губы, а затем вновь расхохотался. Закончив смеяться, он тяжело вздохнул. Поднеся к своим губам стакан и поймав кубик льда языком, мужчина раскрошил его зубами, а затем проглотил.
- Почему я говорю тебе весь этот бред?!!! – Атон улыбнулся, - да потому, что ты – единственный кто станет меня слушать! Ну, а если честно….
Почему я хочу проводить с тобой все свое свободное время? – вполголоса пробормотал пьяный наемник, видимо адресуя данный вопрос самому себе. - Ну… - Люминус пожал плечами, отхлебнув из стакана. – Потому что ты нравишься мне. Ты – красивый. Я уверен, что я не первый кто говорить это тебе, и поверь мне, это – правда. И ты нравишься мне. Мне нравится говорить с тобой, смотреть на тебе, думать о тебе, прикасаться… - Атон протянул свою руку, и нежно провел по чужим волосам, на секунду зажав пальцами серебристые пряди, - прикасаться к тебе. Мне бы хотелось заняться с тобой любовью. Думаю, что, несмотря на всю свою неопытность в постели ты бы доставил мне большое удовольствие. И я бы, - улыбнулся мужчина, - и я бы тоже в долгу не остался. Я знаю, как доставлять удовольствие другим. Ведь какое-то время я зарабатывал этим себе на жизнь.
Мужчина вновь поднес выпивку к губам, наблюдая, как в мутной жидкости медленно тают крошечные айсберги прозрачного льда.
- Почему я издеваюсь над тобой? Делаю тебе больно? Наверное, по той же причине, по которой это делают другие.
Ты – такой хороший! Такой наивный, милый, добрый, нежный…. Всегда готов увидеть в людях лучшее, даже если его там нет. Ты пытаешься на всех повлиять и со всеми подружиться. Ты готов всем предоставить второй шанс. Третий. Четвертый. Пятый. И неважно, сколько раз тебя предают и окунают лицом в грязь! Ты просто… - Атон всплеснул своими руками.
- А тем, кого по дурости ты считаешь своими друзьями, тогда как им на тебя откровенно наплевать, или когда они просто намерены тебя использовать, тем ты готов вообще просить что угодно. Абсолютно все!
Атон сделал очередной глоток, чтобы успокоится и поставил пустой стакан на стойку бара.
- Ты – доверчивый, милый, добрый и наивный. И другие люди инстинктивно чувствуют это и поэтому столь самозабвенно используют тебя. Используют, и стремиться причинить боль. Почему? – мужчина сдержанно улыбнулся, - да просто потому, что это – очень весело!
Что может быть веселее, чем бить того, кто все равно тебе не ответит? Что может быть забавнее, чем унижать того, кто все равно простит тебя? Что может быть удобнее, чем использовать того, кто даже не подозревает о том, что его используют.
Хочешь знать, почему я издеваюсь над тобой? Вот тебе причины. И есть еще пара причин…
Атон внимательно посмотрел на Нирона. Посмотрел холодным и абсолютно трезвым взглядом.
- Я просто хочу сделать тебе прививку. Ты же ведь знаешь, как работают прививки, верно? Немного ослабленного вируса впрыскивают в твою кровь, чтобы твоя иммунная система, наконец проснулась, адаптировалась, и начала бороться. Немного легких насмешек и лжи, чтобы, когда тебе придемся столкнуться с настоящей ложью, предательством и болью, ты не растерялся и не сломался. 
Я же уже говорил, что ты нравишься мне. Верно? Это – правда. Несмотря на всю твою глупую наивность, а возможно именно благодаря ей, ты нравишься мне. И знаешь почему?
Потому что когда-то, много, много, много лет назад, я бы таким же как ты. Я тоже был милым наивным мальчиком, считавшим, что мир состоит из зефира и сахарной ваты. Что все женщины – умны и красивы, а все мужчины – добры и благородны. Нужно просто напомнить им об этом.
Что один человек может помочь другому. Что дружба, любовь, верность, честь и преданность могут кого-то спасти. Что один человек способен освободить другого. Я верил в это до той самой секунды, пока не понял, что нельзя выпустить другого на свободу из клетки, потому что наша клетка – это мы сами.
Я смеюсь над тобой, обманываю тебя, предаю и унижаю тебя, лишь для того, чтобы сделать тебе прививку. Для того, чтобы ты, наконец, расстался со своим детскими иллюзиями, в которых ты до сих пор пребываешь. Чтобы ты понял, какой мир, и какие люди окружают тебя.

- Мне нравится твоя наивность, но, вместе стем, я хочу лишить тебя ее? Нет, милый, это – не странность. Это – парадокс. Ты же… - Атон с сомнением посмотрел на Нирона, – ты же знаешь значение этого слова?
Мужчина мягко отодрал чужие пальцы от своей одежды, на прощание, страстно поцеловав каждый из них.
- Я не забыл, сколько людей погибло по твоей вине. – Холодно произнес Атон. – Они погибли именно из-за твоей наивности, твоей оплошности, твоего детского неумения предвидеть последствия своих действий. Но… - голос антиквэрума слегка смягчился, - не будем сейчас об этом. «Еще неровен час ты сочтешь, что я в чем-то обвиняю тебя».
- И так… - мужчина нахмурился, и его бывший до этого момента абсолютно гладким лоб перерезала горизонтальная морщина, - и так, о чем еще ты спрашивал меня? Ты спрашивал – ЗАЧЕМ.
Ох, этот вечный вопрос - зачем. Почти такой же вечный, как: быть или не быть?! А может и еще более вечный, ты так не считаешь?– Губы складываются в легкую, беззаботную, слегка дразнящую улыбку, но морщина на лбу мужчины становится глубже. – Я уже отвечал на него. И не раз. Но, ты просто не хочешь меня слушать!
Зачем… - вновь задумчиво продолжил мужчина, глубокомысленно вглядываясь в пустоту. – Да затем что… ты помнишь, как в том стихе?
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Атон вновь сделал глоток спиртного и улыбнулся взбешенному Нирону.
Мальчишка стремглав выскочил из зала, и Атон прихватив с собой бутылку спиртного не спеша последовал за ним. Нагнав паренька, антиквэрум остановился рядом с ним, продолжив их так удачно прерванную беседу.
- Что случиться с нами, когда ты, наконец, повзрослеешь и перестанешь быть таким наивным? – Люминус задумчиво пожал своими плечами. - Перестанешь ли ты нравиться мне, когда больше не будешь маленьким наивным мальчиком, сладким ребенком? Когда я стану относиться к тебе как к взрослому, как к равному? Ты же… - Атон взглянул на море, - ты же вроде хотел быть мне равным, верно? Или… - он усмехнулся, - ты уже передумал?
Скажи мне, мое прелестное дитя, ты боишься этого, того, что мое отношение к тебе изменится? Или… - насмешливо улыбнулся Атон, - на сам деле, ты боишься, что к тебе изменится отношение других людей? Тех, кого ты считаешь своими друзьями, тех, кого ты считаешь своей семьей. Тех, кто принимает тебя таким, какой ты сейчас есть. Тех, кто любят тебя уязвимым, добрым, слабым, нежным. Может быть… - задумчиво продолжал антиквэрум, глядя на набегающие волны, - может быть, ты боишься, что если ты повзрослеешь, что если ты изменишься, они перестанут любить тебя по-прежнему? «Ведь тогда ты потеряешь в их глазах нечто важное. Образ сладкого мальчика, под которым все знают тебя».
- Надеюсь, что это не единственная причина, ведь если ты перестанешь быть сладким мальчиком, который мне нравится, я полюблю тебя по-другому. Как умного. Как сильного. Как равного.
А может быть, - Атон вновь пожал своими плечами, - а может быть, я тебя возненавижу. Или ты меня. Может быть мы станем врагами. Равными. Уважающими друг - друга врагами. Уважающими друг – друга друзьями. Уважающими друг – друга любовниками. Мир равных возможностей. Возможностей – которые невозможны.
Невозможные возможности … - хм… - Атон вновь посмотрел на принца, - как ты думаешь, это – тоже парадокс?

- Что ж… - Атон пожал плечами. - Каждый из нас преследует свою цель, и каждый из нас добивается ее всеми возможными для него способами. Ты – хочешь, чтобы тебя все любили. Я – хочу, чтобы меня все НЕлюбили. И согласись, что в своем стремлении я достиг гораздо больше успехов, чем ты в своем, верно? – мужчина слегка приподнял верхнюю губу, обнажив острые белые зубы.
- Итак, каждый из нас стремиться к своей цели. Разница между нами лишь в том, что я – открыто признаю свою Цель, ровно как и все средства и методы, которые я использую для ее достижения. А ты – нет. Осознание – в этом и состоит разница между тобой и мной. Осознание своих поступков, мотивов, причин и последствий, - в этом и состоит разница между тобой и мной, между ребенком и взрослым.
Юный принц кипятился все больше и больше. Кипятился ровно пропорционально тому, как антиквэрум пьянел. И наконец, как этого и следовало ожидать, пар поднялся до такого уровня, что крышку с чайника сорвало, и Атон огреб люлей.
От неожиданности Люминус аж уронил бутылку. Секунд пять наемник просто стоял, недоуменно глядя на принца, а затем поднес руку к своему носу и тщательно ощупал его.
- Ты. Себе. Ничего. Не. Сломал? – четко чеканя каждое слово произнес мужчина. Чужой удар, пусть и легкий в сочетании с прохладным морским бризом заставили его немного протрезветь. Он улыбнулся.
Тебе семнадцать? Всего семнадцать? А мне всего десять, - мог бы сказать антиквэрум, - и за это время я пережил гораздо, гораздо, гораздо больше тебя. – Мог бы так сказать он, но, так и не сказал.
- Бессмертен? О нет… - Атон покачал своей головой. – Не существует такого понятия как Бессмертие. Я тоже старею. Только в отличает от тебя – очень, очень, очень, очень медленно. Почти как… - мужчина поднял свою голову вверх. – Почти как это солнце.
На секунду в воздухе повисла тишина, прерываемая лишь легким шелестом прибоя.
- Но, ты думаешь, я просил этого?!! Ты думаешь, я хотел?!!! – казавшийся совершенно спокойным антиквэрум вдруг ни с того – ни с его сорвался почти на крик. – Смотреть как все, кого ты знал, все, кого ты любил, стареют и умирают, а ты – ты остаешься неизменным.
Хочешь узнать, на что похоже бессмертие Маленький Принц?
Люминус начал медленно приближаться к Нирону, и в его взгляде не было ни чего человеческого.
- Вообрази себе вечность длинною в миг. Когда даже любовь длиной в тысячу лет покажется тебе не больше чем приключением на одну ночь. Представь себе, как мир вокруг тебя постоянно меняется, стремительно, не уследишь. Представь, что с каждым веком в мире становится все больше и больше людей, а в людях - все больше и больше отчаяния. Представь, как ты меняешь религии и работы, места жительства и увлечения, пока они окончательно не утратят какую-либо ценность.
Атон подошел к Нирону почти вплотную и опустил свои руки ему на плечи.
- Представь, как ты путешествуешь по вселенной из века в век, из года в год, пока не изучишь ее всю. Всю до конца, и тебе станет скучно. Представь, как все твои чувства – любви и ненависти, соперничества и победы – повторяются снова и снова, снова и снова, и, в конце концов, жизнь превращается в одну бесконечную мыльную оперу. Все повторяется снова и снова, пока рождения и смерти людей перестанут тревожить тебя и волновать, как никого не волнуют увядшие цветы, которые выбрасывают на помойку.
Атон сжал плечи юноши с такой силой, будто хотел сломать ему кости.
- Вот, что представляет из себя «бессмертие» мой Маленький Принц. Вот – что представляет из себя мое будущее. Ты думаешь, что моя проблема в том, что я хочу умереть? – руки мужчин сжались еще сильнее. – Вовсе нет! Моя проблема в том, что я просто не хочу рождаться!!!!

- Да, - коротко рассмеявшись, ответил Атон присев рядом с Нироном прямо на песок. – Страшное проклятье, которым вместе с тем каждый жаждет обладать! Забавный парадокс, не правда ли?
Отвернувшись, мужчина устремил свой взор к морю. Он смотрел на волны и в его душе царил покой. В эту секунду Атон не чувствовал ни радости, ни печали, ни ненависти, ни любви. В эту секунду, он вообще ничего не чувствовал. «И когда на берег хлынет волна, и застынет на один только миг, на земле уже случиться война, о которой мы узнаем из книг…»
- А вот насчет того, что у меня нет цели в жизнь, - Атон качнул своей головой, - так в этом ты глубоко неправ. У меня – есть цель. Моя цель - стать счастливым. Не просто не несчастным, а именно – счастливым. Счастливым как дети, как животные, как… «как Лари Олсон». Но… тебе, наверное не понять этого. Ведь ты и так счастлив. По крайней мере, большую часть времени.
Мужчина поднял плоский камешек и швырнул его в море.
- Твои иллюзии дарят тебе счастье. – Продолжил антиквэрум глядя как камень скачет по воде. - Вероятно, именно поэтому ты им так предан. А я так не могу. Я не могу быть таким же счастливым, таким же наивным. Возможно, именно поэтому я всегда и задеваю тебя. Я – просто завидую твоим иллюзиям. «Иллюзиям, которых я слишком рано лишился. Иллюзиям, которых меня слишком рано лишили».
А впрочем, - рассмеялся мужчина, - хватит слушать этот пьяный бред! Ты хочешь есть? Еды у меня нет. Зато… - Люминус не глядя пошарил рукой по песку и нашел бутылку. – Зато есть это!
Он снял с бутылки крышку, и протянул напиток Нирону.

- Да ладно тебе! – улыбнулся Атон. – Расслабься, отдохни, выпей! И поверь мне, ничего «такого» о чем впоследствии стоит сожалеть в дальнейшем, не будет. «Я просто не позволю тебе сделать это».
- Или… - мужчина вдруг помрачнел, - или, ты просто не доверяешь мне? Боишься меня? Боишься, что если ты напьешься, то я… я что? Надругаюсь над тобой?! «Он не доверяет мне. А еще смеет называть меня своим другом!»
Хорошее настроение Атона мигом улетучилось, и он разочаровано поставил бутылку на песок. – Приключения говоришь? Просто сменить род деятельности, когда прежнее занятие мне надоест? А что если… - мужчина хрипло рассмеялся, - а что если мне все уже надоело!
Я не хочу ни дружбы, ни вражды, ни побед, ни поражений, ни ненависти, ни любви. «Для меня все это уже было». Мне скучно малыш. Пойми, - голос мужчины слегка смягчился. – Я живу десять лет. Всего десять лет, но мне уже скучно. Мне все вокруг осточертело! Осточертело до ебаной матери! И когда я думаю о тех бесчисленных веках что мне предстоят… - мужчина передернул плечами. – Возможно для тебя мой юный принц жизнь – это неизвестность, одно большое приключение, тогда как для меня…. Для меня – это тюремный срок. – Атон поднял бутылку и сделал большой глоток, - пребывание в тюрьме строгого режима без права на досрочное освобождение. 
Он снова поставил напиток на песок и задумчиво уставился на воду, на волны, набегающие, на прибрежный песок, на выносимый ими мусор, на клочья пены.
- Думаешь, что все это, - Атон сделал широкий жест рукой, - для чего-то нужно? – в голосе мужчины звучала затаенная боль, темная ирония и откровенная насмешка, но не над Нироном, и даже не над самим собой. – Думаешь, что все вокруг, включая твое рождение, - часть некого Великого Плана?
Мужчина медленно покачал своей головой. – Ну, тогда, я вынужден разочаровать тебя. Нет ни какого плана. И никогда не было. Просто один сперматозоид оказался чуть шустрее другого. Вот и причина твоего рождения. Русская рулетка. Удачно сложившиеся обстоятельства. Слепое везение. Один шанс из миллиона.
Что же касается Бога, - слово Бог антиквэрум выделил подчеркнутым презрением, - то и ту тебя ждет разочарование, ибо он сам – одно большое, сплошное разочарование. Думаешь, он – велик, мудр, всемогущ, всезнающ и всеведущ?
Да черта с два! Твой бог – просто конченный эгоцентрист с безмерно раздутым самомнением обожающим пощекотать свое эго. «Поверь мне, я знаю, о чем говорю».

- А я и не собирался тебя насиловать, - равнодушно пожал своими плечами антиквэрум. – Мне оно надо, а? К тому же, - голос Атона слегка повеселел, - у меня уже было столько шансов тебя отыметь, что если бы я действительно хотел над тобой надругаться, я бы дано уже это сделал! Так что нет смысла меня бояться или не бояться. Да и вообще… - мужчина поморщился, - любовь и страх  - это те две эмоции, которые я хочу внушать меньше всего!
Меж тем принц действительно начал пить. И чем больше он пил – тем больше раздражался. А чем больше раздражался – тем больше он пил.
Атон меж тем слушал его «пылкие речи» абсолютно безмолвно. Абсолютно безмолвно и с абсолютно каменным лицом.
- Да… - вяло протянул антиквэрум, с сожалением посмотрев на стремительно пустевшую бутылку. – Похоже, в раз ты – был прав. Тебе действительно не стоит пить. Ибо напившись, ты несешь всякую…
Неизвестно чего на самом деле добивался Нирон своим вскриками типа: «Прощай жестокий мир!»  и явно неумелым изображением страданий юного Вертера, ведь, но как никто другой должен был знать, что если кто-то в присутствии Атона решиться прыгнуть с крыши, Атон не только начнет кричать: прыгай! Прыгай!! Прыгай!!!
Но еще и в ладоши хлопать станет. Да и вообще антиквэрум вполне себе искренне считал, что право на смерть – основное и незыблемое право любого человека. Даже более незыблемое – чем его право на жизнь.
«Но не в этом случае». – Мужчина медленно и вяло поднялся с песка и направился следом за юношей.
«- Ну, и зачем ты это делаешь? – спросил один из голосов в его голове.
- Зачем я делаю что?
- Зачем идешь за ним? Какая тебе разница, что это пьяный малец сейчас пытается доказать тебе?
- Мне?
- Может тебе… может самому себе…. Тут это не столь важно. Я спрашиваю, зачем ты пытаешься остановить его? Ведь… ты даже не хочешь его трахнуть! Ну... ладно… - хочешь. Но не настолько сильно, чтобы оторвать свою жопу от земли!
- Тут ты прав.
- Тогда зачем? Разве ты не сказал самому себе, что тебе больше ничего не нужно. Не нужно ни славы, ни богатства, ни дружбы, ни любви? Разве ты давным-давно не сказал себе, что больше не будешь вмешиваться в эту жизнь, а просто позволишь ей течь мимо? Неподвижная скала посередине быстрой реки. Просто остров в потоке вечности.
- Но он нравится мне.
- И что из этого? Неужели все зря? Неужели, чтобы поколебать твою решимость достаточно одного хорошенького личика?
- Он – больше чем просто очередное хорошенькое личико!
- Допустим, ты – прав.
- Я – прав.
- Хорошо. Ты – прав. Но посмотрим на проблему с другого конца. Ты – не можешь быть частью его жизни. Ты не можешь быть рядом с ним. Ты не можешь дать ему ничего. И не потому, что ты не хочешь. Ты – хочешь. Просто тебе нечего ему предложить. Внутри тебя – пустота. Пустота способная лишь поглощать.
- А я и не собираюсь быть с ним. У него есть тот, кто любит, тот, кто заботится, тот, кто будет поддерживать его.
- Всегда?
- Я не знаю. Ни кто не знает. Даже они.
- Но они верят…
- Вера – удел беспечных. Вера – удел молодых.
- И, тем не менее, в глубине души, ты – хочешь остаться. Ты хочешь остаться с ним, даже зная, что этим ты причинишь ему боль.
- А я люблю причинять боль.
- Тем, кто тебе нравится?
- Да.
- Ты – безумен!
- Я – знаю».
- Постой!
Атон обогнал Нирона и преградил ему путь.
- Стой. Я…
«- Ну, и что ты будешь делать дальше?
- Я не знаю.
- Можешь сказать ему тоже, что до этого сказал мне.
- Он не поймет меня.
- Я – знаю.
- Тогда, что мне делать?
- Солги ему.
- Солгать?
- Солги…. Ты же столько лет лгал! Столько лет притворялся! Столько лет прятал свои истинные мысли чувства под маской Безумца или Шута, что теперь для тебя это не представляет ничего сложного.
- Но… что мне сказать ему?
- О мой бог! Нарожают же дебилов! Ты – Атон Люминус! Скажи ему что-нибудь отвратительное, пошлое и мерзкое! Скажи ему то, что ты всегда говоришь в подобных случаях! Скажи ему то, что они жаждут от тебя услышать!»
Развернувшись к юноше лицом, Атон усмехнулся и положил свои руки ему на плечи.
- В тебе сейчас говорит вино, а не ты сам.  Нет… если хочешь, ты, конечно, можешь сдохнуть! Я – возражать не стану! Но… - Атон приблизил свои губы к самому уху принца, а в его голосе послышались откровенные насмешливые нотки. – Но, неужели ты решил умереть ДЕВСТВЕННИКОМ?!!
Хмыкнув, мужчина быстро прошелся по ушной раковине принца своим языком, а затем сжал его мочку зубами.

- А разве тебе неприятны мои прикосновения? – совершенно искренне удивился Атон, который перекрестно видел что его «выражения крайней заинтересованности» не пробуждают в принце ни страха, ни отвращения, ни гнева.
- Как бы ты не старался, но лишь губы и руки Дэйлара способны пробудить пламя страсти в моем теле… - медленно и торжественно произнес антиквэрум будто пробуя эту фразу на вкус, а затем не выдержал и звонко расхохотался.
- Пробудить пламя страсти…. У… как…. Глубокомысленно! Ну, прямо – цитата из романа в мягкой обложке! Нирон, милый, а ты женские романы писать не пробовал? Колись Эмма Хьюз – твой творческий псевдоним?
Все еще продолжая смеяться, мужчина хлопнул юношу ладонью по плечу и сделал шаг в сторону.
- Никогда не поднимай на меня оружие, если не собираешься нанести удар, - произнес он уже совершенно иным тоном. – Что же касается того, что ты видишь…- из голоса Атон мгновенно исчезли суровость, холод и лед. Эмоциональный хамелеон, он вновь мистическим образом мгновенно сменил свою окраску, и теперь его голос излучал лишь насмешку и беззаботную веселость. – Я – такой, каким ты хочешь меня видеть. «Я – такой, каким я хочу чтобы ты меня видел».
- Фу…. – Атон скривился. – Прибереги подобные поцелуи для своего брата или мамочки! Если ты действительно хочешь со мной проститься должным образом, то будь добр, делай это как взрослый мужчина.
Подойдя ближе, Люминус положил ладони, (одна из них была сильно покалечена и все еще окончательно не восстановилась), на щеки Нирона и слегка наклонил свою голову так, чтобы его губы оказались прямо напротив губ молодого человека.
- И раз уж это действие требует разрешения… то… - в фиолетовых глазах не было ни презрения, ни холодности, ни насмешки. В них не было ни печали, ни радости, ни сожалений. Один лишь простой вопрос: то… можно?