Лилиас не понимала, что делать с той жизнью, которая ей была дарована. Она убила столько жертв, что не сосчитать. Возможно, они были грешны, но она не Всевышний Господь, чтобы решать, кто должен жить, а кто умереть. После того, как убила отца и мачеху больше не могла жить как прежде, без эмоций. В ее памяти отпечатался момент их смерти, который она просто не в силах забыть. Лиллиас уверенным движением вонзила меч прямо в сердце. Лезвие меча легко пробило грудную клетку мужчины, из лёгких жертвы от удара вышел весь воздух. Клинок обогрился свежайшей алой кровью. А последними слова отца были... Прости? Нет. Лучше бы ты не рождалась на свет. Как иронично. Ведь именно Эйнар убедил маленькую Лили не прыгать с балкона, дал ей надежду на любовь…
Мачехе было подарено гневное острие ее клинка. Как бы она не пыталась убежать, все было тщетно. Лилиас проследила за тем, чтобы выхода из комнаты не было. Удар клинком был не сильным, но филигранно точным, словно укол. Знания медицины могут пригодиться даже при убийстве. Красный порез в виде тонкой линии появился на шее жертве, пусть женщина прижимала свои ладони к горлу, из которого ручьём хлынула кровь, но все было решено заранее. Через пару секунд тело женщины подалось вперед и с грохотом упало на землю. Аргойл держала меч, с которого стекла свежая алая кровь, образуя небольшую лужицу у ее ног. Она слышала звук капель крови, падающих с ее меча. Кап. Кап. Кап. Именно эти звуки вернули ее в реальность.
От запаха смерти, ей стало плохо. От сознания того, что она стала причиной их смерти ещё хуже. Аргойл рыдала навзрыд, но это все мелочи, ведь болела ее душа, или то, что осталось от неё. Душевная боль несравнима с физической.
Лучше бы ей вырвали глаза, зубы, отрезали пальцы, но не понимание того, что она стала убийцей и обрекла многих на верную смерть. Слезы смешались с кровью, и она покинула обитель своего греха.
После ей снова пришлось убивать. Пришлось, иначе убили бы ее. В тот момент, когда расправилась с последней жертвой поняла, что это не может длиться вечно. Убитым стал неизвестный парень для нее, он не стал убегать (выхода все равно не было), а всего лишь спросил, - как долго ты будешь жить с этим грузом?
Отнестись с сочувствием к своему палачу, такое было впервые. Тогда Лили и решила покончить с этими страданиями. Ее каждый день поглощало отчаяние и ненависть к себе, ей проще покончить с собой, обрекая свою душу на вечные муки, чем продолжать терпеть эту никчёмную жизнь.
Лили решила прийти на могилу того парня, попросив Всевышнего Господа на упокоение его души без страданий. Прощения она не просила, не была достойна этого.
«Возможно, было бы лучше, если вовсе не было меня», - на этих мыслях девушка в чёрном платье, которое так походило на траурное, упала на колени, положив букет белых лилий.
- Знаешь, я тебя совсем не знала...- она посмотрела на могилу, где было выгравировано его имя  - Калум. Не часто убийца приходит к своей жертве. Я могла бы жалеть себя, говоря, что у меня не было выбор. Был выбор. Умереть. Пожалуй, надо было уйти с этого света ещё давно, своим существованиям я погубила многих. Я лишь прошу Всевышнего об упокоении твоей души. Моей же душе предрешено страдать. Меня печалит только одно: что не увижу своего брата. Но, знаешь, после всех моих грехов, это достойная плата за их страдания. Прими же от меня, Калум, эти цветы. Надеюсь, твоя душа обрекла вечный покой, - по её щекам стекали слезы, поток, которых она не могла остановить. Пусть она говорила, что не достойна прощении, но где-то далеко, в глубине, ее души она хотела чтобы кто-то принял и понял. Лиллиас всей душой мечтала об искуплении, но не могла об этом сказать, поэтому решила спеть. Она не видела никого на кладбище, так что надеялась, что никто не услышит её молитву.
Душа разрывалась на части. Лиллиас страдала каждый день. Ее душа была пронзита острыми кинжалами, живого места не осталась. Аргойл, казалось, что змей обвил её шею и душит,  не давая возможности дышать. Руки запятнаны в крови. Она убийца брата, родителей. Алые реки крови не смыть никакими покаяниями. Единственный выход - смерть. Если она умрет, то этому миру станет намного легче, если Лиллиас не будет существовать.
«Если после моей смерти, мир станет чище и добрее, то я буду только рада», - украдкой смотрела на лилии. Ей всегда нравились лилии, хоть знала  что это цветок не только символ чистоты, но также лилия – предвестница смерти. Прекрасный, но бледный и холодный цветок, быстро отцветающий и ассоциируется безвременной кончиной. Говорят, эти цветы вырастают на могилах людей, умерших не своей смертью — убитых и самоубийц. Неужели ее судьба была предрешена лишь ее именем?
- Когда я умру, на моем месте вырастит лилия? - она уже решила, что зарежет себя клинком, где-то на окраине. Возможно, дикие звери или птицы съедят ее,  и она окажется полезной. Разве это не лучшая судьба?

Отредактировано Флер де Лис (20.04.21 11:10:50)

На кладбище тихо. Ни дуновенье ветра. Ни пение птиц. Ни шелест листвы. Абсолютно ничего, полная пустота, которая была в ее сердце. Да, ее душа пострадала от происходящего, она отчаялась, и не питала надежду на спасение. Бесконечная боль пронизывала не только сознание, но и сущность Аргойл, забывая обо всем хорошем и вспоминая только самые гнусные моменты в ее жизни, чтобы Лили стало ещё хуже. Мрак тяжело давил и обжигал душу дриммэйра пустотой и мертвым, холодным, безмолвием могилы. Хотя на кладбище всегда было холодно. Хоть зимой, хоть летом, как ни одевайся, как ни кутайся –  холод обязательно достанет. Кажется, сидишь возле могилы убитого, отчаяние захватывает тебя не хуже цунами, но холод ходит рядом, скользнет по щеке леденящим поцелуем, коснется руки, мягко обнимет за шею и вцепиться в неё своими когтями, а после прикоснется душе, напоминая о том, что когда-нибудь душе станет холодно, смертельно холодно. На кладбище всегда так.
Боль Лиллиас изливалась в песне, но ей не было даровано покаяние. Разве может быть даровано прощение грешной и пропавшей душе, прогнившей насквозь. Проблема была не столь в ее поступках и деяния, как в мыслях Аргойл, мрачные мысли отравляли ее естество и губили ее душу так же, как ржавчина разъедает железо, как опиум одурманивает сознание.
Лиллиас не замечала никого кроме собственной боли. Дриммэйр была глубоко погружена в собственные мысли, и когда к ней подошёл мужчина, то Лили не ощутила его присутствие. Только после того, как незнакомец положил ей ладонь на плечо, то замерла скорее от удивления, чем от неожиданности. Аргойл была уверена, что никого кроме неё не было на кладбище. Яркие голубые глаза смотрели на собеседника, но огонь ее омутов давно уже погас, в них больше не было искры. Грусть. Отчаяние. Сожаление. Желание умереть. Вот что читалось в ее глазах.
Когда услышала незнакомый голос, то обернулась и увидела мужчину, высокий, статный, с заостренными, как у эльфов, ушами, лысый с серыми, словно свинцовая туча, глазами. Свет его омутов был закрыт пасмурными глазами, словно не давал заглянуть в свою душу никому. Белое одеяние и уверенная осанка напомнило ей гордого оленя. На просьбу встать, она непонимающе склонился голову на бок, спросив, - зачем?
«Зачем мне стоять? Разве перед надгробием принято стоять, а не сидеть? Имеет ли это вообще какое-то значение? Или что он хочет мне сказать? Не понимаю», - девушка лишь смотрела на незнакомца, но встать пока не решалась.
- Вы знали, что лилия цветок жизни и смерти? Как настолько противоположное может существовать в одном растении? Лилия и лечит, и губит, - последнее был не вопросом, а утверждением, так как Аргойл точно знала, что говорила.
  - Какая разница, если меня не станет, будет только лучше, - эти слова прозвучали так непринуждённо и легко, что пугало. Ее не страшила ни смерть, ни конец, она давно решила, что умрет, так что говорила то, что хотела. Да, какая разница, если он узнает о всех ее грехах, пусть разозлиться и убьет, ведь у Лиллиас один конец - смерть.
- Жизнь - это вечный тупик жизни, он никуда не ведёт, а если больше противостоять ему, то сделается только хуже, - на этих словах она встала, и посмотрела в глаза этому мужчине. Невысокая, миниатюрная девушка, едва доставала ему до груди.
- Но одно ясно точно. Исчезая, ничего не остаётся: ни чувств, ни боли, ни мрака. Исчезает наше естество. Тот, кто избрал путь смерти, не должен думать о лучшем мире. Если я умру, то какая разница что было? Как меня звали, чем жила? Мне не дарована счастливая жизнь, - уверенность от которого у мужчины мог пробирать холод от кончиков пальцев до последнего волоса (если бы они у него были).
- Я всего лишь желала быть любимой дочерью, кто же знал, что стоит ментальному  магу завладеть моим сознанием, я убью своего брата. А после я действительно стала убийцей и убила тех, кто воспитал меня, и ещё сотни тысяч жизней, так, какая разница, как зовут ту, которой не будет даровано прощение? - на лице была грустная улыбка. Улыбка безысходности и сожаления, она с лёгкостью принимала в свои объятия саму смерть, не желая смотреть жизни в глаза.
Одинокая душа, покинутая и преданная всеми, она лишь желала об одном - быть любимой, но от неё отвернулись те, которые должны были верить и поддерживать в моменты отчаяния. Лиллиас никогда не отпускали руки, но ей надоело видеть смерть, боль, горе, страдание, ненависть и т.д. Она больше не может это видеть.
- Знаешь, все посчитали, что я убила своего жениха и приговорили к казне, а отец не поверил мне, дал пощечину и вручил нож. Чтобы я сама себя убила. Возможно, он был прав, надо было умереть ещё тогда, - взгляд вниз, в одну секунду голубые глаза стали такими тёмными, словно их затянуло тучами. Свет надежды угасал с каждым мигом. Невозможно потерянную душу вернуть назад.
«Как только вы меня покинули, как только я стала для вас бельмом на глазу, то поняла, что мне не за чем было появляться здесь. Зачем страдать? Зачем сожалеть? Зачем терзать свою душу, если можно все закончить одним ударом»- пессимистические мысли не давали покоя Аргойл.
- От меня просто отвернулись боги и я затуманена пороками, - Лили верила в то, что говорила. Она точно не знала, кто повелевает судьбами, но кто бы это ни был, он уж точно не был заинтересован в Лиллиас, он даровал ей жизнь, играючи. Дриммэйр желала одного закончить страдания этого мира, пусть ей придёт конец, и она больше не увидит рассвет завтрашнего дня. Но это именно то, чего она поистине желает.

Отредактировано Флер де Лис (20.04.21 23:33:09)

Лиллиас ненавидела себя всем телом и душой. От понимания прошлого, терзало душу ее, но ей больно было от понимания того, что она виновата в смерти своего родного брата. Она так его любила, ведь он был светом в этой кромешной тьме. Девушка терпела этот мир, подстраивалась под тех омерзительных людей ради одного и единственного брата, которого она убила вот этими руками. Лишь он верил в неё. Лишь он знал, какая Аргойл на самом деле. Его ментальный маг не смог обмануть. Если бы он был бы жив… Если бы она была сильнее… Если бы не отключила эмоции и боролась с этим ненавистным для неё мира, все бы обернулось не так плачевно? Или в этом мире от нас ничего не зависит?
«Я так хотела обрести счастья, я так мечтала быть рядом со своим братом, стать целителем, помогать людям, даровать им спокойствие души, но все вышло совсем не так, как я планировала изначально. Я была – причиной трагедии. Если бы я не играла с чувствами другими, если бы я покорно снесла удары судьбы и изначально согласилась стать невестой сына сюзерена, Вергилия, то этой трагедии и не было бы. Конечно, я могу обвинять других, но причина во мне», - при этих мыслях девушка посмотрела на небо, оно было пасмурное и таким тяжелым, казалось, что немного и небеса сваляться ей на голову. От потока мыслей её оборвал мужчина, явившийся, словно из неоткуда, но именно ему можно было излить душу и исчезнуть с этого мира. Так будет правильно. Верно? Она же все решила и не должна сомневаться? Или это не то решение? И где-то должна быть ошибка в ее сознании?
- Единственный свет в моей жизни, благодаря которому я жила был мой брат, он не притворялся, что любит меня, он действительно любил меня. Но я его убила. Своими руками, и нет мне на это оправдания. Возможно, моим разумом и завладел менталист, но только потому, что я была слаба, поэтому да, если не считать моего брата, моя жизнь состоит из страдания и некоторых моментов счастья, за которые я всю свою жизнь держалась, чтобы не покинуть этот мир и не впасть в уныние. Но я больше не в силах все это терпеть. Я больше не могу, - на этих словах девушка упала на колени, закрывши руками лицо, начала беззвучно плакать, слезы наворачивались на глаза и стекали по щекам, падая на черное, как сама тьма, платье. Успокоившись, попыталась привести дыхание  в норму, чтобы продолжить разговор. Ее красивые ярко-голубые заплаканные глаза, стали красными от слез.
- Никто не достоин смерти, я не бог, чтобы решать, кто должен умереть, а кто нет, но… я лишь хотела, чтобы их души действительно нашли спокойствие, я не хотела страдание. Но вдруг они страдают, и я тому причина? – эта мысль никогда не давала ей покоя.
- Говорили же, лучше не задерживаться на кладбище ходят тут всякие ненормальные, называющих себя богами. Ну, я тогда сам Демиург, - казалось ее глаза потемнели, и послышался недоверчивый смех, Аргойл точно не верила в то, что перед ней бог. И, да ее не впечатлила коса, мало ли на свете артефактов, что ли. Если кратко говорить ее не впечатлил бог. Ну, прям совсем. Она посчитала его за ненормального, за безумца, за психа, но точно не за деоса.
- Хорошо, я скажу. И если ты исполнишь мое желание, тогда я поверю, что ты действительно бог, деос исцеления и заражение. Моё желание таково: я больше не желаю видеть страдание других, я не хочу видеть жестокость этого мира. Я желаю даровать другим лишь спокойствие их душ, и даруй мне искупление, я хочу искупить все мои грехи, я хочу смыть кровь с моих рук… - Аргойл не особо верила в то, что незнакомец был способен исполнить ее желание, но если перед ней и правда бог, то пусть постарается даровать ей надежду и исполнить то, что не в силах был никто. Лишь боги могут это сделать.
«Если ты бог, то как ты подаришь мне искупление?» - Лили не знала ответ на этот вопрос. Но если есть маленький шанс, что этот мужчина действительно является богом, то, пожалуйста, пусть он подарит надежду Лиллиас, той, для которой света больше нет, которая истратила всю надежду и веру в чудеса. Ей это чудо необходимо больше всего на свете. Ей нужно это искупление.