Он мог бы быть чуть менее безотносительным; всегда и во все времена, преодолевая один призрачный миллениум за другим, божество Хаоса сходило с ума по-разному, нормально ли считать Дионаса — брата его, заложником собственной греховности? Энтропиус от чего-то никогда не задавался этим вопросом, ему вечно безразлично до судеб «семьи» - да и можно ли так назвать архаичное сборище пережитков прошлого? Разумеется, нет. Вместе со тем Древний вечно боролся со своими извращенными вкусами, чего уж там говорить — беспорядок во всем накладывал свои отпечатки, но выражались эти самые самые вкусы всегда лишь в одном — вечном стремлении к силе, сколько он себя помнил на тот момент, стремление к силе пришло не неожиданно, не полностью захлестнув сознание и отняв волю — это развивалось постепенно.
Если остальные братья вызывали у Дионаса вызывали легкое раздражение, то у Энтропиуса... ярость, часто его поглощала холодная, ядовитая ярость, затопляя самое сердце и с каждой новой каплей уподобляясь ей, он желал все больше и больше того, что в последствии сделает его полностью скованным своей греховностью. Чтобы сейчас в эту минуту... мгновение... секунду... сделал Энтропиус, если бы знал, что через какое-то неопределенное время он, будучи полностью разрушенным, скажет о своем желании и тогда даже самые жестокие, грязные и лживые деосы — как тот же Синистер, назовут его полностью сошедшим с ума! А ведь деос беспорядка никогда не желал сеять тьму или разрушение, а желание его, что уродливым апофеозом с каждым днем росло и крепчало, до ужаса неуместно — желание Высшего Абсолюта, полное уничтожение всех деосов без исключения и уничтожение Энтероса, желание остаться одному в мире... которого нет. Абсолютно бредовое, лишенное логики и здравого смысла.
Стремление к вечной силе, увы, давно вытеснили даже зачатки системы, отвечающие за какое-либо удовольствие, сейчас Энтропиус восхищается «смертными» не меньше чем Дионас, хотя... даже больше в какой-то мере любит и лелеет их, возможно, приобретая или «человеческие черты» или медленно впадая в пучину нового безумия, но это сейчас в 3001 году, а на тот момент в жизни деоса не существовало эмоциональной и чувственной сферы вовсе — в этом его брат был прав, неполноценность древнего зияющей дырой возвышалась над его сущностью и чем больше божество стремилось заполнить ее силой... властью... мощью, своими стремлениями и бредовыми желаниями, тем больше и больше разрасталась дыра, превращаясь в настоящую безумную бездну. И как долго он будет ее заложником? Достаточно долго, чтобы в итоге полностью переродиться, но это потом... а сейчас...
- Бессмысленно отвечать на вопрос о моих целях, дорогуша, - прозвучало по-истине равнодушно, но со лживой картинной усмешкой, что подобно маске уже медленно прирастало к его лицу, - о каких принципах ты говоришь? Разве я похож на милостивого государя, хотя...
На самом деле Энтропиус никогда не разбрасывался словами, ни о каких принципах не вел речей, многое, что мог слышать Дионас было не более чем слухами и по большей мере лживыми. Однако прекрасно сыгранное недоумение говорили лишь об одном — Энтропиус уже на той стадии своего безумия, когда полностью уходишь от внешнего мира и лишь одно может тебя задеть — не детские игры в поддавки или дразнилки, которые так любил Дионас... судя по его поведению... это не то, лишь проигрыш страшил и злил Энтропиуса, одна мысль о неправильности происходящего, одно желание — стать сильнее. Пока древнее божество не понимало этого и не осознавало, но медленно... и верно, его жизнь становилась абсолютно зависимой от собственного желания и как скоро он уступит тому же Дионосу, ведь его мировоззрение в сотни раз более органично, чем у божества хаоса...
Взгляд спокойно следил за последними движениями, на непроницаемом лице все еще зардела непонятная радуга эмоций, совершенно смешанных и от этого не менее диких, там отчетливо виделась жажда... величия, силы.., но еще не жестокость, во всей ее притворной красе, взгляд отдавал легким импровизированным весельем, даже игривостью, но без лукавства, словно отец смотрит на нашкодившее дитя, но не собирается его ругать, а лишь умиляется поступку и всем бы этот взгляд по отношению к Дионасу был хорош, если бы не застекленевшие и чуть светящиеся карминовым фиолетом глаза, они не выражали ровным счетом ничего, словно их обладатель смотрел куда-то в себя и давно потерял самосознание... и это только начало его безумия.
- Признаться, нет, братишка, марать об тебя руки я желанием не горю, - мужчина ловко соскочил с камня, чуть развернувшись на пятках и подходя к Дионасу с боку, - похоть это лишь энергия, которую можно переработать в другую... иное русло, древнее ремесло... - горячая ладонь легла на плечо его брата, чуть близко скользнув к шее, - но солгу, сказав, что меня не влечет жажда... дикая жажда вскрыть тебе глотку... - деос немного перефразировал правду, ведь эта жажда время от времени одолевала его по отношению ко всем... даже к своим собственным фэдэлесам, Дионас знает... и через какое-то время будет событие воспето в кровавых былинах... событие, когда божество хаоса устраивало кровавые и жуткие расправы у себя в цитадели над своими собственными фэдэлесами и все почему? Лишь потому, что желало силы... как это низко!
- Возможно, если ты не будешь сопротивляться, все произойдет быстро и наиболее безболезненно для тебя!