На кладбище тихо. Ни дуновенье ветра. Ни пение птиц. Ни шелест листвы. Абсолютно ничего, полная пустота, которая была в ее сердце. Да, ее душа пострадала от происходящего, она отчаялась, и не питала надежду на спасение. Бесконечная боль пронизывала не только сознание, но и сущность Аргойл, забывая обо всем хорошем и вспоминая только самые гнусные моменты в ее жизни, чтобы Лили стало ещё хуже. Мрак тяжело давил и обжигал душу дриммэйра пустотой и мертвым, холодным, безмолвием могилы. Хотя на кладбище всегда было холодно. Хоть зимой, хоть летом, как ни одевайся, как ни кутайся – холод обязательно достанет. Кажется, сидишь возле могилы убитого, отчаяние захватывает тебя не хуже цунами, но холод ходит рядом, скользнет по щеке леденящим поцелуем, коснется руки, мягко обнимет за шею и вцепиться в неё своими когтями, а после прикоснется душе, напоминая о том, что когда-нибудь душе станет холодно, смертельно холодно. На кладбище всегда так.
Боль Лиллиас изливалась в песне, но ей не было даровано покаяние. Разве может быть даровано прощение грешной и пропавшей душе, прогнившей насквозь. Проблема была не столь в ее поступках и деяния, как в мыслях Аргойл, мрачные мысли отравляли ее естество и губили ее душу так же, как ржавчина разъедает железо, как опиум одурманивает сознание.
Лиллиас не замечала никого кроме собственной боли. Дриммэйр была глубоко погружена в собственные мысли, и когда к ней подошёл мужчина, то Лили не ощутила его присутствие. Только после того, как незнакомец положил ей ладонь на плечо, то замерла скорее от удивления, чем от неожиданности. Аргойл была уверена, что никого кроме неё не было на кладбище. Яркие голубые глаза смотрели на собеседника, но огонь ее омутов давно уже погас, в них больше не было искры. Грусть. Отчаяние. Сожаление. Желание умереть. Вот что читалось в ее глазах.
Когда услышала незнакомый голос, то обернулась и увидела мужчину, высокий, статный, с заостренными, как у эльфов, ушами, лысый с серыми, словно свинцовая туча, глазами. Свет его омутов был закрыт пасмурными глазами, словно не давал заглянуть в свою душу никому. Белое одеяние и уверенная осанка напомнило ей гордого оленя. На просьбу встать, она непонимающе склонился голову на бок, спросив, - зачем?
«Зачем мне стоять? Разве перед надгробием принято стоять, а не сидеть? Имеет ли это вообще какое-то значение? Или что он хочет мне сказать? Не понимаю», - девушка лишь смотрела на незнакомца, но встать пока не решалась.
- Вы знали, что лилия цветок жизни и смерти? Как настолько противоположное может существовать в одном растении? Лилия и лечит, и губит, - последнее был не вопросом, а утверждением, так как Аргойл точно знала, что говорила.
- Какая разница, если меня не станет, будет только лучше, - эти слова прозвучали так непринуждённо и легко, что пугало. Ее не страшила ни смерть, ни конец, она давно решила, что умрет, так что говорила то, что хотела. Да, какая разница, если он узнает о всех ее грехах, пусть разозлиться и убьет, ведь у Лиллиас один конец - смерть.
- Жизнь - это вечный тупик жизни, он никуда не ведёт, а если больше противостоять ему, то сделается только хуже, - на этих словах она встала, и посмотрела в глаза этому мужчине. Невысокая, миниатюрная девушка, едва доставала ему до груди.
- Но одно ясно точно. Исчезая, ничего не остаётся: ни чувств, ни боли, ни мрака. Исчезает наше естество. Тот, кто избрал путь смерти, не должен думать о лучшем мире. Если я умру, то какая разница что было? Как меня звали, чем жила? Мне не дарована счастливая жизнь, - уверенность от которого у мужчины мог пробирать холод от кончиков пальцев до последнего волоса (если бы они у него были).
- Я всего лишь желала быть любимой дочерью, кто же знал, что стоит ментальному магу завладеть моим сознанием, я убью своего брата. А после я действительно стала убийцей и убила тех, кто воспитал меня, и ещё сотни тысяч жизней, так, какая разница, как зовут ту, которой не будет даровано прощение? - на лице была грустная улыбка. Улыбка безысходности и сожаления, она с лёгкостью принимала в свои объятия саму смерть, не желая смотреть жизни в глаза.
Одинокая душа, покинутая и преданная всеми, она лишь желала об одном - быть любимой, но от неё отвернулись те, которые должны были верить и поддерживать в моменты отчаяния. Лиллиас никогда не отпускали руки, но ей надоело видеть смерть, боль, горе, страдание, ненависть и т.д. Она больше не может это видеть.
- Знаешь, все посчитали, что я убила своего жениха и приговорили к казне, а отец не поверил мне, дал пощечину и вручил нож. Чтобы я сама себя убила. Возможно, он был прав, надо было умереть ещё тогда, - взгляд вниз, в одну секунду голубые глаза стали такими тёмными, словно их затянуло тучами. Свет надежды угасал с каждым мигом. Невозможно потерянную душу вернуть назад.
«Как только вы меня покинули, как только я стала для вас бельмом на глазу, то поняла, что мне не за чем было появляться здесь. Зачем страдать? Зачем сожалеть? Зачем терзать свою душу, если можно все закончить одним ударом»- пессимистические мысли не давали покоя Аргойл.
- От меня просто отвернулись боги и я затуманена пороками, - Лили верила в то, что говорила. Она точно не знала, кто повелевает судьбами, но кто бы это ни был, он уж точно не был заинтересован в Лиллиас, он даровал ей жизнь, играючи. Дриммэйр желала одного закончить страдания этого мира, пусть ей придёт конец, и она больше не увидит рассвет завтрашнего дня. Но это именно то, чего она поистине желает.
Отредактировано Флер де Лис (20.04.21 23:33:09)