[nick]Рафаэль Санти[/nick][status]князь дома Санти[/status][icon]https://funkyimg.com/i/385Ww.jpg[/icon][sign]все мое - мое.[/sign]

- Я убью это бездарное ничтожество.
Рафаэль Санти, князь Старшего Дома Санти, возглавляющий оппозицию правящему Дому Агваресов и его режиму, сидел перед выключенной панелью связи и постукивал кончиками пальцев по его хромированной отделке. Только что он говорил со своим соглядатаем, и понимал, что спокойное  время, отмеренное его Дому, заканчивается. И благодаря кому?!
Тупица Торн ухитрился провалить дело, но даже  это не самое не приятное. Он пытался прибрать к рукам Лиэрию мать ее Агварес! Тупой ублюдок, похоже, думает, что бессмертен и страдает последней стадией кретинизма, если не смог понять,  с КЕМ  вознамерился поиграть, и КОГО пытался прибрать к рукам.

Рафаэль поднялся, сделал пару шагов по комнате, стараясь привести в порядок чувства и выстроить заново  речь, которую он готовился произнести  перед соратниками, но мысли все время возвращались к дриммейру и провалу огромной работы, ведшейся вот уже на протяжении почти пятидесяти лет. Рафаэль не верил в чудеса, совпадения или какие-нибудь внезапности, но должен был признать: радужный дождь, плотоядные медузы второго уровня, обрушение куска Одды, и, черт побери, попадание посторонних в их тайные лаборатории – именно совпадение, хреновое, мать его за ногу, совпадение, потому что, хоть Торн и кретин, но он верный кретин,  пес Санти, взращённый князем из грязи, и преданный ему до смерти, кровно заинтересованный в успехе предприятия, и конечно, не предатель. Не мог он навести на себя ненужное внимание, был осторожен... Должен был быть осторожен, идиот.
Князь скрипнул зубами, сдерживая кипящее бешенство. Со своими он разберется после совещания.

Он остановился, прикидывая, каким образом вывести из-под удара Торна. Что ж, в данной ситуации разменять его на кого-то другого, либо отдать Агваресу в уплату не выйдет. Так или иначе, но мерзкое насекомое доберется до истоков, а жертвовать Домом Рафаэль не собирался. Простейший выход – самоубийство Торна на почве.. м.. ревности? Он бабник и садист, в конце концов.. Ну и почему бы нет? Только не стоит так быстро реагировать. Что случилось-то?
Власти обнаружили подпольный заводик по расчленению акваэрумов? И что с того? У ТИО руки длинные, все покупается и продается в этом мире. Торн? Дуралей, утянувший с пьяных глаз не ту девку – да на каждом углу такое бывает.
Нет-нет, Агварес не тронет Дом Санти, особенно теперь, когда рядом есть его любовничек, разбирающийся в тонкостях политики. Всегда можно прибегнуть к арбитражу, плюс Совет Старших Домов.

- Господин, пора.
Слуга с поклоном подал главе рода отделанный серебром фиолетовый сюртук.

Через двадцать минут Санти занял свое место за столом в доме Сиостофис, обвел взглядом присутствующих. Княгиня Бьен выделялась среди мужчин своей бледностью и худобой, князь Лоренцо Ведиччиа, самый старший из собравшихся, сидел, откинувшись на спинку своего кресла, и был предсказуемо мрачен. Его внимательные глаза прошлись по Рафаэлю с легким пренебрежением, больно уколовшим Санти. Но он его мог понять: недавно клевреты Агвареса конфисковали большую партию контрабандных редкоземельных металлов и рабынь, так что глава Дома Ведиччиа имел повод быть недовольным.

Князь Стефан Элеа присутствовал частично. Сидел, погруженный в себя, разговаривал с кем-то из сородичей, надо полагать. У него единственного из присутствующих, дела шли не плохо.

Взгляд  Рафаэля остановился на Этьене Корлесе. Князь Старшего Дома Корлес подарил коллеге ничего не значащую, немного мечтательную улыбку. Санти кивнул, приниая невербальное пожелание не дергаться, и отвернулся к двум оставшимся господам: князьями Рамус и Данталит.
Оба они сидели  в довольно расслабленных позах, не разговаривая, попивая мелкими глотками белое вино.
Наконец явился хозяин дома, Карлинаэль Сиостофис.

- Начнем, пожалуй, господа. – Поднялся Санти. – С вашего позволения я сразу приступлю к делу. – Он помолчал, обводя присутствующих взглядом, останавливая его на каждом. - Мы обязаны принять меры по сдерживанию узурпатора.

Отредактировано Габриэль (20.10.20 11:41:42)

[nick]Рафаэль Санти[/nick][status]князь дома Санти[/status][icon]https://funkyimg.com/i/385Ww.jpg[/icon][sign]все мое - мое.[/sign]
Рафаэль нашел в себе силы выдавить улыбку Карлинаэлю. Тот отчетливо дал понять, что знает о только что произошедшем провале, и намекнул, что держит Санти за горло. Дом Сиостофис давно и тайно стремился к лидерству в их маленьком милом заговоре, впрочем, как и все присутствующие. Кроме Бьен.
Бьен оппозицией были назначены рабочими лошадками и козлами  отпущения, погрязли в заговоре целиком и даже не по своей воле, но подобные мелочи тоже никого не интересовали. Кто-то должен был подбирать грязное белье и трупы за Старшими Домами, а чем Бьен лучше остальных? Тем более, что кое какие преференции им все-так доставались, ничтожные, на самом деле, но для такого маленького Дома вполне достаточные, на взгляд Санти.
Бьен были послушны, удобны, талантливы, и особенно радовало Рафаэля неопределенное положение княгини. С некоторых пор все собравшиеся могли считаться счастливчиками по сравнению с ней. Мало того, что она постоянно попадала в поле зрения властей по той или иной причине, так еще уничтожение парящего острова с молодняком Бьен ее здорово подкосило, буквально поставило на грань выживания, сделало еще более зависимыми от благодетелей.
«Торн не мог меня предать, это стечение обстоятельств. Он виртуозно провел  подрыв , все подготовил, купил нужных людей. А, может, паршивец ведет собственную игру?» - Думал Санти, исподволь любуясь подавленностью Киры и еще разок похвалив про себя Карлинаэля, так удачно разместившего княгиню. Золотой орел ее окончательно раздавил.
- К сожалению, господин Карлинаэль, Агварес в состоянии тронуть госпожу Бьен, и уже трогал, на сколько я информирован, не так ли, княгиня?
Пока князь Санти выступал, пока остальные князья слушали и вставляли свои замечания, Кира Бьен молчала, разглядывая ножку своего бокала. Она прекрасно понимала, отчего исполняет на этом собрании роль всеобщей мишени. Ее молодняк безжалостно уничтожен, Дом поставлен на грань исчезновения не только потому, что молодых Бьенов снова придется собирать по крупицам, но и потому, что потеря парящего острова означала потерю практически всех земель Бьен. Младший Дом, они не отличались численностью, зато отличались цепкостью и умом. «Как Агваресы» - частенько утешала себя Кира. Раньше утешала. А теперь ее загнали в ловушку, где она играла роль бесхребетной куклы, которую рано или поздно, а скорей всего, рано, разменяют на что-то повыгоднее.
«Кира! Ваше Сиятельство!»  Мыслеречь сородича пробилась через звуки совещания и собственные унялые мысли Киры. «Я нашел Роз-Энн».
«Где?» Ей стало нехорошо, она держала себя в руках только благодаря железной воле.
«В тайной лаборатории Санти».
Кире стоило огромных трудов не поднять на Санти ненавидящий взгляд. Значит, слухи не врали.
«Риан, неси ее домой!»
«Не могу, моя леди. Ее забрал Агварес».
Княгиня Кира не вздрогнула, не пошевелилась, никак не выдала своего потрясения. Решение пришло само.

- Да, господа, - медленно подбирая слова, сказала женщина, оглядывая присутствующих абсолютно пустым, "Рыбьим" взглядом. - Не так давно я была принята господами Агваресом и Эльвантасом. Мое мнение: Эльвантас - напыщенныый индюк, думаю, им будет легко управлять, а Агварес.. Вы и сами знаете.
- Я голосую за уничтожение. – Продолжал свою речь Рафаэль. – Свои мотивы я озвучил в прошлый раз, но коротко повторюсь. Деспотия и милитаризм, насаждаемые в клане последние триста лет, ни коим образом не ведут Дансенфэй к процветанию. Согласен, сила – хорошая дубина для неподчиняющихся, но согласитесь, Агварес – дубина слишком сучковатая. Я бы предпочел видеть во главе клана его белокурого приятеля, он – символ Золотого века, достаточно сказать «Эльвантас»  - и вопросов больше не возникает. Предлагаю простейшую комбинацию: разбить их тендем и уничтожить остатки Дома Агварес. Способ и момент обязательно представится.  Думаю, после пышных и вполне заслуженных похорон графа, Габриэлем можно будет управлять, вряд ли он откажется от нашего заманчивого предложения. – Инсект обвел всех взглядом, снова задержавшись мгновение на Кире. - Вы принесли хорошие вести, Ваше гм.. Сиятельство.
- А Вам не кажется, уважаемый князь, - вставил слово в разговор князь Элеа, - что в Вашей речи слишком много «если»? Вы не уверены в своих выводах или есть что-то, о чем Вам не хочется рассказывать Совету? Кстати . – Элеа повернулся к Ведиччиа, - Вы совершенно правы, князь, но не там, куда смотрите. Мы все забыли про Макото. Вряд ли Макото так уж дорожит племянником, чтобы не пойти на сепаратные переговоры с нами. Я думаю, он слишком любит жизнь, чтобы отказаться от своих выгод.

Отредактировано Габриэль (23.10.20 11:15:22)

[nick]Рафаэль Санти[/nick][status]князь дома Санти[/status][icon]https://funkyimg.com/i/385Ww.jpg[/icon][sign]все мое - мое.[/sign]
Самое сложное при накале страстей – сидеть и делать вид, что тебя тут вовсе нет. Тем  более, если внутри бушует пламя ненависти.
Кира Бьен скромно сидела, сложив руки на коленях, и слушала прения сторон, очень успешно притворяясь отсутствующей. Право голоса у нее было чисто номинальным, куда скажут – туда, по идее, дом Бьен и будет смотреть, но в свете заново открывшихся обстоятельств, у княини появилось несколько свежих идей, каким образом можно и дому помочь и самой не пролететь мимо новых возможностей. Косой взгляд Карлинаеэля заставил княгиню подобраться. Умный сукин сын слишком многое замечает, чтобы можно было сидеть и мечтать, не время и не место.
Пока   успокаивали Данталита, слово взял Ведиччиа.
- Господа, вам не кажется, что мы несколько увлеклись? На данном этапе, по моему мнению, нам не стоит трогать самую верхушку, а стоит перенести свое внимание на средний эшелон власти. Пока ключевые посты занимают люди Агвареса, мы далеко не уедем, кого бы не хотел поднять на эгиду уважаемый князь Рафаэль. Призываю вас не забывать о главном: коммерческий интерес и прирост Дома. Каждый, находящийся тут, в той или иной степени пострадал от политики Правящего Дома, и я совершенно согласен с почтенным князем Иосией: переговоров с ними заводить не имеет смысла. Мы только раскроем свои карты, и тут же получим полный веер проблем. – Он обвел присутствующих тяжелым взглядом. – Не нужно спешить, коллеги, время у нас есть, мы пойдем в тени нашего недруга, шаг за шагом, и, для начала, предлагаю лишить его сторонников на ключевых постах. Считаю, что тут все средства хороши, но все-так старайтесь не применять радикальные меры, они слишком сильно привлекают к себе внимание. Это я Вам говорю, Рафаэль, Вы со своим Торном сияете как звезда в ночи, и на этот свет сползается всякое отребъе.
- Князь Лоренцо, я уважаю Вас и Ваши заслуги, но Вы позволяете себе лишнее.- Санти не удержал лица. Сегодняшние неприятности сыграли свою роль, и он не выдержал. Правда, тут же взял себя в руки, а Лоренцо Ведиччиа тем временем продолжал, не отдавая инициативы никому другому. Отмел небрежным нетерпеливым жестом пытающегося что-то сказать Данталита, наградил сердитым взглядом улыбающегося Корлеса, кивнул Элеа.
- Вы не понимаете, Рафаеэль,  или намеренно вводите Совет в заблуждение? Наблюдатели докладывают о какой-то возне около Вашей собственности. Если это важно, я бы хотел услышать отчет, и, думаю, не только я один. Рафаэль, мы тут все связаны не только интересами,  стоит высунуться хоть одной нити – и Агваресовы ищейки нас разведут как девственницу на базаре.
- Не преувеличивайте, князь. – Стефан Элеа снова взял слово. – Я Вас перебью, коллега, приношу свои извинения. Согласен: на данном этапе имеет смысл подсобрать себе сторонников в рядах узурпатора, но очень прошу Вас не преувеличивать опасность. МЫ все не первый день живем и знаем, на что способен диктатор.
- Не понимаю, зачем так напрягаться? – Снова влез Этьен Корлес. Его лицо казалось пустым, в глазах угадывались искры смеха и злости. – Зачем такие сложности? Ну и что, что по закону во главе клана должен стоять Дом? Если вам так хочется сделать символом Эльвантаса, то сменим закон, оставим Совет Старших домов, что-то вроде палаты лордов при номинальном монархе. Пусть себе живет и никуда не лезет, работает символом, а что там будет внутри – для клана не важно, а мы все, как заинтересованная комиссия, будем долго и с удовольствием разбираться. Не усложняйте, господа. Законы всегда можно переписать, тем более, что на кону стоит благополучие наших сородичей и наши скромные интересы. Ну и потом, если Рафаэлю так хочется, то он сможет взять блондинчика себе. Потом.
Нехорошо улыбаясь, князь покосился на Киру. Она одна из присутствующих могла пролить свет на относительное положение дел, так как недавно побывала на "ковре" у Агвареса, и даже не один раз, но княгиня молчала, заискивающе улыбалась и молчала. Она прекрасно знала теперь, с какой стороны масло на бутерброде.

Отредактировано Габриэль (27.10.20 09:24:01)

Леди Бьен сидела тихо-тихо, как стрекоза над водой, караулящая добычу. Ничего не говорила, изображала нервозность и показную уверенность в себе, делала вид, будто прячет руки, чуть ли не рвущие в волнении батистовый платочек. Весь ее вид изображал понимание, кто будет жертвенным бараном в истории с клонами и домом Санти.
- Господа. – Голос женщины звучал холодно и отстраненно, хотя внешний вид говорил присутствующим мужчинам об ее уязвимости – княгиня все для этого сделала, чтобы даже самодовольный Корлес не пропустил очевидного. – Я должна пояснить один важный момент. – Она остановилась, подыскивая слова и перебегая взглядом с одного лица на другое, наконец остановившись на подлокотниках кресла золотого орла. -  Я, как глава Дома Бьен, ответственного за генетические модификации нового проекта Санти, должна сообщить, что Дом Бьен  внес в разработку все необходимые генетические  материалы вкупе с соответствующими инструкциями и последующими модификациями, и на том я, как глава Дома, считаю, что наши обязательства по договорам и контрактам выполнены.
В переводе на обычный язык это означало «я умываю руки».
- Минуточку, уважаемая леди, а как же, в таком случае, быть с обязательствами иного порядка? – Рафаэль зловеще улыбнулся, наблюдая за нервозностью Киры, но женщина его перебила, не дав договорить:
- Мои обязательства, любезный князь Рафаэль, не распространяются на головотяпство Ваших подчиненных. Я не обязана и не имею полномочий для контроля «Золотой ветви» в целом и господина Торна в частности. Надеюсь, Вы понимаете обоснованность моих доводов и Ваш здравый смысл возьмет верх над остальными, менее значимыми аргументами.
От почти бессловесной Бьен никто не ожидал столь резкого выпада в сторону благодетеля, потому все притихли, с интересом и любопытством наблюдая за эскалацией, видимо, очень старого конфликта.
- Господа, так мы ни к чему конкретному не придем, - отчетливый голос Ведиччиа разлился в гнетущей, словно перед грозой, тишине, и погасил накаляющиеся страсти так же, как масло гасит волны. – Внутренние трения Домов – дело обычное, и я вынужден напомнить всем присутствующим, что мы собрались тут совсем не за этим, и прошу всех временно отложить внутренние инциденты, уделив внимание главному.
Совещание двинулось своим чередом. Кира и Рафаеэль обменялись непримиримыми взглядами. Он понял, что она что-то знает и от нее стоит ожидать всяких пакостей, она поняла, что упустила возможность сделать вид, что осталась  жертвенной овцой и, чтобы спасти Дом, должна действовать решительно.
Что ж. Война – нормальное состояние в клане Дансенфэй. Особенно, когда обе стороны играют не честно.

У Габриэля выдался неприятный день. Слишком много накопилось дел, слишком много накопилось.. всего.
Память грызла бывшего графа не хуже крысы, дорвавшейся до изрядного куска мяса, она набросилась на него со столовыми приборами и все подбрасывала картинки, вытаскивая их со дна, раскладывала пасьянсы из отрезанных голов родичей, приносила обрывки фраз..
«Дел, ты словно кот тянешь мне всякую дохлятину. Ну, иди сюда, я тебя поглажу, что ли»..
«Извини, дорогой, я сегодня без цветов».. Эхо непрожитой жизни
Память задавленных криков боли.
Ненависть к любимому до отвращения к самому себе.
Пустота.
Внутренняя структура рушилась, стоило исчезнуть одной опоре – уверенности в правильности поступков. Обнажившая неприглядную картину память походила на злого паяца, кривлявшегося на могильнике Дома Эльвантас. Даже могилой это нельзя было назвать. Кристаллы с головами внутри. Все, кого любил. Все, кто был дорог, близок или свой. Все. Там, в тайном углу Продитора над чудовищным Лабиринтом. О какой любви теперь можно говорить? И есть ли она, так называемая любовь? Она – непристойная выдумка, призванная поработить дураков.
Памяь неумолимо возвращалась к моменту, когда Соктора проросла в теле золотой клеткой. Тело помнило боль, вкус крови, кристаллическую пыль, еще не осевшую на пол, пыль от стен его разоренного дома.
«Цена любви – предательство» - думал князь, стоя у окна и глядя на Одду сверху вниз. Очень хотелось покинут Продитор и снова оказаться в круглой Башне Собраний там, в Лангенсуне.
Вкус крови всколышнул еще один пласт воспоминаний, абсурдно-сюрреалистичный, страшный своей обнаженной неприкрытой жестокостью.
Последняя печать, объединившая его с Деладором. Чудовищно предусмотрительно и жестоко. Пощечина. Угроза. Любовь.
Косая улыбка коснулась холодного лица. Любви нет. Ничег нет. Есть безумие битвы и наказание за предательство, но тогда почему так горько?
Не было смысла метаться в себе снова и снова, состояние мешало сосредоточиться на сегодняшнем дне, и в то же время следовало покончить с вопросами прошлого, пора было посмотреть в глаза тому, кто разбил его жизнь, без флера отговорок.
От убийственных воспоминаний его  отвлекла знакомая мылсеречь.
Старая ящерица Макото посмел вторгнуться в его мысли и в свойственной ему манере велеречиво приглашал на совещание с Даладором.
Габриэль резко бросил «да», давая понять что идет и разговаривать более не о чем.
О да. Самое время свести все счеты.

Если кто-то и бесил Габриэля когда-нибудь больше старого гада Макото, так это его нахальный племянник Деладор, но это было давно, еще в его бытность графом. Теперь же,  на фоне последних событий,  все так перевернулось, что Макото остался объектом жгучей неприязни  в гордом одиночестве. Каждый раз, заслышав его голос, Эльвантас усилием воли сохранял ледяное спокойствие, хотя руки у него чесались свернуть гнилой кочан с отжившей кочерыжки просто из любви к искусству, чтобы пронырливый таракан не пачкал прекрасный мир своим присутствием.
Войдя в кабинет Деладора и хладнокровно выслушав эмоциональный всплеск старого шалуна, князь неприязненно заметил:
- Что-то в последние четыреста лет, господин Макото, я не замечал, чтобы Ваши силы оставляли Вас хотя бы на минуту,  по крайней мере то количество выпивки и юных особ, которые тишком таскают Вам Ваши подчиненные, говорит об обратном. И сбавьте-ка тон, дражайший, а то я могу решить, что у Вас истерика приключилась.
Пройдя с отчужденным видом к креслу, стоящему рядом с рабочим столом графа, князь небрежно опустился в него, закинул ногу за ногу, нимало не стесняясь того, что ему присесть не предлагали. Более того – он был явно не в духе, и Дел мог это не только видеть, но ощущать – Габриэль транслировал свое раздражение уже без утайки. На графа он не смотрел. Сегодня долго копившееся раздражение перекатило через край, и сидя тут, среди заклятых врагов, по крайней мере Макото им точно оставался – хоть какое-то постоянство в этом изменчивом мире – отчетливо понимал: прошлое умерло. Есть настоящее и с ним надо как-то примириться. И все-таки постараться, очень постараться не открутить старому гаду голову, тем более слова личного советника графа только подтвердили имеющиеся у князя сведения, осталось добыть остальное, и, желательно заиметь в стане врагов союзника, и тогда игра примет по-настоящему интересный поворот.

Союзники..
«Интересно, а Кире еще нужна ее дочь?»

Жизнь, как ни крути, прекрасная штука, нет смысла ее лишаться из-за собственного тщеславия или высокомерия, тем более, хоть старый козел и позволяет себе лишнего, но дело говорит, ведь по части интриг и гадостей Макото перепрыгнул их всех и бодро скакал далеко впереди, иначе никогда бы Агваресы не вылезли из задних рядов Малых Домов Дансенфэй.
Выдержав небольшую паузу, Габриэль поднял на Деладора пустой холодный взгляд:
- Должен сказать, господин граф, я разочарован. Никогда не думал, что Ваш родственник до сих пор позволяет себе считать Вас личинкой. Прискорбный факт. – Небрежно взмахнув рукой в сторону старика, продолжил:
- Не говоря уже о том, что счастливый случай рассказал нам многое из того, что проглядела госпожа Рейхтер вкупе с господином Люцефагом. Знаково, Вы не находите? И что получается? Стоило мне заняться вздорным мальчишкой, как по цепочке выползло столько интересного, что мне и присниться не могло. Макото, отставьте пожалуйста бокал, бесите уже, не доводите до греха.
Глаза инсекта подсветились очень знакомым изумрудным сиянием, маг становился нестабильным и при уровне его силы это могло стать проблемой, тем более, уж кто-кто, а граф точно ощущал – Габриэль в шаге от убийства, его не просто раздражает старик, он в состоянии, когда разрушают миры, и не оглядываясь идут дальше. Политика политикой, а князю действительно досталось от присутствующих. Вероломство, подлость, подлог, предательство – для политика это ничего не значит, рабочие термины, но ведь иногда просыпается и душа, есть вещи, сидящие в существе занозой, которая, стерва, ноет и не отпускает ни на миг..
С трудом подавив приступ первобытной ярости, князь материализовал в руке бокал с синей водой, отпил несколько мелких глотков, стараясь не смотреть на родственников. Он думал о сказанном Макото, это был важный момент, самый важный во всем разговоре, но черт побери, как же сложно было не убить..
- Болтать что угодно можно, господин советник, кидаться обвинениями или потрясать регалиями. Назовите имена. Или, хотя бы, предположительные имена. Вам они должны быть известны, раз я слышу такие цветистые речи, не правда ли?  Про Санти с его псом мы знаем, учитывая обстоятельства, там же и Бьен, но они – тут он насмешливо и зло поглядел на старика – на вторых ролях, подай-принеси. Однако,  учитывая что Бьенам досталась краденная у Коалиции рас разработка, я удивлен, что их прибрали к рукам заговорщики, а не взяло в оборот руководство клана. С другой стороны - не удивительно. Наверное, если покопать еще немного, обнаружится дружественный военный лагерь даденгеров вкупе с сетью ТИО как раз под Продитором, и это тоже окажется в порядке вещей, учитывая каким образом все работает.  Что Вы там говорили? Игрушка? Знаете, забавная мысль..
Габриэлья срывало с катушек, логику он удерживал по привычке, только вот желания становились крайне агрессивными. Со старика мысли снова переметнулись на Деладора и больше всего  сейчас ему хотелось с графом поговорить по душам, ну или  набить ему морду, и если старик не уйдет…
Столько крови, столько грязи – и для чего? Они – одно целое из двух половин, Деладор все для этого сделал, старательно корпел на сигиллом, рассчитывал, и резал, резал, резал..
Князь сжал руку в кулак. Кожа перчатки отчетливо хрустнула.
И тут же расслабился, задавив усилием воли гнев, отодвинув его вглубь.
Вальяжно расположился в кресле, закурил.
- Теперь я хотел бы выслушать ваши предложения, господа. Три головы лучше одной на пике над воротами, да, Макото? – Бывший граф подмигнул старому политику, и в его глазах не было ничего  разумного.

Когда за Макото закрылась дверь, Габриэль почувствовал себя лучше. Правда, облегчение длилось не долго, его снова захлестнула петля памяти, возвращая в день, когда..
..Когда, лежа на хирургическом столе, и испытывая невыносимую боль, он смеялся, вспоминая вопрос Энтропиуса:
« Если бы у тебя была сила освободиться и отомстить, если бы появилась мощь... могущество, способное избавить от этих оков в секундное мановение и наказать как угодно того, виновного... кто отнял у тебя жизнь... наказать как угодно. Вплоть до полного уничтожения... расскажи мне... чтобы ты сделал?» - И свой ответ бессметному, но в какой-то сфере ограниченному сущетсву, могущему очень многое, имеющему две природы и все равно слепому в своем величии: «Любил бы».
«Ты сделал свой выбор, и тебе будет очень больно» - Шелестел голос в голове. Синие пески Ока Схаласдерона, ветер, истаивающее по краям время жизни» «Если станет невмоготу – приходи».
Так может это время пришло? Может пора?
Князь шагнул к графу, его зло сомкнутые губы побелели, угол рта нервически  дергался.
Он выбросил вперед руку и растопыренными пальцами впился в лицо Деладора, наклоняясь к нему, чуть ли не касаясь его подбородка своим лбом, ненавидяще глядя снизу вверх.
- Забавные речи, господин граф. Но есть небольшая поправочка: это не оппозиция а гора мусора, воображающего себе собственное могущество – раз, а два.. – Он оттолкнул графа и расхохотался, запрокидывая голову и подставляя под возможный удар беззащитное горло. – Я же «подстилка шизофреника» - это цитата, и как ты думаешь, откуда дровишки, а? Дурачок-клон сам все придумал, м? Полагаю, в кулуарах только об этом и говорят. 
Он резко отвернулся, развернувшись на каблуках, тряхнул растрепавшимися волосами, пытаясь понять, что чувствует, понял, что внутри царит полный хаос,   и направился к окну. В состоянии крайнего раздражения его форма мерцала, то и дело проявляя призрачные очертания крыльев со светящимися на них печатями и рунами. Символы отливали  изумрудным, как и горящие глаза князя. Постояв некоторое время спиной к графу он примеривал на себя произнесенное им, в первый раз по-настоящему понимая, что действительно не нуждается в регалиях, что прошло время максимальной горечи ураты Дома и своих приближенных, и остался только Деладор, как застарелая боль, как единственный берег, на котороый может выбраться побитый жизнью трансдент, согреться, высушить крылья, отдохнуть.. Но никто не отменял горечь, которая сопутствует пониманию, чего Деладору стоил его титул – он без сожаления принес в жертву всех. И не важно, что он мог прити к Эльвантасам и попросить защиты, он все равно бы этого не сделал, потому что параноик Макото тоже сделал все для своего Дома и единственного перспективного родственника. Понимание сформировалось за те несколько месяцев, когда Габриэль вернулся в клан. Он до сих пор гадал, может и стоило тогда.. остаться там.. в глубине Продитора.
Косая сумасшедшая улыбка прорезала белое лицо.
- Не пори чушь, и ты и я прекрасно знаем,  мне не нужна власть. За мной теперь даже крысы не пойдут, я опозорен дважды. У меня да пути: уйти в сторону или умереть – ни то, ни другое в мои планы не входит, а вот  остаться в клане, уничтожив всех, кто посмел задрать хвост – это по-моему. Я люблю тебя, Деладор. И как же я ненавижу тебя. – Он снова повернулся лицом к Агваресу. – Но и понять тебя я могу, поверь, я прекрасно тебя понимаю. Правда, моего бешенства понимание не отменяет.
Князь опустил глаза. Он не хотел видеть сейчас. В его памяти крутились все сказанные когда-то этим Темным слова, все, в том числе и сказанные тогда, на развалинах его поместья в Лангесуне, как раз перед тем, как золото сигилла заключило его в кокон безвременья.
Вихри мыслей и эмоций крутили Эльвантаса словно тряпичную куклу. Частью своей мутировавшей паутины он ощущал беспокойство Темного, но сейчас и тут было крайне сложно удержаться на краю, и потому Габриэль сделал то, чего так страстно желала его душа – сделал шаг вперед, в объятья безумия, и теперь летел вниз скомканной тряпкой, получая какое-то извращенное удовольствие от того, что ощущает.
- Солгать тебе то же самое, что солгать себе, а себе лгать я не привык. – Гетерохромные глаза  впились в изумрудные. – Но я повторюсь. Хочу послушать, что ты сам думаешь на этот счет. Только ради богов, не досаждай мне пустяками вроде чувства вины или «так было надо». Я и так знаю, как было надо. И больше тебе скажу: сам поступил так же, если бы у меня не было выбора. Да и если бы был.. Сила сильного, Дел..
Замолчал, подумал.
- Увлекся. Слишком зол.

Князь передернул плечами. Слова сейчас имели назначение ширмы, призванной закрыть состояние кипения. Впрочем, судя по реакции Деладора, получалось у него плохо. Собственно, видимо накопилось столько, что удерживать эмоции оказалось нереально, любой самоконтроль лопается по швам, если  чаша терпения наполнена горечью с «горкой».
- «Прибрать к рукам» звучит несколько претенциозно, мой друг. Я и в лучше свои дни был горазд на устройство неприятностей всем желающим, а уж сейчас.. – Многозначительный взмах руки в сторону Темного был призван намекнуть, о чем идет речь. Общая нервная система, объединяющая князя с графом в единый психологический альянс не оставляла шансов для искателей острых ощущений. Особенную радость Габриэлю доставляла мысль о незнании широкой общественностью этого незначительного факта, решающего, к сожалению некоторых, основное. В сущности,  они с графом представляли собой совершенное оружие, по сути своей очень простое, а по конструкции – чудо биоинженерии, так что в политическом смысле причуда Деладора и триста лет «совместных» опытов даром не прошли, и, опять же, вся красота замысла и результат широкая общественность еще не оценила. Добавить сюда же их общий магический потенциал, не забыть хитроумие, целеустремленность, прозорливость и нахальство старого таракана,  их собственный совместный опыт в управлении кланом,   разные подходы к методам воздействия – и получается неубиваемый во всех смыслах слова тандем. Почему тандем? Да потому что Габриэля вполне устраивало место, занимаемое Макото,  пусть он себе его и дальше занимает, главное – чтоб пореже попадалась на глаза эта старая, пропитанная пороками и траченная молью лиса. Чтобы не сделали родственнички в прошлом – оно осталось за спиной, и теперь они связаны в один узел, и стоит воспользоваться представляющимися возможностями.
Князь успокоился. Вспышка гнева измотала его, тем не менее, он расслабился, неторопливо вернулся в кресло, вытянул ноги, откинулся на спинку кресла, глядя снизу вверх на стоящего у стола графа. Его недавнее раздражение словно залил слой прозрачного голубоватого маслянистого геля, прозрачного и плотного, такого, в котором до сих пор в тайной комнате Продитора плавали головы его родственников.
Некоторое время он молчал, глядя из кресла на стоящего над ним графа, не подозревая, что его разноцветные глаза тоже светятся, не ярко, но отчетливо, левый – голубым, правый – изумрудным.
- Что касается желаний некоторых индивидуумов, то я могу только заметить, что хотеть не вредно,  я, знаешь ли, тоже многого хочу. – Габриэль протянул руку, взял со стола Деладора первую попавшуюся вещь – световое перо, и принялся с ним играть, перемещая из ладони в ладонь. - Помнится, у Ведиччиа был неплохой рудник кристаллов, у Сиостофиса что-то, связанное с производством и торговлей медикаментами? Надо поднять последние декларации, проверить. Хм. – Левая рука поднялась к голове, пальцы в перчатке кругом погладили висок, словно говорившего мучила мигрень. Перо замерло в правой руке, было похоже, что о нем забыли, переключив все внимание на что-то другое.
- В целом их понять можно, и всколыхнуло клан – да, подозреваю,  некое письмецо все эти годы проверяли на подлинность и только и искали момента обвинить тебя в том, чего ты не делал – косая улыбка украсила бледные тонкие губы – а ты был честным и честно резал всех сомневающихся. – Легкий кивок призван был показать, что вопрос риторический. – Впрочем, я снова увлекся. Никак не идут у меня из памяти некоторые картинки, уж прости – ухмыльнулся – старика. Но к делу. Я думал о статусе, О возрождении Дома  речи не идет, хотя материал ты добросовестно сохранил. – Некоторое время он снова молчал, будто подбирая слова, или, что вернее, примеряя ситуацию. – Я не хочу снова видеть знакомые лица после.. всего, мне вполне хватает твоего деда. Тем более, я так понимаю, ты не собирался мне предлагать возрождение Эльвантасов в любом случае, так что я просто отмечаю пункт списка. Войти в Дом Агваресов я не смогу, даже если бы и хотел. Ты и сам прекрасно знаешь, как это будет выглядеть. Если ты решил связать наши судьбы в глазах клана, то союз должен быть равноправным.
Пожалуй, это был самый острый вопрос из тех, что стояли на повестке дня. Если бы не заговор, то из внутренние отношения могли бы ими и оставаться, в конце концов это никого не касается, но. Фигуранты больно неудобные. Один – внезапно вернувшийся бывший граф, второй – граф действующий, и это еще никто не добежал о мысли вызвать на клановый суд самого Габриэля с требованием разъяснить некое послание. Если они соединят пути, как почти  получилось у Деладора в момент провала его эпического двойного самоубийства,  когда они в ритуальных одеждах возникли на ступенях Дворца Правосудия, то многие вопросы отпадают сами по себе, потому что клан решит, что основная идея истребления Дома принадлежит последнему Эльвантасу, решившему чужими руками порешить прогнивших насквозь клептократов. Тогда Агварес – верный пес и исполнитель, с него взятки гладки. Остальное напрашивается само собой: граф, устроивший резню, подпадает под импичмент и должен быть прилюдно принесен в жертву справедливости, потому и было все состряпано так, что не подкопаешься. И пусть простофили восхищаются. А умные – молчат.
- Мы можем позатыкать рты всем, если создадим что-то новое. Твой Дом очень маленький, у меня его и вовсе нет. Мы можем создать один мощный Дом, объединив пути и взяв в младшие ветви пару перспективных Младших  на наших условиях, тогда у нас будет что противопоставить Совету Старших Домов.
Габриэль закинул ногу за ногу, прикрыл глаза и думал вслух, как он любил и как привык делать в присутствии обычно молчаливого Дела. Вдвоем было проще корректировать и придумывать планы, делать раскладки по ходам и выбирать действующие лица разыгрываемых  партий.
- И тогда ни одна шавка больше не вякнет про то, что им не принадлежит. А вякнет – сдохнет на пустошах со всей своей родней. – Совсем тихо добавил князь, снова безмятежно улыбаясь нежной светлой улыбкой.

Покоем расположившись в кресле, почти утонув в нем, князь слушал графа, молчал, рассматривая иную точку зрения, затем рассеяно шевельнул пальцами, оглаживая перо.
- А ты знаешь, что все так называемые «народные» революции инициированы сверху? Я имею ввиду чернь. Ведь можно разобраться с инакомыслящими не только не вершине, гораздо удобнее это сделать снизу, стерев в пламени бунта всех неугодных, после поднять низкородных, облагодетельствовать выдающихся, и убрать их через несколько лет, обвинив в том, за что в свое время они резали предыдущую знать. Довольно банальных ход, должен признать, но действенный же. Правда, это долго, требует аккуратности, и представь, как весело наткнуться на встречные действия предполагаемых оппонентов в этом ключе? В свое время моя система безопасности не смогла ничего отследить только потому, что некий целеустремленный господин все проделал сам. Почти сам. Но если бы его Дом хоть краем крыла задел расставленные силки, выдав хотя бы намек на предстоящие перемены, их бы вычислили сразу. – Серьезный взгляд прошелся по пьющему чай инсекту сверху вниз, а затем снизу вверх. – Для того харизму и прививают, точнее – она принадлежность генома в каком-то смысле. Всегда есть условия непреодолимой силы, победив которые индивидуум приобретает сияющую искру, способную увлекать идеями. В твоем случае это запрещенный ритуал и вся предыдущая жизнь, в моем – он нахмурился – впрочем, мы не об этом.
Темный снова заговорил, заставив Габриэля подавиться воздухом. Притихшая было ярость снова взметнулась внутри, Эа недовольно зашипела, материализовалась рядом, свернулась вокруг кресла хозяина, внимательно наблюдая за происходящим. Ей стало неуютно от перепадов настроения обычно очень уравновешенного хозяина, и, заодно, хотелось глянуть своими глазами на того, с кем тот так эмоционально общался.
- Сотрудничество, угу. Кто у нас тут еще гений сарказма. – Ярость не уходила. Все годы в качестве подопытного, выпотрошенного тела, в сущности живого мяса на столе под опытными руками хирурга, все годы, когда ему приводили, приносили, приволакивали «экспериментальные образцы», первое время из его собственого Дома, осознание того, что перед смертью родичи видели его лицо, плевали в него, проклинали его – все это выплеснулось в общую нервную систему, все, что душило долгие месяцы каждый день, все крики, вся боль и кровь, ненавистное желание не сдохнуть под ножом из чистого упрямства, «ну иди сюда, поглажу тебя, что ли» - все это кровавым покрывалом накрыло Габриэля снова, заставляя Эа сжать кольца, блокируя носителя в его позе. Убивать хотелось так сильно, словно это было единственным предназначением князя, как когда-то на Климбахе – радостно и безумно.
Пылающее сознание окунулось в произносимое Деладором, князь научился за эти несколько месяцев использовать свои ресурсы для своего блага, а ярость – нескончаемая нива энергии, правда, обуздать ее слишком сложно, но получается, с трудом, но получается.
- Потомки? – Глаза сосредоточились на световом пере, левая рука привычно поднялась, погладила шипастую голову Эа, находя в этом какое-то странное успокоение. Альтер эго, поняв, что приступ бешенства прошел и поддержка больше не нужна, истаяла, возвращаясь на привычное место, а Габриэль, вычленив главное из потока своих мыслей, вновь посмотрел на Даладора.
- Вряд ли ты оставил хоть кого-нибудь. Впрочем, в Ордене Энтропиуса я встречал одну девушку, но она была из Малой ветви. У меня с ней был поединок... - Мужчина задумался снова. – Я не знаю о потомках, может они и есть, неэволюционировавшие скорей всего действительно имеются, но, в любом случае их не достаточно для того, чтобы все начинать заново. И я, честно сказать, не готов. Вероятно, я уже слишком ты, чтобы всерьез думать о таких вещах. Хотя потомками не разбрасываются и я бы из все-таки поискал, только это не задача первостатейной важности, полагаю.  Гораздо проще, на мой взгляд, создать что-то иное. Клану требуется свежая кровь, в каком-то смысле это как раз та революция, которую мы инициируем снизу, признав равными несколько Малых Домов. Смотри. Если выяснится, что Бъены – наследники Дома Эльвантас, то я, как единственный выживший из Старшего Дома могу потребовать «служения и почтения на правах крови» - Князь произнес формулу старинного уложения чести, понятия не имея, действует ли оно теперь или нет. – Понимаю, формула довольно стара, но, на сколько я знаю систему наших законов, в них можно отыскать что-то с самого начала времен, а потому никуда они не денутся, потому что иначе я, как глава Дома, могу снять с них благословение правящей ветви. Глупо звучит, согласен, но кровавые узы штука хитрая, а я не последний маг и напакостить мне даже повод не нужен, я и так максимально неприветлив сейчас. Если огласить это все как достоверный факт, Кире ничего не останется, как явиться на призыв и быть послушной девочкой под крылышком более сильного, тогда с нее и взять нечего: кровные узы нельзя перебить пустяками вроде обещаний или другой ерунды. С другой стороны от моего гнева ее тоже защищают кровные узы, потому что обратку я получу как миленький, если причиню ей вред. Если все-таки они мои родичи.. Судя по фенотипу Киры, как ты правильно заметил, и особенно по тому, что она белокура.. Что-то есть в ней от Раэна…
Он перевел дух. Если подумать, то на бездомье и Бьены неплохое начало. Дом перспективный, специализируется на ментале, на сколько Габриэль был в курсе. Он не успевал за событиями, триста лет нельзя восполнить за несчастные четыре месяца, даже с бездонной памятью бывшего графа.
- УСГД можно правильно мотивировать – заметил между делом, думая о Кире Бьен. – У них должны остаться документы о всех найденных неэволюциях за последние триста лет. – "Триста лет.. Бездна времени, если подумать.. И все это время он" – Князь снова сжал кулак, перо в его руке хрустнуло. Мужчина разжал пальцы, отпуская  обломки падать куда им заблагорассудится, и снова усилием воли сосредоточился на разговоре. Нельзя было дать волю кусочку Хаоса, с некоторых пор квартирующему внутри. -  Дочь? Та самая, что нашлась в подвале? У тебя? Ах да, кристалл. Это ведь отличные новости. Я как-то за текучкой упустил… - Теперь голова действительно разболелась. Выплески шли один за одним, провоцируя нестабильность, только князь ничего с этим делать не хотел, наоборот! Он должен был принять или переработать силу, бушевавшую в нем здесь и сейчас. Иначе в кратчайшие сроки она его сожжет. Нельзя носить в себе внутренние противоречия слишком долго, особенно если есть более неотложные дела.

- Я рад. – Просто сказал Габриэль, пытаясь обуздать треплющую его бурю. – Стать правителем это в первую очередь мыслить категориями власти, исходя из выгоды возглавляемого тобой общества. Стоит оглянуться – и можно увидеть примеры кровавых диктатур, у которых, на самом деле, только два пути: вырасти в государственность или уйти со сцены. Я не беру расклад, когда диктатуру держат их тени, у власть имущих свои резоны, но, как показывает история, все когда-нибудь кончается. Мой Дом выродился, слишком долго был у власти, твой тоже выродился – он никогда не был сильным Домом, и в свете сказанного тобой, да и мной тоже, я согласен – самый лучший выход – селекция, остальных сместить с главных ролей и постепенно вытеснить в пустоши. – Вздохнув, он встал. – Кто-то же должен и грязную работу делать.
Усмехнулся напоминанию о грехе Хаоса. Эа подняла было голову, готовая выдать очередной комментарий, благо собеседник ее слышать не мог, но князь ментально погладил ее и она успокоилась, чуть туже сжала кольца и сделала вид что спит.
- Грех. – Голос инсекта приобрел мечтательные нотки. – тебе ли не знать радости убийства? А у меня теперь есть возможность убийства ментального, и знаешь, я счастлив. Плевать, грех это или еще что-то, пусть называют, как хотят, главное – я могу. Убить. В любой момент. Остальное, поверь, такие мелочи. Когда я занимал пост главы клана, на меня давила сотня ограничений, сейчас я чувствую себя на порядок лучше, хотя, конечно, мое эго подверглось весьма серьезному удару. Впрочем, наверное, такая школа дала что-то и тебе, Дел, по моим наблюдениям последнего месяца ты стал более – князь позволил себе легкий смешок – лояльным правителем, стал мягче, прямо всенародный Отец. И меня это радует, потому что дуракам должно быть комфортно, воры должны ослабить бдительность, а недовольные – вылезти наверх.
Снова пройдя к окну, мужчина коснулся тяжелой гардины, чуть приподнял ее, впустив в сумрачное помещение яркие, почти режущие полоски света. Мимоходом полюбовался на танцующие в луче пылинки – как не убирай, как ни накладывай бытовые заклинания – пыль вездесуща. Иногда Габриэлю она казалась воплощением своей расы, возникшей из-за любопытства деосов, оставленных Отцом без присмотра, а иногда жалел вмешательству Демиурга, если бы не он, придавший окончательный вид неумелой поделке детишек, трансденты истрибили бы своих создателей довольно быстро.
Он снова думал о сказанном Темным, примеряя на себя и понимая, некоторые вещи делать необходимо, даже через «не могу», через глубинный ужас, сковывающий все тело при одной только мысли. Любая тупица может хихикать и болтать все что угодно, языки длинные, но быть подопытным столько лет, без всякой надежды даже на смерть..
Пылинки танцевали в луче, князь молчал. Он почему-то отчетливо увидел момент соединения сигиллом их в одно целое. Было больно, странно, ощущение чужих ощущений, постепенно становящихся твоими собственными рефлексами, изменение энергетической паутины, понимание неправильности ее рисунка и в то же время иная гармония восприятия жизни. И тут же, без перерыва – поединок, тот самый, открывший шепот Ока им обоим. Габриэль точно знал: Дел не слышит шепот песка, точнее слышит через него, но не выделяет из общей информации, он мыслит категориями войны, каким-то образом приспособившись к миру и да, подобрав себе прекрасных помощников. Точнее, руководитель у него и так был, он и сделал все остальное за молодого инсекта, занятого выслеживанием своей рассеянной добычи.
Пылинки пьяными счастливыми искорками мерцали в луче.
После предложения Дела князя передернуло.
- Не стоит, шторм сейчас закончится. Сам понимаешь, подавлять выбросы при стабилизации силы сложно, но лучше пусть оно само уляжется. Медикаментозно мы только растянем момент, а я уже устал и хочу побыстрее стабилизировать фон. Все-так вырасти за три месяца с четвертого до седьмого уровня – очень затратно. Ты и сам видел, что тут говорить. Я сплю столько, сколько всю прошлую жизнь не спал. –  Улыбнувшись, князь  отвернулся от луча, приковывающего к себе его внимание, обернулся к любимому.
- Ммм. Аферы – штука приятная, подтасовать что-то, в последующем срывающее многие планы наших «друзей» - отчего бы и нет? К тому же, я тебя пока не расспрашивал, но девочка теперь носитель бета Арейры, другими словами она - оружие в умелых руках, к нашему счастью, активировать его могут единицы в нашем мире. Что ты по ней выяснил? Ты занимался исследованиями, или политика отнимает все время?
Слушая  Темного он наблюдал за собой, уловив момент, когда настроение снова поменялось. Теперь нестабильные приступы силы перетекли в однородный устойчивый фон почему-то густого янтарного цвета, словно толстый пласт лесного меда окружил инсекта плотной оболочкой, согрел, успокоил.
- Снова? – Он встал, без улыбки заглянул в глаза Деладора. – Да, пожалуй сейчас ни один из сохраненных тобой образцов не подойдет. Мой геном изменился, он изменился в тот самый момент когда твой сигилл связал нас воедино, и, мне кажется, такой факт будет сложно подтасовать, на сколько мне известно, изменения будут необратимыми. Я как раз не возражаю заиметь дочь, и Кира вряд ли скажет слово поперек, все-таки живой ребенок лучше пропавшего или мертвого, но экспертиза покажет, что в геноме присутствует а-типичная мутация, затрагивающая весьма конкретного представителя клана Дансенфэй, что повлечет за собой массу неприятных мелочей, а мы договорились не развешивать Старшие Дома клана  на заборах Одды. Что же касается лечь под твой нож – хорошо, я не возражаю. Не скажу, что меня радует этот факт, но если нужно для дела – я готов. Только без анестезии, пойми меня правильно, я и доверие – это несколько разное.
Габриэль, пока неторопливо говорил, успел  спокойно снять перчатки с рук, небрежно отложил их в сторону на какие-то бумаги графа. Прикоснулся к его теплой руке пальцами. Движение было скорее неосознанным, Деладора хотелось касаться, не всегда, изредка, такая своеобразная подпитка.

- А я-то, было, обрадовался. Всегда хотел посмотреть поближе на целесообразность, поотрывать ей лапки, крылышки.. Слышал анекдот «таракан без ног не слышит»? Его любят рассказывать нам, Дансенфэй, в надежде что это нас зацепит. Смешно потом наблюдать за экспериментаторами, с которыми играют наши дети.
Князь сказал это даже как-то лениво, оглядывая святая святых Деладора. Его именно сюда еще ни разу не приглашали, все больше сами в гости к нему ходили, так что да, антураж действительно был более научный, заточенный под исследования не одного существа, сразу чувствовалось, что сюда имели допуск еще несколько специалистов. Обрывки эмоций, чужие запахи еле ощущались в стерильной чистоте лаборатории.
Наблюдая за выезжающей из стены капсулой, Светлый провалился в прошлое. Ему, как на яву представился один из разговоров с дядей и Матерью. Говорили они, как раз, о доме Агваресов и конкретно вот о том самом господине, с затаенной гордостью показывающей сейчас бывшему графу свое детище.

Габриэль наблюдал за ссорой родичей не особо вникая в тему разговора, они снова обсуждали дом Агварес, а сам Габриэль думал о проблеме пустошей, так удобно расположенных на окраине графства. Следовало отдать визит Акваэрумам и Дисектумам,  уделить время результатам исследований Махаона, успеть на саммит в КР, а эти двое никак не могли найти общую линию в отношении Малого Дома,   шипели друг на друга, и даже  начали повышать голоса, чем изрядно мешали.
- Я не собираюсь что-то предпринимать, - цедила Мать, - Это глупая затея. Оставь ребенка князю, он бесполезен, так что в этом вопросе я не понимаю тебя. Почему ты решил, что Деладору у нас будет лучше? Он сумасшедший и почти слепой! Посмотри на него только!
- Это ты слепая, моя дорогая Арни, твой Рошер так запудрил тебе голову, что ты не желаешь видеть очевидного. Знаешь, это меня беспокоит. У тебя никогда не наблюдались типичные женские рефлексии, и тут – это. Не говори мне, что ты влюбилась в это ничтожество, я перестану тебя уважать. А мальчишка нам нужен. Что-то в нем есть, слишком сильно его опекает старый Макото, а у него чутье развито получше иной гончей. Думаю, стоит прибрать паренька к рукам и посмотреть, на что он способен и, заодно, посмотреть, на что решится Макото. Есть у меня подозрение..
- Ты спятил! – У Арнаэштли закончилось терпение, она топнула ногой, что являлось крайней степенью бешенства в ее исполнении. - Габриэль, вернись на землю! Ты слышишь, что говорит твой родственник?! – Она ощутимо  тряхнула графа за рукав, выводя его из размышлений о выгоде сотрудничества с Акваэрумами. Граф поморщился.
- Мать, ты ведешь себя неподобающе. Что за истерики в самом деле? Пусть Мельх делает то, что считает нужным, он в своем Научном Департаменте все-таки более осведомлен о возможностях кого бы то ни было. Арни – голос стал мягче – не утрируй, не привноси сюда лишних эмоций, помни о пользе и о доминировании Дома, неужели ты считаешь, что у нас мало других проблем? Мельх, ты действительно считаешь это важным?
- Не позволю отобрать у отца единственного ребенка.- Твердо и тихо сказала Арни, упрямо отстаивая свою точку зрения. -  Не подобает графскому Дому ославить себя недостойными решениями.
- Считаю необходимым! – Оба представителя Эльвантасов произнесли свои реплики разом и довольно эмоционально, а вот такое Габриэль уже мимо себя пропустить не мог.
- То есть, - начал он спокойно, - яблоком раздора меду вами является паренек из оппозиционного Младшего Дома? Вы серьезно? – Он посмотрел сначала на одного, после – на другую. Пальцы, унизанные артефактными перстнями,  коснулись длинной серьги с капелькой голубого бриллианта на конце цепочки белого золота.
- Я нахожу это несколько странным, господа и дама. Слишком ничтожен камен приложения. С другой стороны..
- Господа, новости. Господин граф, Вас ожидают в Круглом зале совещаний.
Габриэль откланялся и удалился, дела не ждали. Но он только что, прокручивая былые воспоминания, подумал о том, что никогда больше до вступления нового князя в должность главы Дома Агварес не слышал имени «Деладор».

- Тонантос? Ты шутишь. В характеристиках бета Арейра есть  один нюанс, странно, что ты не обратил внимания. Им могут манипулировать маги с седьмого уровня силы, а таких можно пересчитать по пальцам одной руки, наверное. Хаос – да, может, но и ты и я точно знаем, что Хаос может еще. – Пальцы прикоснулись к метке за ухом, по привычке скорее, она никак не ощущалась и видима не была, но он-то знал – она там. – Так что со стороны деосов пока, по крайней мере, не стоит опасаться претензий. Исключение – Рирариум, и только потому, что сама природа кристаллов ее работа. Полагаю, с деосом грез  мы как-нибудь договоримся, а пока..
Князь присмотрелся к девочке, неравномерно затягиавющейся кристаллизирующимися на глазах черными нитями. Подошел к прозрачной поверхности, аккуратно коснулся ее пальцем над местом, где должно биться сердце. Затем приложил всю ладонь, улавливая сбивчивое биение, словно сердечко перепуганной птички, которое вот-вот разорвется от невыносимого страха.
- Она же должна стать моей легендой, верно? – Сумасшедшая улыбка осветила бледные губы. – Даже если она умрет, ничего не изменится, в сущноси мы ничем не рискуем, можем потерять бонус в нашей игре – но ведь это мелочь, всего один вариант из пятнадцати вероятных.
Сердечко девочки билось хаотично.
- Хаотично. – Словно сам себе повторил князь, делая вдох. – Хаотично. – Выдох. Импульс в глубь капсулы, призванный структурировать жидкость, в котором висела девочка в твердые спиралевидные нити, способные удержать ее в подвешенном состоянии. Сердечко замерло, сильно стукнуло, и продолжило биться в такт дыханияю мага. – Хаотично. – Медленно, по слогам, продолжал бормотать Габриэль, сконцентрировав волю на хаотичном мельтешнии силы, внутренним зрением наблюдая, как его собственная сила медленно  тянет из тела девочки метастазы бета энергии, как сквозь тело реббенка, словно поплавок на поверхности воды, проступает нечто непоняное, разворачивается невероятное по своей сути окружение кристалла, заставляющее маленькое тело корчиться в судорожных попытках избавиться от инородного,  тяжелого и отрицающего.
- Бета Арейру невозможно взять в руки кому бы то ни было слабее седьмого уровня, но есть способ, позволяющий работать с самим кристаллом без вмешательства в его энергетическую сущность. - Белые пальцы, которые украшало несколько артефактов, нарисовали на поверхности капсулы знак Хаоса. Подчиняясь нарисованному, черные ложноножки сформировались в некое подобие футляра, частично скрытого в теле замершей в полной бессознательной неподвижности девочке. Где-то там, в глубине отчетливо чувствовался мощный сгусток энергии. – Так называемая антиматерия, по сути – энергия отрицания. Мой покровитель как раз крупный специалист по отрицанию чего бы то ни было. Я не настолько крут – тут в тишине прозвучал сумасшедший смешок – и о медицине имею весьма однобокое представление, но терять нам все равно нечего, поому что вырезать ЭТО нельзя. Если девчонка сдохнет,  кристалл станет больше, мощнее, и тогда да, у нас могут быть проблемы. Даже не с Хаосом, а в принципе.
Чернота, в которой терялся свет, потихоньку закрывалась, сворачиваясь коконом вокруг опасной игрушки случая. Это выглядело так, словно ребенок был прозрачен, давая возможность не пропустить ничего из происходящего. Вот шестигранная псевдогексагональная призма Арейры словно тускнеет, как бы погружаясь в сумрак ничто, через минуту непрозрачная, поглощающая сам свет субстанция окончательно начинает походить на пустое место, дыру в пространстве, а затем, подчиняясь магическому усилию, тело ребенка выталкивает из себя инородное тело, впрочем продолжая, словно пуповиной, быть соединенным с отделяющимся от бывшего носителя кристаллом.
- Перехвати. – Это хрип а не шепот. Сейчас нужно как можно быстрее отделить два объекта один от другого, а взяты по наитию способ извлечения кристалла выпил практически весь резерв только что стабилизировавшейся магии князя. Вообще-то это была афера чистой воды, очень, кстати, в духе Отца-покровителя, она могла закончиться плохо, но риск того стоил.

Отредактировано Габриэль (28.02.21 10:02:25)

- Она боится возвращаться... если вытащим её силой... у нас будет бездумная оболочка... слюнявый овощ... ради ЧЕГО ей возвращаться?

Рука Деладора ощущалась очень четко, так же, как и тепло его тела, к которому Темный князя прижимал. Сознательно или бессознательно -  не имеет значения, для Габриэля стала очевидна и крайне важна единственная  деталь, хоть и выхватил он ее опосредованно, так как все внимание было сосредоточенно на работе:  в критической ситуации Дел тянется к нему, и, пользуясь своей общей паутиной они сдваивают свой резерв, увеличивают способности, действуя как сообщающиеся сосуды, передавая часть способностей и навыков другому. Но чертовски приятен оказался сам факт, без каких-либо дополнительных бонусов, само желание касаться, сливать если не тела то сущности.
Некоторое время Габриэль стоял не шевелясь, ярко ощущая на груди прохладную широкую руку, и  понимая, что Агварес только что «замкнул» их двойную систему, почти замкнул, если бы сам князь не удерживал нити хаоса. Темный подпитывал своего князя энергией, струящейся по сосудам, ритмичной, как синхронизированные удары двух сердец. Стоило им вот так замереть – и снова энергетические резервы принялись формировать вокруг что-то вроде защитного кокона, стремясь укрыть внутри себя, согревая, давая стабильность и уверенность.

Новообразования в капсуле множились и росли, хаотичная энергия поглощала некоторых, некоторые сливались с более слабыми в стабильные упорядоченные структуры и все это шуршало и ползало по скрюченному тельцу, привязанному пуповиной энергии к энергетическому полю обоих инсектов.

Князь внезапно понял. Чуть вжавшись в своего возлюбленного, и даже прикрыв глаза от острого всплеска силы, пронесшегося по венам волной колючих мурашек, он слегка севшим голосом сказал, стараясь все-таки концентрироваться на деле:
- Ей необходима семья, или кто-то близкий, готовый согреть и защитить. – Немного помолчав, концентрируясь на самой черной нити,  всасывающейся прямо через кристалл капсулы в  их общую энергетическую систему, Габриэль лихорадочно искал нужные эмоции, а потом потянулся к Темному за советом:

- У меня никогда не было детей, я не знаю, как это растить кого-то, а тем более – дочь. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь поделиться со мной моментами счастья отцовства? Что-то такое, что важно для ребенка? Я должен понять и ощутить, тогда мы ее вытащим, иначе.. – Пауза. Большой энергетический паук перебежал через черный жгут энергии и резко вырос. Габриэль вздрогнул, глядя как это странное существо увеличило себя одним махом. Следовало поторопиться,  а еще необходимо было понять, что послужило основой дикого страха малышки, от жизни которой внезапно стало зависеть так много.
Инсект окутал объект эмпатической сетью, считывая ее страхи. В хаосе выбросов уловил только ужас одиночества, очень давнего и горького, хотя вокруг, судя по количеству пауков, было полно интересных моментов.
Страх одиночества сродни  холодной пустыне, в которой нельзя умереть, но и найти никого нельзя, вечный путник идет, переставляя ноги, увязая в синих песках, всегда – против ветра, всегда – один, всегда..
Страшное слово. Гораздо страшнее, чем «никогда». В целом трансденты не страдают рефлексиями, само их рождение и жизнь не предполагают наличия слабостей, в основе лежит собственное выживание и благополучие. Словно в подтверждение из глубины сознания выскочила смазанная картинка: гудящий кристалл, голод и жажда охоты. Никогда Габриэль не ведал страха, за что и поплатился в свое время, зато теперь, лихорадочно разбирая суматошные выбросы умирающего ребенка, он осознал – она не эволюционировала, у нее немного другая нервная система и другое восприятие, ее воспитывали как буланима, скорее, у нее никогда не было крыльев, ее не терзала жажда убийства, и не важно, что Арейра дал ей и крылья и эту бесценную безжалостность, она их не улавила и не оценила,  и ей очень нужен кто-то, кто будет ее просто любить.

- Я не умею любить детей, Дел, а ей необходима любовь, та нить, что выведет ее из состояния отказа от жизни.
«Если  все получится, то у нас будет ребенок». – Истерически заржала Эа, и Темный ее точно слышал. –«Общий, мальчики, и вряд ли ее мать осмелится заявить на нее свои права!»

Отредактировано Габриэль (23.03.21 08:48:34)