Задавались ли вы когда-нибудь вопросом, способны ли твёрдые тела (в которых закономерно расположенные атомы образуют трёхмерно-периодическую пространственную укладку), чувствовать боль, пронизаны ли они нервными окончаниями, по которым в мозг со скоростью света несется их мучительный вопль? Вопрос близкий к бесконечной нелепости, но именно он мог бы посетить размягченный творящейся темной вакханалией ум неподготовленного адепта.
   В то время, пока хаоситы на первых уровнях донжона резали глотки представителям кровавого культа, унёсшего жизни не одного десятка жителей ближайших деревень, на нижних уровнях у самого сердца скопища, вела свою в, какой-то степени выдающуюся жизнь, мерзость куда страшнее.
   Вулкан Бол, считавшийся не только спящим, но и недействующим, хранил в своем нутре множество самых смелых тайн, и гнилостных секретиков. Кто знает, когда природные духи вулкана подвергся внутреннему регрессу, когда пустили погань в себя и сами стал поганью, когда фанатичная идея вернуть жизнь вулкану, заставить его вновь извергать потоки магмы, превратилась в первую среди равных и также же безумных. Они жили долго, достаточно долго, чтобы разум вначале заострился, а после осмелел, без труда принимая собственные заблуждения за веру. Они мечтали. Не раз мечтали о кровавом раскаленном огне, что извергает Бол. Деструктивные мутации и множественные мелкие и не очень гниения разума, стали каплями для олицетворений навсегда уснувшего вулкана. Но ведь сам по себе вулкан никуда не делся, а духи не желали расзвоплощаться.

   Черное и теплое, непременно влажное зево его челюстей сомкнулось на кристалле руки Эрии, скрежет отменно-прочного материала о зубную эмаль напоминал игру ребенка маленькой алюминиевой ложечкой о бокалы почтенной бабули, что та старательно протирает каждую неделю и ставит в сервант. Или сюрреализм ситуации зашкаливает настолько, что любые образы приходят в голову, не опасаясь здравого смысла?
   Он захлопнул пасть, и кристаллические обломки посыпались на холодный солоноватый камень, прямо как осколки бокалов все из того же хрупкого хрусталя, но они не ранили рук неосторожного ребенка. Боль привычно сковала тело, а минотавр воспользовался выбранной секундой, лишь одной, даже её половиной, чтобы сделать следующий ход. Он пребывал в собственной стихии, он ощущал пульс инстинкта, стремление к осуществлению… туша двинулась навстречу Эрии, сжимая ее в тиски собственных лап и с неимоверной мощью исполинского тела, впечатало девушку в стену. Подобный удар выбил бы дух даже из сильного и бывалого архонта, но тварь на этом не успокоилась. Резко двинувшись в сторону и совершив рывок, мощная мохнатая ладонь вцепилась в женское лицо, похлеще, чем Чужой в одноименном фильме. Удар. Мощный, целенаправленный, способный раскроить буланиму череп и обильно запачкать мозгами стену, но не столь фатальный для кристаллоида. Достаточный, чтобы на время лишить её возможности сопротивляться.

   Тварь застыла, когда тело в его конечности обмякло. Несколько секунд стояла неподвижно сверля золотистыми бусинами глаз окровавленную стену; оцепенение спало через пару секунд. Минотавр вздрогнул, поудобнее перехватывая розоватую головку и вздернув тело наверх, поднес его к своей морде. Руки Эрии безвольными плетями свисали по бокам, одна из рук выглядела особенно печально с выломанными костями и кусками кристалла. Он поднял ее так высоко, что бедра девушки оказались почти перед его мордой, Минотавр прижался ноздрями к её промежности, жадно втягивая воздух, и дьявол знает, что он мог ощутить через доспехи? Не то зарычал… заурчал…
   «Возвращайся, тебя могут обнаружить! Тебе еще будет добыча…» – знакомый голос, раздающий спасительный сигналы, мозг «поганого фавна» много веков назад утратил всякий разум, уподобляясь даже не разуму животных, а чему-то противоестественному, мерзкому и уродливому. Взяв под мышку свою добычу и натужно пыхтя, монстр последовал по одному лишь ему виданному маршруту и для этого совсем не требовались нарисованные стрелочки.

   – Где Эрия? – крикнул кто-то из прилежных неофитов, воодушевленный столь красочной, путь и далеко не небескровной победой над врагом, ему послужил ответ товарища, который убеждал, что девушка явно пошла, добивать парочку беглецов, что ушли в катакомбы, а им точно там делать нечего, по крайней мере, отбирать у Эрии ее законную добычу дело неблагодарное.

   Под спиной твердое – каменный пол. Раны покрылись грануляциями, на губах что-то кисловатое и забродившее, ей что-то вливали в глотку, похоже, какое-то зелье. Веки тяжелее свинца, впрочем, кристаллоиду самому известнее каково оно, может, все и не так уж плохо?

   Просторный грот кажущейся бесконечной пещеры освещается немногочисленными, но довольно яркими светящимися грибами, по стенам стекают тончайшие дорожки воды. В одной из каменных выемок силуэт, слишком похожий на недавнего знакомого фавна, чтобы не быть им, а вот прямо напротив еще один… арахнид? Да. Тело арахноподобного мужчины воина, притом потрясающе гигантского размера, паучье тело возвышало накаченный мужской торс как минимум на три метра над землей.

Они медленно продвигались куда-то во тьму, столь густую, что её вот-вот и можно намазать ложкой на хлеб, эта тьма тяжёлая, душная, с мельчайшими крупинками чего-то выгоревшего и колючего. 
   – Дай мне только возможность и я порву тебя собственными зубами, паук... – мужчина-арахнид одобрительно хмыкнул, его эта реакция казалась противоестественной, она бы подошла доброму дядюшке, оценивающему насколько сантиметров подросли родные племянники за прошедшее лето, ни уж никак четырехметровому патлатому паукообразному кентавру. Когда его лицо приблизилось вплотную, Эрия, наконец, смогла рассмотреть черты: довольно правильные, отпечаток безумия еще не начал уродовать физическую оболочку, глаза раскосые, нос прямой, но одна деталь в этом лице все же выдавала нечто ненормальное – зрачки. Один занимал почти все пространство и без того огромной радужки, а второй размером с аккуратную скупую точку в конце романа.  [float=right][/float]   Они пришли через почти через десяток минут к цели, по крайней мере именно здесь паук остановился и местечко оказалось странным даже для искушенного ума Эрии. Застывшим. Очень похоже на одну из пещерных разломов подле сердца дна кратера или его нутра. Тьму разгоняли не редкие фосфоресцирующие кристаллы, а светящиеся потоки алой магмы, застывшие... словно кто-то остановил время... теплые. Да, на ощупь магма не горячее воды, в которой купают младенцев. Отто место вызывало странный когнитивный резонанс у неподготовленных умов. 
   Улучив среди отменной брани небольшой промежуток, должна же девушка набрать ртом воздуха, тварь заговорила.
   – Дерзкая? Это хорошо, у тебя сильный организм, ты справишься и, возможно, даже выживешь, чтобы послужить хорошим кормом для сотни новорожденных духов. О-о-о, кристаллический дракон, они будут очень голодны, когда появятся на свет... и они смогут вернуть дыхание огня всем нам... – рука аккуратно, почти нежно, погладила Эрию по волосам. 
   В темноте и полумраке все звуки становятся гораздо отчетливее, вот и отголоски какой-то возни, криков и залпов магии настигли ушей Эрии, арахнид поднял голову, приславшись и медленно проговорил, – Распад, позаботься, чтобы нас никто не потревожил эти несколько минут... самок, если таковые там есть, можешь забрать себе. Но вначале дело, запомни.

   Определенно, у названного Прахом были проблемы с пониманием простейших команд, отчего арахнид говорил громко и медленно. Когда стук копыт скрылся за ближайшим поворотом просторного подземного лабиринта, низкий шуршащий голос продолжил, уже не взирая на все, что говорила Эрия, будто не слыша ее, – видишь, что творится вокруг? Умирание... энергетическое ядро вулкана давно не создает моих братьев и сестер, а его последние дети, рожденные сотню лет назад, были столь уродливы, что нам с Распадом пришлось их поглотить.  Ты привела сюда чудные молодые тела, но почему так мало самок? Еще ни одна самка не сумела выносить потомство Распада, но ты сильнейшая женская особь из тех, которых я видел в своей жизни... хм... 

   Можно сказать, это стало кратенькой историей, не оправданием, а попыткой инстинкта донести свою точку зрения – единственно-правильную, а как иначе? Паук зря времени не терял, согнувшись почти до земли да так, что его брюхо коснулось каменного пола и серебристая паутина начала оплетать ноги воительницы, сгибая их в коленях. Наверное, кому-то вроде членов ордена Синистера стало бы любопытно, как арахнид, по сути не до конца гуманоидное существо, собирается оплодотворять самку, однако у самого арахнида по всей видимости не возникло сомнений в последовательности действий. Когда ноги девушки были прочно «забинтованы» он резко подался назад, буквально садясь на свое огромное брюхо, при этом многочисленные конечности согнулись в суставах в обратном направлении, прочно вбиваясь к каменную породу вод ним. 

   Ноги Эрии совсем немного были разведены в стороны и через десяток секунд она поняла за чем, как и сам процесс хм... дальнейшего взаимодействия. В брюхе мужчины была глубокая, влажная прореха, сверху закрытая смыкающими половинками ороговевшей ткани и чешуи, теперь же ткань и чешуя расходились на две части и в эту глубь тварь рассчитывала погрузить девушку по пояс. 
 
   Погрузить по пояс в себя. Довольно мерзкое зрелище даже в воображении.

   И Эрия знала, прекрасно знала, что сам Энтропиус практически никогда не приходит на зов тех, кто, как и он делит сторону бытия хаоса, живя сейчас по каким-то собственным мотивам и правилам, опираясь на сценарии и смыслы подвластные лишь ему самому, если на кого-то и стоило рассчитывать, то на магистров или архивоинов.

Отредактировано Энтропиус (28.12.18 12:04:40)

Закатное солнце прогрело паровую землю, где на плодородной почве произрастали душистые полосатые ягоды. Опустившись обессиленно на земли и обхватив голову руками, высокий могучий мужчина в одних лишь хлопковых штанах с легким хрипом выдохнул воздух через неплотно сомкнутые зубы. Его алтарь единственной непоколебимости срывался в бездну. 
   Почему Энтропиус не приходил на зов соратникам? Тем, кто как и он смотрел в глаза хаосу? Ответ на сей вопрос не знал, пожалуй, и сам деос. Он попросту ощущал, что сила, довлеющая над его разумом, самообладанием и тем, что древний считал столпом собственной нормальности, нуждается в новых тезисах. Он слишком часто в прошлом перечеркивал жизни, заставлял судьбы сбиваться с проторенной дороги и превращал тела фэдэлесов хаоса в сосуды для собственных нужд, что само по себе кощунство. Теперь, с одной стороны, он не мог чисто физически ответить на каждый зов о помощи, а с другой, если все же вмешается в ход вещей снова, рискует окунуться за границу безумия и кто знает, найдется ли сила, способная вновь вытащить из пучины нескончаемой гонки. 
   Перед внутренним взором вновь стал знакомый образ. Он знал эту девицу, не так, чтобы очень хорошо, но отчего-то именно её призывы отдавались сейчас в разуме отчётливо. Ярко... настолько, что дальше заниматься аграрной деятельностью стало просто невыносимо. Голова раскалывалась от боли, а в груди ворочалось мерзкое ощущение неправильности. Была ли она похожа на кого-то из его древнего прошлого? Да. Очень. И такое случается. Природа очень щедра на дубляжи биологического материала и даже имеются некоторые теории, мол, все дело в качестве. Качественные живые организмы с максимально идеальным и жизнеспособным сочетанием генов – великая благость для матери природы и их она создает не мало. Эрия и впрямь была хороша, и дело тут не в смазливой мордашке или соблазнительных пропорциях, подобное Энтропиуса никогда не волновало, более того, между высокой полногрудой девицей и женской особью разумного кальмара древний, едва ли смог найти разницу с эстетической точки зрения. Все дело в силе. Яркости души. Особенностях психики и таланте. Именно это частенько в глазах деоса выделяло одних разумных из серой массы других. 
Вот опять. Ярость в глазах. Мучительное выражение боли, что фонило странным животным инстинктом... так бывает, мальчишка бьет палкой породистую бойцовскую собаку на цепи, а собака лишь ждет удобной минуты... но... пока удача не на нее стороне. 
   Место, где оказалось Эрия сейчас... Энтропиус знал его. Вулкан Бол, сердце которого умерло после ухода одного из духов хранителей. Тем еще был эгоистом тот эссенций, но все не без греха. Однако способность закрывать и ограничивать силу всех, кроме оставшихся эссенций вулкан не утратил.    Деос вдохнул жаркий спертый воздух, поднимаясь на ноги и облачаясь в привычную одежду и телепортировался. 
   Сладкие сказки омрачались тупой ноющей болью. Чешуя и кристаллы размягчались... нет, ноги не превращались в склизкую массу кровавой плоти, все ощущалось несколько иначе. Он смог погрузить жертву в свое брюхо по грудь, и от куда-то из центра стала подниматься нечто горячее, пульсирующее и влажное. Оно медленно скользило вначале по лодыжкам, потом протиснулось между ног.
   Между тем, лицо арахнида выглядело так, будто он решал сложнейшее математическое уравнение в своей жизни.
   – Я тебе покажу такое умирание, что ещё не одну тысячу лет будешь собирать по всей вселенной свои ошметки, тварь...
   – Ты просто не понимаешь сути и не видишь ситуации в целом. Для тебя не важны мои цели, но окажись ты на моем месте, самка, то сделала тоже самое и с не меньшем рвением. Не сопротивляйся, я не хочу причинять тебе боли... 
   Влажное и горячее нечто скользило уже между бедер, а сплетённые тугие жгуты энергии подавляли своей мощью, не давая расправиться в полную силу. 
   Секунда... вторая... в груди, между ключиц знак хаоситов запульсировал теплом... порождая волны приятной бодрящей энергии, вливая силы в конечности Эрия вдруг кристально поняла одно – сейчас она сможет принять облик кристаллойда. 
В восьмидесяти метрах на поверхности красноватого осколка вулканической породы сидел Энтропиус. На его лице не было ни улыбки, ни каких-либо иных эмоций, лишь абсолютная в своей нейтральности маска. 
   Арахнид же что-то понял, ощутил перемены в энергетическом плане своей жертвы и дернулся, пытаясь извлечь её из своего брюха, лапы неравно забили по камню, – не смей! – рявкнул он, – сейчас твой молодняк разрывает на куски Распад, а после он доберется до немногих самок, только я могу отозвать его прямо сейчас, убьешь меня – убьешь оставшихся из тех, кто пошел за тобой!

Уродливая и одновременно прекрасная в собственной омерзительности скульптура припадочно билась о застылый обугленный камень подземелья. Арахнид не орал от боли, совсем нет. Невообразимое ощущение, что испытывал эссенций от абсолютного перемешивания своих внутренностей острым Адом по имени Эрия, едва ли был способен выдержать разум, это одна из той редкой породы мук, когда смерть на дыбе кажется благостным избавлением. У него попросту не было сил и самоконтроля кричать, лишь беззвучно хватать ртом воздух, захлебываясь от сгустков собственной крови и зеленоватой желчи, выплескивающейся из глотки.
   Острое кристаллическое оперение сыграло многочисленными крючками за копье, пронзавшее мягкие и податливые туши. Она выползала из брюха Арахнида, таща за собой все то нутро, что помещалось в непомерно огромный капсулообразный живот. Чего там только не было: темно-красные и белесые ленты кишок, оплетающие теперь когти и зазубрины тела кристаллоида, точно гротескные гирлянды новогоднюю ёлку; бахрома мясистых тканей с подвздошными мешками; идеально-круглые бусины семенников, собранные в четыре туго перевязанные жилами и разделительной тканью мешочка. Эрия наполовину вытряхнула тварь, а он не собирался умирать сиюминутно, его колотило от бескрайнего океана агонической боли, но, по всей видимости, произошедшего недостаточно, чтобы окончательно погасить уже давно обезумивший разум.
   Несколькими уровнями выше началось то, что сведущие люди обозвали бы простым, ёмким и довольно примитивным словом – грязная бойня.
   – Ааавааааа! – ор крупного для своего еще довольно юного возраста даденгера влился в общую какофонию таких же пронзающих до дрожи звуков. Молодые хаоситы не сдерживали себя, особенно яростно кричал Фрэнк. Он не успел совсем чуть-чуть, буквально каких-то пару секунд. Приведи он архи на минуту раньше, Эш не валялся бы сейчас грудой изрубленного мяса в заваленной красновато-белыми валунами расщелине, но как назло скорость подвела. Ярость застила лицо, а изорванные и изломанные тела товарищей с застывшей маской ужаса, гнева и решимости на лице отпечатывались где-то на подкорке вовек. Антэкра и пятерка её товарищей прибыла на зов сразу же, как только расшифровали координаты места, и удалось снять аномальный щит над вулканом. Однако Эделира первым делом бросилась в одну из ближайших пещер, несколько секунд возни и она вынесла на плече обнаженное, измученное и грязное (от пепла, какой-то шерсти и биологических выделений), тело молодой женщины. Хотя, едва ли теперь это существо имеет хоть какой-то возраст, – здесь в пещерах, по меньшей мере, десяток женщин! Оникс, срочно посылай зов Шинсоу, пусть возьмет ребят… – Антэкра чертыхнулась, прекрасно понимая, что не всякая женщина захочет выжить после того, ЧТО ей пришлось пережить. По всей видимости, титанида у нее на плече провела в этой пещере не одну неделю, а что самое мерзкое… козлоподобная тварь в пылу боя предпочел вновь развлечься с почти сошедшей с ума от постоянных изнасилований девушкой, а не помогать своим сородичам-духам, уничтожать кучку неофитв. Не один он так поступил, это и спасло оставшихся… пусть и не всех.
   – Эрия как всегда умеет вляпаться в самые мерзкие… самые гадкие… проблемы… – сквозь зубы прошипела Антэкра, аккуратно укладывая тело за поросший странный светящийся вулканическим мхом валун.

   – Откуда?..[float=right][/float]
   – Не поверишь, случайно мимо проходил… – это прозвучало слишком безэмоционально, в голосе даже не очутилось минутного сарказма или шутки, древний вытянул руку в направлении туши и сжал ладонь в кулак… Арахнида буквально вывернуло наизнанку, ломая кости, разрывая требуха и обнажая внутреннюю сторону, например, аккуратные половинки легких. Некромагия, порой, несет слишком разрушительные эффекты для живых существ.
«Приди в себя, девочка! Безумие, что он передает в твою голову через паутину, лишь наваждение, способное сломать лишь слабых. Или ты собралась всерьез изварзопать тут каждую сену своей кровью? Э р и я! Ты помнишь кто ты, ты знаешь, что происходит..? Ах как быстро сдувается твоя хваленая решимость, когда враг немного более неожиданная величина…» – разумеется, деос лишь пытался раззадорить взять на «слабо» кристаллойда. Несколько быстрых шагов вперед, прыжок и он оказался прямо перед её окровавленной мордой, – «…возьми себя по контроль и дай мне снять эту погань с твой морды…»
Да, паутина была странной, она причиняла боль, но опасна была не этим. Опасность была именно в ментальном плане, паутина действовала как концентрированное заклинание психоделики в смеси с некими нероманическими изысками, вроде руки боли. Все сводилось к психическим константам и несколько секунд самоконтроля и обуздания могли бы спасти подвергшегося атаки, но жертвы еще никогда на жизненном пути Арахнида не занимались подобным…

Отредактировано Энтропиус (30.12.18 19:12:33)

Из серебристой тонкой нити, оплетающей клинообразную мордочку, изуродованную собственной хозяйкой в бесконечной попытке избавления, можно было бы соткать высочайшего качества магическое полотно, будь паутины чуточку больше. А после стереть этой тканью потоки багряной маслянистой крови с кристаллических амарантовых перьев, вот лишь шкуру обратно таким способом не натянуть и не срастить края острых костей. Нет, Эрия не настолько хрупкая, просто и карбункул, порой, может изменить своей прочности в момент абсолютного психического упадка деоса. Какие, порой, дикие и совершенно странные мысли посещают головы древних тварей, особенно в моменты тщательного их пережёвывания. Ладно уж, не столь тщательного… но боль, пронзающая плечо, предплечье и часть корпуса ощущалось чем-то само собой разумеющимся и воспринималась отвлеченно, он даже не пытался уклониться.

   Сейчас она почти не отдавала себе отчет в поступках и мыслях, практически не видя реальности перед собой, едва ли можно предугадать, какой мир раскрывался перед Эрией в страшной сказке, навеянной дрянной паучьей сетью. Свободная рука деоса легко потянула за один из сплетенных узоров, будто снимая вуаль с отчаявшейся вдовы. Паутина, волоча за собой нитевые продолжения – все до одного, шмякнулась на камень под ногами с неприятным «чмяф», это поцеловали холодный пол ошметки мяса, влажные перья и клочья шкуры недавней жертвы. Её клыки прочно вонзились в плечо, и даже можно было бы посчитать уместным сравнение с беззащитным щенком, что кусается в момент сильной боли, не желая причинять вреда, но это совсем не из той сказки.

   «Что же ты остановилась, золотко? Слабость – убивает, разве нет?» – он сделал шаг вперед, навстречу, обхватив морду Эрии двумя руками и прижав к себе, – «У тебя слабость в челюстях!» – почти гаркнул деос и сводящая судорога, буквально электрический импульс от подушечек пальцев древнего, заставили пасть Эрии судорожно и до боли сжаться. Послышался не хруст, а скрежет: зубы прошлись по костям деоса, не в состоянии их перекусить. В пасть полилось что-то горячее, почти раскаленное и соленое: это кристаллоид прокусила артерию и теперь кровь струилась свободным током, но подобное едва ли волновало Энтропиуса. Он поглаживал ладонью её морду, наблюдая, как глаз заволакивает беловатое бельмо, как проступает зрачок и срастаются её кости…

  Это был хороший выход, почти мгновенное восстановление, по крайней мере, сегодня и не известно, сработает ли это когда-нибудь еще.

   – И как долго ты собралась прохлаждаться? Скоро твоим соратникам понадобится помощь, она уже им нужна, слышишь, как вздрагивает земля..? – почти шепотом вопросил деос, чуть сощурившись, – сюда идет целый рой… этот вулкан как большой муравейник и мне очень бы хотелось знать, кто тебя надоумил его посетить… вам не победить малой группой, не спасти всех бессильных, даже с немногочисленной подмогой… – он странно ухмыльнулся, будто не стараясь скрыть странного подтекста в словах, – или… быть может... ты жаждешь что-то совершить, а не служить бесполезным памятником собственной слабости. Тот Арахнид не самое ужасное в чертогах Бола, а у меня внезапно странное настроение и нежелание хоронить здесь столько душ. Ч т о  д е л а т ь? – последнее он почти прошипел ей в уже полностью здоровые и осмысленные глаза.

Отредактировано Энтропиус (02.01.19 22:22:08)

[float=right][/float]– Виной всему мое нетерпение, за которое расплатились все мы. И если наказание показалось тебе мягким, то я выслушаю твои мысли чуть позже, – хоть её тело обрело мягкую и тугую плоть, но сейчас выглядело застывшей в кисельной вечности статуей из кожи, мяса и костей. Древний ухмыльнулся и сделал это привычно беззлобно, с ироничным блеском в васильковой черноте глаз, – Это твои слова, неужто тебя спасет мое наказание? Яре-яре, Эрия-тян, кудесницы, тебе подобные, сами себя наказывают, главное, чтобы не до смерти, не будь уж к себе слишком строга. – Совершенно не впопад прозвучал густой бархатистый голос, в нем не ощущалось давления, с таким же выражением Энтропиус мог рассуждать о неестественном климате и рельефе этого местечка.
– Да-да, расплата по долгам – это хорошо, с тебя древний танец силы духа с бубном у костра, всегда мечтал посмотреть на это сакраментальное зрелище. – Совершенно серьезно изрек деос, склонив голову к плечу, отчего перезвон племенных фенек и прочих странных украшений древнего защекотал пространство, однако на глубине зрачков все еще плясали игривые искорки. 

   Древний прошелся вдоль красноватой вулканической породы, задумчиво постукивая по поверхности костяшками пальцев и вдыхая невыносимый пощипывающий воздух, он ему определенно нравился.
– Прикрыть спину..? – медленно повалял слова на языке, не то смакую сочетание букв, не то просто решая, стоит ли ему в это ввязываться, впрочем, последнее так уж давно было решено, – …и прибить здесь каждую тварь тоже очень соблазнительно, впрочем, если делать это самолично, тебя могут счесть через-чур жадной. Но, может, не стоит торопиться с действиями, твои спутники дождались подмоги, хотя из них много кто пал в бою.

   Мог ли деос вернуть их к жизни? Мог, если поторопиться и не упускать время, вот лишь древний явно не спешил, смотрел на Эрию с неподдающимся интерпретации ожиданием, немного расслаблено и пристально одновременно.
– Что ты знаешь о враге? – быстро полились слова, почти слипаясь в одну четкую массу – практически речитатив, – сколько их, каковы их сильные стороны, какую они несут угрозу, где они находятся; откуда уверенность, что, ввязавшись в бой, даже с моим прикрытием, все не закончится еще хуже… и если сейчас от тебя хотел потомство только один жалкий и довольно симпатичный Арахнид, то потом от тебя не будут хотеть того же пара десятков милейший созданий, испоганенных минотавров? Впро-о-о-очем, решай сама… – снисходительно ухмыльнулся деос, – но я точно знаю, что Бол хотел бы рассказать тебе свою историю, но ты не обязана его слушать.

   Он пойдет за ней в любом случае, пойдет туда, куда решит идти Эрия и в сем походе может не беспокоиться за собственную спину. Путь до группы Нео был не слишком далеким, особенно, если следовать на свет ауры архи, не более трех пар минут. Да и на пути если и встретятся кто-либо из врагов, то их не составит труда превратить в живописный сорт мяса. Эссенции Бола все будто куда-то подевались, стремительно пустел застывший вулкан, стены же пульсировали и подрагивали, точно от боли и земля под ногами… казалось, что Бол стонет в пустынной агонии, не в силах проснуться от собственного кошмара в эту секунду он чудился обманчиво-живым. Насколько вообще может быть живым геологическое образование на поверхности планетарной коры. [html]<iframe frameborder="0" style="border:none;width:400px;height:70px;" width="400" height="70" src="https://music.yandex.ru/iframe/#track/30214776/5617975/black/">Слушайте <a href='https://music.yandex.ru/album/5617975/track/30214776'>Легион</a> — <a href='https://music.yandex.ru/artist/41134'>Агата Кристи</a> на Яндекс.Музыке</iframe>[/html]

   – Страшную историю… – бархатистый надтреснутый голос раскатистым эхом тронул влажные кисловатые стены пещеры. Энтропиус говорил беззаботными загадками – привычная жестокость в его исполнении. Она, и правда, не казалась уместной, но на этот раз бесцветный ответ не отдавал какой-либо наигранностью, скорее, казалось, что Эрии ответил дряхлый дед, который уже с трудом ворочает иссохшим языком, но упорно продолжает нести мысль народу.
   – Практически о том же, что мнил своей целью один из хозяев сего места. Вот только конец этой истории куда печальнее твоего. Пока что так… – мужчина обогнал кристаллоида двумя парами своих размашистых шагов и вырос перед ней монументальной статуей, положив руку на плечо, она могла показаться на редкость тяжёлой и теплой, словно древний желал, чтобы Эрия вросла в мертвый камень под ногами.
   – Сейчас я должен покинуть тебя. – Секундная пауза, – На время. Если пойдешь вперед по выбранному коридору, не встретишь никого живого, а через несколько минут обнаружишь то, что стыдливо скрывает Бол… но сама решай, нужно ли оно тебе. – Чернильные зрачки деоса сверкали в полумраке затягивающей чернильной тьмой, где-то глубоко на их испещрённых осколками донцах читалась странная готовность.

   Понять, что произошло легко, если вновь прощупать фон вулкана. Кто-то как следует запечатал пространство вокруг него, сделав территорию практически изолированной, больше им не попасть сюда, таинственная могущественная магия сыграла на руку мерзким жителям Бола. Энтропиус растворился в воздухе, чтобы в следующую секунду появится там, где Антэкра командовала остатками хаоситов. Ее стекленеющий взгляд застыл крупной мужской фигуре, материализовавшейся из неоткуда, – сюда следует легион, многочисленные дети Плером, ушедшей в собственные сладкие грезы… Антэкра, держи рубежи, пока расцветают зерна хаоса и реанимируй павших… – с этими словами деос протянул руку вперед и в пространстве схлопнулись, формируясь магические кристаллы матового сияния, пока еще совсем слабые…
  – Все слышали!? – сориентировался Антэкра быстрее, чем деос закончил последнее слово, – кто-то изолировал пространство, подмоги ждать не от куда. Фрэнк, оттащи Эша  в сторону, когда расцветут зерна, мы вернем его! Оникс, начинай плести защитный контур!
   – Энтро, стой! – Яростно взревел Оникс, – Что с Эрией, она жива!? – деос взглянул на даданегра так, будто тот спросил что-то неприличное и лишь пожал плечами, снова исчезая.

   Путь, который избрала Эрия вел в некое холодное место, притом под очень сильным скосом. Казалось, вот-вот и она оступится, покатившись кубарем с горы, уходящей в тьму. Проход уводил в морозную свежесть, где воздух казался звенящим и кристальным. Чистое огромное помещение, со слепыми глазницами окон, уходящих в бесконечный камень. Посреди Помещения находилось нечто… нет, не так – Нечто. Ледяная заставшая волна, больше похожая на мерзлый хрусталь, чем обыкновенный лед. Она сияла. Она словно пела песнь на давно забытом языке. В воздухе кружились светящиеся частицы чудесного льда.

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]Каменная ниша третьего предпотолочного яруса, покрытая тонкой вязью то ли инея, то ли цепочкой сложнейших рун, служила отличным убежищем для древнего – от сюда открывался потрясающий вид на залу с необъяснимым ледяным изваянием и при этом, самого соглядатая видно не было.
Со стороны открывшееся действо было достойно очей даже самого привередливого критика. Эрия вряд ли успела разглядеть тончайшую сферу из прозрачной морозной корочки, столь изящной, подрагивающей на свету и диковинной, что впору принять ее за свадебную вуаль какой-нибудь заморской принцессы. Корочка оказалась ломкой и почти без хруста провалилась под тяжестью тела кристаллоида, а древний лишь хмыкнул себе под нос: «вот они и сошлись, лед и пламя… ну, что, Плером, за пять сотен лет это твоя первая гостья?», мужчина уселся на корточки, находясь в тени нависающих сверху монументальных оконных рам. Заметила ли хаосит, что, во-первых, полупрозрачная бахрома «яйца», окутывающего сказочное изваяние, почти сразу регенерировало и, во-вторых, там, в двух десятках метров, где была его граница, сгрудились не сугробы, а кучки костей, хребтов и чешуи, заботливо усыпанных снегом. 

[float=right][/float]Звон возрастал, восхитительный… прекрасный, он изливался чудесной песней, даря странное и все возрастающее удовольствие, чудилось, будто невидимые нежные руки ласкают мозг прямо изнутри при помощи сего странного звука и понимание всей нелепости ситуации не спасало от сладостного наваждения. При более детальном рассмотрении становится понятно, что лед вовсе не лед, а заколдованный кристаллический субстрат с аморфными и постоянно меняющимися свойствами: в одну секунду он мягче и невесомее тополиного пуха, а следующую прочнее, чем вся сталь мира. Отчетливое ощущение магии голода будоражило своей неестественностью, странная магия… примерно настолько же странная, как увидеть необъятное пламя, полыхающее прямо в сердце ледяной пустыне.
«Незабвенная, отчего ты все еще стоишь в преддверии? Я напугала тебя? Не стоит бояться, здесь ты в безопасности…» – голос излился прямо от «ледяной застывшей волны» и в следующую секунду Эрия могла узреть ту, кто говорил.
В центре ледяного ядра (самом широком и массивном участке скульптуры) сидела Она. Изящная и хрупкая девица, при этом отчётливо казалось, что она не вмурована в глыбу льда, а просто находится за кристальной стеной внутри помещения, где кружат теплые круги ароматного и нежного пара. И Она была Там не одна. Большую часть пространства занимала гигантская белоснежная змея, лениво свернувшаяся кольцами вокруг обнаженного стана девицы. Красные глаза-рубины этого сознания посверкивали, не вызывая сомнений, что она видит новую гостью.

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]
   Алмазный маревный туман не позволял как следует рассмотреть прелестную девицу за кристаллической преградой, но, определённо, её точеное лицо было той редкой породы, когда еще немного и станет омерзительно-прекрасным. И больше все же омерзительным. Лишь глаза – они неестественной яркостью горели сквозь толстое «стекло», отдаленно напоминая радужки эделиров своим серебристым расфокусированным сиянием. 

   «Кто я такая?» – холодный палец ткнулся в собственную грудь говорившей, отчего-то этот самый палец казался почти до костей промороженным, притом так сильно, что часть собственного передавал конечностям собеседников, – «Я – божественная телесная наполненность, Глубина... или Молчание, точно не помню, незабвенная. Но тебе хочется ко мне обращаться более осмысленно? Тогда – Плерома...» – она чуточку подумала, прежде чем назвать собственное имя, будто бы не помнила его вовсе или сочетание звуков, из которых оно состояло было ей отвратно.

   Немного сменив положение изящного тела, создание прижалась грудью и ладонями к стеклу, дыша на него, отчего по прозрачной поверхности заплясали морозные узоры, внезапно, ладони девушки напряглись, ногти вонзились в стекло, послышался скрежет, но не более...

   «Где ты видишь зверя..? В сей обители только один зверь и сейчас он смотрит на нас откуда-то сверху, его взгляд тяжел и отвратен, как тысячи и миллионы черных блестящих жуков с крючковатыми лапками... копошащимися у меня здесь...» – её губы тронула легкая полуулыбка, а правая рука легла на живот. Не то, чтобы этой улыбке позавидовала великолепная Джаконда, скорее, улыбка Плером была с долей жестокого лукавства.   

   «Хе-хе, это она обо мне, незабвенная» – послышался голос Энтропиуса где-то на периферии сознания Эрии, притом, деос не без доли иронической глумливости спародировал обращение заточенной – «...поздравляю, ты хотела найти виновника всех бед... ты его нашла... как и шанс решить все проблемы собственных товарищей одним махом, или их всех убить... тоже одним махом, вероятно...» 

   Молчание. Выжидание. Оценивающий взгляд, в котором с каждым разом усиливается свет жадности. 

   «Разлагаются? Разве?» – наконец, девица пожала плечикам... хихикнула и в этот самый миг, по телу Эрии могла пройти дрожь, так как пространство вокруг мигнуло, точно в луче стробоскопа, и на секунду показалось, что сама кристаллоид находится в ледяном плену, прямо перед невысокой рыжей девушкой, – «Эрия..? На этот раз твоя сказка страшная... Здесь никогда никого не было и нет, существует лишь этот миг, ты и я... Я – та, кто будет вечно ждать твоего возвращения и ты – та, кто возвращается снова и снова, чтобы потом снова уйти, дабы мы выжили... иди сюда, быстрее...» 

   Все закружилось, песнь усилилась, став невыносимо сладкой, сжимающей в тиски. Притяжение невиданной силы обуяло тело, каждая его клеточка, каждый молекул возжелал как можно быстрее коснуться ледяной поверхности, за которой её – Эрию ждало это невероятное Существо. Её тянула, тащила сила, каждый митохондрий тела высвобождал гигантское количество энергии, отчего кожа налилась жаром... казалось, если кристаллоид прямо сейчас не окажется ближе, чем позволяет атомная величина, к этой сказочной девице... то просто умрет, рассыпется в бисер или разольется океаном вокруг. 

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]
В умах безумцев можно прочесть чудовищные истории, но для их внутренних взоров это будут сладчайшие из сказок...
   Видения Плером изливались потоком, проникая в рассудок Эрии и заполняя его собой, как заполняет цельный сосуд родниковая вода или красный от крови кисель. Невероятное и великое чувство любви – вот, что она могла рассказать о себе и об этом месте. Последняя и прекраснейшая из грез для очередной сильной и храброй самки, попавшей к ней в объятия. Плером делилась своей историей, это позволяло ей вновь окунуться в сладостный океан памяти, и она забирала тепло: тепло тела и тепло души своей жертвы. Та погибала без мук, тоже очарованная историей, это длилось на протяжении веков.
   Руки духа нежно обняли тонкий стан Эрии и первое, что увидела в собственном сознании кристаллойд, было лицо. Мужское. Невообразимо прекрасное, каким его запомнила Плером.
   Точеный профиль, высокая развитая фигура умелого воина, ни о каких паучьих брюшках или щучьих лапках не шло и речи, это был великолепный образчик породистой мужской красоты, не совсем классической, скорее, немного слащавой.
   В реальности, посреди трескающегося и вновь наплывающего льда, эссенция сильнее вжалась в свою сладкую жертву, кусая её куда-то в скулу.
   Эти двое ласкали друга… кто? Мужчина и сама Плером в собственных грезах, разумеется, и ночи их были длинны, наполнены невообразимым восхитительным томлением и все бы хорошо, Эрии даже мог понравиться этот «сон», однако немного странный с многоголосым эхом зов не позволил наслаждаться, – «…Э-ри-я, чувствуешь… эту мерзость? Смотри… это случается, но редко имеет подобные последствия…» – сказка продолжалась и длилась до тех пор, пока не появилась некая женщина. Чем-то отдаленно похожая на саму Плером, и не было в эмоциональном спектре к ней ненависти до тех пор, пока женщина не убила возлюбленного, не разбила грезы.
Плером пришлось мстить. Мстить жестоко… ей пришлось убить женщину, отрезать ей голову и поглотить, но даже после случившегося она не смогла вернуть любимого.
   Ей ничего не оставалось, кроме как заморозить его тело и сойтись в первом из многочисленных актов соития, чтобы их многочисленное потомство вдохнуло спертый и начавший киснуть воздух некогда великого вулкана.
   Похоже, дух хотела, чтобы Эрия ощутила и её боль, тоже сладковатую, но с гнилостным душком.
   – «Неприятная история… Хочешь узнать всю правду?» – снова голос деоса, он определённо мешал восхитится жестокой и чарующей сказкой и полностью слиться с её источником… и… нет, видение не рассыпалось, просто вдруг Эрия осознала, будто прочитала роли каждого действующего лица или посмотрела в википедии описание к фильму. Возлюбленный Плером – её родной отец, а женщина – мать, почти сошедшая с ума от того, что сделало это чудовище с её дочерью, пока она сама путешествовала и набирала силу, чтобы дать своей семье лучшую долю. Не слишком оригинально, но тем не менее для человеческой жизни длинной в века вполне достаточно.
   – «В тебе очень много огня… ты и сама знаешь…»  – тело объял обжигающий жар, но пришла в себя Эрия не от этого. Она очнулась от жуткого женского крика, почти срывающегося на визг. Вокруг вода… лед растаял… Плером забилась в какой-то угол, обнимая обожжённые колени руками и заходясь уже утробным плачем.
   – «Вот что бывает, когда ищешь тепла… но находишь целое полыхающее кострище… нет, куда больше…»  – в голосе деоса уже не было привычных смешливых нот, лишь странная непроницаемая пустота с каплями холодной тоски.
Дрожь… пространство будто дрогнуло, вулкан просыпался…
   – Что… что ты сделала со мной, дрянь!? – сквозь рыдания и срывающийся голос было трудно разобрать слова, – как… невозможно…
Похоже, талант разрушать и в этот раз не подвел кристаллоида.
Она разрушила всё, что было так дорого этому сошедшему с ума духу, включая её сказку и магию.

Становилось жарко...[html]<center><iframe frameborder="0" style="border:none;width:350px;height:70px;" width="350" height="70" src="https://music.yandex.ru/iframe/#track/328684/2055847/hide/cover/black/">Слушайте <a href='https://music.yandex.ru/album/2055847/track/328684'>My Immortal</a> — <a href='https://music.yandex.ru/artist/110173'>Evanescence</a> на Яндекс.Музыке</iframe></center>[/html]

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]   Плыть против течения собственной крови, конечно, трудно, но барахтаться в бесконечном водовороте чужой – гораздо труднее. Первые несколько непозволительно-тягучих минут мужчина не покидал собственного местопребывания только потому, что таянье и разрушение свода было отнюдь не быстрым делом. Льдяные иглы за долгие века проморозили первородный камень, испещрили базальтовые породы насквозь кристаллическими иглами, толщиной в старые сталактиты. Теперь медленно, но верно, освобождая собственную обитель, лед разрушал её из основания. 
   Свершающееся «насильственное плавление» – самую каплю будоражащая сцена, по крайней мере для деоса – это невероятно много, и нет... тут не находилось место любованию полыхающей изнутри Эрией или её неудавшимся палачом. Хотя кровь вскипала в жилах, и зрелище сродни созерцанию опасного стихийного явления. Женское тело излучало темный, местами струящийся «змеями» или «ручьями» по светлой коже огонь, он переливался всеми цветами вулканического спектра: от бесстыдного пирита, до приятной глазу лавы бордово-красного. В её зрачках жило... нет, не безумие, а может просто одна из бесконечного числа его граней. Нечто среднее между абсолютной экзальтации и неверием, как не верит в пиксельную реальность игрок выдуманного кем-то мира. 
   Он смотрел с интересом бывалого натуралиста, уже давно не юного и не умеющего впадать в азартный и от того мутноватый трепет, однако это не мешало бархатисто-сиреневым радужкам излучать легкий, почти неуловимый, немного болезненный восторг.  У мира множество загадок и каждое действие непредсказуемо, даже его собственная кровь каждую секунду и в разных ситуациях ведет себя столь непредсказуемо, что впору задуматься над нормальностью этого мира. И, конечно же, он ненормален. 
Плером расплывалась и расплывалась отнюдь не плотью, а чем-то вроде биомассы – кровавым киселем. Его не хотелось пить. Точно податливый воск рядом с жертвенным кострищем и, похоже, единственное, что горело в её теле – кости, вот они-то и обугливались в черные головешки, коими впору чертить сложные рунные узоры на запорошенных пеплом камнях. Кровь деоса – покровителя беспорядка, столь же хаотична, как его суть, а еще податлива, не имеет формы и смысла, становится тем, чем порой неосознанно жаждет её видеть носитель; по сути, это лишь концентрированная сила, не обязательно в виде энергетической субстанции, часто лишь катализатор для собственной его магии. 
   Мужчина приземлился рядом, примерно в трех шагах от сгорающей в непонятном и  неконтролируемом огне Эрии. Кровь хаотичного бога палила её нутро похлеще керосина. Вулкан вздыхал тяжело и жадно, так дышит смертельно-больной, только что узнавший, что его тело начало справляться с болезнью и теперь скорое благополучие лишь вопрос времени. Очень скоро нижние уровни начнет заволакивать поднимающийся изнутри кислый дым, камни трепетали от сладковатого предвкушения, сейчас, сбросив ледяные оковы, они представали многочисленными влажными от крови органами. Талая вода забурлила … странно, что она не просачивалась сквозь камни, а точно живое существо омывала ноги почти по колени, медленно вскипая.
   «Э-ри-я… только ты решаешь, что течет по твоим жилам: истинная кровь, уничтожающий огонь или разрушающий яд – потрудись спасти свою шкуру, мне очень трудно даются пафосные речи, до оскомины!» – сильные пальцы сжали лицо кристаллоида за скулы, всматриваясь в широко распахнутые глаза, – «Тебе не надоело проваливаться внутрь себя, неужели я настолько страшен, что ты решила прятаться где-то на задворках подсознания?» – привычная ухмылка нарисовалась на лице, – «В тебе нуждаются!»

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]   Воздух упоительно-тягуч и вязок, он ласкает легкие не хуже искусной любовницы в жаркую предрассветную ночь, идеально-круглые черные луны зрачков застыли в немом зачарование, устремленные в источающие миллион оттенков безумия глаза напротив. Её эмоции и физические реакции вызывали приятную ноющую дрожь, касались хвостом экзальтирующей кометы, уходящей в бездну.
   – Ты знаешь ответы на все заданные вопросы, но веришь ли собственным словам? – мужчина улыбается, хотя за улыбкой скрывается нечто другое, дающее и одновременно жадно-вбирающее. Он смотрел на творящуюся с Эрией вакханалию «оболочки» заворожённо и внимательно, – может быть, а, может и нет. – Пожимает плечами. Перезвон племенных бусин, мягкий шорох перьев о жесткие волосы и исходящий от тела привычный жар, немудрено, что такому телу вполне может быть приятна резкое повышение градусного накала, от которого воздух становился кроваво-красным, как малиновый кисель. 
   Он упивается этими эмоциями – поглощая каждую, смакуя их дикий вкус. Смесь причудливой боли, сладкой радости, надежды, разочарования, тоски, воодушевления, готовности и пламенеющей жизненной силы. Все почти верно... он не навсегда, а лишь очень редко приходит на зов. Редко вмешивается в ход вещей, но ведь Эрии не нужна жалость? Она не ждет от деоса утешения или дешёвой обыкновенной помощи? 
   Хаотичный бог уже давно не способен помогать в прямом смысле этого понятия, он не способен утешать или, упаси Демиург, приводить в чувства. И тем завороженнее становился его взгляд, безошибочно засекающей бесконечный калейдоскоп эмоциональных откликов: она и правду верила, что он пришел даровать ей спасение от наваждений, вернуть вразумленность? Ха! Как? Тот, кто с самого своего создания олицетворяет «безумие элементарных частиц и нестабильность законов» не способен даже помыслить о подобном. 
   Кристаллойд одна из тех немногих, кто зрит истинную сторону покровителя хаоса, и она вне категорий «плохой» и «хороший» – да, он игрался и играется, вкушает фонтанирующие эмоции, а хаотичная беспорядочная сущность почти по кошачьи ластилась к красивым кровавым склерам. Темный светящейся в непроницаемом мраке орел жизни танцевал вокруг её, закованной в биологические и непробиваемые ткани фигурки, а Энтропиус игрался все это время не лишь для одной своей выгоды, а ради закалки её силы.
   Эмоции плавили пространство вокруг себя и в такие минуты живые создания Отца казались Энтропиусу самыми прекраснейшими существами во всей вселенной, куда идеальнее самих деосов, куда живее древних рас. В Эрии полыхало кострище пусть безумной, окончательно свихнувшейся, но жизни. А для бога хаоса нет категории «безумие», только – «сила».
   Девушка удалялась, шла не оборачиваясь, ей уже было неинтересно окружающее пространство и обитающие там формы жизни, даже если эта самая форма – хаотичный божок с перьями на голове. Сколько их – этих божков и просто древнейших созданий, хаотичных и не очень, холодных и жадных на эмоции, непроницаемо прячущих свое нутро в глубине космической чешуи. Словно тлеющие спички в титановом коробке. И даже их безумие отдает холодной влагой мертвого болота. Наверное, Энтропиус и сам был таким, ощущал эту пустоту внутри или боялся её ощутить, а потому, вновь и вновь плел паутину, говорил, смеялся и фонтанировал, заставлял реальность скручиваться в бараний рог, а после изливаться на бедолаг водами гейзера.
   Сделав почти шаг, Эрия чуть было не ощутила ЭТО... она уже не видела ухмылку немножко дикую и восхищенную, не поняла, как первый шаг позволил высвободить из её лопаток неотшлифованный клинок... более всего он походил на вытянутый в подобие рубила кристаллический обломок. За свободный конец его любовно держала мужская рука. Эрия шла не оглядываясь, опустошённая для Энтропиуса и наполненная им одновременно, она уже не слышала ответа на свою финальную фразу...
   Древний опустил взгляд, присев на раскаленный пол. Принадлежность к самым живучим тварям в мире безупречно играло за него и ставший невообразимо жарким воздух, как на поверхности тысячи маленьких солнц, совершенно не мешал. Тяжёлые горячие ладони оглаживали кристаллическую глыбу, аккуратно касались пальцами черных впадин и трещинок. 
   Редко получается добыть этот сорт кристалла. И ведь скоро из него получится хорошее оружие. Такое подчинится лишь одной хозяйке – той, из которого и было рождено. Да, Энтропиус почти достал для безумного кристаллоида её оружие (речь об артефакте фэдэлесов +3). Оставалось лишь его закалить и выковать. Или, наоборот.

   Мерзкие дети Плером замерли, когда их гнилые мутировавшие сердца безошибочно уловили присутствие матери. Эрия сама не поняла, как пожрала свою потенциальную убийцу, заняв её место, став главным хранителем Бола. Матерью великому и бесчисленному множеству гигантских уродцев. 
   Атака на хаоситов, прибывших специально для защиты «своих» прекратилась уже давно, еще до прихода девушки. Оникс выглядел потрепанным, но живым, Антэкра была бледнее мела, а её одежда заляпана кровью с правого бока. Все прибывшие сгруппировались кучненько и прикрывали спины друг друга.
   Рядом на транспорной пентаграмме Моветур – парящей магической «линзе», сгрудились грязные тела нескольких десятков женщин. Кого удалось вытащить из глубоких пещер и отбить. Все как одна были обнажены, истощены, их тела испещряли глубокие язвы, что являлись настоящей кормушкой для синеватых толстеньких гусениц и блестящих микроскопических жуков. Совсем не таких, как донца зрачков Энтропиуса. Даже слово «женщина» было не применимо пока к этим телам. Просто туши, сгруженные как попало – друг на дружку. Сейчас они напоминали трупную кучу мяса и лишь тихое подрагивание и стоны выдавали в них живых. Ах да, и, конечно, несколько огромных, перетянутых багровыми венами животов. Из двух дюжин тел, чуть меньше половины носили «детей». 
   Антэкра посмотрела в глаза кристаллоиду и кивнула. Словно решаясь на расстрел.
   – Слышали!? Или вам десять раз повторить! Уходим! Сейчас же! – и колонна, что есть сил тронулась вперед.
   Они выберутся, Эрия может не сомневаться. Но предчувствие кристаллоида не обмануло, она не сможет покинуть это место и не сотни детей станут якорем. Теперь их бесчисленное множество лишь не самое приятное, но абсолютно безопасное окружение. Нет... теперь она просто не найдет выхода, Бол в эту секунду стал для нее бесконечной локацией.

Вечной тюрьмой. 
   И где-то в пятидесяти метрах Энтропиус с неизменной улыбкой на губах наблюдал за ней, в одной его руке был пока непроницаемо-черный обрубок кристалла, вытащенный из спины Эрии, а во второй его собственный «меч» Деллэриум. 

– Alienos agros irrigas, tuis sitientibus.

Отредактировано Энтропиус (29.01.19 17:51:09)

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]
   Быстрым грузным шагом, будто вьючные животные, погоняемые забойщиком, группа молодых людей преодолела скалистый и опалённый драконьей игрой узкий перешеек – то было ничем иным, как самым безопасным и удобным путём для желающих покинуть негостеприимный Баул. Кто-то перешёптывался, кто-то переглядывался, а кто-то деловито бегал меж огромных «пентаграмм-линз», парящих в метре от поверхности. Аккуратно, но, к сожалению, без необходимого комфорта, покоящиеся там тела то и дело постанывали от боли, вздрагивали. Молодой юноша, еще не растерявший свойственную детям смазливость – самый младший в группе незабвенной Эрии, то и дело преподносил флягу с водой к потрескавшимся губам то одной несчастной, то к другой. Поправлял волосы, помогал удобнее лечь, шептал что-то успокаивающееся и не слышал одобрительных смешков от хаотистом постарше, мол «мальчишка, что надо, далеко пойдёт» или «ни истерик, ни фрустраций, все по делу». 
   – Оникс, уже можно телепортироваться... – Услышал даденгер тихий голос Антэкры, её ставшие раскаленной ртутью сочные радужки мерцали в полумраке нависающей тени Бола. 
   – А я всё думал, когда ты начнешь этот разговор. Проводила нас? Молодец. Теперь назад? 
   – Да, сам знаешь. – Она пожала плечами, как бы между делом, без особого энтузиазма или высказанной печали, уж чего архи никогда бы не сделали – не бросили товарища, в конце концов, деос им ничего не должен и еще в самом начале его возвращения он ясно дал понять, что все еще пульсирует на границе безумия. 

   Он тот, кто прожил миллионы лет в абсолютной беспорядочной вакханалии гнева, ярости, войны и крови, бесконечной погони за силой, бессмысленной резне разнообразной форм жизни, и вернулся из заточения... Антэкра не помнила, когда точно, три или шесть месяцев назад? Для существа, прожившего столько, Энтропиус был смертельно-отравленный смертью и горем, не своими... смертельно-отравленный, минуту назад обуявший собственное исступление и услышавший, прогноз о котором не мог и мечтать. Минута... разве здесь следовало что-то требовать? 

   А потому за Эрией вернуться должен наиболее сильный член группы, то есть она – это её обязанность, более важную миссию она уже благополучно завершила – проследила, чтобы десятки живых жертв добрались до более-менее безопасной зоны целыми. 
– Я вернусь за тобой, когда отдам в руки целителям этих... – мягко, но не терпящим возражений тоном буркнул Оникс, бросив группе отмашку останавливаться. 

Антэкра кивнула, и стремительно двинулась обратно. 
Она знала, что на неё не будут нападать.
Чувствовала.
А горячий мягкий пепел целовал её волосы...

   Обрубок непроницаемого и недоступного для светлых теней минерала, похожего не то на искорёженный в веках обсидиан, не то на молодой, только-только ищущий свою форму карбункул, отливал кровавой нефтью, когда на него падал женский взгляд. Энтропиус не шевелился, внимательно рассматривая живые и истекающие эмоциями черты. Сейчас её лицо осунулось, посерело, но глаза горели неестественным больным огнём, переполняющая сила, циркулирующая из сердца земли в сердце кристаллоида смывала берега, порабощала и пьянила не хуже концентрированного героина для магических рас. 
   Он не мог не признать, случись эта не немая сцена хотя бы пол миллиона лет назад, он бы ни за что не упустил такой шанс. Даже не будь она фавориткой или хаоситкой, он бы испил её до капли. Иссушил до дна, смакуя каждую секунду этот живой, и постоянно меняющийся вкус, но не сейчас... 
   Энтропиус осознавал, что подобное – бездна, и стоит лишь сделать шаг её на встречу и она поглотит его окончательно и вряд ли сестрица Рирариум сумеет его вытащить второй раз, да и вряд ли Отец будет столь терпелив. Оставалось созерцать и не без удовлетворения отмечать, что это созерцание нисколько не является мучительным. Более того, доставляет одухотворенную радость, впрочем, Эрия бы не оценила, сейчас не в той она ситуации... 
   – Больно? – его скуластое и сейчас немного неприятное лицо не изменилось, хотя глаза не смеялись. Холодный и пронзительно-острый взгляд тёмно-сливовых глаз вообще никогда не смеялся, но в отличии от прошлого «миллион_летней» давности, он не был взгляд мертвеца, – Как и любому долгоживущему существу, золотко. Бесконечное число раз, и я никогда себя не сдерживал. Если хотел кричать – кричал. Хотел убивать – убивал. Знаешь, этими глупостями я занимался почти всю свою жизнь, не слишком короткую, увы. Убивал и бесконечно желал, чтобы убивали другие. А вот умереть... н и к о г д а. Желать смерти – это величайшая из слабостей. Себе её могут позволить только первозданные женины. Только тс-с-с... – он незаметно оказался рядом с ней, прикладывая свой тёплый палец к пухлым губам девушки, – ты знаешь, что с одного из мёртвых языков обозначает твоё имя? Мечта. А с другого, не менее мёртвого – погибель гнилости, забавно... ты помнишь, о чем мечтала, когда попала сюда? В чём твоя главная цель? Не цель улья, – деос окинул взглядом окружающие камни, – а твоя... дарованная Демиургом при рождении...

   За ней было по-своему интересно наблюдать. Погруженная в себя субъективная одухотворенная относительность, способная едино переживать в личном эмоциональном сосуде осколки бесчисленных чувств. Девушка рассекала ими собственное «я», источая из внутренней сердцевины (по твердости равной не то прочнейшему карбунклу, не то хрупкой слюде – деос еще не решил для себя), поток экзальтаций и аффектов.   
   Да, её вечный поиск и терминальное, почти болезненное ожидание... нет, скорее нужда... потребность увидеть в определённых разумных личностях отблески собственного мира. Энтропиус всегда находил это очаровательным, хотя в его мировосприятии подобных объектов было очень мало. Например, он зрел первобытное очарование в сингулярности космического взрыва, когда мощь Великого Оружия затянула в резонансный поток кривизны пространств и, быть может, времени дикую и свободную планету Тергар, заставив её слиться в едином акте космогонии с собственной звездой Нонтерой. 
   Эрия была самую каплю похожа в собственных чаяньях на маленькую и невероятную Тергар, разумеется, так видел её Энтропиус, но размышления на тему о разности миров – «её мир» и «его мир» слишком клишированы и пошлы, чтобы объяснить ими все то, что может происходить между такими личностями. Речь не только о Эрии, не только об Хаотичном, и, к слову, разрушение Тергар не вызывало в деосе радости, ибо «первобытное очарование» за гранью этих категорий. 
   – Смерть – есть благость. – Он кивнул, медленно с забавным выражением лица, будто хаоситка рассказывала ему какую-то интересную легенду или древнюю балладу о подвигах Демиурга в совершенно иных, далеких от Энтероса вселенных. На пронзительной в густой сливовой гамме поверхности глазных роговиц отпечатывалось не только лишь одно личико Эрии, но и многочисленные отблески темных углов, да всполохи оранжевых пучков огня – Бол просыпался медленно и это пока что было на руку бегущей Антэкре.
   На мгновение мужчина внезапно задумался, способны ли младшие расы понять смысл категории «смерть» – тот идиопатический смысл, абсолютный антагонист слова «жизнь». Деос чуть вздрогнул, осознавая, что и сам уже с трудом понимает смысл, тогда какое право он может говорить о смерти, как о..? А не-е-ет... вот оно... 
   Морана...
   Агонистическая какофония звезд...
   Страдающих от того, что они не сбылись...
   Кажется, Энтропиус еще в древние времена уловил, что многие (практически все) личности подразумевают под словом «смерть» или словом «бесконечность» не их исходный смысл (а может быть, это всё еще игра Отца и смысл искажается как раз в энтропии сущности Хаотичного? Не важно), они видели в этом, что угодно, но не ту «смерть», что всегда зрел Энтропиус, а для него иной просто не существовало. 
   Абсолютное «ничто»... 
   Растворение, распад...
   Всепоглощающее затухание искры, материи составляющей его «я»...
   Не всякий разум способен представить собственное несуществование, вот и Эрия, оказывается, имела ввиду совсем не смерть, а очередную ипостась жизни, таинственную и малоизученную... ибо познать хоть что-либо в «ничто» невозможно, более того, даже эту самую невозможность не поймать за хвост, не скрутить в жгут и не ударить, как хлыстом по голым ягодицам наглой реальности. 
   Деос моргнул, странно, но его мысли последние несколько секунд витали то вокруг Тергар, с которой ассоциировалась сейчас Эрия, то вокруг... Войны... поглощённой самим Энтропиусом еще в начале собственной эры.
  – ...великую благодать, дарованную творцом. Это не есть слабость, – он немного склонил голову на бок, от чего племенные феньки в волосах зазвенели игриво и сладко, – хорошо, пусть так – легко согласился, голос мягко тронул шепчущие камни, – каждый сам для себя решает. Значит, ты, золотко, в бесконечном потоке познания себя... перерождения и поиска..? Вкушение множества плодов, хм, как интересно... это жадность? – голос Хаотичного был серьезен и он, по крайней мере внешне, спрашивал с едва уловимым огоньком алчности в глазах.
   – Что конкретно ты ищешь? Если обыкновенная жадность, я всегда... хм... последнее время... считал её деструктивной, а если имеется некая цель, смысл... во что именно ты эволюционировала или эта эволюция как твое имя – лишь мечта? Ты, действительно, – на это слово деос сделал особый нажим, – ею обладаешь... эволюцией..? – его губы растянулись, не в улыбке, а в довольно неприятной гримасе, изуродованной многочисленными тенями, – может, тогда покажешь мне её? 
   Он коснулся её плеча, задумчиво смотря куда-то вперед. 
   Они стояли на скале, внизу разверзся океан магмы. 
   – Я спросил у тебя не про имя, а про цель, но ответа так и не услышал. Хм, я не прилагаю выбора, решай сама. Бол – твоё дитя, а я лишь считаю... у, хм... уродов... была мечта и до тебя, все эти тысячелетия, поэтому подарить её ты не в состоянии, а вот сделать так, чтобы мечта сбылась... возможно, это стало бы показателем твоей эволюции и моей лютой зависти, – он усмехнулся без каких-либо акцентов, просто сам для себя –  но хватит ли сил? – в блестящих как спинки скарабеев зрачках отразился розоватый блеск её волос, а еще было интересно, примет ли она вызов или предпочтет искать обходной путь внутри собственных осколков?
[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]

[AVA]https://i.imgur.com/Z21rt6w.png[/AVA]
   Бесконечная и прекрасная... фантасмагоричнее, чем миллион ослепительных крошечных солнц среди бархатистых лепестков терракотовой розы – эволюция.  А если без сказочных метафор, то жестокий, дешёвый и грязный естественный отбор. Многие поколения проходили через него, Энтропиусу же казалось, что правило «либо ты – либо тебя» где-то высечено на фундаментальных космогонических скрижалях мира и самое верное решение, отыскать эту надпись и хотя бы немного подтереть буквы. Бесчисленные умы, многие расы, формы жизни – все они становились звеньями в эволюционной цепочке: и деосы, и антиквэрумы, и трансденты, и эделиры были вынуждены сражаться просто, чтобы жить с самого первого вздоха. А те, кто, казалось бы, не обречен, каждый день рискует сорваться в бездну: и они срывались, с полной самоотдачей, придумывали эти пресловутые правила выживания для себя, загоняли в рамки простого и пошлого «или ты, или тебя» – не зря Великая Война гремела бесконечно долго. 
   Но в эволюции содержалась своя особенная благость, красота и не без разъедающего яда, конечно. Эрия тому классический пример. В её непроницаемых чернильных зрачках (кристаллоид уже верно заметила, что Хаотичный обожает смотреть в глаза разумным) святилась яростная ненасытность – именно так расшифровывала сущность древнего все таящиеся в душе эмоции. Впрочем, на первый взгляд, это едва ли могло быть правдой. Энтропиус никогда не имел подобных целей, ему было чуждо пытаться кого-то понять. Осмыслить логические цепи, и схемы мотивов, желаний и страхов – да, но не принять чужое мировоззрение для себя, он все же деос, для которого нет различий в самой жизни. Есть лишь ощущение причастности, а всё к себе причастное, включая розоволосую девицу, деос просто созерцал, делал выводы, сам строил логические схемы. Для него не существовало категории «неверный взгляд» и он никогда не ставил под сомнение мнение других, хотя иногда могло показаться иначе – но то не более чем часть маски, воистину же, какое дело твари, ему подобной, до того, к чему приведут действия или мысли какого-либо существа, он все равно получит опыт.
   А еще он всегда считал крайне забавными довольно распространенные мысли, что у кого-то скучная жизнь, именно беззащитными попытками самоутвердится, а не неверными. Он сам, во времена «юности» говорил нечто подобное своим собратьям, фразы не могли быть по своей сути истиной, они слишком относительны. Конкретно для Эрии да – его жизнь, в лучшем случае, показалось бы девушке бестолковой постановкой в театре теней, окажись она на его месте без всех тех ориентиров, якорей и непомерной монолитной плиты прожитого. Обратное тоже верно, нет ничего скучнее жизни, мир которой просто напросто не из твоей вселенной. Но, строго говоря, Эволюции и миру в целом на это плевать, для них каждая жизнь череда ярких вспышек. 
   Хаотичный бог не желал, чтобы искра этой девушки угасла, он сам ловил себя на мыслях о том, что рядом с ней испытывает непозволительное... 
   Непомерное... 
   Невыносимо-болезненное... 
...ощущение ненасытности. Слишком редкое чувство, но вместо того, чтобы держаться от источника подальше, он бесстрашно приближался к его размытым границам. О да, будь действие миллион лет назад, он бы накачал её силой под завязку, заставил кричать от бесконечного потока энергий в исступлении. Эрия – великолепный образчик сосуда, с гибкими стенками, податливым нутром и твёрдой кристальной хордой. 
  Легкое подташнивание накатило откуда-то из-под диафрагмы, – это лишено всякого смысла, сила его греховный сосуд, наркотик, а он – Энтропиус, в окончательной завязке, плюс, теперь жизни казались ему достаточно реальными и интересными, чтобы внимать их собственным желаниям, а не своим лже-потребностям. 
   – Найдешь того, кто поймёт... хм... – деос призадумался, а ведь он никогда не искал понимания, просто действовал. Интересно, что хотела сказать она на самом деле, обычно под столь обтекаемой формулировкой подразумевают что-то конкретное, но вдаваться глубже не было нужды. Наверное, ей бы не понравились слова одного аскетика, мол, все мы рождаемся одинокими и умираем одинокими, а между двумя этими состоянии, постоянно ищем, кто бы даровал нам иллюзию собственной нужности. 
   – ...главное, не натолкнись лживого идола, они плетут свои сети и заманивают в них вечных мечтателей, пламенеющие души, даруют каскад изумительных иллюзий, наслаждений, сплетают вокруг нерушимый кокон... а в конце испивают до дна. Я бы не хотел, чтобы от тебя осталась пустая оболочка, это было бы слишком... скучно... – он провел рукой по её плечу, когда девушка рванулась вниз. 
   Присев на корточки, заинтересованным взглядом сливовых глаз, крупная мужская фигура наблюдала за тем, как Эрия плела свой нерушимый кокон. 
   – «Помечтаем... знаешь, когда-то давно был деос и звали его Фантэриус... деос разрушительных мечтаний, его поглотила Рирариум... моё решение рискует разрушить тебя», – он склонил голову на бок, отчего племенные фенечки и перья зазвенели пронзительно громко, – «но ты ведь не ищешь легких путей?»
   Он ухмыльнулся.
   Поднялся.
   Вскинул руку.
   Зашевелил губами, чтобы сосредоточиться, действовать нужно было с филигранной точностью.
   Сколь бы не была душой сильна Эрия, но она одна и у нее есть границы возможностей, хотя бы границы магического резерва, а для осуществления её желаний надо было титановое количество силы и…
она его получила…
… на одну долгую минуту её тело стало прямым звеном, обесточившим весь орден Энтропиуса. Сила его резерва влилась цунами, сбивая собой рубежи, стирая границы, превращая каменные плотины в мягкую шуршащую пыль. Сила клокочущая, ласковая, яростная, бесстыдная, горячая, холодная, болезненная, приятная – вся эта сила наполнила в один миг кристаллоида.
Шанс на осуществление мечты…