Они.
Идут.
За тобой.
Войско бледного льва марширует строем, глаза их мертвенно мерцают в полумраке, сочатся кровожадной скверной, бессмысленные очи убийц с голодной ожесточенностью сверлят полотно густеющих сумерек, выискивая тех, кого сегодня беспощадный предводитель армии преподнесёт в жертву собственному бескрайнему эгоцентризму. Марш звучит ровно и четко, точно пульс древнего чудовища, в голове которого роится только один различимый постулат: кровь должна литься, черепа надлежит преподнести еретическим алтарям. И то была не воля отдельно взятых воинов, за них решал безграничный и подавляющий волю страх пред лидером. Его мимолетные прихоти решали все. И он это знает. Гордый собственной безапелляционной тиранией Хорус идет вперед четко упорядоченной дисциплиной толпы умелых солдат, которые по его приказу готовы были ринуться в кровавую бойню с любым врагом. Мятежный воевода возвышается могучей тенью, которую отбрасывает не столько его деспотичная жестокая личность... нет, силуэт воителя соткан из животного страха жертв, из горя и слез, из тьмы и безответной, глухой пустоты, клокочущей в груди трансдента. Кайлан хранит абсолютное безмолвие, лишь энергетическая корона шепчет разноголосым хором самые страшные и в то же время завораживающие разум смертных планы. Они там... убей, убей их всех... злобное шипение легиона ядовитых змей. Хорус привычно отвечает голосам кривой ухмылкой, обнажающей острые ряды акульих клыков.

Убивать просто. В какой-то степени даже скучно... по крайней мере, сегодня. Гораздо интереснее все то, что происходит до того, как бездыханное месиво изувеченных тел смешается с грязью под ногами. Длинный гибкий язык слизывает с губ хищную ухмылку, выдавая в бесстрастном лице могучего воина мрачное предвкушение. Пред взором засияли яркие огни одного из крупнейших городов клана... и, несмотря на позднее время суток, одна из площадей горела особенно ярко, но вовсе не свет многочисленных фонарей заставлял маленький участок суши сиять, подобно драгоценному алмазу... нет... главной и основополагающей причиной, по которой Хорус злобно ощерился, ядовито прищурив бесцветные очи, стал яркий огонь надежды, полыхающий в сердцах собравшихся, подобно пожару. Толпа завороженно слушала оратора, внимая каждому его слову, иногда слышались пылкие выкрики. Их глупая воодушевленность была отвратительна. Глупа и наивна. Бледный лев кривится, гнев вязкой тенью падает на лицо, заостряя и без того грубые черты.
Каждой твари отвратителен свет.
Хорус глухо рявкает в толпу воинов приказ, который солдаты подхватили гулким злорадным смехом.
Сегодня они не пощадят никого.
Сегодня Король черепов зубами вырвет надежду из негасимых сердец.
Сегодня - день, когда над горизонтом взойдет лишь смирение и безысходное отчаяние.
Смерть явилась.

УТРО НЕ НАСТУПИТ НИКОГДА.

- Какой замечательный день, - леденящий душу своим спокойствием голос Хоруса разноситься по площади, казалось он звучит из каждого укрытого тенью закутка, проникает под кожу и оседает там горькой копотью, - чтобы продемонстрировать, что бывает с теми, кто не умеет подчиняться.

Черная аура некромагии чумной отравой просачивается в воздух... в какой-то мере это было даже лишним, сам по себе Мятежник во главе войска бессердечных и закалённых в боях убийц уж сам по себе внушал опасения. Дышите, вдыхайте ужас глубже, познайте все грани отчаяния! Первый крик рассёк тишину, а затем отразился эхом в глотках всех, кто сегодня собрался дабы восславить стремительно ускользающую независимость. Паника - отличная почва для кровавой расправы, войско Хоруса уже ринулось в погоню, настигая беглецов, подобно тому, как охотник ловит истощённую усталостью добычу. Однако, Хоруса они не интересуют, бледно поблескивающие во мраки глаза уже нашли долгожданный трофей, недопустимый светоч неповиновения... того, кто посмел внушить скоту мысль о том, что и дозволено смотреть за пределы загона.

- Не бежишь? Как отважно, - хриплый голос звучит как-будто в другом измерении, его ничуть не заглушают вопли умирающих и безумный смех палачей, - и так глупо... не многие существа могут похвастаться подобной тягой к самоубийству, - мужчина чуть склоняет голову набок в праздном любопытстве разглядывая, и идя к нему сквозь бурлящую бойню прямо к сцене, где все еще находился нарушитель порядка, - что ты такое?

Кубики: критическая удача + сюжетное

Отредактировано Хорус (20.08.21 12:09:29)

Аура предсмертного ужаса, что вышла у Бледного льва на славу, все еще потрескивала в воздухе черными вспышками всепоглощающей пустоты, порождая в сердцах всех, кто окажется поблизости от трансдента неконтролируемую панику, сравнимую лишь с предчувствием безысходности скорой смерти. Их вопли сливались в единую симфонию поклонения страху... как же поздно поняли глупцы, что борьба лишь приумножит страдания:
Крольк попавший в пасть к волку должен смиренно обмякнуть и ждать пока прочные кинжалы клыков перетрут в труху хрупки хребет.
Добыча, что рискнет вырываться, лишь сделает смерть мучительной пыткой.
Вам не спастись.
Не вырваться из удушающей хватки льва.
Смиритесь.

И они покорно подчинялись, одни легли на землю, точно скошенные стебли пшеницы, а другие в ужасе пытались спасти жалкие жизни, встречаясь с ощетинившимся мечами строем воинов... куда им было тягаться с голодными до крови еретиками, которые почтут за честь умереть или быть убитыми? Невероятная, циничная жестокость. Здесь жизни отнимали не ради необходимости или славы, а просто так. Потому что одному страшному чудовищу не по нраву было слышать что-то помимо смиренной тишины. Отчаянный свет глупой надежды медленно меркнет, уже не вздымаясь к небосводу, подобно неудержимому пожару, и без него становится так холодно... пусто и даже печально. Блекнет все. Души, мысли, настоящее и будущее. Точно пришествие Короля черепов уничтожило все имеющиеся в природе оттенки, окрасив бескрайнее разнообразие жизни в красно-серую гамму.

Наверное оттого стоящая посреди площади девчонка с очаровательно-невинной игрушкой в руках смотрелась еще более неуместно. Одинокая маленькая синяя искра посреди океана мрака. Что забыла она в осквернённом городе? Платьице развивается под порывами пронизывающего до костей северного ветра, небесная лазурь волнистых волос, большие удивленно распахнутые глаза, что были высечены из самого сердца безоблачного небосвода... чистейшие очи ребенка взирали с каким-то осуждающим непониманием прямо на Хоруса. Девчонка, в отличии от всех остальных, не вопила. Не убегала в страхе. И это опять же оказалось мужчине не по душе. Само существование яркого светоча заставляло Воеводу оскалить клыки в брезгливом презрении. Привыкшие ко мраку твари испытывают подсознательную ненависть к недосягаемому для них свету, что лишний раз освещает сокрытые в колючей тьме отвратительные пороки души. Стальные мышцы под слоем беспощадной стали напрягаются, взгляд становится совсем уж недобрым, а в мыслях вертится лишь одно желание: вырвать проклятые синие сапфиры из маленькой черепушки и лопнуть в руках, словно спелые виноградины. Кайлана можно понять: чудовищам противна их сущность и невыносимо любое напоминание о собственном порочном уродстве.

- Не заставляй меня повторяться, девчонка, - он продолжает идти вперед, давя беспомощные тела раненых и покалеченных соплеменников, виновных лишь в том, что посмели надеяться на лучшее, - что. ты. такое?

Между ними остался всего лишь шаг. Но в то же время, их отделяет целая бездна... существа столь разные, что нахождение их рядом создавало логический парадокс в головах любого, кто решил ради любопытства понаблюдать за столь необычным знакомством. Тварь и светлячок. Тьма, готовая поглотить любую вспышку и искра, порождающая пламя. Они никогда не должны были оказаться рядом, ведь сама их суть противоречила существованию друг-друга.

[indent] Где-то совсем близко ломаются с сушим хрустом кости, рвется жалкая смертная полоть, а закаленный магией метал злобно выплевывает снопы ярких искр, встречаясь с прочными доспехами и магическими щитами. Казалось сама ткань бытия насквозь пропиталась кровожадным желанием бойни... и вместо того чтобы присоединится к этому грандиозному единению порока, разинув в едином многоголосом хоре роты в безумном вое, Хорус стоял напротив какого-то нелепого создания и наблюдал за неловкими ужимками. Нелепое существо испытывало терпение Бледного льва, а это можно было расценить как величайшую в мире глупость, ибо Кайлан не отличался выдержкой от слова совсем. Его время было ценным ресурсом, голоса в голове не замолкая требовали больше крови, больше черепов... разговоры с этой козявкой не удовлетворят растущий голод безумия. Казалась еще секунда и он попросту уничтожит, стоящую перед ним девчонку, поддавшись азарту ревущих в экстазе воителей Леонэйм... но что-то его останавливало. Взявшееся из неоткуда убеждение, что терпение это то, что принесёт ему награду.

[indent] И его вожделенный приз не заставил себя ждать:
Букашка тянет пальчик, что был изящен и тонок, словно швейная игла, в сторону плаката, который через несколько секунд облизало пламя зарождающегося пожара.
Но того времени, что клочок бумаги находился в зоне видимости, Хорус успел как следует рассмотреть его содержимое. Еретики мало что знают о деосах... кроме того, что они - вожделенная жертва на алтарях. Однако, имена своих врагов Хорус знал лучше, чем любую из существующих молитв, он уже было начал бережно перебирать в памяти обрывки проклятых кличек ложных идолов, как девчонка сама дала ему значимую подсказку, представившись.

- О, - в этой протяжной гласной было столько мрачного предвкушения и безосновательной злости, что могло показаться, что девчоночка успела чем-то лично насолить мятежнику, - но ведь это имя тебе не принадлежит, так ведь? Как там тебя прозвали эти ничтожества? - воитель небрежно пнул чью-то отрубленную голову, делая вид, что вспоминает, хотя ответ на свой же вопрос жег ему язык уже не первую секунду, - кажется Левамодэниас.

[indent] Флегматичная, холодная злоба... она стелется единой гудящей сажной лавиной, погребая в своем белоснежном ледяном аду всех, кто слышал голос ренегата. Он бы мог убить ее просто так. Без всяких изысков разорвать тело ложного божества в клочья или сдохнуть в попытке удовлетворить свои кровожадные желания, но нет! В этот раз все будет не так просто. Дело здесь было как раз таки в том, что деос по словам его последователей покровительствовал такому понятию как свобода.

- Несуществующий бог, несуществующего явления, - цедит Хорус, оглядываясь по сторонам, - я превращу все твои идеалы в прах, жалкая дрянь, а после того как останется лишь пепел, то я уничтожу даже его.

[indent] Как ни странно, Бледный лев не вкладывал в свои спокойные слова ни капли угрозы... эта гневная речь была скорее похожа на обещание. Бесцветные очи устремляет взор на горящий город, наполнившийся криками. Он заберёт их свободу. Растопчет и разорвет надежду, навеки лишив иллюзий связанных с иллюзиями: никто в этом мире не свободен. 
Даже сам Хорус.
Чудовищный размеров топор с яростным свистом сечет воздух, удар обязан был настигнуть плечо Левамодэниас, грозя перерубить тщедушное тельце наискосок. Но Хорус просто убирал помеху с пути, ем было наплевать увернется ли девчонка или нет, зато вот вторая атака была куда более целенаправленная и имела под собой прямой приказ: "Не смей перечить воле сильнейших, просто смотри. Подчинись или станешь первой, кто погибнет сегодня от моей руки". 
Кубы ~

- ДА! ДА! ДА!!!!

[indent] Восторг всего на секунду яркой искрой вспыхивает в ледяной бездне зрачков, но лишь затем, чтобы сгинуть в голодном омуте безумия воителя. Огромное божество уже возникло пред ним, стерев неуместный образ ребенка. Знал ли Левамодэниас, что сейчас он предал всему этому ужасу смысл? Жуткое таинство, что было доступно лишь Хорусу: его злокозненный ритуал, длящийся всю жизнь. Поклонение смерти. Поклонение битве. Поклонение легиону шепчущих где-то в глубине искалеченного сознания голосам. Добивать вопящий скот - скучно. Какой смысл в сражении, если на твоем пути нет противника, который может разжечь в промёрзшем темном нутре искры азарта.
Да, сделай меня живым вновь.
Исполни свое предназначение, ложный идол.
Принеси к моему алтарю больше крови, укрась мой трон новыми черепами...

- И сдохни.

[indent] Этот давящий повелительный приказ Кайлан произносит вслух, прерывая собственным голосом торжествующий хохот. Левамодэниас - воплощение свободы. Левамодэниас - покровитель независимости... его аура стелиться по объятой ужасом войны площади, подобно манящей лазури бескрайнего небосвода, наполняя пространство столь ненавистной для Короля черепов энергией деосов. Огонь ярости жжет гортань. Лютая, больше напоминающая смертельную патологию, ненависть покалывает где-то возле мертвого сердца, скребет изнутри кости, выламывает суставы больной одержимостью, что заполнила собой все мысли трансдента: он должен уничтожить. Сломать, подавить, унизить, растерзать на части! Осквернить очередную святыню, в который раз доказав себе и всему миру ничтожность ложных идолов, превознося при этом своих богов. Несуществующих. Но таких злых и голодных. И вот она: первая кровь во славу Бога Крови.

Смирись, Левамодэниас.

[indent] Лезвие Экстерпенатуса с громким лязгом соприкасается с укреплённым карбункулом телом деоса, высекая сноп яркий искр. Они освещают пространства всего на миг, выхватывая из полумрака тела сцепившихся соперников. Проклятая сталь рунического артефакта прочна: достаточно остра и крепка, чтобы на теле божества выступили первые багровые капли. Урон по противнику мог бы быть куда более ужасающим, если бы по мощному доспеху воителя то и дело не сновали маленькие существа-игрушки, отвлекающие его от битвы. Оба удара трансдента божество встретило собственным телом, контратакуя... не самая разумная тактика, но в то же время, игрушки-клоны доставляли мужчине достаточно проблем, чтобы его атаки не смогли покалечить деоса.

Смирись, Левамодэниас.

[indent] Бледный лев широким дугообразным прыжком отделяет себя от противника. Его движения кажутся слишком стремительными и легкими, для существа, облаченного в столь массивную броню. Однако, усиливающие движения энергетические сервоприводы, сводили весь дискомфорт на нет. Хорус скалится, его лицо вновь искажает усмешка... окружающее пространство, повинуясь воле некромага начинает умирать: испускают дух тяжело раненые бойцы, растения в трескучей агонии ссыхаются, даже пару боевых зверей падают на землю, начиная биться в конвульсиях... клоны игрушки в последний раз издают какой-то сдавленный писк и распадаются на чистую энергию: черный дым призрачным вихрем собирается у ног чародея, закручивается в спираль, проникает темными лентами под доспех. Сила наполняет могучее тело воителя, после чего Хорус издает оглушительный рев, способный свести с ума любое слабое магически существо. Ударная волна проклятия разящим кольцом разлетается в стороны, грозя доставить огромные проблемы тем, кто под нее подставится.

Смирись, Левамодэниас, ты обречен.

[indent] Хорус следит за противником издалека: за его движениями, эмоциями. Кажется, воитель даже начинает любоваться, но это не более, чем видимость. Чудовища не могут оценить грацию. Им не познать прелесть гибкости и эстетику мастерства. Зато взгляд бесцветных глаз трепетно подметит любой изъян. Каждую рану. Даже самый незначительный жест боли бессмертного. Король черепов способен воспринимать лишь низменную составляющую битвы. И ему становится мало. Жизненно важная потребность доставить богу страдания почти тут же конвертируется в цепочку пугающе точных действий. Выстрел из Ластгана с расстояния 10 метров... прямо туда, где должно биться сердце. Иронично. Пытаться в первую очередь уничтожить то, чего лишен сам. И лишь после того, как волнующий запах пороха отравил собой воздух, трансдент вновь метнулся вперед, плотно сжимая рукоять Экстерменатус обоими руками, намереваясь собрать очередной трофей: руку, ногу, крыло, а может голову?

Кубики,  еще х)

ослепительный свет свободы

желанная пища для темноты
[indent] Медный привкус крови оседает на режущей кромке акульих клыков, как только мужчина делает вдох полной грудью. Аномально длинный язык почти что с трепетом скользит по губам смакуя привкус чужого страха. Чудесно. Кайлан никогда не мог по достоинству оценить истинную красоту, но сейчас готов был поклясться, что картина услаждающая его голодный взор - прекрасна. Из раскуроченной раны на груди ложного божества струятся тягучие потоки крови, беспомощно разбиваясь о покрытую пеплом каменную кладку площади, Хорус торжествующе наблюдает за тем, как под ногами деоса расползается багровое пятно, прославляющее порочную религию Короля черепов. Кровь для бога крови. Тихо шепчет воспалённое сознание, насытившись чужими мучениями. Теперь ужасающим покровителям безумия трансдента нужны были новые жертвы, а их покорный слуга особенно рьяно поспешил унять голод призрачных голосов.

[indent] Однако, Левамодэниас упрямо отказывался проявить покорность, рука божества мягко прикрыла собой ранения, а после поле битвы озарил яркий свет целительный магии. Опасная рана, повинуясь лучам лазурного свечения начала стягиваться, почти полностью сводя на нет кажущееся смертельным повреждение. Воитель злорадно скалится, глядя на это действо, не мешая божеству зализывать раны. Трусливые твари. Все до единого. Они не могут приять боль и смерть с честью, но их глупая борьба - лишь продлит мучения.

- Как это мило с твой стороны... ты решил подарить мне возможность разорвать твое сердце еще раз? 

[indent] Глумливое злорадство обычно не свойственно Кайлану, но его патологическая ненависть к ложным божествам была столь сильна, что он не мог сдерживаться. Такое поведение - недостойно война, сказал бы ему Родрик. Но в то же время, кто может запретить сильнейшему делать то, что он действительно желает? Иррациональная злоба находит пищу в следующих действиях божества: тонкие лазурные ниточки быстрее разряда молнии впиваются в доспехи, а может быть и в саму кожу, мешая движениям.  Что же... деосу стоило быть осторожнее со своим явно безумным соперником... плен. Неволя. Рабство. Служение. Покорность. Как ни странно все эти слова отражали недалекое прошлое Бледного льва как нельзя лучше. Страшный рев, чем-то напоминающий недавний вопль банши, заставил блажащие строение задрожать в ужасе пред яростью, что готова бросить вызов само жизни. Отчаянная страсть к свободе и лютая, накопленная многими столетиями ненависть к своим господам.
Никто.
Никто не смеет ему указывать.

[indent] Окружающее пространство, как по щелчку пальцев наполнилось густой тьмой, а в радиусе трехсот метров очертился магический круг проклятых рун. Они святятся порочной злобой, но даже злым чарам не сравниться с пугающей гримасой ярости, исказившей лик воителя. Хорус с Левамодэниас находились внутри зоны безмолвия... страшное проклятие не позволит свету царствовать, лазурные нити беспомощно опадают на землю, рвутся, точна паутинка под порывами ветра. Дальше будет лишь тьма. Только смерть. И свобода для единственного, кто этого заслуживает. Для меня. Деос больше не сможет исцелять себя или творить свою богомерзкую магию, зато бледный лев в силах показать ложному идолу сколь сильна бывает ненависть сломленных солдат.

- Излечил одну рану? Тогда исправь-ка это!

  [indent] Злобно бросает Кайлан в сторону бога, на теле которого вскоре должны начать расцветать все ранения, что бессмертный получал за всю свою долгую жизнь. Рука древней крови - одно из опаснейших умений некромагов, но этого Хорусу показалось мало и на изящном изгибе запястья материализуется небольшая черная руна, что почти сразу начинает растворяться, грозя отравить божеству свободы кровь.

Кубики

[indent] Удивление на мгновение заставило сосредоточенные на жажде крови мысли встрепенутся и заметаться внутри черепной коробки, подобно рою жалящих насекомых: признаться честно, Король черепов не ожидал от деоса того, что он так легко сумеет защититься от двух сильнейших некромагических проклятий... Однако, никогда не стоит кормить свою гордыню ложными ожиданиями и делать большие ставки на один единственный ход. Битва это - бесконечность действий и решений, ее невозможно завершить так элементарно. Война не терпит тщеславия, ослеплённые светом высокомерия гордецы - легкая добыча для беспристрастных и равнодушных к заслугам клинков. Одна случайная пуля, не вовремя сделанный выпад, единая ошибка и несокрушимые титаны могут быть обречены пасть от руки простого солдата. Хорусу срочно нужно было заковать стремительно гниющее в объятиях жгучей ярости сердце обратно в ледяную темницу сдержанной злобы. Его противник имел за плечами целую бессмертную жизнь, и за это время встречал колдунов куда искуснее, чем сам Хорус. А значит Левамодэниас заведомо обладал преимуществом, которое Хорусу стоило признать. Неважно насколько в данную секунду силы трансдента превосходят  возможности деоса, бесконечность опыта, знаний и мудрости, подкрепленные сталью собранности - сглаживали любые перепады и даже обращали силу Хоруса против него же самого.

- Недурно... - ядовито выплюнул мужчина, поудобнее прихватывая меч, - для жалкого червя!

[indent] Воевода злился, очевидность этого факта была неоспорима, само существование Левамодэниас заставляет мужчину мучительно загибаться от приступа неконтролируемого гнева . Поэтому воитель не гнушался оскорблений и тем более не жалел сил, чтобы втоптать божество в липкую кровавую грязь площади. Лицо дента перекашивает безумный оскал, но в нем можно было угадать нотки веселья, ведь деос решил применить против него чары некромагии, относящиеся к базовым проклятиям. Новая уловка? Какой-то грозящий обернуться подлостью трюк? А может он просто решил поиздеваться... Кайлан делает жест рукой, рассекая пространство наискосок, его проклятая энергия сталкивается с наложенными Леви чарами, практически полностью сводя их на нет. Но все же, неприятная, прохладная слабость коснулась раскалённых битвой мышц прохладными пальчиками. Злит. Его это до невозможности злит. Бледные очи полыхают дьявольским советом преисподней. Вскоре злокозненное действие Безмолвия подойдет к концу, вернув богу Свободы возможность исцелять себя, но пока вокруг все еще царствует смерть, чем жестокий трансдент поспешил воспользоваться. Искусственный страх не тронул огненное инферно бурлящее в груди Леонэйма, его губы зашептали новый черный наговор. Проклятые руны загораются вокруг противников: кричат, воют, шепчут, стенают от лютого голода... Гул голосов тысяч мертвецов грозит обрушится на деоса, временно лишив его зрения и слуха.

[indent] Но Хорус не желает ждать хоть какого-то эффекта. Нетерпение толкает его веред к крылатому существу, в пружке Экстерменатус меняет форму, обращаясь массивным двуручным молотом. Тяжелый. Украшенный шипами, которые призваны были дробить даже самые прочные органические кристаллы. Попадание такого типа оружием не грозит отсечением конечности, но боль которую подарит он будет воистину незабываема, тем более Бледный лев целился не уда-то а прямо в грудную клетку божества, намереваясь воплотить свою угрозу в жизнь и на этот раз покончить с упрямо бьющимся сердцем противника куда более жутким способом: пронзив его осколками раздробленных ребер и грудины, расплющить или попросту лопнуть, словно перезрелый плод.   

Кубики - удача

Отредактировано Хорус (28.10.21 14:03:57)

завершается бой, все должно быть нарядно

ослепляют доспехи серебром авангарда

[indent] Исключительная жестокость. Она не являлась чем-то необыкновенным для смертных солдат, их отношение убийству и самой смерти спустя десятки отгремевших сражений постепенно начинает искажаться... их хрупкая человечность иссыхается, грубеет и мир блекнет. Сегодня ты, а завтра они. Все честно, справедливо и невероятно линейно. Нет никаких альтернатив, мирные пакты и договоры тлеют в урогане взаимной ненависти, а обреченные маршируют вперед. Туда, где будущего нет ни у кого. Жизнь более не прекрасна. Жестока и отвратительна, а все остальное - лишь причиняющая муки иллюзия, напоминающая о давно забытом прошлом. Омерзение. Вот все, что испытывал Кайлан, когда его тусклый и бессмысленный взгляд, падал на что-то противоречащее сформированным войной мировоззрению. Неверные подлежат уничтожению. Идеальный солдат, отрешенный и безразличный ко всему, кроме сражений: идеально эффективное орудие раздора, душу которого уже никогда не тронут сомнения и сожаления по поводу содеянного зверства. Когтистая рука со стальной решимостью сжимает эфес тяжелого двуручного молота.
Деос пал на колени.
Из раздробленной грудины алыми лентами вытекали кровавые потоки обильно орошая площадь.
Мелкие осколки кристаллических костей поблёскивали в потоках, точно вкрапление сырых драгоценных камней.

- Сражайся.

[indent] Хорус приказывал самому богу. Точнее... он вовсе воспринимал Левамодэниас как нечто древнее, но далеко не священное... но все же, даже ударившийся в ересь Король черепов кристально четко осознавал, что каждый представитель расы деосов олицетворяет вполне себе конкретный аспект бытия или как любили повторять адепты культа: ложные истины. Существует лишь один путь и одна правда: трактат кровавых истин Хоруса. И первая из них являлось основополагающей... лишь сильнейший может быть свободен в выборе. Левамодэниас же источал из себя злокозненную вдохновляющую ауру, провоцируя безвольный сброд на мятежные мысли. И за это он должен быть уничтожен. Амнистия недопустима, как и жалость к поверженному врагу. Обычно Кайлан обходился без театральности и будь перед ним обычный соперник, трансдент давно бы нанес точный смертельный удар и пошел дальше, даже не удосужившись обернуться на труп. Но данная казнь грозила стать показательной.

- Не можешь? Тогда твоя жизнь станет дивным подношением Богу крови.

[indent] Мертвые тела, которыми уже обильно кишел весь город, конвульсивно задергались, начиная разваливаться на отдельные куски мертвечины. Плоть и кости погибших в честном сражении воинов, были осквернены некромагическим проклятием... теперь трупы чьих-то друзей и братьев были лишь полезным материалом для изготовления алтаря. Огромное, обтянутое ластящимися волокнами оголенных мускулов строение ощетинилось белыми клыками точащих в стороны ребер, черепа сложились в бессмысленный узор, точно кирпичи, возвышая кровавый шпиль до самых небес. Было не совсем ясно как нечто нелепое и уродливое вообще могло прославлять хоть что-нибудь помимо безумия Бледного льва, однако сам мужчина с трепетом взирал на свое творение, впервые за бой улыбаясь. Еретическое святотатство Хоруса дало Левону несколько секунд на передышку, совсем ничтожное время, но в теории деос смог бы при желании подняться на ноги и приготовится защищать свою жизнь.

[indent] Для казни был избран топор, деос Свободы может слышать как орудие палача лязгнуло лезвием о камни, высекая одинокую искру. Раздались тяжелые шаги и скрежет, мужчина тащил Экстерминатус за собой, не давая жертве возможности как-то проигнорировать надвигающуюся смертельную угрозу. Тяжелый замах. Бледный лев вкладывает неимоверную мощь в каждый из двух ударов, намереваясь не только покалечить, но и толкнуть бога на самую грань смерти.

Успешные кубы ~

[indent] Делая выбор, всегда нужно задумываться о последствиях... печальное настоящие наматывает длинную нить прошлых ошибок, обрастая все новыми и новыми поводами окрасить действительность в черно-белый цвет. Виток за витком. Виток за витком... нити путаются, делая будущее неопределенным. Божество должно было с первых секунд понять, что его противник - чудовище. Беспринципное и пугающе кровожадное, оно не будет танцевать вокруг, стараясь высечь яркие искры славного геройства на алтарь победы. Монстрам не к лицу узорные лавры венца воинской славы. Хорус просто убийца... вооруженный до самых зубов поставщик злокозненного горя, который служит своему безумию с такой неистовой верностью и самоотдачей, что этот акт неестественной преданности становится похож на болезнь. Воитель яростно рычит, раскалённое до бела бешенство испепеляет любые принципы.
Он обещал своим богам жертву.
И они ее получат.
Цанхараш асхаар ра'шанар
Кровь для бога крови, черепа для трона черепов...

- Ты смеешь отказывать мне? - тихий голос похож на дуновения ветра с кладбища: тихий, пронзительный, преисполненный какого-то аномального спокойствия, - отказывать нам?

[indent] Мужчина тягуче-плавно, как в замедленной съемке, многозначительно склоняет голову набок, жестом демонстрируя свое недоумение, ибо по лицу понять его настроение было попросту невозможно. Он казался отстраненным от всего, буквально мертвым... изнутри. Однако, кипящую внутри него скверну никак нельзя было охоркретезовать как нечто гиблое, напротив - его черная душа взвилась смертоносным вихрем низменных желаний. Безумный воитель слышит шум, визг тысячи раскрытых в едином голодном вое ртов, требующих от него выполнить священный долг. Убить врага. Убить всех. Кайлан с упоением слушает выворачивающий на изнанку шум, точно любимую мелодию, ведь над всем этим дьявольским ревом подобно ледяной скале высилось его собственное кровожадное желание. Безумию совсем не обязательно шептать воителю ядовитые наговоры, он и сам жаждет смерти божества столь рьяно, что сердце сжимается каждый раз когда он представляет как мертвое тело Левона тает в лучах восходящего солнца. Улыбка призрачной тенью ложится на испачканное брызгами крови лицо Хоруса, для которого сопротивление деоса - услада. Ах, как удобно было бы списать аномальную кровожадность на безумие.
Это не я.
Это все они.
Но увы, Кайлан имел достаточно смелости, чтобы признать: грехи творятся руками смертных, его руками... н и только он виновен во всех горьких трагедиях, и он же будет ответственен за то, что будет происходить дальше.

- Придется преподать тебе урок о том, как это глупо... пытаться одержать победу над своей судьбой.

[indent] Хорус терял человеческий облик так стремительно, что создавалось впечатление, что кто-то намного более злой и могущественный, чем сам трансдент, когтями вырывает из него ненужные фрагменты личности: восхищение чужими навыками - в мусор, честь - лишний придаток, разум - только мешает, азарт сражения - слишком непостоянен. Осталось ли что-то кроме примитивной алой пелены гнева, через которую было так трудно рассмотреть красоту гордо расправленных крыльев? Гартанур вспыхивает алым цветом, формируясь вокруг правой руки божества, стремясь исполосовать магическим воздействием плоть до самой кости, воитель делает шаг назад, рисуя топором в воздухе защитную восьмерку, нельзя было позволить противнику уйти... только не сегодня. Крылья. Точно. Идея раздается в бурлящем потоке ярости, а тело послушно исполняет задуманный план. Хорус воистину огромен, когда его тело облачали тяжелые доспехи: от подобного порочного союза стали, плоти и механизмов не ожидаешь увидеть грации и скорости, однако, воитель с невероятной проворностью оказывается рядом с Левамодэниас, его горячее дыхание почти можно ощутить кожей... но боль настигает бессмертного первой. Лезвие стального топора светлее вспышки молнии, оно с гулом режет воздух, хруст, и вот оно уже красное.
Крылья свободы - отличный трофей.
Прекрасный.
Лучший.

[indent] Но Кайлан пока не хочет ими любоваться, магическая энергия трансдента цвета беспощадной стали вновь завертелась в причудливом урагане, обволакивая тело деоса. Зоргротан в его исполнении всегда порождал на редкость омерзительных чудищ, и этот раз был не исключением: огромным многоголовый дракон лазурного цвета сотряс своим ревом сами небеса, он был глумливой уродливой насмешкой над самой сутью созидания. Теперь чудовище - еще одна проблема Левамодэниас, с которой он обречен будет бороться, если конечно выживет... ведь Кайлан уже без колебаний прихватил угрожающе гудящее от резонанса энергий оружие двумя руками, готовый прочертить четную роковую линию в пространстве, отделяя голову божества от его плеч.

Кубы
Индустрас-Абсолют - успех, Зоргротан - успех, рубим крылья - успех (привелегия описания результата), рубим голову - успех