Взгляд начальника не обещал ничего хорошего, начиная с той самой секунды, когда только остановился на саэтэрусе, перешагнувшем порог. В этих жёлтых, хищных глазах можно было прочитать очень многое, но только то, что позволил бы сам Тристанд. Этот начальник был сущей тварью, похуже любого монстра, и в этом не стоило сомневаться, даже слушая его речь, его тон, где слишком ясно сквозило намерение подчинить и только потом сделать всё, что угодно. Того, кто отдается против своей воли или же по своей, при этом не сопротивляясь, можно убить, можно сделать своим рабом, марионеткой, слугой, можно сломать, уничтожить или что-то другое, но не считаясь с мнением этой самой подчиненной личности. И Тристанд это умел, однако сейчас у него явных причин на то, чтобы поступить так с саэтэрусом, не было, поэтому Лорен был в относительной безопасности, которая грозилась исчезнуть при первом же неудачно или неправильно сказанном слове, которое могло в какой-то мере породить сомнение со стороны начальника. Штейлес давал себе отчёт в том, что это игра не по его правилам и, если что-то скрывать, то делать это незаметно, а для этого не только каждое слово, но и само поведение должно быть убедительно и не вызывать никаких сомнений. Однако этот начальник будет придираться, провоцировать, цепляться к словам. Лорен, мягко говоря, не был готов к этому бою, потому что не знал, что именно говорить, однако морально все же подготовил себя, понимая, что биться придется до последнего. Главное, чтобы после этого разговора не досталось невиновным, а остальное вполне нормально. Самым худшим исходом могло быть то, что Тристанд разгадает намерения информатора и убьет его, но это было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Пока что Лорен ни разу не попадался за каким-либо деянием, направленным против Синдиката, поэтому у Тристанда пока что не было никаких оснований пытаться вывести Штейдеса на чистую воду. Но все могло быть иначе, если у начальника были те самые документы. которые Лорен украл. Тогда охотник сильно рисковал, потому что не известно, знает этот трансдент правду или же нет. Не лучшие мысли бродили в голове саэтэруса, пока он смотрел в чёрно-жёлтые глаза начальника и пока слушал его речь, осознавая, в какую ситуацию попал.
— Мне передали, что Вам необходимы подробности моей встречи с климбатом, проникнувшем на базу, — вежливое обращение в противовес тому, что Лорен, войдя в кабинет, даже не поздоровался с Тристандом, и начальник явно это заметил. Но в данной ситуации лучше провоцировать именно таким образом, переключая даже малую часть внимания собеседника на что-то другое, отличное от разговора. Так будет чуть легче избежать слишком быстрого проигрыша. Но также Лорен рисковал не справиться сам, но попытаться все же стоило. Хоть он и был в курсе, что Тристанду может быть все равно до того, как обращаются к нему, но, зная законы Синдиката, ясно прописанные чёрным по белому, да ещё и взрывной темперамент этого типа, не трудно было просчитать, то, как начальник отреагирует на это, пусть даже и не подаст виду, но необходимый эффект будет — это без сомнения.
Следующие слова начальника ясно давали понять, кто здесь главный. Тристанд давил авторитетом, указывая офицеру, где его место, и Лорен не собирался с этим спорить, ведь так будет себе дороже, а глупых провокаций Кёри не переносил. Если он не будет следовать правилам, указанным начальником, то быстро выдаст себя и его прибьют, даже не за то, что украл документы и замышлял что-то против организации, а просто за глупо вызывающее поведение, когда говорят нельзя, а тот, кому запретили, все равно делает это. Глупо ведь, не так ли? К тому же, Тристанд был из тех, кто быстро убирает с пути тех, кто не слушает его. Именно поэтому Лорену стоило молчать, пока трансдент говорил. И первый вопрос сразу указывал направление мысли начальника. Эта хитрая тварь хотела, чтобы Лорен выдал тех, кто условно был с ним за одно, даже не осознавая этого, что при случае можно было не только узнать от них нужную информацию, но и манипулировать самим Кёри. Весьма хитро, если бы не одно но, о чём Лорен и намекнул начальнику, называя имя одного из тех, кто разрешил Кёри присутствовать на базе. По несчастью эта самая личность оказалась убита в какой-то перестрелке пару недель назад, когда Лорен ещё отлеживался в больнице. Кого-то ещё называть Штейлес не стал, зная, что у того, кто разрешил ему, было достаточно власти, чтобы единолично принять это решение. К тому же ни в каких документах не указывалось, что на этой базе есть столь важные разработки, о которых сам Лорен узнал только от самого климбата, ведь цель информатора была другой.
— Благодарю, — одно слово в ответ на любезное приглашение сесть, только после того, как был задан первый вопрос. Подчиненный должен стоять перед начальством и знать своей место, и это Лорен уже понял. Со стороны могло показаться, что начальник просто забыл пригласить собеседника сесть, но на самом деле что-то, да было не так. А у этого трансдента каждое слово и действие получалось будто само собой, так свободно и незаметно, но это всё — выверенная до мелочей игра. И вестись на это не следовало. Стоило лишь взять за главное: "В этом типе все фальшиво," и тогда выдержать его натиск будет проще, чтобы не гадать лишний раз, где иллюзия, а где — нет, просто считая все окружающее ею. В данном случае это было как раз кстати.
Лорен сел напротив начальника на отодвинутый стул, остановил взгляд единственного глаза на собеседнике, который оперся локтями на стол. В этой позе чувствовалась уверенность, с этим не поспоришь. Слова Тристанда застревали в голове, вызывая тысячи мыслей, цепляющихся одна за другую, но не следовало упускать главную нить разговора, целью которого было решение убить или помиловать, и очень многое зависело от самого Лорена. "Защищался убедительно и впечатляюще," — Штейлес мысленно повторил сказанное Тристаном, — "Тебя ведь там не было, тварь, ты не можешь знать." Но вместо этого Лорен предпочел сказать несколько другое.
— Да, это был климбат, и он был сильнее меня. А Вы решили, что я достойно сопротивлялся на основе моих травм, полученных в бою? — Дерзость? Да самая настоящая, но в этом Лорен не мог себе отказать, даже думая о том, что Тристанд даже в глаза не видел Лорена до сегодняшнего момента, но также не мог не представить себя, лежащего без сознания, и Тристанда, стоящего рядом и равнодушно смотрящего на очередную сломанную Синдикатом куклу. Эти два образа слишком противоречили друг другу, но Лорен не выбирал из них тот, который был бы наиболее достоверным. И саэтэрус вполне осознавал, что такой вывод начальник мог сделать, исходя из повреждений, нанесенных хранилищу. но дерзость.. Дерзость..
От усмешки начальника кровь могла бы замедлить свой бег в жилах трансквэрума, но сейчас Лорен пропустил это мимо, судорожно соображая, что говорить. Ведь не мог же он выдать этого климбата. Не мог, ясное дело. "Ты тварь, похуже той. Та хоть по природе ею является, а ты таким стал по собственной воле," — чтобы не сорваться, лучше было думать про себя о том, что хотел бы сказать. Сейчас это очень хорошо помогало.
— Этот монстр не назвал себя. Могу сказать только то, что он был в облике климбата, и этот облик был черного цвета, — Штейлесу было проще назвать общие черты, по которым климбата не найдут, к тому же, этот монстр вряд ли будет разгуливать по какой-то планете, кроме Климбаха, в своей климбатском облике, а это и сведет шансы Синдиката найти его, к минимуму, — Или Вас интересует что-то ещё? — Лорен приподнял бровь, и, следуя примеру начальника, тоже закурил. Все-таки без этого едкого дыма он никак не мог, а сейчас ему никто не запрещал курить, что в какой-то мере радовало. И все было бы совсем не плохо, если бы не было так хреново.