Необходимость. Не многие могут проникнуться ужасом слова, сравнимого разве что с проклятиями на давнем наречии. Все поистине пугающие деяния рук Хоруса оправдывали этим громогласным набором звуков... Священный поход вошел в историю, как великолепный танец тысяч клинков, миллиона заклинаний и мелодичного свиста пуль. Ослепительная в своей бескорыстности война за процветание. Жизненно необходимая жертва во имя высшего блага, которое возведут на прочном фундаменте из костей. Какая чудесная, завораживающая, волнующая... ложь. Воитель вошел в залу вооруженный сухим гневом, вместе с ним на бал ворвался леденящий порыв могильного ветра. Его война не имела ничего общего с тем, чему сегодня воспевали гимны.  Азшара. Графиня львов. Змеиный язык. Как же ловко она обратила агонию, разорение и мародёрства в величайший подвиг. Вот они. Любуйтесь. Моральные ценности помноженные на личную выгоду в итоге дают ноль. Шёпот восхищения пробежал по устам собравшихся, точно шелест листвы в дубраве. Хорус морщится, кривит губы в презрительной ухмылке, вынуждая уродливые шрамы на лице причудливо изогнуться. Неправильная реакция на его появление. Ничего, скоро он отучит их от восхищения.

– Его высочество Воевода Кайлан Лайонхарт!

Мужчина даже не обращает внимание на глашатая, а его оскалившаяся свита, состоящая из таких же мрачных кусков застывшего базальта, разбредается в россыпную. Кто-то пошел искать укрытие в густой тени, кто-то утопит горести в вине, а прочие будут слушать. Им всем сегодня суждено держать ухо востро. Гнездо лжи, цитадель предателей, проклятый бастион лицемерных шутов. Вот каким Хорус представлял прием в  Доме скорби. Таким он и был по своей сути, да только вот Воитель привык устранять угрозу, а не участвовать в хитросплетённых интригах. Пускай сестра разбирается со знатью, а он разберётся с теми, кто осмеливается быть недостаточно мудрым, для того, чтобы дрожать в ужасе. Бойтесь. Марш закованного в броню триумфатора рассек толпу обласканных нарядами из бархата князей и княгинь. Лайонхарт занял прекрасную позицию: было видно всех, но в то же время Хорус имел удовольствие отстранится от толпы и светских расспросов... или ему это лишь кажется?

Манерный голос коснулся ушей. Его мелодичности вызывала однозначное чувство неприязни... взращённые в сплошном месиве из злобы и крови чудища ненавидят все, что им чуждо. Особенно презрели темные твари красоту. Им привычно уродство. Комфортно окружать себя извращенными иконами боевого искусства. Хэлл прекрасна: уродливые шрамы, тусклый взгляд, болезненная отрешенность, слепое повиновение и сутулые от неподъемного груза вины плечи. Незнакомка безобразна: точеная фигурка, роскошный водопад расплавленной меди волос, лукавый блеск в глазах, живая улыбка и через чур звучный голос. Даже запах; он так и манит в сети зыбкого миража. А что сокрыто за прелестью юности? Очередная ядовитая тварь. Хорус фыркает, холодно сверля незнакомку взглядом.

– Не трать силы на любезности, девочка, – блеклый голос стелется пеплом: безрадостный, глухой, несущий обрывки чужого страшного горя, – и это точно не мой праздник. Он был создан для тебя... – мутно-голубые глаза выразительно обводят взором толпу, – и для таких как ты.

Воитель обходит незнакомку по кругу :: ярко выраженная апатия и скука плавно сменяются на болезненную сосредоточенность ::  оценивает :: принюхивается :: сытый лев решает стоит ли детеныш антилопы того, чтобы подняться. Вердикт мог бы запросто привести в ужас любого лейтенанта Воителя. Хищник решил, что ему интересно. На этом свете было мало чего ужаснее заинтересованности безумца. Тем боле здесь. Где по его мнению скрывался очаг гниения великого клана Леонэйм. Предатели любят теплые места и пышные празднества. На них просто отвлечь, ослепить, заворожить. Хорус не сомневался, что рыжая девчонка предстала пред ним не просто так. Она одна из них. И раз игроки в судьбы, решили втянуть его в нескончаемый карнавал, он имеет право отплатить им подарком. В виде отрубленной головы шпионки. 

– И много ли ты обо мне слышала? – издевательский смешок, лукавый прищур, лев тянет руку за кубком с вином, – о, дай угадаю: в твоей забытой Создателем глуши возвели золотую статую некого Лайонхарта, а стая напыщенных разодетых проповедников начали петь ей гимны, точно живой? И вот уже весь твой скот боготворит кусок металла... – мужчина делает крупный глоток вина, стараясь запить горчащее послевкусие от лютой злобы, – спешу огорчить, малышка, твой герой из песен живет только на той самой площади, здесь его нет.
[icon]https://i.imgur.com/6feVF90m.jpg[/icon]

Отредактировано Хорус (23.11.2020 13:35:47)

Надменность не добавляет шарма, зато подогревает интерес. Чванливая, самодовольная, излучающая глупую самонадеянность. Сотню лет назад Кайлана бы передернула от одного ее вида. Чужая. Неправильная от головы до кончиков безупречных туфель. Идеальность... это почти синоним искусственности. Мужчина обводит приствольным помещение, морщась от красочности картинки. И чья же это пташка? Княгини Пауль? Достопочтенного представителя торговой палаты? Или же сучка прислуживает самой графине Азшаре? Взгляд тусклый, пронизывающий насквозь, точно январское утро, он заставил не одного гостя в смущении отвернуться. Не привыкли что на них смотрят как на добычу. Как на врагов... в их понимании неприязнь стоит скрывать, а потом жалить со спины. Яд лицемерной ржи горькой жижей растекался по венам, Хорус не смог проконтролировать то, как пальцы увенчали острые когти. Агрессивно дергает головой, седые волосы скользят по доспехам, напоминая движение табачного дыма в ветренный день. Хочется полоснуть бритвенными лезвиями по улыбающимся лицам, содрать маски вместе с кожей... ублюдки дохнут не сразу; воитель знает, что при нужной сноровке жертва будет жива еще минуту и сможет смотреть на свой истинный, безобразно-прекрасный облик, отраженный в багровой луже крови. Мужчина скалится, тусклый свет сверкает на удлинившихся клыках, стирая остатки и без того призрачной человечности.

– Нравится весь этот фарс? С какой гордостью ты кичишься тем, что безмозглы мусор возводит алтари, неужто считаешь это признаком величия? – облизывает губы, смакует ли он слова или лишь пытается продлить горечь их послевкусия... все это становится неважно, когда воевода делает крупный глоток вина, – почитание пустое, глупое, бесполезное явление... оно раздражает.

Предпочитаю страх. Чистый, искрений, абсолютный. Только он является маркером абсолютного могущества. Уже про себя закончил воин, раздумывая о том, что все же пытки достаточно скучны. Но ради хриплого вопля одного из них стоит потерпеть, интересно как долго сможет продержатся рыжая гадюка, прежде чем покажет свою истинную натуру? Хорус спрятал улыбку в бокале с вином, элегантно приложив тончайший хрусталь к губам. Чертов сосуд смотрелся в грубых руках воина чужеродно и так же неправильно как и он сам. Уместнее было бы нарядить мужчину в парадные доспехи и усадить на подобие трона... Азшаза сделала огромную промашку выпустив дальнего родственника в свет. Потому что Лайонхарт не веселился на балу. Он искал добычу.

– Знать себе цену не обязательно, если другие знают цену, которую я требую в случае неповиновения, – деспотичный тиран на бросает небрежный взгляд собственных лейтенантов, которые давно не имели собственной личности: верные, талантливые, умные, безукоризненные, безликие. Хорус умел подчинять так, чтобы рабы всецело гордились ошейниками и кандалами, – но меня радует, что вы тоже не любишь маскарады.

Девчонка отвечает не сразу, кружит вокруг как в медленном танце, пока кончики ее пальцев скользят по выдающимся контурам тела воеводы. Кончики волос, изгибы доспехов... взгляд ощущается теплотой по коже. Хорус даже не считает это необычным, малышкам вроде нее, присуще любопытство. Так пускай же сравнит его с образом в голове, прочувствует, запомнит терпкий запах металла, затхлости и морозного утра: яркого, но по-зимнему ледяного. Удовлетворив интерес гостья все же отвечает. Подозрительно инфантильно... но она имеет дело не с падким на лесть аристократом. Хорус – воин. Он не имеет вредной привычки недооценивать противников.

– Хотите увидеть своего героя? – мужчина подает даме руку, – тогда позвольте показать его храм.

Вежливость плохо скрывает нетерпение голодного зверя. Самообладание натянуто стальными струнами, Хорус берет жертву под руку, ведет по дворцу. Небольшая экскурсия не повредит. Мимо медленно проплывают пышно украшенные залы, зимние сады, чистенькие слуги, двуличные улыбки гостей. Помпезность – фетиш Азшары. Сестричка любит пускать пыль в глаза всем и каждому. Это ее прилизанный мир: государство безоблачного "Завтра", печального "Сегодня" и смердящего кровью "Вчера". Но сверкающий фасад, скрывающий нечто более темное, чем военные преступления безумного Воеводы. Лайонхарт и его убийцы с гордыми львами на знаменах всего лишь сжигают города, но они отдавали приказы. Стоит ли винить меч за то, что он рубит головы? Даже если это приносит ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Постепенно обстановка менялась. Они спускались в подвал, Кайлан даже иногда отвечал на вопросы... односложно, конкретно. Военные пристрастья вытеснили потребность в многозначности слов, чем ниже спускалась пара чудовищь, тем мрачнее становилась атмосфера, а на последнем этаже даже щекочущая нервы готичность уступила место молчаливой аскетичности. Тюрьма. Пыточная. Мрачная цитадель, где царствует извращенная справедливость и процветает истина.

– Ты знаешь где мы находимся? – спросил воевода, присаживаясь на каменную скамью, на которой виднелись застарелые грязно-бурые пятна, – нравится? Можешь не отвечать, вскоре ты влюбишься в это место, – мрачная тень опускается на лицо, – а теперь... – остатки доброжелательности стерты, остался холодный камень, – а теперь ты назовешь свое имя, звание и выдашь хозяев... я бы мог посоветовать тебе быть сговорчивой, но не буду. Соври, маленькая лгунья. Мне нравится, когда приходится узнавать информацию по-плохому ~
[icon]https://i.imgur.com/6feVF90m.jpg[/icon]

Отредактировано Хорус (02.12.2020 21:06:05)

Голос Орхидны рассыпался по Храму боли, точно речной жемчуг по кафелю. Звонкий, искрящийся, прекрасный и холодный. Хорус немного удивлен спокойствием гостьи, безмятежность в данной ситуации могла быть показателем или невероятной храбрости, либо легендарной глупости. Она еще осмеливалась улыбаться... здесь. В подземельях ехидно изогнувшиеся уголки губ девушки обесценивали вопли всех прошлых гостей, погибший по прихоти Ахшары и ее двора. Это ведь пыточные и тюрьма сестры, хоть что-то занятное в ее сверкающем мире просвещения и гармонии. Воевода изучающе смотрит на слишком умиротворенную жертву. Почему все красивое обречено носить на себе саван леденящей кончики пальцев измороси? Незнакомка – утро ранней весны – прекрасна, но по-зимнему ледяная. Забавный факт: даже у самого рафинированного аристократа кровь теплая.

– Любишь шутки? – мрачный жнец не раздражен, он окутан аурой зловещего самодовольства... страх слаще на контрастах; нет ничего прекраснее, чем обратить высокое в низменное, прекрасное в уродство, спокойствие в панику, живое в мясо, – я тоже.

Девушка специально или же нет дразнила зверя, будила внутри призрачного фантома былой войны мрачные тени. Угольно-черные, липкие, глянцевые от тонкой пленки крови. Флегматичность, вызванная глубочайшей скукой светского мероприятия, постепенно развеивалась, обнажая острые грани того, что принято было называть "личностью" воеводы. Блеклый, выцветший, поседевший, пепельный... он как будто пробуждался ото сна; оживилась мимика, ярко подчеркивая кровожадность злобного существа. Бесцветные, подернутые пленкой глаза прояснились... обрели металлический блеск. Шутка первая:

– Testes invoco apprehendit inimicus. – особая пентаграмма трансдентов требовала произнесения заклинания, как это... вычурно. Совсем не в стиле Хоруса, но увы не он устанавливал правила магической игры, – почему наглая девочка вырезает истинное имя у себя на лбу?

Злокозненно прищурившись, Хорус ненавязчиво, даже в какой-то степени услужливо, вложил ей в руки, зазубренный, ржавый, запачканный коричневыми пятнами застарелой крови нож. Инструмент был создан для того, чтобы причинять наибольшие из возможных страдания: он не хирургически-ювелирно рассекал тело жертвы, а варварски терзал волокна плоти, оставляя отвратительные рваные раны. И сейчас лживая сучка на собственном опыте прочувствует как сильно Кайлан не любит, когда кто-то ведет себя не так, как хочется кровожадному идолу. Соктора коварная магическая структура, она в отличии от ментальной магии не подчиняет волю, но позволяет управлять телом жертвы, словно тряпичной куклой. Девчонка была в сознании. Чувствовала каждой клеточкой тела, как по воле Хоруса тонкие пальцы сильнее сжались на рукояти ножа; глубокие царапины почти до кости появлялись одна за другой, пока не получилось слово... о его значении Орхидна могла только догадываться. Зеркала в пыточных не предусматривались.

. лгунья .

театральная пауза; выразительная копия улыбки гостьи; время завершить жестокую шутку
– Потому что не знает, что на правду всем плевать, – злободневная шутка, тонко отсылающая на самого воеводу и его репутацию. Он мог замучить здесь хоть выводок молоденьких аристократок, но все равно на верхе ему будет слагать баллады... чертовы лицемеры... Хорус искренне не понимал зачем нескорые личности смеются над тем, что он нарекал "юмором", забавное вызывало у него приятную щекотку в легких, но разве не приятнее выразить приподнятое настроение простой усмешкой: мрачной и самодовольной, – зато теперь я буду знать как назвать тебя.

Наигрался. Красные энергетические нити возникают из каменного пола, создается аналогия с тем, что некогда пролитая здесь кровь брызнула из-под замшелых камней. Но это опять порочные шалости Хоруса, решившего заточить мишень в тесное пространство клетки. Ему не хотелось, чтобы добыча упорхнула от него... Теперь рыжая вновь могла двигаться так, как заблагорассудится, но вот только в чем толк? Кот поймал мышку. И из его когтей она не вырвется. Ствол Латсгана, который воевода всегда носил при себе, начал ритмично переходить с конечности на конечность: плечо, нога, рука, живот, голова, нога, рука... как будто дент про себя играл в детскую считалочку, но он всего лишь проверял жертву. Чего ты боишься, пташка? Когда зрачки непроизвольно сузятся? Голова – боится быстрой смерти, колено – боли, рука – быть искалеченной, живот – пугает перспектива кончины в муках. И как только девушка подала тот мельчайший жест, который был воспринят мужчиной за показатель особой робости, он выстрелил.

Кубики

[icon]https://i.imgur.com/6feVF90m.jpg[/icon]

Хорус невероятно внимательный, умеет читать людей, понимать их с ювелирной чуткостью. Все мрази разбираются в психологии. Только вот на сопереживание они неспособны. Эмпатия. Восхитительная способность разумных существ, но от чего-то воевода был лишен ее на каком-то глубинном уровне. Незначительный дефект в идеальной машине смерти грозит гибелью всему живому. Всему. Мимолетное изменение мимики, Хорус воспринимает его за слабость. Выстрел оглушительный, однако львиный воевода даже не вздрагивает, все его внимание приковано к чужому лицу. "Пытки скучное мероприятие, если не добавлять в них немного смысла". Так считал один из лейтенантов Хоруса. Воитель всегда загадочно кивал на его фразу, флегматично пряча улыбку. Классическому садисту не важна истина. Он просто страстно желает через жертву прочувствовать то, что ему недоступно: страсть, злость, отчаяние, борьбу, жажду к жизни. Мучители тонут в агонии, ощущая себя живее, чем когда-либо до этого. Кайлан не был таковым. За сотни лет чувства ему порядком наскучили: что свои, что чужие. Хорус почти сразу отводит пугающе-пристальный взгляд от лица, приводит его на равное пулевое отверстие, реакция девчонки мало интересует воеводу... Кайлану даже не нужен был ее страх... он требовал лишь крови. Чудовище, ловящее кайф от самого факта причинения боли. Эмоции субъективны, их можно подделать, а вот страдания и уродство есть всегда. Это факт. Кристальный, чистый, искренний, наркотически пьянящий.

Мужчина бесцеремонно протягивает когтистую руку через решетку алой тюрьмы, грубо, почти до хруста костей сжимает запястье жертвы, подносит раненую конечность к бледным губам. От него можно ожидать все что угодно: жадности, болезненного укуса, что белые клыки вскроют рану, вырывая полть вместе с застрявшей в ней пулей... но последовало что-то иное. Блондин аккуратно касается безобразно раскуроченной плоти кончиком языка, привередливо морщит нос, отстраняется. Привкус странный, незнакомый. Кайлан опять обращает внимание на лицо жертвы. Выцарапанное на лбу слово кровоточило, пряча лик за липким алым саваном. На контрасте простые голубы глаза кажутся небесно-стылыми льдинками; глубокими, как бездна океана. Что-то было не так. Воевода понимает это когда подвеска на его груди вспахивает, после чего из голубого пламени материализуется призрачный тигр. Зверь заревел, кидаясь на Орхидну, его неосязаемые когти полосуют по воздуху, уничтожая невидимые магические связи, сотканные полукровкой.

– Я практически оскорблен, – мужчина брезгливо стирает с потрескавшихся губ скупую капельку крови, – неужели тебе нравится внушать противникам страх? Боль? Отчаяние? Это же скучно, – дент жестом рассеял клетку, теперь ее темница – весь мир, – но это ожидаемо от такой как ты, брезгуешь пачкать пальчики? Не можешь допустить, чтобы кошмар явил себя в действительность? Да? Я прав? Куда чище жить во лжи... даже когда она касается банальных ощущений.

Пора было добавить в их только что зародившиеся отношения немного искренности. Кайлан был не силен в ментальной магии: ему были не интересны мысли иных существ, страха он мог добиться и одним своим видом, а боль... ее он причинял собственноручно. Но от чего-то блок вышел на славу, он способен был свести на нет следующую атаку полукровки. А полукровки ли? Хорус напрегается, чувствуя дискомфорт опасно схожий со страхом. Стальные мышцы под доспехами, прокатываются стальными канатами, он не терпел когда ему лгут. Взгляд светло-серых голодных глаз дьявольского отродья цепляется за каждую, даже самую незначительную мелочь. Кто ты такая? Ярость воеводы вспыхивает столь резко, что можно было подумать, что магия Орхидны все же срабатывает... воин бьет наотмашь прямо по смазливому личику, но упасть не позволяет, хватает за драгоценную копну рыжих волос. Беглый взгляд: округлое плечо, мягкий контур изгиба шеи, тонкая выпирающая ключица... Сейчас она до такой степени выделяется на теле, что Хорусу хочется вырвать ее с мясом: это кажется таким естественным, таким единственно верным вариантом. Так к чему же сдерживаться? Когти прокалывают кожу, даря острую, режущую боль, зацепляют кость, дергают. Еще. Снова. Снова! Гигантский воин был наделен поистине чудовищной силой, казалось он может разорвать хрупкую девушку пеплам, но кость упрямо не хотела покидать тело; трещала, скрежетала, но оставалась на месте. Мужчина в гневе швыряет пленницу в стену, уже совсем не сдерживаясь.

– А ты крепкая, почему не сказала сразу о том... – вкус, поведение, прочность кристаллического скелета, кусочки мозаики лениво выстраиваются в голове, но как уже говорилось, истина здесь не важна, – ...что я могу не сдерживаться?

Супер-удачные кубы х)

[icon]https://i.imgur.com/6feVF90m.jpg[/icon]

Я состою из ран и трещин, что гниют во мне, свербят.
но после нашей встречи, твои тоже заболят
Хорус издал звук, похожий на вопль раненого дракона. Голосовые связки жгло, как от глотка расплавленного металла, но чудищу было уже плевать на легкий дискомфорт. Лик окончательно искажает безрассудная ярость, умело подчеркивая глубокие борозды отметин на лице: шрамы, морщины, рубцы, тени... его стоит опасаться. Бледные глаза сверкнули бликом талого льда. От него нужно бежать. Против него восстали Небеса? Сами Боги явили свои лики, чтобы вонзить нож в спину? Стальные канаты мышц наливаются силой, которой хватило чтобы сокрушить мироздание. Убью. Уничтожу! Гнев. Дьявольская, заразная чума. Она вскрывает самые порочные черты характера, оголяет жесткость, стирает маску дружелюбия, снимает цепи долга с разъяренных одичавших псов, которые уже изголодались по свежей крови в плену моральных принципов. Девушка сам того не понимая пнула под ребра что-то очень темное и нехорошее, что Воитель так трепетно скрывал за маской скучающей отстраненности. А может ему действительно было скучно? Как сытому льву в зоопарке, рассматривающей прохожих? Вроде все есть: тепло, еда, комфорт, но мысли все заняты лишь картинками того, как было бы забавно откусить голову тем странным существам, прячущимся под защитой решетки. Инстинкт. Темная медаль природных механизмов выживания. Не плохой и не хороший, но все же факт.

Воевода Лайонхарт – противоречивая смесь примитивной агрессии и затейливого безумия. Элементарный и непостижимый. Жестокий и... просто жестокий.

Сейчас он покажет ей... насколько фатальна была ошибка избрать в качестве союзников врагов Льва. Женщина будет кричать, превращая голосовые связки в кровавую кашу, петь львиному Воеводе чудные песни немыслимых страданий... вечность. Деосы ведь не могут умереть, спрятаться в омуте безумия или состарится? Хорус сделает все, чтобы богиня в агонии проклинала Создателя за эту коварную недоработку организма. Бледное чудище обглодает ее плоть, сдерет кожу, раздробит молотом каждую кость в организме, а потом соберет обратно из мельчайших частичек звёздной пыли. В что-то большее, чем она из себя представляла. А затем все повторится. Снова. Снова. Снова. Снова... бесконечная шёлковая лента агонии нежно оближет прохладой все существо Бессмертной, ласково затянется петлей вокруг тонкой шеи и... задушит в ней надежду. Здесь она ни к чему.

Девушка атакует, ее стройное тело солнечным бликом рассекает мрачное подземелье. Воитель готов с ней встретится, он жаждет продемонстрировать мощь и доказать свое могущество, умывшись кровью существа, продевшего весь вид трансдентов. Какого же было его разочарование, когда Матерь Чудовищ, неловко падает на грязный пол, пораженная собственным  выпадом. Воитель замирает, недовольно рычит, боевой топор вгрызается в каменный пол, оставляя глубокий след и армию замысловатых трещин. Может миледи не хватает мотивации?

– Вставай и сражайся,– деспотичный глас Воеводы проникает в подкорку мозга, обдает холодом; Хорус делает повелительный жест рукой, не особо умело накладывая на богиню проклятие "одержимости убийством" по отношению.... к себе самому,  – ну же, милая, больше энтузиазма, сражаться нужно вот так.

Жестокий, пропитанный по-настоящему злым ликованием смех послужил прелюдией к сокрушительной контратаке на лежащую соперницу, чудовище рвется вперед, размашисто взмахивая топором колоссальных размеров. Это был не бой, а бойня. Удар может серьезно покалечить девушку или даже лишить ее руки, если она срочно не соберется. Также, неудача деоса дала денту время на создание пиктограммы, которая сейчас вытягивала силы из соперницы, чтобы из нее сотворить чудовище.

Кубики

– Тварь? Тварь?! ТВАРЬ?!!

Искрящийся истерическими нотками крик мешался с аморально искренним, безумным смехом; многоголосое эхо разносилась по храму безмолвия, словно чума. Женщина смешна. С ног до головы, как и ее наивное отрицание постыдной реальности. Хочет замести его под ковер, словно ненужный мусор? Лезвие пылающего колдовским светом топора смело атаку оружия деоса; мощный артефакт выплюнул несколько искр, но не сокрушился от мощнейшей атаки. А ведь инерции отточенного до крайности  движения хватило бы, чтобы беспощадная сталь при попадании располосовала тело, разрубив броню, карбункуловую кость ребер грудной клетки, внутренности, и, возможно, позвоночник и спинную защитную пластину. Их взгляды скрестились, словно они были тоже своего рода смертоносными клинками. Его –  полный голодной злобы, сопровождаемый яростным дыханием, горячим, точно сердцевина звезды. Ее – тверже карбункула, холоднее стали, безжалостнее самих Небес.

– О нет, ты столкнулась далеко не с простой тварью, –  смех прервался только для того, чтобы Воитель смог обжечь противницу безумием яростных речей, –  я – творение, твое творение, ваше творение!

Подземелье вновь в ужасе сотрясается от чрезмерно радостного смеха. Воитель смакует ярость: свою, чужую, общую. Его веселит акт святотатства, когда ему вдруг вздумалось просто так, от праздной скуки, замучить до смерти не простую рыжую пигалицу, а Богиню. Его преступленым мыслям не было оправдания, как и нет прощение любой кровожадной твари, вознамерившийся нарушать порядок мироздания. Но Хорус был таковым: еретик, отступник, ренегат, осквернитель. Для него не писаны законы. Лишь отчаяние. Только боль. Ничего лишнего. Стены стонут, вторя голосам погибших здесь страшной смертью, а Хорус молниеносно возвращает им приличную дистанцию, призывая одну из самых мощных пентаграмм. Ред-Турбо нависла над ними колоссальной структурой. И мир поглотил красный. Воздух наполнился испепеляющим остатки человечности светом, пропитался, точно губка, а вместо пыли в нем заплясали огненные искры. Воитель жадно вдыхает рукотворную отраву, словно заядлый курильщик порцию никотина. Он сходит с ума от переполняющей его мощи. Живой. Спустя столько лет... Я наконец-то живой! Алый свет, бьющий из-за спины огромной фигуры, контрастно очерчивал могучий силуэт. Черное тело на белом фоне казалось едва ли не больше, чем было на самом деле. Тяжелая броня ничуть не уменьшала подвижности Воителя, но внушительность отбивала всякое желание сопротивляться. Потому что нет смысла.

– Ты такая же дура, как и Азшара, – презрительно выплевывает дент, ощущая как сила растекается по жилам вместе с порцией горькой обиды и даже разочарования, – ВЫ создали меня таким, ВЫ! И никто более не виновен в моих преступлениях! ТОЛЬКО ВЫ! А теперь... устраиваете маскарады, наряжаете оружие смерти в глупые тряпки, кормите с рук, как домашнего животное... БЕЗУМНЫЕ СУЧКИ!

Снова росчерк опускающегося чудовищного оружия, сейчас это уже не попытка чуть-чуть (чисто ради шутки) отрубить руку или ногу, сейчас Воевода сражался всерьёз, подключив немыслимую по рамкам смертных силу. Он умел только это. Таково его предназначение и единственная цель. Бесконечная битва без начала и конца, лишённая смысла и цели, необратимая симфония упадка и разорение. Прекрасные девы создали клинок. Научили его думать. Ненавидеть. Злится. Завидовать. Боятся. Больше они ничерта ему не дали, оставив обрубок личности гнить в плену порочности собственной сущности. А теперь мрази решили осудить его за свои ошибки? Мягкие черты прекрасного личика Богини приобретают знакомые черты, мозг играет с Кайланом злую шутку... распаляет еще сильнее. Почему она так похожа на Азшару?!

– Все это твоя вина! Трусливая погань, сейчас тебя сотрет в порошок тот, кто должен был сражаться на войне для которой ты слишком труслива и... слаба.

Гартанур по страшной воле Хоруса материализуется на ноге противницы, начинает нежно обволакивать. Ласково, ненавязчиво, словно опасная способность трансдентов вовсе не представляла угрозы. Сегодня деос узнает насколько сильно она ошиблась, что не пожелала в свое время сотворить нечто прекрасное. Вся боль, страх, кровь – последствие гнусной трусости Богов, породивших монстров, с которыми не могут совладать.

Кубики: удачно все

Да, она абсолютно права. С первого печального аккорда до триумфального конца, Хорус чувствует это каждой клеточкой проклятого тела. Кто он такой, чтобы оспаривать утверждение той, что его создала? Стоит смиренно опустить голову, принять изначальную прочность своего бытия. Но кое-что прекрасное божество не предусмотрело. Падший не желал вознесения. Монстры, живущие на самом дне ямы, приплетаются в тесные змеиные клубки, а их рубиновые очи горят яростью тысячи демонов. Чудесная небожительница решила подлететь слишком близко к вязкому мраку.

ты всего лишь моя сломанная игрушка.

Я намного хуже, чем ты можешь себе вообразить. Свирепее, порочнее, уродливее, кровожаднее... испорченный и изломанный настолько, что исправить ошибки не представляется возможным. Ты не сможешь понять. Там, где ты живешь, не встретить существо подобного мне, подобного нам. Отраженная барьером магия искрами разбивается о колдовской щит Воеводы, светлые огоньки умирающей энергии пляшут в отражении по-акульи мертвых глаз. Пускай она – богиня, и Хорусу ни за что не достичь хотя бы тени ее великолепия, но Монстру и не нужно срамиться наверх. Звезды его не примут, Солнце отвергнет, Луна насмехается. Мятежным апостолам смерти нет места в прекрасном царстве из которого родом их создатели. Ему даже не обидно. Воитель станет настолько ужасен, что даже свет вечности робко потухнет под напором холодных волн мрака. Его мрака. Мира, в котором его заточили изначально. Ну что же... теперь его тюрьма станет домом для всех. И начнет он с нее.

Острые когти пробивают металлические и тканевые элементы перчатки, а зубы, более похожие на клыки, отрастают настолько, что рот не может закрыться до конца. Бесцветный, выцветший монстр, имеющий одинаково бледный облик и нутро. Мужчина более не говорит ни единого слова, кажется, что он даже не понимает смысла небрежно выплюнутых в его сторону надменных речей. Слюна вперемешку с пеной стекает по бесцветным губам за секунду до стремительной атаки. Воитель с нажимом чиркает бритвенными когтями по лопаткам девушки, плоть расступается пред хладными лезвиями беззвучно и не сопротивляясь, точно резали скальпелем. Боль придет намного позже. А пока вторая рука безжалостно врывается в рот, минуя барьер из плотно сжатых зубов, выбив между делом пару жемчужно-белых осколков. Чудовищные шипы пронзают нижнее мягкое небо, зацепляются за челюсть рыболовными крюками. Дальше была агония. Кровь. И треск по шуму и ужасу, сравнимый с рождением сверхновой звезды. Хорус яростным рывком выдирает подвижную часть черепа: рвется кожа на щеках, хрящи рвутся, вываливается язык: сейчас он похож на извивающуюся в кровавой каше раненую змею. Ядовитую. Прямо как напыщенные речи Матери чудовищ. Месть сладка.

В голову моментально приходит единственный правильный вариант: Хорус в мгновение ока открывает зубастую пасть настолько широко, что уголки рта беспомощно надрываются почти до середины щек, а затем трансдент стальной хваткой впивается в язык девушки, резко и настойчиво тянет на себя. Не откусывает. Вырывает с мясом. Жадно жует, с аморальным аппетитом причмокивая, прималывая упругие волокна мышц, пачкая омерзительную пасть в ошметках свежей плоти. Я – ошибка. Я – чудовище.  Я – тварь... я – такой, как ты пожелала. Солдат всегда выполняет приказы, некоторые даже доставляют ему наслаждение. Это был один из таких случаев. Булькающий смех снова нарушает затянувшееся безмолвие Бледного льва. Как это наверное печально, быть всегда правой, но в то же время так критично ошибаться. Бескомпромиссный монстр скребет когтями по грудной клетке жертвы, желая прорваться чрез прочную клеть к живому сердцу. Он его вырвет. Сожрет. Потому что этого от него ждали. Таким его задумала мать. А он всего лишь не хотел ее разочаровывать.

Кубики, Кубики

Отредактировано Хорус (17.01.2021 16:43:49)