Чувство полной безопасности частенько воспринимают как данность. Уют, безмятежность, покой. Простые радости любого смертного; и их вечно не ценят. Напротив мы все вожделеем страсть, захлебываемся в от жадности до ощущений, безвозвратно разрушаем рукотворные твердыни безмолвия. Глупо. Легкомысленная беспечность юности идет рука об руку с полнейшим невежеством в недалекой зрелости. Хорус только сейчас научился ценить утраченное. Затвердевший от времени гранитный идол, исчирканный колдовскими рунами северных ветров. Они выстудили все, что когда-то могло дать ему шансы стать человечнее камня. Холодный. Жесткий. Монументальный. Деспотичный. Но северный ветер явился не один. С ним пришел вечный шторм. Бушующее море бешено бьется леденимы волнами о стылый гранит. Удар, еще, еще! Хорусу уже все равно, льды невзгод крошатся о его опыт, целые города погибают по его воле, враги не дрожат они давно сдохли. Однако шум... вечный шум закулисных интриг, лязг мячей, скрип ломающихся пополам судеб; утомляет. Могущество скучно и опасно, оно не стоит того, чтобы к нему стремились. Сила. Это уже веселее, где сила, там и возможности. Хорус наслаждался ими сполна, согреваясь со свежепролитой крови. Холодные пальцы, бледная кожа, тусклый свет глаз цвета мутной воды. Когда-то они были голубыми, но сейчас на контрасте с ярко алыми реками их цвет – эфемерен. Его по сути нет. Похититель чужих жизней с наслаждением с чавкающим звуком просовывает руку свозь зияющую раскуроченным мясом дыру в грудной клетке, ласково сжимает сердце; оно все еще бьётся; теплое.  Он будет согрет предсмертным криком. И все равно ему будет мало. Бесчисленные жертвы не возвращают покоя. Они лишь дают пару секунд траурного молчания по усопшим.

Хотя... было одно место, где можно отдохнуть. Сбросить корону, снять броню, сложить полномочия, срезать с языка ужасное в своем величии имя. Кайлан Лайонхарт – Хорус. Здесь ничто не имело значения, здесь все были в равной степени чужаками. Храм безмолвия. Так про себя нарек это место мужчина, пользуясь дразняще-приятными услугами горячих источников лишь в минуты сильнейшего отчаяния. Даже тиранам нужно согреться... и каждый раз он приносил "подарки". Черепа тех, кто должен был навечно остаться в его сердце. Здесь расплескало воды скорби личное кладбище близких предателей. Любимые. Настолько нежной и преданной любовью они были достойны быть рядом с хозяином даже после "предательства". Даже после смерти. Сегодняшний день не стал исключением, Владыка львов по-кошачьи бесшумно шагал по пещере, небрежно придерживая отрубленную голову близкого врага за глазницу. Это последнее наше совместное путешествие, брат мой... тебе здесь понравится. Сколько они его пытали? кажется месяц... предатель долго не сознавался в преступлениях, пришлось сделать с ним много гнусных вещей. И это было правильно. Смерть – его награда за честность. И почему никто из обвинённых лейтенантов никогда не сознавался без всей этой возни с пытками?

Может потому что невиновны?
                                      нет, что за вздор
                                                       они ведь все в итоге сознаются.
Последний поворот. И вот Воитель вошел в окутанные паром источники, пышно украшенные с черепами и... недоумение заставило война окаменеть. Прямо в его святилище в одной из купален вальяжно устроилась дева с черными как смоль волосами: они ниспадали по хрупким плечам, растекались по воде чернильными пятнами, едва заметно колыхаясь от подводных течений. Незнакомка с ленивым любопытством рассматривала один из трофеев Львиного воеводы. Алые угольки глаз заинтригованно сверкали, находя все новые и новые записи выцарапанные на пожелтевших от времени костях. Знаете, тут должна пойти сцена с удивительными возгласами "Кто ты?", "как сюда попала?", "как смеешь прикасаться к ним?"... будь Хорус моложе, он бы обязательно сыграл в эту игру. Увы. Слишком злобный и невообразимо холодный. Мужчине не были интересны ответы, они могли быть самыми разнообразными: удивительными, волнующими, разочаровывающими; но зачем тратить время, если итог не изменит даже вмешательство Создателя? Ни один мускул не дрогнул на лице, даже дыхание не сбилось, когда блондин без раздумий и компромиссов выхватил свободной рукой Ластган и спустил курок. Между первым взглядом на обнажённую гостью и выстрелом прошло меньше мгновения. Ровно столько нужно чудовищу, на то чтобы вернуть покой. Но его поспешность возымела эффект, он – промахнулся. Зачарованная пуля обречена не на поцелуй с лицом гостьи, она со свистом летела куда-то в район правой ключицы.

Это значит "просто здраствуй, просто как дела" по Лайонхартски ~

[icon]https://i.imgur.com/g3Mwejkm.jpg[/icon]

Отредактировано Хорус (27.12.20 20:39:11)

Неудача при выстреле бесила еще сильнее, чем само наличие незваной гостьи в святилище скорби. Челюсть сжимается до скрипа зубов. Досадно. Все могло закончится быстро. Практически мгновенно. И тогда бы мужчина имел удовольствие утопить вечное горе в красноватой то пролитой крови воде... славные планы нарушены излишней поспешностью. Флегматичность почти моментально обращается в прохладное раздражение. Граф недовольно кривится, уже более обдуманно решая, как сопроводить обнаженную гостью в Мир мертвых... но прежде чем Хорус выбирал между отрубленной головой и проломанным в труху хребтом, его взор потух. По щелчку пальцев, словно все источники света разом испуганно попрятались от мрачных мыслей воителя. Одна бровь в недоумении изгибается, а девчонка решает пояснить воеводе причины внезапной тьмы. Интересно, если он убьет сучку, зрение вернется? Стоит проверить! Хищнические инстинкты сладостно подогревают пропитанную ядом отчуждения кровь, заставляют мертвое сердце биться чаще... сражение в темноте ничуть не смутило Хоруса, бывали у него ситуации и похуже. Так даже интереснее. Мужчина уже было припал к земле, меняя форму оружия на боевую косу как... внезапно почувствовал приступ уютной неги. Воитель по-кошачьи мурлыкает. Тихо. Едва слышно. Звук можно было различить только по легкой вибрации в глотке.

Внезапное умиротворение воевода принял за собственную благосклонность. Замирает, придает слишком много внимания обстановке: в купальнях пахло сыростью, каменной пылью и розами. Откуда взяться цветам в пропитанном Скверной месте? Может она принесла чужеродные ароматы с собой? Мужчина с ленивым любопытством вслушивается в отдающие металлом нотки голоса незнакомки. Спокойствие разгладило некоторые морщинки на лице. Глаза ему совсем не нужны, мир вовсе не исчезает, даже в полной тьме... тем более, воитель знал каждый миллиметр пещеры. Безмятежное состояние – редчайшее состояние души дента. И как оказалось, при этом раскладе он становиться куда более разговорчивым и намного более невыносимым. Незрячие глаза графа впиваются в место, откуда доносится голос и чужеродно-сладкий аромат.

– Наивно полагать, что моя слепота может спасти тебе жизнь, – шипящий шепот, больше похож на тихое, ядовитое шипение потревоженной гадюки, – ну если тебе нравиться играть в жмурки, так тому и быть... сегодня мне не лень играть с трусливыми девчонками.

Воитель вызывающе-пафосно садится на валун рядом с купальнями, по-королевски горделиво выпрямив широкую спину. Плавные, преисполненные пластичной грацией, движения казались неуместными. Высокий, мощный, закованный в тяжелую браню... ему бы следовало проявлять меньшую плавность в походке. Хорус со скучающим видом перекинул седые волосы через плечо, с капризной брезгливостью наклоняясь к дымящейся теплым паром воде, чтобы когтем коснуться поверхности, таким образом он проверял температуру. Вел себя воевода с такой спесью, словно кошачьего в нем было куда больше, чем предполагалось деосами-создателями. Граф терпел пришелицу только из-за того, что было лень ее убивать и всем своим видом демонстрировал это.

– Эта пещера принадлежит мне, и я волен делать здесь все, что угодно, – слово его – закон, с такой уверенностью не разговаривают даже судьи, – убирайся прочь, пока я не пополнил свою коллекцию твоим черепом... – щурит незрячие глаза, держит паузу, раздумывает, – деос.

Вердикт звучит с предвкушением. До этого воевода не встречал детей Демиурга... зато вот сестрёнка Азшара с удовольствием лепила божество из него. Благодаря ей он усвоил одну простую истину: идолы – творения лжи. Любой, кому поют песни, на самом деле оказывается гнилым, испорченным, порочным, злым. И сейчас Хорусу стало до трясучки интересно, что скрывается под кожей у пришелицы? Осталось только дождаться пока кровожадность и жадность вновь пересилят зыбкое спокойствие.

Такие удачные кубики, но я умиротворился :с
[icon]https://i.imgur.com/g3Mwejkm.jpg[/icon]

Отредактировано Хорус (12.02.21 07:55:35)

Королевство из черепов. Королевство скорби. Жуткий памятник первородной жестокости бытия. Графу не нужно было видеть, чтобы ощущать это место всем телом, чувствовать крадущуюся за теплыми облаками водяного пара костлявую руку смерти... холодную, точно поцелованное морозом сердце безумного тирана. Но ему все же вернули способность лицезреть окружающую обстановку. Когда ресницы вновь сомкнулись и разомкнулись зрачки сужаются. Теперь Хорус мог видеть свое леденящее кровь царство. Славно. Он лениво потянулся. Хищник, не представляющий угрозы. Тихий омут, где водилось нечто пострашнее чертей. Богиня была для него сейчас не более, чем аксессуаром, которому он великодушно позволил пребывать в чертогах скорби. Но брюнетка была здесь чужой. Розам здесь не место. Цветы не растут на могильниках. Источник былой силы давно уже не был священной купелью, возведённой ради торжества магии над сумраком невежества. Нет. Капля трупного яда упала в молочную муть. Всего одна. Невероятно красная. Безмерно ядовитая. Концентрат вселенской ненависти... он нес в себе непоколебимую волю Хоруса:
на могилах моих врагов да не порастут душистые цветы
а оскверненные кости украсят дворец мой
и будет так во веки веков
ведь такова воля Идола
единственного
и вы заслуживаете такое божество

Культ Черепов начертал эту фразу на входе в купальни, на каждом камне, на каждом осколке костей. Неужели женщина не видит этого? Не замечает Скверну. Хочет вернуть свое? Ха! Теперь это место никогда не станет прежним, оно видело слишком много зла. Стены стонут, вторя молчаливым крикам останков. Помнят... помнят много плохого, неправильного, жестокого. Богиня слишком горда, чтобы уловить незначительную перемену, совсем эфемерную, почти несуществующую. Но она изменила здесь все. Куда же ты? Живительная влага не желает выпускать за нежных объятий добровольную пленницу: слащаво-приятная водичка цепляется за бархатистую кожу и тяжелый шелк волос, оседает на них крупными каплями. Голодные всплески потревоженных статными движениями стройных ног вод имеют хищные нотки. Улыбнутся бы... но  лик отвык от подобного. Призрачно спокойный Граф просто флегматично наблюдал. Раздумывал. Интересно, сколько вода может оставаться красной, если в нее вмешать капли крови истинных богов?

– Говоришь это место твое? – вкрадчиво начал фантом страшных сражений, его волосы стали влажными от пара, с которым он сливался... точно был частью призрачного тумана, – интересное заявление, деос... но мы давным-давно забрали его себе. А ты слишком слаба, чтобы вернуть его обратно. Но я щедр...

Металлические пластины даже не скрипнули, вторя не менее стальному звучанию голоса. Владелец доспеха стремительно встал на ноги. Машина. Машина смерти. Созданная, чтобы нести погибель... внутри каждого аккуратно разложенного черепа на месте пустых глазниц вспыхивают призрачные огоньки. Они все смотрят на девушку с сожалением. Не стоило ей брать в руки оружие. Для монстра это было приглашением поиграть. Все они когда-то имели удовольствие быть мимолетной частью досуга Графа. И все в итоге оказались здесь. Огни почти мгновенно гаснут. Это всего лишь резонанс высвобожденной энергии колоссальной мощи. Удерживающая пиктограмма окрасила пол в ярко-синий цвет.

– ... и я оставлю тебя здесь навечно, деос! Познакомься о своей новой темницей! – безумие в голосе фантома делает его реальным и от этого еще более страшным... дух былого сражения, которому больше не было места в мире ожил, – Testes invoco apprehendit inimicus!

Он ее поймает. Небрежно прибьет пиками сталактитов к каменным стенам, точно картину в выставочном зале. Вырвет поганый язык. Покалечит горло, разломав трубку гортани на отдельные фрагменты. У него будет в коллекции ее череп. И кровь. И все, что он только пожелает. Потому что на стороне Хоруса есть – сила.

Кубики

Не все во вселенной имеет смысл. Не все цели овеяны сияющим ареалом величия. Большинство существующих в подлунном мире вещей до ужаса низменны. Вселенную вращает не справедливость, возвышенность или грандиозность. Реальность заждется на жестокости, жадности, лени, страхе и похоти. Смертные существа по природе своей гедонические, готовые прилагать хоть какие-то усилия лишь для того, чтобы откусить больший кусок от пирога... даже если вместе со сладостью придется отгрызть руку конкурента. Наша жизнь до смешного коротка, ведь чем ярче огонь, тем быстрее он прогорает... но именно такие мгновенные беспощадные вспышки способны породить огненный ад, в котором погаснет ни один десяток скромных искр.

Безумный оскал уже давно не напоминает улыбку, берсерк частично материализуется, уродуя бледную кожу кривыми угольно-черными шипами. Они порвали кожу, смешались с металлическими доспехами, образовывая порочный союз живой плоти, металла и кристаллов. Тонатос смешна. Наивная... совсем не осознает, насколько гнилой и порочным мир они породили. Хорус не строил склепов, их возводят скованные страхом слуги, чтобы смягчит бесконечную ярость монстра. Черепа принесены сюда из жадности. Бледный лев никогда не отпускает свои игрушки, коллекционируя сломанные жизни и тела, словно капризный ребенок, будь его воля он бы воскресил их всех... чтобы повторить вновь окунуть неприятелей в чан с агонией. Почему? Потому что жесток. Тупая, топорная, трусливая кровожадность, не дающая покоя искалеченному разуму.

Но дети не виновны
в грехах своих родителей
но они будут нести чужой крест до конца
– Я встречал много надменных тварей и у них было кое что общее, – голос трансдента был неописуем... одновременно напоминал и рычание и хрип и скрежет, но все же слова были разборчивыми и даже въедливыми, точно концентрат щелочи, – вся их гордость лишь завышает ожидания, а по сути: они не способны даже сдохнуть достойно.

Лайонхарт даже начинает немного разочаровываться... Натхёльн Кеус, Дионас... теперь и сама Тонатос. Все они говорили громко, держали спину прямо, а одного взгляда на них хватало, чтобы ослепнуть от испепеляющего величия. И что же? Волна психической энергии импульсом разлетается от брюнетки, неся с собой агонию которую не способны выдержать смертные. Однако, Хорус, попавший под воздействие, устоял. Просто потому что был рожден для того, чтобы быть способном перемалывать страдания в мощь. Тщеславная богиня. Ее речи и угрозы оказались такими же пустыми, как и бездонная алая бездна глаз. Разочарование горче желчи, которая попала в пасть из-за очередного мучительного спазма организма. А теперь... теперь Хорус продемонстрирует ей, что бывает с теми, кто смеет разочаровывать Графа клана Леонэйм.

Движения дента были сплошным резонансом злобы и боли, Эйкстерменатус играл в воздухе, гудя от вибрации когда зачарованная сталь вгрызалась в препятствия. Тонатос, колоны храма, стены, пол... Хорусу не было собой разницы. Он просто был в ярости. Впервые за многие года флегматичной злобы мужчина сумел ощутить пожар внутри, от которого оттаяли еще более страшные грани личности. Неконтролируемая сила разрушения, которую более не сдерживал ледяной рассудок злобного тирана, выплескивался на окружающие предметы, грозя не только отрубить женщине все имеющиеся у нее конечности, но и похоронить их в общей братской могиле под завалами кристаллической породы.

Кубы ~

Ты притупи, о время, когти льва,
         Клыки из пасти леопарда рви,
                  В прах обрати земные существа
                                    И феникса сожги в его крови.
Воздействие на сломанный разум никогда не поспособствует ничему хорошему. Голоса. Голоса в голове! Воют, скулят, стенают, ревут, поют, шипят. Хорус знает как заставить их замолчать, Цанхараш учил его затыкать ненавистный гомон: убить. Убить всех, чье упрямое сердце нарушает звенящую тишину языческого капища. Заложенный на генном уровне код, активирующийся по щелчку пальца умершего давным-давно деоса. Это была его воля? Или его страх? А может очередная игра магии более опасного Божества? Скорее всего, все эти факторы слились воедино и усилили друг-друга, провоцируя мужчину на жестокость. Туповатую. Не имеющую даже капли благородства или азарта с которыми Бледный лев вырывал все еще бьющиеся сердца из грудных клеток врагов... бездонная бедна раскуроченного разума требует жертв. И из доступный вариантов была доступна только Тонантос.

Женщина увернулась от одного удара, второго, третьего. Спесивая сука даже не давала Хорусу достойный отпор, все больше и больше распаляя агрессию мужчины. Воевода пожелал битвы и получит ее любой ценой! Материализовавшийся берсерк стал скорее побочным эффектом, чем осознанным решением, окончательно стирая с лика трансдента следы и без того убогой эволюции. Он стал куда больше. И опаснее. Броня уже не была отдельной защитой, полиморфный артефакт исказился, примешался с угольно-черными шипами кристаллического скелета, обтянутыми бледной кожей буграми мышц и оголившимися канатами сухожилий. Экстерменатус, до этого имеющий вид боевого топора, в мгновение ока стал частью правой руки, представляя из себя что-то среднее между шипом и клинком. Так и выглядят дикие животные: они не пользуются оружием, ведь оно часть их сущности... это добавляет контроля, но напрочь отнимает первоначальный смысл, которые кузнецы вкладывали в артефакты. Очень неприятно, когда нервная система прорастает в механизмы и металл, предоставляя возможность большей мобильности и взымая плату в виде боли. Теперь Хорус ощущал каждую царапинку, каждую зазубрину на мече и страдания делали его еще более злобным, если такое вообще возможно.

– Сражайся!

На самом деле, женщина скорее всего не смогла бы разобрать рев чудища, змееподобный, усеянный шипами язык, вываливающийся из зубастой пасти не способствовал четкой дикции. Поэтому пришлось изъясняться с богиней на языке насилия. Удар почти двухметрового клинка-шипа резал стены, кроша камень в мелкую крошку, точно они были сделаны из хрусталя. Осколки разлетаются в стороны, как шрапнель, грозя попасть в один из шести разбросанных по черепу глаз. И вот Хорус, наконец начинает бить более прицельно, теперь он явно нацелился на брюнетку, умышленно зажимая ее в тесном пространстве, чтобы у женщины не осталась другого выбора как присоединиться к битве. Или умереть. Причем втрое Кайлан бы воспринял с детским восторгом: сломал бы хребет, начиная пожирать мягкую, сочную плоть еще живой богини, пока ее совершенное, сотворённое самим Демиургом тело не рассыплется на причудливые завихрения жгучих искр, энергии и звёздной пыли. А потом он бы принялся ждать. И ждал бы до того момента пока она не вернется, чтобы умереть еще раз. Разве это не чудесно? Разве это не проклятие? Бессмертие – воистину извращенная кара для тех, кто создал этот ужасный, прогнивший до самого основания мир.

Кубы
[status]скверна отравит мне кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/D1baZ09l.jpg[/icon][sign]× твое последнее воспоминание будет полно страха ×[/sign]

Отредактировано Хорус (19.03.21 11:44:46)

Глаза застилала красноватая пелена. Больше нет цветов. Мышцы горят от титанического напряжения, кости трещат, не выдерживая мощи собственного владельца, оружие заменяющее руку неприятно гудит, снося очередную колону с такой легкостью, как будто бы она была сотворена из хрупкого хрусталя, а не из прочного гранита. Хрус вошел в раж и остановить его могло только полное удовлетворение основополагающего инстинкта: убийство. Жестокость не имеет смысла, четкой цели или мотива. Бесхитростное, примитивное желание хищника: убивать. ради. удовольствия.

порочная, безнравственная, преступная, больная, деструктивная, гнилая, покалеченная, безумная, искажённая, греховная, кровожадная
ТВАРЬ

И самое несправедливое в данной ситуации, что Хорус обладал воистину сокрушительной силой. Это все, что он умел. Единственное паталогически обожаемое им ремесло: пытки, война, битва. Он мог стать кем угодно: выполняя грязную работу палача или вести за собой целые армии. Но его мир резко полетел к чертям, когда глаз резанул яркий свет незнакомой печати. Щелк. Вся ярость потухла так резко, словно женщина задула свечу. Кайлан на миг цепенеет от шока, от чего подает, по инерции прокатываясь по каменистому полу. Знаете, такое неприятное чувство, когда впервые пытаешься научится плавать? Так вот, то, что сейчас творилось в искалеченных осколках разума воителя, было куда более серьезным... преданной любви и трогательному обожанию не было места в злобной и неполноценной душонке графа, а тут при помощи магии ему по сути внушили абсолютно новое ощущение, равносильное тому, что теперь все цвета имеют вкус, звуки можно трогать, а запахи иногда поют. Абсурд, вакханалия, полный шок. Хорус лежал и молча охреневал от происходящего.

Ему было душно от легкого тепла в районе грудной клетки. Душно от слащавых мыслей. Душно от влажного воздуха пещеры. И попросту невыносимо находится в собственном теле. И тут еще эта баба... брюнетка наступала на воителя, неосмотрительно выводя его этим из оцепенения. Изящная щиколотка была в обхвате тоньше запястья чудовища, очень расточительно давать жестокому животному такие хрупкие игрушки... но Хорус не раскроил когтями икру и даже не попытался вырвать сухожилие, обломав акульи зубы об чешуйки сверхпрочной брони... потому что просто не хотел. Да и вообще, собственные желания стали для Кайлана чем-то непостижимым. Многоглазое чудовище щурит хаотично разбросанные по роже очи, скалится в уродливом подобии улыбки, а шипастый язык гибко высовывается из чернеющего провала пасти, чтобы слюняво облизать лощёную губ морду. Складывалось впечатление, что тварь сожрала что-то вкусное, ну или напротив, уставилась на нечто весьма аппетитное. У Тонантос были все поводы для смущения, ведь каждый демонически поблескивающий зрачок был нацелен на нее. Пристальное, нездоровое внимание...

Кайлан Лайонхарт влюбился в свою жертву по уши. Но его мозг сумел осознать только то, что женщина теперь его собственность. И во владения трансдента теперь попадал не только череп, крики и несколько литров крови, а она вся целиком. Жадный ублюдок возжелал владеть даже мыслями несчастного божества... короче, ревновать и ограничивать свободу Бледный лев начал ровно на третью секунду начала этого абсурдного романа. Лапа чудовища властно легла на ногу женщины, сжимая ее с такой силой, что когти едва не прокололи броню.

- А может быть это ты ляжешь? - рявкнул Хорус, он дент все еще находился в берсерке, его слова можно было разобрать с великим трудом, ведь этот облик вовсе не рассчитан был на милые беседы.

Но затем Кайлан хорошенько подумал... охранять свое сокровище лежа будет неудобно. Посему вполне логично будет встать и оценить обстановку. Мужчина без труда поднимается, вертит из стороны в сторону деформированной головой: пыль, обломки камня, черепа, мутный источник и ничего более. Отлично. Издавая звуки представляющие нечто среднее между урчанием и рыком Хорус рывком подтянул к себе женщину по-кошачьи обтираясь о ее лицо безобразной шипастой рожей, не забывая поцарапать змееподобным языком шею. Мерзко. Но это куда лучше, чем его первоначальны план, поставить ей на лоб клеймо, чтобы все знали чья это собственность.
[status]скверна отравит мне кровь[/status][icon]https://i.imgur.com/D1baZ09l.jpg[/icon][sign]× твое последнее воспоминание будет полно страха ×[/sign]