- Падать легко, - повторяет он скрипящим голосом, словно смакуя подольше эти два простых, но таких многозначных для него слова, - Интересно. Что же может знать о падениях тот, кто никогда не падал сам, - алые глаза блестят неравнодушно, в них выделяется особая эмоция из смеси заинтересованности и легкого раздражения. Таноса всегда забавляли чужие рассуждения о том, чего собеседник явно не понимал сам. Милая сестра, как и все прочие, видели лишь то что желали видеть, и речь здесь была не о добре и зле, понимание сути которых было слишком абстрактным для малоэмоциональных божеств. Алоокий всегда ассоциировался с кем-то, кто несет свет и пытается удержать ставший слишком хрупким баланс мира при помощи сил, данных высшими силами. Теперь всё несколько изменилось.
А суть осталась прежней. Свет, как и прежде, служил на благо, очищая этот мир от всей нечисти, не достойной жизни, а равновесие сил достигалось путем устранения тех, кто расшатывал эти тяжелые качели вселенной.
Но окрестить безумной тварью, разумеется, проще всего.
Рассматривая стоящую перед собой деву, что тщетно пыталась достигнуть какого то понимания, продолжая сыпать жалостливыми эфемерными обвинениями, Тонантос думал лишь о том, сколько еще его сородичей поддадутся схожим размышлениям. Тихие шаги сокращают дистанцию с удивлениям отмечая стойкость своей собеседницы. Колючая тень, что сопровождала каждое движение алоокогого, продолжала расти, пока полностью не накрыла собой лишь кажущуюся хрупкой фигуру самой прекрасной из детей пустоты. Она не пятилась назад, не пыталась выстроить некий защитный барьер, ничего из этого - отчего же, раз уж стоящий пред ней окрестил себя братоубийцей, и нисколько не пытался этого скрывать?
- Разве я похож на того, кто отвечает за счастье в этом мире? - скалится в ответ, рассматривая чужое лицо вблизи, особое внимание уделяя взгляду. Хотелось его запомнить и удержать в памяти - алоокий был уверен, что встретит его еще не раз в других лицах, что точно также будут осуждать его за поступок, который Танос совершит еще не раз. Он не олицетворял собой ту эмоцию, о которой вопрошала сестра, она была ему до сих пор непонятна, её он не вкусил, не распробовал вполне. А возмездие - да. Горьковатый вкус воздерживавшей справедливости - тоже, это было похоже на дозу пьянящего наркотика, а Алоокий, кажется, крепко подсел, и это нисколько не входило в диссонанс с его нескромной благородной личностью. Свет может быть разным, и эра, когда он дарил лишь легкое, согревающее нутро тепло, кончилась тогда, когда Калебриум напал первым.
- Скажи честно, - или попробуй солгать. П о п р о б у й. Деос с трудом подавил в себе желание коснуться чужого лица, стерев с белой щеки несуществующую слезу, - Для чего ты пришла? Оплакивать падшего? Взглянуть на то, во что он превратился? А может быть, как и многие наши любимые младшие, пришла с надеждой на мою слабость и своё скорое пиршество, - Танос щурится, моргает, и на пару секунд зрачок стал двойным, формируя собой черную бесконечность. Процесс первичной трансформации личности был незавершенным, о чем сообщал и странный двоившийся голос бессмертного, но в очень скором времени всё закончится.
[icon]https://i.imgur.com/ZSI1qso.jpg[/icon][nick]Танос[/nick]
сюжетные
Отредактировано Тонантос (05.01.22 14:33:39)