Сородич был на взводе и, способный в фоновом режиме улавливать эмпатическое излучение Инфирмукс, буквально кожей ощущал его жгучую почти ярость, до полноценной ярости эмоция явно не дотягивала, но и была гораздо сильнее обыкновенного раздражения.
– Я же тебе уже говорил, что не живу в каменных клетках по собственным соображениям, – усмехнулся без какого-либо негатива, будучи удовлетворенным хотя бы тем, что без ошибок истолковал природу Такки. Этот климбат любил комфорт и при всём желании не смог бы вести такой же образ жизни, какой ведет сам Инфирмукс.
– Как ты можешь с этим помочь? Я не калека, руки и ноги у меня в порядке. – фыркнул, но в голосе не ощущалось издёвок, похоже, подросток искренне не понял это поддразнивание. К тому же Инфирмукс считал себя почти чистым, ну потаскали его немного по полу, подумаешь. Не в желудочном соке мегаструма он, в конце концов, вывалился и не через кишечник гигантской твари прошёл – именно такие события заставляли его помыться, не немедленно, а как представлялась возможность.
А вот остальные слова Тошио заставали багрянцево-красные глаза климбата расшириться от удивления, зрачок же вытянулся в тонкую нить, из-за чего взгляд стал почти стеклянным, со стороны белка просачивались черные жилки сущности, – меня?
Он даже не сопротивлялся, когда сильная хватка на плече придавила его к стене, лишь прислонился к ней, не моргая и чуть опустив голову, из-за чего смотрел на Такки почти исподлобья, – так она заодно со стариком... она науськала ту девчонку, с чего бы... да что я им всем сделал! – вдруг с холодной и немного шизоидной злобой воскликнул, щеря белые клыки. Инфирмукс ошибался, напавшая на них девица не принадлежала к тем, кто время от времени норовил его убить из-за желание отомстить за смерть бывшего Владыке, но знать этого ни Такки, ни Инфирмукс не могли.
А вопрос хороший, чтобы он сделал, «спеленай» та чокнутая Такки? Хотя раньше подобные сумасбродные жители Климбаха не вели себя столь расчетливо, все они как пришибленные из-под угла были, а Десятый не мог знать, что это вечная непрекращающаяся агоническая ломка – память от порабощения разума и прочих экспериментов Уробороса, имя которого в воспоминаниях Десятого зыбко как пудра. Да, себе он мог говорить, что угодно, мол, да какое ему дело до жителя Пятой зоны, да и еще такого, кто сам пожелал стать на этот путь, но кого он обманывает? Правильная постановка фраз, умелое манипулирование и он без колебания в лучших традициях войлочного барана нырнул бы в подготовленную клетку. В смысле, бросился бы на помощь...
– Ты считаешь меня Правителем, и некоторые другие глупцы, но... правда в том, что я не Владыка. Может быть, не самый слабый, не самый безопасный, но у меня нет ничего, – это слово он прошипел отчетливо сильно, – кроме этой силы.
Ага, а иногда этих сил не хватает, чтобы собрать остатки мозгов в кучку.
– А если сдохнуть суждено, все равно сдохну. Да, идем... я чую воду, тебя, кажется туда.
Десятый кивнул в сторону небольшой арки, ведущей в изумрудный от матовых кристаллов коридорчик, в его конце была дверь с потрясающим витражом с довольно замысловатой картинкой. На ней была любовная сцена между кем-то вроде русалок, но только верхняя часть туловища была у них рыбьей, а нижняя человеческой. Витража Десятый не заметил, – а еда у них, наверное, на втором этаже. Я там буду, долго не драйся.
Когда Десятый поднимался на второй этаж он мельком заметил того вышколенного климбата с полотенцами и чистой одеждой в руках, он тихо зашел за Такки, спустя секунд десять, как последний закрыл за собой дверь.
Второй этаж встретил его идеально круглым помещением, пересеченном множеством декоративных арок, овитых пестрыми темно-зелеными вьюнами с шипастыми стеблями и душистыми кроваво-алыми бутонами. На полу лежало множество лепестков, на низеньком столике в вазе фрукты, шоколад, халва, кофейник и кальян. В соседнем помещении Инфирмукс нашел магический шкаф для пищи с сушёным мясом, сыром и свежим хлебом, на второй нижней полке были крупы, но крупы еще нужно было готовить. На верхней полке на специальных крюках висели кольца колбасы, тут явно было и вино, но его пришлось искать.
Десятый забрал мясо, сыр, но начал со сладостей. Когда Такки вернулся, то Инфирмукс с жадностью заядлого хомяка поедал брекет халвы, судя по второму брекетику, лежащему на очереди, порция весила около килограмма.
– «Сделай вид, что мысленно не общаемся... у стен могут быть уши...» – Десятый даже не взглянул при этом, выковыривая из халвы не то изюм, не то еще какие-то сухофрукты и складывая из них рядом горочку, – «я тут подумал и пришел к единственному верному выводу... надо допросить Немезеду... с пристрастием. Что-то я не доверяю ей... больше...» – О, ты вернулся, с легким паром. – Осклабился в широкой ухмылке Десятый, поднимая на Такки взгляд.