Кровавые туманы* клубятся в лесных чащобах, они вьются вокруг путников голодным зверем, увлекая в далёкие глубины своей загадочной природы. И каждый, кто пытается поймать туманный хвост – остаётся с пустой ладонью, но чувством, что коснулся чего-то нежного, поистине прекрасного. Вот только касание к туману – последнее, что помнят путники, падая в глубины бездны...
Так стреляться кровавые клубы накидки по земле, скрывая облик незнакомки покровом таинства. Алые шелка создают едва слышимый шорох ткани, которая шепчет истинную суть облика неизвестной. Но слишком тихо, почти не слышно, так, чтоб не узнал никто. Астрид – проклятое дитя крови, нежеланное и не принятое. Она слышит песнь любви от всего мира, но не от венценосного отца, в чьём сердце лишь холод. Она изъян на имени Лэонейм, но не на карте мира. Гордой поступью она шагает по земле, будто ей всё здесь принадлежит единолично. На ней: длинный алый плащ с капюшоном, что создал завесу темной тени на лице. Звонкий гул шагов чеканит ноты металла в своём безупречном и идеальном ритме. Так звук угольно-черной брони желает вступить в сражение. Сегодня она потешит жажду крови свою, и своих спутников.
•Music•
Телепортация – так она сюда добралась, хоть и не слишком любит данный вид перемещения, ощущения при переносе немного странные. Будто секундная невесомость, и это злит девушку. Она хозяйка своего тела. Власть над ним, даже на секунду терять не намерена. Но это неважно, сейчас её пытливый взор сосредоточен на ином: жертва – мышонок, на которого поступил заказ и нужно его убить, стереть в пыль, избавится от самого его существования. Его приметы описали точно и пожелания такие прелестные были: «пускай в мучениях, стенаниях он не найдёт приюта для разума своего, пронизанного безумием». Как жестоко, и это прекрасно, заказы Гвардии смерти всегда будоражат кровь: до армии ползущих мурашек; до рек вожделения омывающих тело; до страстных выдохов горячего воздуха, от внутреннего пожарища, а в глазах пляшут его отголоски – искры. Но самое приятное – охота, о которой никто не знает, не подозревает. Сюрприз в коробке с бантиком, в конверте без обратного адреса – там сама суть смерти притаилась, и ждёт своего раскрытия.


Астрид проходит ворота города, кольцом они раскинулись, ограждая люд слабовольный от высшего могущества войны. Надолго ли мир поселился в этом месте? Неважно. Шагает кровавая принцесса дальше, попадая в маленький, шумный улей, который жужжит без устали. И запахи чарующие по улице гоняются друг за дружкой: там лёгкий шлейф сладости цветочной, а вот агрессия копченых ноток у мясной лавки, и россыпь специй блуждает ум то тут, то там.
Все улочки запутанные, а домики причудливые: из жёлтого кирпича, с красной черепицей, как будто гриб со шляпкой тёмною на ножке желтоватой. Ищет Астрид, рыщет, знает, где мышонок прячется, найдёт нору его и подождёт пока он на улице нужной не появится. Уже доложили маршрут его следования, теперь осталось лишь подгадать момент. Ведь подарок ждёт мышонка, вручить ему нужно – цветок, с бутонами алыми, шипастым стеблем, в горшке красивом, цвета бирюзы.
Был день, солнце слепило своей яркостью, Астрид ждала, как статуя нерушимая, притаившись в тени дома. Секунды сменялись минутами, а дальше и часами. Она ждала, пока в начале улицы не появился силуэт с похожим описанием, спускался вниз он, прямо к алой львице. Пора. Лёгкая улыбка касается губ, оставив своё присутствие ненадолго, лишь бы вздохнуть коротко пред расцветающей мечтой – быть вновь со смертью в раз повенчанной. Нужна приманка для отвлечения. Глазами зоркими, пытливыми, она как на крючок наживку поддевает, отсеяв из толпы всё, что не прельщает. И вот находит близ фонтана, игривую девчушку, непоседу. Пшеничный цвет волос, налитый блеском солнца так чарует, а румяные щёчки – даже сердце колдуют. Красавица, невинная, во взгляде и движениях, с хрустальным голосочком дивным. Ну разве не чудесно? Астрид подойдёт почти неслышимо.
— Прости, доброе дитя, ты не поможешь мне? Горшочек подержать с цветами, рука моя устала очень, если несложно. — как бархат ночи устилает мир, так Астрид с мурчащей ноткой, сказала так, будто бы пропела, внимание девушки привлечь стараясь.
— Ох, миледи, вы устали, ну конечно, позвольте... какой цветок красивый. Роза, правда? И моё имя Роза! — прощебетала пташка синекрылая, как платьице её. Вспорхнула с края фонтана, подбежала, ну всё, план удался, остался только крохотный момент.
— Вот это совпадение. Только держи очень крепко, сейчас получше станет, только выдохну.


И сразу после этих слов, мышонок ближе подошёл, по улице спустился прямо в лапы к кошке. Так удачно прямо со спины девчушки. Поравнялся в тот же миг, как Астрид щёлкнет пальцами, согнувшись так, как будто поплохело. Как вдруг – неясных силуэтов тень скользнёт между ногами девчушки, выпорхнув из-под алых складок плаща Астрид. Заставив пташку вскрикнуть от неожиданности и ужаса, когда шустрая тень ноги коснулась. Девчушка резко назад отступила и крутанулась так удачно, что ранила шипами розы незнакомого мужчину – мышонка. Капкан захлопнулся, попалась жертва.
— Ей, мелкая, смотри куда прёшь. А то голову откручу, зараза эдакая, тц.
Испуганно девчушка промолчит, отступив, а мужчина гордо хмыкнув, на рану последует бранью разразившись и удалится. Жаль на спине нет глаз, иначе он увидел бы как коварно улыбнулась Астрид. Осталось лишь выпрямится и девчушку ласково потрепать по волосам. Та извиняться будет без устали, что чуть не загубила такие прелестные цветы.
— Так тебе понравились они??
— Конечно, очень, себе бы я такие вот хотела бы, эх.
— Тогда дарю.
— Что? Правда!?
Кивнула Астрид улыбаясь. А девушка довольная кружится начала, прижимая к себе горшок.
— Вот это да, подарок! Спасибо! Хоть и шипы у розы очень колкие, бутоны, бутоны её такие нежные. И пахнут очень вкусно. Могу я маме показать подарок?!
— Конечно, всем покажешь. И на ночь в комнате своей оставь, чтоб никуда цветок не испарился. И в эту ночь, засыпай с именем Роуз на устах.
Чуть отступила Астрид попрощавшись. И резко развернувшись, шурша кровавым одеянием, она зашагала прочь, всё дальше удаляясь. Цветок безобидный лишь на вид, но он капкан. Стебли, лепестки, да и испарения источают яд. На свежем воздухе и если не касаться – он ее опасен; но только попадёт в кровь – пиши пропало. Безумием он заражает и дикой болью награждает всех кто был неосторожен. За ночь, в закрытом доме, от рук девчушки, что будет трогать цветок без устали и пищи касаться – семья погибнет вся и нет свидетелей, что видели Астрид. А даже если от мышонка кто захочет разобраться – так девчонку только видел он, к Астрид вообще не получится придраться. Прощай же Роуз, засыпай с именем своего убийцы на устах – обычного цветка. Хитрый расчёт, пронизанный коварством вероломным. Паучья сеть в которую попал глупый мотылёк, влекомый сладким ароматом ядовитого цветка. Дитя умрёт и вся семья, мышонок вместе с ними, заказ выполнен, ещё и невинной кровью Астрид насытилась. Теперь бы трапезу чудесную утолить вином сладчайшим, играющем в бокале цветом бордо.
Полоска уходящего заката кровавым светом заливала всю округу – погибая от когтей ночи. Астрид брела по улицам путаным, а черная тень, что раньше проскользнула мимо девчушки с именем цветка, ступала мягкою походкой неподалёку. Кот с кожистыми крыльями рассматривал брусчатку, принюхиваясь не менее черным носом ко всевозможным, интересным запахам. Хозяйка остановилась и охнула, промолвив что-то, показывая кошке жест, чтоб забиралась на неё и пряталась под плащом. Сказать, что глаза цвета жидкого золота не довольны были такой транспортировка – ничего не сказать. Всё-таки кошка зеркало хозяйки – несущая смерть на крыльях ночи, она гордая, не ей прятаться в складках ткани. Но хозяйка неумолима, глянет грозно на возмущённое мяу, и приходится карабкаться по чёрной броне, прятаться в тени плаща.


Бар «Не трезвый олень» любезно встречал гостей запахом крепкого алкоголя и табачного дыма. Весёлая музыка волнами разливалась по заведению, подхватывая то одного, то другого пьянчужку, заставляя их качаться на волнах нот и падать от бессилия. Барная стойка сияла красным лаком. А целый форт виски манит к себе путников усталых в жажде наслаждения. В лиловом полумраке, место найдет Астрид в центре барной стойки, у всех на виду, не стесняясь общего внимания. Вдыхая более свободно запах табака, пары алкоголя и аромат поджаренного гуся, невольно сглотнув слюну.
— Стакан самого крепкого, что у вас есть и целого гуся.
Бармен кивнул, удаляясь за заказом. И только бы хотела Астрид расслабиться, вздохнула пышной грудью, как вдруг – гомон пьяный близ самого уха, привлек внимание.
— Эй, крошка, скучать одной так неправильно, особенно такой красавице. — хоть лицо Астрид всё ещё было скрыто под капюшоном, а взор собеседника явно устремился на другую округлую часть тела – значит понятия красоты у него было собственное. — Я могу подарить тебе незабываемую ночь.
Лёгкий смешок сорвался с губ и алой львицы, она повернулась вполоборота к незнакомцу, лукаво подмечая:
— Только одну ночь?
— Эй, в смысле? Ты не заговаривайся, я хорош во всём, парни подтвердят! Я тебе устрою такие свистопляски, что выползать будешь от меня, ха. — возмутился удивлённый  мужчина, облокотившись на барную стойку и громко хмыкнув. На что Астрид лишь нагнулась ближе, почти касаясь губ незнакомца. Скользнула когтистой перчаткой по животу, опускаясь ниже.
— А парни тебя пробовали, что могут подтвердить? — засмеялась девушка, резко отпрянув. И наблюдая за выпученными глазами и явно назревающими пьяными баснями с названием: «да как ты смеешь?». Бармен как раз принёс алкоголь и утку, именно то, чего не хватало к назревающему шоу.
*Кровавые туманы – в природе таких не существует, но здесь оно идёт как метафора. По сути, приводится параллель с кровавым дождями: они обрушиваются на мир и символизируют бедствия. Астрид – символ этого тумана, она несёт бедствия, но не обрушивается внезапно, а окутывает постепенно, усталая взор пеленой. Как бы создаёт такую завесу лжи и чем больше веришь Астрид – тем больше тебя уводят в бездну отчаянья, предательства и смерти. Как-то так.