Энтерос |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Энтерос » БЫЛЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ » и сердцем мы пожертвуем
Рагнар х Натхёльн Кеус |
Остров Парадиз, стена Мария, город Трост, 805 год |
[icon]https://i.imgur.com/GjMnhvW.png[/icon][status]к тебе, спустя две тысячи лет[/status][nick]Прародительница[/nick][sign]Наш мир жесток, но в то же время так прекрасен[/sign]
Отредактировано Натхёльн Кеус (16.03.21 22:41:49)
[nick]Жан Кирштейн[/nick][status]не лошадиная морда[/status][icon]https://a.radikal.ru/a42/2103/9f/dbd7fe395785.png[/icon][sign]ни чем не жертвуя, невозможно добиться победы[/sign]
Все это оказалось нереальным.
Неправильным.
Невозможным.
Сродни жуткому сну, оставляющему на теле липкий холодный пот. Впрочем, вся эта жизнь за стенами была обычным существованием с одной единственной целью – остаться в живых. Насмешливый жестокий щелчок судьбы – и Трост пал, похоронив с собой улыбчивые лица, с которыми он провел юношеские годы. Ещё один раздражающий пугающий «щелк» - и вот человек, сожранный живьем пасмурным днем, разрывает плоть титана, ступая на землю в целости и сохранности. Вновь щелчок – последний для Марко. Доброго, наивного, умного. От него не осталось ничего, кроме половины окровавленного тела среди сотен трупов, оттаскиваемых к костру. Его живой образ, сохранившийся в памяти, приносит лишь боль, но ещё хуже вспоминать следы огромных зубов в чернеющей плоти…
Все это напрасно? Ради чего бросаться в бушующее пламя битвы, зная наперед о поражении? Нет, так он думал раньше. До того, как Марко был жив. До того, как крикливый самоубийца заставил всех их задуматься над чем-то большим. Уйти в военную полицию, служить королю, спрятаться за самой надежной стеной – да разве это возможно? Защищенный Трост рухнул в одночасье, а они не смогли никого спасти – чудом уцелели сами. Даже теперь, когда сломанные врата прикрывал огромный камень, страх циркулировал в крови, воспроизводя в голове усеянную трупами улицу.
Переступить через себя. Взглянуть на мир за стенами…
Ради Марко. Ради себя. Ради…
Дверь громко хлопнула, и Жан, молчаливо подпиравший стену корпуса снаружи, невольно вздрогнул вместе с горящим внутри фонаря огоньком. Отстриженные черные волосы, чуть блестящие под холодным голубоватым светом взошедшей луны, на краткий миг возвратили его в то время, когда собственные идеалы казались совершенными. Когда будущее обещало перспективы, когда тяжелые тренировки из-за привычки казались все легче. Когда девушка, нарисованная на скомканном клочке, сошла с рисунка, став явью.
– Микаса! – крикнул он прежде, чем успел подумать «зачем». Так было всегда. Лишь бы остановилась, лишь бы посмотрела.
Он все понял, лишь взглянув ей в лицо. Как же глупо на что-то надеяться, когда заранее знаешь, что в чужих мыслях отнюдь не ты.
– Не делай глупостей.
Эрен в темнице, и предотвратить суд невозможно, вот только Микаса никогда не сидела сложа руки. Удивительная, но порой слишком безрассудная. Наверняка пойдет в развед корпус только потому, что там будет Эрен и Армин. Что уж говорить, он и сам…смирился с тем, что мысли из прошлого разбились о наступившее будущее. Этот выбор он делает не только ради себя, пускай разведка – лучшее место, где могут пригодиться его способности.
– Он в темнице. Под охраной. Своими действиями ты можешь сделать только хуже.
Он не мог понять её чувства, но мог предположить образ мыслей. Не мог сказать тех поддерживающих слов, о которых думал, поскольку краснел безобразно – к счастью, в ночи это не бросалось в глаза. Не было и речи о том, чтобы остановить её, просто схватив за руку, – Микаса без лишних бесед могла тотчас его же руку и сломать.
Её мир перевернулся с ног на голову. Близкий человек, яростно ненавидящий титанов, сам оказался человекоподобным монстром. Он не признавал Эрена – попросту не мог, считая излишне вспыльчивым и безрассудным – но даже так чувствовал некое опустошение. Даже в их соперничестве была дружба.
– Я уверен, развед отряд сделает все, чтобы его не казнили. Прошу, послушай меня…
Микаса была сильной. Самой сильной в ее кадетском корпусе. Самая сильная в своей маленькой семье, которая у нее осталась. Только она не справлялась. Осознание собственной слабости опускалось тяжелым грузом на ее плечи, заставляя Микасу опустить голову и потерять армейскую осанку. Аккерман было отвратительно видеть собственное слабое отражение в танцующих языках пламени, которые пожирали тела тех, кто оказался слабым для их мира. Был ли Марко слаб? Она не хотела об этом думать. В отличие от Эрена и Армина она всегда была реалистом. Титанам плевать на доброту, на чистоту сердца, на жизнь такого прекрасного юноши. Он для них даже не пища. Он просто кусок плоти, который они раздерут своими крепкими зубами, переварят в своем желудке и выплюнут. Микаса не питала надежд спасти каждую жизнь в Тросте, но не могла просто закрыть глаза на чужие жертвы. Она была реалистом, была сильнейшим солдатом своего выпуска, но оставалась человеком. Если бы она не потеряла голову в тот момент, когда Эрен "погиб", то жертв было бы меньше. Аккерман поступала жестоко и эгоистично, летя вперед и надеясь принять смерть в сражении. Какой же дурой она была. Микаса натягивает алый шарф выше носа, закрывая свой рот и лицо от пепла. Прости, Марко. Простите, Ян Дитрих. Простите, мои погибшие товарищи.
Сражаться. Она не должна останавливаться, не должна падать духом и складывать оружие. Больше никогда. Она приняла в какой-то момент смерть Эрена, но теперь он был жив. Был ли он врагом человечества? Нисколько. Он был и будет самым дорогим ей на всем этом жестоком свете. Мир девушки все же изменился, но она продолжала цепляться за свою любовь к Эрену и жить этим чувством. Микаса сколько бы не хотела привязываться к другим людям, но не получалось. Аккерман всегда твердила самой себе, что в ее сердце слишком мало места, но девушка все же находила в себе слабость и тепло для других. Она остановилась, когда ее окликнул Жан. Когда они были еще простыми детьми, то он часто вот так пытался завладеть ее вниманием. Обычно Жан Кирштейн очень шумный, уверенный и даже чуть-чуть нахальный с точки зрения Микасы. Только при разговоре с ней он начинал краснеть, запинаться в словах и говорить намного тише. Это было странно, но Аккерман прекрасно понимала его состояние. Разделяла с ним это чувство, когда все внутри сжималось, щеки горели от смущения, а на лице расцветала глупая улыбка. Только...Микаса была спокойна в присутствии Кирштейна. Она бы нагло солгала самой себе, если бы сказала, что ничего не испытывает к Жану. Она хотела защитить его, как и любого другого из их выпуска. Правда? Правда же?...
- Жан, - Микаса не узнает свой тихий голос. Во рту было сухо, а язык предательски прилип к нёбу. Как он догадался о том, что она хочет сделать? Они никогда не были близки. Никогда не были какими-то лучшими друзьями, никогда не были семьей. Микаса всегда считала, что ее мысли всегда надежно скрыты от других. Врать смысла она не видела, если она неожиданно стала для него открытой книгой. Это чувство странно раздражало, заставляя Микасу на мгновение сжать кулаки. Она была на взводе последние сутки, сходя с ума каждое мгновение. - Гарнизон уже хотел застрелить его и Армина из пушки. Они считают его монстром.
Эрен не был таким. Разве монстр мог так нежно повязать этот шарф на ее шее? Девушка коснулась ладонью нежной ткани, успокаивая себя. Микаса все же не была дурой, а потому прекрасно слышала здравый смысл в словах Кирштейна. Был ли он всегда таким? Сегодня она увидела в нем лидера, который способен взять на себя такую ответственность. Она же не справилась. Она повела их на верную смерть. А Жан был прирожденным лидером. Он не был безумным самоубийцей, он должен был найти свою счастливую жизнь глубоко в стенах, подняться по карьерной лестнице полиции, найти симпатичную жену и умереть в глубокой старости в окружении внуков. А Микаса должна бороться и сражаться до последнего вздоха.
- Собираешься в полицию? - она запомнила куда он хотел пойти. Неосознанно, но в памяти это отложилось. То ли потому что слушала его, то ли из-за гневных криков Эрена о "тупой лошадиной морде". Она спросила это без какой-то издевки, упрека в трусости или еще в чем-то.
Микасе казалось, что она была практически одна. Против всего гарнизона, разведки и полиции. И она не думала сдаваться. Она бы сразилась со всеми ними, но Аккерман впервые...устала. Да, именно устала. Этот день был ночным кошмаром после стольких прекрасных лет обучения в 104 корпусе. Микаса устала терять дорогих людей, устала оставаться одной и чувствовать себя одинокой. Она не могла потерять Эрена. Никак не могла. Понимал ли Жан и это в ней? Аккерман села на ступени, сдаваясь. У них отобрали снаряжение, а без оружия даже она бы не смогла сразиться с вооруженными военными. И...если честно, то ей никогда не хотелось убивать. Она хотела убивать титанов, а не людей. Это ведь...совсем другое.
- Ты считаешь Эрена врагом человечества?
[nick]Микаса Аккерман[/nick][status]крылья опаляет[/status][icon]https://i.imgur.com/a2XXIDE.png[/icon][sign][sign]Наш мир жесток, но в то же время так прекрасен[/sign]
Отредактировано Натхёльн Кеус (17.03.21 22:55:00)
[nick]Жан Кирштайн[/nick][status]не лошадиная морда[/status][icon]https://a.radikal.ru/a42/2103/9f/dbd7fe395785.png[/icon][sign]ни чем не жертвуя, невозможно добиться победы[/sign]
Он слышал выстрелившую пушку, видел испуганные лица, ожидающие новой внезапной атаки, предугадывающие сорванный план, но заряд был единичным. Внезапным, громким, и со звуком этим вниз падало сердце. Жан не был там, но из слов Армина понял, насколько все плохо. Впрочем, солдат тоже можно было понять. Наученные всю жизнь сражаться против титанов, они стали жертвой страха – обычная реакция перед чем-то доселе невиданным. Что уж говорить, он и сам едва скрывал дрожь в руках, думая о том, что столько лет провел бок о бок с тем, кто может становиться титаном.
Эрен ему не нравился. Просто потому, что они были слишком разными. Просто потому, что этого самоубийцу было почти невозможно в чем-либо переубедить. И все же они тренировались каждый день вместе, несмотря на вечные ссоры и драки, а иногда и вовсе прислушивались друг к другу, не смея в этом признаться. Незачем. Оба горделивые. Оба считают себя правыми.
Крикливый дибил. Что же ты будешь кричать теперь, когда сам стал титаном? В любом случае, его смерть ударит по всем. Это человек, готовый жизнь отдать ради свободы человечества. Это последний человек, которого стоит обвинять в предательстве. Жан понял это за последние годы. Микаса знала об этом всю свою жизнь.
– Н-нет, – произнес он неуверенно, заводя руку за голову и опуская взгляд, – не пойду.
Странно прозвучало, вот только сомнений не было – он и сам удивился решению, которое принял столь быстро. Словно бы всегда был к этому готов и ждал лишь того, когда чьи-то руки уверенно подтолкнут его вперед. Это были не только руки Эрена. Это были руки Марко. Попытаться сделать хоть что-то. Умереть, стараясь изменить этот мир. Даровать другим свободу. Потому что в других отрядах будто бы забыли о титанах. А он не сможет забыть уже никогда.
– Я решил пойти в разведку, – произнес он серьезно, впервые, кажется, не запинаясь перед Микасой. – Думаю, Марко бы тоже туда пошел.
Она тоже пойдет в разведку. Несомненно. Её ведут туда другие руки, уверенно подталкивают, но её способности, в самом деле, поразительны. Ей ничего не стоит оказаться в полиции, но она, подобно Эрену, кладет свою жизнь на алтарь. Безусловно, она сможет. Сильная. Выдержит, вытерпит, переживет, но…Он бы хотел показать ей другую жизнь. Ту, в которой нет страха и в которой она не будет воином. Лишь девушкой, заслуживающей счастья. А доживут ли они до этого времени?
Он присел на корточки перед ней. Протянул руку, собираясь коснуться плеча, но быстро отдернул назад. Наверняка ей не нравится, когда вот так внезапно прикасаются…
- Ты считаешь Эрена врагом человечества?
Замер. Лишь на мгновение, а после отрицательно мотнул головой, пытаясь правильно подобрать слова. Мысли путались. Он хотел сказать что-то поддерживающее и обнадеживающее, но натыкался лишь на шаблонные глупые ободрения. Они здесь ни к чему. Особенно после всего пережитого.
- Мозгов ему не хватит, чтобы стать врагом человечества, - буркнул Жан себе под нос, но тут же громко прокашлялся в кулак. Говорить подобное при Микасе не следовало, но и молчать было трудно. – Эрен тот ещё засранец. Громкий, уверенный, упертый. Однако что бы кто ни говорил, он надежный товарищ. Мне трудно понять ход его мыслей – думаю, многим это трудно. Но я уверен, что у него никогда не было злых помыслов. Иногда мне кажется, что он и живет не для себя…Не думает о себе – вот, что я хочу сказать. Вот только своей справедливостью пока приносит больше проблем, - усмехнулся Жан, поднимая с земли палочку и вырисовывая ей на песке какой-то узор. – Быть может, ты слишком сильно опекаешь, Эрена? Ему нужна твоя поддержка, но не думаю, что он рад столь…столь…
Он не подобрал слова и замолчал. Не поднимал головы. Лишь рисовал, изредка устремляя взгляд на вычищенные женские ботинки…
[nick]Микаса Аккерман[/nick][status]крылья опаляет[/status][icon]https://i.imgur.com/a2XXIDE.png[/icon][sign][sign]Наш мир жесток, но в то же время так прекрасен[/sign]
Аккерман взглянула на него с легким удивлением на лице. Не пойдет? Ей всегда казалось, что Кирштайн был тем человеком, который раньше всех них распланировал свою судьбу и знал свое будущее. Микаса никогда не осуждала людей за их выбор, ее это никогда не интересовало ровно до того момента, когда чужие выборы касались Эрена и Армина. Микаса уже знала свою жизнь. Она просто будет следовать за своей семьей, оберегать ее до последнего своего вздоха или жить по максимому для того, чтобы кто-то помнил об Эрене. Ее жизнь была проста и в этом было свое счастье для Микасы. Аккерман узнавала взгляд Кирштайна. Это взгляд тех, кто уже никогда не станет прежним. Какая-то часть самой Микасы исчезла в тот момент, когда она схватилась за нож и решила сражаться. Теперь ее рука никогда не дрожала, а тело действовало само. Борись. Борись. Борись. И Жан изменился. Сегодняшний ад изменил всех. Кто-то бросит жизнь солдата, кто-то будет до конца своих дней бояться очередного пробития стен, а они будут бороться.
Она заметила то, как он перестал запинаться, и даже какой-то юношеский румянец исчез с щек. Он не вырос. Это неправильное выражение по отношению к ним. Он изменился. Они с Эреном не выросли, когда убили похитителей и убийц ее родителей. Жан просто изменился, а Микаса из-под опущенных ресниц смотрела на него с уважением. Не каждый способен продолжить свое сражение после сегодняшнего ада. Ведь когда-то Жан был избалованным маменькиным мальчиком, который любил есть омлетик и мечтал о беззаботной жизни. Оставил ли он эту мечту? Он протягивает к ней руку для касания, но под тяжелым взглядом отдергивает. Она не была против чужих касаний. Сколько раз ее пыталась защекотать Хистория? Попытаться коснуться длинных темных волос? А сколько раз Саша висела на ее шее или пыталась как-то по-доброму подшутить? Микасе все равно было плевать. Так она хотела думать.
- Он такой, - согласилась Микаса. Не думает о себе, c горячей головой бросается в самый маленький бой будь то защита Армина от хулиганов, защита собственных идеалов от Жана во время обучения или защита всего человечества. Он никогда не думал о себе, а потому Микаса всегда так его опекает и старается защитить. Кто же еще будет думать об этом самоубийце? Аккерман даже улыбается от слов Жана. Потому что верил в то, что Эрен остается их товарищем. - Сегодня я пыталась не опекать его. Он ведь был в другом отряде. И чуть не погиб. Больше никогда.
Девушка прикрывает глаза и словно слышит вновь стук его сердца, когда она достала его из тела титана. Это успокаивало ее, действуя подобно колыбельной. Микаса вспоминала свою давно потерянную жизнь, когда она клала свою голову на грудь и живот матери, пытаясь услышать стук сердца ее еще нерожденного брата. Аккерман открывает глаза, наблюдая за непонятными узорами на песке. Она была слишком разговорчива сегодня, да и никогда особо не разговаривала с Жаном. Все их разговоры были короткими, а сама Микаса могла обходиться лишь парой слов. Аккерман коснулась кожи около шрама, который оставил ей Эрен будучи в форме титана. Случайность и не более. Микаса продолжала молчать вместе с ним, не находя причин завести разговор заново или каких-то слов. Ей было просто комфортно молчать с ним.
- Ты хороший лидер. Это заметили сегодня все, - произнесла она после долго молчания, смотря на узоры. - Марко бы гордился.
Микаса сжала ладонь в кулак. Тело хотело действий, хотело борьбы до неприятного покалывания и напряжения в мышцах. Эрен даже не знал о смерти Марко. Не знал о том, что такая добрая душа погибла никому не известной одинокой смертью. Никто не видел. Не слышал. Никто не помог.
- Я иду в разведку, - даже если бы Эрен и умер. Она бы пошла. Накинула бы на плечи плащ с крыльями свободы, гнала бы вперед свою лошадь под крик "пожертвуйте своими сердцами". Не потому что преследует цель убить себя благородной смертью как Хистория, не из желания увидеть море подобно Армину, не отомстить за падших товарищей и не изучить мир вне стен. Она бы продолжила жить чужой мечтой. Мечтой Эрена. Сможет ли эта девушка хоть когда-то взглянуть на Жана и понять что-то больше о своем сердце? Дать ему показать счастье в этих крошечных стенах? - Мы должны бороться.
И у каждого были разные причины для этой борьбы. Жан был другим. Только...она ценила его как товарища и до этого дня. Она не зауважала его больше после его решения вступить в разведку. Потому что уже видела в нем хорошие качества до этого дня. Микаса за три года успела привязаться ко многим из корпуса. Она хорошо умела разбираться в людях, видела то, что в соперничестве Жана и Эрена зарождалась дружба и связь.
- Тебе необязательно сидеть со мной. Я не собираюсь идти и прорываться сквозь кучу солдат к Эрену, - произнесла Микаса, поднимаясь на ноги и расправляя плечи. Им всем было тяжело сегодня и возможно то, что им нужны были эти минуты молчания в компании друг друга. - Нам надо...
Микаса замолчала. Тело и какая-то часть разума говорила о том, что надо сражаться, но глубоко внутри Микаса хотела жить спокойной счастливой жизнью. Той, которой жили ее родители. Только сейчас она собирается пойти в разведку и пожертвовать своим сердцем ради чужой мечты.
- Спасибо, - произнесла Микаса после паузы.
[nick]Жан Кирштайн[/nick][status]не лошадиная морда[/status][icon]https://a.radikal.ru/a42/2103/9f/dbd7fe395785.png[/icon][sign]ни чем не жертвуя, невозможно добиться победы[/sign]
«Ты хороший лидер. Это заметили сегодня все. Марко бы гордился».
Почему-то именно эти слова всплывали вновь и вновь, когда он вычищал ботинки от вездесущей пыли, когда надевал форму на закаленное тренировками тело, когда спускался по лестнице вниз, чтобы выйти на построение. Заметно поредевший строй не выбил почву из-под ног, но заставил замереть на краткую секунду, чтобы справиться с вновь нахлынувшими воспоминаниями. Здесь многих не было. Впрочем, они сюда больше никогда и не придут.
Темно. Деревянный помост впереди был пуст, и в воцарившейся тишине был слышен лишь треск факелов. Стоя чуть позади и слушая биение собственного сердца, решившегося изменить жизнь раз и навсегда, Жан скользил взглядом по солдатам, словно бы боялся не увидеть кого-то ещё. Светлая макушка Кристы, едва достающая плеча Имир, мускулистая фигура Райнера рядом с высоким Бертольдом и решившей уйти в полицию Энни. Неугомонная Саша, вновь что-то жующая, и такой же неусидчивый Конни. Замерший и будто бы не дышащий Армин. Спокойная Микаса, не сводящая взора с помоста. В это мгновение он честно признался себе самому, что завидует чужому непоколебимому решению. Завидует хладному разуму, уже давно выбравшему свою судьбу. Сам себе противоречит. Ему ведь тоже есть за кого сражаться, и слова Пиксиса, руководящего операцией в Тросте отпечатались на подкорке на всю жизнь. «Уйдите сейчас, если желаете, чтобы ваших близких съели титаны».
Громкий голос, принадлежащий командующему разведкой, звучит отстраненно, далеко, как если бы Жан, находясь в воде, слушал тех, кто говорит на поверхности. Подавить в себе волнение трудно, коротко постриженные ногти впиваются в ладони, но голос безжалостно говорит о смерти, что будет преследовать всех, кто решится вступить в развед корпус. Смерть будет преследовать их всех до тех пор, пока титаны живы. Уж лучше попытаться что-то сделать, чем сидеть и покорно дожидаться своей очереди быть переваренным в желудке.
Он замолкает, и Жан стыдливо понимает, что прослушал последние слова. Лишь бы не поддаться неуверенности. Лишь бы не начать сомневаться. Он все решил. Но…
Солдат справа круто разворачивается на пятках и уходит с площади. Девушка слева в спешке уходит за ним, уводя за собой десятки других. Уходят. Боятся. Не хотят умирать. Слишком много – площадь быстро пустеет, и Жан оборачивается. Все кажется черно-белым, замедленным, и хочется окликнуть уходящих, попросить…О чем? Подумать? Их можно понять. Когда-то он сам думал, что уверенно покинет эту площадь, уйдет в полицию, выбрав безопасную жизнь.
«Ты хороший лидер. Марко бы гордился».
Взгляд упирается в спину Микасы. Не оборачивается. Не сомневается. И фигура её, почти каменная на фоне быстро уходящих солдат, придает уверенности в собственном выборе. Все они – настоящие самоубийцы, вошедшие в десятку лучших солдат – остались, выбросив из головы все прочие мысли. Они выжили в Тросте, упали в грязную бездну правды, и прежними не станут. Мрачные, напряженные, скрывающие настоящий испуг от собственной решимости. Жан обводит глазами оставшихся. Единицы. Вновь задерживает взгляд на спине Микасы, после чего смотрит на помост. На будущего командира, за которым придется спускаться в самый ад.
Готовы ли вы умереть, если прикажут?
Нет.
[nick]Микаса Аккерман[/nick][status]крылья опаляет[/status][icon]https://i.imgur.com/a2XXIDE.png[/icon][sign]Наш мир жесток, но в то же время так прекрасен[/sign]
Микаса не дрогнула. Не двинулась с места. Не почувствовала и малейшего движения развернуться и пойти другой дорогой. С того самого дня она решила быть всегда на его стороне, оберегать его и любить. Любить самой чистой и преданной любовью. Ее обоих родителей гнал весь мир на самый край стен, убивал и пытался продать кому-то за хорошую сумму. Она должна была закончить какой-то экзотической диковинкой у извращенца с толстым кошельком, остаться той наивной пташкой в чужой клетке. Она сражалась не ради высоких целей, не ради моря и человечества, но сражалась за дорогих ей людей. Микаса просто была таким человеком. Дышала чужими мечтами, выдыхая светлую грусть. Если она не сражалась ради за свободу человечества, то она сражалась за жизни других кадетов и своей семьи. У Микасы до сих пор не было таких амбиций, как у других. Она хотела лишь видеть счастливыми своих близких. Но...если заглянуть глубже в ее душу, то можно было найти надежду на одну маленькую мечту. Она и ее любимый живут тихой и счастливой жизнью. Эта теплая мечта определенно грела душу девушки, но она знала то, что уже такого никогда не будет. Их мир никогда не станет прежним. Найдется ли в нем места для маленькой мечты Микасы?
Люди разворачивались и уходили прочь плотным потоком, а Микаса стояла и смотрела сквозь командира. Если она убьет всех гигантов, то тогда у человечества будет свобода. Тогда они все смогут зажить счастливой жизнью. Иногда Микаса думала об ужасном. Сбежать на самый край стен. Забыть о человечестве, которое пыталась продать ее как зверька. Которое попыталось застрелить ее семью из пушки. Которое сжигало солдат из-за нехватки земель. Что осталось от них? Пепел? Память? Только эти мечты слишком дикие и скорее походили на какой-то сон. Ей никогда не нравились сны. В них она могла представить своего нерожденного брата, увидеть вновь Гришу Йегера и Карлу, пройтись по улочкам Шиганшины, поиграть с отцом или заняться вышивкой с матерью. Все они были мертвы. А люди вокруг продолжали уходить, выбирая жизнь легче. Они не смогут забыть сегодняшний день и он будет видиться им в кошмарах, охотиться за их покоем до последнего вздоха. Их мир жесток, а они проиграли, но было ли у кого-то право судить их? Ведь никто не хочет умирать. Все хотят жить, любить и быть счастливыми. Микаса скользит взглядом по оставшимся лицам. Некоторых она совсем не ожидала увидеть. Когда и сколько из них умрет? Кого сожрут следующим?
Аккерман оборачивается и встречается взглядом с Жаном. О чем ты думаешь? О чем мечтаешь? Будешь ли ты следующим в этой смертоносной рулетке? На его лбу выступили капли пота, а лицо выдает его страх, но Микаса ему завидует. Если Кирштайн завидовал непоколебимости ее выбора и холодному спокойствию, то Аккерман завидовала обратному. У Жана была своя мечта, было что терять или же он разрывался между выбором. У Микасы же не было выбора, да и чтобы она делала? Иногда ей казалось, что она жила только ради Эрена, а без него она будет просто сражаться. Приносить пользу человечеству, но только из-за того, чтобы помнить его. Или так она говорила себе каждую ночь перед сном? Любовь жестока. Заставляла сомневаться в собственных желаниях. Принадлежали ли они ей или она просто переманила все от него? Аккерман не хотелось смущать Жана, а потому она отвернулась и взглянула на коммандира Эрвина.
Она отдает честь, сгибая руки и кладя сжатый кулак на сердце. Отдавала ли она свое сердце человечеству? Или же только близким людям? Микаса не хотела думать о таких философских вопросах. Все же лучше всего у нее получалось резать плоть.
Готовы ли вы умереть, если прикажут?
Нет.
[icon]https://c.radikal.ru/c28/2103/de/a85fbb31a134.png[/icon][nick]Эрен Йегер[/nick][status]поражение - это смерть[/status]
Яркое почти слепящее солнце скрылось за высокими кронами гигантских деревьев, среди которых Эрен чувствовал себя нисколько не легче. Открытые просторы взывали к осторожности, не умолкающей ни на минуту за пределами стен, и вынуждали постоянно оборачиваться, как если бы по равнине скакал лишь он один, лишенный поддержки товарищей. Впрочем, проблема была не только в доверии, но и в привычке – довольно скверной – брать всю ответственность на себя, не втягивать в свои проблемы других, пускай это всегда получалось из рук вон плохо. Однако разве он когда-нибудь просил о помощи? Разве призывал идти за ним на авантюры? Даже в разведку он собирался идти один и никогда бы не признался в том, что две следующие за ним попятам фигуры приносили в душевный дисбаланс очертания гармонии. Рядом с Армином и Микасой было спокойно. Но тянуть их за собой в пекло претило желанию защитить тех немногих родных, что не дали ему узнать об истинном одиночестве…
Эрен мотнул головой, поморщившись от настырного луча, пробившегося сквозь листву и упавшего прямо ему на лицо. Такого же настырного, как он сам.
Въезд в лес гигантских деревьев не был частью плана, и постоянное дробление единого отряда лишь говорило в пользу непредвиденных обстоятельств. Тишина со стороны правого фланга угнетала, но куда сильнее страшило кажущееся храбрым сердце молчание капрала. Пугало оно не только его. Сжав в покрытых мозолями руках поводья, Эрен вздрогнул, услышав вдалеке громкий топот, и тут же украдкой бросил взгляды на других членов отряда Леви, пытаясь найти в их глазах уверенность и спокойствие. Ничего. Плотно сжатые губы, напряженные плечи, брови, то сдвигающиеся на переносице, то поднимающиеся вверх – вера, смешанная с испугом. Отличало их только то, что при каждом шаге невидимого титана, отряд Леви не оборачивался, смотря вперед, тогда как Эрен с некоторым стыдом обнаружил себя постоянно озирающимся.
Он хотел бы доверять этим людям. Петра перед вылазкой за стены просила его всецело доверять и им, и капралу, и он был готов, хотел верить, но боялся. Боялся не только этих преследующих шагов, напоминающих бег, боялся и себя самого, своей силы, которую пока не мог обуздать. Что, если этот титан преследовал группу из-за него? Что, если он вновь будет виноват в смерти стольких людей? Эрен взглянул на Леви, перевел глаза на Петру, негласно спрашивая «все ли под контролем?» и боялся увидеть на лице девушки такое же негласное «нет».
Треск позади за секунду перерос в оглушительный грохот. Хладная тень коснулась спины, и, запрокинув назад голову, Эрен с ужасом увидел огромную стопу титана, что непременно придавил бы его к земле, если бы не лошадь, скачущая вперед так быстро, насколько это было вообще возможно. Он видел смерть столько раз, что давно сбился со счета, но вновь и вновь чувствовал внутри вскипающий страх, выбрасывающий в кровь адреналин. Это чувство – ужасное и подлое – тут же сменялось сильным, заглушающим желанием жить, что расплавляло все эмоции, непозволительные воину, и, застилая глаза, вынуждало тело и мозг работать на пределе способностей. В конце концов, он ловил себя на том, что попросту испытывал злость, настоящую ярость, питавшуюся воспоминаниями, и чувства эти были как глоток свежей воды, позволяющей жаждущему продолжить начатый путь.
Не простой титан. Мыслящий. Преследующий. Да разве это можно было включить в план? Если эта вылазка выйдет провальной, он не сможет подарить свою силу людям и никогда не добьется того, чего желал всем сердцем.
Приоткрыв рот, Эрен поднес руку к зубам, но тут же остановился под обеспокоенным взглядом Петры. Почему? Он ведь сможет, он непременно…
- Когда, если не сейчас? – закричал он, и голос показался тихим на фоне преследующих, сотрясающих землю шагов. – Я готов!
Но Леви молчал, лишь гнал коня вперед, не говоря ничего даже тем, кто служил под его командованием столько времени. Как он может верить, когда совершенно ничего не понимает? Как принять правильное решение, когда внутри одни сомнения?
Вы здесь » Энтерос » БЫЛЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ » и сердцем мы пожертвуем
