Гробница Мордала́ра. Немногие из живущих могут постичь скрытый ужас, таящийся за этими словами: мрачное место забытых кошмаров. Именно здесь Ферониас заточал некогда рыскавших всюду детей своей покойной сестры. Не уничтожал, нет. На такое деос бы не пошел даже ради абсолютного счастья всего мира. Каждая темная тварь несла в себе потаенную прелесть богини разложения и болезней, пока они живы, жива и память о великой Моргот. Однако, изолировать их было необходимо; пагубная природа древних существ угрожала хрупкому мировому порядку. Здесь гнило все, кроме призрак-травы, созданную целителем дабы разнообразить пейзаж: бледные сухие побеги лениво раскачивались, ловя пронизывающего до костей могильного ветра. Только поле. Только туман. Только смерть. Мордалар темница для детей Чумной королевы и горе тем, кто нашит их покой.

Легион мертвых стоял неподвижно, покачиваясь в такт танцу призрачной травы. Проржавевшие от времени доспехи готовы были свалится с тел, тканевые элементы истлели настолько, что обворовать их было легче, чем паутину. Сколько они сторожили покой гиблого места? Долго. Настолько долго, что даже не имеющие разума стражи начали постепенно сходить с ума. Они начинали скучать. Тосковали по ощущению крови на клинках, по запаху свежей плоти, которая загнивала от страшной магии легионеров. Одиноко. Им было так одиноко... но вдруг, внезапно теплый поток воздуха сорвал лениво реющее знамя, принося с собой до омерзения уютные запахи: разнотравье, пыль с прогретой солнечными лучами дороги, дешёвое мыла с ягодной отдушкой. Отряд вздрагивает, их костлявые тела приходят в движение, трясясь и недовольно дергаясь... наваждение? Или в их мрачной обители гости?

Слишком звонкий и взволнованный вскрик доносится откуда-то справа от отряда; эхо раскатывается по бескрайней пустоши, а мрачные стражи впервые за бесчисленные годы бездействия берут в руки оружие. У них нет другой цели кроме как уничтожать. Страшные, покрытые трупными язвами гончие заходятся в бешеном вое. Смерть почуяла свою добычу и уже тянет лапу к двум улепетывающим со всех ног девушкам. Легионеры не знают усталости, их доспехи равномерно лязгают, когда они пускаются в погоню. Командир в золотистом шлеме касается кончиками костлявых пальцев Призрак-травы. Побеги вспыхивают голубоватым свечением, немного разгоняя туман, но теперь живые испытывают на себе воздействие чар. Проклятое место как будто высасывает из них жизненные силы, долго они не смогут продирается сквозь туман, вскоре они устанут... им придется принять последний бой.

Вскоре незваных гостей нагнали их неутомимые преследователи. Злобно шипящие отродья Моргот окружили, встали кольцом... и начали выходить вперед по одному. Один за одним, один за одним. Как только воительницы сокрушали одного соперника, место его занимал другой легионер, не давая бою прерваться. Каждый крохотный порез, нанесенный проклятыми мечами или копьями моментально превращалась в глубокую рану. Стражи легиона торжествовали. Вскоре в их армии будет свежее пополнение...  До ужаса влажный, сопровождающийся лязгом звук донесся до слуха Артэи.

[icon]https://i.imgur.com/Cm0fhjtm.jpg[/icon]

Вы падёте от мрака.
         Гной заменит вам кровь
                         И собственный ужас
                                            сразит вас чумой.
Строки проклятого гимна тусклыми замогильным шепотом растекался по бескрайней пустоши. Эхо панихиды по все еще живым гостьям  Мордалара скорбно тонуло в шелестящих побегах призрачных трав. Смерть заберет их. Уже забрала. Стоило гостям вдохнуть спертый, но по-зимнему ледяной воздух, коснуться ногами потрескавшейся земли, предстать под горестным светом вечной луны... и в этот же миг, каждая тварь на проклятых землях возжелала обратить девушек в свою веру. Создания Моргот нежно влюблены в жизнь: она может гнить, болеть, истекать кровью, разлагаться, тлеть... пока не примкнет в вечному воинству. Таков итог любого смертного. Легион мертвецов был призван лишь ускорить переход, бережно уложив девушек в братскую могилу, где они будут вместе. Навсегда. Ужас неминуемого все же имеет долю романтизма, не каждому везет быть пожранным червяками бок о бог с теми, кто был им дорог.

Смертные, по своей наивности, не желали принимать благословение Моргот. Две отчаянно бьющиеся в силке пташки; ломаются ажурные перышки, трещат хрупкие косточки, а сердечки бились о хлипкие ребра с силой неподвластной пониманию. Но против чего они сражалась? Против металлической лески, обхватившей горло? Как бессмысленно... невозможно одержать верх над соперником, который не сражается с тобой. Капкан лишь держит, душит, выдавливает жизнь из тела, точно остатки пасты из тюбика. Война скал с прибоем; битва мотыльков с костром; сражение Артэи и Нии с войском мертвых... такие разные трагедии с одинаковым финалом. Тело одной из девушек пронзило проклятое оружие. Насквозь. Первые рубиновые капли со звоном разбились о истосковавшуюся по крови землю.

– Довольно, – тихий голос прозвучал повелительно, ослушаться его было немыслимым грехопадением и мертвые замерли, устремив пустые глазницы на запад, – ar lasa mala revas.

Скрежет металла сопровождался криками. Громкими и горестными. Нет – нет – нет... блондинка твердила это, как вышедший из строя робот, обрамляя лицо потоками горьких слез. Так яростно можно было отрицать только приближающуюся сметь по-настоящему дорого существа. Любопытно. Ферониас приближался к ним неторопливо с циничной холодностью глядя на то, как жизнь горячими каплями вытекает из обреченной, посмевшей тревожить вечный покой Мордалара. Божество могло помочь. Но не желало делать этого. Деос был зол, разочарован, насторожен. Он скрыл усыпальницу изумительно искусно, как прячут только самые темные и постыдные тайны. Их недолжно здесь быть. Мужчина щурится, склоняет голову набок: его белые одежды неуместны в траурном мире, и в то же время – он его владыка. Двуликий бог изгибает губы в нейтрально-светской улыбке.

– Приветствую, в Черном городе, маленькие леди, – спокойствие Ферона в данной ситуации было почти оскорбительно, – признаюсь честно, я не ждал гостей.

Нию начинает колотить как в лихорадке, тело ее изгибается в самых неестественных позах, бледные от малокровия губы распахиваются от немого крика. Агония. Все раненые проклятым оружием захлебываются ей в последние минуты жизни... однако, хрипы и стоны выгибающейся от поистине адских мучений незнакомки мешали деосу вести беседу. Ему нужно допросить пока еще живую девицу, выведать, как она здесь очутилась и исправить недочет. На жизнь второй девчонки ему было плевать. Смертным свойственно умирать. Особенно здесь. Зачем же тратить время и силы? Ферониас – деос исцеления и болезни. И у него было две гостьи. Неужели не будет символично, если одна из них умрет, а вторая спасется?

– Милая, милосерднее будет избавить ее от мучений, – со сдержанным раздражением посоветовал целитель, – смертных же еще учат гуманизму? Или это в который раз стало немодным?
[icon]https://i.imgur.com/1dy71yQm.jpg[/icon]

Отредактировано Ферониас (18.12.2020 20:05:32)

[icon]https://i.imgur.com/1dy71yQm.jpg[/icon]

– О чем ты, девочка? Вы свободны.

Божество улыбнулось. Широко так. По-доброму. Подобные мимические жесты типичны для добрых людей... однако, неуместная душевность выглядела еще более жутко, чем мертвое войско или циничная холодность Ферониаса. Мужчина жестом провел по раскинувшимся бескрайним пустошам, поросших травами. Живых со всех сторон окружала бескрайняя свобода. Иди в какую угодно сторону, воспари в небеса, рой тонкими пальцами сухую землю хоть целую вечность. Мордалару нет конца. Нет начала. Здесь нет ни-че-го, кроме смерти и уныния. Однако, огонь борьбы в маленькой гостье даже не собирался угасать под порывами пронзающего до костей ветра. Блондинка строптиво цеплялась за призрачные шансы, поднимая мятеж против флегматичного равнодушия... наверное поэтому Ферониас счел нужным ей улыбнуться?

– Преклоняюсь пред твоим оптимизмом, но до госпиталя маленькая леди не дотянет, – неутешительный вердикт целителя, прервался многозначительной паузой, – но ты могла бы ей помочь.

Истинное оружие деоса, на данный момент представляющее собой посох, засияло теплым светом, точно мужчина каким-то образом принес с собой фрагмент весеннего солнца. Ласковые лучи мягко греют кожу. Ферониас, улыбнулся еще шире, непринужденно прошествовал прямо к своим гостям. Аура спокойствия и тепла не вязалась с обстановкой проклятого королевства от слова совсем... заметили это и мертвецы, которые с шипением отпрянули дальше. Им противно была благодетель двуличного божества. Бьющаяся на земле девочка почти сразу успокаивается, тяжёлое дыхание надрывно вырывается из легких, теперь к хрипам добавилось еще и бульканье... несчастная захлебывалась в собственной крови. Мучительно и неотвратимо утопала в кровавой жизни, не имея возможности даже позвать на помощь. Единственное на что хватало сил – в отчаянии цепляться за руку подруги в бессознательной попытке найти помощь. Спаси меня. Вот что значил незамысловатый жест. Ферониас нехотя активирует одну из самых сложных целительных печатей: хрупкое, изъеденное болезнями и ранами тельце зависает в воздухе в окружении тысячи магических символов.

– Имя мне Ферон, я хранитель этого места, который по видимому защитил древнее святилище от всех, кроме вас двоих, – деос сложил руки на груди, сама по себе печать работать не будет, поэтому пока они тут болтали жизнь неторопливо покидала девчонку, – было бы справедливо заставить вас заплатить за осквернение храма Моргот жизнями, но... – мужчина устало потер переносицу, – боюсь тогда ты не расскажешь мне как вы сюда попали.

Двуликий бог показательно снял с пояса флягу, наполненную водой; выразительно, наглядно и очень медленно рисуя в воздухе простую пентаграмму Фрилоретру... базовое умение для целителей, превращая питьевую воду в эссенцию спасения. Жидкий концентрат целительной энергии, вылитый на открытые и активно гниющие раны, может остановить распространяющуюся инфекцию. Надеюсь, она быстро учится. Мужчина зубами открыл флягу, выплюнул крышку в сторону.

– Это пентаграмма Фрилоретра, первый шаг к спасению юной леди, – сказав это он неспешно выливает жидкость на землю, от чего призрак-трава зацвела прекрасными белыми соцветиями, – если сумеешь повторить, может быть мы сможем продлить жизнь почти мертвой жертве.

Кубики