Как и предполагал Штейлес, вопрос, касающийся состояния оружия Канты, можно было и не задавать. Было бы странно, если пистолет дал бы осечку или если прицел оказался бы плохо отрегулирован. Здесь, как никак, хранилось элитное оружие для сложных миссий. Доступ к нему напарники получили почти сразу, как только начали работать на Гильотину. Тогда ещё организация не закрутила гайки, а, когда это произошло, напарники уже успели зарекомендовать себя с лучшей стороны, поэтому им, в виде исключения и демонстрации доверия, оставили доступ к этому хранилищу. Подождав, пока Канта заберет своё оружие, Лорен направился к выходу. Задержавшись на пару секунд, он пропустил напарника вперед, почти не глядя поймал ключи, ловко брошенные Кантой ему прямо в руки. Ну, что за привычка? Хотя Мория всегда так делал: бросал ключи и первый проходил в дверь, типа ты сам всё закроешь, а мне не до этого, у меня дела поважнее. Это было настолько знакомо и повторялось так часто, что Штейлес даже не всегда обращал на это внимание, но сейчас почему-то его мысли зацепились за это, и Лорен чуть усмехнулся, закрывая дверь. Ключи приятно холодили пальцы. Замок тихо щёлкнул, извещая о том, что оружие, бережно хранящееся в железных шкафах, теперь в недосягаемости. Штейлес убрал ключи в карман и последовал за Морией, который уже успел уйти достаточно далеко, а именно: в соседний зал. Это было не слишком большое помещение, где напарники довольно часто проводили добрую часть времени за подготовкой к миссиям. Сидели там до тех пор, пока их не выгоняли: либо для проведения собрания начальников, так как это был и конференц-зал, либо, чтобы закрыть это крыло здания, когда оно не требовалось основным персонам Гильотины. Окон в зале не было, поэтому помещение было лишено естественного света, который последнее время напарники видели все реже. Что поделать: миссий, порученных им, становилось все больше, и каждый клиент истерично требовал, чтобы его заказ был выполнен в максимально короткие сроки, за умеренную плату и с максимально положительным результатом, без улик и свидетелей. Запросы, мягко говоря, те ещё, поэтому Гильотина, чтобы не подрывать свою репутацию, выезжала на наемниках, составляющих её основной костяк: тех, кто качественно выполнял среднестатистическую работу. Именно к этим наемникам и относились Лорен и Канта, несмотря на то, что уже давно перестали выполнять работу среднего уровня. Им давали миссии, которые были все сложнее и сложнее, но на бумаге напарники так и оставались средним звеном Гильотины. Организация таким образом оказывалась в выигрыше: зарплата наемников как была так и осталась, а, значит, деньги, полученные с заказчиков отправлялись либо прямиком в карманы начальников Гильотины, минуя прибавку к зарплате Штейлеса и Мории, либо на содержание ещё нескольких работников. Качество работы напарников неуклонно повышалось из-за опыта, способностей и того, что они слишком хорошо сработались. Начальники предпочитали молчать и том, что у них в организации есть эти два наёмника, боясь, что их могут переманить более хорошими условиями работы. Пару раз за них даже были стычки, но Гильотина отстояла свои права.
Помещение встретило наёмников холодом и белым светом электрических ламп, висящих под самым потолком. Лорен подошёл к длинному столу следом за Кантой и чуть задержал взгляд на напарнике, смотря, как тот кладет свои вещи и садится на скамью верхом.
— Неплохая поза. Мне нравится, — взгляд скользнул по ногам напарника, потом выше по сильному и гибкому телу, по шее с тёмным росчерком вен под алебастровой кожей, по точеным чертам лица. Остановился на синих глазах. Почему-то из всего образа Канты Лорена больше всего притягивали именно они. Наверное, это жестоко, но ему нравилось, когда зрачки Мории были расширены, что почти всегда было от боли. Тогда эти глаза становились совсем бездонными. И сейчас, смотря на них, Лорен представлял, как в них плещется боль. Но физическая, ни разу не душевная, хоть он и знал, что напарник способен её испытывать. Но Штейлес почти никогда не допускал, чтобы это случалось, кроме одного раза — позволил Мории полюбить себя. Нет, Лорен не был слеп, однако Канта слишком хорошо спрятал это чувство. Но сегодня, после всего, что произошло, Лорен был на тысячу процентов уверен, что Мория любит его. Мог ли он тоже самое сказать про своё отношение к нему? Скорее нет, чем да. Штейлес до сих пор не знал, чем он руководствовался, подпуская Канту к себе настолько близко и ломая последнее ограничение, обнажая не только чувства напарника, но и его тело. Зачем он это сделал? Но в сердце, ровно, как и в голове не было сомнений в правильности сделанного. Наверное, так и должно было быть. Лорен не мог ошибаться, потому что никогда не позволил бы себе играть чувствами Канты.
Лорен сел за стол рядом с напарником так, что угол стола оказался между ними. Находясь в таком положении, Штейлес мог без проблем видеть Канту, не отвлекаясь на слепую зону с правой стороны, обусловленную потерей глаза, при том, что расстояние между напарниками было минимальным. Когда они обсуждали каждую миссию, то именно так и садились: поближе друг к другу. Наверное, это было чисто психологически, потом стало привычкой, однако Лорен, ровно, как и Канта, всегда получал от этого удовольствие.
— Ага. Ты прав, — Лорен кивнул, раскуривая сигарету и смотря, как карандаш, ведомый рукой напарника, быстро перемещается над листом белой бумаги, где с такой же скоростью появлялся план здания, куда напарники должны были проникнуть грядущей ночью. Если быть точнее, это должно было случиться через семнадцать часов. Штейлес, подперев голову рукой и лениво затягиваясь, бросал взгляд сначала на бумагу, потом на лицо напарника, который не отрывая глаз от листа, рассказывал важную информацию, касающуюся предстоящей миссии. Цель их задания была весьма проста и достаточно стандартна: заполучить информацию о последней разработке компании-цели, с которой та должна выступить на конференции, с целью дальнейшего устранения этой самой компании с дистанции. После устранения у компании-соперника будут все основания быть выбранной на голосовании. Для того, чтобы замести следы, напарникам предстояло провести террористический акт. Так же была понятная установка: минимум жертв. И это усложняло выполнение миссии, которая, к слову говоря, на первый взгляд, мало чем отличалась, от тех, которые были успешно выполнены. Сложность также была в том, что компания-цель не должна догадаться раньше времени о том, что её информация оказалась похищена. Плюс ко всему, охрана здания, куда должны попасть напарники, была усилена в несколько раз, что сводило почти все шансы проникнуть туда, к минимуму.
Лорен курил сигарету за сигаретой, почти все время, пока Канта говорил информацию о задании, молчал, лишь изредка прищуривая глаза, на особо важных, по его мнению, моментах повествования. Иногда он отвлекался, но быстро возвращал свои мысли на место. Наверное, сказывалась усталость, но Лорен предпочел об этом не думать. К тому времени, когда Канта закончил говорить, в голове трансквэрума уже были несколько черновых планов, которые он быстро набросал на бумаге, не сопровождая появление записей никакими комментариями. Дописав последний пункт, он бросил листы бумаги на стол.
— Эта миссия только на первый взгляд не трудная, — затягивается, кашляя от переизбытка дыма, и выдыхает, стремясь вдохнуть обратно как можно больше. Бросает взгляд на напарника, снова берёт лист и, затушив сигарету в пепельнице, бросает несколько фраз, касательно первого плана. В голове логические цепочки потрясающе быстро выстраиваются одна за одной, зацепляются за факты, продолжают одна другую. Это похоже на решение задачи, где есть дано и условие, но вот ответ не так-то просто получить. Пару раз взгляды напарников пересекаются, Лорен прячет усмешку, снова поджигая сигарету. Наверное, он задал бы напарнику совсем другие вопросы, но времени нет. Хотя, кто ищет, тот найдет, не так ли? Штейлес убирает только что подожженную сигарету ото рта.
— Эй, — окликает антиквэрума, хотя всё, что он говорит сейчас, адресовано только ему. Других здесь нет, — Канта, — это имя он был готов повторять раз за разом, снова и снова, смакуя на языке, как дорогое вино. Мысли, касающиеся миссии, отходят на второй план, — Иди сюда, — проводит пальцами по синим волосам напарника, убирая их тому за ухо, ловит его взгляд. Пальцы запутываются в синем вихре волос, Лорен притягивает напарника ближе, касается его губ своими, вовлекая в долгий и медленный поцелуй. Терпкий и тягучий, наполненный страстью, но страстью, хорошо контролируемой и не выходящей за рамки дозволенного. Язык мягко скользит по чужим губам, проникает в рот, переплетаясь с чужим языком. Лорен мог бы сорваться, но он не позволяет себе этого. Он и так почти всегда был груб. Когда воздух в лёгких заканчивается, разрывает поцелуй, смотря в глаза напротив.
— Ты устал. Иди отдохни. У тебя есть час, пока я разберусь с оружием и подробно напишу то, что мы обсудили. Пара недочетов — не проблема, — Лорен проводит рукой вниз по шее Канты, чуть сжимает плечо напарника успокаивающим жестом, — Справимся. Первый раз что ли?
Отредактировано Лорен Штейлес (15.03.16 19:34:46)