Цветы привлекали внимание. Чарующие фиолетовые, пылающие рыжие, благородные пурпурные, они разноцветными всполохами устилали собой всю землю вокруг небольшого домика. Подобно флоре дикой планеты, растения обладали поразительно яркой окраской, вспыхивавших сотней оттенков в сиреневом свете заходящего радиоактивного солнца. Тут и там виднелись причудливые раскидистые кусты, вносящие в композицию толику приятной асимметрии. Жемчужиной неогороженного сада, без сомнения, было тонкое цветущее дерево, на чьих ветвях не было листьев, лишь множество розоватых лепестков. Кусочек рукотворного рая среди обыкновенного климбахского поселения.
Айне замерла статуей, созерцая то, на создание чего неведомому садоводу пришлось потратить не одного десятилетие. Со стороны могло показаться, что она не дышала, не говоря уже о движении. На губах девочки застыла мечтательная улыбка. В этот момент ей и в голову не могло прийти сорвать один из цветков или иным образом разрушить хрупкую гармонию. Правительницу девятой зоны едва ли можно назвать тонким ценителем прекрасного, но даже она могла уверенно сказать: это место слишком прекрасно для Климбаха. Слишком прекрасно для Демона-Приходящего-Когда-Называют-Его-Имя.
На ней высокие сапоги, все в дорожной пыли, темные брюки, левое колено которых наскоро перевязано бинтом, алый плащ, надетый поверх кожаной куртки и простой белой рубашки, испачканный и изорванный, два крепящихся за спиной кинжала, скорее даже увесистых клинка – словом, обыкновенный бродяга, коих в беспокойном «мертвом мире» всегда было в достатке. Неудивительно, ведь Айне планировала прикончить двух предавших ее в одиночку и без лишнего шума. В самом деле, кому нужны проблемы с правителем холодной северной Мараны, пусть и отделяемой от тебя океаном?
И исполнить задуманное Демону удалось. Выследившая отступников она, невзирая на встреченное сопротивление и мольбы, смогла насладиться их еще теплой плотью, получив несколько неглубоких ран. Что ж, таковы были правила: собирая под собственным флагом лучших из лучших, не удивляйся, если удар в спину будет болезненным. С другой стороны, девочке стоило бы выразить тройке климбатов благодарность за то, что их поступок в свое время свел ее судьбу с судьбой Инфирмукса, как и за то небольшое путешествие, которое после пробуждение позапрошлого правителя Шантитус было необходимо Айне, как воздух. Но занимало ее совсем другое. Последние слова, сказанные рогатой девушкой, в тот самый момент, когда климбат снесла голову ее спутника одним привычным ударом.
– Ты вообще знаешь, что такое любовь?! – но Демон не нашлась с ответом. Язвительная, с вечной клыкастой ухмылкой, она не нашла ничего лучше, чем отправить предательницу туда же, куда секунду назад отправила предателя. Естественно, никакого сожаления Айне не испытывала: виновные наказаны, судья самолично исполнил приговор, не прибегая к помощи слуг. И все же было в этом вопросе нечто каверзное, заставлявшее девочку раз за разом возвращаться с нему и придумывать сотню ответов… но ни один из них не признавать подходящим.
«Любовь. Бесполезная-сопливая чушь. Как слизь, стекающая с мягкого-тонкого панциря новорожденного», – скорбилус была прямолинейна и категорична до скрипа в зубах. Но со сказанным ей Айне соглашалась: любовь бесполезна. По крайней мере, для таких как она. Нет ничего порочного в похоти (зачем и без того навеки застрявшим в подростковых телах отказываться от мимолетных удовольствий?), нет ничего смертельного в том, чтобы с загляденьем рассматривать симпатичную мордашку юноши или девушки. Но любовь, на алтари которой кладут идеалы, казалась Айне безумием почище того, что часто преследует ее собратьев.
Помотав головой, она в последний раз оглянулась в сторону окружающего поселение леска. Рассматривая цветы и закат легко забыть о требующих внимания насущных делах. Ночевать в лесу девочка не собиралась – шанс, что тебя сожрут во сне не больше, чем в таверне, а вот уровень комфорта заметно меньше. Только бы владелец согласился взять в обмен одну из тех магических безделушек, которые Айне обнаружила, обшаривая карманы неудачно покусившихся на ее жизнь.

Услышав высокий мелодичный голос за спиной, девочка обернулась. До сих пор она не замечала чужого присутствия, разве что мельтешение необычайно сильной ауры холоднокровного животного. Владелец сада был климбатом, и климбатом явно не из слабых – конечно, не сравнится с правителем зоны, но при желании мог бы стать частью свиты сильных мира сего. Но этому мальчишке едва ли требовалась власть и соответствующие регалии. Весь его расслабленный, в противоположность настороженной Айне, буквально кричал о крайней доброжелательности. Редкое качество для обитателей мертвого мира, особенно для тех, на чью частную территорию пролезли нежданные гости.
Или он знал о том, что Демон значительно сильнее его и не хотел связываться? Нет, девочка точно помнила, что все проведенное вне Шантитус время поддерживала ментальный блок, маскирующий особенности энергетической паутины носителя. «Надо завязывать с рефлексией», – вздохнула про себя Айне поняв, что, отвлекшись на размышления «о вечном» сняла невидимый магический барьер, буквально прокричав на всю округу «Я сильнейший, мать его, правитель зоны!». Хорошо, что она не додумалась заявиться в таком виде в соседнее поселение. Иначе все прилагаемые правительницей усилия по сохранению своего инкогнито были бы потрачены впустую. Впрочем, это не стало для нее сюрпризом. В ментальной магии девочка разбиралась куда хуже, нежели в атакующей энергетической. Зато, теперь не придется скрываться.
– Приветствую. Да, все так. Сами знаете, стоит только выйти за порог, и очередная заварушка уже поджидает тебя. Прошу прощения за вторжение. Сад очень… необычный, – она запнулась, подбирая нужные слова. Реши климбат вывесить во дворе коллекцию клинков, Айне смогла бы часами рассказывать о достоинствах и недостатках каждого оружия. Но цветы… В принадлежащей ей крепости был небольшой сад, находившегося в ведении канцлера. Сама же Демон редко посещала его, предпочитала проводить время в пыльном кабинете, заваленном документами и чертежами пентаграмм.
– Айне, – коротко представилась она. Некогда бывшая почти полумифической фигурой на всех континентах Климбаха, кроме, пожалуй, Некроделлы, Демон-Приходящая-Когда-Называют-Ее-Имя не была уверена в том, что новый знакомый слышал о ней. Вот уже несколько сотен лет Айне правила девятой зоной, чьего правителя она, как и полагается, самолично убила. Просвещать Такки насчет собственных заслуг девочка не собиралась: известность — это отлично, когда ты не достигший двух сотен лет новообращенный, обременительно, когда ты отвоевал место в климбатском обществе, и совершенно бесполезно, когда становишься правителем, сильнейшим из сильных.
Демон с интересом, пусть и не без осторожности, проследовала за дриммэйром. Обстановка дома выглядела так же миролюбиво и непринужденно, как и его владелец. Конечно, гостья не стала отметать возможность того, что сейчас под ее ногами в сыром подвале томятся несчастные регулярно пытаемые узники, но жилище Такки производило впечатление крайне уютного, пусть и не блещущего роскошью места.
– И снова верно. Девятая зона Шантитус, острова в месте схождения двух океанов. Вы ведь интересуетесь не для того, чтобы вызывать меня на бой? Еще, чего доброго, выиграете. Придется править и переживать регулярные покушения по вторникам, – серьезно добавила Айне так, что непонятно было шутит она или нет. – Спасибо, не откажусь. В Маране все такие гостеприимные? Или ваш вождь пообещал засунуть мегаструму в пасть каждого, кто не окажет чужеземцам должного почтения? Мне доводилось его знать, как и правителя десятой. Не скажу, что знакомство выдалось приятным.
Девятая зона располагалась далеко на юго-востоке от пятой и не граничила с ней по суше. Шантитус пусть и не была огромной по площади, ограничиваясь одним-единственным островом, но славилась своими торговцами и крупным приморским городом-крепостью, в чьих стенах проживала большая часть населения региона. Редкие ткани, радиоактивные кристаллы, контрабандный табак, неведомым образом провезенный из внешних миров, вина, части тел климбахской фауны – все это доставлялось в прочие зоны именно оттуда, не важно, по воздуху, по морю или грузовыми порталами. Но слухи про девятую зону ходили разные. Впрочем, как и про Марану, склонившуюся под властью харизматичного идеолога Эларилокки.
– Наш мир, как муха в янтаре, – неожиданно для себя произнесла Айне, отпивая глоток из предложенного Такки бокала после недолгого магического сканирования. Вино достаточно крепким, чтобы привычный к токсинам климбат климбат мог почувствовать что-то кроме насыщенного вкуса. – Проходят эпохи, а тут все по-прежнему. Должно быть, пустые могилы на Эвилариуме уже поросли травой, а?... Только не подумайте, что мне жаль. Все не могло быть иначе.
Девочка улыбнулась, залпом осушив бокал. Искусство медленного дегустирования напитков было для нее не меньшей загадкой, нежели садоводство, и надеялась, что Такки не станет заострять на этом внимание. Внешне они с последним были похожи – не знай Айне, что ее младший брат умер тысячелетия назад, с легкостью могла бы принять климбата за него. Темные волосы, тонкие черты лица, характерные для давно перемешавшихся дриммэйрских благородных родов. Демону даже захотелось спросить об этом. Но одно из неформальных правил приличия, затрагивающих в том числе и ее зону – никогда не говори о прошлом до обращения. И Демон не собиралась проверять, придерживаются ли его в пятой зоне. Детство многих климбатов было совсем не таким радужным, как ее собственное.

Подобно тому, как Такки изучал ее, Айне внимательно следила за его движениями, манерой поведения. Но слова, какими бы неправдивыми они могли бы быть, говорили о собеседнике больше, чем могли бы выдать его привычки. О, нет дриммэйра и впрямь не заботили детские забавы. Как и любой подросток – не важно, в душе или в силу возраста – он стремился поскорее отделиться от прежних желаний и чаяний, как Такки стремился отдалиться от собратьев. Но Демон не была разочарованна, вовсе нет: переродившиеся в позднем возрасте были куда более малочисленными и куда менее стабильные, чем их «младшие» братья. Оставалось лишь возблагодарить первого климбата, одолевшего скорбилуса, что хозяин дома, в котором гостила девочка, предпочел подростковое отрицание чему-то более экзотичному.
– Детьми? Может быть, внешне мы и походим на них, но детским сознанием не обладают даже сопливые новообращенные. Что уж говорить о тех, кто пережил не одну сотню. Не ты, не я уже давно не дети, Такки, – клацнув зубами стекло бокала, Айне поспешила поставить его на столик. Улыбнувшись пришедшей в голову мысли, она добавила. – Считаешь в большом мире все иначе? Сильно в этом сомневаюсь. Лишь речи замараны ложью, а по сути, все одно. Сильные пожирают слабых, слабые сбиваются в стаи, чтобы дать отпор сильным… Думаешь, кого-то из нашего рода подпустят к коалиционной кормушке? Я, определенно, хотела бы посмотреть на это. Представляю, климбат – кандидат от народа.
Но, несмотря на пересмотр ориентиров, от привычек старого мира Тошио не отказался. Взять хотя бы то, как он наслаждался вином – Айне нечасто встречала подобную манеру. За последние пятьсот лет так и вовсе два раза: девушка из ее свиты, бывшая некогда незаконнорожденной дочерью дриммэйрского рода и даденгер, бывший правитель девятой зоны, поминать чье имя девочке очень не хотелось. Род де Лльюеллин, к которому принадлежала Демон, и сам относился к благородным и некоторое время назад переживал рассцвет. Но к нынешнему моменту потомки бастарда династии ди Ревелей вымерли окончательно, унаследовав лишь пару строчек в справочнике. Ведущие не самую аристократичную жизнь родители Айне были последней его ветвью и, девочка без сожаления признавала, что ей никогда не вернуть своему семейству былую славу. Но то, что Такки спустя столько лет оставался верен старым привычкам наводило ее на определенные мысли.
– Не одна судьба. Вне зависимости от того, являешься ты климбатом или нет, кто-то становится полным чудовищем, а кто-то избирает другой путь. Одних мы называем «злом», других же именовать так не следует. Ошибка так называемых цивилизованных миров состоит в приписывании целой, если можно так выразиться, расе грехов отдельных ее представителей. Впрочем, в этом они не одиноки, – вспомнив великую межрасовую войну, девочка прикусила губу.
Будучи жителем мертвого мира, куда проще относиться с пониманием в чем-то отличающимся от тебя. Как верно заметил Такки, каждый из зараженных скорбилусом начинал примерно одинаково и испытывал примерно те же проблемы. Не важно, принадлежишь ты к дриммэйрам или эссенциям, единственное, что имеет значение на Климбахе – поступки и слава. Увы, последняя была не всегда правдива. Поэтому Айне была отчасти рада, что Такки так мало знал про нее или, как вариант, притворялся из вежливости.
– О, да, эти дриммэйры отвратительнейшие создания, – с важным видом кивнула девочка, но игривый блеск глаз выдавал ее с потрахами. – Любители алкоголя и просто гедонисты. Только дай им повод языком почесать, сразу устроят длинную беседу и плевать, что момент неподходящий. Удивительно, как эти слабаки все еще не вымерли. Будь я дриммом, давно совершила бы самоубийство. А вы, мистер Тошио, не хотите сделать мир лучше?
Айне рассмеялась. Да, их расу было можно обвинить во всяком – чего только одна кража силы у антиквэрумов стоит. С другой стороны, последние были не чем иным, как кровожадными монстрами. «Такими же, как и климбаты?», - одернула себя Айне, понимая, насколько эта мысль выглядит двулично в ее положении. Несчастные, запертые неизвестно сколько лет и подверженные саморазрушительным порывам существа, так теперь еще и каждый, включая классических парий, не лучшего о них мнения? И все же, Демон трижды подумала бы, прежде чем бросаться в обнимку к каждому встречному Первородному. Не предубеждение, но разумная осторожность.
– Благодарю за предложение, но я не голодна. Позволишь спросить, кем именно был тот дриммэйр и все прочие консервы? – ее голос не звучал угрожающе, но некая отстраненность, в противовес недавнему веселью и обещанию истребить всех дриммэйров в нем прослеживалась. Но, мгновение спустя, эти нотки исчезли так, будто их никогда и не было. – «Тот, кто выносит приговор, сам заносит меч». Я охотилась за отступниками, бывшими некогда частью совета Шантитус. Стоило сделать это раньше, но у нас произошли некоторые неурядицы. Если воскрешение поза-позапрошлого правителя можно так назвать. Теперь они мертвы. Ты и твой правитель исповедуете иную философию?

В чем отличие взрослый от ребенка? У Айне был своеобразный ответ на этот вопрос. Первый всецело несет бремя ответственности за собственные поступки, второй – с нетерпением ждет того, кто решит все его проблемы и, будучи прижатым к стенке, искренне не понимает за какие-такие проступки его подвергают наказанию. Три тысячелетия назад Демон, как многие в подобном возрасте, страдала «детской болезнью», верой во всесильность и непогрешимость взрослых. Но, понаблюдав за многими из тех, кто давно перешагнул через иллюзорный порог совершеннолетия, она с удивлением обнаружила среди них истериков, психов и просто лицемеров всех мастей. Бездумно потакающие сиюминутным желаниям, зависимые от эмоций и раздутой гордости, мечущиеся и нерешительные, отличающиеся от сородичей девочки разве что стабильностью и лучшим умением лгать. Их цели не сильно отличались от неофициально принятых на Климбахе. Тех самых, о которых с упоением рассказывал Такки.
– Мне нравится секс…
– Обитатели нашего многострадального мира не ограничивают себя в подобных связях. Да и зачем, если не будет последствий? – голос девочки был полон непритворного удивления. Выбитые из привычной среды дети и в цивилизованном мире нечасто обременяют себя целибатом, а уж прожившие сотню лет с легкостью бросаются в пучину «взрослых» удовольствий. Айне даже собственными глазами видела настоящий Климбахский бордель, пусть и наверняка уступающий заведениям свободных планет и доминионов.
– …власть…
– Статус правителя зоны дает большую власть над судьбами, нежели дарованный в Коалиции. Никто не станет судить за излишнюю жестокость и превышение полномочий. Кроме… ха, определённых личностей, – Айне оскалилась, вспоминая творимое ей в прежние времена. Убить больше одного титулованного правителя – своеобразное достижение, и климбат этим гордилась.
– …развлечение и богатство…
– А еще правителям доступно многое. Не знаю, как у вас, но мы в Шантитус наладили торговлю и даже контрабандные каналы сбыта. Как давно ты в последний раз пробовал настоящий табак, а не самакрутки из мегаструмового дерьма, что продают в тавернах? – ее нельзя было назвать любительницей роскоши. Напротив, образ жизни Демон вела сугубо аскетичный, никак не сумев вытравить старые привычки. Но своеобразную важность удобства и мелких удовольствий признавала.
Айне ни разу не перебила Такки в его длинных рассуждения об относительности добра и зла и первенстве власти. Эту риторику она слышит всю свою долгую жизнь – от мелких служак и сильнейших магов, от оборванцев-мародеров и сияющих артефактами правителей. И раз за разом речь прерывалась точным ударом кинжала. Вот только сейчас все было иначе – Такки не был не то что виновен – он даже не пытался прикончить девочку. Та понимала, что не в силах убедить его. Слова никогда не были ее оружием. Порой способные на невероятные свершения, они требовали компромиссности, лести и тщательно замаскированной лжи – словом всего того, что Демон искренне призирала. Но, если хозяин разоткровенничался, значит может и гость.
– Хочешь узнать мое мнение? Хорошо. Убийца и мать заслуживают смерти, а приютивший с климбатом нет. Первым я бы без сожалений перерезала глотку, вторым остается только посочувствовать: один не мог знать намеренья спасаемого, другой и вовсе был в своем праве, - взгляд непроницаемо-черных глаз был встречен взглядом пылающих алых. Айне поднялась с места, спокойно, без лишней суеты. Она подошла к климбату, остановившись от него на расстоянии вытянутой руки. – Значит, власть всего важней? Что ж, тогда я приказываю тебе выжечь этот сад. Вырвать с корнем каждый проклятый цветочный куст. Ведь я в своем праве, праве сильного, и ты не посмеешь ослушаться. Сейчас же уничтожь его, или я решу, что моя власть над тобой недостаточно крепка и исправлю это подручными средствами. Не забывай, правителю, на чьей земле ты обитаешь, нет до тебя никакого дела… Быстрее, Тошио, ты тратишь время, а время правителя драгоценно. Уничтожь то единственное, что все еще важно для тебя. Или посмей усомниться в святости моего правления.
Иллюзия душевного разговора сгорела и съежилась быстрее, чем письмо, брошенное в огонь. Девочка растянула губы в жутковатой ухмылке, готовая в любой момент вынудить кинжалы из ножен. Да, недавнее сражение потрепало Айне, но она все равно была сильнее Такки в десятки раз. Отдаленные от реальности философские рассуждения оказались фарсом. Ловушка захлопнулась. Климбат должен был принести в жертву дело изрядной части его жизни или усомниться в правильности своих принципов. И то, и то с возможным летальным исходом.
– Прежде чем возьмешься за работу, скажи мне кое-что. Как именно ты приобрел мясо дриммэйра?

Такки буднично отошел к столу. Так, будто жил в мире, в котором припозднившаяся гостья не была способна его убить. Вот он подносит руку к бокалу. Освобожденные из ножен кинжалы звякнули, и в ту же секунду Демон со сверхъестественной скоростью бросается к климбату, прикалывая его клинками к стене, как прикалывают бабочек булавками. Металл проткнул рукава халата насквозь, но сам мальчишка не пострадал, в худшем случае отделавшись парой ссадин. Взгляды таких похожих внешне и таких несхожих внутренне климбатов сошлись. Айне ликовала. Она ценила зрительный контакт.
– Почему ты сопротивляешься? Ведь я гораздо сильнее тебя. А на Климбахе, впрочем, как и во внешних мирах, в чести лишь один закон – закон силы. Могу убить тебя, могу пытать – поверь, это мне делать не впервой – могу, в конце концов, превратить в неразумную нежить. Моя власть над твоей жизнью так же абсолютна, как твоя власть над недавно убитым дриммэйром. Ты это понимаешь, но все равно не выполняешь приказ. И не выполнил бы, будь я твоим правителем, твоим деосом да хоть самим Демиургом, – она улыбалась, искренне, по-детски. Такки и правда был красив, но не в том смысле, в котором это видели прочие. Его стремление к свободе и вместе с тем яростное ее отрицание, любовь к таким далеким от власти и силы вещам завораживала девочку. И одновременно отталкивала, ведь ей часто доводилось видеть, во что превращались подобные люди. – Ты не уничтожишь сад, Такки. Потому что есть нечто большее, чем сила, богатство и чувственные наслаждения. Нечто большее, чем власть.
Демон с силой вырвала кинжалы, сначала левый, затем правый, оставляя длинные неровные борозды на настенных панелях комнаты. Она убрала оружие, неспеша подошла к столику, бросила мимолетный взгляд на бутылку, и наконец отхлебнула из горла. Убийство Такки вовсе не входило в планы Айне, как не входило разорение пестрящего красками сада. Оторванные от реальности рассуждения никогда не были ей близки, в отличии от вот таких ситуаций – реальных, а потому правдоподобных. Климбат отказался уничтожать сад, а значит так нежно любимая им власть не абсолютна, а значит стремление к ней уж точно не тянет на некую архиважную цель всего сущего. Наспех смахнув с губ капли вина ладонью, девочка добавила:
– Солдаты, идущие на смерть. Разве правитель не гарантирует им боль и лишения, посылая в бой? Не существует власти, что не посторожена на страдании, но у всего есть границы. Для тебя ей служит сад, и сожжение его – та черта, которую ты никогда не переступишь. Если только не превратить тебя в бездумного раба. Только тогда это будешь уже не ты, – она вернула бутылку обратно на столик, но теперь уже полностью пустую. Странно, но вкуса Айне почти не ощутила. – Но в деоса ты верить продолжай. Слышала, для них вера последователей все равно, что для нас свежая плоть. Без нее идеи чахнут и слабеют.
Накинув капюшон плаща на голову, она подошла к входной двери. Должно быть, за окном уже стемнело. В поселение девочка не собиралась – кажется, она переоценила собственные раны и была вполне способна добраться до берега. Несколько дней лету без сна едва ли смогут сильно подкосить бывалую путешественницу, а там уже и старая-добрая девятая зона. Айне давно не посещала Марану и была поражена, как многое могло измениться за без малого тысячелетие, но не могла позволить себе задержаться надолго. Ответственность, которую она взяла на себя, будучи правителем, была важнее личных желаний.
– Было приятно поболтать, Такки Тошио. Спасибо за кров и выпивку, но мне пора. Если у тебя, конечно, не найдется чего-нибудь покрепче этого пойла.
«Это и есть любовь? Звучит глупо, но вместе с тем…», – девочка вспоминала сад климбата и то, с какой холодной яростью он защищал свою свободу, не боясь показаться глупцом, согласно одной доктрине, и слабаком, согласно другой, как внимательно относился к редким для «мертвого мира» представителям флоры. Оставлять после себя что-то кроме кровавых побоищ – Демону никогда этого не осмыслить – и все же ей было интересно, до скрежета в зубах, почему Такки готов пожертвовать собственной жизнью и верой во всесилье власти ради хрупких цветов.
кубики

Отредактировано Айне (24.08.18 20:24:57)

Такки разошелся не на шутку, явно планируя сделать эту ночь еще более запоминающейся. По мнению Айне, лучше бы он принес выпить или хотя бы не мешал ей уйти. Всякий раз она раз за разом забывала, что философские диспуты в прекрасном мире под фиолетовыми небесами всегда заканчивались одинаково – кровопролитием. «Глупость-самоуверенность. Несовместимая с жизнью самоуверенность. Позволь прикончить-проучить», – заговорила скорбилус, но давшая ей имя была непреклонна: «Не вмешивайся, Сату». [float=right][/float]
Их истинные облики были до ироничного схожи – пара изогнутых рогов, черные крылья, с той лишь разницей, что у Айне отсутствовали шипы и ее костяной хвост был гораздо тоньше. Неужели это было частью особенностей дриммэйрской физиологии или принадлежащих к одному подвиду скорбилусов? У Демона не было времени на размышления: несколько метательных кинжалов летели прямиком в нее, и правительнице не хотелось провеять их остроту. Но вместо того, чтобы попытаться отбить их своим собственным оружием, девочка, запрокинув голову, подалась назад. Дверь, служащая входом в жилище Такки, скрипнула, его кинжалы оказались на земле, а сама Айне выскользнула за порог, освободившись от растительных пут. В ночной сад, залитый холодным светом звезд.
– Наконец-то. Уже не ждала увидеть кого-то, кроме истеричной девчонки. Как жаль, но сегодня бой не состоится. Я судья, не разбойник. А судить тебя не за что, – она покачала головой, отмечая то, как причудливо свет отражается в глазах климбата. Тьма и пустота, глубокий колодец, наполненный отражениями огоньков. – Быть может, я ошиблась. Но, признай, ведь что-то осталось в тебе... Некая беспокоящая сентиментальная заноза. Та самая, что заставляет приглашать уставших путников за стол, а не расчленять их, к примеру, на заднем дворе. И это что-то сводит тебя с ума одним фактом своего существования. Не та ли эта вещь, что не дает окончательно превратиться в беспристрастного тирана, о предпочтениях которого ты рассказывал не так давно? Не имеет значения. Позволь показать, – Демон подняла руку, озаряя темноту маленьким магическим всполохом. – Видишь ли, жажда власти не тот сосуд, который можно наполнить. Она заберет все, вне зависимости от того, насколько это тебе дорого, не оставив ничего взамен. Кроме праха.
Огонек сорвался с ее ладони, превращаясь в основу геометрической структуры. В ту же секунду пространство вокруг девочки вспыхнуло алым, высвобождая огромное количество энергии. Рантэра – Такки мог узнать эту популярную среди климбатов пентаграмму – начисто выжигала все в определенном радиусе. Когда Айне открыла глаза, перед ней был не живописный сад, а пустошь догорающих угольков. Крона цветущей вишни, не попавшая под действие заклинания, но задетая им, загорелась. Десятилетия кропотливых трудов обратились в пепел меньше, чем за минуту. И Демон, стоявшая посреди руин некогда искусного сада не улыбалась. Она спокойно смотрела в глаза Такки, без гордости, но и без сожалений. Любовь к чему бы то ни было явно не для Айне.
«Почему цветы, не соперник? Размякла-поглупела. Скверное влияние Огонька-Инфирмукса», – девочка не отвечала, да и стоило ли? После встречи с правителем-отшельником, она и правда стала искать в потенциальных «виновных» нечто положительно, отчасти оправдывая их деяния. Вот только в этом не было никакого смысла. Как Такки не откажется от губительных амбиций после представленной Демоном метафоры, так и убийца не перестает быть убийцей только потому, что умершая мать плохо с ним обращалась. О, нет, Айне вовсе не собиралась читать нотации, кем-кем, а способным давать мудрые советы она себя не считала. Всего лишь показать правду жизни – жестокую, неприглядную, неоднозначную.
– Желаешь править прахом? Стать принцем руин, королем пустоты? О таком твой деос никогда не расскажет, – девочка расправила крылья, и, прежде чем рывком оторваться от земли, добавила. – Можешь попытаться догнать меня, но не жди милосердия. Прощай, Такки. Наша следующая встреча будет не такой мирной, как эта.
Рай разрушен, а среди обломков бродят демоны, отчего-то с перьевыми крыльями, а вместо нимбов у них метательные кинжалы. Впереди у Айне была долгая дорога, и ей хотелось поскорее очутиться среди воздушных потоков. Не заставляющих думать о вещах, которые она не понимает, и о вещах, которые понимает слишком хорошо. Рана, полученная в недавнем сражении, заныла вновь. Действительно, кому потребна любовь в центре выжженного цветочного поля.
кубики

Отредактировано Айне (24.08.18 20:31:28)