Мой меч из благородной стали,
Он мне товарищ, сын и брат.
Мы с ним прошли через печали
И горечь роковых утрат.
Тьма — такая холодная, такая притягательная; мать, родительница, первозданная сущность всего живого и почившего. Мы появляемся из тьмы в неё мы уходим, навеки предаваясь забвению. Серебристый блеск лезвия клинка так и искрился радостью, полированная гладь отражала счастливую, поистине ласковую улыбку на устах. Астрид шептала. Тихие слова, словно одна из самых сокровенных тайн мироздания звучали только для хлада металла. Астрид даже наклонилась ближе, чувствуя, как алые волосы россыпью ложатся на лезвие, поставленное под углом. Тело клинка сыскало опору на коленной чашечки левой ноги, а остриё было направлено вниз, целовалось поверхность пола, иногда издавая скрежет радостного движения. Астрид шептала так томно и страстно, словно признавалась в любви своему жениху - неделимой части, единому сердцу. Ведь он был её продолжением, правой рукой, самой сущностью.
«Прими оружие, которым владеешь, ведь отныне оно — это ты сама» — непреложная истина, постигшая Астрид в первый день вручения артефакта. Да, его лезвие всегда будет острым и не нуждается в заточке, но каждый раз Астрид брала точильный камень, мягкую кожу для полировки, и сидела долгими часами воспевая оды любви оружию.
Но всё тленно, мир постигает период распада и даже этот сокровенный момент был нарушен. Шаги, их она услышала сразу и далеко, вслушивалась в мерный звук. Чувствуя всем своим внутренним естеством - это по её душу, но кто? Обычно её вызывали куда-то, решали спор на нейтральной территории. И редко кто решался прийти в логово зверя самолично.
Дверь распахнулась, гонимая бурей негодования, ох, эмоциональный фон недовольства можно было ощутить за версту. Воительница не подняла взгляда, продолжив своё занятие. Кто жаждет приветствия - тот здоровается. Сейчас, видимо, это было ни к чему.
— Собственное оружие не ранит, пока не предашь его. — кивнула девушка, отвечая спокойно, словно только что проснулась от долгого сна и речь давалась с трудом, эдакой ленцой растягивающей цепочку слов.
Бархатная ткань опускается по телу клинка ниже, оглаживая его изгибы. В редких лучах золота солнца дентка любуется своей работой. Однако на блаженной эмоции ставят крест и кукольное лицо девушки искажается хмурой гримасой. Её желали видеть? Ткали грёзы предстоящей встречи в шелках иллюзорной мечты? Как странно. С чего бы её желали видеть? А потом Астрид чуть повернет голову на лево, потом на право, рыская алыми глазами по комнате.
— Какого из здешних рабов ты назвала презренным? И мои руки всё ещё при мне... бездействуют. — холодно отсекла воительница. Ведь в её руках оружие, к ней врываются без стука, но она всё ещё снисходительно прощает бестактность. Бездействует, а могла бы иначе принять «гостью». Показав радость и ответную любезность. Звон падающего на стол клинка привлекает внимание, заставляет в глазах загореться огонь. Вот так интересно. Её сейчас пытаются обвинить? — Хах, каждый в других видит отражение своих мыслей. Думать можно многое, но не всегда оно будет зеркалом реальных событий.
Как ни в чём не бывало, львица вновь возвращается к своему занятию, словно в комнате и нет никого кто её тревожит и хоть как-то отвлекает. Лёгкий перезвон металла, когда ткать резким движением скользнёт по лезвию, - поёт, песню предстоящей гибели.
— Представим. — полностью соглашается принцесса, чувствуя на себе игры чужого взгляда. — Разочарованы лишь те, у кого не хватает духу воплотить свои мечты. А я достойней многих.
Астрид слушает, внимательно слушает, вбирает в себя каждое слово, как сухая земля капли дождя. Ведь потом из этой влаги произрастает то, чем насытили. Особенно после очередной фразы. Ладонь замирает, девушка сидит неподвижно несколько секунд.
— Свет. — командует она чётко и громко, на выдохе. Слуги тот час ступают к шторам, чтоб поймать тяжёлую алую ткань за края и распахнуть в одно мгновение, создавая лёгкий ветерок. Это дуновение потревожит маленькие колокольчики на многочисленных деревянных ящичках - не просто украшение, а паранойя недоверия. Астрид любила мебель из лакированного красного дерева, за которой слугам приходилось тщательно следить. Ведь хозяйка не терпела разводов на блестящей глади. И это могло стать поводом для... пыток, смерти, увечий, да чего угодно. Колокольчики были развешены и по периметру балдахина, над застеленной кроватью. И у ручек в другие комнаты, где скрывалась гардеробная, ванная, оружейная, и личная комната зеркал, где Астрид любовалась лишь собой. Массивный круглый стол, с ножками в виде львиной пасти был сердцем комнаты, он стоял напротив окна, а по бокам от него, по периметру комнаты, куча закрытых шкафчиков. И Сибилла могла бы разглядеть комнату получше, могла бы услышать звон колокольчиков, вот только свет появился слишком резко, и он слепил глаза.
А вот Астрид не нужно смотреть, чтоб знать куда ударить. В одну секунду она поймала брошенный на стол кинжал, тот час вскакивая на ноги, позволяя оружию-артефакту вернуться в магический карман и исчезнуть. Ладонь взметнулась вверх, остриё блеснуло солнечным зайцем и направилось по душе замаха прямо в посетительницу, намереваясь убить или...
С громким стуком остриё кинжала вонзилось в поверхность стола. Алый, немигающий взор спицей пронзил посетительницу.
— Лёгкий, характерного свиста при замахе не было - оружие убийц. Оно тихое, но тонкое и хрупкое, поэтому нужен очень близкий контакт для его использования. Вошёл легко, острый, но остриё должно было засесть глубже. Так может быть у клинков с заческами, для ядов, паралитиков и прочего, чтоб лезвие могло напитаться составом. А теперь скажу одну единственную вещь: если бы я тебя убивала — ты была бы мертва, иного не дано. Убиваю не собственными руками лишь тогда, когда жертва не стоит и капли усилий. А также, прежде чем кого-то обвинять - предъяви доказательства: свидетелей, убийцу, факты. И если я когда-нибудь убью тебя, возможно сегодня, то сделаю это красиво и умрёшь ты не сразу. Допустим, приглашу на семейный ужин, буду есть с тобой из одной тарелки, а потом - захлебнусь кровью, как и ты выплюнешь достаточно, оросив стол дождём. Вот только у меня будет противоядие и пить я его начну на твоих глазах, позволяя погибать. А если возьмусь за такой клинок, то лучше уже приглашу в совместную купальню, расслаблю, усыплю бдительность и тогда, огладив лезвием твою лебединую шейку - перережу горло. Вот так я гублю цветы жизни: в красоте последнего момента. Так что скажи: как ты хочешь умереть именно от моей руки? — Астрид лишь мельком взглянула на слуг и кивнула. — Дверь, запереть снаружи, у нас с гостьей разговор.