Холодный белый свет рабочего кабинета Ферониаса освещал силуэты элиты Спасения. Флёр, Каспиан, Аврора. Троица целителей герцогов с невозмутимостью присущей лишь им троим держала в руках по изящные фарфоровые чашки до краев наполненные горячим чаем. Прохладное молчание кололо слух. Фэдэлесы прекрасно осознавали дурное настроение деоса, но никак не могли взять в толк, от чего же мужчина сидел мрачнее тучи. Вопросы были бессмысленной тратой слов, поэтому они предпочли терпеливо ждать... сам же Двуликий бог сейчас блуждал по бескрайним лабиринтам собственного разума, старясь не отыскать ответы, а заплутать в бесконечной библиотеке собираемых на протяжении миллионов лет знаний.

Ходит слух, что Великое Бедствие вырвалось из своей темницы. Правильно ли, что я бездействую? Имею ли право вновь запирать ее творение в темницу? Гуманно ли с моей стороны позволять Существу осквернять ткань мироздания настолько, что Моргот решит вернуться сюда. Вернутся ко мне. Я ведь так жду тебя, ma lathbora viran... 

– Ваша милость, там...

Один из обеспокоенный фэделов вдребезги разбил царящий в кабинете покой, но его речи были ничтожным писком по сравнению с грандиозным появлением Богини порядка. На руках ее стремительно гнил труп... вероятно женщины. Ферониас вскидывает бровь, брезгливо фыркая. Зачем сестра притащила к нему эту падаль? Идеально белое помещение встретило Тонантос и ее ношу удушливым белым светом. Убивало аскетизмом. Угнетало чистотой. Безукоризненность в данной ситуации выглядит более неправильно, чем абсолютный хаос. Свет, который обычно навевает покой, разгоняет липкий мрак и развевает ночные кошмары, приобрел в зале совещаний Крыльев милосердия некую извращенную форму. Он вонзался в кожу миллионом ледяных иголок. Создается ощущение, что находишься в зале операционной, где тебя будут препарировать компетентные до ужаса люди в белых халатах: аккуратно рассекут кожу, с хирургической точностью извлекут все органы, вынут саму твою суть. Увы, пристрастие в диагностике необходимо. Многие патологии скрыты слишком тщательно. От пытливого взора беспощадных благодетелей не ускользнёт ни один изъян. Скажешь это – твоя особенность? Тише-тише-тише... не нужно спорить, пациент должен молчать. Словно бабочка, проткнутая булавкой. Докторам лучше известно, как должно быть. Болезнь будет устранена, изъяны исправлены, сущность искажена.

– Andaran atish’an, – процедил Ферониас, нехотя беря на руки труп, позволяя зловонной жиже испачкать белоснежные одежды, – очаровательный дар, но увы смысл его ускользает от меня.

Лгал. Он все еще смел врать сестре, но не сколько из злого умысла, сколько из нежелания признавать очередную еще более чудовищную ошибку. Именно из-за этой оплошности сейчас трое герцогов удивленно хлопали глазами, морщась от отвратительного запаха гниения. На лицах их красовались натянутые улыбки. Мужчина все же решил осмотреть подношение, отрывая тяжелый взгляд от перекошенного от праведного гнева лика сестры. От зловонного месива из костей и жидкого мяса разило его собственной энергией. Но... мужчина не помнит, чтобы создавал нечто столь разрушительное.

– Вы свободны, господа, – фэдэлесам лучше не слышать того, о чем боги будут вести свою беседу, даже разговоры о бедствиях Моргот способны пагубно влиять на смертных, – знаешь что это за напасть? – непринужденно продолжал Ферониас, укладывая стремительно разрушающиеся кости на стол, задумчивость плавно сменилась на обеспокоенность... а затем пришел страх. Его самые мрачные опасения подтвердились, Существо вырывалось на свободу, –  не знаешь, не так ли? Поэтому и пришла ко мне вершить правосудие... так вот, я здесь не при чем, даже Моровая волчица не могла наложить столь сильное и злое проклятие. Сейчас ты, наверное, потребуешь озвучить название колдовства, погубившего твоего птенчика, но услышишь лишь отказ, – мужчина помрачнел настолько, что от былого циничного спокойствия не осталось даже тени, – и дело тут не в вездесущих тайнах, просто в последний раз, когда я произносил имя Существа, способного учинить такое, у меня сгнил язык.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c0/74/923/t750299.jpg[/icon]

С ней всегда было непросто. Ферониас ломает уголки губ в вежливой улыбке: его сдержанность, невозмутимость даже некое понимание... они выглядят невероятно неуместными на фоне гнева Тонантос. Каждое божество уникально и при этом до боли предсказуемо. Кто-то назовет эту стабильность скучной, Ферон же искренне считал ее венцом творения и самым коварным проклятием. Она слишком много на себя берет. Надменность выгибает позвоночник, заливает в него нерушимый металл, делая из мужчины несгибаемый стержень чистейшей спеси. Однако, он не смеет прерывать гнев сестры, не дает ей пощечину, прекращая глупую и совершено неконструктивную истерику на полуслове. Что бы он не делал, что бы он не говорил: бесполезно. Разве можно уговорить Солнце прекратить светить? Пускай это сложно, пускай никто не оценит ежесекундную жертву светила, что сжигает само себя изнутри, чтобы подарить неблагодарному миру частичку своего света... оно будет сиять. Вопреки, наперекор, назло. Упрямо упиваясь разрушительными последствиями благодетели, пока не потухнет в равнодушной пустоте космоса. Такова сущность Тонантос. И переделать ее не сможет даже самый умелый хирург.

– Ты явилась в мой дом, притащила с собой разлагающийся труп, устроила неподобающую инфантильную сцену пред моими фэдэлесами, – казалось Ферониас злился, но нет, на самом деле он просто потакал своим низменным бюрократическим повадкам, фиксируя все недопустимые по его мнению выходки Старшей. Целитель растянул лубку чуть шире, левая кисть руки давно светилась гнилостным светом проклятой магии... музыкальные пальцы холодны, точно поцелуй смерти. Божество каким-то вычурно-ювелирным движением касается щеки Тонантос, – недопустимо.

Ядовитый шепот растекается в воздухе клейким медом, а на мраморе кожи богини на секунду проступают окрашенные в черной венки. В следующую секунду отрава апатии растечется по ее телу и немного... угомонит. Более Ферониас даже не взглянет в ее сторону, все его внимание поглотил труп, что лежал на столе. Да. Ошибки быть не может. Это Оно. Страх усилился, теперь он был не просто зудом где-то на периферии сознания, ужал стал царствовать, увенчав голову божества терновым венцом сомнений. Что же ему делать? Как поступить? Он с таким огромным трудом все эти годы сдерживал Существо и вот оно прорвалось через тысячи печатей, при наложении которых своей жизнью пожертвовали многие достойные сподвижники Ферониаса. Его друзья. И все жертвы оказались напрасными.

– Думаю стоит мне рассказать тебе одну историю о Матери, – деос делает жест пораженной Скверной рукой и почти разложившиеся кости приходят в движение, труп с трудом поднимается, ломаясь и тая при каждом движении, точно сахарная скульптура под проливным дождем, – матери чудовищ, матери зла, матери погибели... – труп обращается в тлен, а Ферон замолкает, словно слова доставляли ему немыслимые страдания, – как ты думаешь, чем занималась Моргот пока ты со Старшими создавала Трансдентов? Пока вы искали оружие, чтобы победить, она создавало то, что погубит всех. Как и следовало ожидать, наши творения не всегда бывают идеальны. Существо также оказалось порочным плодом одержимости Моргот даровать миру нечто прекрасное... тварь не может развиваться, но способна расти, поглощая чужие жизни, точно топливо, – мужчина с некоторым одолжением вновь посмотрел на сестру, по щеке его скатилась одинокая слезинка, оставив после себя влажный след, –  Ar tel'din nuvenin na'din Var da'len, – божество несколько агрессивно смахивает солоноватую каплю с лица, точно прогоняет назойливое насекомое, – поэтому я его спрятал. Запер так надежно, что даже подумать страшно, какой силой оно обладает раз смогло вырваться. Разве ты не понимаешь? Неужели не видишь очевидного? Я ничем не могу помочь. Ведь не в моих силах убить ее дитя, а моих умений не хватило, чтобы держать его подальше от смертных.

Куб

[icon]https://i.imgur.com/1dy71yQm.jpg[/icon]

Отредактировано Ферониас (28.04.21 18:56:09)

Багровые разряды молний тонкими ломаными линиями резали пространство от каждого неосторожного движения, казалось воздух настолько пропитался напряжением, что даже движение ресниц может послужить катализатором маленького энергетического всплеска. Мужчина умело играл в равнодушие, а может это было вовсе не притворство... что ему до гибели смертных? Они умирают постоянно, исходя из этого, как смеет Тонантос ставить сотни никчемных, мгновенно прогорающих жизней, наравне со существованием ребенка Моргот? Неприязнь отражается на лице целителя  вуалью-миражом, невесомым, словно утренний туман, но зловещим... точно белая дымка укрывала не какую-нибудь лесную полянку, а древнее кладбище, где в сырых безымянных могилах были похоронены любовь, преданность, надежда и сострадание.

– Не смей говорить о ней такое. Моргот была лучшей, – уверенно отрезал мужчина, пресекая любые дальнейшие попытки сестры доказать ему обратное. Столько лет прошло... а Тонантос так и не поняла, что объективность меркнет перед настоящими чувствами, – во всем,– голос божества казался безмятежным и даже буднично-деловым, что несколько сбивало с толку, – избавлять мир от порока? Не будь наивной, тебе это не к лицу, великая богиня Справедливости. У нашей с тобой сестры не было иного мотива помимо того, чтобы видеть этот мир задыхающимся от смрада эпидемий... ar, ma, emma... все должны были получить благословение Чумы. Но, увы, мне не посчастливилось любить ее. Преданно и вечно, не требуя в замен даже снисхождения, но как ты помнишь, Отец создал меня деосом исцеления. Хранителем жизни. И вот, милая Моргот создает болезнь, которую невозможно исцелить даже моими силами... что мне оставалось делать? Умереть? И где была ты? Где были вы все?

На фразу о поглощении Ферониас скалится совсем по-волчьи, хотел бы он посмотреть на Тонантос, которой бы пришлось разбираться одновременно с обязанностями Моргот и целительства и при этом жонглировать порядком и справедливостью. Забавное было бы зрелище... будет и дальше являть ему свою гордыню, он сам насильно запахнет ей в глотку свои обязанности и силу. Пусть подавиться его отчаянием. Но внешне мужчина предпочел сохранить былое хладнокровие, ни кому сейчас не нужны были его подростковые истерики.

– Тогда давным-давно было очень удобно напомнить мне, что Феронас – бог целительства, а вовсе не любви или преданности. Пришлось разбираться со всем самому. Исполнить свое предназначение, таков мой протокол действий, инструкция к применению и так далее. Так что не смей больше упрекать меня в бездействии, я и так сделал больше, чем было возможно.

Выразительно звонкий щелчок пальцев, который кажется горкомом в этой пучине вязкой недосказанности и горя, нужно было переодеться, если он хочет или помочь сестре или силой выпроводить ее из своего жилища, нужно надеть соответствующую броню. Призванная из магического хранилища колдовская мантия с элементами из зачарованного метала в мгновение ока заковывает тело Двуликого в мрачный черный цвет. Теперь и он выглядел неуместным элементом мрака в белых залах Крыльев милосердия... но что поделать. Тонантос, несмотря на свои вовсе не дипломатичные методы, умела убеждать.

– Даже если бы я захотел помочь, то не смог бы, Существо было создано до падения деосов, и как следствие... куда более совершенно, – Ферониас как будто не слышит сестру, раздумывая о чем, то своем, а затем язвительно улыбается не менее ядовито цедит сквозь плотно сжатые челюсти, – счастлив? Я не олицетворяю собой счастье.

Ферониас мог сколько угодно плеваться в сестру ядом, играя с ней в их любимую игру: "правда или отрицание реальности", но... в приходе деоса Двуликий уловил призрачную надежду на возможность урегулировать сложившуюся ситуацию. Как ни странно, в глубине души мужчина осознавал, что спорить с правосудием – дело гиблое. В итоге, Тонантос все равно окажется права. Пускай женщина ни черта не смыслила в чувствах, но в теме справедливости ее компетенция была неоспорима, значит действительно будет правильно опять запечатать Существо, пока оно не пошатнуло мировое равновесие, доведя тем самым сестру до нервного срыва.

• • •

Рука Ферониса невесомо ложится на плечо богини, причем мужчина делает это с максимальной аккуратностью, зная как умница Ризанис реагирует на непрошенные прикосновения. Но это была необходимость, чтобы деос смог мгновенно перенести их на границу разорённой Существом деревни. Вечерний воздух встретил их запахом гнили и смерти... все было намного хуже, чем представлял Двуликий. По его расширившимся зрачкам и некому замешательству можно было понять, то несмотря на всю свою осведомленность, он оказался совершенно не готов к тому, чтобы увидеть последствия буйства ребенка Моргот воочию. Беспокойство лишь возросло, когда он проанализировал территорию при помощи Спектралис. 

– Этого просто не может быть... – мужчина приводит не типично серьезный взгляд на брюнетку, испытывающее прищурился, – ничего не понимаю, оно должно быть куда меньше и слабее. Либо это Существо мне не знакомо, либо создание Моргот способно расти, если не эволюционировать... если так, каждая секунда будет на счету.

Кубики