Я бросаюсь в реку времён

Страница: 1

Сообщений 1 страница 8 из 8

Поделиться130.04.20 21:35:35

Автор: Энтропиус
Гость

Эридий, кристаллический «карман» подле ядра планеты, более 25 тыс. лет назад

Едкий дым и горький паслён
Навсегда изменили всё.
Я бросаюсь в реку времён,
Пусть она меня унесёт.
Всем течениям вопреки
Разлучить с моим естеством,
Я вернусь из этой реки
Обновлённым другим существом.
Мастер игры не может вступить в игру, эпизод является игрой в мире Энтероса и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту официальную систему боя, соигрок может использовать любую систему боя. Прошлое Энтропиуса – череда безумия, апофеозом которого стало долгое заточение подле ядра планеты без возможности выбраться или с кем-либо поговорить. Одна бездна знает, какая именно сила сотворила подобное, но заточение помогло деосу окончательно избавиться от цепей, сковавших разум после победы над богом воин. Он забыл свои истинные грех и добродетель, ведь имя им – первозданный хаос. Но было одно существо, способное пусть изредка, но пробраться сквозь сны к сознанию деоса – Рирариум. Сны – то единственное, что малость разбавляло тянущиеся одной липкой бесконечностью тысячелетия, но даже в его снах не было ничего, одни только бесконечные руины собственных храмов, обломки алтарей и погребенные под тоннами песка и пыли зиккураты. Потому, появление своей сестры он всегда ощущал «ярко» и безошибочно.

Отредактировано Энтропиус (04.05.20 10:29:39)

Пыль забивала ноздри, и с каждый новым вдохом раскаленный воздух истязал легкие. Бог хаоса и войн не нуждался в кислороде, но сон – антипод реальности, потому пытка продолжалась.
По внутренним ощущениям он бродил среди живописных развалин вторые сутки. Бесцельно и без малейших эмоций на сероватом лице, даже физические лишения сродни буланимским, не тревожили деоса, он медленно бродил от одной колонны к другой, сминая цветы, траву и мелких насекомых. Когда-то давно на этом самом месте возвышалась одна из бесчисленных обителей. Его обителей. И пусть лицо оставалось бессмысленным, а взгляд пустым, внутри покровителя хаоса творился адовый поиск себя самого себя. В очередной раз. Он давно бы сбился со счёту, если бы пришлось считать всякую новую попытку. Все чаще деос забывал себя, вначале заточения он ясно помнил всё – кто таков, каковы мотивы и цели, пусть безумные. Сейчас, спустя двадцать пять тысяч лет бог едва мог вспомнить, с чего все началось, но безумие все еще жило в нем, чувствовалось мерзкой червоточиной, которую хотелось выдрать из себя. Невозможность сделать это сводила его с ума быстрее, чем сильнейшие психоделики.
Кто он? Энтропиус не помнил своего имени, хотя перед тем как сон забрал его, мог без ошибок назвать его и то, чему покровительствовал. Единственное, что удерживало его на грани знания: он деос и есть кто-то, кто иногда скрашивал его безумие. Хотя кто, он не помнил. Сейчас его безумие скрашивали картины прошлого, многочисленные убийства, баталии и мерзости похуже, смысла которых уловить не получалось, как он не пытался.

Поделиться314.05.20 21:57:44

Автор: Рирариум
Гость

Удивительная вещь – сны. Сама их суть восхищает, завораживает, волнует. Это царство дымчатых образов, раскрывающихся в ночи подобно лепесткам цветка. Мир, где небывалые чудеса причудливым образом переплетаются с ужасами, таящимися на самом дне подсознания… Сны – лекарство и яд в одном флаконе.

От нагретых за день камней поднимался вверх тёплый воздух, чуть искажая очертания развалин, среди которых потерянно бродил Энтропиус. Вдруг неподалёку от него в дрожащем мареве возникла девичья фигурка в длинном струящемся платье, расшитом крошечными кристаллами.
Деос сновидений, а это была именно она, заслонилась рукой от слишком яркого солнца и, прищурившись, посмотрела на мужчину:
— Вижу, ты приготовил мне самый горячий приём, братец. Надеюсь, не будешь возражать, если я немного похозяйничаю тут? – и, не дожидаясь ответа, девушка чуть повела свободной рукой в сторону.
На солнце набежали невесть откуда взявшиеся облака, смягчив его палящие лучи. Жара никуда не исчезла, но дышать стало немного легче. Во сне окружающая обстановка часто отражает внутреннее состояние спящего, изменяя её, можно косвенно влиять на подсознание – маленькая хитрость покровительницы снов.
— Так гораздо лучше, – слегка улыбнувшись, сказала деос и снова обратила свой взор на Энтропиуса: – Ты согласен?
С некоторых пор Рирариум стала посещать сны старшего брата в стремлении помочь ему вновь обрести себя, вспомнить, кем он является. Иногда Энтропиус узнавал её, иногда – нет. Периоды относительной ясности ума сменялись безумием и вспышками неистовой ярости. Но деос сновидений не сдавалась и продолжала свои попытки с настойчивостью, которой удивлялась сама. Она надеялась, что однажды ей удастся “поймать” нужный момент, что-то, что станет отправной точкой, путеводным маяком для блуждающего во тьме беспамятства Энтропиуса.
А пока Рирариум беседовала с братом, рассказывая о том, что происходит сейчас в реальном мире, делилась с ним своими мыслями или же расспрашивала о его прошлом. Последнее особенно тяжело давалось хаотичному деосу, бывало, он прерывал сам себя на середине фразы и надолго замолкал. Что-то терзало его изнутри, разъедало, как ржавчина железо…

Поделиться418.05.20 17:36:18

Автор: Энтропиус
Гость

Спасительная тень наползла на раскаленные камни, прикрыла собой фигуру деоса, превратив истязавший легкие воздух в терпимую пытку. Впрочем, сам древний едва ли это заметил, всевозможные капризы природы и телесные терзания меркли на фоне внутренних бушевавших чувств.
Сперва на его лице не проскальзывало узнавания, но по мере разглядывания гостьи во взгляде появлялось ясность и понимание. Их общение и впрямь было похоже на беспорядочное количество пазлов из абсолютно разных, порой, противоположных картинок. Каждая встреча отрывочна, не всегда ему хватало ментальных сил «заземлить» свой разум в точке реальности, именно тогда личность сестры коверкалась или вовсе не находила идентификации. Но не сегодня. Осмысленность пришла спустя полминуты молчания и мертвого взгляда, когда, наконец, жизнь наполнила васильковые радужки, деос ответил, – не помню, чтобы ты любила управлять погодой. Но я рад тебе, что там во внешнем мире? Война все еще продолжается?
Наверное, сейчас он был рад, что больше не принимал в ней участия, картины прошлого порождали в душе слишком огромное смятение. Просидев в изоляции более двух десятков тысяч лет Энтропиус сумел сделать, по меньшей мере одно: отделить свою сущность – хаос, от сущности бога воин, но при этом они оставались его составляющей. Червоточина грызла его на всех уровнях, от ментального до физического. Единственное желание, что он находил в себе, когда ярость и прошлое не накатывали с новой силой – вспомнить свою собственную индивидуальность, то, кем он был до начала кровной бойни и братоубийства.
Откровенно говоря, если сейчас больше интересовало происходящее внутри его расы, повыползли ли деосы третьего поколения из своих укрытий? Когда он думал об этом, потерянность трансформировалась в ярость, в ту, что случается от бессилия, часть его мечтала обнажить копи и вновь вернуться к сладостному истреблению, но теперь были и другие чувства - осознание неправильности, чужеродности подобных порывов.
Энтропиус постарался сделать вопрос более нейтральным, не настолько прямым, – скольких ты уже убила, сестра?

Поделиться521.07.20 14:22:38

Автор: Рирариум
Гость

Несколько мгновений прошли в полной тишине. Рирариум даже подумала было, что сегодня старший брат её не узнает. Но тут взгляд Энтропиуса стал осмысленным, и деос наконец-то вступил в разговор.
— Ты прав, – сказала Рирариум, словно бы не заметив затянувшейся паузы. – Погода мне не подчиняется, увы, чего не скажешь о снах, ими я могу управлять, как мне вздумается. Ты ведь не забыл об этом?
Около деосов появился небольшой прозрачный водоём, от которого сразу повеяло прохладой.
— Что касается войны... Ей не видно конца. Повсюду царит хаос, – девушка слегка улыбнулась, произнося последнее слово. – Вряд ли можно найти того, кто остался в стороне от этого.

— Скольких ты уже убила, сестра?
Этот вопрос застал Рирариум врасплох. Она резко отвернулась от Энтропиуса, не сумев скрыть своего удивления, и некоторое время молчала, наблюдая за солнечными бликами на поверхности воды.
— Несмотря на то, что я держусь в стороне от собратьев и ни с кем более не поддерживаю связь, порой находятся те, кто жаждут моей смерти, желая стать сильнее… – деос говорила медленно, как будто каждое слово причиняло ей боль.
Рирариум наклонилась, зачерпнула пригоршню воды и обернулась к Энтропиусу.
— Мне не очень приятно об этом говорить, но на моих руках достаточно чужой крови. Тем не менее… – Капли, просачивающиеся сквозь пальцы, окрасились в ярко-красный цвет. – Сражайся или умри. Твои уроки не прошли даром, Энтро…
Снова наступило молчание. Деос сновидений выжидающе смотрела в глаза старшему брату. Что она в них искала? Утешения? Поддержки? Или же понимания?
— Скажи, почему ты спросил об этом? Ты что-то вспомнил? Что тебя тревожит? – теперь во взгляде Рирариум появилось беспокойство. – Можешь рассказать мне, если хочешь.
Можно было бы воспользоваться ментальной разведкой, но по непонятной причине это казалось неправильным. Так что оставалось только набраться терпения и ждать, ждать…
«О чём ты думаешь, Энтро? Каково это – потерять значительную часть себя? Стать собственной тенью? Сможешь ли ты довериться мне в таком состоянии?»

Поделиться607.08.20 14:59:22

Автор: Энтропиус
Гость

– Забыть об этом? – абсолютно искренне усмехнулся покровитель хаоса. В водянисто-васильковых глазах на секунду вновь вспыхнула неукротимая стихия, точно кто-то невидимый проколупал в глазах дохлой селедки две дырки, выглядывая во внешний мир.
– Я помнил об этом ещё тогда, когда ты сама в это не верила. Но память в последнее время слишком меня подводит, искажает воспоминания, делает их... как же это слово, – деос пожевал губами, рассматривая кристально-чистую прозрачную воду, – сюрреальными что ли.
Водоём резко, я был даже сказал грубо контрастировал с осушенной безжизненностью и пустынностью каменистого пейзажа.
– В желании стать сильнее нет ничего противоестественного, оно заложено в нас Демиургом, как и твоё желание жить. Два этих желания сосуществуют в тебе слитно.
Деос поднялся с поваленной колонны, на которой сидел несколько минут, созерцая сестру и сотворённую ею воду, – я совершенно не управляю здесь своей силой, ты не против...
Одежда его представляла собой даже не тень былой, а тень мёртвой тени. Не лохмотья, пусть и сверху, припорошённый пылью, длинный дорожный плащ цвета палёного сахара. Оставив гору тряпья на берегу, он шагнул в воду, почти сразу уйдя с головой под воду. Спину и плечи покрывали многочисленные зарубцевавшиеся раны и ожоги, из-за чего кожа напоминала взрытое под пашню поле. Разумеется, в реальности и в прошлой жизни ни о каких изъянах не шло и речи, по крайней мере внешних.
Какое-то время Энтропиуса не было видно, но прошло около трех минут, и он показался на поверхности, став по пояс в воде и задрав голову вверх к отсутствующему небу.
– Меня беспокоит легион мыслей, но вычленить хотя бы одну и сосредоточиться на ней слишком сложно.
Еще пол минуты молчания, да, раньше деос был куда разговорчивее. Пусть и лился из его уст безумный бред.
– В моей голове крутится нечто такое, никак не удается зафиксироваться на этом. Наш золотой миллениум, время творения, время нашего, так сказать, детства. Я совершенно не могу вспомнить ничего из этого. Кем я вообще был. Чему я покровительствовал, я постоянно забываю... ты помнишь? Какой у меня грех и какая добродетель?

Отредактировано Энтропиус (07.08.20 15:00:03)

Поделиться715.01.21 12:57:30

Автор: Рирариум
Гость

— Я помнил об этом ещё тогда, когда ты сама в это не верила…
«Это правда», – подумала Рирариум. – «Было время, когда я считала себя слабейшей из деосов. И абсолютно не верила в себя и свои силы». Тогда Энтропиус по какой-то, известной лишь ему, причине помог ей отбросить все сожаления и найти своё место в изменившемся мире. С тех пор прошло немало лет, но Рирариум до сих пор была благодарна старшему брату за это. «Позволь и мне помочь тебе».
— Да, но… Я всё равно считаю убийство крайностью, которая позволительна лишь в случае угрозы твоей собственной жизни. Больше всего на свете мне нравится создавать, творить, а не уничтожать, – Рирариум улыбнулась: ей вдруг вспомнились прежние беседы с Энтропиусом, когда каждый из них излагал свою точку зрения, пусть даже та была прямо противоположной другой. «Я скучаю по тем временам…» – внезапно поняла деос.

Послышавшийся плеск воды отвлёк девушку от воспоминаний. Рирариум присела на берегу озерца, обняв колени руками, и с некоторым удивлением наблюдала за Энтропиусом: прежде он не пытался взаимодействовать с теми объектами, которые она создавала в его снах. Что бы это ни означало, деос надеялась, что это добрый знак.
Казалось бы, Энтропиус задал простой вопрос: кто он такой. Однако пару минут Рирариум молчала, обдумывая свой ответ. Сейчас сознание деоса было слишком уязвимо, и любая неосторожная фраза могла причинить непоправимый вред
— Прежде всего, ты был и остаёшься моим старшим братом, Энтро, – осторожно начала говорить деос. – А по сути своей ты могущественный покровитель хаоса. Твоим грехом является гнев, а добродетелью – храбрость. – Рирариум сделала паузу, давая Энтропиусу время для обдумывания её слов. – Демиург создал твоё поколение раньше моего. Тогда мы были заняты обустройством окружающего мира и развитием своих способностей. Представляешь, мне даже не нужно было засыпать самой, чтобы управлять чьим-то сном! Ах, то были славные деньки почти безграничных возможностей... – «Да, вот так, сперва обойдёмся без острых углов». – Ну как, вспомнил хоть что-нибудь?

Поделиться821.01.21 21:54:38

Автор: Энтропиус
Гость

Былого, настоящее познав,
Дабы провидеть ясной предречь
Грядущее,- вообразить бы мог,

Что силы совокупные богов
Потерпят пораженье?
– Очень похоже, что твой Демиург поглумился над нами. Над тобой, надо мной и каждым, кто был после, – насмешливо звучали слова, отдаваясь стальным эхом. Хаотичный развернулся, разминая кисти рук, тело ощущалось чужим.
– Гнев и храбрость... едва ли подходят хаосу, – философски заметил Энтропиус, – скорее уж войне. Воспоминания... как ты отличаешь их от галлюцинаций? Мне вся жизнь кажется одной бесконечной галлюцинацией.
Мокрые неряшливые лохмотья укутали тело, от чего мужчина стал похожим на капну гигантских водорослей, покрытых серым илом.
– Ты растила кристаллы, сестра, все, что тебе было нужно в наш золотой миллениум – свобода, а это даёт лишь сила.
Опустился на камень, выцветшими глазами смотря не то на Рирариум, не то в себя.
– Вспомнил... Теобериуса... грех его ярость, иногда мне кажется, что Теобериус – это я, а Энтропиус был мной придуман, – расхохотался бог, позволяя сестре не торопиться с ответом и обдумать последующие слова. В этом была вся она – текучесть, невесомость. Летаргический сон после ломки и перед забвением.
– «Я знаю, что и в тебе полно темных корней, сестра… и ты жаждешь видеть чужие сны, а в снах, как известно, обнажается вся грязь…»
– Все это сводит с ума, – еще не давал покоя вопрос, зачем он убивал собственных последователей? Чтобы стать сильнее? Но какой тогда в этом смысл? Демиург даровал им возможность создавать контракты. Убивая – он разрушал паровой котёл в морозную ночь, сейчас отчего-то понимание костью застряло в горле.
Энтропиус запутался и прекрасно это знал. Близость ядра планеты выжигала его энергетически, а сознание травилось воспоминаниями и невозможностью понять собственные мотивы. Очищаясь от влияния войны, хаос будто озирался, не в силах увидеть собственную дорогу.
– Где ты сейчас? Я про оболочку... впрочем, это может и не понадобится. Ты богиня снов и все, что творишь во снах, способно пускать корни в реальность. Скажи, ты достаточно сильна, чтобы создавать стазисный кокон?
Сказав это, деос замолк. Радужки налились синеватым огнем. К слову, погружать в стазис деос мог любого, запрета на погружение другого деоса Демиург не ставал, но едва ли собратья частенько думали о подобном времяпрепровождении.
Она могла не отвечать, или свести ответ к чему-то нейтральному, например, что Энтропиусу не стоит думать о всяких глупостях в его-то положении. Он это знал, потому смотрел безучастно, чтобы не показать насколько давно терзает его эта мысль. Мысль, что казалась отчего-то крамольной, противоестественной. Словно до этого в жизни деоса было все органично и прекрасно, а тут он решил взбунтоваться против природы и общества.
– Ты могла бы…