Сжечь.

Тяжелая карбункловая коса, словно сотканная из цельного куска черного аметиста, тяжело волочилась по окроплённым кровью камням, изредка вышибая крохотные и тусклые сиреневые всполохи энергии. Темная высокая фигура, сжимая прочно когтистой левой, волокла её словно нехотя, будто бы ему было всё лениво, либо орудие теперь казалось слишком грузной ношей. Второй рукой древний волок за щиколотку изрубленную нижнюю часть тела некого разумного создания к общей горе трупов. Сжечь.

Деосы были рождены для того чтобы творить жизнь, но не смерть - так думал Тонантос пару рассветов назад, теперь кажущиеся такими далекими и нереальными, будто прошлой мирной жизни не существовало вовсе. Потрясенное сознание разбилось как хрустальное от шока совершенного предательства, и прежде, чем смогло собраться в нечто былое - осыпалось еще сильнее в пыль под тяжестью чудовищной трансформации теберосума. Прах чужого тела утекал сквозь пальцы, а мысли терпели необратимые изменения - в них внедрялись сотней картинок короткие вспышки остатков воспоминаний другого существа, его эмоции, мечты и желания - все это становилось частью его-то нового, или уходило в вечную тьму за ненадобностью. Изначальная суть Тонантоса исказилась и перешла в новую форму, крепкую физически, но более шаткую и подвижную ментально - неокрепшее новорожденное сознание было ведомо лишь своими навязчивыми идеями...
С ж е ч ь.

Накинутая однажды позолота слезала с блеклой реальности - миллениум оставлял лишь трагичные руины вместо великого наследия первой искры жизни, а сладкий плод едва созревшего мира стал гнить намного быстрее, чем предполагал Тонантос... и кого всё началось? С самих деосов. Тусклый взгляд глаз, что навсегда сменили оттенок с теплых аметистовых на насыщенно алый после поглощения, изучает своды небольшой пещеры в молчаливых горах. Некогда это место служило надежным укрытием для фэдэлесов Калебриума, теперь же станет им пристанищем вечного покоя. Сподвижником нельзя перестать быть, и если твой деос оказался поглощен другим его сородичем - ты переходишь к нему мрачным наследством, вот только Тонантос не хотел от Калебриума больше ничего и никогда. Взгляд лениво ползет вверх, по мертвым лицам, которые когда-то сами выбрали следовать за деосом, и теперь благородный Тонантос оказался именно тем, кто должен исполнить эту священную волю. Сжечь... - тихо шепчет на древнем Ризанис прямо в сознание своего господина, перебирая карбункловой чешуей на плечах - и она и ее носитель хорошо прочувствовали появление поблизости другого деоса.

- Тебе здесь не место, - наконец реагирует он, выдержав недолгую, до десяти секунд паузу. В когтистой руке материализуется световой шар, постепенно разрастающийся до размера спелого арбуза. Искры чистой белоснежной энергии озаряли мрачный свод пещеры, а заодно лицо гостьи, но едва ли та нуждалась в отдельном представлении, первых было не так много в этом мире... и в скором времени - вне сомнений - их станет еще меньше. Уплотненный сгусток энергии срывается с руки вперед, вгрызаясь как падальщик в гору добычи - тела быстро обратятся в прах, как и их деос. Тонантос же медленно повернулся, сложив руки на древке косы, да опираясь о них подбородком, - А если ты пришла вступаться за кого либо, то, полагаю ты уже опоздала.

- Падать легко, - повторяет он скрипящим голосом, словно смакуя подольше эти два простых, но таких многозначных для него слова, - Интересно. Что же может знать о падениях тот, кто никогда не падал сам, - алые глаза блестят неравнодушно, в них выделяется особая эмоция из смеси заинтересованности и легкого раздражения. Таноса всегда забавляли чужие рассуждения о том, чего собеседник явно не понимал сам. Милая сестра, как и все прочие, видели лишь то что желали видеть, и речь здесь была не о добре и зле, понимание сути которых было слишком абстрактным для малоэмоциональных божеств. Алоокий всегда ассоциировался с кем-то, кто несет свет и пытается удержать ставший слишком хрупким баланс мира при помощи сил, данных высшими силами. Теперь всё несколько изменилось.

А суть осталась прежней. Свет, как и прежде, служил на благо, очищая этот мир от всей нечисти, не достойной жизни, а равновесие сил достигалось путем устранения тех, кто расшатывал эти тяжелые качели вселенной.
Но окрестить безумной тварью, разумеется, проще всего.

Рассматривая стоящую перед собой деву, что тщетно пыталась достигнуть какого то понимания, продолжая сыпать жалостливыми эфемерными обвинениями, Тонантос думал лишь о том, сколько еще его сородичей поддадутся схожим размышлениям. Тихие шаги сокращают дистанцию с удивлениям отмечая стойкость своей собеседницы. Колючая тень, что сопровождала каждое движение алоокогого, продолжала расти, пока полностью не накрыла собой лишь кажущуюся хрупкой фигуру самой прекрасной из детей пустоты. Она не пятилась назад, не пыталась выстроить некий защитный барьер, ничего из этого - отчего же, раз уж стоящий пред ней окрестил себя братоубийцей, и нисколько не пытался этого скрывать?

- Разве я похож на того, кто отвечает за счастье в этом мире? - скалится в ответ, рассматривая чужое лицо вблизи, особое внимание уделяя взгляду. Хотелось его запомнить и удержать в памяти - алоокий был уверен, что встретит его еще не раз в других лицах, что точно также будут осуждать его за поступок, который Танос совершит еще не раз. Он не олицетворял собой ту эмоцию, о которой вопрошала сестра, она была ему до сих пор непонятна, её он не вкусил, не распробовал вполне. А возмездие - да. Горьковатый вкус воздерживавшей справедливости - тоже, это было похоже на дозу пьянящего наркотика, а Алоокий, кажется, крепко подсел, и это нисколько не входило в диссонанс с его нескромной благородной личностью. Свет может быть разным, и эра, когда он дарил лишь легкое, согревающее нутро тепло, кончилась тогда, когда Калебриум напал первым.

- Скажи честно, - или попробуй солгать. П о п р о б у й. Деос с трудом подавил в себе желание коснуться чужого лица, стерев с белой щеки несуществующую слезу, - Для чего ты пришла? Оплакивать падшего? Взглянуть на то, во что он превратился? А может быть, как и многие наши любимые младшие, пришла с надеждой на мою слабость и своё скорое пиршество, - Танос щурится, моргает, и на пару секунд зрачок стал двойным, формируя собой черную бесконечность. Процесс первичной трансформации личности был незавершенным, о чем сообщал и странный двоившийся голос бессмертного, но в очень скором времени всё закончится.

сюжетные

Отредактировано Тонантос (05.01.22 14:33:39)

Она права, а ему - всё равно.
Плевать на эмоции и желания - они лишь пустая и ненужная шелуха, забивающая сознание; плевать на чужую жизнь - если она теплится в теле недостойного этого мира существа; плевать на всё что расходятся с его сухим, но единственно верным понятием справедливости. Каждую минуту мир неизбежно отдаляется от того хрупкого идеала, который они вместе с сиблингами творили на заре вселенной, но каждую минуту своей - к счастью или сожалению - бессмертной жизни Тонантос готов посвятить тому, чтобы возвращать реальности излюбленный порядок.

- О, ну это лишь пока, - задумчиво тянет он в ответ, усмехнувшись чужой печали. Пройдет совсем немного времени, и она распробует вкус чужой силы - сама или же под давлением обстоятельств. - Будь добра, я очень хочу чтобы ты вспомнила меня и наш разговор тогда, когда когда теберосум захлопнется над твоим сознанием, отворяя дверь в ту или иную сторону.

Это неизбежность, и чем быстрее Диана примет её - тем легче ей будет потом. Наверное сложно быть такой чувствительной, думал деос, медленно поворачивая голову вслед плавным движениям родного существа. Как тяжко ей, бедняжке, испытывать так много противоречивых чувств, от жалости до отвращения. Тонантос не понимал слова "любовь", но подозревал что это не столь самостоятельное ощущение, сколько набор из довольно широкого спектра. В этом плане, как казалось Тонантосу, было жутко повезло - черствой тварью быть удобнее, сердце не пропускает удар всякий раз, верша правосудие ибо знает, что только в этом и была истина, без всей прочей мишуры. С медленным течением их разговора огонь позади фигур угасал, и мрак подступал с новой силой. А до излюбленного рассвета было еще так далеко...

- Как это похоже... на тебя. Трястись за кого-то, не думая о собственной безопасности, - словно в подтверждение своим словам, деос касается когтистой рукой нежного подбородка, совсем легко, но вполне ощутимо, поворачивая оказавшуюся по левую сторону Диану обратно к себе. У деоса наблюдалась маниакальная страсть вести беседы смотря глаза в глаза, ведь только в бездне чужих зрачков можно было узреть скользкие намеки на ненавистную ложь, - Приятно знать, что в этой дуэли ты ставишь на меня, но позволь узнать, чего ради тебе предупреждать меня о скором нападении? - он на секунду щурится, быстро понимая, что смысл визита оказался еще абсурднее, чем он мог себе вообразить, - Ты хочешь попросить за нее, так? Забавно, - кривится он, еще на одну секунду задумавшись, а после взмахивая ладонью, уводя руку в сторону, - Но, видишь ли, я первый в драку без причин не лезу, как и не считаю нужным избегать сражения. Полагаю, ты полна решимости предложить мне что-то взамен на её жизнь.
...
Итак?