Марселин не спала уже пятую ночь. В попытке закрыть глаза она видела лишь чернильную темноту, что кричала о таившейся в ней опасности, слышала непонятный шёпот, пробирающий до кончиков пальцев и вынуждающий бежать куда-то далеко в попытке спастись от вспыхивающей яркими огнями тревоги. Наблюдала смерть своей матери. Проводила время в совершенно чужой лаборатории и выполняла приказы тех, кто изначально казались Кёрз спасителями. Впервые убивала. И подрывалась с кровати с колотящимся сердцем и воспоминаниями в душе, что жили там уже более девятисот лет — считать было долго, чтобы назвать точное время. Казалось, чего могла бояться Марселин, которая с истинным безразличием относилась к чужой смерти, которая с успехом руководила сотнями дриммэйров, что в своих умениях могли сравниться с нею же? Марселин боялась снов. Потому что тёплых и уютных сновидений она не наблюдала, довольствуясь мраком и холодом, что преследовали её, стоило только сомкнуть глаза.
     Чаще всего сны проявлялись тусклыми обрывками воспоминаний, что, конечно, беспокоили, но отдохнуть уставшему от хаотичной деятельности мозгу всё-таки позволяли. Реже проскальзывали ночи без сновидений; иногда события становились настолько живыми, что, просыпаясь, Кёрз ещё несколько минут учащённо дышала и старалась убедить себя в том, что находилась в настоящем, а не перемещалась в прошлое неведомым образом. Страх сковывал, не позволяя вновь погрузиться в сон — для кого-то живительный и долгожданный, но не для Марселин. Пять дней назад она вновь столкнулась со своими постоянными спутниками-кошмарами, пять дней назад она забыла, что значил для неё многочасовой сон. Словно напоминание, в голове появлялись изображения той самой лаборатории Калибриса, где она работала под руководством талантливого дриммэйра, а затем в одно мгновение эти изображения рушились под звонкий хохот, а пространство разрезал на две части зачарованный клинок.
     В такие моменты Марселин предпочитала работать, уверяя, скорее, саму себя, что стоит занять чем-нибудь руки — и отрицательные мысли сразу уйдут, оставив место спокойствию. Однако пять дней назад всё начало валиться из рук, а былой уверенности в своих идеях у Кёрз не было. Творческий кризис — так сказали бы художники, поэты и музыканты. Девушка ломала голову, исписывала десятки листов и, пробегаясь по ним глазами, снова комкала и выбрасывала за ненадобностью — слишком примитивной казалась изложенная там информация. Стоило прикрыть глаза, и сон вновь повторялся, выдёргивая Марселин из дрёмы — едва ли двадцатиминутный отдых, насыщенный жуткими воспоминаниями, можно было назвать полноценным сном. События прошлого были наполнены яркими красками и становились всё заметнее с каждой бессонной ночью, которую Марселин уже проклинала. Она не могла думать, не могла сосредоточиться, она не спала уже более двадцати четырёх часов и ходила бледным пятном среди членов гильдии, которые бросали удивлённые взгляды на свою госпожу. Прошлое оставило на ней след и стало вечным проклятием, преследовавшим Кёрз.
     Эти вечер и ночь Марселин решила провести, бесшумной тенью слоняясь по улицам Ангелла, просиживая время в таверне, наблюдая за морем и его волнами, что, не переставая, бились о причал. Однако планы девушки изменились в тот миг, когда чей-то до безумия радостный голос в своём счастливом рассказе о чудесном исцелении упомянул имя лекаря, добавив с особой интонацией: он лечил, не требуя ничего взамен. «Забавно», — подумала тогда Кёрз, отнесясь к такой информации скептически. Однако, сделав несколько шагов в противоположную сторону, резко развернулась и, прячась в тени, чтобы не вызвать подозрений, последовала за незнакомцем, что делился со своим другом невообразимым счастьем. В скором времени адрес места, где любопытный доктор оказывал свои услуги, был у  Марселин, однако бежать туда она не спешила, колеблясь. Действительно ли ей это было нужно?..
     Нужно. Оказавшись во внушительной очереди, Марселин пониже натянула капюшон, скрывая своё лицо от десятка посторонних, что ждали своего часа для того, чтобы предстать перед целителем. Кёрз не знала, чего ждала от подобного визита. Мгновенного исцеления? Спокойного сна? Потери части воспоминаний, что жили вместе с девушкой столько лет? Когда подошла очередь Марселин, бежать уже было поздно. Шагнув за дверь и в одно мгновение погрузившись в тишину, она быстро осмотрела небольшое помещение, которое занимал лекарь, а затем остановила взгляд на нём самом. Табличка перед входом гласила, что мужчину звали Алем.
     — Доброго вечера, — негромко поприветствовала целителя Марселин. — Слухи о вас и ваших услугах расходятся быстрее, чем вы могли бы предположить. Вы оказываете помощь людям, не требуя ничего взамен? Тогда помогите и мне.
     Она не спешила сбрасывать с головы капюшон и не горела желанием называть своё имя. Но понимала, что раскрыть малую часть себя всё-таки придётся — всего лишь внешнюю оболочку, которую лекарь, к счастью Марселин, спустя несколько десятков новых посетителей благополучно забудет.

Как и Марселин, лекарь, вероятно, находился не в самом лучшем состоянии, пережив наплыв желающих получить медицинскую помощь. Наблюдая за мимикой мужчины, Кёрз старалась уловить что-нибудь, что помогло бы хоть на секунду раскрыть сущность Алема и показать, что он за человек. Стремилась найти причину, чтобы, пока не поздно, возможно было развернуться и уйти; пыталась малейшим жестом, взглядом целителя убедить себя, что тот был некомпетентен, не уверен, что он не стоил внимания, — и не могла найти ничего. Словно натыкалась на глухую стену, которая не пропускала ни единой эмоции. Сейчас Марселин жалела, что не владела ментальной разведкой. Хотя, пожалуй, забираться в голову незнакомца при первой же встрече было как минимум странно, да и излишне грубо: она ведь пришла на приём к человеку, который в перспективе мог избавить Кёрз от недуга. Поэтому оставалось ждать и аккуратно наблюдать в попытке увидеть нечто большее за маской серьёзного доктора с ореолом лёгкой усталости.
     ...Марселин действительно сомневалась в правильности своего решения, ведь обычно она предпочитала продумывать каждый свой шаг до мелочей, чтобы в будущем избежать неприятных последствий. Наверное, гораздо разумнее было бы обратиться к высококвалифицированному доктору, чьи рабочим местом был стандартный кабинет в клинике, а за плечами маячили хоть какой-никакой, а документ, подтверждающий знания человека в области медицины, и список здоровых, цветущих пациентов — бывших пациентов, — что смогли с помощью лекаря избавиться от недуга. И всё же здесь было слишком много мелочей, усложнявших жизнь Тени. Тень должна быть незаметной, безликой, неизвестной. Тень не должна остаться в памяти — она лишь тёмное пятно без отличительных знаков. Расхаживая по улицам города, Тень должна держать свои руки, выпачканные в крови, в карманах плаща, скрывая свою суть от посторонних. И уж тем более Тени совсем без надобности оставлять часть информации о себе в одной из баз данных, пусть и принадлежащих, как может показаться, всего лишь медицинскому центру.
     У Алема, насколько поняла Марселин, не было постоянного места работы, а о его мастерстве приходилось судить по нескольким восторженным откликам счастливых жителей, да по очереди к двери, что вела в так называемый кабинет. Противовесом служил тот факт, что Алем работал неофициально, а уставший от бессонных ночей и не прекращающейся мозговой деятельности ум решил, что попытать счастья у неизвестного никому целителя всё-таки стоило: вдруг тот выпишет рецепт какой-нибудь новой сильнодействующей настойки взамен той, что Кёрз варила для себя столько лет и что уже была, увы, бесполезна.
     Услышав краткий, сухой ответ, Марселин искривила губы в усмешке, спрятанной в тени капюшона. Обмен любезностями можно было опустить и, наконец, двинуться в рассказ своей истории болезни, однако девушка не спешила, в последний раз взвешивая все «за» и «против».
     — Каждую ночь меня преследуют кошмары, — «за» перевесило: Кёрз медленно опустилась на стул напротив целителя. Бледная рука потянулась к капюшону и слегка потянула, позволяя ткани соскользнуть и плавно опуститься на плечи. На Алема смотрело уставшее, осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами — последствия недостатка сна. — Я не могу спать. Страшусь сомкнуть глаза и вновь увидеть перед собой картину, которую наблюдаю на протяжении долгих лет. Порой сны бывают терпимы, — уж не стала бы Марселин в таком случае обращаться к этому... доктору, — но в последнее время они излишне... беспокоят.

Отредактировано Марселин Кёрз (15.09.2020 23:21:33)