Здесь  царил полумрак, собираясь в густые тени по углам просторной комнаты. Дрожащего сияния свечей не хватало, чтобы полностью осветить покои. Но это и не требовалось. Аромат благовоний вязкий и приторный, мерцание живого пламени - все это создавало ощущение интимной уединенности.
Роскошный ковер с густым длинным ворсом был усыпан множеством подушек, подушечек и изысканных шелков. Богатая роспись на стенах, витой орнамент на состаренных фресках. Шорох легкого ветерка, невесомо колеблющего невесомые полупрозрачные драпировки.
Дельвар раскинулся на ворохе подушек и полупрозрачный шелк, прихотливыми складками стекавший с его плеч, цветным озером выплескиваясь на пол. Багрово-красные волосы с вкраплением длинных и узких перьев терялись в роскоши одеяния, кровавым росчерком сияя в  богатстве тканей и драгоценностей. 
Древний, разомлев от ласк, лениво скосил глаза на дрожащую полупрозрачную ткань, оттеняющую выход.
Остроконечное ухо дернулось, когда его коснулся мелодичный перезвон колокольчиков. Звук приближался. Сначала тихий и робкий, он постепенно становился громче.
Уже можно было различить нежное звяканье браслетов, украшавших тонкие запястья, мерцание изысканного ожерелья, охватывающего девичью шею, сияние серебристых волос, убранных в сложную прическу. Он видел переливы изумрудного шелка, струящегося с бедер изящными складками, аккуратно схваченными у щиколоток широкими браслетами. Босые ножки утонули в густом ворсе ковра, когда девушка мелкими шажками приблизилась к возвышению, на котором, опираясь на подушки.  полулежал Дельвар, рассыпав тяжелую  гриву по шелковым подушкам.
Залитые жидким золотом глаза ощупали девушку, замершую в нерешительности среди изысканной роскоши. Древний  отметил, как двигаются тоненькие пальчики, перебирая широкие, резные браслеты на запястьях тонких рук, украшенные причудливой вязью. Танцовщица завораживала, манила к себе изысканностью движений, чувственным изгибом пухлых губ, мерцающими томными глазами и белизной волос.
- Танцуй для меня… – выдохнул древний, лаская девушку прихотливым взглядом. –  Развей мою тоску, красавица…
Она танцевала, звеня браслетами, кружась в ворохе легкого шелка, окутывавшего тонкий стан. Девушка двигалась в такт мелодии, разливавшейся в воздухе, легко перемещаясь по ковру, чуть согнутые в коленях ноги, изумрудный шелк, окутывающий стройное тело, сияющая белизной кожа, видневшаяся сквозь прозрачную ткань шальвар, мерцание золотых украшений на запястьях.
Шаг, поворот, взмах руки, еще поворот. Руки вывернуло назад в горько-болезненном скольжении, взметнув цветастые полотна шелка, ноги плели замедленно-точеные узоры, следуя изысканным линиям танца, звучавшего в сознании беловолосой одалиски, все тело стонало и изгибалось, точно лишенное суставов.
Когтистые пальцы подцепили гибкую трубку стоящего рядом с ложем кальяна. Сухие губы коснулись  узорчатого мундштука. Древний затянулся, наполняя легкие ядовитыми парами, булькавшей в колбе смеси. Антик откинулся на подушки. Полупрозрачный шелк сполз с плеча, открыв мелкие звенья серебристо-золотой цепочки соединявшей серьгу в остроконечном ухе с изящным колечком-подвеской в соске.
Она танцевала.
Дельвар не следил за ней, утонув в воспоминаниях.
Первородный вспоминал…
О боли, что причиняли ему музыкальные пальцы дриммейра.
О коварстве, что мерцало на донышке его золотых глаз, так похожих на его собственные, но одновременно такие разные.
Дельвар был не здесь.
Он вспоминал, одурманенный сладкими парами кальяна и благовоний.

____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (29.07.20 13:40:52)

Она танцевала, двигаясь в такт чарующей музыке. Гибкая тонкая лоза в облаке изумрудного шелка и светлых волос.
Мелодия, звучавшая в роскошной комнате, постепенно набирала силу, наливалась гармонией и переливами. Она играла в гибком, поджаром теле Дельвара, струнами были его нервы, а вместо барабанов резонировали кости. Она становилась медленнее, прозрачней, и древний монстр, окутанный  магией танца искусной одалиски и дурманящими парами кальяна, уплывал из реальности.
Кажется он задремал, провалившись в пелену сладкой дремы, когда ты  уже не здесь, но еще не там, за завесой сонного царства Рирариум.
Сон пришел снова, так же, как и в предыдущую ночь, и в предшествующую ей, как неделю назад. Каждый раз, закрывая наполненные темным золотом глаза и погружаясь густую пелену сонного забвения, он видел его – гибкого дриммейра, чье тело покрывала сеть шрамов, мужчину, укутанного покрывалом густых огненно-рыжих волос, сквозь кровавый туман которых мерцали такие же золотые, как и его собственные, глаза.
Сны изматывали его, оставляя после себя разбитость… И еще желание… Желание увидеть его. Увидеть вживую. Поджарая фигура,  укутанная в ярко-рыжие волосы и закрытые одежды, стояла перед внутренним взглядом, словно живая. Он помнил каждую черточку, каждый жест, каждый звук, произнесенный тихим полным едва сдерживаемых ненависти и яда голосом.
Он жаждал его увидеть…
Чтобы снова заглянуть в мерцающие золотыми сполохами глаза, в которых отражалось безумие?
Или чтобы расквитаться за причиненную ему боль?
А быть может, чтобы коснуться исчерченной шрамами кожи, ощутив… Что? Тепло?… Или же морозный холод под своими пальцами?
Из тяжелой, похожей за забытье дремы его вырвали тихие шаги, раздавшиеся в комнате, а потом и голос, оказавшийся до безобразия знакомым. Знакомые интонации. Колючий яд в каждом слове. Удивление в золотых глазах.
Горький аромат жара и пепла забивал ноздри, опаляя легкие, смешиваясь со сладким дурманом кальянных паров. Дельвар закашлялся, подавившись тягучим микстом запахов.  Когтистые пальцы дернулись, сминая изысканный шелк, которым было выстелено  большое ложе. Руки напряглись, антик шумно вздохнул, отрывая голову от ярких подушек, приподнялся, опираясь на руку.
- Какая неожиданность… дорогой… - выдохнул он, поморщившись, когда заныли ребра. – Мне уйти, сердце мое?...
Усмешка тронула губы древнего и исчезла, превратившись в болезненный оскал. Гибкое, поджарое тело первородного  содрогнулось, когда от неосторожного движения  подживающие раны обожгло жаркой волной боли.
Где-то там, в стороне замерла танцовщица, не смея пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкую  ниточку, связывающую двух таких разных мужчин. Реликтовое чудовище неподвижно застыло среди шелков в немом ожидании. Антик не шевелился, опасаясь потревожить ворочавшуюся в глубине его существа жесткую боль. На красивом, хищном лице жили только глаза, залитые тяжелым жидким золотом, из которых выглядывала тварь столь жуткая, что невозможно было описать.
- Больно… - Дельвар, дернувшись, уронил голову на ворох подушек, прикрыл глаза, погасив мучительный вой искореженной болью твари. – Сандор… Иди ко мне…
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (29.07.20 13:42:03)

Незваный гость не спешил приближаться, замерев перед ложем .словно прекрасное изваяние. Дельвар наблюдал за ним из-под полуопущенных ресниц, подмечая малейшее изменения в мимике жестах, коротких движениях дриммейра. Его враг, его болезнь… он стоял так близко и одновременно так далеко.
Кривая усмешка на красивых, четкоочерченных губах, нерешительность, проскользнувшая в  холодной недвижности, мимолетная жаркая искра, вспыхнувшая в золотых глазах мужчины.
Дельвар медленно приподнял голову с подушек, наблюдая, как приближается к ложу. Уголки губ древнего приподнялись, обозначая улыбку, влажно блеснули в свете теплого пламени свечей кончики ядовитых клыков. Антик не пошевелился, когда Сандор тронул его волосы, зарываясь в тяжелые пряди, начав лениво пропускать их сквозь музыкальные, всегда тщательно ухоженные пальцы. Древний тихо мурлыкнул, жмурясь от удовольствия, выгнулся, подставляясь под быструю ласку, когда мужская ладонь прошлась по поджарому телу, оглаживая сквозь тонкий шелк.
- Потребуешь? – фыркнул Дельвар, поморщившись, когда Амбер задел следы от цепи. – Ты не вправе ничего требовать… любовь моя… - хриплый, рваный вздох. – Так, же как я… не сбираюсь подчиняться… твоим приказам…
Древний умолк, опустив голову на смятые шелка и подушки. Где-то там танцевала юная дримма, грациозно извиваясь в такт нежной, тягучей мелодии. Дельвар наблюдал, как гибкая, словно лоза танцовщица искусно сплетает историю из сложных линий танцевальных движений. Он понимал ее, говорил с ней на одном языке, считывая каждый жест, каждый вздох. Антик видел завораживающую историю, сотканную из движения тела, рук, ног, головы.
Он вспоминал.
Картины прошлого, слишком далекого, чтобы они затерялись среди  множества мыслей и информации, которые хранила память древнего хищника встали перед мысленным взором. Такие яркие, словно все, что они показывали, было только вчера.

Дельвар  танцевал…
И каждое движение древнего монстра было удивительно плавным, наполненным изысканной чувственностью. Дельвар был прекрасен. Он дарил себя, свое искусство зачарованным зрителям, что восторженно вскрикивали, когда он замирал на самом краю помоста, откидывая за спину полыхающие кровавыми отблесками распущенные волосы, или когда его движения сплетали замысловатые линии только ему известного узора, рассказывая древнюю сказку, вызывая бурю эмоций у каждого, кто имел удовольствие наблюдать  искусство вей’риани.
Изысканное восхищение, смешанное с обожанием, желание и похоть, восторг и зависть сливались, образовывая непередаваемый по вкусу микст, в котором купался Дельвар, с каждой последующим мгновением двигаясь все быстрее,  все резче.
Гортанные вскрики, аритмично-стройные, оплетающие структуру сложного танца, как вьюн оплетает дерево, разносились над зрителями. Волосы стелились клочьями кровавого тумана, вились вокруг стройной фигуры танцора, окутывая его живым покрывалом, лаская его матово-золотистую, влажную от пота кожу.
Дельвар танцевал…
Тело не танцевало, потому что тела не было. Был лишь сгусток снов и видений, порождение страхов и желаний, тайных и темных стремлений, порхание ярких вееров в умелых руках первородного, шелк летящих за ним багрово-алых волос и мелькание бархатной кожи, блеск украшений.

Воспоминания сменялись одно за другим, медленно переворачивая страницу за страницей. Изредка картинка останавливалась, позволяя рассмотреть то или иное событие внимательней. И меркла, чтобы тут же смениться новой.
Яркой. Живой. Удивительно четкой, не смотря на прошедшие столетия.
И столь же мучительной.
Боль.
Она пульсировала в теле, растекаясь горячими каплями, обжигая чувствительные нервные окончания, заставляя болезненно морщиться. Она свивалась в груди в тугой комок, отравляя древнего горьким ядом вины и сожаления. Она заставляла его корчиться в безумной агонии безысходности, осознания, что не смог.
Не спас.
Не защитил.
Хриплый полувздох-полустон.
Дельвар пошевелился, придвинувшись ближе к опустившемуся на ложе Сандору, и опустил голову ему на колени, прикрывая глаза, когда пальцы дриммейра вновь зарылись в его волосы.
- Больно…  тут… - выдохнул он, коснувшись груди кончиками пальцев. – Не  могу забыть… простить… - он вскинул голову, поднимая на  Амбера переполненный давней мукой взгляд. – Почему так больно, Сандор? До сих пор…
Древний уронил голову на колени мужчины. Хрипло вздохнул, глядя перед собой невидящим взглядом, перед которыми вновь поплыли картины прошлого.
- Почему тебе… - едва слышный шепот сорвался с пересохших, потрескавшихся губ. – Мне некому больше… рассказывать… - антик смял тонкий шелк, не замечая, что острые когти разрывают тонкую ткань. – Моя семья… ее нет… Погибли… Весь клан…
Он снова тонул в воспоминаниях, захлебываясь в боли и безысходности.
Крики. Стоны раненых. Плач перепуганных детей. Лязг оружия. Запах гари и грохот обрушившихся на поселение каменных глыб. Цепкие пальцы, сжимающие  алые пряди, не позволяющие отвернуться. Слезы, стекающие по щекам. И вой. Пронзительный. Жуткий. Леденящий кровь и полный бессилия и ненависти.
…Музыка взлетела, рассыпавшись мелодичным перезвоном в зыбком мерцании окружающего пространства изысканной восточной комнаты. Тихие, серебрящиеся нотки окутали двоих, замерших среди  вороха шелковых подушек, устилавших пол. Узкие ладошки взметнулись вверх, когда девушка-танцовщица  качнулась в изысканном танцевальном движении. Тихий звон тонкой цепочки, шорох длинных волос, окутывавших стройную фигурку. Танцовщица продолжала плести изысканную вязь сложного танца.

…Дельвар сгорал в пламени желания, что так неосторожно разбудила в нем чувственная музыка, окутывающая сцену. С каждой прошедшей минутой его чувства обострялись все сильнее, а огонь, пылающий в его крови, все быстрее разносил по жилам сладкий яд, будя самые темные инстинкты и желания. Глаза ярко мерцали рассыпавшейся в них золотой пылью, а красиво изогнутые губы, что сейчас кривились в насмешливой улыбке, пересохли. Хотелось облизать их языком, смачивая вязкой слюной, но оборотень не мог позволить себе этого, боясь нарушить узор чувственного танца, лишь чуть повернув голову, смотрел на зрителей из-под тяжелых, упавших на лицо и грудь кроваво-багряных прядей густых волос.
Шаг, поворот, взмах веера, легкое прикосновение прохладной кожи. Изящная  танцовщица на долю мгновения обвилась вокруг его тела и скользнула по ногам вниз, обжигая холодом своей бледной кожи. В свете прожекторов вспыхнули золотые украшения в ее сложной прическе. Шорох вееров, резкий гул барабанов, пославшие волну будоражащих мурашек по золотистой коже.

Гибкой, смертоносной змеей метнулся Дельвар с устланного шелками и подушками ложа, рванувшись к хрупкой одалиске, испуганно замершей  посреди комнаты. Она умерла прежде, чем поняла, что произошло. Острые когти реликтового хищника вонзились в ее горло, вырывая трахею и кроша позвонки. Отшвырнув сломанное тело в сторону, антик рухнул на ковер.
- Больно…
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (29.07.20 14:02:10)

Он сидел залитом кровью ковре, словно сломанная кукла. Длинные, спутанные волосы упали на лицо и грудь,. Скрывая полыхающие жидким золотом глаза, в которых пламя мучительной боли вытеснялось холодным пламенем разума. Дельвар  потянул воздух, раздувая ноздри, втягивая одуряющий аромат мускуса и свежей крови, которые плясали на кончике его языка, ласкали нёбо, будоражащими мурашками прокатившись по спине.  Тонкие губы древнего приподнялись в улыбке, открывая влажно поблескивающие клыки,  когда он услышал шорох соскальзывающего на пол шелка едва дриммейр пошевелился поднимаясь. Хриплый стон застрял в глотке первородного,  тяжелым эхом срываясь с губ когда Дельвар едва заметным движением подался вперед, когда пальцы  Сандора тронули его подбородок приподнимая голову. Антик не дрогнул вглядываясь в  янтарно-золотые глаза мужчины сквозь плотную завесу густых волос.
Сейчас для Та'Лиэва не существовало ничего. Комната, мерцающее золото украшений изломанное тело мертвой танцовщицы - все это  растворилось в едком, полном колючего участия голосе Амбера. Голос ласкал, осуждал,  растворяя в словах горький яд ненависти, вины и беспомощности.
Слова пробуждали воспоминания, столь давние, что шорох пыли давно растворился в череде столетий.
…Шорох стали и древний напев на неведомом языке, они сплетались, дополняя друг друга. Резкий, металлический запах крови ударил по тонкому обонянию реликтового  хищника, заставив его невольно отшатнуться в сторону, когда краем глаза он увидел серебристый росчерк лезвия меча, с чавкающим звуком вонзившегося в голову торговца, разрубив череп, словно переспелый арбуз. Кровь, брызнувшая из раны, попала на лицо красноголового, тяжелыми каплями оросила рот. Длинный, гибкий язык мелькнул между губами, слизывая рубиновую влагу. Он улыбается, вдыхая специфический, так хорошо знакомый ему с детства аромат свежей крови, удовлетворенно ворчит, скаля длинные, истекающие вязкой слюной клыки.
Все это длилось один краткий миг, за который можно прожить жизнь и не успеть сделать ничего. Тягучий, безмерно короткий миг одуряющей свободы, когда хищник, скрывающийся за тонкой завесой  жидкого золота вдруг предстает во всей своей ужасающей красоте.
Древняя тварь наслаждалась, ловя каждое слово каждый вздох, слетавший с губ  мужчины.
- Неужели? - выдохнул Дельвар, обмакнув пальцы в уже начавшую застывать кровь. Он поднес руку к губам. Узкий язык метнулся меж зубов, коснувшись перепачканных в крови пальцев. Антик неспешно облизывал их, собирая  теплую, влагу. - Уж себе-то не лги, Сандор. 
Антик улыбнулся, показав кончики влажно блеснувших в дрожащем свете светильников изогнутых клыков. Мальчишка был… самонадеян. Как и всегда. Каждый раз он забывал о том, с каким существом имеет дело. Дельвар следил за своей игрушкой весьма пристально и целенаправленно. Он знал обо всех тех изменениях, что происходили в жизни сдвинутого на всю голову дриммейра. Результат происходящего его устраивал. Пока.
Гибким, текучим движением красноволосый хищник поднялся, скользнув к двери. Подвижные пальцы сжали  витой шнур, украшенный роскошной кистью, и резко дернули. Где-то в глубине послышался мелодичный перезвон, а спустя пару минут на пороге  апартаментов появились двое дюжих парней в униформе заведения.
-  Уберите ЭТО… - он ткнул когтем в мертвое тело на ковре. – Замените ковер… и  пришлите другую танцовщицу.
Приказ был выполнен незамедлительно. Здесь не перечили клиентам. Любое слово было законом для тех, кто работал в этом заведении. Здесь исполняли любое желание, любую прихоть заказчика, какой бы странной или жуткой она ни была.
Дельвар гибкой змеей скользнул к Амберу, замершему у стола, чуть запрокинув голову, коснулся длинными пальцами его подбородка.
- Сандор… любовь моя… - выдохнул Дельвар, кончиками пальцев скользя по теплой, напоминающей мягкий бархат, коже щеки, очерчивая безупречный контур лица, касаясь чуть выступающих скул, задевая губы, чуть влажные и в тоже время кажущиеся такими сухими. – Твоя ненависть безупречна, сердце мое… Впрочем, как и все, к чему прикасались твои руки… тогда… вечность назад… когда наши пути пересеклись. – уголки точеных губ древнего приподнялись, обозначая едва уловимую усмешку, когда он перевел взгляд на наполненный вином и кровью бокал, в котором скрывались кусочки стекла. – Хочешь, чтобы я выпил?
Та’Лиэв небрежно подхватил фужер поднимая его на уровень глаз. Лениво покачивая его в руке, он смотрел как перекатывается красная жидкость, омывая гладкие бока и кусочки стекла, укрытые  терпкой жидкостью. Вино переливалось и искрило в бледном сиянии магических светильников, ненадолго открывая острейшие края осколков.
- Понимаешь меня? – антик поднес бокал к губам, делая глоток. Вязкий, смешанный с металлическим привкусом напиток опалил его рот, скользнув по нёбу. – Уверен в этом? – еще один глоток. Маленький, дающий возможность оценить всю полноту изысканного букета. – Восхитительно…
Еще глоток, вино жидким пламенем растеклось по жилам, тяжелой каплей сворачиваясь внизу живота. Зубы ударились о стеклянный осколок, небрежно подхватывая его. Дельвар отставил бокал, продолжая удерживать зубами стекло. В жидком золотом мареве проступила тварь, неподвижно застыв в ожидании. Древний ухмыльнулся, плюнул, уронив осколок на гладкую столешницу.
- Предлагаешь сделку… любовь моя… - еще один кусочек стекла с тихим звоном упал рядом с первым. – Похвально...
Острые когти впиваются в нежный бархат ухоженной кожи дриммейра. Они  впиваются глубоко, так глубоко, что если  сделать резкое движение, то плоть разойдется, давая свободу багрово алым бутонам, испускающим сладковатый, с привкусом прохладного металла аромат. Тонкие ноздри трепетали в предвкушении, но Дельвар сдерживался, чтобы не сделать последний жест. Древний следил за тем, чтобы  острые кардониевые иглы, коими являются кончики  смертоносных когтей, не повредили теплое полотно. Еще рано. Слишком рано, чтобы  позволить распуститься кровавым цветам.
Глаза в глаза. Холодная, горячая  бездна хищного взгляда, припорошенная мерцающей золотой пылью, заглядывает в самую сущность, затягивая и  парализуя.
Ни изящные танцовщицы, ни служащие борделя, ни сами куртизанки – никто из них не видел паззлов, которые находились слишком глубоко и были такими крохотными, что разглядеть их было практически невозможно, если не знать всей подоплеки происходящего.
И только двоим было известно все. Антикверуму и дриммейру с золотым взглядом. Они знали, где искать недостающие кусочки, чтобы собрать разбившуюся вечность назад  на сотни мелких осколков картину, и как сложить ее в единое целое. Наверное…
Дельвар не знал, сможет ли восстановить тот давний узор, сможет ли вновь ощутить себя целым, глядя в эти мерцавшие злобным безумием глаза, в глубине которых отражалась ненависть, столь жуткая, что мороз пробирал до костей. Он тонул в этих глазах, постепенно проваливаясь в глубокую пропасть, что вдруг разверзлась прямо у него под ногами, стоило ему увидеть того, кто так долго приходил к нему во снах, терзая его тело и… сущность, что билась маленьким золотым огоньком в клетке из костей и теплого мяса.
- Я подумаю над твоим предложением, сердце мое…
«Нахал…» - мелькнула в сознании быстрая мысль, которая тотчас же растворяется в облаке наркотического дурмана, благовоний и пробуждающегося желания. Губы искривились в едкой усмешке. – «Игрушка забыла свое место… Но…»
Мысль замерла, застигнутая врасплох.  Жаркое дыхание, и узкий, длинный язык, выметнувшись в змеином движении, коротко касается уголка губ мужчины, и мгновенно исчезает, словно и не было этого прикосновения. Быстрого. Легкого, словно крыло бабочки. Порочного. Невероятно чувственного.
- Иди ко мне…
Гибким, текучим движением Дельвар скользнул на ложе, раскинувшись в  ворохе подушек и драпировок, мягким движением подхватившего когтистыми пальцами резной мундштук стоявшего рядом кальяна. В тающем свете светильников холодным серебристым росчерком блеснула тонкая нить цепочки, змеившейся  по груди древнего. Бледные губы обняли   благородную кость, лаская ее словно   долгожданную любовницу. Затяжка, медленная, ленивая и глубокая, и вот уже легкие первородного наполняются  изысканной смесью, щедро сдобренной наркотиком.  Глаза вспыхнули золотым заревом темных желаний и погасли, скрывшись под веером густых ресниц.
- Иди ко мне… любовь моя… - выдохнул Дельвар, выгибаясь на смятых шелках. Его тихий, мурлыкающий голос рассыпался  сетью мурашек, обволакивал, заворачивая в  прозрачно-теплую пелену чувственности и желания, еще только пробуждающегося, но уже проступившего в  бездонном сумраке затягивающего взгляда жаркими угольками интереса.  – Я скучал по тебе…
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (29.07.20 13:59:25)

Древний, продолжая ласкать губами  прохладную, резную кость мундштука, вопросительно изогнул идеальной формы багровую бровь. В золотых глазах снова промелькнула древняя сущность, оскалив  длинные клыки.
- Вот как… - хмыкнул Дельвар, прищурив глаза. – Значит, ты уверен в том, что я не смею отказывать тебе? – когтистые пальцы скользнули по груди,  лениво оглаживая  матовый бархат безупречной кожи. Коготь зацепился за тонкие звенья  серебристо-золотой цепочки, поддергивая ее. Колечко приподнялось, чуть оттягивая сосок, и первородный издал хриплый полустон-полувздох, выгибаясь на  шелках, когда волна жарких игл прокатилась по телу. – Никаких сделок, Сандор. – древний вскинул голову, вглядываясь в лицо мужчины затуманенным пробуждающимся желанием взглядом. – Ты понял?
Антик откинулся на ложе, разметав длинные волосы, а тонкие. Музыкальные пальцы уже снова заскользили по груди, дернув маленькое колечко, продетое в сосок, и неспешно огладили живот, чуть царапая чувствительную кожу, и замерли, коснувшись полупрозрачной ткани.
Дельвар наблюдал за дриммейром сквозь полуопущенные ресницы, которые слегка пригасили  золотой жар его глаз.  Он проследил за тем, как тот мучительно думал, стараясь выбрать правильный вариант. Улыбнулся, услышав перезвон маленьких колокольцев, когда в апартаменты проскользнула  хрупкая девушка в облаке летящих драпировок и шорохе темных кудрявых волос. 
- Танцуй… - шепнул Дельвар, вдыхая сладкий яд паров кальяна. – Танцуй…
Антикверум, замер в облаке тяжелых шелков, раскиданных на ложе, глядя, как легко и танцующе перемещается  Сандор, устраиваясь на постели рядом с ним. Теперь его красиво очерченные губы искривились в ядовитой усмешке. Первородный знал, как действует на именно на этого мужчину, знал, что притягивает его наполненный злобой и вожделением взгляд, равно. Дельвар редко отвечал на откровенные призывы, предпочитая сам выбирать партнеров, тех, с которыми можно было играть, сплетая отношения из множества намеков, недомолвок и богатой палитры полутонов, которыми обычно расцвечивались его речь и жесты. Ведь для того, кто живет слишком долго, внешние факторы были второстепенны и не столь значащие, нежели интеллект и умение плести словесные узоры. Но этот дриммейр завораживал его.
Шорох ткани, скользящей по рукам и лицу. Нежный бархат полутьмы, обнявший гибкое, поджарое тело, затянутое в полупрозрачный шелк. И влажный,  вязко-приторный аромат благовоний, тяжелым, упругим облаком  висевший в воздухе. Хриплые, страстные, полные чувственной неги вздохи танцовщицы наполняли полумрак роскошной спальни, превращая ее в нечто живое. Сумрак дышал, пульсировал, оплетая своими  бархатными  пальцами древнего и лежавшего рядом с ним мужчину. Он вздыхал сотнями голосов, полных скрытого желания, обещания и предвкушения. Он звал, манил за собой, обещая наслаждение.
Из вязкого шлейфа запахов Дельвар вычленил один единственный, что так сильно интересовал его. Сандор… Он пах… Вкусно. Изысканно. Будоражаще. Тонкие ноздри антика затрепетали, улавливая присущие этому дриммейру невидимые частицы сладко-пряного аромата страха и ненависти. Остроконечные уши прижались к черепу, а тонкие губы приподнялись в странной ухмылке, открывая кончики смертоносных клыков. Сквозь точеные, аристократичные черты выглянул хищник, чудовище, привлеченное сладким вкусом добычи.  И пропал, скрывшись в зыбких глубинах.
«Мой…» - пронеслась в сознании стремительная мысль, когда  Амбер ловко перехватил  трубку кальяна,  сжав губами костяной мундштук.
Гибкле движение, наклон головы. Пересохшие губы коснулись его губ.
Поцелуй.
Грубый.
Жесткий.
Требовательный.
Дельвар изогнулся, прижавшись к аристократу, руки обвили гибкий стан. Юркий язычок скользнул по губам мужчины, горячее дыхание коснулось кожи. Антик сгорал в пламени желания, что так неосторожно разбудил в нем дриммейр своим поцелуем.  С каждой прошедшей минутой его чувства обострялись все сильнее, а огонь, пылающий в его крови, все быстрее разносил по жилам сладкий яд, будя самые темные инстинкты и желания. Глаза, затянутые  темным жидким золотом, мерцали рассыпавшейся в них алмазной пылью, а красиво изогнутые губы кривились в  призывной, похотливой улыбке, пересохли. Хотелось облизать их языком, смачивая вязкой слюной, но  первородный не мог позволить себе этого, боясь нарушить миг чувственного удовольствия. Он смотрел на Сандора из-под тяжелых, упавших на лицо и грудь багряных волос.
- Знаю, сердце мое… Знаю… - выдохнул Дельвар, вздрагивая всем телом и выгибаясь, когда  подушечка пальца дриммейра  прошлась по едва поджившему шраму на  ребрах. Болезненное удовольствие опалило древнего. Хрипло вздохнув, он прильнул к мужчине, опустив голову ему на грудь. – И я знаю, чего ты так хочешь. Слишком хорошо знаю, любовь моя…
Та’Лиэв замер, лениво оглаживая  бок мужчины и касаясь тонких застарелых рубцов подушечками пальцев.
Она танцевала…
Он наблюдал за танцем, обнимая своего врага…
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (29.07.20 13:56:05)

Она танцевала, ведя сложную, изысканную вязь древнего, как мир танца. Полет рук, движение ног, тихий перезвон цепочек и крохотных колокольчиков, шорох тончайшего полупрозрачного шелка, не скрывающего прелестей стройного тела танцовщицы. Ткань скользит по напряженным  темным бутонам сосков, украшенных  серебристыми цепочками,  и девушка  изгибает губы в похотливо-прызывной улыбке, опаляя подернутым  пробуждающейся страстью взглядом распростертого на ворохе ярких шелков и полушек красноволосого мужчину, доверчиво свернувшегося под боком у дриммейра. Она ловит задумчивый,  подернутый алмазной крошкой золотой взгляд древней твари, и та отвечает ей, изгибая точеные губы в понимающей усмешке.
Она танцевала, рассказывая историю, созданную на заре времен.
Он наблюдал, утопая в собственных воспоминаниях, когда сам окутанный сложной вязью иллюзий создавал для  зрителей столь же невероятные истории одним движением гибкого тела и шорохом ярких перьев. Подушечки когтистых пальцев небрежно скользили по телу рыжеволосого мужчины, очерчивая грубые линии давних шрамов. Длинный хвост обвился вокруг лодыжки рыжеволосого дриммейра, словно антик не желала его отпускать от себя.
От тлеющих, пропитанных благовонием палочек поднимался вверх тонкий сизый дымок, заполняя покои тягучем, приторным ароматом, примешанных к ним наркотиков. Он дурманит, заполняя сознание сладким туманом.
Дельвар,  словно завороженный смотрел, как медленно и лениво девушка-танцовщица подносит маленькие пальчики к своим губам, как влажно-розовый язычок мелькает меж  манящих губ, столь же медленно облизывая их. Откровенно и бесстыже изогнулись ее губы в похотливой насмешке. А древний не смел пошевелиться, боясь разрушить чувственный рисунок танца.

Теперь они танцевали вдвоем.
Мелодия, звучавшая в их телах, постепенно набирала силу, наливалась гармонией и переливами. Музыка становилась быстрее и громче, и древнейший двигался быстрее, резче, следуя ей, ведя девочку за собой, легко касаясь ее своими волосами.
Они танцевали, лаская друг друга, задыхаясь в потоках бархатного желания, что окутывало обоих тяжелым плащом, мягким мехом прокатываясь по влажной коже. Древнейший хищник и хрупкая куртизанка слились в чувственном, завораживающем танце. Дельвар, изнывая от желания, роняющий на ковер крупные, вязкие капли выступающей смазки, стремился плотнее прижать хрупкую  красотку к своему разгоряченному телу, но та каждый раз с легкостью ускользала, напоминая яркую бабочку…
Вот мелодия взлетела ввысь и опала, внезапно стихнув. Они застыли посреди изысканной комнаты, окутанные изменчивым туманом похоти и желания.
Дельвар вздрогнул, протяжно вздохнув, когда острые ноготки заскользили по  его коже, тронув  тугую бусинку напряженного соска. Пересохшие губы коснулись зовущих девичьих губ, даря невесомый, полный сдерживаемой страсти поцелуй.
Первородный изогнулся, прижавшись к девчонке, руки коснулись тонкого стана, а голова склонилась, и вот он уже плавно стекает вниз, опускаясь перед ней на колени. Голова дернулась вперед, волосы взлетели и опали, и руки уже скользят по гибкому телу и распахивают тонкую ткань рубашки, освобождая аккуратные груди. Влажный язык мелькнул между горячих губ, когда древний лизнул напряженный сосок, чуть прикусив кожу.
Он резко качнулся, отталкивая от себя куртизанку, но в следующее мгновение скользнул к ней, сползая по ее телу на пол. Скользя вниз, он успел прикусить зубами напряженные соски, лизнуть пупочную впадинку, коснуться влажным бархатом напряженного члена внутренней стороны ее бедер, чтобы уткнуться лицом в прозрачную ткань подола рубашки, чувствуя, как вязкий, мускусный аромат женской смазки окутывает его.

Окутанный  тяжелым, приторным ароматом благовоний и жаркой похоти, красноволосый хищник вздрогнул, когда раздался голос дриммейра. Дельвар вздрогнул, словно пробуждаясь. Золотой взгляд, подернутый мелкой алмазной изморосью, изменился, приобретая осмысленность. Та’Лиэв тряхнул головой, пытаясь избавиться от едких фраз, безжалостно вернувших его в реальность. Напрасно. Волосы тихо шелестят, перетекая на грудь. Шелковое одеяние раздражает, царапая ставшую  слишком чувствительной кожу.   
Он ощутил, как пальцы  Сандора зарылись в его волосах, сжимая багровые пряди и требовательно поддергивая их, чтобы приподнять голову древнего. Дельвар, словно нехотя подчинился, отворачиваясь от танцовщицы и сосредотачивая пристальный взгляд на зловредном мальчишке.
- Это более не имеет значения, сердце мое. – бархатный, смешанный с кошачьим мурлыканьем голос первородного нарушил повисшую между ними паузу. – Я больше не танцую.
На какое-то мгновение антик умолк, не желая развивать предложенную тему. Жидкое золото, плещущееся в глазах реликтового хищника, живет собственной жизнью, смешиваясь с микроскопическими крохами алмазной пыли, свивающей причудливый хоровод в глазах Дельвара. Оно наблюдает за реакцией мужчины, пока кончики когтей небрежно, но весьма осторожно царапают ребра.
- Ты жалеешь, что не сделал этого? – антик прикрыл глаза, шумно вздохнув, когда жаркая волна удовольствия от  скользящих по контуру татуировки мужских пальцев прокатилась по телу. – Понимаю…
Древний выгнулся, плотнее прижимаясь к дриммейру, не спеша подтверждать выводы Амбера, но и не стремясь их опровергнуть. В непроницаемом золоте глаз первородного зарождается насмешка. Она плавно выступает, выплывая наружу и окутывая  мужчину. Тот сдавленно шипит и резко прикусывает кожу на шее. Дельвар хрипло выдохнул, чуть царапая ребра  Сандора, похотливо изгибается, ощутив требовательные пальцы на ягодицах и непринужденно забрасывает ногу на рыжего, бесстыже потираясь пахом  о его бедро.
- Что ты хочешь услышать,  любовь моя? Причины, почему я перестал танцевать? – фыркнул Дельвар, высвобождаясь из пальцев Амбера. - Они тебя не касаются.
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.

Отредактировано Дельвар (02.08.20 23:17:09)

Покои тонули в густом полумраке, который не могли разогнать редкие светильники. Их света хватало лишь на то, что бы осветить ту часть комнаты, где кружилась в танце гибкая, словно лоза юная эссенция. Вязкий, приторный аромат благовоний и наркотиков, смешанный с металлическим вкусом свежей, еще теплой крови, окутывал распростертого на  шелковых подушках красноволосого антикверума. Тонкие ноздри трепетали, отфильтровывая сотни запахов, кружащихся по  апартаментам, вычленяя лишь  тот единственный, который заставлял вибрировать каждый нерв его жилистого, необыкновенно гибкого тела.
Дельвар смотрел на лежавшего рядом мужчину, призывно улыбаясь и полыхая алмазным пламенем в золотых глазах, из которых на дриммейра смотрела тварь настолько древняя и чуждая всему живому, что мороз продирал по коже. Хищник был на поверхности его сознания, ощущаясь колючей прохладой сухо шелестящей чешуи и перьев, а еще терпким запахом мускуса. И оба они:- и «человек», и древнейшее чудовище, - хотели этого жестокого мужчину.
- О том, что не можешь утопить весь мир в крови, любовь моя… - опрокинувшись на спину, шепнул Дельвар, оскалившись. – Или о том, что не можешь утонуть в ней сам? Может, тебе стоит помочь это сделать, любовь моя?
Бархатистый, гортанный смех древнего разбил  вязкое марево дурмана, окутывая нависшего над антиком дриммейра. Он скользит по обнаженной коже, цепляется за волоски на загривке мужчины, и легко,  словно невзначай, поднимают их дыбом.

…Кровь стекала по улицам, сотнями  мелких ручейков, которые, сливаясь, образовывали густой поток, заливая улицы маленького закрытого кастеллума. Крики и стоны раненых, лязг оружия, вспышки заклинаний. Вонь паленой плоти и вывалившихся из вспоротых животов внутренностей. Жуткая какофония.
Но ему нравилось.
Он стоял, сжимая в когтисты  пальцах мокрые от крови волосы чьей-то оторванной головы, и наблюдал, жадно принюхиваясь. Кровь скатывалась по поджарому телу, срываясь вниз крупными каплями. Он распахнул огромные крылья, небрежным движением разбрасывая в стороны  сотки густых багрово-алых брызг.
Тварь, плясавшая в жидком мареве золотого взгляда, наслаждалась, впитывая крики обезумевших от ужаса существ.
Он наслаждался, заливая кровью маленькое поселение и безжалостно вырезая все живое, что попадалось ему на пути.
Ему было мало.
Хотелось еще и еще…

Дельвар судорожно вздохнул, одурманенный сладким дурманом благовоний и слишком яркими картинами воспоминаний, слишком,  плотнее прижался к телу склонившегося над ним мужчины и бесстыдно,  в откровенной издевке потерся  об него. Это движение, полной изысканной грации и невообразимой чувственности вызвало волну  дрожи, которая зарождаясь где-то внизу живота древнего, нарастающей волной скользнула вверх,  пробуждая низкое, вибрирующее урчание и поднимающее  тонкие волоски на загривке.  Антик рвано вздохнул, издавая утробно-урчащий звук, который  дрожит в воздухе, будоражащей волной прокатывается по исчерченной шрамами коже мужчины.
- Неужели… - красноволосый пил сладкое дыхание, коснувшееся его прохладных губ. Он неотрывно смотрел в яркие золотые глаза. Антик тонул в них, проваливаясь куда-то в жаркую глубину, не замечая, как гаснет  алмазная пыль в его собственных глазах. – Ты мне льстишь… Но я более не танцую…
Фраза, сорвавшаяся с сухих губ первородного, была не громче дуновения ветерка, но дриммейр услышал каждое слово. Мозолистая, мужская ладонь накрыла пах, изящные пальцы заскользили по тонкому шелку одеяния, неспешно лаская. Одежда, напоминавшая грубую дерюгу до этого движения, теперь жестоко царапала ставшую настолько чувствительной кожу, что невесомые прикосновения кончиков пальцев причиняли невыносимую боль, когда ткань соприкасалась с телом Дельвара. Ему казалось, что сотни маленьких игл разом впились в его тело, прожигая насквозь, врезаясь в нервы и заставляя корчиться в жестоких муках пробуждающего желания.
- Избалованный мальчишка… - точеные губы, сухие и потрескавшиеся от вязкого кальянного дыма разошлись в похотливой ухмылке, открывая сочащиеся густой слюной клыки. – Жестокий… Беспощадный…
Прохладный воздух, ворвавшийся в комнату сквозь распахнутые створки окна, опалил чувствительную кожу, и Дельвар болезненно выгнулся, хрипло застонав, и передергиваясь всем телом. Одуряющее, болезненное возбуждение захлестнуло все его существо, сворачиваясь в тугой клубок где-то внизу живота. Тело жаждало прикосновений, ласковых и нежных, едва ощутимых, напоминающих касание хрупких крыльев бабочки, грубых и жестких, любых, лишь бы они смогли утолить пробудившуюся в нем жажду прикосновений, которая сплетаясь с острым желанием, раздирала его на множество кусочков.
Быстрое, царапающее скольжение жесткой ткани по его ногам, когда Амбер отвел в сторону сначала одну его ногу, а затем и вторую. Каждое прикосновение влажного языка, сначала к виску, а потом к коже за ухом и последовавший за ним быстрый укус, слишком быстрые, едва уловимые, отозвались обжигающей болью... и одновременно - таким удовольствием, что Дельвар закусил губу едва не до крови, прерывисто выдохнув. Древний замер, безвольно растянувшись на шелковых простынях, тут же частично остудивших пылающий в крови пожар, полностью открытый злобно-похотливому взгляду дриммейра, обманчиво беззащитный и мокрый.
- Иди ко мне… - бархатный шепот слетел с пересохших губ, - иди ко мне…
____________________________________
Одет: Пурпурное одеяние из полупрозрачного шелка с крупным вышитым вручную рисунком золотого и черного цветов, и расширяющимися к низу рукавами и разрезами, начинающимися от талии по бокам и сзади;  обувь не требуется.
Длинные багрово-красные волосы свободно рассыпаны по плечам; с правой стороны стрижены до состояния короткого ежика, по которому выбрит узор из линий; часть волос зачесана на левую сторону, открывая огненные линии абстрактного рисунка татуировки, начинающейся от правой брови.
В левом ухе серьга-кольцо. Которая соединяется длинной серебристо-золотой цепочкой с кольцом-подвеской в левом же соске.
На правой руке браслет-артефакт для перемещений и браслет-блокатор, на левой - широкий браслет-оплетка из драконьей кожи, маскирующий разрез, через который выбрасывается импланитированный волвер.
Дельвар левша.