Прокричав, что хотел, и получив на это, в принципе, вполне себе ожидаемый ответ, Сейшин повернул голову обратно, глядя вперёд: в конце концов, вести переговоры на бегу - вещь не самая перспективная, да и, чего греха таить, весьма опасная, а унести ноги, даже при условии того, что опасность несколько сомнительна, всё-таки следовало. Это уже потом, остановившись, спрятавшись и отдышавшись, можно будет прийти в себя и как следует обдумать сложившуюся ситуацию, сейчас же оставалось только бежать, бежать со всех ног.
Перескочив очередную кочку, мужчина сглотнул подступившую слюну, в последнее время периодически выделяемую в особом изобилии. Голова слабо закружилась, а конечности почувствовали прилив противной вязкой слабости. Состояние организма предполагало начинающуюся тошноту, однако дух постарался как можно сильнее отвлечься от неважного самочувствия, полностью концентрируясь на дороге впереди.
По правде говоря, это был не первый приступ. Настойчивое ощущение, начинавшееся с лёгкой дурноты и закончившееся стойким и сильным подташниванием, уже который раз настигало его ещё в лабиринте, впервые обнаружив себя где-то после прохождения озера-водоворота. Можно было списать всё на свет подозрительных фиолетовых ламп, можно было свалить вину на чересчур уж неожиданные перепады настроения, однако ясно было одно - игнорировать нездоровое состояние не стоило. Тем не менее, Сейшин, едва почувствовав очередное ухудшение, только немного замедлялся, на ходу терпя головокружение и слабость, становящиеся всё сильнее, а затем, когда становилось полегче, вновь набирал скорость, догоняя неугомонную спутницу. Лишь в последние часы пребывания в лабиринте что-то изменилось - травник стал стараться держаться поближе к дифинете, не отходя дальше, чем на три метра. Конечно, вначале это вызывало некоторые вопросы, однако мужчина ничего другого не делал, просто идя, так что тему с подозрительным приближением удалось закрыть.
Сейчас же, вновь ощутив отступившую было под влиянием свежего воздуха тошноту, Сейшин ничего не мог сделать, кроме как посетовать на её столь несвоевременное появление, одновременно стараясь ускориться и достигнуть дистанции в три метра с превосходящей по скорости девушкой. Не без трудов осуществив задумку, мужчина уже было облегчённо выдохнул, подняв голову, чтобы оценить ситуацию...
Когда вдруг столкнулся с пронзительно-синими глазами, смотрящими, казалось, прямо в душу. Нет, они совершенно не отличались от обычного своего вида, ни в малейшей степени не поменяв ни цвет, ни форму, однако, казалось, ещё чуть-чуть - и станут видны алые искры безумия, пляшущие на радужке. Взгляд обернувшейся Трессы какую-то долю секунды был таким наивно-растерянным, будто у ребёнка с Циркона, которому впервые сказали, что Деда Мороза не существует, что хотелось немедленно забрать все слова обратно, не разрушая чужую веру. Однако что мог забрать обратно дух, не говоривший ничего подобного?
Но что-то всё-таки повлияло на обычно бесшабашную девушку. Доли секунды прошли, и на смену растерянности пришло внимание, причём явно не то, которое хотелось бы получить любому живому существу, иное - спокойное, пристальное, слишком пристальное, с пылающей адским пламенем злостью, сокрытой в глубине зрачков. Таким взглядом обычно смотрят на смертельного обидчика, выжигая чужой образ в памяти, безмолвно обещая отомстить. Сейшин вдруг осознал, что, помимо ненависти, в спектре эмоций человека существуют гораздо, гораздо более пугающие чувства.
-Я верила тебе!
Чужие слова, скрывающие в своём звучании разъярённый рык зверя, будто острой иглой прошили сознание, в трёх словах умещая безграничную обиду, словно океан, захлестнувшую эмпатическое восприятие травника. Как-то неожиданно до него дошла причина всего этого, глупая, несколько надуманная, но причина, которую маленькая недоверчивая птичка, привыкшая во всём полагаться только на себя, попросту не смогла бы проигнорировать. Бросив последний взгляд на недруга, Тресса резко сменила направление, вновь рванув к утёсу.
"Верить? Мне? В прошлом?" - сумбурный поток мыслей мигом захлестнул сознание мужчины, пока тот пытался повторить ту же траекторию, стремясь догнать и объяснить, не дав безрассудному огню, которым всегда полнилась дифинета, вспыхнуть с той безумной мощью, что она намеревалась продемонстрировать. Пригнувшись, дух сделал рывок...
"Забавно, правда?" - внутренний голос, обычно мягкий и светлый, в этот раз прозвучал как-то по-особенному самоуничижительно. - "Предатель."
...но не справился. После ухода дифинеты отступившее было головокружение достигло новой силы, а слабость сковала тело настолько крепко, что какую-то секунду травник не мог пошевелить ни единым мускулом. И, к сожалению, случилось это прямо в секунду рывка.
Обмякнув, дух упал на землю, лишь благодаря инерции пролетая ещё несколько десятков сантиметров в требуемом направлении. Догнать Трессу не получилось, но для бегущей позади преследовательницы он теперь как минимум представлял ещё одно препятствие, о которое можно было с лёгкостью споткнуться.
"За что?" - сумбурный ход мыслей завершился на последней, кристально ясной, оставив после себя лишь пустоту и эту самую последнюю мысль. Сейшин с трудом поднялся, стоя на коленях и опираясь на руки. Мужчину скрутил жестокий приступ кашля. Он знал, знал прекрасно, что вся слабость, вся тошнота происходят вовсе не из-за иллюзорно-непонятных причин, а из-за одной, вполне реальной. Дух слишком давно не посещал свою территорию, а связь давала о себе знать, с каждым разом всё настойчивее.
Тяжело дыша, он поднял голову к небу. Хоть на лице и отпечаталась полнейшая растерянность с примесью горечи, глаза цвета аквамарина остались мёртвыми, лишь тонкой дорожкой слез выражая свои эмоции.
По правде говоря, травник не собирался плакать: в голове сейчас не было ничего, даже печали, из-за которой можно было бы пролить слёзы, однако вызвало их вовсе не это. Во время падения изрядное количество песка попало в глаза, вынуждая их слезиться и безудержно щипать. Осознав это, мужчина медленно поднёс руки к лицу, пытаясь избавиться от песка и вместе с этим совершенно не понимая, что делать дальше.