Он не шевелился, бережно удерживая девушку на своих коленях. Лишь ниже склонил голову, зарываясь лицом в ее темные, цвета кофе, волосы. И ворох тончайших косичек с мягким шелестом стекал по его плечам, укрывая бабочку живым покрывалом. И теплое дыхание приятно щекотало его грудь
А за окном падал снег. Бесшумно ложились снежинки на землю и лохматые лапы реликтовых елей. Росших на острове. И солнце .скрытое за тяжелыми. Беременными снегом облаками неуклонно клонилось к закату.
Но…
Пусть весь мир подождет.
Пока два чудовища утомятся взаимными ласками и нежностью, что щедро изливалась ими друг на друга.
Мир подождет.
Ведь эти мгновения так коротки.
И так бесценны для обоих.
Бабочка завозилась, и Шейр поднял голову, чуть отстраняясь. Бирюзовый взгляд, переливающийся нежной радостью, соприкоснулся с живой тьмой, пронизанной бархатными багрово-оранжевыми искрами, и теплая улыбка тронула бледные губы антика. Клубящаяся бездна была полна теплой ласки и обожания. Маленькие пальчики приласкали висок, и древний накрыл ее ладошку своей, прижимая ее к щеке. Мгновение, и вот уже бабочка подхватила несколько косичек, пропуская их сквозь свои пальцы и удивленно разглядывая. Они были настолько тонки, что заплести их вручную не представлялось возможным.
Мужчина улыбнулся, тепло и ласково. Пальцы скользнули по волосам, перебирая шелковистые прядки. Он завороженно смотрел, как легко скользят они между его смертоносными когтями. Живая тьма лениво свивалась в причудливые формы в его глазах, расцвечиваясь багряными искрами.
- Конечно… - мурлыкнул древний, и в его глазах вспыхнули озонные огоньки. – Косички? Много, много косичек, таких же тонюсеньких как мои? Не вопрос. – он снова коснулся ее волос, задумчиво хмыкнул, лениво наматывая прядку на острый коготь. – Пожалуй, нет. Две одинаковые прически как-то не совсем не то. Хотя… это было бы забавно. Наверное, все же это будет что-то другое.
Он снова поймал ее взгляд своим. На мгновение из непроницаемого сумрака мрачных теней проступили очертания зверя, опаленного сполохом жарких искр. Такое же чудовище, как то, что сидело сейчас у него на коленях, выпрашивая ласку. Они оба притворялись. Оба носили маски, чтобы сойти за цивилизованных жителей этого мира. Каждый свою. Они оба лгали каждому встреченному ими существу. Всему миру.
Но только не друг другу. Они успели изучить друг друга слишком хорошо, чтобы понимать, что иначе вести себя они не могут и не смогут никогда. И приняли это, заключив негласное соглашение.
Два чудовища.
Разнополярных в своих желаниях и стремлениях.
Противоположности притягиваются…
Маленькие ладошки обвили его лицо, понуждая склониться ниже. Шейр, утробно уркнул, послушно исполняя желание бабочки. Их губы встретились. И они растворились друг в друге. Долгий, полный нежности и едва сдерживаемой ласки поцелуй. В нем не было страсти. Не было томительного желания. Лишь сладкая нега и бархатное послевкусие нежности, в которой нуждались оба. Когтистые пальцы скользнули на затылок, зафиксировав голову Абсолем.
Мгновения, полные теплого удовольствия, пропитанного ленивой негой.
Теплое, чуть сбившееся дыхание приласкало подбородок. Узкий язык выметнулся наружу, слизывая томный вкус бабочки с губ.
Глаза в глаза.
Лениво клубящаяся тьма и чистейшая бирюза.
Улыбки, наполненные обещанием нежности.
Пальцы, запутавшиеся в тончайших нитях волос.
И снова поцелуй, полный чувственной нежности.
Древний растворялся в ней.
И не хотел уходить, добровольно склонив голову перед крохотной бабочкой, что держала в своих цепких лапках десятки тысяч ментальных связей, в которых можно было захлебнуться.
Ему не нужны оковы.
Хищник сам дарил себя ей.
Всего.
Без остатка.
Ведь он так любит ее.
А ей нужна его нежность.
Сейчас.
Всегда.
Он разомкнул объятия и отстранился, глядя на девушку подернутым томной поволокой взглядом. Осторожно потянулся к вороху одежды, выдергивая из нее теплые брючки. Бережно пересадив Абсолем на постель, древний опустился на пол, сев на пятки.
И снова их взгляды соприкоснулись.
Глаза в глаза.
Подавшись вперед, Шейр коснулся уголка ее губ, легким поцелуем, мазнул по щеке, обрисовывая дорожкой нежных поцелуев линию подбородка. И продолжая целовать разомлевшую от ласки бабочку, он начал ловко одевать ее. Сначала плотные, теплые брючки, за которыми последовали носки.
- Пойдем гулять, любовь моя. – дыхание пригладило ушко, когда мужчина, приподнявшись, легонько прикусил его зубами. – Погода шепчет…
Длинный свитер объемной вязки с широким воротом. Он помогает бабочке натянуть его, не прекращая нежных ласк, в которых нет ни единого намека на физическую страсть.
Когтистые пальцы скользнули по взъерошенным волосам, приглаживая их. Невесомый поцелуй в макушку, а потом в висок, легкое прикосновение подушечек пальцев к щеке, подаривших желанную ласку. Тихий щелчок, пробуждающий невидимую вязь бытовых заклинаний, которые в единый миг собрали волосы Аби в тугую косичку-колосок.
Поцелуй.
Прикосновение, наполненное изысканной нежностью.
Древний гибко поднялся с колен, чтобы одеться самому.
Одернув объемной вязки светло-серый свитер, он ловко подхватил девушку на руки и выскользнул в коридор.
Сапожки, подбитые мехом, удобное пальтишко, шапочка и пушистые варежки. Самому надеть куртку на волчьем меху и ботинки на рифленой подошве.
- Идем, сердце мое. – он бережно приподнимает девичий подбородок. Кончики пальцев свободной руки невесомо скользят по припухшим губам, даря желанную ласку. – Тебе понравится, дорогая.
Тихий скрип отворившейся входной двери, и вот уже морозный воздух ласкает разгоряченные лица.
А снег лениво оседал на волосах и плечах древнего и его подопечной.
И реликтовые ели учтиво склонили головы, красуясь белоснежными нарядами.
Все это для тебя, любовь моя.
Только для тебя.

Одет: синие, вылинявшие джинсы; черный ремень с массивной пряжкой; светло-серый свитер объемной вязки с высоким, довольно свободным воротом. Темная куртка до середины бедра, подбитая волчьим мехом Ботинки на толстой рифленой подошве с высоким голенищем, на шнуровке.
Грива длинных иссиня-черных, с вкраплением багрово-красных прядей, волос заплетена во множество тонких косичек, и частично собрана в хвост. Распределение черного и красного примерно одинаково; аккуратная бородка.
В левом ухе платиновая серьга-каффа: на тонком полумесяце нанизаны несколько крохотных колечек, на которых крепятся длинные и узкие, черные с красным перышки
Мелкие, черные, отливающие металлом, чешуйки покрывают левую кисть и запястье, заканчиваясь у локтя рваной линией. Чешуйки напоминают прохладный бархат и довольно приятны на ощупь.
Аксессуары
Артефакт Сэберо сделан в виде перстня. Выглядит довольно массивным (впечатление обманчиво), украшен литым узором. Черный камень, вставленный в амулет, обточен в виде кристалла. Руны вплетены в узоры, и кажется почти незаметными.
Маскирует расу от тех, кто может ее ощущать. Эффект может быть самый разнообразный, от полного ее сокрытия до замены на что-то другое. Наложены так называемые «двойные» чары, то есть, заклинание не только меняет расу носителя артефакта, но и маскирует само себя, создавая вокруг артефакта иллюзию обычного украшения.
Артефакт персональный, настроенный только под конкретного владельца. Имеет привязку к владельцу, так что потерять его невозможно. Не активирован.
Артефакт Тиадэро выглядит как татуировка, нанесенная в виде пентаграммы. Она располагается между шестым шейным и первым грудным позвонками. Пентаграмма металлического цвета. Вместо красителя в кожу был внедрен металл и определенными магическими свойствами.
Татуировка служит для призыва остаточной сущности, образованной из некого подобия отрицательных чувств и массива отрицательных инстинктов погибающих и запечатанных антиквэрумов.
За эпизод можно призвать до двух остаточных сущностей. Срабатывает с учетом броска стогранного кубика.
Отредактировано Шейр Локхони (04.04.19 22:16:48)