Ох, она была той ещё дикой кошечкой... Буквально. Гуляла себе: то тут, то там. Занималась насущным и зналась со всякими. А вам-то что?
   Слово «охота» она не любила. Точнее, не любила бы, если бы знала хоть какие-то слова. Таинственные шорохи, переплетения запахов, движущиеся тени и ветер-задира - всё это с самого начала было приглашением к игре, в которой либо ты, либо тебя. Кошка быстро росла, а вместе с ней росли аппетиты.

  Ей всегда было мало. Мало задушить пару детей - нужно дождаться взрослых особей и напасть из засады. Мало отпить воды - нужно дать всем понять, что отныне это её ручей. Мало оторваться от охотников и возрадоваться спасению - нужно вернуться под покровом ночи и выцарапать обидчику сердце. А лучше приманить диких псов и наблюдать свысока, потому что мочить лапки мы лишний раз не любим. Возможно, она эволюционировала лишь потому, что ей надоело вылизываться самой, а соседи по лесу не выговаривали «да, моя госпожа».

   С приобретением своего «я» кошка быстро поняла, что за ней следят. В этом не было ничего удивительного - как не залюбоваться столь грациозным и величественным зверем? Но проходит день - и она по-прежнему чувствует кожей этот взгляд. Проходит неделя - и хвост преследует её на новом месте. Проходит месяц - все следы, все запахи сходятся в одной точке, крича «ОНО ЗДЕСЬ!», но когти ловят пустоту. Проходит два - и двуногое существо бесшумно выныривает из ниоткуда, просто отделяется от пейзажа, и ведёт себя так, будто не произошло ничего особенного. Будто она, её границы, её место и её бритвенно-острые когти - это не более, чем новый виток игры.

   Фраза «Тебя ждут дома» звучит для кошки непонятным, но каким-то ужасным ругательством. Никто не имеет права вот так заявиться к ней и открыто пренебрегать грозным рычанием и распушившимся хвостом! От незнакомца так и фонило опасностью и сильной магией. Возможно, будь у неё пути отступления, она предпочла бы оставить месть на десерт, однако их не было. Куда спрятаться от того, кто сам так искусно превращается в тень?

  Решившись напасть, кошка накрепко выучила первый урок: не откусывай больше, чем можешь проглотить. Это была самая позорная и короткая схватка за всю её маленькую, но гордую жизнь. Блестящая шёрстка летела такими клочьями, что больно вспоминать. Кожа под ней рвалась и грозила оставить уродливые шрамы. Тело стонало от боли так... да чтоб каждому так стонать от удовольствия!

  Тогда существо ушло. Дало кошке убраться, зализать свои раны. А когда вернулось - девочка уже ждала, вытирая от крови уголки губ. После утренней трапезы ей не терпелось выучить что-то новое.

Разумеется, это не входило в планы. Отец Сибиллы велел её будущему наставнику лишь присматривать за ней, а не калечить при первой встрече. Но на то он, видимо, и наставник, чтобы лучше всех видеть возможность «поторопить прогресс».

   Первое, что она полюбила в новом доме - ванна. Если б можно было все свои вопросы решать оттуда, она бы так и делала. В компании огромного зеркала, вкусно пахнущих баночек и прислуги, делающей массаж. Своё положение (пусть и не ахти какое - младший дом, пф!), дары и заботу окружающих Сибилла принимала как должное и само собой разумеющееся. Будто не было тех лет, где её единственным убежищем служила укрытая ветвями пещера, а едой - то, что поймано собственными лапками. Главное с тех пор не изменилось: это не она для мира, а мир - для неё. И единственное возможное направление, по-прежнему, остаётся вперёд и вверх.

   Второе, что пришлось полюбить, - это присутствие Кадэра, дражайшего дяди и главного наставника. Да, даже в ванной. Мыльную пену он так сильно не любил, зато разглагольствовать через ширму - всегда пожалуйста. Он был рад вывалить на её голову все имена, пароли, явки, все последние новости и слухи, кто, где, когда, как, с кем. Предлагал поразмыслить «зачем?», «почему?», «правда или ложь?». Учил отделять семена от плевел, тренировать память, видеть взаимосвязи, слушать и слышать. Дальше - больше.

  Сибилле приходилось жить две... да что там, все девять жизней. За юную аристократку, за прикрытие в тёмных делах отца и дяди, за внимательного ученика, за загонщика «отбившихся от стада овец», за плетущего свою сеть паучка, словом, за себя и того парня. Её готовили для дела, а делом семьи Муркатто всегда были грязные деньги, грязные сплетни, грязные оборванцы из грязных переулков и такие же методы, чтобы всё это отмыть, облагородить и превратить в упорядоченную работающую систему. Не «предатели, ростовщики и шантажисты», а «санитары вашего посёлка».

  Главным санитаром, простите, князем этого дома всегда был некто, кто лишний раз не отсвечивает. Но стоит пожелать денег на новые мечи, городской памятник или яд для соперницы - Муркатто тут как тут. Получите, распишитесь, вот ваши средства, вот наши проценты. Без лишних вопросов и свидетелей.

  Кому они служат? Вам, конечно. За что борются? За всё хорошее против всего плохого. Откуда деньги? Усердие и парочка предприятий творят чудеса. А если найдут? Не найдут. То, что не отмывается под прикрытием благотворительности, зафиксировано на бумагах. А дядюшка их съел.

Сибилла охотно переняла семейную традицию, залогом её безопасности стали контракты, соглашения и огромные долги как аристократов, так и бедняков. И, конечно, аккуратное ведение дел. Сколько у Муркатто фактической собственности и денег, не знает никто.

Да, ей всегда было мало. Высокие ставки манили, конкуренты заканчивались, паутина раскинулась за пределы клана, а львы барахтались в распрях, не видя дальше своего носа. При Графине дела расцвели. Азшара была солнцем, а Сибилла - луной, неуловимой и царствующей во тьме. Так продолжалось бы и дальше, если б мрачные тени под светилом не решили сломать всё к пёсьей матери.

  “Хорус не должен вернуться из походов”, - она твердила это давно. Азшара будто утратила нюх на опасность, но Сибилла с тревогой смотрела на памятники «герою». Она отправляла убийц - одного, второго, третьего. Нашёптывала свою волю через лояльных советников. Она стала бы водой, подточившей камень чужой самоуверенности, но времени оказалось слишком мало.

  Муркатто хорошо заработали на львиной войне, но какой ценой? Бережно сплетённые нити обрывались одна за другой, глаза и уши осведомителей закрывались, головы сыпались, как осенние листья, а стабильному потоку дел и планов перекрыли горло. Чистки подобрались близко, слишком близко, чтобы махнуть рукой и сказать «эту зиму мы переживём». Требовалось срочное решение, а Кадэр, как назло, провалился сквозь землю.

   И тогда Сибилла принесла жертву. Не себя, разумеется, - Цанхараш, давнюю подругу Графа. Со всем изяществом и почтительностью указала пальчиком и скомандовала «фас», а после - встала по главе Культа Короля. «По многочисленным просьбам», в основу которых лёг подкуп и капелька убеждения. Ведь известная истина гласит: прячься там, где никто не подумает искать. На самом видном месте.

Так она дала своей семье передышку, вновь ощутила твердь под ногами и заложила основу дальнейшего пути.
Наверх.
К солнцу.