Лес, дорога. Кусты, за ними полянка. На полянке три с половиной трупа, Те, что полноценные, это три невезучих мужика подозрительной наружности. Тот, что не полноценный, это чуть более везучий подросток не менее подозрительной наружности. Один мужик, в целом цел, лишь горло его было аккуратно перерезано; лежал он в кустах, чуть поодаль от Морока, скорее всего, на них упал. Второй же мужик прилег на полянке чуть поближе к Мороку, но все равно на достаточном расстоянии; он был весь грязный, на колотыми и резаными ранами, один кинжал лежит в его правой руке, а второй торчит из глаза. Третий же мужик лежит прямо рядом с Мороком, на нем больше всех ран, но убит был, видимо, не оружием, потому что его горло будто бы зверь разодрал. Сам же Морок так же был не слабо потрепан, но на нём не было ни одной свежей раны, по крайней мере сегодняшней, разве что все его лицо было в крови, хоть и видимых повреждений не было.

Возможно, окажись на месте Морока сейчас кто-нибудь другой, этот несчастный сетовал бы на судьбу, на себя, на кого бы то ни было ещё. Быть может, этот кто-то сейчас бы плакал, этот кто-то без перерыва на паузу проклинал бы себя за неверный выбор, ну или, к примеру, спрашивал бы себя, как вообще до такого докатился. Но Морок иной, его вовсе не печалила сложившаяся ситуация, скорее даже веселила. Его забавляло то, что те, кто пленил его и намеревался продать, уже ушли из жизни, а их трупы потихоньку остывали. Его забавлял сам факт того, что эти корыстные ублюдки смогли его схватить, связать, протащить так далеко и вот, на подступе к заветному месту, где они собирались обменять климбата на деньги, каждый из троицы помер. И, разумеется, паренька забавляли те обстоятельства, при которых три сообщника погибли. Единственное, о чем жалел сейчас Морок, это то, что не умеет читать мысли. Наверное, было бы интересно покопаться в сознании человека в тот момент, когда он испускает дух. Хотя, наверное, итак можно догадаться, о чем могли бы думать три балбеса, захлебываясь собственной кровью. Вдоволь насмеявшись, антиквэрум резко затих и уставился на небо.

- Кто-то сейчас, наверное, трапезничает, а кто-то испражняется. Кто-то рождается, кто-то помирает, а кто-то спаривается. А я лежу на травке, в компании трех трупов, и смотрю в небо. Наверняка ведь кто-то сейчас так же, как и я, смотрит на это голубое полотно. Боже, благослови себя за то, что создал мир, полный такого разнообразия. Каким бы ублюдком ты не был, что бы ты со своими первенцами не сделал, но вкус у тебя, определенно, был отменный, - у Морока всегда были смешанные чувства к отцу всего сущего, он его одновременно мог и проклинать и превозносить, ненавидеть и любить, - Хотя мог бы сделать людишек и повкуснее.

Подул свежий ветерок, парень вздохнул полной грудью. Его руки и ноги сдерживали металлические кандалы, которые сломать у него явно не было сил. Оковы, кстати, были соединены за спиной так, что руками было пошевелить тяжеловато, а ноги были способны разве что на мини-шажочки или на прыжки. Так что, в общем, подняться ему было бы тяжеловато. Но, в принципе, Морок и не собирался прям таки сразу вставать. Он, словно гусеница, подобрался к ближайшему трупу и начал того обыскивать в поисках ключей. Так как руками он двигаться свободное не мог, то приходилось прощупывать труп засранца лицом. Сие действо было весьма неудобным, но, в какой-то степени, веселило парня. В конце концов, он даже такую ситуацию воспринимал лишь как игру. А что может быть веселее игры?