Они.
Идут.
За тобой.
Войско бледного льва марширует строем, глаза их мертвенно мерцают в полумраке, сочатся кровожадной скверной, бессмысленные очи убийц с голодной ожесточенностью сверлят полотно густеющих сумерек, выискивая тех, кого сегодня беспощадный предводитель армии преподнесёт в жертву собственному бескрайнему эгоцентризму. Марш звучит ровно и четко, точно пульс древнего чудовища, в голове которого роится только один различимый постулат: кровь должна литься, черепа надлежит преподнести еретическим алтарям. И то была не воля отдельно взятых воинов, за них решал безграничный и подавляющий волю страх пред лидером. Его мимолетные прихоти решали все. И он это знает. Гордый собственной безапелляционной тиранией Хорус идет вперед четко упорядоченной дисциплиной толпы умелых солдат, которые по его приказу готовы были ринуться в кровавую бойню с любым врагом. Мятежный воевода возвышается могучей тенью, которую отбрасывает не столько его деспотичная жестокая личность... нет, силуэт воителя соткан из животного страха жертв, из горя и слез, из тьмы и безответной, глухой пустоты, клокочущей в груди трансдента. Кайлан хранит абсолютное безмолвие, лишь энергетическая корона шепчет разноголосым хором самые страшные и в то же время завораживающие разум смертных планы. Они там... убей, убей их всех... злобное шипение легиона ядовитых змей. Хорус привычно отвечает голосам кривой ухмылкой, обнажающей острые ряды акульих клыков.

Убивать просто. В какой-то степени даже скучно... по крайней мере, сегодня. Гораздо интереснее все то, что происходит до того, как бездыханное месиво изувеченных тел смешается с грязью под ногами. Длинный гибкий язык слизывает с губ хищную ухмылку, выдавая в бесстрастном лице могучего воина мрачное предвкушение. Пред взором засияли яркие огни одного из крупнейших городов клана... и, несмотря на позднее время суток, одна из площадей горела особенно ярко, но вовсе не свет многочисленных фонарей заставлял маленький участок суши сиять, подобно драгоценному алмазу... нет... главной и основополагающей причиной, по которой Хорус злобно ощерился, ядовито прищурив бесцветные очи, стал яркий огонь надежды, полыхающий в сердцах собравшихся, подобно пожару. Толпа завороженно слушала оратора, внимая каждому его слову, иногда слышались пылкие выкрики. Их глупая воодушевленность была отвратительна. Глупа и наивна. Бледный лев кривится, гнев вязкой тенью падает на лицо, заостряя и без того грубые черты.
Каждой твари отвратителен свет.
Хорус глухо рявкает в толпу воинов приказ, который солдаты подхватили гулким злорадным смехом.
Сегодня они не пощадят никого.
Сегодня Король черепов зубами вырвет надежду из негасимых сердец.
Сегодня - день, когда над горизонтом взойдет лишь смирение и безысходное отчаяние.
Смерть явилась.

УТРО НЕ НАСТУПИТ НИКОГДА.

- Какой замечательный день, - леденящий душу своим спокойствием голос Хоруса разноситься по площади, казалось он звучит из каждого укрытого тенью закутка, проникает под кожу и оседает там горькой копотью, - чтобы продемонстрировать, что бывает с теми, кто не умеет подчиняться.

Черная аура некромагии чумной отравой просачивается в воздух... в какой-то мере это было даже лишним, сам по себе Мятежник во главе войска бессердечных и закалённых в боях убийц уж сам по себе внушал опасения. Дышите, вдыхайте ужас глубже, познайте все грани отчаяния! Первый крик рассёк тишину, а затем отразился эхом в глотках всех, кто сегодня собрался дабы восславить стремительно ускользающую независимость. Паника - отличная почва для кровавой расправы, войско Хоруса уже ринулось в погоню, настигая беглецов, подобно тому, как охотник ловит истощённую усталостью добычу. Однако, Хоруса они не интересуют, бледно поблескивающие во мраки глаза уже нашли долгожданный трофей, недопустимый светоч неповиновения... того, кто посмел внушить скоту мысль о том, что и дозволено смотреть за пределы загона.

- Не бежишь? Как отважно, - хриплый голос звучит как-будто в другом измерении, его ничуть не заглушают вопли умирающих и безумный смех палачей, - и так глупо... не многие существа могут похвастаться подобной тягой к самоубийству, - мужчина чуть склоняет голову набок в праздном любопытстве разглядывая, и идя к нему сквозь бурлящую бойню прямо к сцене, где все еще находился нарушитель порядка, - что ты такое?

Кубики: критическая удача + сюжетное

Отредактировано Хорус (20.08.21 12:09:29)

Аура предсмертного ужаса, что вышла у Бледного льва на славу, все еще потрескивала в воздухе черными вспышками всепоглощающей пустоты, порождая в сердцах всех, кто окажется поблизости от трансдента неконтролируемую панику, сравнимую лишь с предчувствием безысходности скорой смерти. Их вопли сливались в единую симфонию поклонения страху... как же поздно поняли глупцы, что борьба лишь приумножит страдания:
Крольк попавший в пасть к волку должен смиренно обмякнуть и ждать пока прочные кинжалы клыков перетрут в труху хрупки хребет.
Добыча, что рискнет вырываться, лишь сделает смерть мучительной пыткой.
Вам не спастись.
Не вырваться из удушающей хватки льва.
Смиритесь.

И они покорно подчинялись, одни легли на землю, точно скошенные стебли пшеницы, а другие в ужасе пытались спасти жалкие жизни, встречаясь с ощетинившимся мечами строем воинов... куда им было тягаться с голодными до крови еретиками, которые почтут за честь умереть или быть убитыми? Невероятная, циничная жестокость. Здесь жизни отнимали не ради необходимости или славы, а просто так. Потому что одному страшному чудовищу не по нраву было слышать что-то помимо смиренной тишины. Отчаянный свет глупой надежды медленно меркнет, уже не вздымаясь к небосводу, подобно неудержимому пожару, и без него становится так холодно... пусто и даже печально. Блекнет все. Души, мысли, настоящее и будущее. Точно пришествие Короля черепов уничтожило все имеющиеся в природе оттенки, окрасив бескрайнее разнообразие жизни в красно-серую гамму.

Наверное оттого стоящая посреди площади девчонка с очаровательно-невинной игрушкой в руках смотрелась еще более неуместно. Одинокая маленькая синяя искра посреди океана мрака. Что забыла она в осквернённом городе? Платьице развивается под порывами пронизывающего до костей северного ветра, небесная лазурь волнистых волос, большие удивленно распахнутые глаза, что были высечены из самого сердца безоблачного небосвода... чистейшие очи ребенка взирали с каким-то осуждающим непониманием прямо на Хоруса. Девчонка, в отличии от всех остальных, не вопила. Не убегала в страхе. И это опять же оказалось мужчине не по душе. Само существование яркого светоча заставляло Воеводу оскалить клыки в брезгливом презрении. Привыкшие ко мраку твари испытывают подсознательную ненависть к недосягаемому для них свету, что лишний раз освещает сокрытые в колючей тьме отвратительные пороки души. Стальные мышцы под слоем беспощадной стали напрягаются, взгляд становится совсем уж недобрым, а в мыслях вертится лишь одно желание: вырвать проклятые синие сапфиры из маленькой черепушки и лопнуть в руках, словно спелые виноградины. Кайлана можно понять: чудовищам противна их сущность и невыносимо любое напоминание о собственном порочном уродстве.

- Не заставляй меня повторяться, девчонка, - он продолжает идти вперед, давя беспомощные тела раненых и покалеченных соплеменников, виновных лишь в том, что посмели надеяться на лучшее, - что. ты. такое?

Между ними остался всего лишь шаг. Но в то же время, их отделяет целая бездна... существа столь разные, что нахождение их рядом создавало логический парадокс в головах любого, кто решил ради любопытства понаблюдать за столь необычным знакомством. Тварь и светлячок. Тьма, готовая поглотить любую вспышку и искра, порождающая пламя. Они никогда не должны были оказаться рядом, ведь сама их суть противоречила существованию друг-друга.