[indent] Многие деосы вспоминали о золотом миллениуме с приятными чувствами, отзываясь о том времени, как о чем-то прекрасном. То потерянное время, когда большинство богов и не задумывалось о поиске своих сил, своих жизнях и многом другом. Большинство были заняты созиданием и наполнения бескрайнего мира, исполняя замыслы самого Демиурга. Сам Синистер тогда был лишь скромным создателем, как и все другие. Тогда деос любил проводить свое время с другими сородичами и смертными, чтобы вместе с ними создавать нечто новое и делиться знаниями. Мир нуждался в прогрессе, в изобретательности, в исследованиях неизвестного. В созидании он находил свою радость и покой. А затем мир захлестнула война, раздор и разрушения. Новый мир пришелся ему еще больше по вкусу. Сама война как идея не трогала его так сильно, как ее последствия. Все расы отчаянно бросились искать новые способы убийства, создавали более мощное оружие, нарушали клятвы и обещания, проявляли всю спящую в них жестокость.

[indent] И хотя во время войны неизбежно происходили разрушения старых городов, которые были построены древними с архонтами, Синистер недолго чувствовал жалость к обломкам былого. На месте разрушений смертные стремились возвести более крепкие, более стойкие и более мощные сооружения. Нескончаемый цикл созидания и разрушения, изобретения и поиска силы. Мог ли он закончиться, когда одна сторона создаст свой magnum opus? Для Синистра он все еще не был достигнут. Он мечтал о собственной расе, что затмит другие создания Демиурга и превознесет самого Синистера, как создателя, над другими. Деос стал одним из создателей наилучших рецептов для балионтаров, но этого было мало. В нем было желание быть единственным создателем подобно Демиургу. Несмотря на то, что он так ненавидел своего создателя, Синистер сам пытался уподобиться ему. Ирония, которую сам деос жестокости и не замечал. Сможет ли Синистер достичь своей цели? Найдется ли когда-то оружие, которое положит конец войне? Вот и прелесть бессмертия в том, что он сможет увидеть все своими глазами.

[indent] Синистер знал тех деосов, которые противились войне и пытались остановить. Тех, которые никогда ей не интересовались и просто выживали. И те, которые наслаждались ей. Вроде Инвиктуса. Безумное божество хаоса и войн. Синистер в золотой миллениум интересовался тем, что Инвиктус олицетворял собой то, чего еще никогда не было в Энтеросе. Как себя чувствовал сородич в мирное время? И все же Синистер не нуждался в ответе на свой вопрос, когда сейчас миром правила война и жестокость. Всё происходило так, как должно было быть. Ты ведь согласен со мной?

[indent] Синистер обернулась, почувствовав присутствие сородича. Безумное божество было слишком непредсказуемо для нее. Слишком сильно она предпочитала тишину, покой и немного постоянства. И все же в компании Инвиктуса было не так плохо. Если скромно говорить, а Синистер не привык вслух говорить о какой-то симпатии к живым существам. Даже к сородичам. Вдвоем они сеяли раздоры и предательства, садизм и безумие, разрушения и убийства, хаос и жестокость. Одно так прекрасно дополняло другое, порождая еще больше их олицетворений. В этом и была прелесть этого времени. Как там говорили смертные? Век меча и топора. Час презрения и час безумия. Божество иногда забавляли сказки смертных, предания и легенды. Она находила забавным то, что чаще всего история перевиралась, когда пересказывалась из уст в уста. С ними все было иначе. Деосы были и будут свидетелями всех событий. Ведь жизнь одного бога может прервать только другой. Боялась ли Синистер самого Инвиктуса? Конечно. Глупый вопрос. Даже завораживающий голос Инвиктуса никогда не сможет ослабить бдительность и страхи Синистера. Но...разве тот пытался?

[indent] — Создают союзы. Складывают оружие. Думают о мире, — тихо зашептала она, усмехаясь над стараниями смертных.

[indent] Синистер поднимается на ноги, поворачиваясь к сиблингу. Деос никогда не отличалась разговорчивостью, говоря всегда кратко, чаще всего односложно и порой загадками. И все же он должен был понимать.

[indent] — Чем больше сопротивления?...