прекрасное далеко, ты было так жестоко
.
Духота убаюкивающе растеклась по привычной за долгие годы комнатке. Рори терпеть не могла темноту, но еще больше не любила кошмары. Увы, сегодня ей снился страшный сон: тревожная игра в прятки с тенями и призраками. Бесконечная чернеющая пустота, лишь в непроглядной дали мерцает тусклый огонек. Рори не осознавала, где оказалась, но не сомневалась, что единственный выход отсюда сиял именно там; быстрее; зыбкий свет того и гляди мог погаснуть под яростными волнами мрака. Осколок солнца. Девочка бежала вперёд, но огонёк не разгорался ближе. Расстояние не сокращалось, а наоборот увеличивалось. Отчаянные вопли несчастной малышки поглощала хищная тишина, у которой был оскал зверя, охваченного безумием и ужасом голода. Страх связывает ноги лозами ядовитого плюща; все, она не сбежит. Свет вдалеке мигает в предсмертной агонии пред тем как Рори чувствует запах. До дрожи знакомая смесь металла, терпкости и дешевого шампуня. Тело как будто облило гипсом, не пошевелиться... единственная все еще работающая по какой-то нелепой причине мышцей являлось маленькое сердечко.
.
– Проснись и пой, сонная муха!
.
Бьющейся хрусталь звонкого голоска вырывает девочку из цепких когтей ночного кошмара. Реальность тесно переплетена с туманными далями царств Морфея. Ноги до немоты затекли не из-за таинственного плюща, это все тяжеленная Лейси, усевшаяся на нее верхом. Рори смущенно хлопает кукольными ресницами, натягивает одеяло до кончика носа, сонно трет глаза. Ночью хорошим детям положено спать. Торжественное лицо блондинки кажется ей неправильной насмешкой. Она здесь уже три года, – сама этого не понимает; день ко дню, ночь к ночи, – и остаётся только без особого энтузиазма вглядываться в пыльное окошко, глядя как все меняется, – все кроме Дома. Рори прикладывает палец к губам, слышит как заскрипели соседние кровати.
.
– Тш-ш-ш-ш-ш-ш, – испуганно шипит брюнетка, с опаской поглядывая на соседей по комнате, – тебе сюда нельзя, Леди опять ругаться будет.
.
Рори судорожно скинула с себя гостью, садясь на кровати, с суеверном ужасом глядя на свечки и спички. Воспитатели с настоящей истерикой воспринимали подобные предметы в шаловливых детских ручонках. И это понятно! Дом хоть и был кирпичным, но вот пожар малолетние сорванцы могли устроить даже в бассейне. По крайней мере, так говорили взрослые. Рори не была в бассейнах и плохо представляла почему их так трудно поджечь. Малышка угрюмо подбирает под себя колени, по-собачьи трясет головой в надежде избавится от липкого налета дурных снов. В ее руках моментально оказывается игрушечный щенок.
.
– Он говорит, что из-за этого нас всех накажут, – Рори выставляет игрушку пред собой, отгораживаясь от Лейси, точно блондинка была дьяволом, а плюшевый зверь – распятием, – поиграем утром или вечером или никогда, свечи опасные, так говорит Леди.
.
Девочка прекрасно понимала, что от бедствия масштаба "Лейси" не спастись простыми просьбами, поэтому она со слабой надежной поворачивает голову направо, ища поддержки у соседей по комнате. До рассвета по ощущениям оставалось часа два, и если они не выдворят блондинку прочь, у всех будут большие неприятности. Им не дадут конфет, а может быть даже не пустят гулять! Это бы стало настоящей трагедией в понимании ребенка, поэтому дух авантюризма Лейси пока не был особо заразительным.
[icon]https://i.imgur.com/dh7OUUrm.jpg[/icon][nick]Рори[/nick][status]шепчут тени[/status]

[icon]https://c.radikal.ru/c15/2010/a1/bc0b4fa43d33.png[/icon][nick]Айзек[/nick][status]сладость или гадость?[/status]

В последнее время сны были теплыми.
Ложась в кровать, Айзек с предвкушением ожидал успокаивающих грез, окунающих его то в реалии беспечного прошлого, то в несуществующий мир с говорливыми животными и мерцающими звездами. Сны эти были безупречными, но, словно бы в наказание за поведение, слишком чуткими – возможно, Айзек попросту всегда был готов вскочить с постели, чтобы избежать последствий собственных вполне обдуманных поступков. Он привык постоянно думать, привык внимательно изучать стены Дома и людей, запертых здесь вместе с ним, и ночь, кажущаяся единственным временем, когда он мог не думать ни о чем, не могла подарить ему полноценного спокойствия. Айзек всегда был к чему-то готов. К чему? Кто же знает…
Сегодня ему снилась река, проходящая в тени раскидистых деревьев. На небе ярко горели далекие звезды, и светлячки, переливаясь золотыми оттенками, парили над самой поверхностью, изредка усаживаясь на бортики обычной лодки, в которой сидел мальчик. В этом месте было красиво, но самое главное, Айзеку казалось, что он впервые дышит свободно, будто бы лодка уводила его от Дома к тому безоблачному будущему, которое всегда было ему предначертано. Там красивые поместья и дорогие блюда, вежливые приятно пахнущие леди и большие кареты, запряженные ухоженными лошадьми. Там нет скрипучих кроватей и плесневелого хлеба, нет грязных одежд и стоптанных ботинок…
Лодка причалила к берегу, и Айзек, собираясь выйти, понял, что не может пошевелить ногой: что-то словно бы придавило её, а после в ночной тишине, разбивая прекрасные грезы, раздались слишком знакомые голоса. Он тут же проснулся, но не спешил поворачиваться, прислушиваясь к нахалке Лейси и тихо бормочущей Рори, испуганные глаза которой мальчик мог бы представить без особых усилий. Почему она попросту не скинет эту девку на пол? Впрочем, скинуть Лейси с кровати чревато последствиями, и Айзек знал это, ведь имел с нахалкой слишком неоднозначные отношения. Порою они объединялись, чтобы довести до белого каления очередную жертву, порою дрались, так как иногда храбрость Лейси была слишком необдуманной и поспешной, а детей не думающих Айзек терпеть не мог. Глупые растяпы.
Он открыл глаза, когда в комнате заговорила Элли, а вскоре перевернулся на живот, укладывая голову на вытянутые руки. Было бы здорово, начнись ночью драка, но ведь и ему может перепасть за потасовку – лучше было бы случись все в другой комнате. Однако же Лейси удивила, принеся с собой горящую свечу, на огонек которой Айзек смотрел с улыбкой. Когда-то он тоже шел с простой свечкой по своему поместью…
– Ты как всегда напала на слабое звено, – усмехнулся мальчик, приподнимаясь на локтях, – уж лучше бы подожгла какую-нибудь комнату, чем таскалась с этим воском просто так.
Находя свою случайно придуманную шалость крайне занимательной, Айзек перескочил со своей кровати на кровать Элли, топчась по её ногам и пытаясь дотянуться до свечки. Поджечь что-нибудь – это же очень весело! Можно подпалить волосы Лейси, можно поднести огонек к хвосту кота, а можно, в самом деле, кинуть свечу в комнату! Не свою, конечно же.
– А, ну-ка, – вновь потянулся он за свечой, – эй, Брунгильда-Рори Пятнадцатая, пихни её как следует! Элли, а ты чего сидишь? Давай-ка вставай! И пихни принцессу с тихушницей.

[nick]Марселин[/nick][icon]https://sun9-71.userapi.com/cdMsBJ4Xfll5raGvlyCCZohkMj6YQt5C5tz64g/2z71qHiO0CE.jpg[/icon][status]Дитя тени[/status]Мрак обволакивал девочку своими щупальцами, бережно укутывал, словно в одеяло, позволяя спрятаться от цепких взглядов воспитателей и излишне активных соседей по комнате. Ночь Марселин всегда нравилась. Тишина, нарушаемая лишь детским сопением, позволяла с головой окунуться в свои мысли и, наконец, облегчённо выдохнуть. Никто не старался девочку задеть, пихнуть локтём в бок, да и на голову не сыпались глупые обзывательства Айзека. Даже несмотря на тепло, что стояло в комнате, свернувшись под одеялом в калачик, она долго не спала, тогда наслаждаясь спокойствием. А сейчас потому, что боялась кошмаров: они навещали Марселин едва ли не каждую ночь.

     Сегодня ей снился дом бабушки с дедушкой — старое здание с большим, поросшим травой садом позади: хозяева были слишком стары, чтобы за ним ухаживать. Дорожка, ведущая ко входу, петляла в разные стороны, глаза застилал туман, а в руке девочка крепко держала шуршащий пакет — там лежала буханка чёрного хлеба, который передала Марселин вечно сочувствующая женщина за прилавком. Дедушка попросил зайти в магазин, вручив зачем-то внучке старый бабушкин шарф. Красивый, тот самый, который старушка надевала на свою последнюю прогулку. Марселин где-то очень быстро его потеряла и теперь возвращалась домой, перебирая в голове варианты укоризненного тона деда, готовясь стерпеть всё, что только он скажет... Но наткнулась лишь на пустой дом. Безжизненный, холодный... Без дедушки. Закралось ощущение, будто его здесь раньше никогда и не было. В голове раздавался шёпот, с каждой секундой становясь всё громче. Слов девочка не разбирала, однако непонятное, неприятное чувство наваливалось на неё всей тяжестью. Ей было тревожно. Хотелось крепко-крепко зажмуриться, закрыть уши руками, сесть на корточки и забросить чёртов пакет с хлебом в дальний угол, но Марселин не могла пошевелить и пальцем, глядя на пустующие комнаты. Она снова осталась одна.

     Снова одна...
     Одна...

     Распахнув глаза, девочка не сразу осознала, где она. Лишь знакомый шёпот привёл в чувство и, чуть повернувшись и заметив бодрствующих ребят и почему-то Лейси, которой здесь абсолютно точно быть не должно, осознала: «В приюте». В этом сером Доме, в комнате номер тринадцать; всё, что она видела до этого момента, было лишь плодом её воображения. Бесшумно выдохнув, Марселин опустила веки и коснулась щекой прохладной части подушки. Не то чтобы она хотела спать, просто участвовать во всеобщем обсуждении не было особого желания. Проще было притвориться спящей, однако даже эту возможность у неё собирались отобрать.

     — Я не сплю, — Марселин повернула голову в сторону Айзека, который уже топтался по кровати Элли. Девочка искренне пожелала, чтобы она спихнула этого дурака на холодный пол. — Давайте ещё громче, разбудим весь Дом.

     Такими темпами в их дверь скоро заглянет Леди, а на утро они все поймут, что наказаны, потому что какая-то излишне смелая девочка решила нарушить режим и втянуть в это обитателей комнаты номер тринадцать. Марселин оторвала голову от подушки и села на кровати, обводя взглядом помещение и останавливая внимание на незваной гостье. В руках Лейси держала свечу и спички — опасное сочетание, которое могло привести и к пожару, и к очередному наказанию. В приюте брать спички детям строго-настрого запрещали.

    — Это плохая идея, — девочка кивнула в сторону шумной блондинки. И пусть понимают, как хотят: плохая идея была поджечь свечу или же позволить Лейси остаться здесь больше, чем на пять минут. Она всегда приносила неприятности и лучше бы сейчас исчезла, решив, что с ними будет очень скучно.

Отредактировано Марселин Кёрз (01.11.20 01:21:49)

[icon]https://c.radikal.ru/c15/2010/a1/bc0b4fa43d33.png[/icon][nick]Айзек[/nick][status]сладость или гадость?[/status]

Лейси вела себя вполне обычно: раздражала излишним шумом, грозящим туманным наказанием, но вместе с тем интриговала своей порывистостью, с коей зачастую происходили занятные вещи в скучном сером Доме. Поняв, что спички ему никто не даст и глубоко оскорбившись таким словосочетанием как «мокрые портянки», Айзек слез с кровати Элли, «непреднамеренно» и незаметно пихнув её туфельку под кровать Рори – пусть поищет, когда будет вставать. Лейси непременно получит за свое отвратительное поведение столь ранним утром, и он очень постарается, чтобы ей досталось сполна. Безусловно, сам возмездие он нести не будет – для этого у девчонки есть свои соседи в комнате.
Мальчик задумчиво посмотрел на остатки воска на полу, решив после их непременно содрать: будет скверно, если Леди обнаружит подобные следы на старых половицах. Более того, спички у этой пацанки нужно будет украсть! Идея с поджогом слишком привлекательна и занимательна, чтобы отказываться от неё вот так просто. Что же поджечь сначала? Одну из косичек Элли? Куклу Рори? Одеяло Марселин или подол платья Ло? Нет-нет, начать нужно с чужой комнаты, ведь в ином случае его быстро обнаружат, а спички изымут, более того, он может лишиться милости Леди и директрисы, которые и без того на многое закрывают глаза. Да, нужно поджечь…
- Так вот, я сбежала на обеде и еле как прокралась в запретную комнату, открыла ящик…
Айзек вздрогнул, услышав что-то столь неразумное. А ведь она что-то и до этого болтала…Какая разница. Лейси совсем уж позабыла об инстинктах, и её действия – абсурд. Она глупа и слишком любопытна, оттого-то и все её проблемы. Если уж хочешь удовлетворить чрезмерный интерес, то будь добра – поумней.
-…там не оказалось ни моей вещи, ни даже рогаток Айзека... лишь свечи, зажигалки, спички, старое огниво и керосиновая лампа. Скромная добыча, скажите вы? Я сначала тоже так думала...
Ну, вот. Тогда где все его рогатки? Он их так заботливо делал, так осторожно прятал, и что в итоге? Его настроение окончательно испорчено. Ни спичек, ни рогаток, комната испачкана, ещё и обозвали с самого утра. Айзек вновь подскочил к Лейси, чтобы грубо сдернуть её с кровати, но в этот самый момент она поднесла свечу к одной из кукол, что мирно сидела, вглядываясь в пустоту. Он замер, надеясь на то, что хотя бы что-то сегодня без него подожгут, однако, вместо этого тишина разразилась кратким, но пробирающим до дрожи скрипом. Неожиданно для себя самого мальчик вздрогнул и шарахнулся в сторону, но тут же взял себя в руки, чтобы не показаться перед девчонками трусом. Он мог поклясться, что глаза куклы закрылись сами, но, безусловно, не мог этого сказать вслух. Наверняка, Лейси что-то сделала…Да! Очередной фокус. Да?
Вместо того, чтобы успокоиться, девчонка принялась бегать по комнате, то и дело освещая разные вещи. Это могло бы показаться веселым, но сердце отчего-то стучало быстро-быстро. А когда его же монетка скатилась к двери под мелодию криков Лейси, сердце и вовсе упало в пятки, и Айзек, не шевелясь, просидел на кровати Рори до тех пор, пока пацанка не выбежала из комнаты, оставив после себя лишь спички. Каждому по одной. Каждому по попытке показать свою смелость…
Мальчик нервно кашлянул, поднимаясь на ноги и подходя к двери, где лежало его сокровище. Стараясь прикрыть дрожащие пальцы, он наклонился, чтобы поднять её и с облегченным шумным выходом обнаружил, что ничего не поменялось: красивый профиль незнакомой женщины строго смотрел в сторону в окружении виноградной лозы и приятно грел руку. Собираясь было сунуть монету в карман, Айзек остановился, ловя себя на том, что делать это ему страшно. Вот же Лейси…
Он и сам всегда рассказывал другим детям страшилки, грозился, что если те не будут его слушаться, то придет Пиковая дама или подкроватный монстр и накажут их за непослушание. Неужели Лейси решила отомстить?
- Это все шутки, - зачем-то первым заговорил Айзек, как если бы пытался успокоить девочек. Успокоить самого себя. – Куклу она толкнула…Понятно? Толкнула! И монету она спихнула…Ясно?
Мальчик подошел к кровати Рори, смело наклоняясь над зловещей куклой.
- Видите! Ничего! – с некоторой злобой он схватил игрушку за голову, бросая её владелице. – Это потому, что твои куклы старые! Что это вообще за спички?
Айзек сжал любимую монетку в кулачке, подходя к стене и уверенно чиркая спичкой по шершавой поверхности. Один он на это смотреть не будет: позвав всех к себе (всех, кто осмелился подойти), он выставил свою драгоценность на ладошке и быстро поднес к ней горящую спичку.
Маленький огонек быстро пожирал тонкую деревяшку. Но даже этого хватило, чтобы в играющих повсюду тенях лик прекрасной дамы поменялся. Улыбка медленно растягивалась на её губах, а когда огонек был готов потухнуть, чтобы обжечь пальцы Айзека, она резко повернулась в фас с широко раскрытыми глазами.
Мальчик бросил монету в угол. А из горла вырвался крик.

[icon]https://i.imgur.com/6OD53VAl.png[/icon][nick]Мистер Никто[/nick][status]кошмар в полночь[/status]

Лейси была самой настоящей катастрофой. Ло уже казалось то, что светловолосая бестия слишком громко дышит. Сейчас точно придет Леди и ей придется наказать непослушных детишек. И как объяснить тупоголовым взрослым, что виновата одна Лейси? Ло никогда не хотела быть ябедой, но такие личности как Лейси иногда вынуждали ее жаловаться взрослым. Почему Лейси вообще была так одержима именно их комнатой? Пусть проваливает в любую другую, где живут такие же чудилы как она. Ло с ужасом слушала и наблюдала за Лейси. В запретную комнату? Свечи и спички? Лейси была не просто чудилой, но еще и безмозглой чудилой! Рыжеволосая иногда сама любила маленькие шалости и подколы над другими детьми, но они были столь безобидными и невинными по сравнению с выходками Лейси или Айзека.

Девочка зажала себе рот ладошкой, испуганно наблюдая за странностями. Кукла сама закрывала глаза, а монетка сама скакала. Ло даже не успела как-то отреагировать на съеденный запас конфет. Она забыла про них. Ло в страхе вжалась в кровать, пытаясь как-то оказаться около кота. Сейчас ей казалось то, что это животное способно защитить своими когтями и зубами от непонятных игрушек и монеток. Девочка молчала, переводя испуганный взгляд с одного ребенка на другого. Капризная девчонка неуверенно закивала головой, когда Элли и Айзек выразили свои мысли о том, что дрянная Лейси просто пугает их этой ночью. Ло была удивлена, что Элли могла быть согласной с мальчишкой. Рыжеволосая взяла в руки оставленную бестией спичку, не желая как-то ее использовать. Нужно будет ее спрятать от взрослых. Девочка скидывает ногой с кровати игрушечного кролика, чтобы он тоже не начал прыгать по комнате или жутко хлопать глазами. Дальше было только хуже. Ло просто испуганно наблюдала за тем, как Айзек поднес спичку к монетке. Со своего места Ло было плохо видно саму монетку, но девочка прекрасно видела лица других детей. Они издевались над ней! Шутили! Ведь...так? Ло увидела то, как Элли опасно шла к ее кровати со спичкой в руках и смотрела на кота.

- Элли, ст..! - вскрикнула Ло, пытаясь закрыть рукой кота, но она не успела.

Ло с ужасом смотрела за тем, как на теле кота появилось множество горящих глаз. Глаз. Глаз! Ло в ужасе закрыла ладошками свои уши, боясь сейчас всего. Она так была нежна с мистером Никто, подкармливая его и жалея его хвостик. А он...был...Ло даже не знала ответа. Кошки ведь не разговаривают! И у них только два глаза. Мистер Никто спрыгнул под ее кровать, оставляя шокированную девочку одну. Ло пришлось встать со своей кровати, чтобы другие девочки подвинули ее. Ло не знала куда ей податься. У Рори была эта чертова кукла, а Айзек держал монетку. Вдруг...эти дети теперь прокляты? А она сама? Ло посмотрела на свое тельце, боясь там найти лишние пары глаз, но все было в порядке. Вроде бы. Ло взглянула на "нору", которая была за ее кроватью.

- Я не смогу уснуть! А вдруг что-то вылезет из этой дыры?! - в ужасе Ло прижалась к спине Элли, опасливо смотря на нору из-за ее плеча. - Может...мы возьмем лампу из запретной комнаты? К утру вернем ее на место. Мне страшно...

Ло начала канючить, боясь отойти от Элли. Элли была решительной и ничего не боялась. Ло вложила в ладошку девочки спичку, пытаясь избавиться от опасных вещей. Смелая Элли сама найдет применение этой вещицы. Ло была на грани слез и истерики. Ей было страшно оставаться одной, было невозможно сейчас лечь и попытаться уснуть. Кошмары преследовали теперь не только во снах.
[nick]Ло[/nick][status]~[/status][icon]https://i.imgur.com/YBGeJh2.png[/icon][sign]~[/sign]

Отредактировано Дионас (08.03.21 20:04:08)

Дыра. Крохотный магнит внимания, овладевший сознанием маленькой Элли. Неправильно-неправильно-неправильно - кто-то обронил это слово в воздух, а оно облепило мысли девчонки от и до, пока красные глазки старательно всматривались в бездну и ждали, что она посмотрит еще раз в ответ.

- Не идти туда? - хмурый, почти злой взгляд перепрыгивает на маленькую мышку, что жалобно пикала в уютном окружении пыльных друзей, быть может единственных, что всегда понимали это блеклое, выцветшее серое пятно в тринадцатой комнате с милым и нежным именем "Рори", - Дальше ляжем спать и сделаем вид, что ничего не было? Какая потрясающая идея, вы так не считаете?

Нет?

Кто-то очень шумно вздохнул, видимо довольно живо вообразив себе эту ситуацию, а вернее то, что Элли хотела донести до других. Но прежде всего - до зашуганного щеночка с неаккуратно обкромсанными волосами вокруг впавших щек, - А потом некто выползет из норы и стащит все твои игрушки. - упс, играть станет совсем не с кем, печально, правда? - Но чудищу этого будет мало, поэтому следующей станешь ты. А потом в расход пойдут самые сладенькие - ты, - Элли всё так же хмуро кивнула в сторону умирающей от ужаса бедняжки Ло, - главная сладкоежка должна быть самой вкусной, не так ли? А потом будешь и ты, - Элли не больно, но ощутимо пихнула в плечо и Айзека, что так же напряженно слушал ее и вздрогнул от внезапности, - да, ты, потому что количество сворованных, и сожранных, у Ло конфет позволяет и тебя считать довольно лакомым куском.

Страшных, и может обидных речей здесь не досталось, пожалуй, только Марселин - и только потому, что самая умная-разумная голова в этой комнате сразу смекнула, что этот тоннель в пустоту нельзя просто оставить. И этим автоматически заслужила огромный пласт симпатии, даже не смотря на то что терзалась сомнениями стоит ли это таких рисков. И Элли тоже сомневалась, но гораздо меньше... Девочка просто не сможет заснуть, зная, что в этой комнате есть нечто неизвестное, неизведанное, неправильное... фальшивое... лживое? Маленький термит скребся об кости в районе ключиц, и красноглазый ребенок растирал кожу сквозь ткани излюбленного, пусть и потрепанного, сарафана. «Днем этого прохода нет» - думает Элли, и вспоминает как пару дней назад доставала огрызок фиолетового карандаша из под кровати, пытаясь дорисовать взрослую себя в красивых штанах, но не в платье.

- Айзек, хочешь быть полезным? Я знаю, что эта задача именно для тебя, - гневный тон Элли легко сменился на заговорческий, как будто она наклонилась чтобы что-то личное шептать на ушко. Но никаких секретов тут не было, все в этой комнате и так знали, за что периодически огребает единственный мальчишка в их небольшой группе, - Помнишь что сказала Лейси? Там есть целый сундук со спичками и свечками. Они нам точно понадобятся. Притащи их сюда, только не спались. А если поймают - не говори ни в коем случае о том,  чего они тебе нужны.

А, собственно, для чего? Кот внезапно оказался говорящим, хотя если честно Элли именно испугалась внезапности, но вовсе не испытала какого-то леденящего ужаса от самого факта. Она только сейчас это поняла. Как будто глубоко внутри она всегда знала, что с этим животным не все в порядке было, а еще и игрушки, а еще и... сколько еще лживых вещей окружают ее в этом доме? Больше всего в своей жизни малышка Элли не любила, когда ее обманывают.

- Марселин, идешь со мной? - честно говоря, красноглазка вполне хватило бы смелости и одной туда полезть. Но ребенок - существо коллективное, нуждающееся в поддержке хоть кого-нибудь, особенно на грани пубертата. Родителей у всех у них не было, а потому оставалось искать эти лучи понимания и одобрения в глазах сверстников и, реже, в обычно равнодушных и строгих воспиталках. Элли бесцеремонно берет с полки, наспех приколоченной на три грустных гвоздика, какую-то мягкую игрушку, у которой не было двух лап и одного глаза. Шлеп! Значит, дно у дыры точно было, и, судя по звуку, падать им было совсем не высоко. Элли напряженно уселась у самого края, неуверенно просунув в пустоту сначала одну ножку, затем другую, и поболтала им пару раз, в тихой надежде не встретить там целую ораву глазастых котов. Или кого похуже, кто немедленно утянет к себе свежее, нежное как агнец, мясо. В одном из кулачков девчонка крепко сжимала подаренную принцессой спичкой, - Ах да, только на дыру не светите ни в коем случае! Ну... а ты, давай следом, - доверилась девчонка и Марселин, и остальным ребятам перед тем, как шлепнуться об чернильное дно.
[icon]https://i.imgur.com/4JfiluR.jpg[/icon][status]lost[/status][nick]Элли[/nick]

[nick]Марселин[/nick][icon]https://sun9-71.userapi.com/cdMsBJ4Xfll5raGvlyCCZohkMj6YQt5C5tz64g/2z71qHiO0CE.jpg[/icon][status]Дитя тени[/status]
     Что было в той дыре, которая внезапным образом появилась под кроватью, никто из ребят даже представить не мог. Сам факт существования таинственного хода не так сильно пугал Марселин; скорее, она боялась того, кто мог в норе обитать. Монетки с куклами оживали, а коты внезапно начинали разговаривать, так почему бы какому-нибудь существу не поселиться в этом укромном месте и сыграть роль подкроватного монстра из детских страшилок?

     Выслушивая препирательства Элли с ребятами, Марселин стояла неподвижно, перекатывая в пальцах одинокую спичку, бросая взгляды на чёрную нору. Им нужно было туда залезть. Страх и любопытство — смесь невероятная, настоящий стимул к самым, казалось бы, абсурдным действиям. Девочке хотелось узнать, что скрывалось за этой темнотой, куда вёл путь, зачем он здесь появился, а потому на предложение Элли спуститься в дыру вместе с ней Марселин ответила едва заметным кивком. Мистер Никто исчез, скоро исчезнут и они, прыгнув в темноту, а потом... а потом будь что будет.

     С замиранием сердца девочка смотрела на место, где секунду назад сидела Элли, свесив ноги в чернильную пропасть. Она уже была внизу, а значит, пришло время Марселин прыгать в неизвестность. В последний раз оглянувшись на Рори, Ло и Айзека, которые оставались на поверхности, девочка присела на край и, недолго думая, полетела вниз в надежде, что при этом не сломает себе руку или ногу: объяснять потом воспитателям, каким образом она умудрилась это сделать, совсем не хотелось, да и мало ли, что ждало их впереди; возможно, излишне храбрым жительницам комнаты номер тринадцать придётся улепётывать со всех ног от оравы многоглазых котов. Однако приземлилась она вполне успешно, на ноги, на твёрдую землю и в кромешную темноту. Марселин едва видела свою руку, которую выставила вперёд, а где стояла Элли, можно было лишь догадываться.

     — Элли? — соблазн зажечь спичку и осветить этот туннель хоть на пару секунд был велик, однако что-то шептало: нельзя. Нельзя тревожить темноту. Воображение подсовывало картинки того, что ещё может оживить этот огонёк и какую сторону туннеля продемонстрировать; теперь казалось, что они не обойдутся одной лишь куклой или монетой. Где-то сбоку послышался голос Элли, и Марселин тотчас же протянула ладонь, чтобы крепко схватить девочку за руку. Только так они могли держаться вместе, раз возможности наблюдать друг друга были лишены.

     Деовчки прыгнули в дыру, чтобы последовать за чёрным котом. Наверху это казалось чем-то само собой разумеющимся, сейчас же ситуация переставала казаться такой уж простой. В какую сторону идти? Вопрос хороший, когда дальше своего носа ничего видно не было. Марселин глубоко вдохнула, стараясь сосредоточиться и затолкать глупую мысль о возвращении к ребятам из комнаты куда подальше.

     — Следуй за нами... — прошелестел чей-то голос у неё над ухом. Волосы, что были хаотично разбросаны по плечам после недавнего сна, пошевелил лёгкий порыв неизвестно откуда возникнувшего ветерка, аккуратно уложив светлые пряди за спиной. Девочка могла испугаться, закричать, потребовать у Элли бросить идею с поиском Мистера Никто — в тоннеле ведь кто-то есть, и это, определённо, не кот! — но вместо этого лишь крепче сжала чужую руку и без каких-либо объяснений потянула за собой, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь шлёпаньем босых ног двух сироток по полу туннеля и непонятно почему знакомым шёпотом. Постепенно тревожность отступала, позволяя сосредоточенности и в какой-то степени спокойствию занять её место. Ей было тепло, она знала: это что-то, что звало девочку за собой, не желало зла.

     — Нам туда, — обронила Марселин без всяких «наверное» и «возможно». Таинственный голос словно играл с ней: то сообщал об очередном повороте совсем рядом, будто находился за спиной, то прыгал вперёд, исчезая, но каждый раз появлялся, стоило только на пути появиться новому препятствию. Девочка знала о каждой развилке и каждом выступе, за который в кромешной темноте могла по неосторожности зацепиться детская нога, и активно этим пользовалась, предостерегая Элли от потенциальных опасностей. Они шли по туннелю неспешно, держась за руки и водя ладошками по холодным стенам, а потом... потом наткнулись на ещё одну нору, и всё былое спокойствие как рукой сняло, когда пришло осознание: теперь им придётся лезть наверх, в очередное неизвестное никому место, и вновь испытывать свою удачу.

     Спрыгивать вниз было просто, забраться наверх как можно тише и незаметнее, чтобы случайно не разбудить жителей неизвестной комнаты — уже сложнее. Не без помощи Элли девочка вынырнула из дыры, оказавшись прямо под чьей-то кроватью, благо, что макушкой не стукнулась о её дно. Здесь витала особенная атмосфера сна, тишина нарушалась лишь лёгким храпом, доносившимся откуда-то справа, вероятно, с соседней кровати. Тринадцатая комната тоже должна была сопеть, завернувшись в тёплые одеяла, и видеть десятый сон, а не бродить по пустынным коридорам таинственного дома в попытке разгадать его секреты...

     Марселин аккуратно выглянула из-под кровати, стараясь разглядеть в комнате, освещаемой лишь лунным светом из-за не завешенного шторой окна, хоть что-нибудь, что могло бы подсказать, где они находились. Это помещение не было похоже на другие спальни сирот. Здесь было больше мебели, да и места достаточно. «Неужели...» — девочка удивлённо распахнула глаза, когда на противоположной кровати кто-то перевернулся на другой бок, что-то бормоча во сне и стараясь нащупать край одеяла, чтобы натянуть то на плечи. Не узнать воспитательницу соседней, двенадцатой, комнаты было невозможно: любительница всех поучать обладала громким голосом, большим носом картошкой и Марселин совсем не нравилась. Вновь спрятав голову под кровать, девочка повернулась к дыре и приложила палец к губам в надежде, что этот жест Элли всё-таки увидит, не станет задавать лишних вопросов и шуметь. Здесь было опасно.

     Ведь туннель привёл их прямиком в комнату самих воспитателей.

Отредактировано Марселин Кёрз (30.11.20 01:45:07)

[icon]https://i.imgur.com/6OD53VAl.png[/icon][nick]Мистер Никто[/nick][status]кошмар в полночь[/status]

Слова не ранят, они колючие ядовитые занозы застрявшие в венах. В огромных от шока глазах Рори отражается самодовольная мордашка шумной Элли. Деструктивные фразы колупали сейф с забытыми воспоминаниями; девочке не было обидно, ей было привычно. Легкая печаль, горькое разочарование и покорное принятие. Элли – плохой человек; жестокий и черствый. И это было ее самой завораживающей чертой, пробуждая смутное ощущение тоски по кому-то неведомому кошмару. Рори десять лет не ощущала себя живой; не билось не мертвое сердце, не лилась по венам теплая кровь; взрастили болезненно одинокую девушку ветра и вьюги, ставшие едиными с ней северные морозы, ведя размеренное неторопливое существование один на один со своей бесполезностью. Не нужна никому, даже тем, кого считает друзьями. Это не честно! Я всего лишь хотела помочь. Слезы непроизвольно распределяются по мгновенно покрасневшей слизистой нижнего века бездонными горячими озерцами. Искренние, но но еще не пролитые концентраты детской обиды. Рори убила бы ее. Омыла мертвой густой кровью свои ладони, как проникающим под кожу ядом; может быть, тогда они подружатся, и она познает единство их проклятой сущности, чудовищу лучше быть подле чудовища.
.
И мне не придётся искать в себе силы, милая Элли. Чтобы ты однажды не обнаружила куски битого стекла в своей порции каши.
.
Девочка смиренно опускает взгляд, молча шмыгая, прижимает к груди игрушку, которая никогда ее не обидит. Уходит в себя. Рори ловит себя на мысли, что живёт в окутавшей ее панике, она не понимает, что творится вокруг и лишь слушает окружающих – все как всегда и всё так обычно – в малышке ничего не выдает ни рассеянности, ни потерянности; сиротка доводит рутину до абсолюта и зарывается в ней полностью, не позволяя чему-либо еще мешать, сводить с намеченного пути и запутывать еще сильнее в этом невыносимым лабиринте, отягощенным собственными чувствами и рассуждениями. Ей тошно в собственной квартире, тошно от теплых объятий Ло, тошно от тихого голоса Марселин. Невыносимо. Девочка без намека на сопротивления позволяет Айзеку увести себя прочь, ей войти в темные и чужие коридоры было проще, чем оставаться в месте, где ее никто не любит.
.
Две пары детских ножек почти не издавали звуков. Поступь у малышей невесома; крадутся на ощупь и по памяти. Цель находится далеко, защищена темнотой и строгим-строгим запретом воспитателей. По законом Дома – войти в кабинет Мадам страшный грех. Почему Айзека это совсем не смущало? Не боится наказания? Может и маленькому изгою не стоит переживать по этому поводу. Но Рори все же кое-что смущало: за спиной то и дело радовалось глухое эхо. Тук-тук-тук-тук-шарк-тук. Девочка чутко поджимает босую ножку, замирает в такой позе, напоминая напуганного вспорхнувшей птахой кролика; тянет спутника за руку, молчаливо просит его замереть на месте. Посторонние звуки тут же стихают. Может быть ей показалось? Рори шумно выдыхает, виновато бодает Айзека в плечо лбом. Быстрое, молчаливое извинение за трусость. Они идут дальше по коридору, между комнат сироток, в тайне брюнетка молится всем, кто захочет ее услышать. Пусть это будет Лейси, путь это будет она. Ее не смешная шутка. Шаги становится отчетливые, их уже невозможно перепутать с игрой воображения. Страх сгибал тело пополам, крутил внутренности, обливая спину кипятком и жидким азотом; дыхание становиться хриплыми спазмами. Сдавленными, жалкими, постыдно-громкими. Самая страшная пытка – неизвестность. И Рори ожидаемо сдается первой, поворачивается, до боли в расширенных зрачках впиваясь во мрак затравленным взглядом. В миг похолодевшие пальцы еще сильнее впились в ладонь мальчика, словно это могло придать ей уверенности в себе.
.
– Кто здесь? – она хотела придать голосу строгости, но из горла вырвался только плаксивый истерически подрагивающий писк.

[nick]Рори[/nick][status]шепчут тени[/status][icon]https://i.imgur.com/dh7OUUrm.jpg[/icon]

[icon]https://c.radikal.ru/c15/2010/a1/bc0b4fa43d33.png[/icon][nick]Айзек[/nick][status]сладость или гадость?[/status]

Талант Айзека трудно было назвать простой интуицией, ведь интуиция давала осечки, тогда как его навык чувствовать неприятности был до безобразия безупречен. Возможно, его бы следовало назвать «жопой чую», но мальчик не употреблял грубых слов без надобности, поскольку это была привилегия деревенских необразованных детишек, думающих, что этикет – это корм для кошек, а не сборник норм. К сожалению, сейчас он чувствовал это жутко неприятное чувство приближающихся бед. Оно кусало за пальцы, отчего кончики немели, и сотни мурашек бежали по рукам, проникая под рубашку и скользя по позвоночнику. Он чувствовал, как тонкие волоски на конечностях встали дыбом, и, если бы не теплая ладошка Рори, Айзек бы непременно подумал о том, что совершенно замерз – таким было это ощущение, внезапно обострившееся до предела. Как девочка сильно впивалась в него пальцами, так и он сам цеплялся за неё, как за спасательный круг, но стоило им пройти дальше, как в темном коридоре, бледно освещенном тусклым светом луны, показались…другие.

Айзек не был кошатником, и не был собачником, он был просто хитрым пездюком ребенком, что считал себя неуязвимым и сообразительным, и даже сейчас, когда коленки его дрожали от страха, он эгоистично думал о том, чтобы проявление его страха не увидела Рори. В конце концов, он – воплощение рациональности и хладнокровия, у которого сейчас застрял от ужаса ком в горле. Айзек прилежно учился и знал, что бежать от собак не только бесполезно, но и глупо, а ещё следовало двигаться медленно, не отводя взгляда и прикрывая шею. Ситуация осложнялась тем, что собаки сами по себе были страшными, и навряд ли в их шерсти застряла алая краска, которой их испачкали детишки. То, чем могли бы испачкать их детишки, вызывало приступ тошноты, и, скорее интуитивно, нежели намеренно, Айзек продолжал пятиться назад, утягивая за руку и Рори.

До девятой комнаты было далеко, да и собаки скорее последуют за ними, отчего возможных жертв станет лишь больше. А уж о том, чтобы бежать в комнату воспитателей, и говорить не стоило – не только далеко, но и чревато последствиями. От множества мыслей у мальчишки заболела голова, но он совершенно не видел выхода, пока ночной ветер, ударив по ставням, не приоткрыл плохо закрытое окно. В кромешной тишине этот звук был очень громким, но он же был дорожкой из красного кирпича, что в сказке привела героев к замку. Дернув Рори за руку и указав ей взглядом на окно, Айзек облизнул засохшие губы, дрожащей рукой скользнув в карман, в котором лежала украденная вчера у Ло конфета.
- Д-давайте…И-играть…

Вытащив из кармана кулачок, в котором было зажато лакомство, мальчик замахнулся изо всех сил, надеясь, что конфета пролетит достаточно, чтобы отвлечь чужое внимание. Во всяком случае, он всем сердцем на это надеялся...
- ЛОВИ
Думать о том, сработала это или нет, он уже не стал, рванув, сломя голову к оконной раме. Раскрыв его нараспашку, Айзек подсадил на подоконник Рори, предусмотрительно подпихивая её сзади – прыгать с первого этажа было не больно, уж кому, как ни ему это знать. А после запрыгнул на подоконник и сам, не смея оборачиваться. Ему казалось, что обернувшись, он встретится с огромными взбешенными глазами, а после не сможет сделать уже ничего...

Отредактировано Рагнар (26.12.20 19:27:21)

[nick]Марселин[/nick][icon]https://sun9-71.userapi.com/cdMsBJ4Xfll5raGvlyCCZohkMj6YQt5C5tz64g/2z71qHiO0CE.jpg[/icon][status]Дитя тени[/status]
     Яркий свет, исходивший от внезапно вспыхнувшей свечи, полоснул по глазам, заставив Марселин предсказуемо зажмуриться. Внутри всколыхнулась тревога: воспитательницы проснутся. Проснётся Леди, и им точно несдобровать!..  Однако один взгляд на котов, нет, каких-то существ с дьявольскими мордами — такими только пугать детей в кошмарах — заставил девочку направить своё беспокойство в другое русло. В напряжении наблюдая за Элли и Ло, что подобрались к недружелюбным обитателям комнаты, Марселин старалась отогнать навязчивые мысли прочь. Лаз, стоило только свету от огонька залить посещение, захлопнулся, словно его и не было там никогда. Ладошка прошлась по холодному полу, ища доказательства пропажи. Пути назад не было, а это значило, что впереди троих девочек ждал поиск выхода: оставаться рядом с пусть и громко сопящими воспитательницами и недокотами было слишком опасно.

     На руке Ло появилась пара царапин, оставленная заботливым... кем? Мистером Никто? Неужели тот самый кот, что любил понежиться на кровати у соседки и дарил той свою любовь больше, чем кому-либо в комнате номер тринадцать, решился поднять на девочку свою когтистую лапу? Марселин задержала дыхание, заклиная Ло молчать. Нельзя плакать. Нельзя кричать. Девочка опасливо покосилась на Леди, что спокойно спала, возможно, даже не подозревая, что сейчас творилось в четырёх стенах. Последнее, что она сумела чётко увидеть при свете, — это глаза воспитательницы, прикрытые веками, а затем помещение погрузилось во тьму.

     С приходом мрака вновь накатило удивительное спокойствие и сосредоточенность. Марселин чувствовала себя защищённой, как в том тёмном туннеле, ведомая неясным голосом и чувством, которых так и хотелось назвать друзьями — так просто и по-детски наивно. Они вновь говорили, что-то шептали, стоило только девочке допустить малейшую мысль или бросить взгляд на что-либо. «Заперта», — раздалось над ухом, когда Марселин уставилась на дверь — очевидный и самый простой способ сбежать отсюда. На шкаф голос ответил так же, однако окно, через которое можно было выпрыгнуть на холодную, покрытую росой траву, оказалось открыто.

     На ключ, о котором на ухо заботливо шепнул таинственный друг, уже нацелилась Ло и вскоре держала в руках, тихонько стянув тот с тумбочки рядом с кроватью Леди. Марселин подкралась ближе и с любопытством глянула на вещицу в маленькой ладошке. «Откуда он?» — вопрос возник сам собой, но в этот раз ответом  послужила холодная тишина. Между бровей появилась складка. Девочка не чувствовала ничего; шёпот, который до этого момента учтиво подсказывал направление, исчез, оставив сиротку в обществе таких же девчонок, спящих воспитательниц и пары котов, что растворились в наступившей темноте.

     — Можно? — одними губами произнесла Марселин. Холодные пальцы аккуратно коснулись ладони Ло, забирая у неё ключ в надежде, что, дотронувшись до этого кусочка металла, она поймёт, что нужно делать, услышит, почувствует, но... ничего. Ощущая кожей неровную зубчатую поверхность, девочка старалась принять наилучшее решение. Сама. Попробовать открыть дверь? А может быть, шкаф? Что в нём, таком огромном, да ещё и запертом, могут прятать воспитательницы? А может, этот ключ вообще ни к чему в этой комнате не подходит?..

     Не попробуешь — не узнаешь. Марселин крепче сжала металл в руке, подкралась к шкафу, вставила ключ в замочную скважину и медленно повернула, надеясь, что дверца его всё же распахнётся и, если повезёт, даже без противного скрипа.

Отредактировано Марселин Кёрз (02.01.21 23:42:40)

Беги. Куда? Когда? Сотня вопросов разом зароились в голове с жутким липучим страхом, и овладев детским телом черной расползающейся где-то внутри груди кляксой внезапно обуздавшего страха и оцепенения. Элли не стала задавать свои вопросы вслух, как и не стала провоцировать не менее испугавшихся девочек на обсуждение - кровати наседок скрипели все чаще а дыхание самих женщин больше не походило на глубокое и размеренное. Все симптомы того, что какие бы сны, прекрасные или ужасные, а может такие же безликие как и они сами, не чудились в их украшенных проседью головах, было ясно только одно: бежать лучше прямо сейчас. Дверь закрыта, в дыру лезть опасно, черный коридор мог стать внезапно длиннее чем в прошлый раз, а тени менее общительными с Марселин. Проберись в эту комнату одна, Элли быть может и рискнула бы пойти по худо-бедно изведанной тропинке, но сейчас, даже привычно отстраненной от общего коллектива в силу своей надменной правильности, девчонке не хотелось рисковать другими. Если уж настояла на том, чтобы лезть в эту дыру, прихватив с собой не только Марселин, но и более пугливую до всего Ло, значит и ответственность за девчонок надо нести именно Элли, и позаботиться чтобы все вернулись в свои кровати до рассвета.

На неком интуитивном уровне красноглазка с косичками чувствовала, что время стало поджимать совсем яро. Убедившись, что спутницы не забыли закрыть шкаф, заметая все возможные улики - впрочем, все всегда можно списать на непоседливых котов, как то любят делать нашкодившие дети?..-  Элли настойчивым жестом отогнала котов от окна. Не заперто, к великому счастью. Тихо шмякнувшись о неровно выстриженный газон, брюнетка спустя секунду-две почувствовала характерное нытье в ушибленной коленке, и в быстрой панике, да в тусклом лунном свете, успела перепроверить застиранные колготки на наличие дыр. Пронесло... Если в более бойкой Марселин девочка была более уверена, то что касается неженки-принцессы... Хоть бы не сейчас - вяло подумала Элли, вспоминая все капризы рыжей, которые могут возникнуть в любой момент и по любому поводу. Наверное страх быть пойманными все таки наступил на горло ворчливому характеру сладкоежки, и та послушно сиганула следом. Стало немного легче, а потом Элли вновь вспомнила загадочное послание на обороте карты. К слову, изучать карту времени особо не было, зато было огромное желание убраться куда подальше от окна и самой комнаты, в которой остались смотрительницы. Как самая высокая из девчонок, Элли достаточно ловко управилась с тем, чтобы постараться максимально бесшумно закрыть за собой окно. Или было бы лучше не трогать ничего, оставить как есть, списав все на сквозняк? Элли просто не привыкла врать, и в этом плане пришлось бы отдуваться другим, придумывая правдоподобные легенды и теории, способные убедить старух в том что их скромная троица ни в чем не виновата.

Бег легкой трусцой, с крепко сжатыми в кулачках добытыми трофеями, вывел девочек в заброшенный сад к колючим кустам. Элли склонилась к земле, опираясь руками на собственные коленки, и попутно растирая ту что еще немного ныла, пытаясь отдышаться. Совершенно не факт, что место, в которым они оказались, было более безопасным, и на покинувших свои не слишком теплые постели девочек обрушится кара мрачного садовника или чего-то похуже...
- Все целы? - дежурный вопрос, который должен был перерасти в плавное обсуждение своих находок. Особенно что касалось карты - им ведь как то надо вернуться в свои постели, Элли продолжала настойчиво думать о том, что было бы сейчас самым правильным решением. Пока взор изрядно выцветших алых глаз не наткнулся на явное свечение глубоко в кустарнике.
- Что это?... - вопрос скорее риторический, вряд ли хоть одна из девчонок могла это знать с точностью. А еще, кажется, свечение не видел никто, кроме самой Элли.. - Ну как же, вон, блестит! - настаивала брюнетка с явным упорством. Не чудится же ей? Может это свет кошачьих глаз, очередных, но... нет, не похоже на то. Тогда Элли, даже вопреки тому, что сухие ветки и непокорные колючки могли бы запросто порвать весь затертый сарафан, зажмурившись покрепче, решила протянуть свою руку к влажным корням. Ушибленная коленка опять предательски заныла в самый неподходящий момент...
[nick]Элли[/nick][status]lost[/status][icon]https://i.imgur.com/4JfiluR.jpg[/icon]

Девочка боялась издать какой-то слишком громкий вдох и выдох, боялась разбудить здесь каждого взрослого и схлопотать наказание. Ло молча кивнула и передала ключ в руки Марселин, наблюдая за ее действиями. Ло не последовала за светловолосой к шкафу, боясь издать какой-то лишний звук. Ло уже приготовилась бежать и верещать в страхе, если бы на Марселин прыгнуло какое-то чудовище. Только этого к их великому счастью не произошло. Марселин показала им свою находку в виде какой-то бумажки. Ло даже слегка расстроилась. Она ожидала какой-то необычайной штуки. Блестящей, взрослой и кричащей о своей необыкновенности. Капризная девчонка чуть вздрогнула, когда увидела громкое БЕГИ на обратной стороне. В то же мгновение Леди начала издавать слишком много звуков, что служило звоночком о том, что девчонкам лучше слушать советы кривого почерка.

Ногу неприятно саднило из-за неловкого падения. Ло даже и не думала упасть на задницу и начать громко рыдать. Она была настолько напугана происходящей ситуацией, что просто бежала за двумя девочками. Вырваться из страшного дома было хорошей идеей. Несмотря на то, что Ло тяжело дышала и была вся красной в тон своим волосам, она чувствовала себя легко и свободно. Улица теперь казалась самым безопасным местом, но и это наверняка было обманом. Ло не знала кому и чему стоит сейчас верить, когда все было похоже на сумасшедший дом. Девочка почувствовала то, что видимая опасность в виде взрослых миновала и она чуть расслабилась. Нога болела, царапины от котов неприятно нылили, а грязное платьице было обидным. В грязном ходить было неприятно. Ло уже начала всхлипывать и бурчать что-то под нос, когда Элли отвлекла ее от капризов. Взгляд Ло проследовал к кустарнику, но ничего кроме темных веток с листьями она не видела. Совсем. Рыжая утерла слезы кулачком, пытаясь разглядеть какую-нибудь блестяшку, но она ничего не  могла разглядеть.

- Не лезь туда!

Пискнула девчонка, переживая за белоснежную кожу Элли и ее сарафанчик. Кустарники наверняка царапались не хуже котов. Кстати, а о них...Ло вроде как видела то, что пушистые существа выпрыгнули из окна вместа с беглянками. Были ли они еще рядом? Угрожали? Или же стали вновь ленивыми существами? В голове девчонки ютились мысли и вопросы, но ответов все никак не было. Наоборот. С каждой попыткой разгадать что-то они все больше находили странности в доме. Им явно было нужно обсудить все находки и детали, но не здесь. Скоро утро. Нужно быть в комнате. Ло подумала об Айзеке с Рори. Как они? Они точно будут шокированы тем, что расскажут им беглянки. Ло казалось то, что с той парочкой все хорошо. Добыли свечки, спички или что-то еще и уже ждут их в общей комнате. Сейчас Ло так сильно хотелось забраться в свою кровать и  спрятаться от всего мира под колючим одеялом. В обычную ночь ей бы хотелось поиграть с котом перед сном,  но сейчас девочка бы разрыдалась еще громче от страха при виде животного.

- Пошлите скорее в комнату, - Ло начала плакать, пытаясь утереть слезы, но от этого она начала хныкать еще больше. Всё выплеснулось наружу. Скопленные страх, боли от царапин и предательства котов, усталость от бега и бессоной ночи.- Мне страшно. Я хочу к Рори и Айзеку. Рассмотрим карту при свете, а так же мелки. Тут холодно. Я хочу есть и спать. Элли, пошли-и-и-и-и.
[nick]Ло[/nick][icon]https://i.imgur.com/YBGeJh2.png[/icon][sign]~[/sign][status]~[/status]

Отредактировано Дионас (08.03.21 20:00:50)

Прохлада ночи мигом пронзила уязвимую плоть Рори, проникая до самых костей; заныли несуществующие переломы, фантомами скручивая скелет очагами тянущей боли. Брюнетка смущенно разглядывает свои ноги, точнее смотрит в сторону ступней, которые щекотали нежные побеги травы, но видеть она могла только до подола своего платья. Ночь была гуще, чем разведенные в воде чернила; а может на сад опустился черный морок? Сможет ли Бог разглядеть ее в густом вязком супе из страха, черноты и холода? Свет, нужно зажечь свет. Ротри сфокусировалась на мыслях о спичке. Чиркнуть хоть раз о шершавую стену Дома и яркий язычок огня сокрушит неприятную тьму, сожжет страх и всего на мгновение оближет теплом онемевшие от холода пальчики. Искушение было столь велико, что мысли начали плавно перетекать в действия и синие глазки девочки засверкали в темноте, стремясь поймать взглядом спичку. Но тут Айзек, который из-за аномально светлой кожи и волос светился во мраке, точно призрак, подал голос. Малышка не сразу сообразила о чем он говорит; Рори не слышала горьких рыданий, её преследовал другой настойчивый голосок, настойчиво требуя вернуться в душную безопасность старенького сиротского приюта.
.
– Кто-то плачет? Но я ничего не слышу, – малышка хмурится, придавая кукольному личику серьезное выражение, – надеюсь это не шутка, потому что мне совсем не смешно.
.
Беззлобное бурчание Рори было не более, чем показателем её крайней обеспокоенности. Те, кому по воле злой Судьбы приходится очень много страдать в одиночестве, шепча сочащиеся горем жалобы в разодранное брюхо вездесущей пустоты, крайне чувствительны и эмпатичны к переживаниям других. Слезы не просто капризы малышей, это крохотные трещины в зеркалах души, сочащиеся горестной агонией пока еще живой человечности. Равнодушие не преступление, но тяжкий грех, коптящий нутро; вокруг озерной синевы глаз Рори пересыхают живые капельки влаги; черная ночь; черные мысли; кристальные души. Нужно найти несчастного ребенка и заключить его в робкие объятия, пока стало не слишком поздно.
.
Девочка молчаливой тенью следует за Айзеком, ведомым путеводной нитью, которую она различить не могла. Зато ей прекрасно были слышны знакомые голоса соседок по комнате. Мальчик уже зашуршал кустами, стараясь продраться сквозь плотные ряды защитных шипов и побегов, но брюнетка тянет его назад за футболку. Рори удивленно хлопает ресницами, когда из темноты начинают вырисовываться силуэты девочек, словно темнота немного развеивается, позволяя увидеть только то, что нужно. Бог не боросает своих праведников. Рори улыбается своим мыслям и, не особо заботясь о том, пошел ли за ней Айзек, быстрым шагом направляясь к подружкам. Они столпились возле другого края печального, пораженного болезнью или просто забытого всеми растения. Малышка замирает на почтительном расстоянии, опасливо смотря на то, как хищно топорщатся в стороны сухие ветки; нежная травка под ногами стала сухой и колючей, как будто куст высосал жизнь из всех прилегающих к нему побегов. А может дело в том, что старый садовник никогда не убирался здесь.
.
– Ло, Марселин, Элли? – удивленно перечислила девочка, показывая пальчиком то на одну вышеупомянутую малышку, то на другую, а затем ее сосредоточенное личико вновь повернулось в сторону, где должен быть Айзек, – ты уверен что это здесь? Не похоже чтобы они грустили.
.
Чтобы убедится наверняка, Рори ответственно обошла всех и остановилась только возле Ло, на руке которой алела небольшая царапинка. Она уже успела пораниться о кусты? Но ведь туда полезла Элли. Только вот их туда тянет, как бабочек в огонь?
.
– Что вы тут делаете? Нам не разрешают выходить гулять ночью.
.
Нам вообще редко разрешают гулять.

[nick]Рори[/nick][status]шепчут тени[/status][icon]https://i.imgur.com/dh7OUUrm.jpg[/icon]

[icon]https://c.radikal.ru/c15/2010/a1/bc0b4fa43d33.png[/icon][nick]Айзек[/nick][status]сладость или гадость?[/status]
Начавшийся шквал из терзающего ветра и оглушительного хора окутал тело, стоило сделать несколько шагов за кулисы мрачной истории. Горестные крики чудились воплем разъяренной банши, что в книгах непременно изображалась тощей женщиной, но детские голоса сливались в мелодию страха и боли, кажущейся настолько знакомой, что любопытство не позволяло тревоге выйти вперед. Тонкая фигура Элли, храбро пробирающейся вперед, удалялась с каждым шагом все дальше, покуда и вовсе не исчезла в ярком свете, пожравшим её ручки и черные, раздуваемые ветром, косички. Сильно поморщившись, Айзек сделал ещё один шаг вперед, вдруг осознавая, что шаг этот дался слишком уж легко. Открыв глаза, он тут же осторожно покосился назад, где кусты, походя на цепкую и колючую преграду, закрывали путь назад.

Это была небольшая полянка, настолько крохотная, что для игр не годилась вовсе. Впрочем, и полянкой её назвать было трудно – скорее, пустырь, что казался в гармоничном саду донельзя естественным. Запах гнили заполнял маленькое пространство полностью, но отвращения не вызывал, словно бы внутреннее пробудившееся чутье упрямо говорило о том, что именно так быть и должно. Здесь не было ничего живого, кроме Элли, стоящей напротив, а потому место казалось до ужаса спокойным. Нестрашным. Обычным?
Удивившись собственным мыслям, Айзек сделал ещё один шаг навстречу чему-то темному, что изначально померещилось камнем. Небольшая птица – иссохшая и, кажется, мертвая – была пригвождена к земле кем-то метко пущенной стрелой. Жестокая забава, и сам мальчишка никогда животных не убивал, считая тем не менее вполне приемлемым тягать мистера Никто за хвост.

- О, мы на прошлой неделе похожую во дворе нашли. Только мертвую. Эта тоже не шевелится...
- Нет, она живая, присмотрись! – взволнованно воскликнула Элли, присев на корточки и указав бледной кистью на едва трепещущее маленькое сердечко. Настолько хрупкое, что его хотелось раздавить…
- Зачем заставлять её страдать, если она уже одной лапкой в могиле? Мы даже помочь не сможем, только больше навредим. Давай добьем её и дело с концом.
- С ума сошёл? это ты так решил! Давай вытащим ее, в комнате есть бинты, у Марселин была нить с иголкой и...

Так неправильно, потому что выживает сильнейший, это закон…Что это за закон? Мотнув головой, Айзек схватился за стрелу, безжалостно вытаскивая её из птицы. Трупные черви неприятно скользнули по пальцам, падая на землю. Глупо лечить то, что уже гниет заживо, пускай сердце и трепещет, слабо хватаясь за жизнь. Птица страдает. Пусть же умрет и попадет вновь на небо…Но не успел Айзек замахнуться, как девочка бойко вскочила на ноги, схватившись за стрелу с другой стороны.
- Ты что, ветеринар? Отдай стрелу! Я сам все сделаю. А ты отвернись.
Он вновь дернул стрелу на себя, быстро вырывая её из пальцев Элли и разворачивая наконечником к себе – если девчонка поранится в драке, ему потом здорово перепадет.
- Заткнись, Айзек! Ты не в праве это решать, ей ещё можно помочь, идиота кусок!

Упрямо схватившись за ту часть, где кровью было перепачкано оперение стрелы, девочка снова принялась вырывать её, проявляя завидное стремление к помощи уже утонувшему созданию.
- Прекрати упрямиться, вот же балда! Я сказал, отдай стрелу и все тут!
Кажется, они никогда не могли найти общего языка. Любой вопрос ставил их в конфронтацию, приводя либо к ссоре либо к драке. Сегодня они впервые действовали согласованно, оказавшись перед истинным лицом ужаса, но вот все встало на свои места. Каждый всегда считал себя правым. Никто и никогда друг другу не уступал.
Просто были они из разных миров...

Отредактировано Рагнар (28.02.21 14:57:30)

[icon]https://i.imgur.com/6OD53VAl.png[/icon][nick]Мистер Никто[/nick][status]кошмар в полночь[/status]

я помню;
.
Прохлада молчаливой ночи медленно густеет, обретает ужасающие формы и сжимается вокруг гибельного сада мертвых роз. Рори в очередной раз бессмысленно, но в то же время остервенело, сомкнула тонкие пальцы на колючих побегах, прокалывая бледную кожу острыми шипами. Ладони почти мгновенно обратились в скользкие от крови болючие ранки, которые не смогли бы залечить даже миллион поцелуев от заботливой Леди. Малышка не сдавалась даже когда по щекам начали катится крупные слезы. Нужно было помочь Марселин и Ло вызволить из ловушки Элли с Айзеком! Пока не стало слишком поздно; совсем скоро ожившая масса из ночных кошмаров с надменным молчанием поглотит маленьких любителей искать переключения на свои головы. Однако, все попытки девочек с хрустальным звоном рухнули и разбились о суровые скалы реальности. Они никого не спасут, даже себя самих. И ночь настигла их неукротимым приливом, разрывая легкие потоком жижи из гнева и боли. Ад Рори наступил не резко, он сочился мучительно долго, просачиваясь мерзостью памяти в рассудок невинного ребенка. Кричат. Почему столько людей разом решили вдруг воспеть свою боль?
.
я знаю;
.
Все было столь просто, что ответы Рори отыскала раньше, чем ужас содеянного пронзил ее насквозь. Они кричат потому что им больно; страшно; горько; и в их страданиях повинна только она. А ведь рука воеводы не дрогнула ни разу, даже когда безжалостная сталь клинка с тихим гулом налетела и завязла в топком месиве из плоти и костей какой-то маленькой девочки в синем платье. Дальше, новый прилив памяти: уши заполнил шум войны. Запах страха, а смерть стала каким-то неправильно-нормальным явлением. Пожертвуй сотней, чтобы убить тысячу. Размен бессмысленный и жестокий, но решение принадлежали ей. Ракшасе Райс;
.
я... это все я;
.
Очи неторопливо застелет пелена. Псы войны не воют, словно побитые шавки! Они рычат, захлебываясь бешеным воем; где враг? Псарь не изобьет меня сегодня до хрипа в легких, нет, потому что сначала я убью нашего врага, а потом сожру господина; за всю боль, за весь страх, за ту маленькую девочку в синем платье. Серые глаза Рори вспыхивают антрацитовой синевой: темной и одновременно неоново-яркой. Потому что она больше не забитая девочка-сиротка, сливающаяся с комом пыли в углу старого Дома, пред вами Ракшаса Райс - нет - х у ж е - в детском тельце ныне место Хэлл! Рядом слышится яростная возня, а ноздри щекочет почти родной аромат крови; зверь опьянен болью, затравлен и его лютую ярость ныне испытает Ло. Алые линии крови на кукольном лице цвета сгущенного молока, ярко-ярко рыжий костер из спутывавшихся в борьбе. Ло. Милая девчушка крайне не вовремя попалась в лапы бешеному псу в шкуре ребенка.
.
Хэлл метнулась вперед упав на колени, брюнетка ювелирно точным движением перехватила руку своей подруги, которая в отчаянии пыталась отбиться от Марселин. Самое приятное - смотреть; Ло в таком яростном недоумении выкрикивает их ненастоящие имена, спрашивает зачем они это делают. А правда. Зачем? Челюсть Рори с усилием смыкается на венах теплой руки, маленькие белые зубки не режут плоть, точно ножи, они продавливают и лопают кожу, затем то же самое делают с плотью, пока не подцепляют скопление вен и сухожилий коими изобилует предплечье. Выдрать их оказалось не так просто; вязкая кровь залила рот и щеки, Рори давится отвратительной жижей, но не оставляет своих попыток, пока связки с сухим треском не лопаются от её яростных рывков. Жертва кричит. Мучительница улыбается. Прежде чем впиться в плоть снова.

Когда все кончилось, платье сиротки было темным от крови, один из молочных зубов, что качался всю прошлую неделю, застрял у Ло в плече, поблескивая там драгоценной жемчужной. Ярость ушла, но почему-то не забрала с собой ужасы действительности. Рори отползает к кустам, дыхание маленькой убийцы было столь частым и надрывным, что могло создаться впечатление, что она пыталась дышать и за себя и за погибшую подругу.
.
- Нет. Нет. Нет. - Рори отчаянно затрясла головой, преследуя тем самым стразу несколько целей: стряхнуть с лица ошметки плоти и отогнать странный мысли и воспоминания, - это все неправда! Ло! Очнись!
.
Только вот не было никакой Ло; и сколько бы девочка не пыталась себя обмануть и вновь укрыть святым неведением чар Дома, реальность уже явила ей свой безобразный лик. Не существовало Айзека, Марселин, Элли и даже самой Рори. Была лишь боль, жестокость, кровопролитие и Хэлл, но вот только поверить в это даже больнее, чем в то, что Рори сейчас собственными руками убили своего друга.

[nick]Рори[/nick][status]шепчут тени[/status][icon]https://i.imgur.com/dh7OUUrm.jpg[/icon]

[icon]https://c.radikal.ru/c15/2010/a1/bc0b4fa43d33.png[/icon][nick]Айзек[/nick][status]сладость или гадость?[/status]
Он никогда не был ангелом, и, должно быть, порою, в самом деле, заслуживал наказания хотя бы за то, что столь долгое время умело пудрил всем мозги. Но воспоминания, врывающиеся в сознание чередой болезненных импульсов, были совершенно иными, походя скорее на алые, замызганные вязкой кровью полотна, чем на аккуратные холсты, пахнущие краской. Он задыхается, хватается за грудь, куда пару секунд назад вонзилась стрела, и едва стоит на ногах, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме ярко-красного цвета перед глазами, но не видит ничего. От этих воспоминаний нельзя укрыться, от них нельзя избавиться, они душат и оседают на чистом сердце – по сравнению с этими полотнами сердце Айзека действительно можно было бы назвать невинным. Но не теперь.

Он давится, поглощая все то, что когда-то было его неотъемлемой частью, падает на колени и встает вновь. Собственные маленькие ладошки кажутся испачканными кровью, стоит лишь на секунду прикрыть глаза, чтобы в следующий раз увидеть на пальцах чью-то искореженную плоть. К ногам словно мяч подкатывается отрубленная голова, но лицо съедено насекомыми, и Айзек лишь переводит взор на сочащийся разрез, вызывающий в желудке предательское урчание. Как же сильно он хотел есть тогда, сейчас, все это время.

Его ноги по колено в гнили. Этот запах не вызывает тошноты и мерзости, как если бы так было правильно. Обычно. Пальцы касаются древка косы, легко поднимают её над головой, обрушивая удар на любое подходящее тело – они разрубаются так легко, что ему становится весело. Айзек слышит собственный смех – яркий мальчишеский, переходящий в басовитый взрослый. Коса отделяет голову от шеи с приятным хрустом, проходится от плеча к бедру, вонзается в спину, вырывая позвоночник. Он приносил слишком много боли. А принесет, возможно, ещё больше. Просто потому, что таков этот мир – ненужный, созданный не им, кем-то другим. Но кем? Кем-то, очевидно, слишком гордым и не ведающим. 

Алое пятно чуть тает, и он видит, как к нему приближается фигура. Айзек знает, что ненавидит её всем своим сердцем, но не может пошевелить даже рукой, как если бы его конечности связали цепями. Он или она подносит к лицу руку, с силой надавливает на левый глаз, и мальчишка кричит от боли – слишком реальной и невыносимой. Ненавидит, хочет сожрать, откусить эту самую руку по локоть, но лишь кричит, и крик этот кажется звериным, нечеловеческим. Его трясет от боли, слева к нему накатывает пульсирующая темнота, и от злости он машет руками, наконец, попадая по темной фигуре. Плечо или голова – все равно. Пытаясь оттереть с лица льющуюся кровь, Айзек не видит больше ничего, срывается с места и бежит прочь.
Прочь от боли.
Прочь от темной фигуры.
Прочь от утопающих в крови картин.

Растения царапают и без того испачканные кровью руки, и Айзек, споткнувшись о торчащий из-под земли корень, падает лицом во что-то мягкое. Теплое. Так приятно пахнущее.

Пахнущее смертью.

Он больше не мог спутать этот запах, и желудок вновь заурчал. Ло без всяких сомнений больше не дышала.