Надменность не добавляет шарма, зато подогревает интерес. Чванливая, самодовольная, излучающая глупую самонадеянность. Сотню лет назад Кайлана бы передернула от одного ее вида. Чужая. Неправильная от головы до кончиков безупречных туфель. Идеальность... это почти синоним искусственности. Мужчина обводит приствольным помещение, морщась от красочности картинки. И чья же это пташка? Княгини Пауль? Достопочтенного представителя торговой палаты? Или же сучка прислуживает самой графине Азшаре? Взгляд тусклый, пронизывающий насквозь, точно январское утро, он заставил не одного гостя в смущении отвернуться. Не привыкли что на них смотрят как на добычу. Как на врагов... в их понимании неприязнь стоит скрывать, а потом жалить со спины. Яд лицемерной ржи горькой жижей растекался по венам, Хорус не смог проконтролировать то, как пальцы увенчали острые когти. Агрессивно дергает головой, седые волосы скользят по доспехам, напоминая движение табачного дыма в ветренный день. Хочется полоснуть бритвенными лезвиями по улыбающимся лицам, содрать маски вместе с кожей... ублюдки дохнут не сразу; воитель знает, что при нужной сноровке жертва будет жива еще минуту и сможет смотреть на свой истинный, безобразно-прекрасный облик, отраженный в багровой луже крови. Мужчина скалится, тусклый свет сверкает на удлинившихся клыках, стирая остатки и без того призрачной человечности.
– Нравится весь этот фарс? С какой гордостью ты кичишься тем, что безмозглы мусор возводит алтари, неужто считаешь это признаком величия? – облизывает губы, смакует ли он слова или лишь пытается продлить горечь их послевкусия... все это становится неважно, когда воевода делает крупный глоток вина, – почитание пустое, глупое, бесполезное явление... оно раздражает.
Предпочитаю страх. Чистый, искрений, абсолютный. Только он является маркером абсолютного могущества. Уже про себя закончил воин, раздумывая о том, что все же пытки достаточно скучны. Но ради хриплого вопля одного из них стоит потерпеть, интересно как долго сможет продержатся рыжая гадюка, прежде чем покажет свою истинную натуру? Хорус спрятал улыбку в бокале с вином, элегантно приложив тончайший хрусталь к губам. Чертов сосуд смотрелся в грубых руках воина чужеродно и так же неправильно как и он сам. Уместнее было бы нарядить мужчину в парадные доспехи и усадить на подобие трона... Азшаза сделала огромную промашку выпустив дальнего родственника в свет. Потому что Лайонхарт не веселился на балу. Он искал добычу.
– Знать себе цену не обязательно, если другие знают цену, которую я требую в случае неповиновения, – деспотичный тиран на бросает небрежный взгляд собственных лейтенантов, которые давно не имели собственной личности: верные, талантливые, умные, безукоризненные, безликие. Хорус умел подчинять так, чтобы рабы всецело гордились ошейниками и кандалами, – но меня радует, что вы тоже не любишь маскарады.
Девчонка отвечает не сразу, кружит вокруг как в медленном танце, пока кончики ее пальцев скользят по выдающимся контурам тела воеводы. Кончики волос, изгибы доспехов... взгляд ощущается теплотой по коже. Хорус даже не считает это необычным, малышкам вроде нее, присуще любопытство. Так пускай же сравнит его с образом в голове, прочувствует, запомнит терпкий запах металла, затхлости и морозного утра: яркого, но по-зимнему ледяного. Удовлетворив интерес гостья все же отвечает. Подозрительно инфантильно... но она имеет дело не с падким на лесть аристократом. Хорус – воин. Он не имеет вредной привычки недооценивать противников.
– Хотите увидеть своего героя? – мужчина подает даме руку, – тогда позвольте показать его храм.
Вежливость плохо скрывает нетерпение голодного зверя. Самообладание натянуто стальными струнами, Хорус берет жертву под руку, ведет по дворцу. Небольшая экскурсия не повредит. Мимо медленно проплывают пышно украшенные залы, зимние сады, чистенькие слуги, двуличные улыбки гостей. Помпезность – фетиш Азшары. Сестричка любит пускать пыль в глаза всем и каждому. Это ее прилизанный мир: государство безоблачного "Завтра", печального "Сегодня" и смердящего кровью "Вчера". Но сверкающий фасад, скрывающий нечто более темное, чем военные преступления безумного Воеводы. Лайонхарт и его убийцы с гордыми львами на знаменах всего лишь сжигают города, но они отдавали приказы. Стоит ли винить меч за то, что он рубит головы? Даже если это приносит ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Постепенно обстановка менялась. Они спускались в подвал, Кайлан даже иногда отвечал на вопросы... односложно, конкретно. Военные пристрастья вытеснили потребность в многозначности слов, чем ниже спускалась пара чудовищь, тем мрачнее становилась атмосфера, а на последнем этаже даже щекочущая нервы готичность уступила место молчаливой аскетичности. Тюрьма. Пыточная. Мрачная цитадель, где царствует извращенная справедливость и процветает истина.
– Ты знаешь где мы находимся? – спросил воевода, присаживаясь на каменную скамью, на которой виднелись застарелые грязно-бурые пятна, – нравится? Можешь не отвечать, вскоре ты влюбишься в это место, – мрачная тень опускается на лицо, – а теперь... – остатки доброжелательности стерты, остался холодный камень, – а теперь ты назовешь свое имя, звание и выдашь хозяев... я бы мог посоветовать тебе быть сговорчивой, но не буду. Соври, маленькая лгунья. Мне нравится, когда приходится узнавать информацию по-плохому ~
[icon]https://i.imgur.com/6feVF90m.jpg[/icon]
Отредактировано Хорус (02.12.20 21:06:05)
