Можно ли остановиться, когда тело уже брошено влет, стремительно сокращает расстояние,, и удар неминуем? Бывший граф точно знал – можно, но.. не хотел. Эта ночь стала ночью откровений, изломавших его не только по краям, а подточивших сам стержень его существования, поставивший перед выбором и не оставившим возможности отречься ни от чего: ни от Агвареса вместе с его собственническими замашками и благодарностью за спасение жизни, ни от одиночества, бесконечного, как звезды над Оком Схаласдерона и понимания, что предавший раз предаст и еще раз. Боли было слишком много, отчаяния, бешеной ярости и желания сделать хоть что-то, чтобы реабилитировать себя в собственных глазах. Умом Аналитическая составляющая князя доподлинно знала: ненавидеть и разрушать самого себя бессмысленное занятие, крошить в паштет Шартрез тоже не стоило, а вот самого Деладора стоило бы проучить, поставить в угол, отобрать любимую игрушку. Ха-ха. Да уж, мнение игрушки, похоже, тут учитывается только номинально, и вот это особенно бесило! Бесило, выводило из себя, ломало внутренние переборки, словно очищая место для нового. Новой силы, и так растущей в нем слишком быстро, скачками, иногда выдавливающей инсекта из самого себя как из куколки.
Голос Темного снова заворачивал разум в теплый бархат, затягивая туда, вниз, на дно, заставлял вспомнить его руки, губы, его дикие ласки, запах кожи, что могло свести результат атаки на «нет», заставляя Светлого все время акцентировать внимание не на своем тонком безжалостном поводке, а на боли, воспоминаниях, словах..
«Ты, как кот, тянешь в дом свою добычу, чтобы понравиться хозяину» - Вспомнил он вдруг, уже так близко от Дела, что край его катаны смог бы запросто снести ему голову. – «Ну иди, я тебя поглажу, что ли..»
Эа материализовалась внезапно, полупрозрачной дымкой обвив хозяина, и мощным движением отбросила его от Агвареса прочь. А князь, не слыша себя, смеялся, как заведенный. Змея стремительно развернула кольца, метнулась, снова отбрасывая хозяина от его цели, хлестнула хвостом по корпусу, пытаясь привести в чувство. Энергетический удар сработал как оплеуха, истерика Светлого закончилась так же резко, как и началась.
- Я велел тебе убираться прочь, Эа. – Габриэль не отводил глаз от Деладора, но обращался к Альтер-Эго.
- Прости, любимый, - ехидно и громко ответствовала та, - не хочу. Сейчас мы замочим этого, - пренебрежительный взмах хвоста в сторону Агвареса, - и ты будешь только мой!
Габриэль откровенно зарычал, змея радостно изобразила недоумение по поводу столь «странных» эмоций.
Плюнув на присутствие Альтер-эго, князь поймал себя на том, что его душевный раздрай сошел на нет. Не глядя, он протянул руку, погладил огромную голову.
- Хм. – Очень в духе Эа, что-то вроде «ах, сопли оставьте себе».
- А у меня не было ответа на его вопрос. – Габриэль завис напротив Темного, уже забыв о своей змее, сверкающие руны и печати крыльев создавали сияющую фигуру у него за спиной, в которой Деладор Агварес смог бы отчетливо уловить легкий налет изумруда. Легкий отблеск, нежный, зато отчетливо уловимый не только глазом, но и вибрацией на уровне энергетической паутины, отчего-то напоминающую осушающие заклинания энергетической школы. – Я слишком любил и ненавидел тебя, когда Хаос пришел ко мне, я разрывался от боли, это что-то сродни твоему состоянию после распечатывания. Ты убивал меня каждый раз, когда приходил! А я знал! И знал, что потом ты будешь поить меня кровью, трогать меня, и каждый раз понимание грядущего сводило меня с ума! Ты распечатался один раз, а я «распечатывался» столько раз, сколько просыпался на твоем столе! Потому мне нечего было сказать деосу. Такое не рассказать, не объяснить, после такого видишь сущности насквозь! Но у меня до встречи с Энтро была цель. – Инсект остановился, отдышался. Оказывается, все это время он говорил, настраивая свое внутреннее состояние на Дела, словно слой за слоем материализуя в образах сказанное. - Знаешь, я слишком долго хотел жить, любой ценой выжить, чтобы рассчитаться с тобой, мой нежный мальчик. За вероломство. А когда пришел Хаос, я по-настоящему захотел умереть, и знаешь почему? – Все это напоминало дешевую мелодраму, и когда князь поймал себя на этой смешной мысли, он снова расхохотался, от души во весь голос, запрокидывая голову к светлеющему небу, осознавая, что Агварес не убьет его здесь и сейчас, нет, так легко ему не отделаться! – А потому, - сумасшествие смотрело из гетерохромных глаз, он там обосновалось так давно, что сам Эльвантас и не заметил, когда это случилось, - Что меня рвали на куски не твои пальцы, Дел. Потому что ты взял мою душу, вполз в мою жизнь и потом предал меня. Такого не пожелаешь никому.
Голос запутался в ветре, казался еле слышен за свистом воздуха, все слишком быстро, слишком. Снова влёт пошло все тело, еще секунда, разворот – и серп полетит навстречу отстраненному красивому замерзшему от странной смеси эмоций лицу Агвареса. «Можно разменять кого-то на что-то значимое, не спорю, но ведь это будет равносильно операции на нервах без анестезии, и кем ты останешься после подобной ампутации? И что делать потом? Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую?!» – Габриэль снова начал заводиться, не взирая на усиленный приказ остановить эмоции, не переходить в спектр разрушающих материй. – «Что я выиграю, если приобрету весь мир и потеряю свою душу, идиот! Ненавижу тебя!» - Рывок в сторону, переворот в воздухе, резкий поворот головы – все это отвлекающий маневр, Темный знает эту технику досконально, на себе изучил, а потому основной упор делается не на косу и даже не на отнимающий силы бич. Нет! Князю хочется драки, кровопролития, он хочет сам.. «Напоить тебя своей кровью стало идеей фикс» - За простотой сказанного таится целая вселенная, чувственная, безумная, страшная. Князю не хочется валять окровавленную тушку Темного, пиная его ногами, словно варвар драгоценную статую, о нет! Нет таких слов, чтобы четко передать желания.
«Общее заблуждение состояло в том, что я имел что хотел, любую курицу или кого там еще, можно подумать, я себя на свалке нашел, чтобы тащить в свою нору всякий сброд! Ничего я не имел! Я был женат на работе, и кому, как не тебе знать об этом? К тому же», - снова губы тронула горькая улыбка, - «всех, мало-мальски приближенных ко мне, ты разными способами истреблял».
Кто вам сказал, будто говоря правду, вы почувствуете облегчение? Может быть, чистые души что-то подобное чувствуют, их научили верить, любить, не противиться насилию, покорно сносить оскорбления, принимать навязанную точку зрения, но не правящий класс, а Агваресу пришлось осваивать науку лицемерия с нуля, поправ старые установки и перепрограммировать себя заново, заточив как метательный нож свой разум. Ему пришлось вывернуть себя на изнанку, чтобы добиться своей цели, и кому какое дело, что цель, в общем-то, не блистала новизной? Габриэль смотрел в глаза Агвареса и видел падение старой империи и расцвет новой, он прекрасно понимал уроки истории и понимал, если бы Агварес не вырезал его Дом, клан мог самоликвидироваться, или, на самый удачный случай, очень долго восстанавливаться после гражданской войны. Он и сам бы убрал основу власти, а потом, пока не прошел первый шок, забрал бы ее, сжав в железный кулак голые шеи не успевших прийти в себя Домов, , назначив на ключевые посты своих людей. Которых тоже порезал бы потом на лапшу. Во избежание. Как человек, обладающий хорошим кругозором, вооруженный знаниями не одной только истории и политики, инсект понимал, что не просто так сложилась ситуация, при которой Дом Эльвантас бесславно окончил свое существование. Видимо, предыдущий глава что-то проглядел, да и любой Дом истощит свои возможности за тысячу лет. Видимо, настала пора перемен, закономерная в любой исторической реальности, так что клан еще легко отделался.
Но это не меняло одного момента.
«Вероломство! Обоюдоострое оружие!»
Когти снова выпрямились, став длинными и прямыми, и, вместе с падающим на Агвареса серпом, Габриэль выбросил левую руку влево и вверх, а после яростно полоснул по дуге, стараясь достать противника.
[AVA]https://i.imgur.com/PjuJoju.png[/AVA]
Отредактировано Габриэль (18.03.19 09:02:46)
[/float]За ускользнувшую в небытие жизнь Деладор и не предполагал, что самый главный его талант – лгать себе и беззаветно верить в дымные расцветающие грезы; талант с претенциозным заявлением на гениальность, ничего уж не скажешь. Приближение неотвратимого нависало всегда откуда-то из неизбежной пустоты, и менять это граф не собирался или попросту не находил в себе сил. Не испытай высшее космическое тяготение, что люди называют странным словом «любовь», можно без сомнений устранить любую оплошность, переписать любой фильм и разорвать в клочки неудавшуюся киноленту, но… этого никогда не будет. Как и не было откровенного признания. Жить на лезвии между необходимым пазлом прошлого и маревным сладким настоящим ему чудилось необходимым, он желал выпить это до капли, а дальше будь, что будет. Изменять что-либо – еще большее безумие, так как нет гарантии, что даже мельчайшее изменение не навредит Габриэлю. Посему, последние месяцы он только и делал, что старался, как можно большими способами привязать к себе Эльвантаса: духовно, физически, энергетически и морально. Чем неразрывное они станут, тем… да, если три сотни лет назад он выстроил для него материальную темницу, обитель павшего, усыпальницу… то теперь делал то же самое, но уже из тонких материй. Материй собственной души. И лишь время покажет, какие стены окажутся прочнее. 
