Эвилариум, г. Альмэй, 2859 год
– Н-нет, прошу, н-не надо…
Хрупкая, невысокого роста девушка вжалась в дверь, ведущую на улицу. Холодный воздух, стелющийся по полу из раскрытого окна, кусал её босые покрасневшие ступни, заставляя переминаться с одной ноги на другую. В исступленном ужасе она смотрела на темный коридор, в котором замерла мужская фигура, прежде гнавшаяся за ней по всему поместью. Это напоминало охоту, нет, настоящую травлю, и ныне зверь смотрел на неё из тени, ожидая продолжения, вот только, ноги не двигались. Они дрожали не то от жуткого холода, не то от испытываемого ужаса, и сердце бешено стучало в груди, призывая бежать из этого места. Как же она хотела жить. Она чувствовала приближение смерти и понимала, что не может её остановить. Чувствовала, как нечто невидимое тянет к ней костлявые пальцы, но лишь дрожала, пытаясь нащупать пальцами ручку на двери.
– П-прошу вас... – всхлипнула она, проклиная тот день, когда согласилась проникнуть в чужое поместье ради кражи каких-то бумаг. Ей ведь сказали, что хозяин дома пребывает на Эридии, так почему же он здесь? Почему просто не сдаст её страже! Пусть бы так, лишь бы не чувствовать эту жуткую ауру, лишь бы не бояться умереть. Решено: если она выйдет отсюда живой, то больше никогда не будет заниматься наемнической деятельностью. Раз эти документы так были кому-то нужны, пусть сами и крадут. Верно! Она ведь так ничего и не украла, но голос предательски выдавал лишь жалкое «простите», «не надо», «умоляю».
– Я готова сдаться! Я все вам расскажу! – выдавила она, наконец, и мужская фигура вдруг сдвинулась с места, делая несколько шагов вперед. Необычайно яркий лунный свет бросил на него синий отблеск, но даже так девушка видела, что он очень зол. Сжимая в руке огромную косу с лежащей подле цепью, он не сводил с неё глаз, и, если бы взглядом можно было убить, она бы давно была мертва. Он убьет её?! Что же там были за бумаги! Нет, она ещё стоит на своих двоих, а значит, будет сражаться до конца.
Нащупав холодными пальцами ручку и быстро опустив её, девушка толкнула плечом дверь, выскакивая на заснеженные ступени. Холодная земля иглами впивалась в её белую кожу, но инстинкт самосохранения заставлял её бежать, что есть сил. Быстрее…Не оборачиваться…Только бы успеть. Морозный воздух сбивал дыхание. Она громко и хрипло дышала, хватаясь за грудь, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из защитных пентаграмм, но все мысли были только об одном: бежать.
Позади неё раздался громкий свист. Невыносимая боль вынудила её остановиться. Пятна, замелькавшие перед глазами, расплывались узорами, но даже так она видела, как цепь пронзила её насквозь в области живота. Упав на колени, девушка повалилась в снег, свернувшись клубком от невыносимой боли, - уж лучше бы тогда быстро умереть и ничего не испытывать, чем так страдать!
Она закричала, но после разразилась рыданиями, когда на неё упала мужская тень. Сильная рука схватила её за волосы, утягивая в сторону леса, и истошный вопль замер над поместьем, чтобы больше не прозвучать вновь…

Рагнар брезгливо откинул отрубленную руку в сторону, осматривая себя с головы до ног. Что ж, он явно перестарался, уделив драгоценное время неудачливой воровке, решившей нажиться на его имуществе. И все же подобный ход вывел его из себя, ведь это означало, что некое заинтересованное лицо вознамерилось начать выведывать закрытую информацию. Кто-то решил собрать компромат. Кто-то соизволил бросить ему столь ничтожный вызов…
Он с остервенением пнул голову девушки куда-то в сторону, но после пошел следом, чтобы сложить все органы и конечности в одном месте. Безусловно, она стала жертвой исключительно собственной жадности и неосведомленности, однако, даже так кто-то да её спохватится. Быть может, стоило раскроить ей череп, чтобы никто не смог опознать? Нет, даже так её личность установят. Куда более важно иное…
Рагнар осмотрелся в поисках собственных улик. Он распотрошил её косой и касался руками только волос. Его одежда была цела. Ничто не выпадало на снег, все украшения при нем. Подняв голову к небу, антиквэрум прикрыл глаза, позволяя крупным хлопьям снега таять на лице – приближался сильный снегопад, а значит, все следы будут скрыты, да и труп не найдут сразу. Прекрасно. Можно возвращаться домой.
Уходя, Рагнар ещё раз обернулся. Голые ступни девушки привлекли его внимание, и, кажется, из поместья она уже выбежала босой. Где же её чертова обувь? Как бы то ни было, скоро его начнут искать. Более задерживаться он не может, впрочем, он никому не должен отчитываться за свое отсутствие. Почти никому…Придется придумать очередную легенду с излишне достоверными доказательствами. Деос не любит, когда ему лгут.

– Господин, вам прибыло два письма.
Старый дворецкий, что служил роду дей Бардолф со времен юношества прошлого главы, зашел в кабинет с покорно опущенной головой. Положив два конверта на край стола, он отошел в сторону, и, убедившись, что поручений более нет, покинул помещение, чтобы заняться разгрузкой прибывших товаров. Антиквэрум прикоснулся к письмам только, когда дверь закрылась, и первое из них – слишком короткое, но оттого не менее гневливое – заставило лицо скривиться в недовольной гримасе. Написано оно было явно второпях и было крайне неаккуратным: кляксы украшали бумагу в конце каждого предложения.
«Приветствую. Я осмотрел поместье по вашему приказу. Женской обуви не найдено. Ни внутри, ни снаружи. Жду дальнейших указаний».

Рагнар поднес письмо к фитильку, позволяя маленькому огоньку мгновенно разгореться и сожрать целый лист, превратив его в пепел. С некоторым недоверием он посмотрел на второй конверт, содержимое которого уже интуитивно предполагал – он спешил, и эта спешка ныне изливалась в ошибку. Понадобится немало сил, чтобы избавиться от подозрений на корню, однако, необходимые документы, за которыми пришла наемница, ныне перепрятаны, а потому это небольшая цена. Рагнар сломал печать и принялся читать второе послание:
«Господин, у девчушки был богатый заказчик. Мы скоро на него выйдем и пришлем вам информацию, как можно скорее, однако, есть одна большая проблема. По нашим данным анонимный заказчик нанял ещё одну наемницу, чтобы найти предыдущую, и, судя по всему, она вышла на вас. Боюсь, у нее могут быть доказательства, а потому настоятельно прошу вас принять меры по собственной безопасности. Мы выяснили, кто она. Некая Марселин Кёрз. Полагаю, вам это имя знакомо больше, чем мне. Мы не стали с ней связываться, ведь это может всплыть в общественность, но сделали все возможное, чтобы перекрыть пути сообщения между ней и предполагаемым заказчиком. Так или иначе, нужно действовать быстро. Боюсь, просто так избавиться от заказчика мы не сможем. Жду дальнейших указаний».

Рагнар отбросил конверт в сторону, а после швырнул в камин, принявшись мерить шагами свой рабочий кабинет. Он мог бы придумать любой план в отношении иных, пускай даже известных наемников, но Марселин…Рагнар знал её косвенно – миловидная девчушка, изредка мелькающая в ордене и напрочь игнорирующая мужские взгляды, направленные в след. Кажется, они никогда не разговаривали, впрочем, причин для этого не было: Марселин казалась личностью скрытной и отстраненной, тогда как Рагнару и без того хватало тайн в жизни, чтобы интересоваться другими. Но, как это обычно бывает, порой судьба силком ставит тебя напротив того, с кем ты, как казалось, никогда бы в жизни не заговорил.
Кёрз не станет его прикрывать – с вероятностью в сто процентов она выдаст его, ведь их ничего не связывает. Следовательно, нужно сделать так, чтобы она отказалась от выдачи показаний в его сторону. Это звучит уже сложно…Марселин состоит в ордене, где правосудие правит балом, а так как справедливость – понятие обширное, их интересы столкнутся, как волны с камнями. Для начало стоит подумать над тем, зачем она вообще взялась за работу. Добрые знакомые? Навряд ли. Добрые знакомые не привлекают к подобным делам, дабы не потерять расположение. Она знала эту девчушку? Нет. Труп остался на месте, да и после подобного навряд ли бы она не связалась с ним напрямую. Значит, деньги? Ей нужна оплата? Если так, то ему попросту следует предложить денег больше, чем заказчик. Что ж, когда средств в избытке, подобное решение кажется очень простым пожертвованием за свою ошибку.

Не став тянуть время, Рагнар вновь сел за стол, достав чистый лист бумаги. В письме он лишь назначал время встречи в одном из кабинетов замка деоса, а также намекал на некую выгодную сделку, указывая, что запрошенная сумма может быть любой. Если его выводы верны, девушка придет поговорить. Если нет – ему придется действовать более радикально. В любом случае, все должно пройти тихо, так, чтобы об этом не узнала Тонантос.
– Вы звали, Господин? – дворецкий явился быстро и без вопросов принял протянутый ему конверт. – На чье имя отправить?
Рагнар устало улыбнулся. Что ж, это преступление и наказание, а потому со своими оплошностями ему и разбираться самому. В лучшем варианте, это грозило предстоящей беседой в ордене, и он искренне надеялся на то, что уже через два дня сможет взглянуть наемнице в глаза.
– Отправь на имя Марселин Кёрз.

К назначенному месту он шел не спеша, находя забавное сходство ощущений с тем, как если бы сегодня был его обычный рабочий день, наполненный беседами с заключенными. По странному стечению обстоятельств, многие преступники были личностями интеллектуальными и очень образованными, а потому даже диалоги с ними казались минным полем, на котором каждый собеседник желал получить от другого нечто ценное. Безусловно, Марселин пока ничто не угрожало, наоборот, в роли диктующего условия предстояло выступить ей, и Рагнар, не желая вредить фэдэлесу Тонантос, был готов выполнить условия, которые, как он думал, носили скорее материальный характер, присущий каждому уважающему себя наемнику.
Будучи организатором встречи, антиквэрум посчитал себя обязанным прийти в точно назначенное время – ни минутой позднее, ни минутой ранее. Остановившись в опустевшем коридоре напротив чуть приоткрытой двери, Рагнар жадно втянул в себя воздух, улавливая смутно знакомый запах. Существовал достаточно низкий процент того, что Марселин могла отказаться от сделки, однако, её присутствие значило то, что она не была слепым фанатом правосудия, что, несомненно, импонировало и заслуживало одобрения. Во всяком случае, с его стороны.

Дверь тихо открылась, и он бесшумно скользнул внутрь, устанавливая на комнату некий барьер, исключающий подслушивание. Она стояла спиной к нему, облокотившись плечом о шкаф, и могло показаться, что девушка настолько увлечена чтением, что даже не почувствовала постороннее присутствие, впрочем, Рагнар был более, чем уверен, что Марселин знала о его прибытии ещё тогда, когда он взялся за дверную ручку. Подойдя ближе настолько, что его вполне можно было бы обвинить в нарушении личных границ, антиквэрум склонился над её плечом, заглядывая в раскрытую книгу.
- Какая похвальная страсть к знаниям. Однако смею предположить, что конкретно данная книга и вам кажется достаточно скучной. Целые полки из законов, половину которых большинство людей даже не знает…
Отстранившись, Рагнар опустился в одно из кресел, приглашающим жестом указывая на место напротив. Скрестив пальцы и положив на них голову, он внимательно разглядывал наемницу, которую так близко видел, должно быть, впервые. Марселин была куда миниатюрнее, чем он представлял, и выглядела хрупкой девушкой, красивое лицо которой наверняка служило отличным подспорьем в наемнической деятельности. Он бы желал взять её за руку – как правило у тех, кто владеет оружием, кожа довольно грубая – но ограничивался лишь сторонним наблюдением, понимая, что сложившаяся ситуация пока не в его пользу. Марселин казалась натурой прагматичной, расчетливой и, возможно, обладала незавидным перфекционизмом, который мог бы помешать сделке, но Рагнар не намеревался лишь ждать, чтобы показать свою готовность к любым просьбам. Он не был бы собой, если бы даже простой диалог был ему неподвластен.

- Спроси любого о законодательстве и каждый начнет свой рассказ с уголовного кодекса. Но вы, как наемница, должны знать, что в этом мире столько исключений... Правда? – он довольно улыбнулся, чуть склоняя голову набок. – Думаю, если бы и в ваш дом проникли для кражи, вы не остались бы довольны. Что бы вы сделали? Что бы предприняли, посягни кто-то на нечто вам особенно…дорогое?
Рагнар выждал паузу, а после, скользнув взглядом по волосам Марселин, продолжил деловым тоном, как если бы перед ними действительно лежал договор, требовавший правил и условий с обеих сторон.
- Как бы то ни было, вам не посчастливилось взяться за это дело. Мне не посчастливилось увидеть в этом деле вас. Давайте исправим столь неприятную для нас обоих ситуацию. Назовите мне сумму или интересующий вас предмет, и я предоставлю вам это в кратчайшие сроки.

Рагнар знал о Сигнии, однако, просьба эта с уст наемницы звучала не столько странно, сколько неожиданно – сотнями лет общаясь с убийцами и ищейками, антиквэрум привык к стандартной плате, которую в большинстве случаев просили отдать валютой. Указывая в оплате тот или иной артефакт, наемники жаждали получить вещь на руки после выполнения задания, но Марселин не требовала ни того, ни другого – ей нужна была информация, как если бы именно она сейчас нанимала Рагнара на работу.
Безусловно, и речи не могло идти о поиске самого оружие, однако, информация в правильных руках была куда опаснее остро заточенного клинка, а антиквэрум ныне был уверен в том, что наемница выжмет из полученных знаний максимальную пользу. Пользу, что может сказаться позднее не только на нем, но и на множестве других жизней. Здесь не было места благородству, как не было места честности и открытости – архивы Коалиции свободно распахивали свои двери перед главой тюремного ведомства, однако, основная прелесть заключалась именно в том, что попасть в эти бумажные сокровищницы мог далеко не каждый член организации. Одна лишь мысль о том, что один из секретов архива перейдет в чужие руки, оставляла во рту противную горечь. Равнодушный к материальным вещам, Рагнар всегда превращался в дотошного скупого собственника, когда дело касалось информации и тайн.

– Бумаги о Сигнии, – произнес он, смакуя просьбу и находя её вполне возможной, но неприятной. Впрочем, вся его натура противилась выполнять чьи-либо приказы. Как же было бы проще, попроси она деньги или иной артефакт на руки. Как бы то ни было, сколько бы он ни оправдывался перед собой в собственных мыслях – все сводилось исключительно к скверному характеру, привыкшему диктовать условия, но никоим образом им не внимать.
Разве он должен делать то, что ему не по душе?

– Вы можете получить прямо сейчас огромные суммы, но вместо этого заглядываетесь на журавля в небе. Однако я не вправе вас переубеждать. Дайте мне одну неделю.
Узнать нужную информацию он мог бы за два дня, если не за один, однако, выполнять чужой запрос Рагнар не намеревался с того самого мгновения, как услышал его содержимое. Недоверчивый и, должно быть, с рождения подозрительный, антиквэрум вновь поймал себя на мысли, что хотел бы впиться клыками в тонкую шею и пить кровь, покуда хрупкое тело не обмякнет в его жестоких объятиях. Секрет может быть сохранен только в том случае, если один из двух мертв, и Рагнар не был глуп настолько, чтобы позабыть о произошедшем сразу же после оплаты. Сам факт того, что по земле бродит живой свидетель свершенного убийства, вызывал в душе раздражение, лишающее разум спокойствия.

Проблема была в том, что эта девушка нравилась Тонантос и, что еще хуже, отличалась умом. Уйдет множество ресурсов на то, чтобы её устранить, а, если и получится, деос выйдет на Рагнара быстрее, чем тот успеет произнести «это не я». Следовало действовать иначе – стоило бы погрузить Марселин в ту бездну отчаяния, где любое её слово будет расцениваться жалкой попыткой оправдаться. В ту бездну, где ей больше никто не поверит, где, оставшись в одиночестве, она не найдет ни в ком опоры. Распахнет ли в тот момент он для нее свои объятия? Возможно, ведь светлые умы грешно бросать на дороге пылиться.
– Неделя, – тут же пояснил он, дабы избежать подозрений, – только потому, что в штаб я прибуду дня через три. Прибавьте к этому решение рабочих вопросов и найдете ответ на вопрос, почему так долго, – поднявшись с кресла, Рагнар взял руку девушки, оставив на тыльной стороне её кисти едва весомый поцелуй. – Если на этом все, то позвольте мне заняться работой. Если же есть ещё просьба, то самое время её озвучить.
С вежливой улыбкой антиквэрум раскладывал в тихом лесу острые капканы. В этой охоте не он будет загнанной дичью. Осталось лишь собрать стрелы в колчан да натянуть тетиву, чтобы проделать в чужой груди кровоточащую дыру.

Худощавый мужчина в посеревшей рубашке сдался жадности тут же, как Рагнар назвал цену. Круглая цифра, казавшаяся антиквэруму достаточно низкой для того, чтобы открыть торг, вызвала на лице ученого весь спектр положительных эмоций, что, начавшись с удивления, завершились улыбкой. Он тут же кивнул головой, и руки его, прежде дрожащие от волнения, спокойно легли на подлокотники – перед широким столом высокопоставленной личности мужчина почувствовал себя не подозреваемым, а обычным свидетелем. Продажный. Впрочем, как и все другие.
Найти его было непросто – настоящий затворник, покидающий дом только, чтобы добраться до лаборатории, и оставляющий работу только затем, чтобы вернуться в дом. Светлый ум, но порядком уставший – и глаза его, с грустью всматривающиеся в непозволительные карману вещи на витрине, выдавали с потрохами те желания, что сводились к приобретению материальных ценностей. Так шептала на ухо одна из теней, что и обнаружила ученого подходящей для расспроса кандидатурой, но Рагнар прекрасно видел все сам. По манере поведения. По улыбке. По тем же тусклым глазам…

Разговаривать с ним было непросто во многом благодаря тому, что за щедрую оплату опрашиваемый рассказывал ненужные детали, заполненные ещё более мельчайшими подробностями, сопровождающимися заиканием. Впрочем, Рагнар спокойно внимал неуверенным речам, выуживая из массивного потока новой информации только то, что действительно могло ему помочь. В конце концов, в нынешнем разговоре была знатная доля везения, поскольку найти человека, готового выложить все данные за плату, оказалось непросто – лабораторию заполняли исключительно ярые фанаты своего дела, возводящие науку в абсолют. Не только науку. Но и того, кто играл в ней немаловажную роль. Слишком преданные. Одновременно похвально и скучно…
К сожалению, Марселин оказалась аккуратной девушкой, не бросающейся в омут жестоких опытов с минимальными результатами, но годы исследований бросили и на неё хладную тень, какую следовало захоронить в самом центре лаборатории.

-…она предложила внедрить эти ядра в тела подопытных, - беззаботно рассказывал ученый об ошибке, которую совершил не он, - да только половина ядер взорвалась на следующий день. И, пускай мы получили интересные результаты – все же у другой половины ядра прижились – те подопытные погибли, да и взрыв получился мощный. Двое ученых погибли на месте. Остальные получили ожоги.
- Одних слов мало. Вы же понимаете?
- Конечно-конечно! – мужчина закатал рукав, демонстрируя на предплечье темный сморщенный покров. – До сих пор не заживает. У некоторых моих коллег такое же несчастье…
- Марселин понимала, на какие риски идет, ставя данный опыт?
- О, безусловно. Но, повторюсь, полученные результаты, в самом деле, получились…
- Неважно. Я доплачу вам, если вы сделаете кое-что ещё. Обратитесь с данным ожогом к лекарю в ордене. Я устрою эту встречу. Однако вы должны рассказать ему, как получили ожог и…благодаря кому.
Он согласился. Неудивительно.

Безусловно, этого было мало, однако, первый шаг для ответного удара был широким и твердым. «Тени», посланные для обнаружения иного компромата, обещали прибыть завтрашним днем, и следовало протянуть время до получения в свои руки оружия куда опаснее, нежели то, что он приобрел сейчас. Что ж, распространение отнюдь не ложных сплетен – неплохое начало, ведь, несмотря на все честолюбие и справедливость, фэдэлесы не были машинами, лишенными любопытства. Это любопытство сулило репутации Марселин рухнуть вниз, на дно, где ее останется только растоптать. 
Рагнар бросил взгляд на часы. Двенадцать часов и семь минут.

- Отправляйтесь к лекарю сейчас же, - произнес он, поднимаясь из-за стола и хватая стопку бумаг, отдав которые Рагнар мог попросту соблюсти условия сделки. Мог бы. Вот только никто не смеет ставить ему условия. Никто не должен в будущем вновь стать напротив с напоминанием о свершенном проступке.
- Но вы ведь сказать, что устроите эту встречу…
- Мне не нужно встречаться с лекарем лично, чтобы предупредить его о посетителе.
- Ох, прошу прощения…

Отдав ученого в другие сопровождающие руки, Рагнар быстрым шагом миновал череду длинных коридоров, выйдя на одну из площадей. Сотни ароматов не смешивались в единый отвратительный запах и чутко разделялись, уводя к конкретному телу, а потому найти Марселин в этой толпе не составило труда. Не только по запаху. Она была единственной, кто быстро пересекал площадь, не скрывая расползающегося по лицу гнева. Рагнар улыбнулся, шагнул в толпу, наслаждаясь щекочущим чувством, зарождающимся в душе каждый раз, как приходилось мстить. Он выскочил прямо навстречу девушке, позволяя той врезаться в его грудь, не сбавляя скорости, и с улыбкой раскрыл объятия, не позволяя Марселин упасть. Её тело показалось ему слишком хрупким, настолько тонким, что никак не вязалось с опасностью, исходящей из строгих глаз.
- Ну и ну, - протянул он, убирая руки, - я ведь просто опоздал. Надеюсь, ты так спешила, чтобы повидаться со мной?
В подтверждении своих слов Рагнар махнул той самой стопкой бумаг, первые страницы которой говорили о подлинности документа.
- Но здесь мы привлекаем слишком много внимания, - щелчок – и бумаги исчезли в пространстве, - давай уйдем в безлюдное место. Я бы предложил пройти в кабинет, однако, гораздо ближе к нам северная башня. Там никогда никого нет. В конце концов, кому понравится заброшенное здание, в котором даже окон нет?

Рагнар не сводил глаз с белых волос, путающихся под внезапными порывами теплого ветра. Наблюдая за жертвой, покорно шествующей к заботливо подготовленному капкану, он чувствовал распирающее щекочущее чувство предвкушения, с каким обычно взирал на ещё не окровавленное лезвие косы. Невидимое лезвие в мыслях уже коснулось тонкой бледной шеи, но тут же разбилось на сотни осколков, встретив на своем пути преграду не из мышц и костей, а из реальности и последствий. О смерти Марселин не могло быть и речи – пропажа любимицы деоса предполагала незамедлительное обнаружение отсутствующего звена. Не были возможными и изощренные пытки с физическим насилием, поскольку девушка в подобном случае могла бы представить очевидные доказательства против него самого. Впрочем, никто не мешает ему излечить Марселин в том случае, если он «случайно» оставит на ней алый узор из кровоподтеков…
Северная башня была брошенным местом, мрачным, сырым и гнетущим – одним словом, почти идеальным. Устремляясь к небу, она одновременно спускалась в землю, укрывая под собой несколько подвалов, небольшое количество которых и привело к запустению строения. Про них все забыли. Все, кроме Рагнара.

- Произведём обмен здесь и сейчас, и я навсегда забуду о том, что ты сделал.
- Как ты холодна со мной, - ответил антиквэрум, умело изображая на лице разочарование, - как обидно слышать столь резкий тон от столь прекрасной девушки.
Задача была построена просто – обезвредить и заточить на неопределенное время – и не будь целью Марселин, Рагнар непременно возложил бы эту задачу на одного из своих подчиненных. Теперь же он лишь убеждался в том, что привести план в исполнение лично было верным решением.

- Марселин, - произнес он медленно, почти растягивая, наслаждаясь тем, как имя эхом отзывается от стен, - мы ведь могли бы работать вместе. Я бы предоставлял тебе информацию, а ты мне – результаты, - Рагнар сделал шаг вперед, а после ещё, пока вновь не влез в чужие личные границы. – Как жаль, что труп одной несчастной, никому не нужной девки, залезшей в чужой дом, расстроил столь чудесный симбиоз.
Внизу под полом что-то прогрохотало. Звонкая цепь, пробив доски, обвилась вокруг ног наемницы, утягивая девушку в образовавшуюся дыру. В подвал. В сырое помещение, забитое трупами крыс и сотнями сдохших тараканов. В скверную темницу, созданную на скорую жестокую руку.
Не сдержав на губах улыбки, следом в проем прыгнул и сам Рагнар.

Цепи украшали её фигуру, как если бы вместо грубого металла, вгрызающегося в запястья и лодыжки, вокруг конечностей вились нити крупных жемчугов, бросающих на светлую кожу белые блики. Воплощение свободолюбия, закованное в кандалы. Олицетворение непокорности, упавшее на колени и взирающее яростным взглядом. Безусловно, он улыбался. Представшая перед ним картина могла бы выглядеть поистине красивой, если бы не дрянной запах да вездесущая всеми позабытая гниль. Он сильно рисковал, совершая подобное в самом сердце ордена, но теперь, когда Марселин висела в цепях без возможности выбраться наружу, Рагнар мог опустить напряженные плечи.
Одна из крыс бесстрашно ринулась к начищенному сапогу, но тут же оказалась под подошвой, испуская последний вдох. Будучи слишком тощей, она заполнила подвал мерзким хрустом и громким писком, и, пнув крохотное тело в сторону, Рагнар опустил взгляд на девушку, выуживая из сказанных ею слов то, что было ему всегда слишком близко – убить. Он мог бы раздавить её прямо здесь, вдоволь наигравшись и добившись в глубине зрачков чужого отчаяния, но избавляться от фэдэлесов Тонантос следовало путем муторным и окольным. Слишком затратным. Но отнюдь не скучным.

Рагнар присел перед Марселин на корточки, предусмотрительно оставшись на расстоянии вытянутой руки. Воспользовавшись дистанцией, он протянул вперед ладонь, грубо обхватывая подбородок девушки пальцами. Раньше он любил забавляться с такими миловидными лицами на улице красных фонарей. С некоторых пор появляться в тех переулках ему не хотелось вовсе.
Бледная кожа оказалась тонкой. Чуть надавив острым ногтем на щеку, Рагнар пустил по коже Марселин тонкую струйку алой крови. Ничто не мешает ему окрасить этот белоснежный цвет багровыми брызгами. К назначенному дню девушка все равно будет выглядеть так, будто все это время пребывала в комфортном номере с полноценным питанием.

- Эй, Селин, - произнес антиквэрум, непозволительно сокращая имя, - каждый в этом мире хранит свои секреты. Незначительные или слишком темные – все мы должны уметь их скрывать. Ты прекрасно образована, умна и осторожна, но так неприятно оступилась на собственной увлеченности. Скажи, что ты чувствовала, когда твоя лаборатория была усеяна трупами по твоей вине? Ты просто наблюдала за тем, как догорают тела, или тщетно пыталась хоть кому-то помочь? Как это, должно быть, непросто…Впрочем, все мы ошибаемся, правда? И все, безусловно, заслуживаем прощения. Наверняка, Тонантос простит тебя и за лабораторию, и за связи с последователями Синистера. Но что же подумают другие фэдэлесы…
Неожиданно искренне улыбнувшись, Рагнар нежно провел большим пальцем по щеке, размазывая кровь.
- Марселин, я спрошу лишь один раз, но дам тебе время на обдумывание: будешь ли ты работать на меня? Только подумай, сколько возможностей для исследований это тебе откроет. Условия, документы, материалы – я щедро дарую тебе это, а взамен потребую лишь информацию, которую ты достанешь. Разве это не чудесно? Подумай, Марселин. Ведь в противном случае все может закончиться скверно, и, даже, если ты выживешь, твоя репутация сгниет заживо.

О! если б кто в людей проник:
Что хуже в них? Душа или язык?

В эту самую секунду, в краткий миг торжества гнева над хладнокровием Рагнар был готов свернуть шею наемницы, оборвав никчемную жизнь, что ещё недавно казалась ценной. Он сощурил глаза, не скрывая блуждающие в них мысли о чужой смерти, но опустил окровавленную руку вниз, не желая соблазнять себя видениями о том, как смуглые пальцы с силой сожмутся на тонкой бледной шее. В цепях…В цепях…Единственное предложение хлыстнуло по разуму сильнее прочих громких слов, и Рагнар, крепко стиснув зубы, поднялся на ноги. Это никак нельзя было назвать раздражением – настоящая злоба, что поднималась каждый раз, как его свободе угрожали оковами. С каких пор он стал реагировать на подобное столь остро? Должно быть, с того самого мгновения, как потерял память…

- Глупо, - процедил он тихо, - глупо, - повторил вновь ещё тише. Никто не смеет говорить ему подобного, даже если это попросту невозможно. Так, в самом ли деле это светлый ум, раз смеет угрожать цепями, находясь одной ногой в могиле? Выводящее из равновесие пустословие. Он представил, как, сжимая клок белых волос, опускает миловидное лицо в кучу засохших фекалий и костей, и, найдя в этом некоторое удовлетворение, позволил себе улыбнуться.

- Что бы ты ни делала, ты будешь до скончания отведенных тебе лет блуждать во тьме. В этом…мы с тобой похожи. Что ж…Мне действительно жаль слышать подобное, ведь реши я привнести в твою жизнь смерть – разговор бы не затянулся. Безусловно, убийством можно решить множество проблем, но избавиться от человека можно и другими способами. Куда более жестокими. Оставить его в живых, чтобы день за днем любоваться чужими страданиями – разве это не прекрасно?

Обойдя девушку и встав у нее за спиной, Рагнар задумчиво взглянул на стоявшую на коленях фигуру. Ему пора возвращаться наружу, ведь в противном случае, кто-то может заподозрить неладное, но оставлять Марселин одну – непозволительно. Что ж, в таком случае одна из «теней» с удовольствием присмотрит за пленницей, покуда он сам не вернется. Но, пускай использовать магию она не сможет, пускай цепи прочны, эта язва непременно попытается сбежать…

- Знаешь, что сейчас происходит снаружи? По ордену блуждает твоя разодетая копия, а потому твою пропажу не свяжут со мной, но, знаешь, что печальнее всего…Как только эта копия пропадет, никто не бросится тебя искать. Одиночка…Сама себе на уме…Вечно куда-то пропадающая…Все так к этому привыкли, Селин…
Наступив ногой на голень, Рагнар с силой вдавил её в землю, после чего, наклонившись, взялся рукой за носок женского сапога, резко поднимая его вверх. Сырую тишину тут же заполнил громкий хруст сломанных костей – не сболтни наемница лишнего, он выбрал бы перелом попроще.
- Придется потерпеть, - ласково произнес он, с удовлетворением осматривая неестественно вывернутую ногу. Стоило бы выбрать перелом попроще, да только наемница сама поплатилась за свои слова. – Не волнуйся, вскоре тебя вылечат – даже следа не останется. Обычные меры, чтобы ты даже не пыталась выбраться отсюда. Понимаешь? Мне нужно уйти – в конце концов, твое устранение – дело не из легких, но я обещаю, что приду завтра. Знаешь, сейчас весь орден вовсю обсуждает сделанные тобой ошибки, а слухи имеют свойство столь ужасно искажаться…Наверняка, меня скоро вызовут, чтобы разобраться с ситуацией.

Вновь встав перед девушкой, Рагнар на прощание помахал ей рукой.
- Ну, дорогая, не скучай. Даже не думай о том, что после сможешь показать Тонантос свои воспоминания об этом дне. Я действительно старательный приближенный деоса и привык выполнять работу безупречно. Поэтому о днях, проведенных в этой темнице, не узнает даже та, кто, быть может, станет единственной, что будет верить в тебя до конца…

Он не был доволен, потеряв возможность привлечь на свою сторону очевидный талант, но не был и разочарован, чувствуя прекрасное расположение духа, как если бы башня вытягивала из пленницы необходимую ему энергию. За ней непрестанно следили, докладывая о каждом движении, каждом вздохе, но не давали ни еды, ни воды – изматывали физически, зная, что морально не выйдет. Копия Марселин, погуляв по ордену и показавшись всем на виду, исчезла в середине дня, как того требовал план, и одно лишь временное отсутствие в ордене её немногочисленных последователей делало этот план безупречным, почти судьбоносным. Однако расслабляться и пускать все на самотек было бы глупо, слишком опрометчиво. В конце концов, он приложил немало усилий, чтобы привести к подобному исходу и оставалось совсем немного, чтобы поставить в этой истории жирную точку.

Течение сплетен пришлось усугубить. Орден, в котором каждый воспевает справедливость, оказался настоящим цербером, стоило коснуться темы воздаяния. Свидетель из лаборатории, пытающийся залечить раны, донос шпионов о связях Марселин с последователями Синистера, а также её внезапный «побег» из ордена после всех этих слухов сделал из смутной новости настоящее обвинение, в котором, вне всякого сомнения, быстро заинтересовались инквизиторы. Они действовали на удивление беспристрастно, но вместе с тем агрессивно, и, пускай по ордену прошел всего лишь слух, уже к вечеру Рагнар с улыбкой слушал рассказ о том, как инквизиторы лично допрашивали пострадавшего ученого. На широкой поверхности черного стола уже лежало письмо с просьбой о встречи с приближенным советником Тонантос.

Все развивалось куда быстрее,  чем можно было бы предположить. Из-за этого с наступлением ночи Рагнару вновь пришлось спуститься в подвал, держа в руках аккуратную шкатулку. Ему следовало действовать на опережение, поскольку ошибаться было непозволительно. То, чем он занимается сейчас в стенах ордена, ценящего честность, заслуживает казни. И мысль эта странным образом вызывала на губах улыбку.
- Просто здравствуй, просто как дела…- довольно пропел мужчина, вновь опускаясь на корточки перед Марселин и с удовольствием вглядываясь в её потрескавшиеся губы. – Не переживай. Если все продолжится в таком духе, ты не будешь сидеть здесь долго.
Кисть нежно коснулась чуть посеревшего лица, спустилась к шее, поглаживая холодными пальцами проекцию сонной артерии, а после упала на крышку шкатулки, что в темноте подвала выглядела простецкой коробкой.
- У меня для тебя подарок. Признаться честно, - поднявшись на ноги, Рагнар подошел к девушке со спины, с удовольствием наблюдая торчащие из голени кости, - я надеялся подарить его тебе после. Но жизнь столь непредсказуема…Можешь считать, что отныне частичка меня всегда будет отравлять тебе жизнь изнутри.

Хлопнув крышкой, Рагнар сжал в пальцах маленькую ампулу, внутри которой вихрем закручивались черные частицы. Подумать только, в столь маленьком артефакте подобная мощь. То, что в прошлую встречу он так удачно сломал большеберцовую кость, ныне подарило возможность не тратить время на раздумья. Не заботясь о возможных криках и чужой боли, мужчина схватил одной рукой торчащую кость, подтягивая её на себя. В показавшийся костномозговой канал он вдавил черную ампулу, после чего посмотрел на истерзанную плоть так, как художник смотрит на полотно.
Махнув рукой одной из «теней», Рагнар лишь произнес:
- Залечи. Нужно, чтобы срослось и даже следа не осталось. Ампула все равно со временем растворится.
Он оставил труп в заснеженном лесу, не проверив поместье. Эта нелепая ошибка стоила ему стольких усилий…В стенах ордена подобный промах может стать фатальным. Тонантос ни за что не должна узнать из воспоминаний Марселин о том, что происходило в её жизни с того самого злополучного дня. И отныне наемница больше не сможет их показать.

Одинокой быть ей — так судьба пророчит
Но лишь тень любви желанной сон тревожит ночью
Та выходит в люди, нежно руки тянет
А в ответ плевок на блюде, и никто не взглянет

Сев на один из пустых деревянных ящиков, Рагнар прислонился к холодной стене, наблюдая за Марселин полуприкрытым взором. Скучно. Лекарь осторожничает с движениями, держится на расстоянии и вздрагивает при каждом звоне цепей, словно боится дикого зверя, но это не кажется забавным. Она корчится от боли, и Рагнар равнодушно переводит взгляд с растертой под кандалами кожи на носок собственного вычищенного сапога, что мерно отстукивал по камню ритм падающих с потолка мутных капель. Он смотрит на крупный изумруд в черной оправе, но взор соскальзывает на тощую крысу, что пыталась пролезть к открытой ране, приняв изорванную в лоскуты часть за лакомый кусочек. Лекарь пинает её в сторону, но наступает на хвост, из-за чего тишину мучений прерывает мерзкий писк. Начни Марселин кричать, было бы куда лучше, её голос, полный боли, вызвал бы в его душе отклик, но девушка слишком терпелива, а он, пресытившись пытками, более не получал того острого удовольствия, какое испытал в первый раз. Она страдала, но разве этого было достаточно? Боль забывается, перерастает в ненависть и изливается в месть, тогда как его задачей было искорёжить разум настолько, чтобы сама мысль о мести вызывала в жертве ужас. 

Лекарь издает негромкий вскрик, отскакивает в сторону, хватаясь за ногу. Всё еще скучно. Рагнар подпирает склоненную набок голову рукой, вычисляя идеальную формулу чужих мук. Пережитые здесь страдания должны отравлять её существование, и простая боль не принесет удовлетворения. Он улыбается гнилым мыслям, проникающим в голову, но всем им чего-то недостает, некой детали, что завершит этот идеальный образ и низвергнет Марселин в пучину ада.
- Очень дорогой артефакт, - отвечает он нараспев, небрежно отмахиваясь от лекаря рукой и давая тому возможность уйти. – Но навряд ли тебе сейчас интересна его структура, верно? К счастью или к сожалению, мы живем в такое время, когда проникнуть в чужие мысли и выудить образы и информацию у кого бы то ни было достаточно просто. Если ты предоставишь Тонантос подобные доказательства, последствия для меня выйдут скверными. Мы же не хотим такого, верно? – тихо рассмеявшись, Рагнар в ту же секунду недовольно скривил губы, услышав спускающиеся в подвал шаги. – Этот артефакт заблокирует твои воспоминания о проведенном здесь времени. Но я не настолько жесток – все же ты будешь помнить это чистилище, но продемонстрировать его другим не сможешь.

Дверь открылась, и на грязном пороге, поддерживая на плече недвижное тело, замер облаченный в черное мужчина, негласно спрашивающий взглядом позволено ли ему войти.
- Из лаборатории, - произнес он, не тратя время на приветствие и разъяснения, - пыталась выяснить. Пришла в орден. Искала. Пришлось действовать. Что прикажете?
Хмурая складка на переносице разгладилась в ту же секунду. Строгий взгляд изумрудных глаз сменился странным лихорадочным блеском, и уголки губ, растянувшись в жемчужной невинной улыбке, вызвали жуткий радостный смех. Как своевременно! Что за удивительно-прекрасная деталь, пахнущая кровью! Сочтя радостные изменения в лице антиквэрума согласием, мужчина опустил ученую перед Рагнаром, тут же поклонившись и удалившись прочь. Надавив на миловидное лицо носком сапога, антиквэрум в удовольствии сощурил глаза, когда девушка скорчила гримасу боли и чуть слышно застонала.

- Подумать только, Марселин! Есть душа, которой твое существование небезразлично! Какая милая…Посмотри, человек, что волновался о тебе и искал, лежит здесь со сломанными ребрами и едва дышит. Ох, что же нам делать, ведь лекарь ушел…
С грустью посмотрев на лежащее перед ним тело, Рагнар взял в свою ладонь чужую безвольную руку.
- Как самоотверженно…Так прекрасно, что ты желала помочь, и так печально, что ты не смогла дать должный отпор…Но не волнуйся. Я исполню твою волю, и жизнь твоя завершится во имя науки. Во имя Марселин. Она ведь так голодна и так хочет пить…
Не отпуская чужой руки, Рагнар медленно поднялся на ноги, прижав сапогом чужое плечо и принявшись выкручивать предплечье в другую сторону. Приятный хруст, резкое движение в сторону, и землю окропляет льющаяся из оторванной конечности кровь. Он наконец-то услышал сегодня крик…Жаль, что не от Марселин. Девушка перевернулась на бок, схватившись за культю. Её крики – громкие, даже желанные – затихли слишком быстро, но она все ещё, к собственному несчастью, была жива.
- Марселин, - ласково произнес антиквэрум, подходя к наемнице и невозмутимо протягивая ей сочащуюся плоть, - твои губы пересохли. Пей.
Могла ли она послушаться хоть раз? О, безусловно, нет, и Рагнар, в недоумении посмотрев на конечность, вновь невинно ткнул чужой рукой в чужие губы. Не пьет…Не хочет? Конечно, хочет, она ведь обезвожена. Он вновь улыбается. Вонзает свои клыки в холодную плоть, втягивает в рот уже остывающую кровь. Рука нежно скользит по белым волосам, ложится на затылок, чтобы с силой приблизить чужое, красивое, измученное лицо к антиквэруму. Он склоняется ближе, накрывает чужие губы своими, и алые ручьи скользят по подбородку и шее.

Острые зубки с яростью и безграничным гневом впиваются в его губы, пуская по подбородку темную, кажущуюся почти черной кровь. Медленно отстранившись, Рагнар коснулся языком чуть онемевшего уголка, слизывая собственную кровь, - по сравнению с чужой она казалась совершенно безвкусной. Неблагодарная дрянь, что преисполнилась гордыней, как и все в этом ордене. Безусловно, веди она себя покорно, было бы скучно, но строптивость Марселин казалась безграничной, а потому раздражающей. В светло-серых глазах сверкал полный ненависти металлический отблеск, растрепанные белые волосы прилипли к окрашенным кровью щекам – она казалась ему диким зверем, скованным цепями и жаждущим прогрызть чужую плоть. Лежавшая перед ней рука лишь добавляла атмосфере кровожадности, и вид этот казался Рагнару неожиданно прекрасным.
Он вновь потянулся к оторванной конечности, откусил от плоти кусок, небрежно сплюнув его на ладонь. Сжав личико Марселин так сильно, что плотно сомкнутый ряд зубов приоткрылся, он затолкал кусок внутрь, не без удовольствия слушая, как проталкиваемая в глотку плоть вызывает рвотные позывы.

- Ну же, жри. Иначе не сможешь встать на ноги, когда придет время.
Девушка позади тихо застонала. Обернувшись через плечо, Рагнар с сомнением посмотрел на лужу крови под телом, прикидывая, через сколько часов смерть придет за своей жатвой. Слышит ли она этот разговор? Видит ли происходящее из-под полуприкрытых век? Все, что произойдет здесь и сейчас, она унесет с собой могилу. Как и прекрасная Марселин, что обрекла себя на эту судьбу, узнав о том, что Первородные монстры не изменятся, где бы ни были и с кем.

Рагнар медленно отряхнул рубашку от вездесущей пыли, вновь обошел наемницу сзади, намереваясь сломать ей ногу, выдрать кость, чтобы после позвать лекаря и снова разорвать её плоть. Бесконечный круг ада из боли и спокойствия, унижения и ярости. Хруст собственных костей будет преследовать ее до конца жизни, разум исказится, разрывая болью совершенно здоровые конечности. Но наступив было на голень, он замер, взглянув на хрупкую спину, тонкий стан, круглые бедра. Прежде, чем он мог дать отчет собственным действиям, он прильнул к чуть дрожащему от злобы телу.
Руки обвили живот, притянув к себе ещё ближе. Его собственное тело не могло согреть, и даже дыхание, коснувшееся щеки, было холодным. Физическая боль пройдет. Психическая будет истязать душу всю жизнь.
- Ты делаешь только хуже. Всегда все портишь…

Сверкнувшие в полумраке клыки опустились в тонкую шею. Удивительно сладкая кровь обожгла горло. Его дыхание сбилось, и, навалившись на тело Марселин всем своим весом, он повалил его на землю, не отрывая губ от раны. Её руки из-за цепей вывернуло вверх.
- Ещё не передумала?
Хриплый голос коснулся уха. Пальцы, скользнувшие под одежду, до боли сжали упругую грудь.
- Жаль, что ты красивая, Марселин. Окажись ты уродкой, смогла бы умереть гораздо быстрее.