Оттенки обстоятельств моментально становятся штрихами в уродливой карикатуре, когда разум тонет в истерии. Деладор Агварес считал себя откровенно слабым психологом, он не понимал, что движет людьми, как они чувствуют и в чем цель эмоциональной экспрессии. Однако, при всей своей шизойдности, у «Тёмного» было не отнять по-своему примитивную способность к манипуляции и предчувствию реакций оппонентов, без этого владыке клана пришлось бы туго.
Габриэль, похоже, сам того не ведая, оказался в стальных раскаленных щипцах истерии. И это хорошо, куда лучше глубокой апатии, что тлела долгие дни в гетерохромных глазах, когда их взгляды встречались в сводчатых коридорах Продитора. Столь же апатичных, но внушающих. Деладор боялся, что инсект не сумеет справиться, и его внутренний свет погаснет, это убило бы князя. Разве существо способно жить без своей искры?
Непроницаемое лицо графа озарилось тревогой, отчуждённость рассыпалась, показывая, что Деладору всё это время было не всё равно, его грызли невыносимые эмоции, которое собственная психика не в состоянии переварить. Вот они и застыли в «желудке разума» неподвижным нервным комом. Там – прямо в голове.
Агварес прекрасно понимал, нет… п о м н и л, что сейчас испытывает «Светлый» князь. Его страх, злость, ненависть транслировались далеко за пределы собственной нервной системы, большая часть из которых обрушилась на Макото. А ведь их истинной целью должен был стать Деладор.
– Должен сказать, господин граф, я разочарован. Никогда не думал, что Ваш родственник до сих пор позволяет себе считать Вас личинкой. Прискорбный факт.
И ведь слава преследуют беззащитную цель, Габриэль знал куда бить, но он не знал, какая связь была у старика и нынешнего графа. Макото куда лучше разбирался в тонкостях психики, он не издал и звука, когда на его привычную, с едва уловимыми нотками иронии речь, последовал столь эмоциональный ответ.
Понимал ли Габриэль хотя бы краешком сознания, что совсем еще ребенок сумеет совладать с запрещённой Коалицией рас Навитонной абсорбцией энергетической паутины? Наверняка. Почему ребенок? Чтобы обладать знаниями о технологии опыта, получить из хранилища запрещенные чертежи и схемы, каким-то чудом отыскать требуемые, редкие и крайне дорогие ресурсы, нужны года и нужен верный помощник. Габриэль Эльвантас не был глупцом и явно осознавал, что никакой гениальности не хватает в реалиях клановой жизни, чтобы подросток лишь своим умом придумал план, «нагнул» защиту службы безопасности Коалиции рас, добыл все ресурсы и это среди врагов. Среди тех, кто даже не слишком заботился о его образовании, среди тех, кто в 14 посчитали его взрослым для использования в качестве подопытной крысы.
Габриэль был чертовски прав, называя Деладора «личинкой» Макото. Ведь сам Габриэль, если уж на то пошло, был такой же «личинкой» рода Эльвантасов, такими же личинками были все прочие владыки кланов. 
Холодные пальцы неприятно сжали скулу. Вторая рука Макото Агвареса без долгих церемоний приложила к лицу пластиковый пакет со льдом. Его не было почти месяц, и Деладор уже решил, что драгоценный дядюшка таки сжил со свету единственного, в ком одиннадцатилетний мальчик видел защиту. Но Макото выглядел живым, хоть и потрепанным. Полы его плаща опалены и свисают рваными клочьями, лицо испещрено царапинами, глаз заплыл, а двух пальцев на правой руке как не бывало. Подволакивая ногу, Макото уселся напротив в кресло.
– Рому? – привычно предложил он мальчику, тот отрицательно покачал головой.
– Зря отказываешься. Что с лицом? Откуда ожег?
– Все нормально, ошпарил кислотой, когда…
– Не ври мне, ты так и не научился врать, – мягко, но настойчиво звучит голос.
– Научный отдел проверял степень диссоциации нового вида кислоты…
– Ага. Дай угадаю. На высших белковых организмах и это не фьорины, – хмыкнул Макото, – ты мелкий упрямец, а я в такие моменты чувствую себя последней гнидой…
– Мы уже об этом говорили. Нужно оставаться в клане… тебя убьют, если узнают, что ты причастен к моему исчезновению. Маячок Рошера все еще на ауре. Где ты пропадал?
– Может трубку? Это хороший табак…
– Нет.
Макото вздохнул. Осталось предложить шлюх и можно начинать серьезный разговор.
– Вот поэтому Дел, тебя и считают стремным. От выпивки – отказываешь, от табака – отказываешься, от девочек – тоже отказываешься.
– Мне одиннадцать лет, придурок.
Макото усмехнулся.
– Лови, – на стол легла старая, почти дряхлая кипа документов из выделанной магией бумаги.
– Что это?
– Описание кое-какого опыта. Подробное. Пошаговое. С ресурсами я помогу, когда ты освоишь сам процесс…
– Спасибо, конечно, но зачем?
– Хм, знаешь, план дождаться твоей зрелости не слишком… хм… реален. Помнишь, ты сказал, что если бы наука могла сделать тебя другим, исправить твою сущность… ты бы переделал этот клан?
– Помню…
– Знаешь, как переделывают кланы?
– Ты о чём вообще? Упился?
– Переворот, Дел. Переворот. Тебе не хватает агрессии, как и многим, истинным фанатикам науки, но переворот без внутренней жажды подчинения не устроить. В папке один очень занимательный способ, свободные источники такого не предоставят. Я тебя не заставляю, но уверен – тебе будет интересно.
– Ты говоришь переворот… ты готов убить своих племянников?
Макото засмеялся. Снисходительно, как смеется отец, когда сын говорит какую-то глупость.
– Хах, и племянников тоже. В первую очередь.
– А во вторую?
– Ну, ты же про клан говорил. Значит, точишь зуб на Габриэля Эльвантаса.
– Тебя за такие слова обвинят в измене, – серьезно изрек Деладор.
– Меня, ахах, нет. Тебя обвинят. Ты же собрался всех прирезать…
– Должен сказать, господин граф, я разочарован… … … Прискорбный факт.
– Такие уж мы, старые пьющие родственники, ни в ком людей не видим, уж вам ли не знать, князь, ведь именно вы были личинкой своего рода… – беззлобно усмехнулся Макото, отсалютовав чаркой с напитком.
– Оставь нас, Макото, – подал голос граф, поднимаясь из-за стола и занавешивая шторы, активируя дополнительную блокировку защиты от прослушивания и прочих нежелательных моментов.
– Вот всегда так. Старики никому не нужны, – долго ждать не пришлось, несколько секунд и они остались наедине.
– Сиостофис, Данталит, Ведиччиа, Корлес, также вероятно Расмус и Элеа. Это кроме Санти, как ты уже понял. Твои клоны, к слову, были очень качественными образчиками науки.
Выдохнув и развернувшись лицом к Габриэлю, Деладор медленно выдохнул, смочил языком губы. В его голове сейчас блуждал хаос из мыслей, эмоций и реакций, наверное, пожелай сейчас Эльвантас всадить ему кинжал под ребра, получилось бы без проблем. Или я утрирую.
– Сейчас нам следовало бы говорить не об этом, Габриэль… нужно вскрыть гнойник, чтобы очистить рану. То, что я сделал – было единственной возможной для меня линией поведения на тот момент, я не умел по-другому, да и не хотел уметь. Мы это уже обсуждали. И если ты чувствуешь одиночество – я прекрасно понимаю тебя, – чистая правда, Деладор был как никто другой знаком с одиночеством, но еще, будучи ребенком.
– Но речь не об этом. Ты ведь понимаешь, что никто не намерен выпускать власть, никто не намерен отдавать тебе вожжи управления, даже если оппозиция сметет Агваресов, что тоже под очень большим вопросом даже при самом негативном варианте развития событий. Нужно решить, мы заодно или супротив… а эта связь, – Агварес провел пальцами по своей шее, – не позволит тебе солгать… я пойму.