Энтерос |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Энтерос » БЫЛЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ » Бесчисленные прекраснейшие формы жизни
Локация и Дата Участники Дополнительно |
|
Описание
Юханнус - день летнего солнцестояния - древний мистический праздник, почитаемый в девятой зоне Климбаха вот уже несколько тысячелетий. На этот раз ежегодное торжество обещает быть особенным: правительница пригласила легендарного климбата по имени Темный Эфир. Бумажные фонари зажигаются, и, кажется, ничего не предвещает беды. Но так ли все просто на самом деле?
Отредактировано Айне (18.06.18 21:36:36)
Фиолетовое солнце, все еще не покинувшее небосвод, тонуло в неспокойных водах моря Кландаун, но город за широкими окнами форта Иштаран оживал. На стенах домов расцветали светящиеся магические узоры, разномастные флажки и ленты перекидывались через крыши, а о бумажных фонарях, главном символе наступающего праздника, можно было и не говорить вовсе – вся крепость и прилегающие к ней территории были буквально усеяны разноцветными источниками света. Карамельно-красные, оранжево-желтые, узорчатые зеленые, ярко-синие они сильно выделялись на фоне светлых каменных строений. У Айне дух захватывало от мысли, как это великолепие будет смотреться, когда долгожданные сумерки накроют город ночным саваном. Хотя ей довелось увидеть не меньше пары сотен праздников, каждый Юханнус вызывал у девочки такой же восторг, как и в первый раз.
Ее взгляд вновь упал на стоящее напротив зеркало. Черная копна мокрых волос. Кожа, бледная, как мел. Алые глаза, похожие на раскаленные угольки. И угловатое тело подростка, которое Демон все сильнее ненавидела с каждым новым тысячелетием. Прошло столько лет, но оно не постарело ни на день. Все то же миловидное личико, все те же несформированные пропорции, все те же «подарки» скорбилуса – тонкий черный хвост, рога и частично вросший в хребет хитиновый панцирь. Лишь пара незаживающих шрамов, оставленных самым смертоносным магическим оружием, подлинные украшения Айне, которые она ценила не меньше, чем алую ленту, все так же обернутую вокруг запястья.
- Хватит смотреть. Есть занятие важнее. Протри мои спинные пластины. Забыла? Скоро мерзкий-находчивый Эреб явится сюда, - девочка в зеркале недовольно шикнула на климбата, после чего взялась за щетку, явно намереваясь продемонстрировать, насколько тщательно должны быть отмыты части энергетического паразита. Улыбнувшись, Айне уже собиралась объяснить Сату, что вышеназванный Эреб при всем желании не сможет увидеть ее без сомнения впечатляющего панциря, но решила промолчать. В конце концов, то, что у ее скорбилуса появилось увлечение, пусть и такое специфическое как демонстрация своего превосходства над сородичем, не такая уж и плохая новость?
- Да-да, как же я могла забыть о подробностях вашего пылкого романа. Надеюсь, Иеш, об этом и знать не знает, иначе рискует испортить себе сон на ближайшие пару… тысяч лет, - отшутилась Демон, картинно хватаясь за голову. Если так подумать, ее недовольство собственным телом не стоило и одной десятой намечающейся любовной драмы Сату.
- Ты слишком много времени провела в горячей-мыльной воде. Зачем впутываешь меня в ваши уродливые-грязные способы продолжения рода? Демонстрация силы. Соперничество. Только это имеет смысл, - проговорила скорбилус, заставляя навязчивую иллюзию в зеркале исчезнуть.
Айне замечала, что в последнее время у нее появилась тяга к разговорам с глазу на глаз. «И что это могло бы значить?», - подумала она, выбираясь из каменной ванной. Рядом красовалась стопка свежей приглаженной праздничной одеждой – иной раз Демон боялась к ней прикоснуться. Сколько времени прошло, а она все еще не может привыкнуть к тому, что в славные годы странствий по мертвому миру казалось невообразимой роскошью? Закончив с нарядом, Айне обвязала синий шарф вокруг пояса и, удовлетворённая своей работой, вернулась в спальню. «Детская внешность? Пусть так. Самолично казнить с десяток сумасшедших ублюдков она мне не помешает», - подумала Демон, бросив взгляд на собственное отражение в последний раз. [float=right]
[/float]
В комнате ее уже ждал посетитель. Элегантно расположившись на краешке невысокого кресла у окна, сидела беловолосая полуэльфика. Уложенные в сложную прическу волосы, длинное полупрозрачное платье, отлично демонстрирующее все достоинства фигуры – да, кого-то часть минусов климбатского образа жизни обошли стороной. Заметив правительницу, она, чуть склонив голову, поднялась на ноги и собиралась, похоже, отвесить один из тех сложных реверансов, принятых в обществе дриммэйрских аристократов. Но девочка заговорила раньше.
- Не надо, Анаринья. Знаешь ведь, что мне не нравятся такие игры. Проблемы с организацией маскарада? – спросила она, чувствуя нарастающее недовольство Сату. Та терпеть не могла дипломатичную и на удивление сдержанную для климбата девушку. Особенно теперь, когда та решила, впервые за все время существования Иштарана, посетить комнату Айне без приглашения. Скорбилус была готова рвать и метать – еще бы, мерзавка посмела покуситься на ее исконную территорию – а Айне подозревала, что мотивы Анариньи были куда серьезнее. Иначе она не стала бы нарушать собственный свод неписанных и совершенно бесполезных на Климбахе правил.
- Вовсе нет. Не считая небольшой заминки с подчиненными Везевира, мы готовы начать, как только зажгутся первые звезды. Меня беспокоят вопросы иного толка. Позволь спросить о достопочтенном госте из внешнего мира, который прибудет сегодня, – женственный голос полукровки звучал тепло и благожелательно, как и всегда, но девочке показалось, что за ним скрывается холод и цепкое любопытство. Так же, как и под темными складками платья – ветвистая татуировка, обозначающее ничто иное, как факт принадлежности этой девушки прошлому правителю Шантитус.
- Мой хороший друг. Остальное не имеет смысла, - при мысли об Иешуа-Инфирмуксе, Айне почувствовала легкую тревогу. Правильно ли она поступила, пригласив его в Иштаран? Красноволосый мальчишка так долго странствовал по местам, мягко говоря, далеким от цивилизации, неизвестно, как на него повлияет визит в непривычную чужеродную среду. Конечно, Айне планировала всячески поддерживать климбата и продемонстрировать ему все прелести праздника. Но как это отразиться на психически нестабильном Эфире она знать не могла.
- Благодарю за ответ. Буду счастлива познакомиться с ним. Друзья Верховного Судьи – мои друзья, - Анаринья легко улыбнулась, а уставшая терпеть ее манерность и благожелательность Сату перехватила управление над их общим телом. Щелчок, и Демон неожиданно для самой себя оказывается безмолвным наблюдателем разворачивающейся пьесы.
- Его зовут Эреб. Мерзкий-скользкий, предприимчивый-находчивый, умный-саркастичный Эреб. Его панцирь прочен, его жвалы остры, его кровожадность неоспорима. Ты и усика его недостойна, - Анаринья побледнела, растерянно посматривая то на собеседницу, в которую «вселилась» не собирающаяся заканчивать свою речь Сату, то на спасительный дверной проем. Решив, что травмировать единственного советника, благодаря которому улицы Иштарана не залиты кровью, было бы слишком жестоко, Айне поспешила загнать скорбилуса обратно в предназначенный ей уголок сознания.
Come on, hop on, let's take a ride
Come and meet the travelers who came to town
They have a tale from the past to tell
From the great dark between the stars
Приморский город, или по крайней мере та его часть, которую прибывшие Инфирмукс и Фтэльмена могли наблюдать с высоты замковых стен, был шумным, ярким и чрезвычайно праздничным. Не такой монументальный и мрачный, как обитель Уробороса, но живой, с характерным климбатским колоритом. Суматошное переплетение голосов, копошащихся внизу жителей, витающие в воздухе ароматы блюд, в основном, конечно же, мясных, множество магических или не очень источников света – со стороны казалось, что форт Иштаран с окрестностями будто замерли в ожидании чего-то грандиозного. К сожалению, рассмотреть все как следует климбат и его спутница не могли: окружившие их воины в алых плащах не очень-то этому способствовали.
- Повторяю еще раз: кто вы такие и как здесь оказались?! - рявкнул их предводитель, единственный, на чьем лице не красовался плотный шлем. Словно повинуясь некой команде, пятеро его подчиненных сделали два шага вперед, отрезая возможные пути побега. Конечно же, с правителем им не тягаться, однако, даденгер был настроен крайне серьезно. Все климбаты по-своему сумасшедшие, но во взгляде этого читалась такая решимость, что даже если он узнает стоящего перед ним, то не опустит свой увенчанный рунами двуручный меч.
- И так ты защищаешь Демона от врагов? Бросаясь на ее гостей? Браво, – послышались не слишком бурные аплодисменты. Мальчишка выглядел лет на восемь младше красноволосого командира, но, судя по тону голоса и уверенным, расслабленным движениям, в негласной иерархии стоял не ниже его. Его наряд напоминал странноватый военный мундир, а шпага только усиливала образ. Сказать, что на фоне подчиненных даденгера, которых объединяло, как это свойственно охране многих правителей, только наличие одинаковых плащей и потрепанных масок, он выделялся, значило ничего не сказать. [float=left]
[/float] [float=right]
[/float]
- Не лезь не в свое дело, Нарана. Знаешь, чем мы здесь занимаемся? Выкорчевываем крамолу. Эти двое – преступники, пробравшиеся сюда незаконно, хотя бы потому что не доказано обратное. И не смей упоминать это слово. «Демон»… Уж в ком, а в ней святости побольше многих.
- Не поэтому ли ты вздумал допрашивать тех, о чьем прибытии нам сообщили пару недель назад? Отзови своих головорезов, Везевир. Все знают, кто тут Демон, кто Палач, а кто Лорд-Маршалл. А наши гости и сами могут представиться. Не так ли? – улыбнулся климбат. Везевир бессильно сжал зубы, жестом приказывая блюстителям следовать за ним. Меньше минуты, и на крепостной стене остались трое – два климбата и планетарный дух. – Добро пожаловать в Шантитус, самую законопослушную зону Климбаха. Вижу, с нашими благородными слугами закона вы уже познакомились.
Отредактировано Айне (23.05.18 17:00:20)
«Хрустальная» острая пыль взметнулась вверх, поднимая фиолетовые клубы. Инфирмукс только что приземлился на пологую горную равнину в кольце угольных черных гор, сдобно присыпанную блестящим песком многочисленных аметистовых кристаллов всех размеров и форм. Под босыми ступнями он хрустел, как свежевыпавший снег, не оставляя на коже и следа кровавых отметин.
– Бог мой! Инфирмукс! – откуда-то со стороны кристаллической пещеры послышался тоненький женский визг, больно резанув по ушам, не хуже отбойного молотка. Климбат поморщился, оглядываясь. Розовый источник звука в черном кружевном платье, отбивая высокими каблуками по камню дробь палача уже бежал на встречу, придерживая полы сказочно-красивого облачения, совершенно чуждого для столь дикого места. Фтэльмена казалась невероятно бледна, и даже изысканное кружево не умоляло пролегшие под глазами тени, – я чуть не свихнулась! Не знала, что и думать, когда ты пропал вместе с деосом хаоса и остальными в том мире! У меня было жуткое, отвратительное предчувствие! Что с твоей аурой!? – не унималась названная мать, возвышаясь над подростком и начиная его осматривать: лицо, кожу головы, целостность рук и ног. Стараясь как можно более деликатно отпихнуть «мать» и вместе с тем не обижать лишний раз единственное важное существо в этом мире, мальчишка придал голосу максимальную непринужденность.
– Все со мной и с моей аурой в норме, просто связь с орденом. Слушай, прекрати уже кудахтать, я должен тебе кое-что показать. Точнее… кое-кого. Это важно. Отойди и сядь… вот. Хоть на этот камень. – один из огромных идеально круглых валунов под гнетом силы климбата сменил дислокацию, оказавшись рядом с девушкой.
– Фэдэлес... вот оно значит как, этого и следовало ожидать. Хорошо. – сразу посерьёзнела Фтэльмена и ее взгляд стал строже, – у меня к тебе потом тоже… будет разговорчик, это на счет крошки Айне. Ты ведь помнишь кто это? – дух не сумела скрыть легкую дрожь в голосе.
– Да, если ты про празднество на Девятой зоне, я помню все так, будто это было вчера, как и ту, кто меня туда пригласил. А сейчас сядь на камень, и не мельтеши.
Инфирмукс сделал несколько шагов в сторону и вытянул руку вперед, призывая магическое оружие…[float=right]
[/float]Глаза Фтэльмены почти вылезли из орбит, она приоткрыла рот в отупевшем от страха взгляде и уставилась во все глаза на высокого, возникшего словно из воздуха, молодого парня с длинными белесыми волосами. Его лицо было ей ох как хорошо знакомо, это омерзительное лицо. Лицо бывшего правителя. Того, кто виновен в инвалидности Инфирмукса, по ее мнению. И прежде чем скорбилус успел крикнуть «Это же я! Эреб!», розовласая эссенция свалилась в обморок без памяти.
Когда ее откачали общими усилиями, девушка долго не могла понять, как так вышло, что скорбилус не только обрел тело Уробороса, но и стал оружием фэдэлеса, сочетающим в себе сущность Альтер-эго, и теперь материальнее материи и реальнее всех живых. Они говорили более трех часов, где Инфирмуксу пришлось чуть ли не по пять раз повторять одно и то же, а Эребу доказывать, что он не воскресший Саванте, решивший заново собрать свиту.
– Инфирмукс, плесни ей воды… а то совсем хвороба до беспамятства замучит болезную. – посмеиваясь язвительно молвил Эреб, внимательно разглядывая по сути подругу.
– Ага-а-а, из всех обличий тебе досталось именно это. Конечно. Будь проклят тот день, когда…
– Да ладно тебе, Тельма, личина у него не так уж плоха, особенно, если смыть этот трансвестицкий раскрас с лица, да и заметь, я все же отличен, не сильно, но чуть крупнее и цвет глаз иной. – похоже, это не слишком сильно воодушевило Фтэльмену, однако больше ругаться грязными словами и швырять в Эреба камни она не решалась.
– Не советую тебе показываться в этом облике, одна часть жителей возомнит, что лжебог вернулся и возрадуется, а вторая решит, что тебя стоит укокошить как можно скорее.
– Ох, мои дражайшие родственники, – Эреб усмехнулся, обняв и Фтэльмену и Инфирмукса, – пора уже нам окончательно вытаскивать друг друга из зловонной клоаки, в которую мы попали и я не намерен прятаться по углам. Я намерен выжить из этой головы… памяти, все до последней крохи, на наше общее благо. Сейчас и начнем.
Инфирмукс все это время сидящей по-турецки и с видом психопата-людоеда чистящий собственную косу наконец соизволил обратить на эту парочку внимание, да уж, они походили на брата с сестрой, которые ссорятся по любому пустяку.
– Это ты о чем?
– Ну ка-а-ак? – Эреб вальяжно откинул белые косы с плеча, ухмыльнувшись, ему и правда шел новый облик, и отсутствие религиозного макияжа, привычной Уроборосу одежды, общая непохожесть делали его совершенно иным, – знаешь, я бы одобрил кандидатуру Айне, нам стоит попробовать вытащить тебя за пределы Некроделлы. Она того стоит.
[float=left]
[/float]– Да-а-а, – растерянно выдохнула Фтэльмена, – милашка. Даже не сказала бы, что это ее прозвали Демон-и-так-далее, да еще несколько стальных, жестоких и не всегда лицеприятных слухов. Законница… а кто-то в четвертой зоне блеял, мол, бесхребетная глупая…
– Слабые и недальновидные видят только то, что жаждут видеть, это помогает им обрести чувство собственной значимости, Тельма. Про Инфирмукса тоже много чего говорят, прослыть умалишенным тоже, знаешь ли, не высшее благо.
– Но она такая мулипусечка! – вдруг заворковала Фтэльмена, ее умение принимать случившееся и переключаться всегда восхищало Десятого, словно они уже сто лет втроем, а не вдвоем.
– Ты также ворковала над Инфирмуксом, когда он сожрал нашу незабываемую тройку и, замечу, без соли. И догадайтесь, кого надо благодарить, что у него не случился заворот кишечника? – разумеется, отсылку к Джалелле и прочим мальчик не понял.
– Я плохо помню встречи с предыдущими правителями. – подал голос Инфирмукс, – Практически не помню, но вот эмоции. Айне отличается от них. Хотите знать, почему я позволил ей пройти со мной до конца?
Фтэльмена изогнула бровь, а подросток продолжил, – я плохо помню и тот конфликт у Драйхэльма, когда я напал на кого-то сильного. Это точно был другой властитель, не помню кто…
– Его имя Лаплас. – мягко мурлыкнул Эреб.
– Не важно. Но я помню, почему так произошло. Он мне приказал, словно я какая-то шавка. И чего он ждал, особенно осведомленный о слухах, что бродят по планете о каждом из нас? А второй… я уловил его эмоции, он обвинил меня в подлости, не понял такой простой вещи, как… – тут климбат замолчал, не находя слов.
– Гордость. Чувство собственного достоинства в совокупности с безумием. И все в тебе. – кивнул Эреб.
– Именно. А Айне… как мне показалось, смотрит на вещи через тоже стекло, что смотрю я. За короткий срок я начал ее уважать. Не за красивые глаза, не просто потому, что она властитель зоны, а за ее силу духа, за поступки и теперь, окажись она на месте того… климбата… я бы не задумываясь выполнил ее просьбу, чтобы помочь. – Эреб хмыкнул, мол уже не «приказ», а «просьба».
– В этом и состоит закон дружбы, мой мальчик. С друзьями мы не соревнуемся, друзей мы защищаем. Это нормальная реакция. Ладно, мне следует отдохнуть, хоть я могу пребывать в теле оружия сколько угодно долго, но сейчас, не поверите, ощущаю жуткую сонливость. Мне стоит вернуться во внутренний мир и собраться с мыслями.
Девушка облегченно выдохнула, явно обрадованная, что останется один на один с Инфирмуксом.
– И как же ты умудрился так влипнуть… – покачала она головой, – что ты чувствуешь, когда смотришь на него?
Мальчишка пожал плечами, – Будто какая-то мразь наложила на моего любимого мегаструма иллюзию трехсумчатого Эридивского слизня, ты же знаешь, как я ненавижу этих гадов, и это меня чертовски злит. – розоватая девица облегченно выдохнула, удовлетворившись ответом.
– Чтож! А теперь ты не отвертишься! Я хочу, чтобы ты на первый свой балл был красивее деоса красоты, ёо-хо-хо и для этого я готова на все! – улыбка до ушей и задорный блеск в малиновых глазах сразу не понравился Инфирмуксу. Но отказать Фтэльмене он не мог, тем более по возвращению из внутреннего мира, после игры в компании Айне, дал матери слово, что сделает все, дабы этот праздник удался на славу.
Они прибыли как раз вовремя, хотя какое-то время климбата штормило. Он держался. Тем более, в биологическом невидимом пузыре рядом плыл особый подарок для Девятой. Как же явиться в гости без подарка!? Фтэльмена накануне испекла огромный розовый торт с сиреневой глазурью, украшенный засахаренными цветками сакуры и сливы.
Кроваво-рдяные волосы, завязанные в высокий конский хвост, спадали каскадной волной практически до пояса. На ногах высокие армейские сапоги, да и облачен Инфирмукс был в одиозного вида темном костюме, с кожаными штанами и несколько милитариского стиля жакете, со вставками из черного прочного металла. В подобном виде его даже на своей зоне никто бы не признал, не говоря уже о чужой земле.
Мальчишка не обращал на окружающих внимания по двум причинам. Во-первых, он дал слово Фтэльмене, что она будет вести большую часть диалогов с аборигенами, а во-вторых, его до глубины души поразил размах празднества, яркие картинки, блеск, эпифаричные красоты, преисполненные чего-то высокого и… радостного? Души? Уже несколько минут названная матушка вела странный диалог с рыжим красноволосым «бараном» и совсем маленьким климбатом, инстинкты всегда играли лишь одну роль – сородичей Десятый не жаловал. И дело не в самих сородичах, а конкретно в Инфирмуксе. Фтэль же была облачена в элегантное белое платье с шикарным декольте и даже ажурная повязка на глазу не портило внешний вид и макияж девушки.
[float=right]
[/float]– Сладенький! – заново начала свою сладкоголосую трель дух, внезапно обхватив руками Везевира и прижав его к своей груди, – ну, разве мы похожи на преступников!? – она чуть отпрянула, услышав угрожающее шипение палача, – прекрати, милашка, ни за что не поверю тем слухам, что такой душка как ты и правда недосуге увлекается изобретением новых пыток!
– И это будет вашей главной ошибкой… – прошипел даденгер, теряя терпение и забывая напрочь слова Нарана, с его пальцев чуть было не слетела искра ударной мощи, способная испепелить Фтэльмену до состояния костной пыли. Секунда… и более мощная волна придавила встречающих климбатов к земле похуже каменной плиты. Инфирмукс потерял терпение, он вышел вперед, решив наплевать на режим инкогнито раньше, чем того следовало сделать, по мнению матушки.
– Слушай сюда, Командор. Я – Инфирмукс, властитель Десятой зоны Климбаха, и прибыл по личному приглашению Демона на празднество. – нет, подросток не хвалился силой и не пытался красоваться, просто его достала ситуация, Подняв даденгера за глотку над землей, стал говорить медленно, чеканя каждое слово, – …коль уж ты занимаешь такой важный пост, раз уполномочен встречать гостей и карать врагов, то должен знать, что любят больше всего властители планеты. Больше всего я люблю фауну мира. – да, пожалуй, более нелепый диалог представить трудно, – И подарок для Айне очень.. очень... ОЧЕНЬ голоден. Это редчайший магический зверь, добытый мною в такой Бездне, о которой ты даже не слышал. И если сейчас я не встречусь с Айне, не подарю ей эту диковинную Нонтергарскую пантеру, то здесь и сейчас нашинкую тебя в аккуратные стейки и заставлю твоего друга ее тобою накормить. Ты меня понял? – климбата брезгливо бросили на землю, а Инфирмукс взглянул на второго мальчика, – Нарана, верно? Проводишь нас? – Фтэльмена отмерла, резко пихнув Инфирмукса и помогая вышеназванному Наране встать и даже отряхивая его и протирая личико салфеточкой.
– Простите, простите моего мальчишка, он немножечко волнуется. Спасибо за гостеприимство, милашка, я Фтэльмена, кстати! Очень и очень рада познакомиться с тобой и твоим другом!
Пожалуй, если бы Айне сейчас была здесь, то могла бы с удвоенной силой гордиться хладнокровию Кетроса, у того и мускул не дрогнул…
Отредактировано Инфирмукс (03.05.18 17:42:54)
Айне бежала по извилистым коридором форту, постукивая каблуками новехоньких сапог по плитчатому полу. Вспышка сильнейшей энергии поблизости застала ее врасплох, и Демон не собиралась выслушивать очередную склоку скорбилуса и министра внутренних дел, пока совсем рядом кто-то творит магию высшего разряда. Ошибки быть не могло – внизу произошла потасовка между кем-то достаточно могущественным для подобных трюков. Думать, что в этом может быть замешан прибывший раньше времени Инфирмукс девочка не хотела. Она молнией пронеслась мимо двух давно привыкших к экстравагантным привычкам правительницы стражников и оказалась на протяженной террасе седьмого уровня с великолепным видом на раскинувшийся внизу город.
Худшее, что только могло прийти в голову Айне и рядом не стояло с картиной, представшей перед ее глазами. Командор тайной полиции полулежит на земле, ненавидящий взгляд карминовых глаз устремлен куда-то в сторону, а закованные в латы руки сжимают двуручный меч с крайне отталкивающим названием, чье название совершенно вылетело у девочки из головы. Рядом беспомощно замер отряд блюстителей, поспешивших тотчас же склониться в поклоне при виде Демона. Кетрос с характерной для него безразличной миной, пока розововолосая женщина в воздушном белом платье пытается стереть с лица дорожную грязь. Шикарный многослойный торт только добавляет отдельного шарма в эту полубезумную сцену. [float=right]
[/float]
А рядом климбат, тот самый, чьи красные локоны больше не переплетаются, беспорядочно падая на плечи, а собраны в тугой высокий хвост. Тот, на ком уже не комплект усыпанной дорожной пылью одежды, являющая собой настоящий кошмар перфекциониста, но строгий черный наряд. Тот, кто назвался Инфирмуксом, властителем Десятой зоны Климбаха, тот, кому Айне обязана жизнью... И тот, кто чуть было не прикончил одного из ее не самых сдержанных советников. Девочка узнала его не сразу, казалось, между их последней встречей прошло не меньше месяца, а года, может быть и десятилетия. Темный Эфир мало напоминал одинокого странника, куда больше уверенного в своем превосходстве правителя, готового отстоять полученное по праву сильного до последней капли крови.
- Так это дело зверья с Некроделлы? Давно пора выдрать ваши когти с плотью, - начал было даденгер, но стоящая за его спиной Демон прервала Палача раньше, чем он успел отдать приказ.
- Везевир. Неужели, ты не можешь держать себя в руках даже в Юханнус? – сильнее всего ей хотелось броситься к Иешуа, вновь услышать неясное биение его остановившегося и ожившего вновь сердца, но последствия демонстрации слабости перед приближенными были хорошо известны Айне.
- Моя госпожа, этот монстр опасен. Даже если предположить, что он не связан с ренегатами, его место в казематах. Как и всех прочих… правителей, - последнее слово климбат буквально выплюнул. Заметив правительницу, он опустился на одно колено, положив меч перед собой. Угроза в голосе Везевира сменилась на трепетное восхищение, так мог говорить религиозный фанатик, но не шеф тайной полиции. Или? - В моих докладах все подробно изложено. Климбаты в масках, изрисованные письменами стены в катакомбах под фортом, некто скупающий радиоактивные кристаллы — это не может быть просто совпадением. Зреет заговор, и блюстители обязаны выжечь его.
Девочка задумчиво приложила ладонь к виску. Да, она читала все записи даденгера, в которых описания странных происшествий соседствовали с подробным описанием того, что ждет предполагаемых заговорщиков в случае их попадания в руки доблестной тайной полиции. И некая нить, которую Айне пусть и не могла уловить целиком, действительно связывала все эти на первый взгляд случайные события. Вот только улик, кроме древних и плохо поддающихся переводу символов да голословных свидетельств очевидцев, было мало, как и свидетельств того, что кто-то и правда подумывал о том, чтобы свергнуть Демона-Приходящего-Когда-Называют-Его-Имя.
- Блюстители обязаны защищать жителей Иштарана и всей Девятой зоны, если мне не изменяет память. Ты решил позабыть о данной клятве и покинуть свой пост? Я вполне способна отбиться от очередного убийцы – десятка, если на то пошло. Если кто-то и впрямь задумал испортить праздник, что ж, ему посчастливиться встретиться с двумя правителями разом. Искренне не завидую этому парню, как и тому, кто поджигает стог сена, чтобы найти иголку.
- Если таков твой приказ, мне остается только смиренно продолжить поиски. На этот раз мы будем действовать… тоньше, - Везевир отвел взгляд, а Айне мысленно вздохнула с облегчением.
Агрессивность и непредсказуемость, два слова, отлично характеризовавшие климбатов, проявлялись в каждом аспекте жизни мертвого мира. Не хочешь постоянно доказывать свое главенство в битвах, придется научиться разить словами точнее ножа, а в случае Демона – двух наиострейших кинжалов. Плохое предчувствие сводило девочку с ума, когда она смотрела в спину уходящему советнику и его молчаливой свите. Теперь они остались вчетвером, считая Кетроса, чье появление неподалеку от центра событий несколько удивило Айне. Обычно мальчик предпочитал держаться обособленно, играя в шахматы с несуществующим противником или неустанно раздавая приказы войску девятой зоны, чьи тактические способности, к большому несчастью выдающегося полководца, так редко удавалось продемонстрировать.
- Добрый вечер, Иеш. И вам тоже, Леди Фтэльмена. Неужели изучили моду диарерскую моду? Платья «в пол» у нас весьма популярны, - сказанное девочкой было чистейшей правдой, хотя сама она щеголяла шароварами и красной накидкой с вышивкой. – Позвольте представить вам Кетроса Нарану, моего маршала и доверенного советника. Я хотела устроить небольшую экскурсию по Иштарану и окрестности. Хочешь присоединиться?
- Тот самый Инфирмукс. Вижу, ты умеешь заводить друзей, Демон. Было интересно познакомиться, но репетиция парада ко Дню Летнего Солнцестояния не будет долго ждать. К слову, я решил заметить двенадцатое построение на пятое и добавить немного атрибутики. Надо торопиться, пока Везевирушке не пришло в голову уничтожить все не-красные флаги в городе, - улыбнувшись, мальчик коротко кивнул присутствующим и направился в ту же сторону что и красноволосый командор. Айне не хотелось думать о том, что может произойти, если эти двое случайно столкнутся на узкой лестнице. Смахнув с лица непослушную прядь волос, совсем как ее мать в мире ложного прошлого, она подошла к Инфирмуксу.
- Спасибо, что навестили меня. Знаю, первое знакомство с Шантитус вышло не самым удачным. Позволишь показать ее тебе и Фтэльмене? - девочка подала руку климбату. Впервые за сегодняшний день неясная тревога оставила ее. Пусть хоть все заговорщики мира обрушат на нее свой праведный или не очень гнев – Айне наконец встретила того, кому единственному могла всецело доверять, не боясь, что ее ребячество придется искупать кровью и пробирающими до дрожи взглядами. [float=right]
[/float]
- Насколько мне известно, сейчас мы на седьмом уровне. Здесь более подходящее для разговора место. Идем.
Демон повела их вперед по длинной веранде. Узорчатые ограждения отбрасывали причудливые тени, а алые тканные знамена вздрагивали от редких порывов ветра, плясали в свете заходящего солнца. Гости могли заметить очертания громадного действующего вулкана вдали от многоуровневого города и даже услышать далекие крики пернатых ящеров, одних из немногих существ, способных выжить в радиоактивном мире. Наконец, они завернули за угол. С видом гордой хозяйки, Айне безмолвно указала на потрясающий вид. Внизу, насколько хватает взгляда, простирался обманчиво спокойный океан. Разномастные корабли и кораблики казались крошечными по сравнению с этим безбрежным гигантом, способным вмиг поглотить эти хрупкие игрушки. Огромный диск Сангунума на горизонте только добавлял панораме величественности.
- Нравится? – не без улыбки спросила Айне, усаживаясь в одно из четырех мягких кресел, полукругом расставленных вокруг низкого столика. – Не так просторно, как в Ивеоморфии, но только посмотри на этот вид! Морских змеев длинной не меньше всего Иштарана и гигантских кракенов там, конечно, предостаточно. Но когда над океаном летят сотни тысяч бумажных фонарей, мое сердце замирает.
Айне замолчала так, словно пыталась показать гостям всю красоту момента. «Эреб. Скользкий-находчивый Эреб, куда ты спрятался?... Почему убежал-пропал?... Почему не чувствую твоей тошнотворно-восхищающего тления?», - девочка мельком посмотрела на Иешуа, пытаясь понять, о чем твердит скорбилус. Эреб пропал. Быть того не может. Скорее небесный свод рухнет на не переживший такого издевательства Климбах, чем вечный спутник Темного Эфира исчезнет. Так думала девочка. Или, быть может, мелким странностям в поведении Инфирмукса есть свое объяснение?
- Долгая была дорога? Должно быть, вы устали. Я прикажу принести поесть. Большую часть мяса забронировали для праздника, но двое вчерашних приговоренных вполне годятся в пищу, - заговорила Айне, чуть потупив взгляд, но, взглянув на алую ленту, добавила. – Иеш, если что-то произошло, ты можешь рассказать мне об этом. А даже если нет, впереди у нас целая ночь. Как тебе идея сбежать в город, когда официальная часть праздника закончится? Побудем простыми климбатами и хотя бы ненадолго избавимся от этого дурацкого… бремени главных героев.
Отредактировано Айне (10.05.18 18:58:37)
[AVA]http://s9.uploads.ru/d/cthxw.png[/AVA]– Зверье – это ты. Климбахский бегемот. Самое глупое существо на планете. Только полный критин будет оскорблять потенциального соратника своей госпожи, тем более в её присутствии. – Не остался в долгу климбат, взглянув на девочку и осклабившись в хищной усмешке с тенью надменности в багрянцевом взгляде. Их цветовой спектр был слишком похож, но если у Везевира кармин – яркий, светящийся, точно эффект «красных» глаз на старых снимках, то у Инфирмукса вулканическая равнина с ожогами черных скал и движением жидкой магмы по кольцу радужки. Абсолютные противоположности. Айне ведь понимала, это лишь защитная реакция? И опыт показал, к представителям своего пола Десятый испытывал что-то вроде морального противодействия: настороженность, стремление доказать собственное превосходство, выказать более высокий ранг, а в случае общения с не климбатами, а взрослыми мужчинами – зависть, и понятно, какого плана. Похожую эмоцию сама Айне испытывала перед зеркалом, глядя на свое, пусть завораживающе красивое, но инфантильное тело. Помнится, при первых минутах общения с самой Девятой, Инфирмукс вел себя снисходительнее.
Он хотел еще указать на глупость фраз обо всех правителях, мол, куда «красная крыса лезет», но посчитал, что подобное может быть негативно воспринято самой Айне. Неизвестно, насколько она чужое мнение в отношении своих подчиненных аккумулирует на себя. Не принимает ли на личный счет? Помнится, в какой-то мудреной психологической книжке… или просто кто-то вдалбливал в голову. Ага. В подвале. Между обливанием холодной водой и ударами раскаленным эридиевым. Мол, между властителем и приближенными должна быть самая тесная из возможных связей, это обеспечит преданность, но привязываться самому – верх идиотизма и величайший промах, недостойный Владыки Климбаха. Владыка Климбаха? Что за бред, такого бы в умных книжках не писали. Мальчишка моргнул, с трудом подавляя в себе волну ярости, но тонкий щебечущий голос «розовой мухи» порядком отвлекал, настраивая на новый лад.
«Моя госпожа, позволь все же вставить скромные пять денерумов…» – красноволосый командир уже медленно удалялся, но телепатическая связь шла привычным движением мыслей. К подобному Везевир обращается лишь в самых критических случаях, – «Ни одна совместная, пусть и смертельно-опасная ловушка, не делает за две недели кого бы то ни было друзьями! Ты же понимаешь, кто перед нами? Помнится, совсем недавно, не минуло и года, ты открыто выражала собственное мнение о большинстве Правителей, после знаменательного саммита в Рааносе? А это даже не официальный властитель зоны, разведка докладывала… да ты в курсе, что Десятый правитель нестабилен, опасен, асоциален и… никто не гарантирует, что Десятая зона не причастна к странным волнениям под фортом. Над идентификацией личностей подозреваемых мы как раз работаем. На Некроделле имеются свои воротилы, моя госпожа, а также толковые махинаторщики… хорошенько подумай, прежде чем называть ЕГО своим другом. Как бы потом мне не пришлось оплакивать твое обезглавленное тело. Помнится, я доверие заслуживал куда дольше…» – его глаза блеснули искрой ревности, когда климбат обернулся на секунду, скрывшись сразу за поворотом. Его монолог никто не услышал. Никто кроме Айне, разумеется.
– И тебе здорова! Надеюсь, ничего страшного, что я своим ходом пришел к Демону-который-сам-приходит-когда-называют-его-имя? – звонко засмеялся Десятый, явно щеголяя перед Айне и тем фактом, что помнит ее, помнит яснее ясного, а вот диалог с тем же Везевиром забудет через пять десять минут, как и самого климбата.
– Ой, милая Айне, ты все же заметила! – захихикала Фтэльмена, прикрывая рот ладошкой в ажурной белой перчатке, – может, по мне не скажешь, но я большая поклонница фэшн индустрии, к слову, на всем Климбахе нет более мягкой и роскошной ткани, чем иштаранский шелк!
– Ага, она меня закалупала отлавливать конкретно для этого платья Биорторовских платиновых шелкопрядов! – возмутился мальчика, – это работы на полдня… бр-р-р, сама бы попробовала ловить этих гигантских червей! Айне, тебе как-нибудь обязательно надо со мной на такую охоту сходить, для введения новой меры наказания! Вот пройдет враг по всему пищевому тракту подобного червячка, и в голову не придет больше плыть против власти! – климбат дружелюбно ткнул локтем Айне в бок, явно шутя. Хотелось поговорить о том, что он только что услышал: заговор. Интересно, но имеет ли он право вмешиваться, это уже попахивает неправомочным влезанием в дела чужой зоны, а доселе, как известно, властители не особо отличались стремлением помочь друг другу в подобных делах. Наоборот, чем больше «расшатана» зона соседа, тем лучше.
– Собственно, ради этого мы тут и появились! Ты не против, если Фтэльмена своим ходом отправится на главную площадь празднеств, кажется, у нее по всему Климбаху хватает знакомых духов и твою зону она уже знает. Эссенции свободолюбивы и не терпят условных границ. Не боись, она не опаснее новорожденного бобра в карбункловой пещере! – получив кивок от Айне, Фтэльмена сделала изящный и очень визуально-правильный книксен, удаляясь с тортом куда-то в сторону города не забыв послать Инфирмуксу и девочке по воздушному поцелую.
Начался до безумия интересный и потрясающий рассказ, дивные виды открывались вокруг. Узорчатая балюстрада поражала витиеватостью и сложностью узора, а виды на набережную и раскинувшийся внизу город завораживали, будоражили что-то глубоко в нутрии, в душе климбата разжигая грусть, тоску.
[float=left]
[/float][float=right]
[/float]Он протяжно выдохнул с легким свистом, неотрывно вперившись взглядом в едва дымящеюся верхушку вулкана, как памятник самому себе.
– Нравится? – она ответила с улыбкой, на что получила ответ без этого милого жеста.
– Очень. Ты права, Демон, не так просторно как на Ивеоморфии, но что толку от моей огромной помойки… – он отвел взгляд в сторону, стиснув зубы, – она не идет в сравнение с пусть маленьким, но… парадизом… – внезапный наплыв напряжения и некой скорби прервал странный тычок мокрого носа под коленку, – ой, я совсем забыл про нее!
Подросший котенок нонтергарской пантеры, выбравшись из биологического пузыря, крутился у ног климбата, привлекая к себе внимание, – Айне, это… – Инфирмукс наклонился и сцапал «котенка» на руки, поднимая увесистую тушку, которая почти закрыла его собой – нонтергарская эфимерная пантера редчайшего подвида цефеид. Она еще котенок, поэтому энерго-рун на шерсти пока не образовалось, да и голодала бедняжка… ее мать убили браконьеры, а для достижения зрелости, цефеиде нужен источник магии и чем мощнее, тем лучше. Пока она привязана ко мне, поэтому считает меня своим хозяином, но… я хочу подарить ее тебе в честь праздника.
Инфирмукс шагнул ближе, немного кряхтя и явно желая, чтобы Айне взяла кошку из рук в руки, – давай, забирай. А я сейчас попробую уболтать ее…
И с этими словами, мальчик склонился над кошкой, что уже была в руках Айне, с явным интересом разглядывая девочку, но пока с долей опаски. Склонился, чтобы начать издавать странные звуки, что-то между мурлыканием и гортанным рокотом, кошка вздрагивала и спустя секунд семь вдруг принялась облизывать лицо Айне: лоб, щеки, нос, рот, подбородок, скулы, шею, ключицы, и снова лоб. Инфирмукс засмеялся, хлопнув в ладоши, – а теперь потерпи чутка ее лизание, это знакомство цефеиды с твоей аурой, она согласна и даже довольна, вон как старается! – шершавый горячий язык и правда скользил бодро, оставляя влажные дорожки на коже, а через пять-семь таких облизывании, пантера замурчала клокочущим громким бархатистым басом, – особь женского пола, да… пока не появятся руны на шкуре ее лучше не пускать на охоту, могут убить хищники. Кормить мясом животных, имеющих энергетическую паутину… ах да…
Инфирмукс достал из-за пазухи несколько листов, свернутых в свиток, из… альбома. Да! Того самого альбома, что им удалось вынести из спаянного сознания, – вот, я нарисовал и все описал, – первым рисунком было изображение взрослой кошки с комментариями, – Цефеиды очень преданные звери, чувствуют ложь, неплохо видят скрытое, да и в бою, при должном обучении, опасные враги. А если очень постараться… ты только не распространяйся, могут и душу обрести, став полностью разумными. Дай ей имя, я специально не давал, так как имя для цефеид интимная вещь, его дает присваивает хозяин.
Он помолчал, но лишь секунду, снова расплывшись в широкой улыбке, – Я не очень устал, но дорога была долгой, поэтому да, от еды бы не отказался! А что до вылазки в город… слушай, я, конечно «за», но мои рассказы подождут, может, ты мне поведуешь, о чем говорил тот климбат… Эреб, забыл его имя…
«Везевир…»
– Вот… да, Везевир, он упоминал про заговор и климбатах в масках? Или эту информацию мне, как чужеземцу знать не положено?
Инфирмукс уже направлялся под архаичные и монументальные своды дворца, если здание вообще можно так обозвать, есть жутко хотелось, а еще покормить пантеру. Кажется, Айне должна привести их в столовую или разместить где-то в зале?
«Са-а-ату, маленькая дерзкая сколопендра, рад слышать твой голос… этакий вариант кофе без сахара с тремя каплями водки…» – было ей ответом, смеющийся и сейчас чистый голос Эреба, а ведь скорбилус оказалась права, ее знакомый как-то изменился, но понять, как именно было нельзя, – «…все верно, тошнотворно-восхищяющее тление сменилось на такое же яростное горение. У меня тут случился внезапный абгрейд. Буквально на днях, в это поверить трудно, я и сам не до конца верю… однако ломаю не первый день голову, получилось бы оно так, как получилось, не будь я мутантом нашего племени. Угадаешь? Дам подсказку, во мне теперь две сущности, кстати, я чувствую, что твои спинные пластины сверкают ярче, чем сердце Сангунума, словно ты весь Климбах заставила их полировать…» – далее шел смех: насмешливый, подтрунивающий, но совершенно беззлобный.
Отредактировано Инфирмукс (06.06.18 15:10:24)
Фтэльмена поспешила удалиться. Айне не могла ее винить: как и любому гостю острова, эссенции хотелось рассмотреть все вокруг да повнимательнее, проникнувшись предпраздничной суетой. А может быть прозорливый планетарный дух догадалась, что двум правителям нужно многое обсудить наедине? Помахав названной матери красноволосого, девочка отправила ментальное послание ближайшему из замковой обслуги, отчего-то вспомнив о недавнем разговоре с Везевиром. И почему появление Инфирмукса подействовало на не имеющего привычки пререкаться с правительницей советника, как красная тряпка на глусуна?
«Считаешь, что заслужил мое доверие? Тогда доверься мне и мне выслушай: Темный Эфир непричастен к бедам девятой зоны. Можешь забыть о тех планах, которые мы строили на случай, если он решит поменять свой образ жизни. Я верю правителю Ивеоморфии больше, чем себе, и у меня нет причин сомневаться в его искренности. Прибереги свою ненависть для тех, кто ее действительно заслужил», - нет, она должна была радоваться тому, что глава тайной полиции всегда начеку, ведь окружить себя во всем солидарными лизоблюдами – первый шаг к потере места в центре зала суда, которое Айне все еще надеялась передать достойному. Но как же сложно порой было с Везевиром. К глубокому сожалению Айне, тот так навсегда и остался загнанным в угол зверем, единственным лучиком надежды для которого стала полулегендарная воительница.
Отстранившись от невеселых мыслей, девочка прислушалась к неровному дыханию Иешуа. Да, этот форт стоило бы построить хотя бы ради того, чтобы насладиться открывающимся видов, но почему в словах климбата было столько закостенелой печали? Собиравшаяся ответить, она с восторгом замерла, когда в руках мальчишки оказался маленький пушистый комочек. Черная всклоченная шерсть, которая еще не скоро сменится на взрослый лощенный наряд, пара округлых ушей, живущий своей жизнью хвост… Существо, с интересом разглядывающее Демона, казалось, совсем не страдает от теплого радиоактивного излучения, надежно укрывающего Климбах. Зверь был явно не простой и дальнейшие слова Инфирмукса только это подтвердили. Наблюдая за тем, как климбат возится с цефеидой, Айне не смогла сдержать восторга – ее алые глаза сияли любопытством, но, когда красноволосый натуралист протянул котенка ей самой, Девятая не сразу нашлась с ответом. Осторожно взяв подарок на руки, как ценнейшую реликвию, девочка почувствовала теплый язык пантеры на собственной ледяной коже. Неужели, теперь она в ответе за эту хрупкую искру жизни?
- Маландис. Мала. Теперь ее зовут так. Как древний вулкан, - Айне заботливо положила мурчащую цефеиду за пазуху алого кафтана. Несмотря на все знания Инфирмукса о фауне иных миров, дорога была долгой и тяжелой для юной пантеры. Вспышка, и левая рука Демона окутывается неярким алым сиянием. Немного огненной магии, и утомленная питомица сможет отоспаться в тепле. Проводя по мягкой шерсти, Айне слышала отголоски эмоций – страх, одиночество, голод, чужак, ворох непривычных запахов, сытость, благодарность нежелающему причинять вред.
- Ты отдаешь ее мне, Иешуа? Не могу подобрать слова. Обещаю опекать ее и не дам никому причинить вред. Хотя обитатели Нонтергара и сами могут сгрызть пару-тройку не самых слабых недоброжелателей. Как думаешь, ей понравится на моем суде? Будет дремать большую часть заседания, а в остальное время мы неплохо сэкономим на палачах, - рассмеялась девочка, перебирая искусные рисунки Инфирмукса, начерченные не иначе как кровью опаснейших тварей свободных планет. – Видишь, внизу справа – взрослая особь в сравнении с эделиром. Решил нарисовать ее в прыжке? Бедняга явно пытается очертить пентаграмму, но вот-вот нарвется на ее когти.
Черные волосы Демона развевались от дарующего приятную прохладу приморского ветра – шевелюру расположившегося рядом климбата тоже ничего не могло спасти, если тот, конечно, не озаботился хитрым заклинанием. Вскоре из-за арочного дверного проема выглянула рогатая девушка, с двумя подносами: одним в руках и другим, неведомым образом удерживаемом на кончике длинного хвоста. Разнообразию блюд мог бы позавидовать иной обеспеченный житель цивилизованных планет. Вокруг узорчатого чайного сервиза, чей стиль сильно напоминал традиционный для Биорторуса, расположилось целое море различных сладостей, часть из которых была явно украдена с праздничного стола. Особое почтение отдавалось шоколаду, сортов которого было невозможно сосчитать – темный, молочный, белый, розовый и многие другие. Второй поднос пестрел, наверное, самым популярным продуктом питания на Климбахе – разложенным ломтиками свежим мясом. Оставшийся неизвестным повар решил не иначе как продемонстрировать все степени прожарки, включая красное сырое и замороженное явно не без участия стихийной магии. Поблагодарив служанку, то и дело бросающую полные тревоги взгляды на красноволосого климбата, Айне подцепила некоторое количество пищи вилкой, просунув ее под верхнюю одежду, в которой устроился котенок. Мгновение спустя девочка вернула столовый прибор обратно, довольно хмыкнув: зубья были порядочно изогнуты.
- Угощайся. А я пока приготовлю чай. Мы в Шантитус называем его лучшим средством от жары, – Айне взяла в руки керамический чайник, приоткрыла крышку, чтобы убедиться в готовности напитка, и поспешила разлить ароматный чай по кружкам. Судя по ароматному запаху, отдающему сладковато-терпкими цветами и травами, часть из которых была без сомнения собрана на территории девятой зоны. Закончив с приготовлениями, девочка протянула один из стаканов Иешуа. Она первая прикоснулась к пряному напитку, оказавшемуся на удивление крепким и горячим. Тем удивительнее было, что эти особенности действительно помогали бороться с летним зноем.
- Чужеземец? Может быть, но не чужак. Помнится, я доверила тебе свой разум, что на этом фоне небольшая государственная тайна, о которой ты и без того узнал? Но прежде, позволь кое-что объяснить. Насчет Ивеоморфии… ты во многом ошибаешься, - неспешно начала Айне, во второй раз касаясь бледными губами уголка кружки. – Видишь всю эту красоту и налет цивилизации здесь, но не знаешь, какую цену пришлось заплатить жителям девятой зоны. Думаешь, я пришла, убила Таддеуса и все сразу преобразилось? Да, признаю, раньше мне самой так часто казалось – обезглавь зло, и оно больше не до кого не дотянется. Вот только идею так просто не убьешь. К тому же, у прошлого правителя остались союзники, своеобразная свита. Те, кто привыкли к вседозволенности и власти не слишком сильно жаждали ее отдавать, как и те, кто понимали, что после всего ими совершенного я не могу просто простить их и отпустить с миром. Парадиз, рай? Брось, увидев залитые кровью стены крепости, которая позже станет фундаментом Иштарана, ты бы так не сказал. Пусть это и неизбежно, но погибли многие и зря. Виновные и невиновные – думаешь, клинкам и атакующим заклинаниям есть до этого дело?
Но твои земли не обязаны следовать судьбе Шантитус. Некроделла может стать настоящим чудом, местом, где наши сородичи смогут не опасаться ежечасно за свою жизнь. Отстроить пару-тройку городов, наладить пути снабжения и все изменится. Может даже организуешь заповедник редкой гигантской живности или, чем Демиург не шутит, первую магическую академию Климбаха. Только представь себе – Инфирмукс, декан кафедры ментальной магии и признанный профессор зоологии.
Представив эту картину, девочка захохотала, чуть было не выронив из рук чашку. Пожалуй, Темный Эфир был одним из немногих климбатов, рядом с которыми она чувствовала себя свободно. Непосредственный и быстро меняющий эмоции, начисто лишенный привычного пафоса, но внушающий уважение своими поступками – такой вполне могла бы стать сама Айне, сложись ее история несколько по-другому и попадись она в лапы к сумасшедшему «божеству». Рядом с ним не приходилось постоянно доказывать свою силу и готовность использовать ее, а потому девочка могла впервые за долгое время побыть самой собой без опасения, что ее чистосердечность истолкуют как слабость.
«Прелестный подхалим Эреб признал превосходство? Нет музыки слаще для моих тимпанальных мембран. Не имеет смысла сожалеть о произошедшем, изломанный-не смирившийся брат. Скажи, достоин ли облик? Могу я надеяться, что скользкий-находчивый Эреб не променял величественную хитиновую броню на отвратительную упругую кожу?», - пока правители обедали, их скорбилусы вели своеобразную беседу. Сату была в своем репертуаре: то ли делающая комплимент инаковости Эреба, то ли пытающаяся его поддеть, она чередовала в голосе заботливые женственные нотки с такими же доведенными до абсурда холодно-агрессивными, презрительными. Но в чем можно было быть уверенным, так это в том, что фигура трансдента Десятого занимала ее больше, чем примирившие с судьбой «паразита» родственники.
[float=left]
[/float][float=right]
[/float] - Везевир не покривил душой. Не думаю, что это тянет на полноценный заговор, но в одном он прав: в последнее время на девятую зону свалилось слишком много странных происшествий, - Айне щелкнула пальцем. Одно из невзрачных колечек на безымянном пальце ее левой руки представляло собой незаменимый артефакт, позволяющий телепортироваться в любой уголок крепости, но правда, никуда больше и только из самой крепости. Что только что и произошло: оба климбата переместились в небольшое помещение, чьи стены были заставлены разномастными книгами, рукописями и свитками. На деревянном столе в, на первый взгляд, совершенно хаотичным образом располагались стопки бумаг. Чуть поодаль – округлый глобус, миниатюрный Климбах с тщательно прорисованной сеткой рек и причудливых лесов, и щедро усыпанный магическими печатями сейф, чье вскрытие явно заняло бы порядочное время у самого опытного взломщика. Айне с гордостью именовала эту комнату «мой кабинет», но в резиденции правительницы она была куда больше известна как «барахолка». Демону было жаль, что от значительной части обитателей замка ускользал порядок и закономерность расположения важных документов и улик бесчисленных преступлений.
- За прошедшую неделю бесследно пропали четверо. Исключительно климбаты, разных возрастов, полов и рас. Трое – путешественники в разное время, прибывшие из других зон, один охотник из Иштарана, приторговывал чешуей водоплавающих монстров, - девочка не стала тратить время зря и постаралась как можно скорее ввести Инфирмукса в курс дела. Три коротких досье поднялись со стола, зависнув в воздухе прямо перед самым носом гостя. Информации было не слишком много, но достаточно для того, чтобы понять – между несчастными не было на удивление мало общего. – Но это далеко не все. Работорговцы обнаглели настолько, что пришвартовали свой корабль в порту. Мы устроили облаву, но рабов, как и их владельцев, и след простыл. Пленников было девять, а работники доков в один голос утверждали, что капитан и команда носили одинаковые маски. И это в самый разгар маскарада по случаю Дня Летнего Солнцестояния. Найти их было той еще задачкой, но блюстители смогли отследить путь вплоть до катакомб под фортом. Чтобы ты понимал: Диарер остров небольшой, фундамент, на котором стоит это здание, разрушался и перестраивался неисчислимое число раз. А если к этому цепь естественных вулканических пещер прибавить... Так вот, все стены были исцарапаны явно непростыми письменами. Я отправила туда отряд бывалых вояк, вместе с лучшим спелеологом. Прошло три дня, от них нет ни единой вести. [float=right]
[/float]
Демон подошла к сейфу, привычным жестом очерчивая пентаграмму. Кодовый замок куда надежнее, если прибавить к нему чары, способные испепелить неудачливого воришку. Ей сильно не хотелось втягивать Эфира в проблемы собственной зоны, но, видимо, без этого было никак не обойтись. Наконец, замок поддался и в руках Айне блеснул потрепанный амулет. Золотой костяной змей оплетал драгоценный камень, изображавший крупный желтый глаз. Казалось, он с холодным безразличием смотрел на присутствующих, невольно вызывая тревогу и трепет перед первозданной и явно нечуждой мертвому миру силой.
- В то же время некто сжег дотла трактир, а вместе с ним небольшую деревеньку в северной части острова. Нам так и не удалось узнать чего-то конкретного, но кое-кто из патрулировавших эту местность блюстителей сумел испепелить одного нападавшего. К несчастью, ценой собственной жизни. Вот эту вещицу мы откопали среди праха, - девочка бросила медальон Инфирмуксу. На ощупь металл был ледяным, хотя за окном было тепло, как не крути середина лета. – Посмотри на другой стороне. Как думаешь, что это может значить?
Маленькая пантера взволнованно запищала, а Айне поспешила переложить ее на краешек бархатного кресла в углу кабинета. Перевернув безделушку, климбат мог заметить красноречивую надпись «Он видит», полукругом опоясывающую верхний край амулета, а в центре один-единственный незатейливый символ. Символ, точно повторяющий начерченный на косе правителя десятой зоны.
Ɏ
Отредактировано Айне (11.05.18 18:06:35)
[AVA]http://s9.uploads.ru/d/cthxw.png[/AVA]Темно-пепельная шерсть цефеиды гладким покровом шелка ласкала кожу, неволей порождая думы о дороговизне и востребованности лоснящейся шкуры на черном рынке. Инфирмукс же, похоже, находил особое упоение, любуясь на жмущегося к хозяйке пока еще маленького и беззащитного зверя. Взгляд климбата впервые за все время полностью утратил стальные искры, со лба пропали складки напряжения, а лицо непозволительно четко приобрело печать «не от мира сего», разбавленную свойственной лишь детям смазливостью.
– Маландис – достойное имя. Ей подходит. Детеныш цефеиды, как и любой другой котенок, требует первое время заботы и защиты, но со временем… – наконец многообещающая ухмылка вспыхнула на губах Десятого, украшаемая обнаженными острыми клыками резцов, – она вполне может стать неотъемлемой частью суда Шантитус, особенно, если учесть эмпатическую составляющую магии всех зрелых цефеид. Как я упоминал, они чуют ложь, страх, любовь, преданность и… при должных тренировках, способны перетранслировать эмоции практически любого, встреченного ими существа, хозяину. Главное помни, против сложной магии: пентаграммной, ударной высокого ранга, они, как и любые представители фауны среднего звена, беззащитны.
Инфирмукс одобрительно хмыкнул, наблюдая на развитие быстрого и положительного знакомства пета и законного хозяина. Все пошло по наилучшему сценарию, впрочем, оно и не мудрено, даже такому Зверю как Десятый, Айне показалась достойной внимания. Чего уж говорить об одинокой цефеиде, оставшейся без родителей.
– Ох тыж, святой отец всех мегаструмов! – всплеснул руками климбат, а его глаза внезапно засветились непередаваемым детским восторгом. И не скажешь, что это один из опаснейших монстров, косящий народ поселениями. Чайный сервиз был прекрасен, уж биорторский фарфор, действительно, дорогое и подходящее для встречи двух Властителей удовольствие. Но сие произведение искусства осталось незамеченным, ибо подросток с особым воодушевлением принялся набирать в хрустальную вазу разнообразные сладости. Определённо, шоколад у Инфирмукса пребывал в особом топе любимых лакомств. Душистые красноватые плитки натурального горького десерта быстро наполнили вазу и, в отличие от чая и ломтиков мяса, без промедления подверглись поглощению. Вначале быстрому, практически неосознанному – без пережевывания, но по мере насыщения – вдумчивому, смакующему и обкатывающему каждый кусочек.
– Ты говоришь так… странно. – Он все время, покуда предавался чревоугодию, слушал Айне. Слушал вдумчиво. Не перебивая. Созерцая, то колыхание черного обсидиана волос, то едва уловимое дрожание густых ресниц. При близком общении – без масок, напускного лоска климбахского Зверя мальчишка действительно носил печать «не от мира сего», особенно в своей манере концентрироваться на собеседнике, бесстыже и без смущений рассматривая самые мельчайшие детали образа. Последней точкой стал долгий, пронзительный взгляд глаза в глаза, казалось, что в черепной коробке идет мыслительный процесс невероятного уровня.
– Насчет Ивеоморфии… ты во многом ошибаешься. Видишь всю эту красоту и налет цивилизации здесь, но не знаешь, какую цену пришлось заплатить жителям девятой зоны. Думаешь, я пришла, убила Таддеуса и все сразу преобразилось?
– Да… говоришь так, будто искренне и беззаветно веруешь в мою наивность. За все в этом мире надо платить. За силу. За власть. За положение. За благополучие. За безопасность. Даже за возможность самому решать, что делать завтра. – секундное молчание и переспросил, – Пришла и все преобразилось? – Инфирмукс медленно и задумчиво слизал шоколад с бледных пальцев, необычно мягко улыбнувшись – Ты действительно простодушно считаешь, что я существую с розовыми стеклами на глазах? Не верю. – мальчишеское лицо расчертили неестественные таинственные тени, а ясность в глазах приобрела пугающий оттенок поволоки, – Я просто отдал тебе дань уважения, Айне, отметив явные упаднические стороны Некроделлы. Но не говорил, что стоит лишь обезглавить зло, и оно исчезнет. Это ты додумала за меня. В подобные сказки я верил, разве что, совсем в юном возрасте и вряд ли кто-то из властителей настолько… наивен. Впрочем, говорит за всех лишь глупец. Знаешь, – мальчишка осклабился, склонив голову по-птичьи к плечу, прищурившись. В рот быстрым движением был закинут небольшой трюфель, предварительно избавленный от золотой обертки. Вот что странно, Инфирмукс, севший уже чуть больше пол кило шоколада, ни разу не запил его водой или чаем.
– Очень многое могут сказать о существе его мысли и ложные представления о том, что и как думают другие. – Наконец, подцепив пальцами изящное ушко чашки, климбат принялся аленькими глотками поглощать уже остывший напиток, – Любой Рай вкушал кровь, даже пресловутый Эдем был запачкан ею во времена мятежных ангелов, если верить скрижалям. Даже ангелы поднимали мятеж. Но не путай. Для меня Парадиз не конкретно твоя земля со всеми ее благами. Парадиз – то единственное существо на конкретной земле, что... доверило мне свой разум. Думал, это ясно без слов. А что до судьбы моих земель… я еще не готов с тобой это обсуждать. Ха, и я плохо лажу с разумными, так что уподобиться профессору мне явно не светит. – под конец речи Инфирмукс с легким звоном поставил чашку на поднос, подливая себе еще чая и принимаясь за ломтики мяса.
Да, если Айне чувствовала себя с Инфирмуксом свободно и благостно, то сама девчонка стала единственным климбатом на всем проклятом Климбахе, которого Десятый, во-первых, воспринял всерьез, и, во-вторых, не раскроил от паха до глотки за прямое и неосторожное обвинение в подобии глупости, кое вполне мог прочитать в словах Девятой любой чокнутый житель мертвой планеты, с его нестабильным гормональным фоном. Это, Бездна поглоти глупцов, многое значит. Не каждый климбат, в принципе, может выдержать спокойно речи, тем более явно ошибочные, о собственных просчетах или заблуждениях, а Десятый выслушал. Не вспыхнул и также спокойно высказал свое мнение, это многое говорит о той связи, что установилась между ним и Айне. О том, какое место она заняла в его разуме. Место союзника, а не стоящего напротив. Не оппонента, а идущего рядом. Но все же… им двоим стоит быть осмотрительнее в сложных взаимоотношениях. Мальчишка не хотел, чтобы Айне по одной лишь ей видимой причине зрела в нем наивного дурачка. Неужели она так часто видела глупых климбатов, раз привычно зрит знакомый образ? Иного объяснения он не находил.
Эреб предпочел не навязывать задний хор голосов, поэтому отвечал Сату в изолированном ментальном потоке, не мешая Инфирмуксу.
«И с каких пор тебе, неоперенный птенец, требуется доказательство моего превосходства?» – был ей шуточный ответ, уж что-что, а явная «шпилька» фразы ощущалась явственно, – «…хм… нам следует чаще общаться, и, думаю, я смогу найти не менее чарующую музыку. Например, ты когда-нибудь слышала предсмертный вой некогда могущественного, но с самого рождения страдающего безумством, собрата? Мертвого душой. Вот это воистину незабываемо. Облик… проклятый, но, не зря говорят: эффективная пилюля не должна быть сладкой, и я верю, что она поможет исцелению Инфирмукса. Пусть даже является самой отвратительной из имеющихся. Как ты могла даже допустить мысль, что я променяю прочность монументального костяка, на оболочку, данную гнилыми генами. Однако поверь… я солгу, если начну убеждать, что оно мне отвратно…»
– …в последнее время на девятую зону свалилось слишком много странных происшествий.
– Выкладывай. Я всегда не прочь пополнить свою коллекцию черепов. – Вновь осклабился подросток, многообещающе сверкнув горящим от предвкушения взглядом.[float=right]
[/float]
Несколько плиток шоколада осели за пазухой, поэтому в новой локации мальчишка оказался «при своих». С любопытством крутил головой, силясь рассмотреть как можно больше окружающего пространства, похоже, любовь к знаниям свойственна многим властителям зон. Опустился на пол, усевшись позу лотоса, и с вдумчивым видом принялся листать досье торговца чешуей, – я видел его на нашей земле. Помню чешую… ага… комплекс катакомб. Очень часто около-лабириновые структуры облюбовываются подпольем первыми.
Все это действительно казалось Инфирмуксу интересным. Со стороны мальчишка часто казался диковатым, воспринимал мир игрой, но не просто игрой, а жестокой, на опережение и сейчас, ощущая горячее дыхания вызова, в венах вскипала кровь. Мышцы напряглись, тело дрогнуло в искушении, он жаждал начать новую игру. Как там говорят: играть, чтобы жить? Девиз его мира.
Амулет перекочевал в руку парню, и, придвинув его ближе к яркому источнику света, принялся внимательно изучать. Касаясь пальцами. Ощупывая потоками магии.
– Видит… что видит? – риторический вопрос, но тут взгляд остекленел, упав на символ. Дыхание на миг сперло, а побрякушка выпала из рук, и если бы длинная цепочка не зацепилась за палец, артефакт с громким стуком поцеловал землю. Но он лишь качался подобно маятнику. На несколько секунд взгляд Десятого… о т у п е л. Да. Он смотрел перед собой абсолютно тупым, имбицильным… моргнул, очнувшись.
– Я знаю этот символ. Руна неизвестного рунного круга… такая же есть у меня на Авазитонес. На черепе.
Чьи-то пальцы сомкнулись на цепочке, и рядом с Десятым возник Эреб. Айне с легкостью могла бы его узнать по отпечатку ауры. Высокий, несколько крупнее образа в спаеном мире. Длинные белые волосы струятся волной, лицо прикрывает маска.
– Эреб! Тебе, вообще-то, сейчас восстанавливаться надо, какого, спрашивается, скорбилуса, ты тут маячишь белой амебой!? – праведно возмутился Десятый, передавая мысленное послание подруге, – «не беспокойся… эм… это, так сказать, один из плюсов способности материализации Альтер-эго… так что Эребу можно доверять…»
– Приветствую. – кивок даме – И перед тобой не руна, Инфирмукс. – серьезно и холодно, даже несколько агрессивно ответил холодный голос и вот что важно, у скорбилуса голос не был голосом Уробороса, новый монстр порождал кристально-чистый, мягкий и холодный баритон.
– Это первая буква имени. Ничего не спрашивайте. Айне, ты знаешь, кем был нападавший? Удалось считать его ауру или было слишком поздно? Авазитонес. Иешуа, материализуй мне свою косу.
Климбат пожал плечами, призывая косу. Эреб сжал в руке амулет, прикладывая его к черепу и напрягаясь. Из-за маски не было видно выражение лица и поэтому климбаты не заметили болезненную попытку перешерстить чужую память.
– Минуту. Так… Эйлар… нет, не то… Саурэлли… Лайкхолл… Майроносс… Мар’саур’брэста… – амулет завибрировал, как тысячевольтный кабель, вспыхнул ярким золотым пламенем, раскаляя в снопе мелких искорок, порождая вначале цепочку рун, а после… раскрывая внушительных размеров карту.
Инфирмукс вытянулся в струнку, напрягся, как перед прыжком, – это ТО, о чем мы говорили? – подозрительно уточнил. Эреб же кивнул, масштабируя некоторые участки карты, открывающие чарующий вид на просторы замкового комплекса и лабиринты.
– Говорю сразу. Это, судя по… эм… имеющейся у меня информации… не единичный артефакт, а один из трех артефактных карт, ведущих к чему-то большему. Видите слова? Инфирмукс, давай, блесни знаниями артефактологии… порадуй меня горемычного. Перед нами артефакт спайки первого уровня… понимаешь, что это значит?
– В спайках артефактов три, пять или семь артефактов. Девять и так далее создают редко. Стоит найти большее количество артефактов, для трех, это два… для пяти три… остальные переместятся к основе даже под действием запечатывающей или связывающей магии. А силы удержать его у меня не хватит, так как создавший конкретно этот, не был слабее.
– Нужно срочно отыскать два оставшихся раньше вашего подполья. Айне, похоже, на твоей зоне затеяли серьезную игру и ставки выше, чем служба безопасности Шанитус представляет. Если враг отыщет то, к чему открывает доступ этот комплекс побрякушек… мало никому не покажется.
Отредактировано Инфирмукс (17.05.18 21:01:51)
Доверие. До-ве-ри-е. Слово так и просится на язык, нетерпеливо, с укором ждет, когда его произнесут вновь. Столько форм одного и того же, столько противоречивых понятий – ревность и вера, открытость и упрек, кажется, ей совсем ничего не стоит произнести четыре слога в очередной раз. Вызывающее «не смей сомневаться в моем доверии!»? Примирительное «прости, я слишком доверяю тебе, чтобы лгать»? Но Демон молчит, даже когда взгляд Темного Эфира становится невыносимым.
Она никогда не умела заводить друзей.
Половину своей неестественно долгой жизни Айне провела, охотясь на самых отъявленных подонков Климбаха, другую – скрываясь, пока охотились на нее. О, нет, она никогда не мечтала о народном признании. Спасение чужих жизней было идей-фикс, смыслом жизни – чем угодно, но только не попыткой привлечь к собственной персоне излишнее внимание, заставить всех обитателей «мертвого мира» любить ее. Девочка прекрасно знала, многие в девятой зоне откровенно ненавидят свою правительницу, но, если им будет угрожать опасность, она первой бросится в пламя сражения, исполнит свой долг. Владычица, убийца, защитница, тиран – вот кем видели ее окружающие, и Демон без лишних сантиментов принимала эти роли. Ее непримиримая готовность взвалить на себя непосильную ответственность и сейчас же броситься искоренять все беды мира была неизменна, как и суровая забота о в чем-то ей уступавших. Вот только во время разговора с Инфирмуксом эта черта характера сыграла с девочкой плохую шутку: прекрасно зная об уединенном образе жизни правителя, а также частых приступах амнезии, она поспешила объяснить ему, какую цену необходимо уплатить за мир и благополучие. Но то ли девочка недооценила красноволосого климбата, то ли знания его спутников-учителей, в итоге она получила пригоршню недоверия и тактичный, но жесткий ответ. «Я еще не готов это с тобой обсуждать», - повторила про себя Айне, наблюдая за тем, как Темный Эфир разглядывает непростую безделушку. Она бы предпочла получить Инфандию, старую-добрую чистосердечную магическую пентаграмму, объясняющую все куда лучше неоднозначных слов. В этом бою девочка хотя бы знает, как защитить себя и Эфира.
В беседе скорбилусов все было гораздо проще, но и сложнее одновременно. Сату, решившая не тревожить Айне конфиденциальными разговорами, которые не далеко не каждому трансденту будут понятны, а потому общалась исключительно через свежесозданный Эребом когнитивный канал. «Сверкающий-переливчатый скелет снаружи, скрывает незащищенную плоть, пар цепких-смертоносных ног столь же много, что и эбонитовых глаз, костяная пасть полна яда. Скользкий-находчивый Эреб не утратил изворотливого здравомыслия? Счастлива знать. Не будь мы пленниками, согласилась бы смешать свои идеальные-сильные гены с Эребовыми перспективными-замутненными. Пусть умерит свою ироничную-предсказуемую натуру и представит. Много здоровых потомков нашли бы пропитание на Климбахе. Маленькие самки, похожие на меня. Маленькие самцы, похожие… тоже на меня, - мировосприятие альтер-эго Десятого сильно отличалось от более традиционного для их сородичей, которое испытывала Сату. Было ли дело в том, что свой интерес к Эребу она предпочла интерпретировать как запрятанное глубоко в душе желание потомства или в том, что недолгая роль «поющей колыбельную» матери отразилась на скорбилусе больше, чем та хотела бы? Даже Айне не могла до конца разобраться в этом хитросплетении инстинктов и нетипичных личностных качеств. – Не стану спорить. Облик прямоходящих заманчив-привлекателен и одновременно отвратителен-грязен. Как Эреб. Желаешь услышать последний крик? Прислушивайся-выжидай. Мы идем к бойне. Вся земля-над-морем идет к бойне».
Иешуа успел задаться оставшимся без ответа вопросом, который давно беспокоил Айне и вместе с тем и всю тайную полицию Шантитус. Ни один существующий или существовавший в девятой зоне последнюю тысячу лет культ не использовал подобную символику. Всевидящее змеиное око, изящная, можно даже аристократическая работа, гордо увенчанная простым малопонятным символом – все это казалось Демону смутно знакомым, так, будто она когда-то слышала о воедино связывающем эти понятия, но пыль веков поглотила все без остатка… Девочка бросилась к красноволосому климбату, обрывая незаконченную мысль. На мгновение взгляд Инфирмукса остекленел, омертвел, но лишь на мгновение. Вот он приходит в себя, прежде чем Айне успевает до него дотронутся – говорит медленно и четко, совсем как впавший в транс. Она судорожно перебирает возможные варианты произошедшего – ментальная угроза, наложенное на амулет заклинание, которое лучшие из имеющихся у нее в подчинении специалистов по артефактам не смогли отследить. Хорошо, что рядом оказался Эреб, который легким движением отстраняет своего носителя от вещицы, бережно беря ее в руки. «Постройте... Эреб?!», - Девятая не знала, чему ей удивляться больше – материализовавшемуся в реальном мире скорбилусу или тому, что вещдок оказывается знаком не только Темному Эфиру, но и делящему с ним тело трансденту.
- Дадер. Предположительно - андульгаунд. Пара общипанных перьев все, что сумели обнаружить мои люди. Говорю же, к тому времени, когда в поселение подоспели основные силы, он был уже испепелен, а подельники успели смыться. Должно быть, они сильно торопились раз оставили после себя такую серьезную улику, - услышав об альтер-эго, Айне скривилась, но ничего не сказала – сейчас у них было слишком много серьезных дел и слишком мало времени, чтобы распинаться о своем отношении к деосам.
В свое время девочка долго не могла решить, кто более бесполезен: эти ребята, предавшие собственные аспекты ради безграничной власти, или Бог-Демиург, оставивший мир на растерзание губительным силам – и каждый раз приходила к неутешительным выводам. Такие могущественные и вместе с тем такие безуспешные. «Кроме того парня. Ну, этого самого, который за вселенский хаос и энтропию. Уж кто-кто, а он свою работу знает», - поправила Айне, размышляя над тем, что из сотворенного в большем смысле олицетворяло Энтропиуса – упорядоченный бардак в ее кабинете или планомерные действия загадочных заговорщиков.
Девочка провела ладонью по начерченному на оружие Инфирмукса знаку. И правда, руна или как ее назвал Эреб – первая буква имени – была идентична выгравированной. Другой бы обрадовался неожиданной зацепке, но Демон становилась все мрачнее с каждым словом, произнесенным климбатом и его скорбилусом. Темный Эфир был не только стоящим наравне, уважаемым и ценимым союзником, не только находившимся под опекой не до конца постижимым другом, но и огромной тайной, многоуровневым лабиринтом-загадкой. Он и его зона были частью некой запутанной истории, докопаться до истоков которой Айне пообещала в тот день, когда Иешуа вытащил ее из штаба неудачливых экспериментаторов.
Вот только все повернулось совсем не так, как она хотела. Под угрозой оказалась не только жизнь девочки, которую она ставила на кон миллиарды раз. Нет, дело было в судьбе ожесточенного болью и одиночеством климбата, в котором Девятая видела нечто большее, чем жадного до крови безумца или несчастного странника, обитателях всей Девятой зоны Шантитус. И если она проиграет, то рискует потерять две самые дорогие ее сердцу вещи. Разом. Маленькое зерно вражды между ними, возникшее в тот самый момент, когда желание защитить поглотило Айне, а Инфирмукс вдруг, вопреки своему обыкновению, предпочел светские рассуждения простым, но честным словам, пустило корни, и ждущее впереди испытание могло разрушить ту неустойчивую грань доверия, которую климбаты обоюдными усилиями успели установить. И тогда, кто знает, быть может Иштаран постигнет судьба Пандемониума. [float=right]
[/float]
- Понимаю, Эреб. Но мне нужно сказать нечто важное. Иешуа, – распустив алую ленту, девочка крепко сжала ее. Немигающий взгляд был прикован к Темному Эфиру. – Признаю твою компетенцию во всем, что касается строительства светлого будущего на костях. Ты спрашивал, кто из правителей может быть настолько наивен, чтобы не осознавать этих истин? Вот же он, прямо перед тобой! Я и никто другой, не задумывалась, что раз за разом происходило после того, как я уходила, избавив очередной ад от населяющих его демонов… или может быть рай от небожителей? За эту ошибку плачу до сих пор. Но, послушай, в этой истории есть что-то неправильное и не один твой скорбилус это чует. Все мы в опасности, возможно, даже в большей, чем когда решили слить разумы воедино. Шантитус – не твоя зона и не ты несешь за нее ответственность. А потому, если есть то, что ты не готов со мной обсуждать или то, что не желаешь мне доверить, найти Фтэльмену и возвращайся домой. Это не шутка. И не вздумай даже предположить, что я пытаюсь упрекнуть тебя в трусости! – Айне замолчала, чтобы через секунду, сбиваясь на шепот, четко произнести несколько слов. - Это моя зона и мой личный бой, который ты не обязан принимать. Пойми, тебе придется пойти на многие жертвы. Драться за то, что твоим не является, за тех, что считают тебя кровожадным ублюдком. Лгать и притворяться, так, как в той лаборатории, только чаще и искуснее. Признать мое преимущество в знаниях Шантитус, в конце концов. Но если решишь остаться… Готовься идти до конца.
«Посмотри, скользкий-находчивый Эреб. Тонкокожие не могут прийти к согласию. Хорошо, что мы, избранные дети богов, лишены изъянов. Вспоминая об обстоятельствах. Насколько хорошо твой новый облик умеет убивать?» - поинтересовалась Сату, которая так до конца и не поняла важность происходящего для готовой к любому исходу Айне. Темный Эфир и Эреб успели стать для нее чем-то вроде неофициальной «стаи», пусть и не такой ценной, как хорошо знакомая носительница, но значимой и достойной определенной протекции.
- Теперь выкладывай все, что знаешь об этом символе, имени и том, кому оно принадлежит, - девочка устало посмотрела на беловолосого мужчину в маске, торопливо повязывая ленту на предназначенное ей место. Взмах руки, и на шее девочки материализуется серебристый амулет чистосердечного признания, а за спиной спадает изорванный алый плащ, смотрящийся дико на фоне приглаженной праздничной одежды. - У нас есть немного времени, прежде чем те, кому я могу доверять, будут здесь. Если все настолько серьезно, как ты предполагаешь, действовать нужно быстро и скрытно. Нельзя, чтобы заговорщики прознали о том, что нам известно, иначе упустим эту нить раз и навсегда. Везевир собрал достаточно сведений, чтобы начинать «копать» в нужном нам направлении, но только ты, Эреб, можешь дать цельную картину происходящего. Мне бы очень не хотелось блуждать в потемках, если есть возможности пролить свет на эту, без сомнения, преинтереснейшую историю.
«Думается, этот свет будет не иначе как убийственным-испепеляющим», - Айне закрыла глаза, собираясь с мыслями.
Отредактировано Айне (21.05.18 22:48:14)
[AVA]http://s9.uploads.ru/d/cthxw.png[/AVA]Неслышный шорох от касания босых стоп о дубинную поверхность пола не предвосхищал никаких действий, и когда только успел снять обувь, любовно раздобытую Фтэльменой? Секунду назад в руке древнего климбата потрепанной обложкой сверкала книга, а в следующую… нет… дробленную сотую часть мига, вышедшая из под контроля «ядерная боеголовка» срывается с места. Чудится истошный визг и запредельный вой атомов на пути, рассеченного пространства кабинета Инфирмуксом. Они столкнулись с объектом вне их категории и теперь неверяще разлетались в стороны дохлыми трупами, теряя на пути электроны, точно драгоценные кровавые брызги.
Со стороны посредственного обывателя пространство лишь сверкнуло снопом алых огненных искр, а Айне ощутила атомарное давление в грудь весом в несколько сот килограмм – усиленная инерция недо-удара. Почему «недо»? Внезапное действие Десятого не несло в себе разрушительной магии, а лишь физическое воплощение силы с определенной не боевой целью.
Ударная волновая мощь, под силой которой даже атомы пугливо прячутся по закуткам, не могла быть погашена или отражена. Внезапная, берущая нахрапом и не терпящая малейшей возможности что-либо противопоставить. Аура подростка слилась в единое целое с его силовым резервом и мгновенно оплела фигуру тысячью… нет… миллионом тончайших энергетических потоков магматической эссенции. Раскаленность кожи, разводы рун по кистям рук и лицу не причиняли вреда, однако масса давила на живот и грудь, а рука без труда держала запястья Айне над ее головой, фиксируя возле монументальной ножки письменного стола. Да. Инфирмукс сорвался с места и кинулся внезапно, сбивая девочку с ног и припечатывая ее к полу прочнее ввинченного шурупа.
Резинка, держащая в узде высокий хвост, не выдержала общей магической раскаленности пространства и с жалобным тлением осыпалась пеплом. Кроваво-красные пряди покрывалом укрыли лица подростков, – А-й-не, – почти по буквам продекламировал склонившийся над бледным лицом Десятый, в его расширенных до предела багровеющих зрачках отражались светящиеся напротив радужки, – речь идет не о доверии или недоверии. Беда в том, что я сам не разобрался в хаосе, клубящимся вокруг и в ответной кимбатской нестабильности, пропади она пропадом. Демоны – они у всех обитают… и клянусь рассудком, если я сейчас вернусь домой, то непременно прихвачу тебя с собой. Догадайся, кто будет рыть безжизненные пески фронтира, пытаясь найти и вернуть обожаемого тирана? Да-а-а, маленький не-удаленький малыш Визи.Если первые секунды взор вполне способна застилать пелена готовности ответно вцепиться в глотку, вполне беззащитно открытую, то спустя пару секунд здравый смысл выцепил из общих деталей «врага» несвойственные ему черты. Вызывающий блеск в радужках, нахальную улыбочку на устах, быстро перерастающую в белозубый оскал и нотки в голосе, под конец ставшие совершенно неуместными для выказывания мало-мальски реальных угроз.
Хватка исчезла, а сам мальчишка вскочил на ноги, избавляя Айне от непосильного груза в своем лице и протягивая ей многозначно руку с раскрытой ладонью, – я уже был готов идти до конца, когда предложил тебе разбиться вдребезги внутри собственного создания, лишь чтобы взять самый крупный осколок и зафиксировать в памяти, так что, давай не будем продолжать. Я с тобой от начала до конца во всех начинаниях и пусть те, кому это не нравится, идут к… хм… точно не Эребу, – усмехнулся, добавив в голос озорства, – да хоть к шальному божку́ Энтропиусу или утрутся собственными кишками, как им больше по душе.
[float=right]
[/float]Эреб же, явно решивший не вмешиваться в эмоциональные порывы симбионта, сосредоточился на мысленном диалоге с Сату, прикрыв глаза и с деланым равнодушием отодвигая от себя упавшую книгу в потрепанной, но броской обложке.
«Ты знаешь меня как облупленного, да, маленькая сколопендра..?» – засмеялся в стиле мурлыкающей язвы, все же самка не была ему противником, – «Наш разум должен оставаться кристально чистым и острым, сама ведаешь. Даже если его расшибают на миллион осколков, все что остается делать, это планомерно, медленно и не без лишней деликатности затачивать каждый осколок, обнажая острые грани. М-м-м ты смогла меня удивить, неожиданно наблюдать, как инстинкт добычи силы берет верх над инстинктом размножения, как кроит его под себя, выбирая не здоровый остеолит, а изуродованный мутацией. На счет здоровых не уверен, однако уж в чем в чем, а в пропитании они бы переплюнули пресловутых старших фантазмов. А что до криков, они греют тело и душу лучше семи сотен килотонн в тротиловом эквиваленте. Сату, тело мне нужно не для заманчивых благ мира, а для получения еще большего могущества. Убийство – лишь цель. Кем бы мы не были… наша природа симбиота никуда не исчезает, я понял это сразу, как увидел Его в реальном мире со стороны. Инстинкт сохранения хозяина первичен и чем больше силы… мощи… ты знаешь, маленькая сколопендра, ты знаешь… мне порой кажется, что ИХ инстинкт самосохранения часто отдается в наше полное распоряжение. И лишь единицы из нас его бережно лелеют… пусть извращённый, но инстинкт…»
– Наигрались? Вот поэтому климбатов в десятки раз меньше, чем могло быть. – прозвучал голос Эреба созвучно грохоту нескольких ударяемых от пол, – слово за слово… пройтись пару раз по больным точкам друг друга. Ответить, да так, чтоб не только потешить собственное больное дизгармональное Эго, но и чтоб оппонент обязательно вкусил свою ничтожность… и очередная бойня на Климбахе в разгаре. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Инфирмукс, когда ты уже вдолбишь себе в голову, что мир каждого субъективен и частенько окружающие и вовсе не думают о твоей, несомненно умной… кхэм… башке. Да простит меня Творец за коверканье правды. Мир лишь отражение нашей субъективности и ограниченности.
– Что ж… на самом деле, Айне, я знаю не больше, чем способно познать плотное сосредоточение соседствующих с разумом симбионта нейронов, обремененных квази-душой. Мы уже разобрались с Инфирмуксом как-то, что тварь, которая явилась причиной многих бед Некроделлы, носит имя… – минутная пауза, и звучит далеко не то, что может ожидать классический житель мертвого мира, – Саванте Берцеалис. Дриммэйр, не лишенный талантов, как и ты, дитя Девятой зоны, взращённая яростью Таддеуса.
Инфирмукс фыркнул, делая какой-то жест рукой и усаживаясь на край стола, обвивая его ножку костяным хвостом, – пардонь, Эреб, перебью. Возвращаясь к слову о твоей якобы наивности. Не верю. Если ты о героических порывах этак так в первое тысячелетие, плюс минус несколько сотен, огорчу. Я называю этот период взрослением и сам, как убеждает Эреб, не отличался умом.
– Ты и сейчас им не шибко-то блещешь, жертва ядерного геноцида. – тихим бархатистым звуком укольнул скорбилус, посмеиваясь.
– И при чем тут наивность? Мне ошметками селезенки глаза не застилай. Ты платила сполна и, раз до сих пор жива, до сих пор разумна, мыслишь здраво, до сих пор не изменила своим принципам, находишь цену уместной. И даже если я ошибаюсь, а ты искренне думаешь иначе – плевать, я тебя такой вижу и это мое право, Айне. Ты – сильный хищник, а у хищника всегда есть период роста и становления, а также безграничный потенциал.
– Инфир, сделай милость, прекрати уже доказывать всему миру безумные теоремы собственного сознания. Многие ошибочны, я продолжу. Так вот, наш мистер Берцеалис, земля ему пухом… от ядовитых Биорторских дремеозавридов, многие артефакты помечал символом своего второго имени. Это буква «У». Речь о том, что в главной цитадели на Некроделле в подземных катакомбах… а их тысячи тысяч пластов и микро-надпластов… сокрыто нечто ценное, с точки зрения увеличения могущества. Не могу сказать точно: артефакты, оружие, магические свитки с магическими техниками массового поражения, зелья, али еще какая муть, но три артефакта укажут точную дорогу и помогут обойти ловушки тем, кто желает завладеть богатством. А теперь думайте, кто..? Кто желает? О сем секрете, во-первых, знают лишь заставшие эпоху Саванте обитатели Некроделлы, и современники на Климбахе. Плюс… Саванте был очень силен, равен Инфирмуксу, как минимум, и его артефакты не смогут подавить и присвоить себе те, кто слишком недотягивается до уровня. Например, сам Таддеус уже сомнительно, хотя вероятность имеется, а уж его приспешники… ха и еще раз ха! Айне, кто на твоей земле силен настолько, что способен сравниться с тобой?
Отредактировано Инфирмукс (21.05.18 21:44:01)
Несмотря на то, что она была сбита с ног и обездвижена, Айне улыбалась, не предпринимая никаких попыток высвободится. Еще бы, ведь это нарушило бы хрупкие правила игры. Не знакомый с климбатами мог бы решить, что Темный Эфир пытался в лучшем случае доказать свое первенство, а в лучшем – прикончить заметно уступающую ему в силах девчонку, но это было такой же иллюзией, как и побежденное положение последней. Помешанные на силе обитатели мертвого мира прекрасно знали, что эту самую силу не всегда стоит воспринимать буквально – как угрозу немедленной физической расправы. Иногда необузданная магия означала лишь твердость убеждений и уверенность в собственных словах. Поэтому Демон радовалась: на таком языке говорить ей было проще.
Вот климбат доверчиво протягивает руку и она, не проронившая ни слова с момента окончания монолога, подает бледную ладонь. Веселые искорки в раскаленных карминовых глазах отразились в огненных алых. Но девочка не торопилась как подниматься на ноги, так и отпускать друга, крепко вцепившись в его руку. Ровно до нужного момента. Одно быстрое движение, и Темный Эфир падает на пол, рядом с тем самым местом, на котором не так давно распласталась Айне. Черная копна волос, рассыпавшихся по чередующимся светлым и темным плитам, смешалась с такой же ярко-красной.
- Думаешь, Везевир будет искать меня? Отлично. Вдвоем будет гораздо проще конвоировать тебя в Иштаран. Похищение Верховного судьи тяжелое преступление, знаешь ли. И твоя готовность пойти на него вызывает у меня уважение, - засмеялась Айне, оперившись локтем об пол. Она едва удерживалась от того, чтобы показать Иешуа язык. Помнится, в том иллюзорном мире они частенько так дурачились, несмотря на несоответствующий возраст. Совсем как брат с сестрой. – Энтропиус? Я бы предпочла свидание с собственными кишками. Хотя в трудоголизме ему не откажешь. У деоса беспорядка, часом, нет резиденции в Шантитус? Иначе все это безумие объяснить трудновато.[float=right]
[/float]
Голос Эреба был подобен ведру холодной воды, вылитому на две чрезвычайно горячие головы. Демон поспешила подняться на ноги и отряхнуть одежду от пыли – к несчастью, на костюме виднелась пара неаккуратных складок. Впрочем, это было наименьшей проблемой правительницы девятой зоны. «Ответ на твои терзания - эволюция, милый-скользкий Эреб. Но звучит не так, как понимают ее наши недальновидные кузены. Эволюция не только крошечной-незначительной особи, но вида. Быть может наша единичная слабость оказалась не проигрышем. Приспособлением. Как твое изворотливо-нахальное поведение. Бесчисленные миллиарды умрут вместе с пленившими их. Чтобы тысячи могли стать чем-то большим. Не знаю, что это, если не успех», - Сату отозвалась на слова собрата звонким смехом, который если прислушаться – всего лишь отражение его собственного. Благодаря Айне, она научилась испытывать значительный спектр эмоций, но правила выражения их знала далеко не всегда.
- Как в свою очередь и ты, Иеш. Вот только наших врагов едва ли впечатлят набитые шишки и постигнутые жизненные мудрости. Порой я жалею, что не могу вырезать все хоть сколько-нибудь причастных к этому грязному дельцу. Но если взялся вершить справедливый суд, о звериных повадках приходится надолго позабыть, - хмыкнула девочка, поглаживая мирно спящую пантеру. Недавние пикировки климбатов ее не разбудили. Возможно, Маландис не чувствовала реальной опасности для жизни владелицы. Или этому юному хищнику тоже стоило войти возраст, набраться сил?
Рассказ скорбилуса отчасти подтвердил опасения Демона, в некотором и превзошёл их с лихвой. Жаль, задаваемые альтер-эго вопросы раз за разом ставили ее в тупик. Некто настолько сильный, что может сравниться с единоличным завоевателем трех зон, способным даже после смерти строить явно злодейские козни? Да, пару-другую таких значительных личностей она знала, вот только ни один из них некоим образом не относился к Шантитус. Порой Айне и вовсе казалось, что в островных государствах Климбаха жизнь текла несколько иначе, менее суматошнее что ли. Один правитель сменял другого, привычно окрашивая прибрежные воды в алый цвет, но, в целом, для девятой зоны времен Таддеуса отлично подходил термин «застой».
- Будто сам не знаешь, Эреб. Их множество. Не люблю скромничать, но почти каждый мой предшественник в лучшие свои годы мог потягаться за право наслаждаться закатом в собственной башне. Вот только все до единого скоропостижно померли. Правители постоянно умирают, чаще всего от магического клинка в сердце или случайным образом брошенного заклинания. Сегодня ты восседаешь в крепости и готовишься объединить под своей властью не меньше, чем весь Климбах, а завтра служишь трапезой для более удачливого конкурента, - Девятая сохранила многозначительную паузу так, будто намекала на определенную персону, которую не так давно постигла схожая участь. - Нет, я не знаю никого из тех, кто в одиночку мог бы стать для меня угрозой. Но знаю тех, кто может знать.
Как и во всех прочих частях форта, в округлом зале собраний основным цветом был красный. Пол из красного дерева, некогда принадлежавшего раскинувшемуся в северной части острова лесу, высокие окна, укрытые массивными алыми шторами. Даже небольшие картины, чередующие спокойные морские пейзажи с батальными сценами, были выполнены багровой тушью. Поверхность массивного черного стола была превращена в ожившую карту Шантитус, фотореалистичную, пронизанную чарами дорогую работу. [float=right]
[/float]
Вокруг него расположились четверо ближайших советников Демона. Уже знакомый Инфирмуксу Кетрос держал в руках ящичек с различными масками из пластичного материала, которому с легкостью можно было придать любую необходимую форму с помощью телекинеза или ловкости рук, и длинный лиловый штандарт. Несмотря на то, что его, похоже, вытянули прямиком со своеобразных учений лицо мальчишки выражало исключительную сосредоточенность. Сидящий напротив него Везевир, наоборот, был преисполнен рвения, хищно улыбаясь так, будто мысленно уже крушил черепа предполагаемых заговорщиков. Двое других – беловолосая девушка с аккуратными рожками, в открытом черном платье, при полном макияже, заставляющим ее казаться на пару-тройку лет взрослее вот уже девять сотен лет неизменных деталей внешности, и улыбчивый трансдент в наряде, чем-то напоминающем рясу священника. Первая сочувствующе опустила взгляд, поправляя золотистую диадему, а второй казался настолько неуместным на фоне других присутствующих, как играющий на губной гармошке котиникс. Тем не менее, ни Айне, ни ее советников он нисколько не смущал.
-Точно не Таддеус. Совсем не его почерк,- наконец, главнокомандующий вынес свой вердикт. Так и не занявшей свое место во главе стола девочке пришлось ввести подчиненных в курс дела. О многом она умолчала, например, о на первый взгляд пародоксальной связи между Эребом, Инфирмуксом и Уроборосом. – Но я знавал об одном безумце, способным на такое. Скажи, Демон, имя Азмадан тебе что-нибудь говорит?
- Нет. Но ты ведь поспешишь посвятишь страждущих в эту тайну? – девочка повторила имя про себя несколько раз, но не нашла никакого заметного отклика. От него веяло силой и кисловатым свежим воздухом, каким он иногда бывает после грозы.
- Предшественник Таддеуса. Талантливый правитель, гениальный полководец и маг необычайной силы. По совместительству, тот, кого бы ты назвала «полным чудовищем», не заслуживающим условного срока. Стоило сказать старине спасибо за то, что вовремя уничтожил его.
- Постой. Ты ведь не хочешь сказать, что Таддеус мог быть в чем-то прав? – перебила его полукровка, которой тема завязавшегося разговора была явна неприятна. И Демон отлично знала причину: Анна-Веринья относилась к своему прошлому господину куда менее спокойно, чем мальчишка с фиалковыми глазами. [float=right]
[/float] [float=left]
[/float]
- Именно это я и хочу сказать. Ты знавала его совсем немного по нашим меркам и, увы, минула те времена, когда Таддеуса величали спасителем Шантитус и борцом за свободу. К тому же убивший дракона становится драконом, особенно если мир не торопится подстраиваться под его убеждения, - Айне послышались терпкие печальные нотки в голосе климбата, но высказываться она не стала. Ее не волновало, насколько правыми были былые поступки правителя, за свои преступления он заплатил сполна. – Так или иначе, Азмадан был связан с истерзанной войнами Некроделле, а вернее с одной конкретной личностью. Все знают эту историю: Уроборос, спаявший десятую, одиннадцатую, двенадцатую и тринадцатую, планировал замахнуться не много не мало на Климбах. Вот только не все пошло гладко.
- Он лишился внутренностей. По одной версии постарался кто-то из местных, по другой – несчастный случай. Второй я верю больше, - закончил Везевир так, словно в зале совещаний не было живых свидетелей смерти правителя. – Говори точнее, Нарана. Все еще не понимаю, каким боком это относится к девятой зоне.
- Тебе не приходило в голову, что Шантитус тоже была частью того мира, который Уроборс собирался завоевать? – ядовито осведомился Кетрос, привыкший к таким словесным пикировкам. - Три крупных материка полны ресурсов, но оправлять войска за океан без поддержки все равно что на месте топить их в водах Колсса. Нужен был перевалочный пункт, и наша с восьмой зоны идеально подходили на эту роль. Вот только времени у Уроборса было в обрез: другие правители, наслышанные о его деятельности, и потрать самозванный божок еще десятилетие на осаждение неприступных морских крепостей, непременно заключили бы временный союз. Вот и выходит дилемма, атакуешь материки – проиграешь, атакуешь острова – проиграешь вдвойне. И тут на сцене появляется Азмадан, к тому времени контролирующий острова Дарк и дергающий за ниточки безынициативного правителя Сакрис. Неизвестно, что Уроборс наобещал ему и собирался ли выполнить хотя бы часть из обещанного, но в итоге был заключен некий пакт. А меньше, чем через неделю завоевателя не стало, за что отдельная благодарность присутствующему здесь. Азмадан пережил его на половину года. Мятеж, поднятый Таддеусом загнал его в катакомбы под тем местом, где через тысячи лет построят Иштаран. Говорят, ему перерезали горло как раз в День Летнего Солнцестояния. Больше мне ничего не известно. Таддеус хорошо постарался, чтобы полностью стереть всякую память о личном враге
Айне жалела, что в свое время уделила недостаточно времени истории Шантитус, предпочтя потратить время на более абстрактные дисциплины. Переглянувшись с Темным Эфиром, она попробовала расшевелить Сату, но та была озадачена не меньше самой девочки и посылала в ответ лишь смутные образы грядущего побоища да, почему-то, недавно вылупившихся скорбилусов неопределенного подвида.
- Да озарит нас свет Его. Позволите мне взглянуть на амулет? – проговорил отец Киан. На секунду Демону хотелось осадить его и высказаться насчет того, с чего бы безразличному к жертвам войн прошлого богу интересоваться их судьбами. Но вместо этого Айне вложила вещицу в непривычно теплые ладони трансдента. [float=right]
[/float]
Священник нараспев произнес необходимые слова, заставив амулет подняться в центр появившейся в воздухе пентаграммы. Пульсирующая золотым светом, она была выполнена мастерски, но Киан немного не рассчитал своих сил. Чтобы конструкция не разрушилась на ее глазах, Айне поспешила передать структуре часть своей магической энергии. Пентаграмма окрасилась алым, а ожившая карта на столе мельтешила двумя стилизованными первыми буквами имени древнего правителя. Одна в подземелье, так называемом «нижнем городе», другая в портовом районе. Трансдент обессиленно облокотился об спинку стула. Демон не понимала, как можно использовать высшую магию, но при этом быть не способным верно оценить свои силы.
- Спасибо, святой отец, вы нам очень помогли. Везевир, собери людей и отправляйся в порт. Если сможешь захватить владельца амулета живым, это будет лучшим подарком к празднику. Мы с Инфирмуксом перехватим тех, что на нижнем уровне. Людей на улицах предостаточно, поэтому постарайся обойтись без жертв… если только они не неизбежны, - Девятая провела пальцем по поверхности алой ленты. - Анна, праздник не отменяется, а потому придется тебе временно принять обязанности главного организатора. Пошли весточку Сильв – в этом городе нельзя и пару костей купить без ее ведома, а тут кто-то массово приобретает кристаллы. Если вернется Эру, тут же сообщи мне. И еще, в моем кабинете молодая цефеида. Пожалуйста, не дай ей сожрать всех согласившихся работать здесь слуг.
- Я займу библиотеку. Постараюсь разыскать все об этом командире на случай, если ваши догадки верны, - кивнул Кетрос, протягивая одну из масок Айне, а другую Эфиру. «Маскарад. И как я могла забыть?», - подумала девочка, усилием мысли вырисовывая на идеальной черной поверхности морду пантеры. Она махнула рукой Инфирмуксу, как бы говоря, что ему стоит сделать то же самое, если он не хочет упустить часть предпраздничного веселья и сохранить анонимность. Не стоит пугать обитателей Иштарана лицами двух правителей, слухи о деяниях которых бывают сильно преувеличены.
- Благословляю вас. Порочным душам, идущим по пути террора, стоит смиренно обрести покой если не при этой жизни, то в жизнях грядущих. Господин Кетрос и госпожа Анна-Веринья могут рассчитывать на мою помощь, - девочка готова была поклясться, что в этот момент мужчина не иначе как читает про себя одну из молитв своего идиотского аэтернизма, но, как и много раз до того, ее уважение к деяниям дента пересилило ее религиозный скептицизм.
- Вот так бы всегда. Может быть, мы даже переживем эту ночь, - улыбнулась Айне, и шепотом добавила. – Что скажешь, Эфир? Правда, что в Шантитус знают толк в смертоубийственных развлечениях? [float=right]
[/float]
Демон подала красноволосому климбату руку, к явному недовольству главы тайной полиции. Сотканный из тысячи нитей портал появился перед ними так, словно полотно реальности покромсали тупым ножом. На другой стороне уже стемнело, а фонарей было куда больше обычного – до нижних уровней многоступенчатого города, буквально располагавшегося в небольшом пяточке катакомб, свет не доходил. Большая часть климбатов и эссенций принарядились в маски, разговоры, крики, смех превращались в бессвязную какофонию, всюду пахло пряностями и чудной едой. Со стороны казалось, что перед правителями распростёрся самый обыкновенный город одной из свободных планет, население которого по некой зловещей ошибке составляли одни дети.
- С тех пор, как мы зачистили минус десятый от бандитского отребья, здесь стало гораздо милее, - произнесла Айне, приходясь взглядом по причудливым домам-колоннам, уходящим вверх и вниз. Как жаль, что пришли в это место не для того чтобы любоваться видами.
Отредактировано Айне (28.05.18 22:47:49)
Абсолютное и прекрасное множество крупиц правды. Девчонка верно поняла порывы своего нечаянного «почти» друга: не показ собственного превосходства или желание уничтожить, подобным штамповым кретинизмом он не страдал, а своеобразная ритуальная игра монстров, навеки закованных в личину детей.
Десятый тоже не сопротивляется, лишь вздрагивает в первое мгновение, но тело наливается ватной консистенцией и расслабленно валится навзничь. Уже какой-то сюрреализм для дикого властителя Некроделлы, он впервые общался столь близко, на грани одухотворённого, платонического, но все же интима. От осознания реальности нереального внутри поселялось чувство, заменяющее страх, но впервые не ярость, а таинственная напряженная меланхолия.
– Думаешь, у Везевира есть хотя бы один шанс против меня? – осклабился в широкой ухмылке мальчишка, – ага-а-а, пусть закатает губу.
По сути, не более чем пафосная фразочка, Инфирмукс из категории людей, что даже муху частенько переоценивают, ибо понимают все свои слабые стороны. Проиграть врагу в два-три раза слабее себя – реальность, а не выдумка. Реальность для спесивых и самоуверенных идиотов. Обратное тоже верно.
Поднявшись на ноги вслед за Айне, подросток пожал плечами, задумчиво склоняя голову то в одну сторону, то в другую, будто у него затекла шея, – У каждого свои игры, но мой инстинкт до сих пор заставляет стремиться к силе, не только магической… но и… не знаю, как описать, ты должна понять. Оно не имеет словесной интерпретации.
– Почему? Сила ауры. Сила души. Сила разума. Сила личности. У тебя из-за амнезии порой хромает словарный запас, – проурчал Эреб чистым, но чуть язвительным баритоном; в ответ, получив лишь привычное фырканье и колкую фразу: «ага, ты ж у нас мозговой гений, заставлявляющий меня жрать, как биорторского вулканического аскарида», но Эреб предпочел не продолжать тему, продолжив диалог со скорбилусом Айне.
«Са-а-ату, я и сам встречал множество ликов нашего племени и знаешь… одно предположение и во мне способно вызвать ледяную дрожь, но клянусь собственным скелетом, некоторые из трансдентных симбионтов мне чудились дохлыми кусками хитина. А их носители, как минимум страдающие острой деменцией. Считаешь ли ты мои слова выдумкой и встречала ли подобное? Только не давай ответ прямо сейчас, подумай… вспомни все, увиденное тобой за три с хвостом тысячи лет».
– Весь мир безумен, – голос климбата отозвался сонорным эхом, чуть глуше и тише, чем обычно, – а Климбах – сердце безумия и анархии. Мир перепрашивает нас, мы превращаем мир в то, что он есть, так что ты права. Я абсолютно такой же и плачу цену. А еще, беру плату с других. Плату жизнью, – глаза едва заметно блеснули, на магматической радужке пролегла угольная тень, рисуя неповторимый узор у самого зрачка.Беззвучная поступь шагов. Сладковатое цветочное амбре и послевкусие душистых персиков на языке. Стук каблуков в соседних коридорах и мягкий ворс ковра под босыми пятками. Инфирмукс на время погрузился в себя, ошалелым взглядом взирая вокруг. Вздрагивая и пытаясь, время от времени, унять судорогу в сильных мышцах. Он слишком привык разрушать дворцы и богатые замки, слишком привык видеть руины, вместо величественных чертогов. Когнитивный диссонанс подтачивал рассудок, а шагающий рядом Эреб в маске пантеры, мягко дернул парня за хвост, выдирая пару алых волосинок, будто такая боль могла привести мальчишку в чувство. И таки смогла. Иешуа вздрогнул последний раз, шумно втягивая носом воздух, поджимая пальцы на ногах. Яркое животрепещущее желание порушить орнаментную стену, превратить богатые атласные шторы и персидский ковер в два пламенеющих факела затухло.
Слова Анны вызвали в Эребе легкую усмешку и одобрительный кивок, – Ваша гурия права, – маска на лице добавила немного стали в уже привычный приятный голос, – Азмадан был куда хуже Таддеуса. Не зря считается, мол, из двух зол… так вот, Таддеус – меньшее зло. Во сто крат меньшее. Инфирмукс, речь идет о Саванте, господа и дамы, давайте называть вещи своими именами. – Эфир все еще не понимал и не принимал имя «Уроборос», оно отдавалась в его голове болью и мгновенно провалилась в забытие, контекст мог теряться, что и поспешил исправить Эреб.
[float=right]
[/float]– Все верно, – выслушав до конца справку о Азмадане и его связи с бывшим властителем Некроделлы, кивнул Эреб, – я знаю еще кое-что, из молвы да легенд... – если Инфирмукса мучает амнезия, это совсем не значит, что она же беспокоит и скорбилуса, – факт смерти Саванте неоспорим, а вот факт смерти Азмадана под вопросом. Вероятность, скорее, три к семи, не в его пользу, но даже малостью не стоит пренебрегать. Недооценка чревата гибелью глупцов.
В руках подростка принятая маска быстро приняла облик чего-то зубастого и костистого, явно концепт маски был взят из какого-то жутко популярного аниме, что они так часто смотрели в иллюзорном мире прошлого, – если мы не переживем эту ночь, то ее никто из виновных не переживет. Я уж постараюсь всех и каждого забрать с собой в могилу. Интереснее будет, как считаешь? Закуска на том свете! – еще один белозубый оскал и блеск сияющих кровавым багрянцем глаз, норадреналин уже ударил в кровь, чуть мутя рассудок и заставляя организм вырабатывать лошадиные дозы серотонина. Вот такой кузус гормонального дисбаланса.
– Думаю, даже не зачисть ты этот сектор от всякой швали, он был бы милее скалистых бункеров Тилании... – они продвигались все дальше, и, действительно, на подростков мало кто смотрел. Эреб следовал тенью, и он первый заметил, как через редкую толпу климбатов бежала красноволосая девчушка лет семнадцати на вид, в черном готическом платье из тонкого ажурного кружева и тугого корсета, обтянувшего ладненькую фигурку.
Сильвина, а это была именно она, выдохнула, чуть согнувшись пополам, не то в поклоне, не то от некого внутреннего нервного приступа и выдала, – Айне-доно... – явно правительница была узнана исключительно по ауре, – случилось непредвиденное! Вынуждена просить у вас немедленной аудиенции! Устанавливаю полог тишины! – непроницаемый полог был вмонтирован в артефакт и он накрыл куполом Айне, Инфирмукса и саму Сильвину. Похоже, про личность Эреба ламия не осведомлена. Девица точно не лишена наглости и упорства, раз ведет себя столь самоуверенно – хватка железная. Буквально вольфрамовая. Глаза блестят. Движения плавные, но чуть нервные. На правом виске истерично пульсирует вена.
– Семь минут назад стало известно, что ренегаты перехватили, во время смены места хранения, древний артефакт «зарок делирия»! Эйру, как и всегда говорит загадками... – девушка задумалась на секунду, явно пытаясь припомнить слова, – что-то о кровавом пробуждении на антрацитовом алтаре, я же поняла, что данную информацию удалось выбить у одного из захваченных недавно ренегатов. Остальное скрыто под печатью молчания, при всем желании и умениях Везевира, большего не узнаем!
[float=left]
[/float]Артефакт «зарок делирия» – один из древнейших артефактов Шантитус, созданный, скорее всего, еще в разгар Великой войны. По мнению артефактологов крайне опасный и способный пробуждаться в умелых руках, он ведет к безумию, но безумию какого рода, артефактологи Девятой зоны сказать не могли. Артефакт отличался особой массивностью, как весовой в килограммах, так и магической. Для его переправки нужен был не один человек. Внешне, большой щитообразный круг диаметром около трех метров с полыхающими на нем огненными рунами.
– Все, участвующие в перевозке зарока делирия убиты. Мое мнение по ЧС. Похищение артефакта – одна из многих заранее спланированных акций, направленная на то, чтобы сломить наше целенаправленное противодействие аппозиции, и свергнуть существующий порядок. Среди ближнего круга изменник, малое число лиц знали о переправке артефакта в более защищенное хранилище, – было видно, что Сильвина очень спешит, стараясь максимально сократить время.
Не прошло и минуты, едва ли Айне успела обговорить что-то с Сильвиной, как на локте Девятой сомкнулась ладонь Инфирмукса, – Чувствуешь энергетическую вспышку в фоне планеты? Где-то рядом, совсем близко! – климбат не без основания полагал, что может быстрее и точнее определить ее место положения, хотя девочка точно уловила сигнал. Не думая подросток стартовал, буквально взмывая в воздухе и ловко запрыгивая вначале на сводчатую ограду какого-то дома, а после забираясь на крышу. Гонка началась. Эфир бегал быстро, перелетая с крыши на крышу, цепляясь руками и хвостом, ему даже крылья не особенно требовались, а уж верткости и умению держаться в пространстве позавидовал любой паркурщик. Наверное, немалое значение тут имели высокие навыки рукопашного боя. Ветер свистел в ушах, а через пять минут непрерывного бега донеслась чудовищная какофония звуков. Словно хор хаотично плачущих, смеющихся и орущих голосов где-то вдали.
Айне знала это место, уже граница города, выводящая на пустырь. Жителей почти нет, домов тоже, этакий отшиб мира, где можно встретить опасных тварей и найти себе чудную могилу. Всегда так было, но сегодня иначе… Инфирмукс юркнул в развалины последнего пристанища, выбивая ногой дверь.
[float=left]
[/float][float=right]
[/float]По каменистому полю вышагивало около сотни климбатов, знаете, для небольшого выводка детей-монстров на весь Энтерос, сотня – чудовищно много. Все как один безжизненным пустым взглядом устремились вперед, только глотки издаю звуки – у каждого разный. Кто-то смеется, кто-то воет, кто-то неистово орет. Все обнажены, а по полю гуляет пепел сожжённых одежд. Инфирмукс замер, ошарашенным взглядом уставившись вперед и спрятавшись за большущий валун, – Вели-и-икий Творец… – тихо, едва слышно протянул мальчишка. Столь нетипичная фраза и совершенно непривычный, практически чужой голос давали понять – Десятый в глубоком эмоциональном шоке от увиденного, – это ни в какие ворота… что за артефакт такой… раз способен… вызвать массовое самоубийство…
В висках запульсировала боль, похоже, они с Айне попали в зону действия артефакта, благо уровень сил не позволил сдать рубежи. Климбаты шли в центр к огромной развивающейся фигуре монстра. Не просто монстра, а твари, созданной некромагией. Тварь, что не имеет разума, судя по ауре, источает огромную мощь и всасывает в себя силы медленно подходящих к ней климбатов, пожирает их в складках туманного чернеющего балахона, в огромных глазницах тлеют желтые угли. У ног твари на земле лежал артефакт «зарок делирия», а на нем стоял подросток. Странный… даже чуть пугающий своей неестественностью и «холодной», «мертвой» аурой. Кожа темная, с серебристыми светящимися рисунками по телу, волосы и глаза цвета благородной платины.
Эреб материализовался внезапно, и когда только успел вернуться во внутренний мир?
– Азария! Я был уверен, что он погиб! Мастер-некромаг Саванте… эти рисунки по его телу и есть оружие… аккуратнее... он смертельно опасен, вот только мне не ясно, что он творит!
В последнюю секунду Айне заметила странность, в нескольких десятках метров от Азарии стояла… она! Точнее, ее абсолютная копия с гнусавой улыбочкой на губах, и все стало на свои места. Отпустят пяток жертв и чем не «очернение» существующей власти, поднимающее в душах праведный мятеж. День, и воспоминания сбежавших о содеянном Девятой и гибели ее идеалов, ее безумии… облетит зону. Уже сейчас можно было представить, о чем скажут через неделю «законница поставила себя выше закона» или «безумие сломило Демона».
- Звучит вдохновляюще. Но если все же решишь опробовать посмертие, жди меня в баре… Там ведь есть бар? Киан в своих проповедях никогда об этом не заикался, как по мне, очень даже зря. Жаль только, нас с тобой вышвырнут обратно, как только объявимся на небесах, - задор идущего рядом климбата неимоверно радовал девочку. Несмотря на то, что совещание Инфирмукс перенес не слишком хорошо, по большей части из-за запретного слова «У», под которым кровный враг Десятого был известен жителям мертвого мира, сейчас он был, как прежде, бодр и готов к преодолению любых трудностей, которыми их обильно одарила судьба.
«Выводы, скользкий-находчивый Эреб, не лишены истины. Кроме ускользающей от тебя. Все наше обширное семейство лишь памятник гордыне языческих богов. Филигранный кинжал в ножнах, инкрустированных благородными металлами и драгоценными камнями. Не умеющие жить, как прочие, в совершенстве освоившие только одно ремесло. Ремесло убийцы, - Сату передала собеседнику свыше десятка разрозненных образов. Каждый был одной из сцен великой войны и, конечно, трансденты были главными действующими лицами. Высшие эволюции были так же беспощадны, как и орды их неразумных собратьев. – Потому, сладкий-чудовищный Эреб, наши презренные-жалкие кузены несчастны. Вершина их совершенства – отвратительные-грязные мягкие оболочки, с тонким панцирем спрятанным под теплой-мясистой плотью. Никчемные-пустые предатели сути. Лжецы».
- Айне-доно! – услышав торопливые шаги за спиной, Айне инстинктивно обернулась. Она не ожидала встретить Сильвину в таком месте – предпочетшая заседание совета неким собственным делам предпочитала проводить время в собственном офисе, но никак не на улицах нижнего города. Полная противоположность маршала, «вольная торговка» не стала тратить время на бессмысленные представления, в красках обрисовав случившееся. Даже каким-то совсем непонятным Демону образом обошлась без излюбленных крепких выражений, скорее всего, от волнения. Действительно, огненные волосы – огненный характер.
- Благодарю за своевременный доклад. Умоляю, отдышись и послушай. Его должны были перенести в третье хранилище, так? Почему об этом стало известно только сейчас? И где Эйру? – догадки роились в голове Айне, словно извивающийся змеиный клубок. Предатель среди ее ближнего окружения? Ответ напрашивался сам собой: Анна-Веринья. Именно она ненавязчиво интересовалась приездом гостя, но не проявляла интереса к злоумышленникам и осуждала действия тайного советника, увлекалась артефактологией и знала о местоположении проклятой вещицы, но лично в его перемещении не учувствовала. – Сильв, ты говорила о предателе. Это та, о ком я думаю?
- Остроухая стерва? Может быть. Довожу до твоего сведения, что ей всегда нравились мальчики с большим… запасом магических сил, разумеется, - отмахнулась Сильвина, бросая быстрый взгляд на Инфирмукса. Ростом она была не выше Айне, а темное платье так и вовсе придавало девочке вид типичной «готической лолиты», но холодные медные глаза выдавали в ней прожженного дельца, по праву заслужившего места в рядах некогда могущественной торговой гильдии. - Говорю же, кто-то их прикрывал. Причем, так хорошо, что Везевир до последнего не знал о пропаже отряда. А Эйру сбежал в катакомбы, как только закончил вещать это свое дурацкое пророчество. Сказал, что не позволит змеиным клыкам добраться до сердца Шантитус. Кстати, это и правда Темный Эфир?
- Он самый. Если не веришь, можешь спросить сама.
- Матушка моя мегаструм, я думала вы выше! Сильвина, официально избранный глава Гильдии Вольных Торговцев с две тысячи девятьсот семидесятого года. Не желаете взглянуть на наши лучшие предложения этого сезона? Особые условия для новых клиентов, - наблюдая за тем, как девочка так и рвется рассказать о богатой истории взаимоотношений гильдии с десятой зоной, Айне не сдержала смешка. Даже когда их жизни висят на волоске, ее верная советница зубами вцепится (и это даже не метафора) в любую возможность подзаработать. Официальный торговый договор, подписанный лично правителем Ивеоморфии был как раз такой возможностью.
- Иешуа, зарог делирия – одна из самых опаснейших штуковин, когда-либо хранившихся в этом городе. Насылает тотальное безумие. Но какое именно мои люди так и не смогли раскопать. И это при том, что принцип его работы со стороны кажется полнейшим сумбуром, - когда ладонь Инфирмукса коснулась ее, Демон едва заметно вздрогнула. Да, привычные вихри энергии вели себя странно, так, будто кто-то или что-то притягивало их. Прежде чем Айне успела ответить, красноволосый климбат уже несся напролом, лишь чудом не задев разодетых в маски горожан. Пригласив Сильвину жестом следовать за собой, девочка бросилась следом. Прыжок, еще один, резкий поворот вправо, развивающиеся за спиной волосы, мелькнувшая алая лента – взбираясь по отвесной стене, Демон чувствовала себя хищником, загоняющим добычу. Все прочие думы заброшены в дальний ящик сознания – только азарт охоты на неизвестного, но уже проявившего себя врага. Десятый уровень промелькнул яркой вспышкой, за ним – какая ирония – виделся сиренево-синий в свете тысячи фонариков городской район, заросший подземной флорой минус девятый.
- Чем темнее времена, тем совершеннее оружие, - голос Инфирмукса звучал отдалено, как будто мальчишка стоял не в паре шагов, а как минимум в нескольких десятков метров от Айне. Приложив одну ладонь к нещадно болевшему лбу, она дотронулась до агатового одеяния мальчишки, словно пытаясь убедится, что с ним все в порядке.
Это было похоже на одну сюрреалистических картин, которыми Везевир замостил стены своего аскетичного кабинета. Климбаты, которых девочка поклялась защищать, сдирали с себя кожу, с наслаждением впиваясь зубами в мясо впавших в сомнамбулический транс собратьев. Над громоздким истертым артефактом, в мрачном освещении кажущимся надгробной плитой, - монолитная фигура в истертом плаще. Магические потоки связывали жителей Шантитус в плотную сеть, неустанно выкачивая энергию из их переживших их тел. Отблески неограненной силы отражались в светящихся глазах призрака. Зарок сторожили двое – беловолосый климбат, чей голый торс был украшен хитросплетением неясных угловатых рун и единоличная правительница девятой зоны, точная копия той иллюзии, которую Айне повстречала в карманном измерении Зверя Гнева.
- Готовится как следует поджарить наши задницы, вот что… Такова моя субъективная оценка, ситуации, - высказалась подоспевшая Сильвина. Несмотря на несерьезную манеру разговора, свойственную этой особе даже в большей мере, чем Демону, в ее словах Демон почувствовала нотки волнения и страха. – Вещички, вроде этой, могут быть на многое способны, но проблем с автономным энергопотреблением у них не все гладко. Проще говоря, перебьете бедолаг и раздавить наших гостей станет проще простого.
- Если предложишь план, не подразумевающий убийство моих подданных, никто не покусится на твои филейные части, Сильв, - ответила Айне, не спуская глаз с темнокожего некроманта. На фоне прочих ее врагов, Азарию выделял тот факт, что он состоял из плоти и крови, а значит мог быть убит прямо сейчас. Теоретически. – Эреб, раз ты встречал его раньше, не дашь пару советов о том, как не погибнуть в первые секунды? Что-то мне подсказывает, что способный запустить артефакт такой мощи от бессилья не страдает.
- Ладно-ладно, план номер два. Все как ты любишь, самоубийственней некуда. Займитесь татуированным парнем, пока я найду способ дестабилизировать систему. Гильдии по роду деятельности приходилось иметь дело с оружием судного дня, так что кое-какие познания имеются. Видишь девчонку-метаморфа? Готова поставить половину своего состояния, в одиночку она с координированием не справится.
- Убить его? – спросила Демон, прикидывая на глаз, удастся ли подобраться к Азарии поближе с занятой их разношерстной командой позиции.
- Всего лишь отвлечь. Пока зарок делирия активен, вы все равно не сможете ничего с ним поделать. Это буквально безграничный источник энергии, черпающий силу из психического поля тех несчастных, чей уровень сил недостаточен для создания приличной ментальной защиты.
- В таком случае, вся Шантитус рассчитывает на тебя. Постараешься оправдать доверие? - скорчив обиженную мину, ламия изобразила театральный поклон, будто пытаясь сказать: «Хватит нести чушь, это ты у нас героиня, а не я». Айне усмехнулась про себя. То, что со стороны могло показаться словесными пикировками и прямым проявлением неуважения, на деле было не более чем шутками хороших старых знакомых. – Ну что, Иешуа? Мне очень жаль, но придется уничтожить еще одну часть твоего непростого прошлого. Иначе это самое прошлое уничтожит нас.
- Выиграйте время, дальше я справлюсь. Попутного ветра! - прокричала вольная торговка, когда Инфирмукс и Айне покидали импровизированное укрытие.
Чем ближе они подходили к артефакту, тем нестерпимее становилась головная боль. Девочка старалась сохранять привычную улыбку. Ту самую, которую можно было увидеть на ее губах, когда огромные разрезы ран покрывали так никогда и не вступившее в пору взрослости тело. Покажи противнику страдания и проиграй так и не закончив бой – Демон знала об этом много. Потому и предпочитала улыбаться, если сохранять спокойное выражение лица было выше ее сил.
Призвать кэптару у нее получилось, пусть и не так легко, как обычно. Защитный барьер отрезала подвергнутых действию артефакта климбатов от Азарии, его спутницы и возвышающегося над зароком делирия фантома. Айне мысленно поблагодарила архитектора города – глухая стена позади нежданных гостей позволяла не сомневаться, что никто кроме их четверых (или пятерых, если Эреб решит присоединиться) не будет задет случайной шаровой молнией. Пентаграмма едва ли сможет выдержать направленный конкретно на нее урон, зато защитить оставшуюся на той стороне Сильвину и безумствующих обитателей девятой зоны вполне способна.
- Добро пожаловать в Шантитус, самую спокойную зону Климбаха! Прибыли на праздник? – маг, до этого смотревший в скрещенные ладони, поднял на девочку мертвенный взгляд. С первого взгляда было почти невозможно определить, к какой расе он принадлежал до обращения. Даже волосы, казавшиеся Демону белыми, при ближайшем рассмотрении оказались переливчатыми серебристыми. – Должно быть, вам не выдали копию кратного свода закона Ишатарана? Приношу свои глубочайшие извинения: у блюстителей сегодня так много работы. Не желаете ознакомиться с кратким списком?
- Грешник, - голос тягучий и ледяной, литр чистейшего жидкого азота. Азария делает несколько медленных шагов вперед, в отличии от двойника Айне. Нетрудно поверить, что климбат неплохо управляется с нежитью: его движения отдают неестественностью, но не кажутся карикатурными. Как плетущий паутину паук, переступающий с одной длинной конечности на другую, но в любой момент готовый броситься на зазевавшуюся жертву.
- Вы о нем? Между прочим, ваш соотечественник с Некроделлы ознакомился со всеми общественными нормами, в том числе и с пунктом один точка двенадцать, запрещающим прямое или косвенной использование артефактов, заклинаний и технических приспособлений, влияющих на разум жителей Шантитус без их предварительного согласия. И только посмотрите на него – в полной мере наслаждается культурной жизнью города и ее кулинарными особенностями, - девочка подмигнула красноволосому, напоминая о том, что шоколадки, надежно укрытые во внутренних карманах его наряда, не остались без ее внимания. Впрочем, она была совсем не против такого интереса к сладостям, даже очень наоборот. Хорошо, что остатки шоколада на губах Темный Эфир успел слизать, иначе это изрядно испортило бы эпичности ожидаемой дуэли с таинственным врагом.
- Пустые разговоры. Ты не интересна, - проговорил некромант с едва заметной горечью. Он был уже совсем близко, но смотрел уже не на Айне, а на Инфирмукса. – Мы не должны были встретиться так рано. Говори: ради чего ты отверг его дары? Во имя неупорядоченности уродливого мира? Во имя самовлюбленных слабаков, пичкающими тебя лживыми речами? Или во имя иллюзорной свободы? Не имеет смысла. Ты принадлежишь ему, четвертый, и будешь принадлежать после смерти.
- Это решать Иешуа. Вы обвиняетесь в краже собственности Иштарана в особо крупных объемах, организации массовых беспорядков и создания угрозы для подданных девятой зоны. И я, Айне, верховный судья Шантитус, выношу смертный приговор. Желаете его обжаловать? – пара материализовавшихся кинжалов была хорошим подспорьем в работе с подсудимыми, но вихри магической энергии, клубившиеся за спиной Азарии, не обещали ничего хорошего. С другой стороны, одновременно сражаться и координировать работу артефакта он не сможет. «А если сможет, у меня плохие новости для тебя, Иешуа. Очень плохие новости».
Отредактировано Айне (31.05.18 21:51:05)
– …особые условия для новых клиентов… – в ответ на бойкое щебетание Сильвины, лихорадочно стреляющей глазками в попытке подзаработать, Инфирмукс лишь усмехнулся, разведя руки в стороны, – извиняй, я на мели. Всю наличность потратил на «растишку», но, как ты уже заметила, не шибко-то хватило.
Уж неизвестно, удивил ли Сильвину ответ чокнутого, по слухам уважаемых соплеменников, климбата, или она чего-то такого и ожидала, в любом случае, особенно концентрироваться на этой странной девчонки, назвавшей себя главой Гильдии вольных торговцев, парень не стал.
Зарок делирия значит. Между лопаток тот час пробежала стайка холодных липких мурашек, а голос Айне заставил окунуться в высшую концентрацию тревожности, вот они – незабываемые ноты стали в голосе властительницы Шантитус. На языке застыл маслянистый вкус каленого железа, в висках запульсировала и забилась боль – оно и стало точкой отсчета в забеге наперегонки с собственной тенью.
– Видишь девчонку-метаморфа… – выслушав быструю, но четкую речь филигранной чеканки, взгляд климбата застыл отнюдь не на странном татуированном парне, а на копии Айне. Идеальная донельзя копия – и это почти пугало. Такая же миниатюрная, обманчиво-хрупкая, с завораживающими кроваво-алыми глазами в обрамлении черных густых ресниц. В мгновение Инфирмукс поймал себя на мысли, что любуются, в попытке отыскать хоть самое мало-мальски незаметное отличие, и не находит его! Любуются, как может это делать истинный ценитель опаснейшего из искусств. Маленький ротик копии был чуть поджат, а взгляд требовательно бегал по каждому из бредущих в ее сторону климбатов. Не обладай Инфирмукс уровнем могущества куда высшим, чем уровень среднестатистического властителя зоны по планете, он бы усомнился, кто из двух Айне настоящая, поставь их рядом. Однако вторая источала едва уловимый могильный холодок, а ветер, что веял, как раз с ее стороны, доносил сладковатое амбре. Запах смерти и разложения. Оригинальная Айне для Инфирмукса сейчас пахла иначе: смесь черешни, облепихового меда и корицы.
– Она очень опасна… эта кукла, не могу определить чем. Точно вижу, что уровень магии у нее низкий, однако между тобой, Айне, и ею есть необъяснимая связь. Твоя подданная… или как ты их там называешь, права. Завелась крыса. Связь подобного рода можно создать лишь в одном случае – получив от тебя немалое количество ДНК. К примеру, чтобы создать подобную связь между мегаструмом и вторым объектом, надо с килограмм хитина использовать. Ты, конечно, мелкая и легкая, но… сама понимаешь.
Вывод напрашивался сам, хотя бы несколько граммов биологического материала, а скорее больше, потрачено на копию.
Да… сейчас неизвестно чье прошлое замешено в происходящем, но внезапно климбата захватил азарт, а еще чувство дежавю, когда он, наконец, с неохотой, уставился на потенциального врага.
– Азария… странное у него имя. Эреб, исчезни. – Негромко бросив, двинулся вслед за Айне, медленно, сохраняя походку пружинистой, агрессивной, словно взведенная струна, хищник. Да, здесь собрались только хищники, и плевать на детские мордашки.
Климбат заговорил, и от его голоса к горлу подступила тошнота, сладко-кислая, из-за смеси желудочного сока и съеденного недавно шоколада, захотелось тот час развернуться и уйти, но ситуация и неизвестные внутренние мотивы толкали вперед, буквально приставив кулак к затылку.
– …желаете его обжаловать? – рука Десятого легла на плечо девочки, стиснув пальцами выступающие косточки ключицы, – обожди. Дайка я тоже перекинусь парой фраз, – «За копией тоже надо бы следить. Не уверен, что смогу сразу брать в оборот двоих… я уже говорил, что она вызывает у моей магии странный неописуемый приступ…» – Айне, – громко и с капелькой беззаботного веселья (откуда только что берется?) пронзительно зазвучал голос Десятого, – я говорил, что жители моей зоны… не все, но многие, страдают стремным заболеванием, похоже, – крайней степенью олигофрении, – перед тобой очередной несчастный. Азария, верно? Вот ответь мне, что вы, ослики болезные, курите? Все время несете лютый бред, позорите образ приличного жителя Десятой зоны! Нет-нет, заткнись, Азария, заткнись! – замах Инфирмукс руками, делая жест пальцами «закрой рот» и подходя ближе, – вот какого хрена, вы мне жужжите в уши о ком-то там, Эреб знает, как его зовут…
– У…
– Я сказал, заткнись! – почти на ультразвуке вскричал клиамбат, явно пребывая в неком ударе… или пьяном угаре, – сука! Если я убил какого-то вашего местного предводителя-божка, извиняй, у нас мир жестокой конкуренции! Выдохни, поставь свечку и живи дальше, я правильно рассуждаю Айне? Каждый сам за себя. – «Ахах, что ты несешь, рыба моя?» – «Не понятно? Тяну время!».
На пламенные речи Инфирмукса, явно с немалой доли специфического юмора или даже издевательства, Азария не отреагировал, лишь моргнул, покачав головой, и улыбнулся совершенно неестественно, натянуто. Кожа вокруг рта словно потрескалась от неприятных мимических складок, – вот видишь… ты не цельный… разлетевшийся на осколки. На фоне своей спутницы выглядишь, точно проросшая крупа… рядом с краюхой хлеба, – от подобного изречения Инфирмукс удивленно моргнул, – ну вот. Олигофрения форевер, что и требовалось доказать. – Протянул скорее комментарий для Айне парень.
– Ты идешь не тем путем, вместо поиска способа исправления собственных ошибок, возвращения Его к жизни… ха… чего говорить со слепцом. Я не раз убеждал диамантовый круг, что тебя следует брать силой, не к чему позволять неподконтрольному оружию и Его деннице вести жизнь скитальца… долой пустой полилог. – взгляд Азарии вновь упал на Айне, – до чего безликая и унылая тушка, а ты до сих пор предпочитаешь якшаться с самочками. Инфирмукс, в них нет истинного стремления к силе… либо тупое безрассудство, либо бесноватость матки. И кстати… убери от меня свою шавку, вам не остановить запущенный уже процесс…
Копия Айне тоже не стояла на месте, она начала медленно двигаться на встречу к Девятой, – Мы, наконец, встретились, Айне… – пропела она, делая непривычное ударение на последнюю букву, протягивая руку и словно поглаживая воздух. В тот же миг Айне ощутила, как холодная, практически примершая до костей рука, гладит ее по щеке, – ты была мне обещана, диамантовым кругом. И никто не вправе оспорить их решение. Чтобы это тело ожило… ты должна стать моей частью…
Инфирмукс не слушал. Сейчас он сосредоточился на попытке как-то воздействовать на артефакт, чтобы десятки климбатов прекратили свой бег. Да, хоть что-то! Голова наполнилась звоном, а дух перехватило, казалось, будто подсматриваешь в замочную скважину за вселенной, мышцы похолодели и глухое «бум» где-то в районе переносицы заставило отшатнуться. Ничего не изменилось [я бросал кубики и даже если бы выпала удача, то действие именно этого броска длится один мой пост], а далее произошло сразу две вещи.
Первое. Инфирмукс бросился вперед, перехватывая косу. Прыжок стремительный и удар наотмашь ногой по челюсти татуированного климбата. Промах, тот уворачивается, отправляя тушку десятого в свободный полет. Впрочем, Инфирмукса не впечатало в темную материю, он оттолкнулся пятками от мгновенно созданной впереди воздушной стены и устремился вперед…
Второе. Ложная Айне материализовав в руке клинок, ударила себя в живот, вскрикнув от боли. Секунда и в сторону Девятой устремились черные клубы энергомассы, издали походящие на блестящие хитиновые отростки, но их аморфность и способность менять форму, «дрожать поверхностью», выдавали в них именно дым. Третья секунда. Боль, живот Айне там, где себя проткнула «мертвая кукла» свело в дичайшей, всепоглощающей судороге. Эта боль была столь сильной, что даже кричать невозможно, она разбивала разум, вгрызалась в плоть, словно ее пронзил карбункловый раскаленный жезл с миллионом маленьких искривлённых и загнутых игл… боль… поглотила восприятие…
Отредактировано Инфирмукс (08.06.18 09:22:38)
Копия сделала шаг вперед. Айне улыбнулась: девочки дерутся с девочками, мальчики дерутся с мальчиками. Меняются декорации, действующие лица и сценарий, но не основной принцип композиции. Девочка или вернее сгусток тягучего черного дыма протянула руку с явным намереньем провести по бледной щеке Демона. Не вышло. Последняя оттолкнула ладонь, машинально и незлобиво. Воспоминания об огненной арене ярко вспыхнули в сознании правительницы. События минувших дней казались такими далекими, будто прошло не меньше полугода, а не жалкий месяц.
- Стать твоей частью? Благодарю за предложение, но мне достаточно и одного голоса в голове, - в руках противницы свернул новорожденный кинжал. Айне готовилась парировать удар тогда, когда двойник решит его нанести.[float=right]
[/float]
Но та вместо того, чтобы атаковать правительницу, находившуюся от нее на расстоянии меньше метра, вогнала клинок в собственную плоть. Согнувшись под тяжестью острой боли, непривычной и несвойственной существу с пониженной чувствительностью, девочка не успела осознать произошедшее. Двойник протянула к ней гротескные аморфные руки, опускаясь на одно колено. Демону смотрела в светящихся холодным могильным светом прорехи, заменявшие метаморфу глаза, и не находила там враждебности.
- Я несовершенна, - мягко и вкрадчиво заговорило существо, так, как говорят с маленьким ребенком или тяжелобольным. Сочувствие – совсем не то, чего ожидаешь от убийцы. – Слаба, уродлива и черства. Но ты другое дело. Силы, сокрытой в тебе, хватило бы, чтобы превратить этот город в пустыню. Могущественнейшие трясутся от упоминания твоего имени. Взгляни, это изящное так… прекрасно. Мужчины готовы отдать жизнь ради тебя. И самое главное, самое-самое важное – ты способна чувствовать, Айне́. Как я мечтаю поскорее стать тобой.
Девочка дернулась. Улыбка, превратившаяся в предсмертную маску, была красноречивее любых слов. Агония не давала Демону возможности объяснить, как сильно копия ошибалась. К силе прилагалась ненависть всего цивилизованного мира, гарантированное безумие и огромная ответственность, на фоне которой зависимость от сырой плоти казалась и вовсе мелкой неприятностью. Специфическая красота была скорее недостатком в местечке, вроде Климбаха, а тех самых «мужчин» насчитывалось всего два. И если первый был скорее одержим идей, которую она воплощала, нежели самой Айне, то второму и вовсе не было дело до смазливости ее мордашки.
«Стой, - четкий голос скорбилуса прозвучал, как только Девятая приготовилась нанести удар по сотканной из тумана фигуре. – Подделка жаждет этого. Ударишь ее, ударишь себя. Но. Смотавшая вас нить-связь не односторонняя».
«Предлагаешь убить себя?», - Айне вспомнила недавние слова Сильвины. Да, термин «суицид» идеально подходил к плану Сату.
«Не убить. Изранить-истощить. Подделка не врет о слабости. Она не переживет. Не ты», - руки, в которых девочка держала Казнь и Помилование, ослабели. Но недостаточно, чтобы помешать ей вонзить зачарованное оружие в собственную плоть. Раньше трансдент не стала бы советоваться с носительницей, взяв дело в свои хитиновые лапки, но сейчас она, видимо, хотела, чтобы Айне покромсала их общее тело самолично.
- Желания сбываются… не так, как нам хотелось бы, - прильнув к метаморфу, постепенно возвращавшему себе стабильную форму, она обняла ее за плечи, чувствуя, как острие кинжала впивается в живот. Закрывая глаза, девочка слышит нечеловеческий вопль, полный боли и ужаса, чувствует, как холодное материальное тело не-Айне рассыпается на тысячу пылинок. Обращаясь к ментальной магии, Демон пытается прочитать часть воспоминаний подчиненной загадочной организации, но улавливает лишь разрозненные обрывки эмоций. «Как думаешь, Сату, почему нам вечно не везет с фанатами?», - поморщилась Айне, вырывая из собственного тела окровавленный клинок. Лежа посреди каменной улицы, она, приоткрыв один глаз, наблюдает за Иешуа и его призраком прошлого. Девочка хочет поскорее бросится в новый бой, но голос Сату запрещает ей двигаться с места. Вот уж действительно – лучшая замена инстинкту самосохранения.
- В прошлые века ты был ловчее, звереныш. К несчастью, даже боги ошибаются, - в словах Азарии столько презрения, что им можно было бы наполнить немалое подземное озеро. Его татуировки сияют сильнее прежнего так, будто увернуться от почти сверхзвукового броска мальчишки ничего не стоило мастеру-некроманту. – А ведь ты должен был стать частью одного из моих творений, пока Он не пожелал забрать тебя себе. Можешь хотя бы на секунду представить, какая честь была тебе оказана? Но ничего еще не потеряно. Ты послужишь ему… так или иначе. [float=right]
[/float]
Земля под ногами климбатов задрожала. Грохот и истошный рев, издаваемый десятком, бил по ушам, но беловолосый неподвижной статуей замер на месте. В облаке пыли читались очертания гигантского существа, отдаленно напоминающего крупного дракона или молодого мегаструма. Но когда мельчайшие частицы пола пещеры осели, Темный Эфир и любой другой оказавшийся на его месте понял бы, что к двум вышеописанным видам существо не имело не малейшее отношение. Лоскутное полотно из множества разномастных костей и разлагающихся тканей, спаянное воедино оживленное жутковатой магией Азарии. Неизвестно, сколько климбатов ушло на создание этого монстра, но счет явно шел на сотни, если не на тысячи. Эреб мог бы вспомнить, что главным увлечением некроманта было создание химер навроде этой, что изрядно забавляло Саванте. Иногда на момент «создания» существа, ставшие частью конструкции, были все еще живы.
- Одинок и слаб, совсем как раньше. Не надейся, тщеславная девчонка не придет на помощь, ей куда важнее судьба собственного домика для кукол. Именно поэтому Он никогда не брал женщин в генералы и именно поэтому число правительниц гораздо меньше числа правителей, - змей за спиной Азарии зарычал вновь, расправив изорванные крылья. – Так не унижайся и сдохни с честью.
Некромант принял боевую стойку и вот-вот должен был материализовать оружие. Вдруг фарфоровая маска лица исказилась, а ее владелец, чье имя можно было считать синонимом «спокойствия», истерично засмеялся. Потоки магической энергии, идущие к Азарии, обернулись в сторону Инфирмукса. Воплощенное сумасшествие пары десятков жителей Шантитус и одного из сильнейших членов диамантового круга жгущие и испепеляющее с неохотой подчинялось воле правителя десятой зоны. Будь на его месте валяющаяся на земле в полукоматозном состоянии Айне, она давно бы умерла, не выдержав наплыва сил такой мощи.
«Инфирмукс-сама! – Сильвина звучала взволнованно, но не теряла присущего ей оптимизма, как и распространенных в далеких регионах Климбаха именных приставок. – Вижу Айне. Почему она не выходит на связь? Везевир тоже молчит так, будто его и всех прочих головорезов прикончили. Более того, мне не удалось связаться ни с одним членом Иштаранского совета. Но есть и хорошие новости. С этой штукой проблем больше не будет. Бодрит, правда? Позвольте вас разочаровать, эффект временный и долго не продлится. Эти идиоты заставили зарок работать сверх его возможностей. Так что наматывайте кишки трацикрантолюба на люстру и…», - услышать продолжение Темный Эфир не успел. Химера надвигалась на него, норовя ударить массивным крылом и прокусить хребет с помощью наиострейших зубов. Да, Азария был временно выведен из боя, но его зверюшка никуда не делась и, несдерживаемая магией хозяина, могла быть куда более опасна.
кубики, в которых Инфи очень везет
Отредактировано Айне (12.06.18 13:45:37)
– Не-е-ет! – надрывный, на грани ультразвука и хрустального звона, выкрик куклы замораживал кровь в артериях, столько в нем было безысходности, отчаянья и боли, – Это несправедливо! Ты не имеешь права! Убери клинок! – кукла захрипела. Айне без труда узрела истину – связь двухсторонняя, как инь и янь, две половинки одного целого и нерушимого. [float=right]
[/float]Фальшивка ранила себя, передовая боль и потерю демону, но кукла не способна выдержать такой же ответный удар. Оригинал сильнее, крепче, в нем больше жизни… больше энергии. Кукла погибала. Уже не в силах что-либо сказать вслух, ибо из глотки исходили булькающие и густые потоки крови, в то время как тело оставалось без единой раны, она щедро транслировала предсмертные муки прямо в свой недостижимый идеал. Ведь связь двухсторонняя и едва девятая успела послушаться скорбилуса, как ее настигла остаточная волна финальной психической деятельности врага. Что-то вроде фантома, вселившегося на короткий срок, точно падший ангел в грешника.
Тьма. Боль. Боли и ненависти так много, что сквозь них едва ли пробиваются ростки тихой горечи и несбывшихся надежд. Она была живой… почти живой. Не просто куклой, а «заготовкой». Заготовкой давным-давно созданной забытым богом с янтарными глазами, а совсем недавно обретшей первую жизнь в руках второго творца. Она так мало пожила… так мало видела… но глаза и лицо второго творца забыть выше ее природы. Это не уродливый мерзкий некромаг, а лучезарный отец – ее создатель и создатель ее сестер. Перед глазами Айне проносились картинки. Мутные, едва различимые и поддающиеся расшифровке. Творец куклы приятен, его нежная улыбка расцветала каждый раз, как он касался каждой из кукол.
Куклы… десятки кукол… нет. Тринадцать, а теперь двенадцать кукол – сестры. Каждая любит творца сильнее, чем способен выдержать здравый смысл. И Tredicesimo – так звали погибшую – ненавидела всех их. Особенно первую – Il primo. Каждая последующая сильнее и идеальнее, смерть каждой последней усиливает следующую, и теперь ее собственная жизнь напитает силой Dodicesimo – двенадцатую. Они прячутся. Особенно в этом преуспела Il primo. Когда Айне убьет предпоследнюю, Il primo будет столь сильна, что у оригинала не останется сил. Так думал фантом и рассказал все это перед окончательной смертью лишь чтобы ненавистная Il primo также сдохла. Ощутила на себе мокрые, грязные и вонючие лапы погибели и удушающего адского огня. Тьма. Айне очнулась от предсмертного наваждения. Она видела лицо Il primo и наблюдала, как ее гладил по черным кудрям некто… создатель кукол. Il primo сейчас слаба, но постепенно сила куклы растет, чтобы разорваться эту цепочку, нужно... этого Tredicesimo не знала.
– Ха, языком ты чешешь зазря, урод! Ненавижу, когда приходится тратить время на несчастных, кого обошла своим вниманием мать-эволюция! – крикнул в ответ климбат, отпрыгивая в сторону и приземляясь в землистое углубление мягкой почвы.
– Похоже, привычка надеется, что добрый брат прикроет, твоя, а не моя! Что за мерзость ты создал!? – да, тварь получилась на славу. Вот и как с такой сражаться, – впрочем, его эволюция любит куда больше, чем весь ваш круг!
Адреналин клокотал где-то на грани между сном и реальностью, повышая резкость картинки и заставляя сердце отбивать ритм тореро. Взгляд быстро и лихорадочно скользил по окружающим «красотам», увы, Айне отыскать не получалось, не выхватывалась мелкая девичья фигурка среди такого количества жертв, монстров и прочей погани.
«Айне! Ты где, скорбилуса твоего за ногу!?» – мысленно позвал климбат, – распахивая непропорционально-огромные огненные крылья и от хаотичных порывов ветра неуклюже чуть не валясь на бок. Гравитационный толчок и взмах. Воздух свистит в ушах, а кругом нарастающий гул туманит создание, одновременно добавляя сонливости и увеличивая бодрость. Однако спать не хотелось, чудилось, будто все происходящее во сне... что за бред?
Десятый не сразу осознал приливной поток ментальной силы, столь необъятный, прекрасный и пленительный, что его хотелось пить, купаться и вдыхать одновременно. Давно Эфир не ощущал себя таким… пьяным. Но как использоваться внезапно полученную силу? Нет гарантии, что ментальный удар по Азарии закончится успехом, плюс, это не устранит помеху в виде гигантского мертвенного дракона, а спасать десятки климбатов, сейчас попадавших на землю, необходимо и срочно!
«Бодрит!?» – мысленный ответ словно удар исполинским молотом, – «Это ты называешь бодрит!? А что тогда по твоему животворит!? Вы так меня нарком сделаете, шантитусцы! Эй, как там тебя! Уберите от сюда этих ваших подданных, сейчас будет жарко! Айне нужна помощь, если получится, исцели ее раны!» – нет, не ментальный удар. Ментальный призыв.
Климбат еще раз взмахнул крыльями, чудом уворачиваясь от костистого хвоста и… закричал. Странным голосом. Знаете, было что-то в этом крике, наводило на мысль об охоте. Охоте с большой буквы «О», когда охотник приманивает добычу с помощью голоса или специального свистка.
Где-то далеко-далеко, в густой чаще климбаха с десяток неразумных драконоподобных чешуйчатых монстра услышали зов. Нет, не мегаструмы, а твари иного рода. Рык… Рев…
Еда подождет.
Подождет и смертельная битва.
Кто-то зовет, и игнорировать его невозможно.
Зовет… родная кровь.
Родная кровь требует помощи и не помочь, значит предать свой инстинкт.
Инстинкт первостепенен.
Они открывали порталы на зов, как делают те же трансденты не достигшие эволюции, и на полной скорости в некромагического дракона врезается чешуйчатая туша тираннозавра! Его сородичи уже окружают дракона с правого и левого фланга…
Азария смеется, внезапно почти хохочет, – ты не изменяешь своим вкусам, звереныш. Именно поэтому я так тебя прозвал, все продолжаешь возиться с низшим петами. Я говорил это Уроборосу, говорил, где твое место, но он находил подобное хобби… забавным… неужели ты считаешь, что эти твари справятся с некрокусом?
Инфирмукс еще раз взмахнул крыльями, оказываясь рядом с девятой, – «Айне, нам нужно грохнуть эту тварь, я про Азарию! Ты в состоянии колдовать, попробуешь его магией связать!?» – тыц-тыц-тыц, – вновь развеселился Азария, с каждой секундой он вел себя все более раскрепощенно, словно девятую зону ему уже обещали – зря вы сошлись в одной точке, мои будущие высшие нетопыри, у меня ведь подарок… для прекрасной дамы… – секунда. Зарытые в землю личинки сформировались в кокон, энергии, наконец, хватило для их окончательного «вылупления». 
Нет, смогла вылупиться лишь одна, забрав энергию у остальных и за считанные мгновения в воздухе образовался кровавый шар покрытый тонкой биологической мембраной. Склизкое нечто в форме не то личинки, не то эмбриона росло внутри, а алые склизкие жгуты-реснички, схватили климбатку за туловище и руки, потянув внутрь пузыря. Да, климбат растерялся, столько всего происходило вокруг… поэтому ничего лучше он не нашел, чем схватить Айне за руки, обвить ее ногу хвостом и со всей своей климбатской дури потянуть назад, забив крыльями о воздух. Огненные искры тот час разметались вокруг, и, судя по тому, что вреда кровавому пузырю не причиняли – создание в пузыре имело некий иммунитет к магии.
Отредактировано Инфирмукс (12.06.18 13:56:09)
Порой одно бесконечно малое усилие способно сдвинуть титаническую каменную глыбу. Да, девочка не сумела довести заклинание до конца, но единичного отголоска ментальной магией хватило, чтобы активизировать противоестественную связь копии и оригинала. Картина мира, в которой Темный Эфир сражался с порождением сумрачного некростроительного гения померкла. Вместо нее Айне наблюдала расплывчатые образы-воспоминания, похожие на колебания водной глади.
- Что может быть важнее всего, Аидвин? – тонкие ухоженные пальцы дракона перебирают хорошо знакомые темные волосы. В детстве Демон терпеть не могла процедуру расчесывания, стремясь избежать ее любой ценой. Но тринадцатая кукла была счастлива просто находиться рядом с творцом, не говоря уже о том, чтобы чувствовать прикосновения его рук.
- Сила? – неуверенно отвечает тринадцатая, Tredicesimo или как ее зовет «отец» – Аидвин. За ее спиной раздается смешок сестры-десятой. Каждая последующая кукла имеет все меньше схожести с оригиналом, но альбинос превзошла в этом даже впавшую в животное безумие девятую. И даже несмотря на свое уродство она смеет быть сильнее ее. Айне чувствует чужие эмоции почти так же, как ощущала бы свои собственные. Со дня ее «рождения» зависть, подобная проявлению ее способности - клубящемуся черному туману - пожирает тринадцатую.
- Любовь. Вот что движет маятник мировоздания, - копну шелковистых черных волос венчает шелковый черный бант, «лента Алисы», как ее могла бы назвать правительница Шантитус, но никогда – несостоявшаяся хранительница Пандемониум. Тринадцатую охватывает непривычная радость и воодушевление. Еще бы, дар божества в кои-то веки принадлежит ей одной. Вот только печальная улыбка творца-климбата, отраженная в стоящем напротив зеркале, превращает искры счастья благодарного творения в тлеющие угли.
- Вы когда-нибудь любили, господин? – спрашивает кукла, чувствуя осуждающие взгляды разом обернувшихся третьей и седьмой. Первая по своему обыкновению стоит у окна и, не отвлекается от полировки своих кинжалов, надменно ухмыляется, будто говорит: «Что за дурацкий вопрос? Ну конечно же любил: прежде всего нас, своих совершенных дочерей, свою башню, превращённую в руины сонмом тиранов». Тринадцатая хочет стереть спесь с бледного сестринского личика, но понимает, что в таком случае сила будет не на ее стороне.
- Да. Поэтому мы и отправляемся в путешествие, - в голосе творца слышатся отголоски древней, закостенелой печали. Но кукла думает не о ее истоках, а о прислушивающихся к разговору девушках-гомункулах. Названные в честь зон Климбаха клоны одной эксцентричной особы, каждая со своими особенностями и складом личности. И каждую тринадцатая ненавидела по-своему: потерявшую человеческий облик шестую, сумасшедшую девятую и не отстающую от нее четвертую, не тронутую проклятьем скорбилуса вторую, одаренную вниманием создателя одиннадцатую и, конечно же, самовлюбленную первую. Ненавидела настолько, что даже умирая рыдала не от несправедливости прерванной судьбы, а от понимания, что каждая из ее названных копий-сестер будет и дальше находиться близ белого дракона. Как и любое из бесчисленных и прекраснейших форм жизни, тринадцатая хотела одного – существовать и быть любимой.
- Тогда зачем?! На что ты рассчитывала, пытаясь меня прикончить? – прокричала Айне чувствуя, как наваждение ослабевает. Ответом ей было служила щепотка горькой печали. Tredicesimo не на что не рассчитывала: будучи слабейшей даже среди пятерки последних «искаженных кукол», у нее не было ни шанса победить сестер в настоящем бою. Выбор между быть убитой первой или в последней безнадежной попытке присвоить силу демона Шантитус она сделала не в пользу первого. Зависть и воткнутый в сердце клинок, самопожертвование не ради других, последняя прихоть заведомо проигравшей. Айне было почти жаль несчастную Аидвин. Ключевое слово – «почти».
- Хочешь отомстить подружкам? Хорошо, я помогу. Но сначала помоги мне понять, - прошептала девочка. И умирающее сознание копии, отголосок ее несовершенной сущности поспешило ответить. Перед глазами Демона пронеслись образы прошлого и грядущего, обрывки чужих фраз и немногие детали злополученного плана, всех деталей которого не знала даже вовлеченная в него Tredicesimo.
- Медальоны – фальшивка? – произнесла она, не веря собственным словам. Да, знамя «змея кусающего собственный хвост» не имело ничего общего с истинной эмблемой диамантового круга. Подсадная утка, которая должна была спугнуть Инфирмукса или, напротив, заставить его совершить несколько поспешных действий. Самоцелью группы было вовсе не кража зарока делирия и даже не свержение власти Демона – все этого было не более чем ловким маневром, цель которого – выиграть время и отвлечь правительницу и ее личную гвардию. В то время как настоящая история будет вершиться в крепости Иштаран, глубинные катакомбы которого освятит таинственный ритуал. Ладонь распавшегося в прах призрака коснулась губ Айне, заставив ее произнести несколько сбивчивых строк.
- Когда тринадцать станут десятью... В день летнего солнцестояния... Тринадцать хранителей взойдут на жертвенный алтарь, а из тринадцати дев родится одна истинная… Обманщик будет править Землей-Над-Морем и расцветут тысячи зверей, пока древние боги не сотрут мир в прах… Стой! Кто предал меня?! – сущность исчезла раньше, чем девочка закончила последнюю фразу. Для такой слабой душонки передать часть воспоминаний и эмоций и без того почти невозможно.
Кто верен - среди леса ждёт прихода Короля.
Их факел ярок. Ночь придёт - изменится земля.
Дракон, таясь во тьме ночной, готов весь мир поджечь,
Но в замке каменном герой готовит щит и меч.
Принцесса в башне далеко томится взаперти;
Жених грядёт, - не в силах мир встать на его пути. ©
«Сату, передай это Эребу. Если кто и обладает еще более извращенной логикой, то только он», - скорбилус была не слишком довольна ролью связиста, но приказ выполнила молниеносно, перекинув собрату поток на первый взгляд несмежных образов. Она откровенно не понимала, почему Айне не несется зачищать атакованный Иштаран от прихвостней белобрысого эссенция, но вмешиваться не торопилась. «Айне-доно! С Инфирмуксом-сан происходит некоторое дерьмо… Но, не волнуйся, у Везевира все гораздо хуже! Я пытаюсь увести людей, но… проклятые помехи!», - одно радовало девочку: даже когда небесный свод низвергнулся на головы климбатов, назначенные ей советники не теряют хватки.
Айне поднялась на ноги за секунду до того, как красноволосый климбат, ловящий воздух массивными кожистыми крыльями, оказался рядом. Выглядел Иешуа потрепанно, но с его энергией творилось нечто невообразимое. Слияние с залогом делирия, пусть и достаточно нестабильное, с заметно увеличивало запас магических сил Эфира. И, надо признать, эти самые силы он использовал как никогда лучше, призвав целую стаю крупных ящеров.
- Я в порядке. Послушай, - произнесла девочка, отряхивая лохмотья, не так давно бывшие ее праздничным одеянием. – Вся история с амулетами от и до - ловушка, попытка отвлечь внимание. Да-да, нас обставили как последних дилетантов. Я передала информацию твоему скорбилусу через Сату… Не спрашивай «как», похоже, у этих двоих теперь невероятно стремный период ухаживаний.
Она картинно сморщилась, ожидая реакции внутреннего голоса. Вдруг одно из склизких творений Азарии попыталось запихать Айне в склизкий пульсирующий кокон, но вовремя подоспевший Инфирмукс спас ее, а вместе с тем и шелковый наряд от печальной участи.
- Очередное спасение на твоем счету, Иешуа? Есть идея получше: ударим по нему одновременно. Прости, но у нас нет времени на прелюдии. Скорее всего, дружки этого Азарии уже вовсю топчут ковры моего замка, - быстро проговорила Демон, когда с остатками цепких выростов нерожденного монстра было покончено. - Индустрас-Абсолют! Жри чистую магию, ублюдок.
С оглушительным свистом пентаграмма сорвалась с рук отчертившей ее Айне. Мыслями она была среди потускневшего камня подземных руин, там, куда сбежал планетарный дух Эйру. Единственный зрячий среди слепцов.
кубики
«Заканчивай это! Я должен тебе кое-что показать!» – Эреб, как и всегда в разгар боя не многословен в своих посланиях, а опыт подсказывал, время – вот тот единственный ресурс, коего не хватало остро. Они с Айне имели все шансы совладать с климбатом, назвавшим себя Азрией, однако им требовались минуты и не мало.
– Да чтоб ты крастилом шларности подавился, гнида! – нечто невразумительное даже для себя выдал Десятый скрежеща в ярости зубами, и при этом открывая чужакам новую грань собственного характера, а именно некую проблема аутистического спектра. Пребывая на своей волне, выдавать оскорбительные послания понятные лишь автору, тоже по-своему часть нарушенной социальной коммуникации. Но сейчас не об этом. Десятого связывала неопределенная картина боя, он не мог взять в толк, что требуется конкретно от него.
Атаковать Азарию? А как же многочисленные климбаты и черная тварь неким образом связанная с артефактом, вряд ли динозавры составят заклинателю серьезную конкуренцию. Помогать Айне? Она и сама может справиться с паразитическими коконами, его помощь лишней не будет, но и не решит исход – с ним или без него Девятая закончит начатое. Непонятные образы, картинки, вливаемые прямо в мозг Эребом: тринадцать (уже двенадцать) дев – куклы, он это понимает, копии нынешней Властительницы Шантитус. Древний распечатывающий ритуал, известный только узкому кругу посвященных. Последнее сейчас и происходит в подземных гротах или катакомбах форта Иштаран, но кого там распечатывают? Этого мальчишка не улавливал. Слишком много переменных. В висках раскаленным железом правилась боль, заполняя собой каждую молекулу, связывая в воспаленный пульсирующий ком атомы; ощущение, будто находишься один в многотысячной толпе и тебе восемь лет, ты потерял родителей и не знаешь что делать – один из первых острых психологических страхов. Не страх, Инфирмукс не умел бояться, но растерянность и расшатанность его доконала. Азария заметил, непонятно каким чудом, но заметил это в глазах Десятого. Засмеялся. Его смех на редкость показался нейтральным, он не вызывал абсолютно никаких эмоций, – ты мертв, Инфирмукс… разве не видишь сам!? Он все-таки тебя убил… – Азария без труда умудряется говорить чистым и спокойным голосом даже во время адского забега прыжков и наскоков, которые приходится совершать, уклоняясь от зубов и когтей динозавров.
За секунду до атаки Айне, Инфирмукс сумел сориентироваться. Он сделал выбор, – «Айне приготовься! Сейчас я выброшу всю магическую энергию в сотворение коллапса, я пробью нам путь в точку, которую ты обозначишь! Жду координаты, на счет три!» – больше климбат не церемонился. Да, от последних слов Азарии захотелось взорваться, или вцепиться губами в глотку темнокожего ублюдка, или заживо содрать с себя кожу… или действительно умереть, но не то. Все не то. Он ударил крыльями по воздуху. Неудачно. Оставляя под собой множество испещренных в земле рвов – перья ломали и мяли под себя гравитацию, уродуя каменистую почву энергией. Инфирмукс успел схватить Айне под мышечные впадины, утаскивая за собой и поднимая все выше и выше.
«Один!» – за ними устремляются из разорванных алых оболочек уродливые твари, похожие на больных невиданной хворью птеродактилей, прямо в полете с них слезает кожа, лохмотьями опадая вниз, разлетаются во все стороны противно пахнущие кровавые брызги.
«Два!» – скорость невообразимая, он мог себе такое позволить хотя бы потому, что являлся в несколько раз сильнее среднестатистического властителя Климбаха. Тело покрывается огненными языками, желудок скручивает.
«Три!» – в последнюю секунду он видит, как Азария что-то отправляет им в след и, получив координаты, Инфирмукс телепортируется… чтобы в следующую секунду разломать ткань защиты пространства и рухнув на каменные плиты подземного комплекса катакомб, разумеется, выронив Айне, и закричать от боли разрывая связки. [float=right]
[/float]Если бы он мог умереть, то сердце не выдержало. Разорвалось в конвульсивных ударах, или научилось создавать яд, дабы отравить себя и не испытывать ЭТО. Боль невообразимо растекалась от головы к каждой клетке тела, руки вывернуло в неестественную дугу, ломая кости, а тело сжалось в позу эмбриона. Из рта линула густая алая кровь, Инфирмукс надрывно захрипел, закашлялся, чувствуя сквозь багряные потоки, как отхаркивает частицы отторгаемых легких.
Вот она плата за попытку прыгнуть выше головы. Да, он пробил защиту. «Нагнул» запрет на телепортирование, но и защита пробила его. Айне вряд ли бы сразу смогла понять, что произошло, однако и размышлять ей не позволили, как и помочь сородичу.
– Я до последнего не верила, что у вас получится пробить мой блокирующий сигил… – приятный женский голос раздался откуда-то слева. В голосе не слышалось надменности или злобы, совсем нет, скорее любопытство и сладковатая толика меланхолии.
– Однако ничтожный Азария выиграл этот спор. Я так понимаю, это твоих рук дело, даденгер красного спектра?
Девушка была красива, одна из того сорта эссенций, кои не позволяют Климбаху называться уродливой и мертвой землей, наполненный страхами. Эссенция, планетарный дух пленяла, заставляя смотреть лишь на нее: фарфоровая кожа, донельзя красивое личико с застывшей печатью скорби, – Мое имя Немдалесс и для меня честь познакомиться с тобой, Айне, властитель земель, что вы именуете Шантитус. – Остроконечный «каменный» сапожок несильно пихнул Инфирмукса в бок, девушка смерила климбата с долей равнодушного сожаления, – постарайся расслабиться, звереныш, боль скоро пройдет… – она вновь перевела взгляд потрясающих аквамариновых радужек на Айне, – девочка, знаешь, в чем величайшая ошибка любого командира… правящего… императора? Не знать самых страшных врагов в лицо. Посмотри на разрушенное дерево за моей спиной, помнишь ли ты, кто стал виной его погибели? И если у тебя остался ответ, почему… пусть неизвестный тебе, но все же планетарный дух твоей земли стал на сторону врага, ответ за моей спиной в разрушенной стволе этого дерева, застывшего в веках.
Она выпрямилась, – я не хочу марать рук, просто полежите здесь минут двадцать.
Отредактировано Инфирмукс (27.06.18 16:04:55)
Можно ли выиграв битву проиграть войну? Да, мысленно отвечает Айне, жмурясь от голубоватого света люминесцентных рудных жил, пронизывающих своды пещеры. Минус пятидесятый, а может быть и семидесятый уровень, где рукотворные стены катакомб соприкасаются с естественными подземными туннелями.
«Я должна была остановить его, - с укором подумала девочка, чтобы мгновение спустя поправить. – Нет, я должна была остановить себя». Интуитивно она понимала, что Инфирмукс, несмотря на врожденную одаренность и умение управляться, казалось, с любой магической дисциплиной, не владеет своими силами в полной мере, отчасти полагаясь на инстинкты и, возможно, Эреба. Совсем как Демон, в те далекие времена, когда произошло ее становлением климбатом. Но, приходилось признать, в их плачевном положении отчасти была виновата сама правительница. Слишком поздно раскусила сложность заговора, слишком поздно поняла, что стоящие за ним хотят вовсе не получения абсолютной власти в Шантитус, а чего-то большего. Вот только чего?
- «Девочка»? Мне казалось, вы, кочующие вдоль левой ветви великого Агамара, сильно изменили отношение к климбатам после того, как случайно пробудили мегаструма, - Айне хотелось броситься к Иешуа, вот-вот готовому выблевать собственные внутренности, но она не двигалась с места. Пусть красноволосый собрат и принял на себя основной удар, девочке тоже досталось изрядно. Главной причиной была женщина из клана кочевых планетарных духов – Демон поняла это по ее тщательно скрывавшему неестественно длинные крючковатые руки наряду и эбонитовому арбалету – находящихся в вечной вражде с более оседлыми обитателями болот. Хотя до кровожадности детей мертвого мира им было еще далеко, Хин’Гирэн не выносили слабаков и брезговали даже касаться умирающих от ранений.
- Твои думы не заботят меня, как не заботит мнимое уважение. Взгляни на деяние рук своих, Демон-Чье-Имя-Приводит-К-Бедам, - Айне не взглянула, все так же продолжая смотреть в аквамариновую бездну глаз эссенции. Сморщившись от боли, она криво усмехнулась: дерево и его история было известно Девятой.
- Да-да, эта та самая штуковина, стоявшая в центре банкетного зала Таддеуса. Говорят, я нанизала его кишки на ветви, рядом с фонариками и лентами, и вытянула всю жизнь из него и десяти связанных священных древ, которые вы так почитаете. Чепуха, конечно, но отчасти верно: когда тебя пытаются убить, бывает трудно остановиться.
- Не выставляй на показ прогнивший цинизм, убийца хранилищ душ сотен поколений предков. Мой брат, кровь-от-крови, будущий глава клана был там. Ты…, - фарфоровая маска дрогнула, но лишь на мгновение. Да, кочевники умели подавать месть холодной, почти ледяной, и тот факт, что их нынешний матриарх, лет сто назад с улыбкой принимавшая делегацию послов из Иштарана, собиралась наблюдать за тем, как Эфир и Демон медленно умирают на каменных плитах, не сильно удивило правительницу. Гораздо больше ее поразило то, что она вовремя не выжгла змеиное гнездо, проглядев тот момент, когда одна из гадюк радостно всадила клыки в шею.
- И чем он, по-твоему, занимался? Не иначе как, повязывал бантики на шеи детенышей котиниксов, - Айне не дала ей закончить. Этот нелепый фарс изрядно ее вымотал, а состояние Инфирмукса, за которым девочка наблюдала боковым зрением, ухудшалось. – В праздничную программу Таддеуса входили изощренные пытки, пожирание климбатов заживо и оргии, представь себе, настолько незабываемые, что становились для одного из участников в прямом смысле посмертным воспоминанием. И это в лучшем случае. Лучше ответь, почему три клана решили лизать пятки последователей Уробороса. Не хватило силенок на что-то отличное от нападения исподтишка?
Удар носком массивных сапог, заставивший девочку судорожно сжаться, был мало похож на осмысленный ответ, но, без сомнения, многое говорил о Немдалесс из Хин’Гирэн. [float=right]
[/float]
- Я не служанка Уробороса и, в отличии от тебя, не допустила смертельную ошибку. Но уважение к врагу – последний урок, который ты усвоишь, - эссенция замахнулась для нового удара, но легшая на ее плечо мужская рука, ухоженная и позвякивающая серебряными кольцами, остановила ее.
- Достаточного, Немдалесс. Их боль не утолит твою, - создатель кукол мягко улыбался. Одетый в свободное одеяние на дриммэйрский манер с небрежно закинутым за спину хвостом розовато-белоснежных волос, он меньше всего походил на главу группы, преследующей некие непонятные простым обитателям Климбаха цели. – Приветствую. Слышал твою речь, Темный Эфир. Хочу сказать, она правдивее, чем все происходящее здесь. Слабые, недостаточно и чересчур безумные гибнут, чтобы сильные и приспособленные могли выжить. Мне жаль, ведь повернись все иначе, мы могли бы быть на одной стороне. Азмадан не раз и не два ходил по острию ножа, чтобы бесчисленные формы жизни могли расти, эволюционировать и развиваться под сенью нашего радиоактивного райского сада. В пылу сражения, ты сильно напоминаешь его, - дракон осторожно провел ладонью по подбородку красноколосого климбата. Странно, но его прикосновение его прохладных рук облегчило невыносимую боль.
За спиной гостя по-ребячески переминались с ноги на ногу две красноглазые близняшки – какое коварство! – одетые в лисьи маски, напоминавшие принадлежавшую Айне.
- Сестренка-сестренка, это – те самые, убившие слабачку Tredicesimo? – начала одна, только для того, чтобы другая вторила ей.
- Да. Как думаешь, сестрица-сестрица, светлейший отец позволит нам прикончить их прямо сейчас?
- Нет, Сатья, Дсара, даденгер обещан нашим… замечательным друзьям, а правительница станет пищей для пробудившегося господина. Азария потерпел поражение? – дракон обратился к Немдалесс. Повернувшись к климбату лицом, она коротко кивнула.
- Воспоминаниям поддавшись пробудился одержимым. Решил, что силу имеет играть с искрами зарока. Безумец. Но нет пламени без дыма – люди диамантового круга смогли взять крепость. Кетрос Нарана предоставил идеальные планы, даже лучше, чем мы могли ожидать. Обвив библиотеку огнем, он сделал значительную часть необходимой работы. Вот, девочка, еще один урок – предавший единожды предаст снова. [float=right]
[/float]
Боль вывела Айне из транса. Она поняла, что находится все в той же освещаемой неоновым светом пещере, только когда собственные ногти по ее обыкновению впились в кожу, а с нижней губы стекала горячая густая кровь. Сколько раз ее придавали самые доверенные, что Демон со временем научилась не подпускать подчиненных достаточно близко, но поступок Кетроса поразил ее так, будто в пульсирующее сердце вбили наиострейший стальной клинок. «Тонкокожая королева-матка не лжет. Когда мы выберемся отсюда. Зовущийся Кетросом Нараной и его скорбилус будут кричать в унисон», - оперившись руками об пол пещеры, девочка привстала. Сату никогда не была идеальным опекуном, зато всегда была прямолинейно и кристально чиста.
- Не важно. Вы-то проиграли с самого начала. Азмадан, как и его дружок Саванте, мертвее мертвого. Так что если никто из твоей наспех собранной банды не научился вытаскивать души с того света, у меня для вас крайне плохие новости, - произнесла Айне, пытаясь рывком подняться на ноги. Но тщетно: тело, разрезанное сначала магическим оружием, а после получившее на себя все последствия экстренной телепортации, банально не успело восполнить внутренние резервы.
- Мертв? Как жаль, что возведенные в абсолют догмы лишили тебя фантазии. Азмадан, подобно древним богам, запечатан и ждет своего часа. Но не бойся и не страшись смерти: твое генетическое наследие будет сохранено. Когда ты погибнешь, силы получит та из моих дочерей, что выйдет победителем в кровопролитной битве. Она будет твоей точной копией… Нет, копия это нечто неидеальное, ненастоящее. Клянусь, Айне, стоящая близ трона моего повелителя, будет совершенна, - он замолчал. Все та же мягкая улыбка на красивом симметричном лице юноши плохо сочеталась с печатью одержимого отчаяния, ощущавшейся в каждом его слове. Девочка вздрогнула: так сильно дракон напоминал ее саму. – Печально, но тебя, Инфирмукс, я не смогу воспроизвести. Если только не решишь присоединиться к чтящим истинные законы жизни. Азария и его хозяин недооценили тебя, мы такой ошибки не допустим. Присоединяйся и исцелись, узнай все о собственном недуге и предназначении. Или умри, как умрет она.
Демон посмотрела на Иешуа. Нет, не с жалобным взглядом, умоляющим не становиться вторым предавшим ее за сегодняшний день, но спокойным и несколько усталым пониманием. Если он решит оставить бумажный кораблик их непонятных, пересекших все возможные и невозможные межличностные рамки отношений, в обмен на правду, способную избавить климбата от незаслуженных страданий, она примет, пусть и не поймет. А если нет, им предстоит много работы по разгребанию тех «приключений», в которых они с завидным постоянством умудряются оказаться по самые глотки.
Отредактировано Айне (05.07.18 16:06:25)
Нет ничего вечного, и даже боль, смешанная с беспамятством «один к одному» не является исключением. В худшем случае притупится, превратившись в колючий, точно бесконечность морозных иголок, белый шум. Инфирмукса всегда удивляло, откуда в нем столько крови? Две этих мысли без труда удерживали рассудок климбата на поверхности, да и что есть боль для жителей темного мира? Просто напросто состояние тела, близкое к норме.
Не забывать отхаркивать горячие сгустки и отплевывать ошметки сдавших позиции легких, так быстрее пойдет регенерация – он это знал; все его климбатское племя это знало. В искусстве выживания Десятый мог посоперничать с многими дикими тварями, населяющими серые земли. Гул в ушах – кровяное давление раз за разом делает жадные «па», ухая куда-то в самый низ, а после возрастая до невообразимых пределов, заполняя собой каждую клетку, вздувая не только вены, но и капилляры. Наверное, его глаза полностью стали красными – сосуды в белковой субстанции полопались – усмехается, сжимаясь в позе эмбриона еще сильнее.
До сознания нет-нет, да и долетают обрывки фраз, состояние не позволяет вслушаться, не позволяет проанализировать речь, он лишь знает, что защиту, которую по глупости ухитрился пробить, создавал не один маг; либо один, но такой, который несколько месяцев, если не лет, раз за разом сливал весь свой динамично восстанавливающийся запас сил в оболочку. Ага, а после перенес защитную арку сюда.
Голос Айне он бы узнал из тысячи теперь. Наверное. Звонкий сопрано, с нотками невесомого шелеста, она говорит о котиниксах или это воспалившееся сознание его мозга?
– …три клана решили лизать пятки последователей…
– … слепая и глухая, девочка, жить в мире собственных иллюзий неплохо, но как же ты не поймешь, вы попросту не достойны статуса властителей, вы не годитесь… дефектные механизмы.
В голове проясняется, кровавая пелена сменяется на белую, а после растворяется вовсе. Регенерация на его уровнях чумнее бешеной собаки, боль уже отступила, а остужающая прохлада рук незнакомца скорее сконцентрировала внимание, отрезвляя.
Смех. Чей-то искренний и несколько странноватый своим безумием смех прорезал ткань пространства, окончательно сморгнув с глаз свернувшуюся кровь и белесые разводы бактериальной жизнедеятельности, Инфирмукс поднял голову и с немалым удивлением понял, что смеется он сам. Да, смеется уже в более-менее удовлетворительном состоянии, взирая вокруг себя взглядом вставшего на лапы хищника.
Рано или поздно наступает мгновение, когда от понимания всего армагедонна ситуации, единственное на что остаются силы – громкий смех. Курьез! Он прибыл в девятую зону, чтобы поучаствовать в празднике Юханнус, а сейчас вынужден валяться на камне, да еще терпеть прикосновения очередного божка, возомнившего себя чем-то большим, нежели куском красного мяса и тугого узла кишок. Мысли прорезает воспоминания о противноватым знакомым голосе «им всем необходимо верить в идею собственной нужности…» – Инфирмукс вздрагивает, одергивается назад, отползая в сторону и вскакивая на ноги. Вид лужи собственной крови и черных частиц исторгнутых легких нисколько не пугает, наоборот, подбадривает.[float=right]
[/float]
Айне же стояла гипсовым памятником самой себе: пугающая алебастровая в собственной белизне кожа, алый абрис губ подрагивает, глаза широко распахнуты, зрачок расширен настолько, что рубиновая радужка превратилась в кровавое кольцо вокруг густой чернильной бездны.
«Что с ней такое..?» – вопрос скорее риторический, но задавать его твари с розовыми лохмами он не спешил, – «Якобы предателем представили Кетроса Нирану, помнишь его?» – незамедлительно раздался ответ Эреба в сознании, и Инфирмукс был готов поклясться, что в этом голосе явственно прозвучали ноты танталового облегчения, будто скорбилус только и ждал возможности заговорить, – «…практически первый среди равных… Генералиссимус, Лорд-Маршал, ты встречал его…» – образы, картинки совсем еще юного ребенка с черными волосами, они припирались со вторым… имени его Инфирмукс не помнил, а Эреб не посчитал важным затуманивать голову такими нюансами.
Черный костяной хвост, больше походящий на диковинное оружие с тысячью острых граней лепидомеловновых позвонков взметнулся в сторону Айне, в одно мгновенно обвив крепко ее за талию. Да чего там сложного? Дримма была настолько тонкой, что при желании климбат мог бы обкрутить хвостом ее несколько раз без применения увеличивающих хвост техник. Движение, подтаскивая черноволосую к себе – Диву даюсь! Почему все потенциальные претенденты на трон Климбаха разговаривают так, будто полжизни книжки умные читали сидя на золотом унитазе. Уж не знаю, кто за вами стоит, Саванте, Азмадан, али черт лысый, да и плевать. У вас всех одна дорога – в бездну, мать ее! – и уже мысленно Девятой – «Ну и пусть катится этот твой генералиссимус, еще найдешь, о! Да хоть я!? Чем не вариант?», – «Хм-м, кажется, я немного перестарался с увеличением секреции эндорфинов, в целях уменьшить физическое недомогание… ну, да ладно, естественные наркотики не так вредны…»
– А мне интересно, на кой черт твоему топтаному всеми ценатодонами повелителю копия Айне у трона? И я никак не возьму в толк о ком вообще речь, о Азмадане, о Таддеусе? Если о втором, я еще могу понять. Самолюбие задето, опустили бедолагу ниже плинтусов выгребных ям, ха! Сам бог велит, а уж Саурус или Дионас не важно. Хрен редьки не слаще, а вот Азмадан…
«У меня нет возможности на данный момент, изменить химический состав крови, так что потерпите. Максимум, что я могу, добавить гормонов стресса, но станет еще хуже…» – похоже, Эреба беспокоило, что сейчас Инфирмукс был немного не в себе в органическом плане.
– Не о том речь, что вы собираетесь сделать с Айне? С реальной Айне, а не с этими жалкими куклами, более бездарной работы я еще не видел! Им самое место, разве что, в ордене Энтропиуса миски мыть да харчи разносить! – кивок в сторону двух стоящих близняшек, разумеется, парень блефовал. Идеальность работы пугала, казалось, гомункулов с более совершенным видом, аурой и энергетической сетью он в своей жизни не видывал, однако цель была достигнута. Дракон отвернулся, как от пощечины, хотя его лицо не выразило никаких эмоций, да и почти сразу губы вновь тронула мягкая улыбка.
– Ты никогда не вписывался в картину мира, что пытался сотворить ваш бог Флегетона, верно? – у Десятого чуть ли не задергался глаз, – не знаю о чем ты, отвечай на вопрос. – дракон пожал плечами, – все идеальное, сотканное из тончайших нитей эфира, впитывает в себя эманации жизни. Оболочка перворожденной Айне рассыплется в прах, чтобы из мельчайших крупиц и зерен ее душа переродилась и объединилась с душами остальных в цельное и нерушимое, засияв светом чистого разума. Но тебе не понять красоту будущего творения, подобное способны оценить лишь истинные гении ушедшего искусства. Уроборос мог, и Азмадан не был лишен данной стати.
– Бле-е-еск, – хвост на талии девушки скрутился в более тугой хвост, – и когда начнете нас убивать?
– Мальчишка глуп! Глуп, как пустоловый чурбан! – голос Сатьи звонким эхом прокатился по полым пещерным проходам, ударяясь о стены и возвращаясь усиленным в стократ, – раз святейший отец не позволяет прикончить их прямо сейчас, нужно ли начинать ритуал пробуждения?[float=right]
[/float]
– Конечно, Сатья. Все должно быть в срок, мы идем по начертанному плану, что предрешено, того не изменить. Неамдалесс, ответь, все ли готово у нашего драгоценнейшего Нараны?
Эссенция прикрыла глаза, словно отправляя сознание в астрал. Инфирмукс понимал, что стоять и ничего не делать глупо, но что именно сейчас они могли? Жизнь игра – почему не посмотреть ее развязку.
– Не трать силы, Неам, я уже на месте. – Знакомый мальчишеский голос прорезал тишину, и из фиолетовой складки портала показалась знакомая фигура Кетроса. Его взгляд тот час упал на Айне, такой же невозмутимый, с искорками превосходства в васильковых радужках, – Построение двенадцать заменено на пятое, Демон. – вдруг с улыбкой проговорил он, – надеюсь, не разочарованы праздником ко Дню Летнего Солнцестояния? Уверяю, вы его запомните до конца жизни. – Ни грамма угрозы или агрессии в словах, лишь бесконечное болезненное добродушие и щепотка юмора, точно редчайшая специя.
Это был самый странный магический переход, который Айне встречала. Казалось, что не их перетащило в новую локацию, а окружающее пространство натянулось поверх каменных сводов, наползло на сталактиты, подминая и подстраивая под себя все сущее. Если судить по координатам их местоположение совсем не изменилось, всего на четыре яруса ниже и на пару километров западнее.
– Как тебе наше пристанище, Демон? Нравится? – в голосе Кетроса ощущалась нескрываемая гордость, а посмотреть и правда было на что. Температура возросла практически до девяти десятков градусов, в воздухе висел тяжелый аромат спирта и едва уловимый – серы, ударяя по органам чувств. Вперед тянулись раскаленные пласты горных пород, испещренные осколками и вулканическими выборными, по которым текла неестественная светящаяся золотом лава. То здесь, то там виднелись круглые «островки», очерченные синими магическими контурами, призванными стабилизировать и защищать последние оплоты каменных плит. Айне с Инфирмуксом, как и все остальные находились в центре самого большого плоского «острова», что своим диаметром составлял около пяти сотен метров и оберегался двенадцатью голубыми контурами, мерцающими неоновым светом в этих красотах вулканического рая.
– Мы аккумулировали лишь одну сотую часть силы этой зоны планеты, благодаря роду Неамдалесс и смогли создать несколько кристаллов… пока совсем небольших, – он окинул подземные вулканические гроты очередным взглядом и вновь улыбнулся, – время еще терпит, последний артефакт сюда скоро доставят из Некроделлы и все три будут собраны, а пока…
Кетрос сделал шаг навстречу к Айне, склонившись в легком поклоне и протягивая ей руку, – мое предложение может показаться нелепым или даже безумным, но Демон не откажет мне в последнем танце? Сегодня праздник, я бы не хотел, чтобы он закончился на совсем уж грустной ноте.
За его спиной тихо засмеялся дракон, а эссенция, переступив с ноги на ногу, удивленно вздернула бровь, – Ты не устаешь меня удивлять Нарана, вначале карта и предложение, теперь это… Элениум, – она обратилась теперь уже к дракону, будто ничего не произошло, – мальчишка слишком быстро восстанавливается, боюсь, партнеры с Некроделле не обрадуются этому, когда увидят.
Отредактировано Инфирмукс (05.07.18 16:09:03)
- Несчастное дитя. Он мог бы стать частью новорожденного рая. Этого ты хотела? Посмотри, во что ты его превратила: забитый скалящийся, но не решающийся пустить зубы в ход зверек. В прежние времена вам двоим не позволили бы называться климбатами, не то, что правителями зон. Дети, Немдалесс, нам пора. Нарана присмотрит за пленниками. Если они окажут сопротивление – убей. Твоя жизнь важнее задетой гордости фанатиков из круга, - произнес дракон прежде, чем за его спиной засиял синеватый портал.
- Этот ублюдок прав, Иешуа. Если хочешь жить, не вздумай шевелиться. На твою энергетическую паутину страшно смотреть. Эктара? Нет, лучше Флирориам! - Когда Элениум со свитой покинул зал, Айне приблизилась к Инфирмуксу. Очертания целительной пентаграммы засияли в воздухе, но довести ее до конца девочка не смогла – рука предательски соскользнула с мысленно намеченной линии. - Проклятье, сорвалась. Значит, придется потерпеть...
- Не расходуй силы. Бюджета всей армии Шантитус не хватит на два закрытых гроба для таких важных персон, - Демон ненавидяще посмотрела на подавшего голос Кетроса. «Да, ты получишь свой танец, даже больше», - оскалилась Айне, заводя руки за спину и готовясь встретить климбата градом ударов. Но интуиция буквально кричала ей о том, что что-то в происходящем было неправильным, ненастоящим – мнимое превосходство в глазах маршала, по-джентельменски протянутая рука, идиотское предложение, особенно с учетом крайней незаинтересованности Нараны во всем не касающегося непосредственно войн и настольных стратегических игр. Девочка не могла вспомнить ни одного случая, когда климбат предавался бы танцам и сильно сомневалась, что он вообще умел танцевать.
- Генералиссимус из тебя вышел бы славный, Темный Эфир, - улыбнулся Кетрос, вычерчивая хорошо известную обитателям мертвого мира пентаграмму, которую только что не смогла призвать Айне. Салос всегда сопровождали болезненные ощущения, но наблюдая за тем, как быстро затягиваются их с Инфирмуксом раны, девочка была почти готова простить Наране предательство.
- По крайней мере, он не страдает хроническим спинокинжальным синдромом. Как думаешь, Иешуа, стоит ли украсить штандарт одного из полков головой предыдущего маршала? – клинки, которых пленителен недальновидно не попробовали ее лишить, оказались в руках Демона. Она не знала, как долго продлится этот странный приступ альтруизма у Кетроса, а потому не стала уповать на милосердие бывшего советника. – Если у тебя был задуман хитрый план на этот счет, самое время его выложить.
- Я и не надеялся на твое понимание, Демон. А что насчет тебя, Инфирмукс? Она ведь не успела рассказать об обстоятельствах нашего знакомства, верно? Когда я присягнул Айне и пообещал выполнять все ее приказания, она приказала служить не ей, но народу Шантитус. И это то, почему я здесь: чтобы устранить, возможно, худшее из зол, когда-либо существовавших в девятой зоне. Знаю, ты ненавидишь Саванте, но по сравнению с Азмаданом он деятельный реформатор и просто душка. О, нет, тому, кого задумали воскресить отстроившие это место, не нужна власть, не нужна сила. Единственное, чего желает Азмадан - вбить свою философию в головы как можно большего числа наших сородичей, а дальше эта зараза справиться сама на благодатной почве из неврозов и переизбытка агрессии. Пока твой предшественник корпел над магическими науками, Азмадан ушел в изучение одной-единственной области: нашей связи со скорбилусом. Позволить каждому достичь пика развития, разнообразия и эволюции… да черта с два! Его истинная цель – превратить климбатов в единый организм, стаю, если тебе так понятнее, диких трансдентов, управляемых слитыми воедино разумами тех, кого этот правитель сочтет достойным возвышения..
- Решил поиграть в тройного агента, Кетрос? Отлично сработано, ничего не скажешь. Но есть кое-что, о чем ты забыл. Посоветоваться со мной.
- На это не было времени, - отрицательно покачал головой мальчишка. В его отрешенном тембре голоса можно было расслышать слабые нотки раскаяния, но Демона это только сильнее разозлило. – Мозаика сложилась слишком поздно, чтобы я успел что-то предпринять. У Иштарана был бы шанс, будь на стороне противника Азмадан, его шавка-любовник и кланы планетарных духов, но, когда к ним присоединился диамантовый круг, пришлось принять радикальное решение. Противостоящий нам равен по силе тебе, Инфирмукс, но, не сочти за дерзость, себя контролирует куда лучше. Смерть тысяч, чтобы спасти миллионы, неужели эта та жертва, на которую вы готовы пойти? – перед глазами Айне предстают те дети, которых им пришлось убить во время бегства из секретной лаборатории. Тогда правителям тоже пришлось пойти на жертвы, и они сделали это без лишних сожалений.
- Погибли люди. В том числе и совершенно невиновные. Если бы кое-кто не пытался играть в героя, нам бы не пришлось идти на жертвы, - отрезала девочка, уткнувшись взглядом в пол. – Что ты намерен делать теперь?
- Поэтому я и решил оставить все в тайне. Вы с Эфиром скорее погибла в нелепой лобовой атаке, чем позволила Азмадану сожрать хотя бы одного новообращенного, - вздохнул климбат переводя взгляд с уничтоженной баталии фигур на стоящих напротив правителей. – Таддеус был прав. Мы стареем, не телом, но душой. Я устал бояться мира, в который Азмадан и его ослепленные союзнички превратят Климбах, бояться, какое место может быть там уготовано нам с тобой. Последний шанс покончить с этим – выждать момент и ударить дьяволу в спину. Как знать, если Киан со своими проповедями прав, я смогу искупить свои грехи.
- В следующий раз подумай о грехах до того, как передавать этим безумцам планы крепости. Говоришь, Азмадан ценит право сильного и естественный порядок вещей? Что ж, тогда можно вернуться в Иштаран и заставить его принять поединок за право называться правителем. Что думаешь, Иешуа? Даже со всеми климбатами и планетарными духами девятой мы едва ли сможем выстоять. Установленные с начала времен правила дадут шанс выиграть, пусть и крохотный.
- Нет, Демон, даже если Эфир последует за тобой, вы бесславно сдохните, а Азмадан получит еще одно подтверждение праведности своей извращенной идеологии. Если хотите продолжать свою войну, послушай моего совета: бегите. Куда-угодно, лучше всего на Некроделлу. Уверен, первым делом Азмадан расправится со своими «друзьями», так что фан-клуб Саванте не доставит вам проблем. Я помогу покинуть катакомбы. Видишь ли, не все твои копии довольны уготовленной им судьбой, одна беловолосая бестия очень рвется начать жизнь без опеки заботливого папаши.
- Тогда, лорд-маршал, позвольте мне вас поблагодарить… и послать ваши советы к мегаструмовой матери! В любом случае, я не собираюсь убегать как птицеящер с тонущего корабля, но от тебя, Инфирмукс, зависит наш дальнейший план действий. Отступить и поднакопить силы, чтобы атаковать пробудившегося Азмадана? Навязать ритуальный бой? Или запихать громкие речевки обратно в глотку полубезумного дракона? - Айне улыбнулась, привычным жестом смахивая со лба прядь волос. Если Инфирмукс все еще не нашел в себе силы подняться на ноги, она поможет ему. - А ты не делай такое кислое лицо, Кетрос. Если доживешь до конца этой безумной ночки, выпишу тебе орден за самую оригинальную праздничную программу… И заставлю устроить горячую пляску с обглоданным трупом поза-позапрошлого правителя.
- Воистину, суд Шантитус – самый справедливый суд Климбаха. Никогда не подумал бы, что Темный Эфир станет его частью - рассмеялся Кетрос. Какое бы решение не принял Инфирмукс, им предстояла долгая дорога.
[float=right]Кубики[/float]
Отредактировано Айне (06.07.18 18:53:07)
Ну-с, как и договаривались? Для динамики сокращаем посты? *--*– Этот ублюдок прав, Иешуа … … Нет, лучше Флирориам!
– Ты думаешь это проблема? Хах! На мою энергетическую паутину было страшно смотреть, когда меня два года назад заловили сразу три флюгераза, вот что называется… неудачно покормил, а на мнение жалкого прихвостня очередного злобного властелина начхать.
Неестественность климбатов позволяла смотреть на мир «дикими глазами», вот и сейчас Инфирмукс не храбрился, он действительно зрел мир извращенной игрой на выживание. Так было всегда, но иногда в большей степени, иногда в меньшей. Было необычно наблюдать, как вся процессия покинула горящую залу практически в полном коллективе, оставив Кетроса один на один с двумя врагами, что это значит? Они, конечно, ослаблены, но…
«Все слишком сложно, да, Инфирмукс?» – задумчивый голос Эреба вывел мальчишку из оцепенения, в которое его вогнали действия и разговоры между Айне и Кетросом, казалось, что он должен сейчас напасть, но даже ненависти к этому юноше не испытывает, на неком подсознательном уровне.
– Если собирать головы предателей, то никакого места не хватит… – медленно проговорил Десятый, чеканя слова и сам того не замечая, как начиная прислушиваться к скорбилусу, желая его услышать, – Ненавижу Саванте? Хм… да, наверное, также, как ты мог бы ненавидеть огромного комара, укусившего тебя еще в младенчестве. Я знать не знаю, кем был этот ваш Саванте, и сколько бы мне не говорили… от этого моя ненависть не станет сильнее.
Мальчишка уселся на пол «по-турецки», обхватывая голову раками, почему-то мысль, что Кетрос не предатель, а удачный лазутчик во вражеском лагере благоприятно улеглась в разуме, у них появилась малая, но передышка.[float=right][/float] Да, обдумать… пересмотреть.
– Ты не знал всей правды о Саванте, Кетрос Нарана. – послышался позади голос и материализовавшийся Эреб стал за спиной хозяина, прижав голову мальчишки к своим коленям, не позволяя ему обернуться, – Получается, открываю тебе маленькую тайну. Уроборос частично осуществил, пусть и не через скорбилусов, идею о создании общего организма. Да, ее исполнение было своеобразным, но именно по причине, что большая часть приближенных находились под ментальным порабощением, позволило в свое время развалить структуру зоны и выжить Инфирмуксу. Уроборос погиб, порабощение исчезло… до меня доходили слухи, мол, после случившегося, такие известные на материке лица, как Стинрейк, практически твой коллега… испытали откат – психическое разложение. Конкретно он бежал с зоны, а после подсел на какую-то дрянь. Разложение личности… худшее их бед. А уж то, какими способами Азмадан решит подойти к осуществлению плана, второстепенно.
Голос по-своему убаюкивал, а Инфирмукс сидел и понимал, что никогда не смог бы вот так, как Кетрос. Не сумел бы играть роль верного пса, даже для достижения высших благ, – Нет Айне, я все же ошибся. Хреновый бы из меня получился генералиссимус. Я не умею отыгрывать роли, но я не позволю тебе идти в одиночку. И я никогда не бегу. Лучше сдохнуть. – осклабился в широкой белозубой усмешке. Эреб молчал, внимательно взирая на остальных, Инфирмукс поднялся на ноги, разминая затекшие конечности, – вот, что я думаю. Сейчас мы тут втроем с половиной ничего не сможем сделать, кидаться к Азмадану и его куклам самоубийство… у меня есть предложение. Мы отходим на Некроделлу и выжидаем несколько суток, Кетрос следит за тем, чтобы остальные в твоей зоне приняли Азмадана… так сказать, с хлебом и солью. Ты уже показал, что способен вести настолько сложные игры, я вот не умею. Убеди хотя бы часть народа поддержать нас потом… а мы с Айне восстановим силы, и заставим Азмадана принять бой. Я лягу костьми, но разбужу ото сна минимум с десяток мегаструмов и пущу их в сторону Шантитус преимущественно для статусности, но в худшем случае... не будем пока об этом. Ты у ворот города официально вызовешь Азмадана на бой, и пусть все… ВСЕ жители зоны придут и собственными глазами увидят честный поединок. В таком случае, Азмадан не сможет отказаться от боя и не сможет все тихо замять. Остается лишь одна проблема. Кетросу приказали нас убить, верно? И скорее всего, его… хм… временное начальство… потребует наши головы… Айне, как мы решим этот вопрос?
Отредактировано Инфирмукс (09.07.18 16:29:25)
Далеко не все битвы Демона завершались ее безоговорочной победой. Даже когда голова противника отделялась от тела, ей частенько приходилось второпях покидать поля сражений. Друзья убитого и просто желающие поставить на место наглую одиночку имели почти паранормальную способность появляться тогда, когда ослабшая после совершения приговора Айне наиболее уязвима. Но тогда на кону оказывалась только ее жизнь и, может быть, уязвленная честь, но не жизнь всех обитателей острова и одного красноволосого климбата в придачу.
Вот только если она потерпит поражение в лобовой атаке, цена будет не меньшей. Самоубийство чистой воды, как его метко окрестил Инфирмукс, только раззадорит Азмадана и позволит ему, истощенному многолетним «сном», напитаться жизненными силами двух не самых слабых правителей Климбаха.
- Выбор сделан. Если нам суждено помереть, то лучше сделать это вдвоем. Желательно, под аккомпанемент сильнейших магических пентаграмм, так, чтобы каждый шантитусец видел. Да, праздник придется перенести, зато фейерверк выйдет что надо... Что скажешь, Кетрос? Сумеешь прикрыть наш побег?
- Можете положиться на меня. А если нет - хотя бы признать выгоду моего предложения, - вздохнул мальчишка, беря в руки принадлежавшее ему магическое оружие, до этого момента мирно покоящееся в ножнах. Взмаха шпаги было достаточно для того, чтобы естественные потоки магической энергии спешно сконцентрировались в одной точке. Создать брешь в самой ткани пространства не так просто, как может показаться со стороны. – Куда вас доставить? К кристаллу внутреннего моря Фандэр? Или в спокойное место, вроде долин близ русла Брэйкер?[float=right]
[/float]
- Мне давно не доводилась бывать в тех местах. Пусть решает Иешуа, - Айне подала климбату руку. За время их совместных приключений она привыкла цепляться за него в прямом и переносном смысле и не собиралась оставлять этой привычки. – И прежде, чем мы отправимся… Скажи, что с другими советниками?
- Их позиции лучше, чем я предполагал. Везевир – редкостная сволочь по мнению многих, но живучести ему не занимать. Если в ближайшее время не получит Рантэру в лицо, может даже дожить до вашего триумфального возвращения. Сильвина и Киан тоже в порядке. Торговая гильдия отправила несколько кораблей для того, чтобы вывести климбатов из горящего Иштарана. Невероятная щедрость с их стороны. С Анной все куда печальнее: если люди диамантового круга не врут, она должна быть уже мертва. Насчет Эйру, как обычно, неизвестно ничего, - внимательно выслушав ответ Инфирмукса, Нарана кивнул. В ту же секунду пространство перед ними взорвалось сотней фиолетовых искр. Портал был стабилен. - Прощай, Демон. Если это наша последняя встреча, знай, я не о чем не жалею. Ты получила этот груз ответственности не по своей воле. Зло можно победить только другим злом и, поверь, я представляю собой зло куда как меньшее, нежели проклятый Азмадан, - он перевел взгляд на Десятого и мягко улыбнулся. - Позаботься о ней, Темный Эфир, а, если все пойдет не по плану, уходи. Это не твоя битва и вовсе не твоя война.
- Персонаж одной из книг, прочитанных мной, говорил, что между одним злом и другим не следует выбирать вообще. Предпочту последовать его совету. Но если правда окажется на твоей стороне, пообещай, что сделаешь это. За Анну, за Эйру, за каждого, мегаструм возьми, климбата, планетарного духа и штезии, которого этот ублюдок собирался прикончить, - одна рука Айне сжимала ладонь Инфирмукса, тыльной стороной другой она дотронулась до повязанной алой ленты, ленты, которой никогда не существовало в этой реальности и не могло существовать. – Готов, Иешуа?
- Прощай, коварный лжец-интриган Кетрос. В грядущую встречу постараюсь не сожрать, - не изменив свой привычке, Сату заговорила ее губами. Вместо привычной испепеляющей ярости, Демон чувствовала ее смутную тоску по чему-то далекому, отделенному тысячелетиями совместных воспоминаний. Скорбилус никогда не выражала желание отделиться от Айне в той или иной мере, но новый облик Эреба вызывал у нее как минимум интерес.
Собравшись с силами, девочка сделала шаг в портал. Ей было необходимо отдохнуть, если не ментально, то хотя бы физически – порезы и раны не успели зажить до конца, не говоря уже о искромсанной энергетической паутине. Самое время радоваться долгожданной передышке, но Демон не могла. Она чувствовала себя тем, кем не боялся показаться Кетрос. Жалкой предательницей собственного народа. Сбегающей при малейшей опасности и не способной защитить себя саму, не говоря уже о целой зоне.
- Мой брат говорил об этом. Помнишь? – тихо спросила Айне, не спеша открывать глаза после перемещения на Ивеоморфию. – Армия мегаструмов нам бы не помешала, как и Великий Всеправитель Климбаха собственной персоной. Думаю, он справился бы гораздо лучше меня.
Отредактировано Айне (11.07.18 18:32:36)
– Куда вас доставить? – климбат призадумался на короткий миг, – Я скину тебе координаты, хотя нет, погоди. Сейчас я свяжусь с Фтэльменой и спрошу, где она будет нас ждать.
Отойдя в сторону и облокотившись на полу-прозрачный торчащий шип, этакий «сталактит наоборот», Десятый прикрыл глаза. Его, лишенное каких-либо эмоций красивое лицо сейчас подсвечивалось аловатым ореолом, особенно, абсолютно «забытая» уродливая печать ярости потворствовала этому образу. Да, ярость или ненависть даже из пленительного личика Айне способна выткать чудовищную и ужасающую маску. Через пору десятков секунд мальчишка фыркнул, будто бы недовольный принятым решением, а после оторвался от пика, – если бы ты и правда, оказался предателем, Кетрос, я бы расстроился, но зато не возникло бы проблем с оплатой для Неме… как ее там. Не важно. Береги свое сердце. А что до меня, запомни раз и навсегда: только я решаю, где моя война, а где нет. Война Айне – моя война.
И практически у самого портала Инфирмукс ухмыльнулся, оборачиваясь, – зла и добра не существует, есть только бесконечное ничто, заставляющее перетекать стабильные объекты из одного состояния в другое, а уж как мы их видим – наши проблемы. [float=right]
[/float]Подростки казались в центре зеленого густого океана. Тысячи тысяч разнолистных цветастых кустарников, высоких раскидистых деревьев в десятки обхватов. Звуки леса, запахи еловых шишек, влажного мха и земляники успокаивал. Фтэльмена немногословна. На ее лице пролегла тень, оно осунулось и побледнело, под глазами пролегли круги. Их разговор нельзя было назвать разговором, идеальное платье осталось идеальным, разве что в руках она держала серебряную шкатулку. Минут через пять троица, держа путь от поляны немного на восток, вышла к глубокому каменному обрыву, где внизу раскинулся под мощной магической защитой и в тени скал сказочный дворец. На краю обрыва уже стояла Она. Еще один дух, наверное, если бы здесь был Венсентус, он узнал Немезеду. Планетарного духа. Привлекательную женщину-готессу с броскими боди-арт рисунками. Она приняла у Фтэльмены шкатулка и, взяв, покоящееся там человеческое сердце прижала его к груди, впитав. Улыбнулась. Прямо с края обрыва до дворца сложилась каменная дорожка, Фтэльмена двинулась первой, а Немезеда оценивающе взглянула на Айне, одновременно закуривая тонкую резную трубку.
«Тебе бы пошло древнее искусство живых магических рисунков, прелестное дитя…» – она погладила Айне успокаивающе по волосам, демонстрируя, как по ее руками и шее движутся в диком страстном танце темно-зеленые стебли, демонстрируя остроту шипов и защищая бутоны алых, также живых роз, – «я не помню, чтобы Инфирмукс хотя бы раз приводил на свою землю самку… владыку другого материка… хм… он меняется, если пожелаешь, приходи на чашечку чая или чего-то покрепче. Я не каждому предлагаю учиться у себя, только с одним условием, позаботься, чтобы этот бед-мен не разнес мне тут все в припадке… он не любитель хм… дворцов на Некроделле…» – она лукаво улыбнулась, игриво подмигнув Айне. Похоже, у сей особы все было очень хорошо с самооценкой. Дворец Немезеды воистину представлял собой величественное архитектурное строение. Карнизы и аттики украшенные витиеватой росписью орнамента, многочисленные тюльпанообразные крыши и такой же круглый аванзал – с эстетической точки зрения было приятно смотреть.
Духи тихо переговаривались о чем-то своем, Айне слышала обрывки фраз, но едва ли могла интерпретировать речи женщин, Немезеда выказывала уверенность и спокойствие, а Фтэльмена усталость и обреченность.
Собственно, в сам дворец климбатов не приглашали, разместив на широком просторном балконе с высокой резной балюстрадой. Фтэльмена принесла поднос с целебной настойкой, и удалилась. Плюс, какие-то мази и крема, часть из которых пахла потрясающе, а часть явно следовало уничтожить еще во время варки, как представляющие угрозу всему живому.
Инфирмукс рухнул на темно-фиолетовый пуфик, опустил голову на раскрытые ладони и замер, обхватывая кончиками пальцев основания собственных рогов.
– Что ты хочешь услышать, Айне? – молвил хрипловатым надтреснутым голосом, хотя речь казалась немного смазанной из-за того, что говорящий вел диалог «в свои ладони», – Утешение? Да, Всеправитель Климбаха справился бы лучше тебя. И лучше меня. И лучше всего нашего климбатского племени, но его нет. И надеюсь, не будет, ибо пока на его роль только одна кандидатура, этого вашего Азмадана, а мне она не нравится. Давай поговорим.
Он поднял взгляд светящихся багрянцем глаз на девочку, – меня всегда удивляло… почему владыки, имея в своем распоряжении столько преданных помощников и ресурсов, всегда в поисках чего-то. Я думал, что это попросту в природе человека. Когда Кетрос тебя предал, я даже испытал облегчение, ведь тогда логика была бы ясна, но выходит, что он практически жертвует собой на благо вашей земли. Явно, убивая Таддеуса, ты не считала себя недостойным вариантом для Девятой зоны, – нет, в голосе Десятого не было обвинительных нот, а лишь рассуждение, словно он пытался понять, – …и откуда они только берутся… этим все. Ты помнишь свое становление, тогда… во времена малой ответственности тебе было лучше? Как думаешь, сам Таддеус справился бы с вернувшимся Азмаданом и почему он его не убил, а именно запечатал?
[float=right]
[/float]Белые краски неровным слоем ложилась на кожу Темного Эфира. Инструменты, которые предоставила Немезеда были хороши, и, пусть в рисунках Айне не было и грамма магической энергии, девочка старалась сделать рисованную маску похожей на те, что украшали планетарных духов этого места.
- Не дергайся, - посоветовала она, делая последний крупный мазок. С основой было покончено. Взяв в руки тонкую кисточку, Демон задумчиво поднесла ее к колбочке с маслянистой черной краской. – Нет, я не ищу твоего утешения, Иешуа. Впрочем, как и утешения кого-то другого. Мы с Сату сотню тысяч раз брались за самоубийственные дела и выходили победителями из битв, которые должны были стать последними. Тут ты прав: нет того, кто сделал бы все за нас. Именно поэтому я и не собираюсь сидеть здесь вечность, наматывая сопли на кулак. Вопрос ответственности совсем другое дело. Вот что меня волнует.
От настоек и мазей Айне клонило в сон. Она чувствовала как тщательно забинтованные раны заживают под действием целительных средств и лечебных заклинаний. Но избавиться от душевных порезов куда тяжелее, чем от порезов телесных. Как бы девочка не пыталась сохранить спокойствие и сосредоточенность, мысленно она была вместе с климбатами Шантитус, чей праздник обернулся натуральным ночным кошмаром. И, конечно же, с сильно пострадавшим Инфирмуксом, прогрызшим путь к отступлению чуть ли не зубами. Айне проводила несколько кривых линий на губах красноволосого климбата, когда ее рука дрогнула, оставив темное пятно на щеке Инфирмукса. Замерев на мгновение, она быстро нашлась с решением, спешно растирая художества тряпицей. Очертания скелетоподобного черепа в градиенте черного и белого – что может подходить умершему и вновь воскресшему лучше?
- Кетрос из тех, что до последнего верны клятвам. Не думаю, что его заботит благо Шантитус, скорее нечто личное, что и понять пытаться бесполезно. Не считала себя недостойным вариантом? Скорее считала Таддеуса еще более недостойным вариантом. Увидь ты своими глазами его развлечения, сам бы пожелал прикончить. Все было несколько… иначе. Властитель девятой не первый правитель, которого мне случалось убивать, но первый, в чьей зоне я задержалась надолго после совершения суда. Выбора не было, покинь я остров, враждующие группировки утопили бы девятую в крови, - черные круги под глазами хорошо сочетались с карминово-красной радужкой мальчишки. Айне невольно залюбовалась на творение своих рук. Пришлось добавить несколько точек, но только для того, чтобы лучшее соответствовать тематике карнавала. – Так что я не правитель, Иешуа, а скорее регент. Если найду достойного, способного управлять зоной гораздо лучше и не превышать полномочия, тотчас же расстанусь с этой должностью. Не питаю иллюзий насчет собственных способностей. Сам знаешь, убивать у меня выходит куда лучше, нежели править. Но какой из меня регент, если даже одну-единственную зону защитить не могу?
Она бросила взгляд на лежащие рядом кинжалы. Даже здесь, в этом мирном и прекрасном месте, Айне не теряла бдительности и была готова вступить в бой в любое мгновение. И это не говоря уже о принадлежащей ей комнате в форте Иштаран, которая по количеству колюще-режущих предметов могла посоревноваться с богатой оружейной. Не паранойя, а скорее разумная предосторожность в мире, где все живое хочет и часто может тебя убить. [float=right]
[/float]
- А что насчет тебя? Ты ведь тоже формально правитель Ивеоморфии. Не чувствуешь себя ответственным за собственную зону? - Вернувшись к «произведению искусства», девочка принялась закрашивать нос собрата, к недовольству оного. Закончив с крупными штрихами, она принялась за сложный узор в верхней части лица, представлявший собой ни то снежинку, ни то диковинную пентаграмму. - Да, гораздо лучше. Я была совсем как ты, в те времена. Может быть чуть более принципиальная и чуть менее одержимая. Только представь, если бы нам довелось встретиться пятьсот лет назад… Могли бы путешествовать вместе. Конечно же, изредка уничтожая попадавшихся на пути плохих парней. Бескрайнее лиловое небо над головой, верхушки скал на горизонте там, где заканчиваются поля, леса и реки. А вечером – костер, ощипанная дичь с долгими разговорами. Прекрасное время. Единственного, чего мне не хватало тогда, так это шоколада, - Айне улыбнулась, добавляя последний штрих – небольшую завитушку чуть выше правого виска климбата. Благодаря новому статусу, она могла заявить притязания на весь шоколад, что когда-либо пересекал границу девятой зоны, но вкус сожженных конфет, вытащенных ей из сумки разбойника, сбитого с ног огненной пентаграммой, девочка не забыла до сих пор. Налюбовавшись работой, она протянула Инфирмуксу зеркальце. – О, Великий Темный Эфир, Правитель Ивеоморфии, десятой зоны Климбаха, Отец Мегаструмов, Убийца Некродраконов и Пожиратель Судейских Сладостей, ваш грим готов. Не желаете раскрасить мое лицо?
Где-то совсем в другом мире, переливчатом и постоянно изменяющимся, ни то в потаенном уголке климбатского сознания, ни то на отдельном ментальном плане, Эреб и Сату обсуждали последние события. Скорбилус Демона предстала в виде молодой женщины буланима с коротко подстриженными волосами соломенного цвета. Самоуверенный взгляд серо-зеленых глаз, подходящие наемнику какой-нибудь свободной планеты, застрявшей в магическом средневековье, и заведенные за затылок задони только добавляли ее образу колорита.
- Посмотри на них, скользкий-находчивый брат. Мы прекрасно знаем, что главная угроза не под скорлупкой благословенного-защищенного радиацией мира. Когда опасность придет извне, останется только возвести конечности в молитве Творцу и подавиться собственными кишками. Не имею ничего против конкуренции и права сильного. Но кто позаботится о подопечных, если они перебьют друг друга? – иллюзорное воплощение Сату покрылось рябью. Было заметно, что копировать привычки и речь гуманоидных существ ей крайне сложно, но трансдент прикладывала все усилия для того, чтобы не выходить из роли. – Мерзкому-саркастическому Эребу понравился облик? Придумала сама. Изучала человеческую литературу. Мой персонаж убивает людей за кругляши из желтого металла. Ест священную-сладкую плоть прожаренной. Предпочитает пиво. Нет панциря и мандибул. Звучит экзотично-оригинально.
Схлынула первозданная тьма, неизменно распускающаяся черным цветком над башнями любого, из великого множества цитаделей Некроделлы. Если раньше каменные своды морально давили монументальностью, а угольные бойницы приводили к паническим атакам, то с каждым новым касанием мягкой прохладной кисти горячей кожи, в душе Инфирмукса расцветала безмятежность. Наверное, Немезеда не зря с рьяным энтузиазмом восприняла идею Айне о сеансе боди-арта, предоставив девочке все требуемое, и поспешно скрывшись за резным проемом сводчатой арки между балконом и гостевой залой.
[float=right]
[/float]– Значит, ответственность… – он «повалял» последнее слово на языке, смакуя сочетание букв и сакральный смысл фразы, – ты не подумай, мне не за что тебя судить, сам такой же. Хотя погано осознавать, что мы будто звери, поставленные в безвыходное положение внутренними рамками. – Мимолётная пауза, и – Я ненавижу л ю д е й… – прошипел надтреснутый голос, Инфирмукс чуть дернулся, отворачивая лицо в сторону, этим жестом смазывая один из последних мазков Айне, – но не рассудком, не черной ненавистью или логикой, а чем-то внутри меня… – рука самом собой потянулась к груди, к области сердца, но он все же себя одернул.
– Но сколько бы такие как мы не мечтали, не… г о в о р и л и – ах сколько стальной чеканки вложено в, казалось бы, незамысловатую фразу; Инфирмукс на глазах превратился из чумного мальчишки, с клеймом безумного берсерка, в умную на грани с гениальностью, древнюю тварь, – …не мечтали о лучшей жизни, о свободе от обязательств и совместных забавах… ее не будет. – Взгляд багряных глаз столкнулся с живым мерцающим кармином радужек Айне, – Признай, сколько до тебя и до меня было могущественных климбатов, сколько будет. Но почему именно мы вдруг… ни с того не с сего, хватаемся за оружие и добровольно отдаемся в руки безумной смерти, в попытке уничтожить зло. Того же Таддеуса! Речь не конкретно о нас, а подобных нам. Вот ты… никогда не задумывалась п о ч е м у вдруг не присоединилась к нему в этих самых забавах, променяв свободу на теплый мягонький кокон могучего покровителя, а лично поставила на кон все, прекрасно зная, что в случае победы все равно проиграешь… приобретя оковы ответственности. И все равно решилась. – Под конец речь Инфирмукса практически превратилась в шёпот, он довольно прикрыл глаза, наслаждаясь приятным покалыванием, что дарила магическая краска, усиливающая на время регенерацию.
Заглянув в зеркальце, парень замер, превратившись в монструозную статую самому себе. Дыхание стало глубоким и спокойным, а с лица не спадало загипнотизированное выражение. Тонкие линии, витиеватый узор и пентаграмма в центре лба вызывали в душе чарующее и необъяснимое чувство, климбат попросту не мог понять, что сейчас испытывает, будто кто-то или что-то мешает ему интерпретировать и «распаковать» эмоцию.
– Omnia praeclara rara. – поддавшись сиюминутному порыву, прошептали губы, порождая легкую улыбку, – С превеликим удовольствием, о эпохальная аггел, владыка Шантитус, девятой зоны Климбаха, мать возмездия и высшей справедливости, величайшая среди ныне живущих дримм!
Он юрко вскочил, перехватывая кисть и в невероятном хитром импульсе, заставил Айне сесть в кресло, чуть не потеряв равновесие. Кисть и перо несколько хаотично, но не без логики действа, заскользили по коже, выводя сложный рисунок из витиеватых рун, сетей и перьев, чем-то напоминающий детали незабвенных ловцов снов. Наверняка рисунок был навеян развешенными диковинными оберегами при входе в каждое помещение.
– Айне, помнишь, ты мне рассказывала о нескольких попытках заключения союза? – Вдруг молвил негромко Инфирмукс, продолжая выводить заковыристое перышко на левой скуле девочки, – что именно тебя тогда остановило, что заставило отказаться от их предложений? Скажи, если бы я предложил заключить между нами союз равных, и не просто союз на честном слове, а подкрепленный… особой магией… чтобы ты ответила? – чуть усмехнулся, продолжая, – Требовала бы пакт в десяти экземплярах и подробного плана на десять лет вперед, или тебя бы устроило несколько простых фундаментальных концепций товарищества и дружбы? Я собираюсь многим рискнуть… – под конец фразы голос растянулся на длинные задумчивые слоги, будто их хозяин налету забывал буквы, – поднимая мегаструмов. Это может и правда меня убить, а мне хочется верить в лучшее. Ты назвала меня формальным правителем, в том то и дело… что формально. Я ощущаю давление, в этом ты права, но оно по сравнению с тем, что внутри меня… так – жалкая пыль, да и жизнь моя не походит на твою. Я не назвал бы себя владыкой, не принимай в лоб самые мощные удары. Такие как вторжения или… мировые коллапсы, но первенство силы неоспоримо. – Речь шла о сложных ситуациях, таких как нападение Синистера или заварушка с Ванцвахен.
– У тебя неплохо получается, маленькая сколопендра. Мерзкому-саркастичному мне нравится все, что способно нести нам благо, так что, да… Этот мягкотелый облик из костей, покрытых мясом, жиром и кожей очень неплох; главное, не забывай о нашей Климбахской стати... – он чуть склонил голову на бок, пристально рассматривая открывающееся зрелище, – …немного больше дьявола в образ, ореола темного мастера и ты достигнешь золотого сечения. Разве все эти игры в простушек-наемников не для нас, – откровенно посмеялся скорбилус, обходя существо по кругу в этом импровизированном мире, с глаз не спадала непроницаемая пелена и поэтому понять, шутит ли Эреб, говорит серьезно или забавляется было слишком сложно – я считаю. Почему именно этот персонаж? В книге были отрицательные героини?
Отредактировано Инфирмукс (14.07.18 20:37:23)
Девочка завороженно наблюдала за работой климбата. На ее лице будто застыла фарфоровая маска, а сама Айне боялась лишний раз вздохнуть. В том, как мальчик держал кисть, нанося размашистыми штрихами одному ему видимую картину, она видела искрящийся талант настоящего живописца. Талант, который согласно всем неписанным законам, должен был истлеть на не прощающем ошибок Климбахе или переродиться в нечто иное, куда более ужасающее и куда менее вдохновляющее. Но этого не произошло – вопреки всем известным маленьким монстрам нормам, потрепанный альбом лежал в сумке Инфирмукса. От этого на душе у Демона становилось теплее.
- Потому что мы единственные здравомыслящие в мире безумцев. Или наоборот – безумцы среди здравомыслящих, - ответила она, прикасаясь к правому плечу климбата. Айне не была склонна к рефлексии, но о причинах своих поступков задумывалась нередко, раз за разом находя им совершенное в своей простоте объяснение. – Мы не можем жить иначе. Даже если решим откажемся от ответственности, через пару дней будем вновь закрывать собственными телами очередного бедолагу. Глупо считать наших сородичей монстрами только из-за пары костяных наростов и прелестных рожек. В сердцах самых благополучных городов доминионов творятся вещи ужаснее всех тех, что ты когда-либо созерцал здесь. Сильный пожирает слабого, чтобы выть от отчаяния, когда посеянная им несправедливость даст кровавые всходы. И если для того, чтобы выжечь эту дрянь, придется перерезать глотку самому Демиургу, я без колебаний сделаю это.
Когда рисунок был готов, Демон чуть ли не вырвала зеркало из рук Эфира. Привычная холодная решимость ее взгляда сменилась пылающим интересом с нотками веселья, а бледные губы сами собой растянулись в счастливой улыбке. Как ни странно, «Отец Мегаструмов» даже не пытался срисовывать части композиции с масок духов этого места. Рисунок был явно спроектирован им от начала до конца. Айне открыла рот, чтобы произнести благодарственную речь, но не нашлась со словами. Одно дело получить весомую помощь на поле боя или в тех политических интригах, сопровождавших правительницу Шантитус чуть ли не со дня принятия новой должности. Но недолговечный рисунок красками – совсем другое дело.
- К-красиво. Очень. Лучше всех тех нарядов, что мне доводилось носить за Юханнус, - девочка смущенно опустила взгляд. Подумать только, как мало нужно для того, чтобы растрогать того, чьей жизнью последние три тысячи лет были нескончаемые кровавые бойни. Внимательно выслушав Инфирмукса, она, по своему обыкновению, посмотрела в его глаза, разом возвращая самообладание. - Да. Самой крупной из таких попыток была встреча со многими правителями в Рааносе. Разве ты не получал приглашение? Не важно, закончилось все плохо. Не побоищем, конечно, но близко. А все потому, что многие из собравшихся там – лицемеры, прячущие за красивой риторикой неуемные амбиции. Особенно Лапплас, правитель Эско. Неудивительно, что он мертв. Сладкие речи о всеобщем благоденствии плохо отражают удары заточенных клинков. Но ты не лжешь мне, Иешуа. Поэтому наш союз не требует лишней бюрократии и выверенных до мелочей пактов. Что до остального… Давай разомнем кости. [float=right]
[/float]
Заботливая Фтэльмена, к большому недовольству Айне, не рекомендовала устраивать тренировочные поединки, но о полетах она ничего не говорила. Поднявшись со своего места, девочка раскинула руки, закрыла глаза. За ее спиной распустились два эбонитовых крыла, кожа затвердела и побелела, череп неестественно вытянулся, обнажая выступы изогнутых черных, а ногти на руках обратились в подобие когтей хищной птицы. Когда Демон посмотрела на мир в истинном обличье, ее зрачок и радужка исчезли, оставив после себя лишь черные провалы глаз со слепящими алыми огоньками внутри.
- Не принижай себя, - покачала головой Айне, поправляя поредевшие перья. - Ты готов рискнуть всем ради благополучия чужих жизней и хотя бы по этой причине имеешь право называться не меньшим, а может даже большим правителем, чем сидящие за стенами охраняемых цитаделей. После нашей встречи, я много интересовалась делами десятой зоны. Могу с уверенностью сказать – для многих людей ты герой. И для меня.
Оттолкнувшись от земли, она взмыла в воздух, расправила крылья. Красная лента, с некоторых пор неизменная часть одеяния правительницы Шантитус, развевалась в воздухе, подобно необычному знамени. Для рожденной без крыльев каждый полет был своего рода маленьким чудом. Плывя над пестрящими зеленью пейзажами Ивеоморфии и чувствуя воздух в волосах, Айне не замечала ноющих ран, оставленных собственными кинжалами.
- Чернокнижник-интриган. Эребу бы он понравился. Быть злом. Этого желает скользкий шутник Эреб? Пусть прислушается к Огоньку. Добро и зло – забавы мягкотелых и кузенов, желающих на них походить. Обладай я жалкими четырьмя конечностями, не потратила бы и минуту на причинение зла ради зла. Гедонизм. Приключения. Дух авантюризма. Так бы я использовала полученное тело, - щелкнув пальцами, скорбилус скинула новообретенную личину, как ее членистоногие собратья сбрасывают верхний слой биологического экзоскелета. Теперь на месте развеселой девушки восседала неестественно высокая фигура в темном балахоне, с увесистой косой и алой маской. – Необходимо прислушиваться к ним. Хотя бы раз в десять лет. Интересно, как мерзкий-находчивый Эреб, справлялся с воспитанием своего? Относилась к Айне, как к драгоценной личинке-младенцу, не пережившему ни единой линьки. Кормила. Заботилась. Учила охотиться. Но она, представь себе, ненавидела, отказывалась убивать, пыталась умереть. Нахальное богохульство. С Огоньком было трудно?
Отредактировано Айне (15.07.18 16:41:09)
– Ты готов рискнуть всем ради благополучия чужих жизней…
Отчужденный взгляд без труда скрыл за базально-магматическими радужками бездонное море отвращения. Липкое и грязное болото, с копошащимися в нем паразитами и загнивающими белесыми личинками. Отвращение к собственному «эго». Инфирмукс медленно выдохнул, кончиком хвоста отбрасывая обсидиановую прядь с девичьего лба, – мы с тобой очень похожи, Айне и мои слабости находят повторение в тебе. Я горазд возводить воздушные замки, но не обманывайся, не желаю, чтобы тень лжи омрачала эту нашу связь. Я не несу добродетель целенаправленно, я убивал невинных сотнями сотен и даже помню, как оно было. Насмешка со стороны психики, правда? Забывать многое, а то, что хочется забыть – память услужливо сохраняет. Цель моего существование не спасать нуждающихся, я лишь следую внутреннему компасу желаний, не более и главной центробежной силой выступает мое эгоистичное Эго. Мы разные в этом, я не готов рисковать всем, Айне, ради благополучия каких-то незнакомых мне существ, я следую сиюминутным хаотичным порывам… вспышкам, диктуемым внешними рамками в каждый конкретный момент, и то, что эта самая вспышка маниакально стремится уничтожить мерзость, лишь сочетание обстоятельств.
Чуть отвернувшись в сторону, климбат закусил губу. Как..? Как и когда он упустил момент? Проглядел дикое искажение собственного образа в глазах Девятой. И вот уже бумажные нарисованные крылья заботливо пришиты к его лопаткам длинной тонкой иглой и нитями из его собственных иллюзорных образов в воображении этого идеального существа.
Нет смысла скрываться за фальшивыми словами и обещаниями, он сказал как есть и если Айне не примет его таким, значит… будет так, как будет. По крайней мере, он искренне верил в то, что говорил.
– Почему ты не пребываешь постоянно в истинной форме, или это твой берсерк? – решил перевести разговор на другую тему климбат, а ведь, правда, в отличие от Айне, за его спиной всегда полыхало два красных факела, источающие тепло на грани жара. Это в добавок к черному много суставчатому хвосту и окольцовывающим голову рогам.
– А что касается приглашений, – Инфирмукс усмехнулся, – поступай, как и раньше, приглашай меня лично, у меня нет дома и места постоянной дислокации, так что… с трудом представляю, как меня можно куда-либо пригласить с помощью того же письма. А если направляешь посыльного – выбирай самого сильного…
Поток восходящего ветра ударил под крылья, взметая мальчишку высоко над поверхностью темного литого пола. Удар о воздух и гравитационный толчок, слишком привычные вещи, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции. Впрочем, сам факт, что он парит по Некроделле не в одиночку, уже порождал всецелый ограненный валун эмоций, где каждая сверкающая грань олицетворяла свою собственную, красуясь в переливающимся океане радости, игривости и предвкушения. Наверняка, там были и другие эмоциональные окрасы, но кому это важно?
Тронув Айне за плечо все тем же кончиком хвоста, климбат кивнул, – «Давай за мной, я тебе кое-что покажу!» – пожалуй, одной из главных достопримечательностей Некроделлы был гигантский многометровый кристалл – Драйхэльм. На Климбахе всего два радиоактивных кристалла такой мощи и размера, второй расположен в море Вардер и, по сути, является общим между пятой, шестой и первой зоной. [Карта планеты]
«Ты хорошо переносишь полеты над водой? Уверен, что да!» – сорвав все тем же хвостом с шеи Айне красный шарф, подросток, оскалившись в белозубой улыбке, вошел в крутое пике, ловко маневрируя между воздушными ямами, и скальными осколками размером в несколько вековых дубов.
[float=right]
[/float]Море Фандэр встретило климбатов кристальной алмазной гладью. Невероятно чистое, с неестественными красноватыми камнями чудаковатых форм на глубоком дне. Да, Фандэр, пожалуй, мог легко заткнуть за пояс озеро Байкал, впрочем, вероятнее все дело в самой воде, без магического вмешательство добиться такого облика невозможно. Зеркальная поверхность с четкими изображениями подводной жизни – даже плавающего в воде эласмозавра можно было рассмотреть от самой мелкой пластинки до последнего клыка.
Кристалл возвышался своеобразной «статуей Свободы», значительно превосходя ее в размерах и бросая рассеянный фиолетовый свет на все пространство в радиусе нескольких десятков километров.
– Мое любимое место, – отдав в честной схватке ленту, пояснил климбат, кивая на Дрэйхэльм, – так… а теперь не двигайся, я пойду первым, ты медленно лети за мной. – Направившись вперед и всматриваясь в самые мелкие детали, Десятый замер в какой-то момент и было от чего. Буквально из воздуха соткалась гигантская фигура угольно-черной некро-птицы, с полыхающим осколком жизни в разодранном нутре межреберья. Тварь, от роговых наверший костяной морды, до жилистых лап, под шесть метров.
Инфирмукс приземлился ступнями на кристаллический пологий берег, припадая к земле и чуть вытягиваясь вперед, его крылья забавно раскрылись параллельно земле, как у «распетушившегося» голубя, – это Инфирмукс! Безопасно! Угрозы нет! – его слова были обращены к птице, похоже, у нее были какие-то зачатки разума, а прямо из источника «грудного» сияния послышался голос, – Кто есть самка?
– Самка со мной… – увидев, что птица не поняла конструкцию, парень обернулся, указывая и рукой, и хвостом на Айне, – Самка… – далее хвост и рука переместились на грудь хозяина, – моя. – птица что-то гаркнула и, исторгнув из глотки поток огня, взмыла в воздух, рассыпаясь черными искрами.
– Сгоревший феникс, редкая и сильная тварь, как-никак кристаллу требуется своя охрана.
Он немного помолчал, прижимаясь к теплому фиолетовому боку и через несколько минут продолжил, – кстати, слышала легенду..? Не помню, кто рассказал, а может, прочитал эту сказку в одном из тех черных свитков в центральной цитадели. Мол, если очень захотеть и уверовать, то любая клятва на кристалле Климбаха обретает невероятную мощь, и если ее нарушить… клятву в смысле, то Климбах отринет изменника. Правда, я так и не понял, как именно отринет, либо радиация станет для него смертельной, как и для всех… внешних, либо Климбах, как источник магии окажется недоступным, и предатель утратит большую часть сил. Бредово, конечно, звучит, но красиво. Я люблю Драйхэльм, наверное, слишком сильно.
Эреб выдержал продолжительную, практически картинную паузу на непозволительной грани, а после засмеялся бархатистым шелестящим голосом, – Са-ту, маленькая искренняя сколопендра, ты принимаешь слова слишком буквально или неплохо держишь марку в трогательной карикатурной доверчивости. Я пошутил. Зло? Добро? Мне нет до этого дела. Я – все оттенки монохрома, если для спасения собственной шкуры нужно будет утопить тысячу младенцев в крови… просто скажите, какая группа необходима. Упрекнешь ли ты меня в эгоизме, зная, что без смысла и цели я не причиню вреда даже мухе. Инфирмукс не такой, изначально он довольно жертвенный персонаж, хотя и не помнит этого. До встречи с уродливым змеем был достаточно восприимчивым и доверчивым ребенком, впрочем, оно сполна компенсировалось абсолютной жестокостью в отношении… хм… как вы называете, зла. Если тебе интересно, все ли климбаты в начале становления желают умереть… нет… Инфирмукс не желал, да и мое умение повышать в крови количество эндорфинов служили неплохим подспорьем в обучении. Он меня никогда не ненавидел, а потом… да… стало трудно. Знаешь ли ты что-либо о зацикленности? Зацикленность на внутренних мозговых процессах – зло, но если её распутать, все рухнет. Пока я не нашел способа распутать цикличность его системы, чтобы не повредить личность… не превратить его в пускающую пузыри имбецильную форму жизни. Так тебе нужно тело или это просто рассуждения? На самом деле, получить тело не проблема, но тело ради тела – бессмысленная трата времени.
Отредактировано Инфирмукс (16.07.18 21:01:06)
- Лжец-скоморох Эреб. Чьи сладострастные речи напоминают людей и обманутых кузенов. Как смеешь упрекать в подражании им? - возмутилась скорбилус, после чего добавила чуть тише. – Деос изменил тебя, впился иголками-нитями в саму суть. Чую это. Не стану убеждать. Скажу: будь осторожен-предусмотрителен.
Наблюдая за тем, как ловко Инфирмукс подхватывает крыльями воздушные потоки, скользя среди белесых облаков, девочка почувствовала легкий укол зависти. Будучи даденгером, ее спутник с самого рождения одарен способностью к полету, не требующей затрат магической энергии. Со временем трансформация перекроила тело Айне, параллельно работавшей над увлечением уровня сил, позволив двум правителям парить почти на равных. Жаль только природной сноровки, вложенной в Эфира чуть ли не создавшими его расу деосами, Демону недоставало. При всех стараниях, она несколько уступала мальчишке в ловкости.
- Сложности с пополнением гардероба. Ты бы знал, как трудно постоянно выискивать новые майки, рубашки и блузки из-за этих дурацких крыльев. А уж сколько отличных нарядов испортили рога… Повезло, что сегодня на мне одни лохмотья, - улыбнулась Айне, показывая на остатки ее официального одеяния. Она перевернулась на спину, любуясь закатом. В Шантитус было не меньше двенадцати ночи, тогда как солнце в небесах Ивеоморфии еще долго останется на своем месте. – Шучу. Кого вообще заботит такая ерунда?... Сомневаюсь, что ты поймешь, но… Меня страшит потеря человечности. К тому же, всегда предпочитала работать скрытно. Знал бы ты, сколько продуманных планов может сломать яркая внешность.
Девочка закатила глаза, шутливо высунула язык, в красках изображая собственную смерть. Что изрядно контрастировало с тем, как она произнесла слово «человечность», невольно акцентируя внимание на этом слове. Кто-то сказал, что искореженный костяными наростами и нездоровыми мутациями облик климбатов лишь отражение их внутренней сути. Айне коробило даже от одной мысли о том, что фарфоровая маска безразличия может быть хоть как-то связана с ее личностными качествами. Она была согласна на нескладную фигуру подростка, смазливое личико и мертвецки бледные губы, только бы не видеть в зеркале отражение темных впадин глазниц, внутри которых заперт алый огонек. [float=right]
[/float]
«Если свалюсь, не вздумай спасать, Иеш. Иначе придется добираться до этого твоего места вплавь вдвоем», - мысленно рассмеялась Демон, прилагая к ответному сообщению непродолжительную движущуюся картинку, на которой она и Инфирмукс забавно барахтаются в воде. Бесконечные просторы радиоактивных лесов сменились водной гладью. Махнув рукой Эфиру, Айне слетела вниз, спускаясь к самой кромке моря. Не останавливая стремительный полет, она провела рукой по воде, создавая в ту же секунду раскинувшиеся брызги. Девочка облизнула губы: «И правда соленая».
Вдалеке замаячил силуэт гигантского кристалла, переливающегося всеми цветами радуги в свете заходящего Сангунума. Нечто темное мелькнуло на периферии зрения Айне в тот самый момент, когда до нее донесся голос мальчишки. Кивнув, она зависла в воздухе, изредка взмахивая крыльями для поддержания баланса. Далеко не все раны правительницы были заживлены, да и прогулка выдалась дальней. Демон чувствовала себя далеко не идеально, но не жалела о потраченном времени. Такие как она просто не умеют сидеть без дела, а потому нахождение в храме некроделльских духов быстро бы ей осточертело. Если бы терпение этих самых духов не лопнуло раньше.
Вскоре показался Инфирмукс, придерживающий одной из рук зубастое существо, сильно напоминавшее безобидных птицеящеров, «летучих крыс», заполонивших верхние уровни Иштарана и в особенности – припортовый район. Разница заключалась в размерах и запасах магической энергии, которой буквально веяло от феникса. Айне невольно вспомнила об оставленной за стенами форта цефеиде. Скорее всего, она погибла при штурме, но девочке хотелось верить в лучшее.
- Нам ничто не мешает убедиться в искренности этой легенды. Но, если то, что ты говоришь – верно, то обратного пути уже не будет. Если некто достаточно хитроумный узнает об этом договоре, ему не составит труда с нами покончить, - задумчиво произнесла она, выслушав рассказ Инфирмукса. – Уверен, что не впадешь в безумие и не захочешь убить меня? Уверен, что не совершишь злодеяний, после которых я не смогу не убить тебя? Не имеет значения. Потому что уверена я.
Не услышав ответ, Демон молнией метнулась к возвышавшемуся над водой кристаллу. Драйхэльм, размерами не уступающий Фиринису, был подлинной жемчужиной десятой зоны, которую наверняка внесли бы в список охраняемых объектов культурного наследия, не будь Климбах столь далеким от цивилизации местом. Взмахнув черными крыльями, Айне устремилась к самой вершине достопримечательности. Чувствуя радиоактивное тепло кожей, она камнем рухнула вниз. Когда девочка ступила ногами на лакированную, наполненную энергией поверхность, от присущих ей климбатских черт остались только изогнутые рожки и аккуратный костяной хвост.
- «Я эгоист», не так давно заявлял ты. Рассказывал, как убивал невинный пачками. Но слова изменчивы и лживы. Поэтому судья не может полагаться на бездоказательность слов. Он изучает факты. Поступки и деяния, - Айне выжидающе смотрела на Иешуа, прижав одну из ладоней к Драйхэльму. – Я вижу климбата, кладущего голову на плаху ради спасения жителей даже не собственной зоны. Того, кто не согласился плясать под дудку тирана в сытости и спокойствии. Желаешь поспорить с зоркостью моих глаз?
Она не сводила с собеседника взгляда, совсем как, как не так давно в Иштаране. Их отношения были сложными, пожалуй, сложными даже для склонных к социопатии климбатов. Готовность отдать жизнь за другого перетекала в пассивную агрессию, а та в свою очередь могла закончиться как приливом нежности и уважения, так и желанием сейчас же раскроить личико собрата. Сказывался различный жизненный путь и различные же жизненные травмы, полученные во время этого пути. Кто виноват, что переломанная личность Айне срослась иначе, нежели у Инфирмукса? Демон начинала сомневаться, что встреться они раньше, их совместное путешествие было бы таким же беззаботным, как она успела нафантазировать.
- Представлю, о чем ты думаешь. Разве буйный безумец с косой наперевес и, пусть будет маниакальная убийца, неспособная защитить доверившихся ей могут быть героями? Да, да и еще раз да, если имя мира – Климбах. Ты говорил, что нет всеправителя, способного справиться с нашими обязанностями, верно? Оглянись вокруг – идеальный защитник обездоленных с неоспоримыми моральными качествами тоже отсутствует. Поэтому нам придется взять дело в свои руки. Чтобы никто и никогда не проводил чудовищные эксперименты над неспособными себя защитить… чтобы никто беспомощно не взирал на то, как казнят невиновных.
Еще немного, и слезы выступят из глаз Айне. Но, сжав кулаки до побелевших костяшек, она заставила чувства отступить. Демон жалела, что не может придать забвению некоторые воспоминания. Как Инфирмукс.
Отредактировано Айне (02.08.18 15:35:23)
Личность Инфирмукса разлеталась на осколки не раз, и едва ли можно назвать само превращение в климбата событием, приведшим к ее расколу. Наоборот, по сути, тогда еще мелкий мальчишка более выиграл, нежели проиграл от встречи с юрким чудовищем, покрытым угольно-черным экзоскелетом. А вечный вопрос, что лучше – обрести бессмертие и жить на Климбахе вне оплота цивилизации, или кормить собственной тушей червей и животных, не рассматривается из-за сложностей с «этимологией».
– …ты бы знал … из-за этих дурацких крыльев. – В тот раз подросток усмехнулся, шутливо хлестнув кончиком острого костяного навершия по собственной щиколотке, – девчонки, – теперь даже насмешливость в раскосых глазах выглядела не обидно, не насмешливо, а, скорее, заискивающе и игриво, – впрочем, ты же не даденгер, а дримма, верно? Тогда все объясняется обычными генами. Кристалл источал необъятное тепло, притом не обычный жар, от которого неприятно горит кожа, а нечто неестественное, вызывающее покалывание в лопатках и неуловимое замирание сердца. Радиация проникала глубоко внутрь тела, наполняя жизненной силой, подлечивая раны. Однако что-то внутри одновременно включило механизм предохранения, да, пользоваться постоянно подобным допингом не получится, но немножко, совсем чуть-чуть, ведь можно?
– Не думаю, что знание подобного рода даст врагу хоть какое-либо реальное преимущество, разве что, заставить нас силой нарушить клятву, но едва ли ты или я прогнемся под пытками. Хитрость в таком случае тоже бесполезна… – одновременно взволнованно и задумчиво молвил Десятый, его мозг попросту сейчас не был способен обработать и принять на веру слова Айне о легкой кончине, в голове не складывались образы, как связующая клятва может нарушить привычное течение жизни, вероятно, все дело в специфической ограниченности мыслительных категорий?
– Уверен, что не впадешь в безумие … … … уверена я.
– Смеешься? Моя психика, как и твоя, кстати, очень нестабильные константы. Я даже не уверен, что завтра не увижу себя обыкновенным диструдиевым бобром, прилежно обтесывающим собственную хатку в северном заливчике Фандэра. – приглушенно усмехнулся мальчишеский голос, – но крайне радует твоя уверенность, знаешь ли… прям надежда на светлое будущее. Думаю, если и давать какие-то обещания, то взвешенно и не без логики, с коей у меня туго.
На несколько минут он прикрыл глаза, облокотив голову на теплый бок кристалла и слушая приятный мелодичный голосок Айне, точно перезвон хрустальных колокольчиков. Он не думал ни о чем, лишь интуитивно понимал, что истина не может быть всецело на стороне кого-то одного. Ежели ядра планеты не видно, это не значит, что его не существует; ежели Айне не видела всего того, что он делал, это не значит, что зло не нашло убежище в его душе. Нет, не совсем зло, скорее темное хаотичное безумие и один черт знает, как окрасить его в радужные краски. Ведь он не раз просыпался с приятной живительной истомой во всем теле на горе из трупов. Дети, женщины, старики, мужчины и всегда тратил невероятные моральные силы, дабы убедить себя «все нормально», «это в порядке вещей, ты климбат и нет ничего удивительного или противоестественного», «никто не упрекает тигра променявшего сочную траву на вкус живого мяса», вот только тигр вряд ли станет сооружать в храме или даже захудалой церквушке пирамиду из тел. Для климбата до сих осталось загадкой, какой формуле подчинялся… или… подчиняется – об это не хотело думать – его приступ и почему он непременно искал собор, храм. Хоть маленькую церквушку с соломенной или черепичной крышей и стаскивал туда всех. Тряхнув головой и отгоняя нехорошие мысли, продолжил, – наверное, стоит подумать, что для нас первостепенно. Например, для меня… как думаешь, этот наш эксперимент чудовищный или безобидное баловство? В конце концов, я с трудом могу поверить в эту сказочку про нерушимую клятву, как-то слишком… ну да ладно… вернемся к важному… – секундная пауза… двух-секундная.
– Не причинять умышленно вред действием или бездействием. Использовать все доступные, на момент осведомленности, возможности для поддержания жизнеспособности и власти на своей зоне. Хм… не уничтожать бесчисленные и прекраснейшие формы жизни редчайшей фауны и флоры планеты, способствовать, по мере возможностей, ее поддержанию и развитию… еще для меня важно… в дебатах и прочих словесных перепалках не поддерживать неприятелей друг друга, думая, в первую очередь, о моральном и психическом комфорте второго поклявшегося, а уже потом о здравом смысле… – да, вот уж климбат разошелся, наверное, некоторые элементы клятвы звучали совсем уж дико и неявственно для политически-развитого общества, а что еще можно ждать от того, кто по гормональному развитию в расцвете пубертата? – клятву можно изменить, дополнить и уничтожить по согласию поклявшихся, здесь у Драйхельма… и она считается нерушимой, пока мы те, кто мы есть, без изменений личности и падения в абсолютную тьму. Не хочу, чтобы даже в шутку мы рисковали жизнью, если вдруг… наш разум возьмут под контроль… – последняя пауза, – а что для тебя первостепенно или неприемлемо в моих словах?– Ты с невинностью детеныша обличаешь собственные страхи и опасения, маленькая Сату, благодарствую за беспокойство, но и сама не забывай об инстинкте самосохранения. Под удар, если и подставляешься, то пусть это будет самый прочный пластинчатый бок.
Закат, подобно диковинному цветку, распустился сотнями оттенков красного, розоватого, фиолетового и синего. Густые оранжево-желтые мазки – такие, будто их нарисовали густой гуашью, добавляли в пейзаж дикого мира контраста. Небеса отражались в бескрайнем море Фандэр, казались его продолжением. Айне вдруг показалось, что кроме ее, Иешуа и места схождения двух стихий не существует больше ничего. Вся вселенная представилась ей бесчисленными пурпурно-алыми переливами, теплыми и холодными, а пышущий жаром магический кристалл единственным островком стабильности, единственной точкой отсчета.
Девочка смахнула с лица проступившие слезы, потеряв связь с сиюминутным видением. Как всегда, красноволосый Инфирмукс задавал правильные вопросы. Что есть их клятва – иллюзия, игра – или древний ритуал, один из тех, что свергает владык и роняет в солнце в океан? Если второе, ей следует быть как никогда осторожной в своих желаниях. Со дня их встречи, Айне боялась даже мысленно произнести вопрос: как она поступит, если на одной чаще весов окажется правосудие, а на другой – жизнь климбата, чей кусочек души она с некоторых пор сделала частью своей? Но слушая, как и всегда, пылкую, подобно хвосту яркой кометы, речь Эфира, он понимала, что не хочет знать ответа. Демон положила руку на плечо мальчишки, прижавшемуся щекой к радиоактивному кристаллу. Она понимала: их судьбы переплетены, связанны одной нитью вне зависимости от того, будет ли заключен договор.
– … не убивать невинных, стремиться уничтожить всю мерзость в мире и, если потребуется, примчаться к другому по первому зову, - кивнула Айне, проводя кончиками пальцев по длинным волосам Инфирмукса. – Такая клятва мне подходит. Не знаю, является ли она детскими шалостями или скорее ближе к очередному нашему с тобой суицидальному решению. Знаешь, к своим клятвам я отношусь одинаково серьезно вне зависимости от того, последует ли за их нарушением неминуемая смерть. Тем более, если клятва дана тебе. Скажу так, Иешуа, если завтра ты отправишься на строительство плотины, я буду тем, кто заготовит предостаточно коры для нашей совместной зимовки.
Открыв рот, девочка указала на собственные верхние зубы и шутливо «укусила» неровную поверхность кристалла. О том, что конкретно требовалось для проведения ритуала подобного рода она знала еще меньше, нежели о рационе диструдиевых бобров, но подозревала, что без создания многоуровневой системы передачи энергии, неразрывно связанной с кристаллом, сложно было обойтись.
– В худшем случае, мы сожжем свою энергетическую паутину к деосовым совокупительным органам, в лучшем – примем нерушимый договор, который свяжет нас по рукам и ногам. Чудные перспективы, не находишь? – произнесла Айне, начерчивая в воздухе множество коротких незамкнутых кривых, обрывков будущей печати. – Поможешь мне? Думаю, каждому стоит добавить в рисунок нечто от себя, так клятва будет крепче. Именно поэтому я и люблю печати – не пентаграмыы, не руны не дают такого простора для творчества. И это при наличии общего шаблона строгих геометрических линий. Как думаешь, классическая четырехконечная звезда будет уместна в данном сегменте?
Уложить в голове цельную картину из множества объемных, нередко движущихся элементов – первое, чему учится начинающий маг. Процесс создания и призыва печати требовал сосредоточения и внимания, но сейчас девочка творила ее почти на голом энтузиазме. Еще один кластер знаков поменьше только для того, чтобы уравновесить основной…
– … каким образом мы напитаем его энергией? Не страшно, добавим пару костылей… Постой, у нас они уже есть. Сколько? Двенадцать?!... Не то, что бы я была против, но это в разы уменьшит доступные мощности. Ты, случайно, не прихватил с собой хотя бы пятисантиметровый магический кристалл? Мегаструм возьми, я не хочу перечерчивать третий сектор опять!
Работа шла хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо. Айне была приятно удивлена познаниями Инфирмукса в классической магии. Несмотря на то, что мальчишка вел жизнь отшельника и едва ли мог контактировать с климбахскими мастерами, он обладал каким-то природным чутьем, позволявшим ему с легкостью находить оптимальные решения, на ходу изобретая аналоги классических начертаний. Конечно же, без недопониманий не обошлось: подростки минут десять провели в горячих дебатах только по тому, что говорили об одной и той же связке разными словами – Иешуа по все еще популярной после падания Уробороса классификации, Айне на манер ее родных островов.
Наконец, гигантская структура, своими концами опоясывающая не меньше одной двадцатой гигантского кристалла, была завершена. Айне устало рухнула на поверхность Драйхэльма, заведя руки за затылок. В ее глазах горело сладострастное предвкушение. Созданная ими печать , построенная отчасти вопреки привычным законам, требующая невообразимо много энергии и чертовски нестабильная, работала, каким-то совершенно непонятным образом. От того момента, когда клятва навеки отпечатается в энергетическом поле планеты, Инфирмукса и Айне отделял всего один шаг.
– Ты готов? – спросила Демон, подавая Темному Эфиру руку.– Не страх, не опасение. Разумное предостережение. Инстинкт самосохранения. Творимое тобой есть безрассудство. Скользкий-мерзкий, наивный-самоуверенный Эреб, верит, что станцует с Изменяющим Сущности, не потеряв себя. Не понимает, что они мыслят иначе – иначе, чем мы, иначе, чем дети с остановившимися сердцами. Оно смотрит и не видит в несимметричном-проченном братце равного. Как и не видит полезного-верного подчиненного-слугу. Для него каждый – грязь под ногами, податливый-удобный материал. Если же считаешь, что сможешь переиграть одного из Изменяющих, ты глуп. Еще более глуп, чем я могла предполагать.
– Хуже того. Затуманенный-слабый Эреб надел петлю на шею Огонька, надевшего петлю на шею Айне. Даю обещание. Когда начатая тобой игра в покер с Изменяющим закончится ожидаемым-предрешенным поражением. Я лично вырву твой панцирь из этого искореженного тела.
Отредактировано Айне (02.08.18 15:14:51)
– Да-а-а, – в привычно маслянистом, но уже не неприятном голосе Эреба послышались мечтательные нотки, – инстинкт, прекрасная штука, у меня тоже была такая же, – глумливый и чуть каверзный смешок, таким смехом обычно смеются не над кем-то одушевленным, а над ситуацией в целом, – может быть, я глуп, действительно, – уже скучающий тон заядлого ленивца, но не без привычных нот внутренней холодности и даже безразличия, – почему нет? Вероятно, моя глупость убьет нас с Инфирмуксом, но… это наше с ним дело, я не считаю деосов, дорогая маленькая сколопендра, чем-то выдающимся, ты говоришь о них, будто зришь в этих… ха… изменяющих? Забавное название для скелета, покрытого мясом, жиром и сосудами, единственное, что отличает деосов от нас – выверты психики и специфика магии, уж исторически так сложило. Наверное, тебе кажется, что я глаголю чушь или недооцениваю. Мне не важно, что ты об этом думаешь, мой враг… нет… наш с Инфирмуксом враг не какие-то удачливые божки, которых, к слову, я и не собираюсь переигрывать. Нам с ними попросту не во что играть, у нас разные игры, у них колода карт, у нас доска. Надеюсь, не гробовая. Враг внутри меня, Са-ту… хочешь открою маленькую тайну? – его голос перешел на шепот, насмешливый и горький одновременно, как у человека, потерявшего все, – Я даже не уверен, что мое имя Эреб. Может быть, я есть Гекатонхейра – скорбилус Уробороса, может быть… я есть сам Уроборос, а может быть… я истинное сознание Иешуа, а Инфирмукс есть Эреб. И как ты думаешь, маленькая наивная Сату, есть ли мне дело до игр жалких, в своей зависимости деосов? Отвечу – нет. Мне плевать на все, что не есть я, и не есть Инфирмукс. Это похоже на твое чувство самосохранения или у нас они слишком разные? Но у тебя забавные страхи… интересные, я бы сказал.Ветер свистел в ушах, каждый раз, когда следовало из одного луча печати, переместиться в противоположный, натягивая звенящую от переполняющей энергии, «хрустальную» нить. Ляписные краски, расслаивающиеся монохромы, бесчисленные руны гротескных письмен, точно изломанные трупики змей, – все это складывалось для Инфирмукса в цельный образ, магический цветок, распускающийся на одном из самых опасных пожаров. Он практически не помнил, как получал знания, не помнил долгих чтений толстенных фолиантов, исследование плоских экранов и синеватых мониторов, а уж о воспоминаниях, доставшихся в качественно, посмертного наследства предшественника и вовсе следует молчать.
– А чем плохи такие перспективы? – осклабился климбат в белозубой ухмылке, – довольно оригинальная и, я бы сказал, экзотическая смерть! Дай мне выбор между быстрой смерти от руки какого хрена с горы, или долгой и мучительной смерти от клятвы… выберу второе, первых то, тьма тьмущая.
– Каким образом мы напитаем его энергией?
– Не стесняйся и не выдумывай мегаструму кормушку, Драйхэльм в твоем распоряжении, конечно, он полного контроля не даст, но еще та батарейка, сделаем его сердцевиной печати!
– Мегаструм возьми, я не хочу перечерчивать третий сектор опять!
– Не надо, я сейчас примусь за создание матричных надстроек, вытянем печать конусом, – медленно картинка «разрасталась» и уже перед верстальщиками не простая плоская пентаграмма, а целый объемный конус из великого множества магических письмен, тонких, изящный, где-то корявеньких, но непременно витиеватых и затейливых, точно паутина старого арахна.
Спустя долгое время, Инфирмукс уже сбился со счета, да и вовсе не считал, если быть откровенным, они очутились на вершине кристалла и, уж так получилось, на вершине конусной печати, медленно вращающейся вокруг своей оси.
– Ты готов?
– Более готового к самоубийству климбата ты и в полдень с фонарём не найдешь! – он крепко сжал девичью руку, одновременно с ней активируя пентаграмму и жадно перекачивая в нее энергию собственного резерва и стараясь сцепить их детище с Драйхэльмом.
То была приятная вспышка. Не удушающая, не болезненная, ровным счетом – никакая. На сознание опустилось темнота, тело парализовало, а окружающая реальность… нет, не исчезла, померкла процентов на девяносто пять, а поверх кто-то словно наложил не то фантомы, не то слишком четкие проекции. Сквозь них едва-едва проглядывал настоящий Климбах.
«Ну… все… доигрались детки в сапера…» – губы не шевелились, но мозг оставался чистым – никаких ментальных атак, тогда что это? – «что это?» – озвучил немой вопрос, оглядывая дикую для Климбаха картину миража. Развитый город – многомиллионник. Нет, настоящий гигант среди городов, с невероятной инфраструктурой, величественными агломерациями, необъятными природными заповедниками под тщательной охраной. Город будущего, где человек и природа существуют в гармонии… у т о п и я. А утопий не может существовать.
«И что двое моих… хм… одних из лю… ваш язык чудовищен. Я вопрошаю, что вы тут забыли, дети мои?» – голос шел отовсюду прямо в мозг, от каждой молекулы, от каждого атома.
«Ты Климбах? Первый из планетарных духов? Дух ядра планеты?» – в общий инфоканал на пятерых задал вопрос Эреб, его голос был преисполнен жизни, диковатого восторга и практически сумасшедшего куража, – «…знать не знаю… я просто голос в ваших головах… я не существую в привычном понимании, поэтому, меня можно называть как угодно – хоть иллюзия, хоть глюк… вы сошли с ума, проникли в мой сон… вот посмотрите: процветание, радость жизни, население… почему все ни так… упс, мы отвлеклись. Инфирмукс? Айне? Надеюсь у вас была, действительно, острая необходимость отвлекать меня от сладких грез? Да, вижу, что да… давно меня не… перейдем к делу?» – голос «скакал» с мысли на мысль, переключался и беспорядочно шептал, – «Решайте сами, что вы отдадите за нарушение клятвы. Ее условия я принял… Силу… жизни… память… хм… или проклятие, хотите, я спаяю вас в одно существо, сиамских близнецов, если клятва будет нарушена? О! А общим телом будет туша яйцеперой сивой крысы? Или вам больше по душе летающие? Орлы? О! Может быть гриф?»
– Скользкий-недальновидный Эреб желает слышать только себя самого. Последствия долгого заточения-плена. Последствия подарков змея-кусающего-свой-хвост. Потому Эреб счел себя умнее здоровых-незамутненных собратьев? Потому счел, что ясно понял намеренья тех, кто на заре времен придавал форму этому миру? Обвиняет в трусости, но сам страшится того, кто не достоин соскребать пыль с панциря падших-изменяющих, – насмешливые нотки в голосе Сату чередовались с обвиняющими холодными. Такую палитру эмоций едва ли смог бы воспроизвести кто-то, кроме предпочитающих феромоны словам членистоногих. Кусочек пространства перед скорбилусами, череда недолговечных предметов-образов, принял стабильную форму. На шахматной доске в странном порядке карты чередовались с черно-белыми фигурами. В руках скорбилуса Инфирмукса блеснули две – козырной пиковый король и трефовая дама. По темным силуэтам, украшавшим лицевую сторону карт, было несложно понять, на кого конкретно намекала собеседница Эреба. – А правда в том, что досок нет. Как нет и карт. Одно поле боя для смертных, одно для небожителей, одно для бессмертных узников. Важно лишь кем являешься. Слабейшим игроком или получившей отравленные-проклятые дары пешкой. Искореженный-выживший Эреб выбрал второе. Пусть нахожу его способным дать наилучшее потомство, как нахожу ярость Огонька восхищающей, мне нет дела до обстоятельств вашей пророчимой-обоюдной смерти, – она неспешно вытянула из колоды новую карту и показала ее собрату. Пиковый туз. Сату провела рукой по шее в однозначном жесте. – Разговор не должен был случится. Не вплети ты в паутину Айне. Ее жизнь спаянна с моей нерушимыми узами. Не дам ей погибнуть. Даже если твой лжец-покровитель сумеет их разрушить. Напоследок, пусть самоуверенный-стращающийся Эреб скажет. Избавясь от твари, не явит он из небытия тварь хуже первой?
«Ненавижу ментальные штучки», – пробормотала Айне, чье нематериальное тело парило над сияющим бирюзовыми огнями городом. В том, что перед ней был первородный дух Климбаха девочка и не думала сомневаться. Даже у распоследней безжизненной каменюки, бороздящей просторы открытого космоса, найдется свой дух-хранитель или хотя бы отпечаток в общем магическом поле, не говоря уже о целых планетах. Подобный подход импонировал Демону – древние воплощения стихий не требовали поклонения, их мало волновали материальные блага в целом и смертные в частности. Саморегулирующаяся система, не требующая подачек – звучит лучше, чем отвечающие за ряд сфер божки. И гораздо лучше, чем всеединый, всемогущий, но почему-то незримый Демиург, одних трактовок поступков которого наберется не меньше сотен.
«Спасибо за оригинальные варианты, но старая-добрая быстрая и мучительная смерть меня вполне устроит. А что насчет тебя, Иешуа? – проговорила она, не открывая взгляда от открывшейся ей панорамы. Эргономичность, высокие маго-технологии и тщательно выверенные островки нетронутой природы – и почему Айне казалось, что обитель духа мертвого мира должна выглядеть несколько иначе? Указав ладонью на урбанистический пейзаж, она задала еще один вопрос. – Прежде, чем мы вас покинем, позвольте задать вопрос. Это прошлое Климбаха? Или будущее?»
«И да, и нет… Наш мир подобен бесконечному океану вероятностей… где всего одна капля может запустить катоническую реакцию… взять хотя бы вашу клятву. Редкий расклад. Даже я не ожидал такого развития событий… Или точно знал, что оно настанет, намеренно ожидая, хм…», – очередная реплика духа прозвучала задумчиво. Девочка не была уверена, является ли это проявлением вежливости или ошибкой ее мечущегося в глубине черепной коробки сознания. Все ее существо желало узнать исход грядущей битвы, но девочка понимала – в лучшем случае могущественный хозяин вышвырнет их обратно в реальный мир. В худшем – даст правдивый ответ.
«Каков шанс, что я и скользкий-мерзкий Эреб сумеем зачать пару десятков юных-мягкопанцирных созданий?» – а вот Сату не заморачивалась столь сложными материями. Рассмеявшись, Демон решила, что это к лучшему – еще одного философа Климбах бы не вынес.
«Не столь высокий, как хотелось бы тебе, Сату… но и не столь низкий, как хотелось бы твоему… возлюбленному», –Айне удивлялась, как округлые стены небоскребов еще не потрескались от голоса духа. Казалось, он поселился в каждой клеточке тела, разрываясь от желания донести сбивчивые мысли. – Что ж, ваши приключения в этих землях изрядно порадовали меня… этакая нетривиальность и вместе с тем – предсказуемость. Принимаете ли клятву и цену, которую придется заплатить?».
«Всецело. Клянусь не причинять вреда действием и бездействием. Использовать все доступные средства для поддержания благополучия своей зоны. Поддерживать рост и развитие флоры и фауны Климбаха. В своих словах думать сперва о чувствах Иешуа, если это не противоречит другим пунктам. Не убивать невиновных, а виновных карать по собственному усмотрению. Прийти на помощь, если другой позовет», – с каждым произнесенным словом, тепло разливалось по телу девочки, пока не превратилось в невыносимый жар. Ей хотелось кричать – одновременно от боли и восторга. Энергия кристалла.
«Я принимаю клятвы и увековечиваю их слова в сущности планеты... Знайте, что выбранное вами наказание свершится в тот миг, когда хотя бы один пункт будет нарушен, – утопичный мир, словно мимолетное видение исчез, оставив после себя густую смолянистую темноту. Последние слова духа прозвучали в полной тишине. – Удачи, дети… Она вам понадобится».
Звезды. Целая россыпь мельчайших точек в небе, каждая из которых, точно драгоценный камень, озаряла небо своим неповторимым светом. Айне лежала на возвышающейся над водой кромкой кристалла, чьи корни уходили глубоко под землю к самому ядру планеты. Ноги девочки омывал морской прилив – спокойный по сравнению с нередко достигавшими двух метров волнами привычного Демону серединного океана. В окрестностях Драйхэльма царила глубокая ночь. Десять минут, проведенных внутри иллюзорного пространства, превратились в несколько часов.
– Красивые, правда? – тембр ее голоса был хрипловатым, но с каждой секундой она чувствовала себя лучше. Еще немного и Айне сможет подняться на ноги. Вот только захочет ли? – Ты задумывался о том, что лежит за пределами мира? За барьером. Я вот никогда. Всегда было много дел, сначала охота, теперь тяготы девятой зоны. С тобой все… по-другому.
– Самочки… – снисходительно хмыкнул глубокий шелковистый голос, в нем не звучало насмешливости, обвиняющих нот или хладных эмоций, произнесенная фраза сродни вечному восклицанию «о, женщины!», – видят то, что жаждут видеть; слышат то, что хотят слышать; отрицают реальность, заменяя ее собственной придумкой, но признаю, смотреть на мир твоими глазами… довольно захватывающе и лишь каплю курьезно. – наверное, Сату уловила в голосе собеседника тщательно скрывающейся смех, точно он сдерживает невыносимое желание рассмеяться в голос, впрочем, если бы действительно Эреб желал это скрыть, то скрыл бы, несомненно, – итак, ты живешь в мире, где все определяют подарки сильных тварей? Ага-а, – задумчиво и протяжно, – и считаешь, что переиграть архаичных богов невозможно, не задумываясь, что игры не всегда могут иметь место, а после вдруг в твоем мире появляется концепция не существования игр. Следовательно, ты не зришь мир игрой? Уже хорошо, но даже я не был бы в этом так уверен. Карты и доску я привел лишь как примитивный пример, но очень занимательно, что тебе доставило радость указать на якобы истину, яростно отрицая мои слова и преследуя цель обвинить в, мягко говоря, недомыслии. Занимательная у тебя психология, Са-ту, несколько ущербна, но занимательна, ты чего-то очень боишься? И собственные защитные животные инстинкты берут над тобой верх? Похоже на то. Значит… досок нет? Хорошо, пусть их не будет, маленькая наивная сколопедра. Я полностью поддерживаю твое мнение о моей ограниченности, и готов погибнуть в вечных муках. И, да, признаю, мне очень льстит твоя внутренняя коллизия. Я буквально ощущаю ее на кончиках собственных мембран. Сладкий нектар для моих изголодавшихся жвал. При всем тобой сказанном и умении не замечать собственные противоречия, ты, в итоге, безошибочно ощущаешь потенциалы. Это лишь в плюс и даже информационное поле Климбаха потакает твоему желанию, придумав ответ, тобой ожидаемый… – обволакивал бархатный голос, – ты хочешь узнать, какова вероятность порождения твари? Очень высока, мое прелестное создание, если ситуация окажется благоприятной. Столь же высока, как и наша с тобой способность зачать пару… с о т е н сильных мягкопанцерных скорбилусов. Тебе нравится то, что ты слышь от меня, или то, что говорит голос информационного поля? Было бы интересно опровергнуть или подтвердить мои окончательные выводы...В эссенционной сущности голоса Инфирмукс неосознанно сомневался, это могло быть что угодно, даже резонанс магии Климбаха и их магических паутин, но действительно, сознание отказывалась присваивать бездонной энергии иную личину, нежели «Дух». Какая разница, что собой представляет бестелесная энергия, если она приняла форму живой материальной твари, способной порвать твою хлипкую тушу на кровавые ошметки?
«Смерть?» – мысленный шёпот отозвался в сознании отрешенным эхом, – «…через трое суток, если нарушителя клятвы не простит второй…» – похоже, Девятая чувствовала себя более… нет, не об уверенности речь, а, скорее, стабильно. Мальчишка не мог объяснить очередной поток эмоций, оплетающий его голову, он словно самонаводящаяся ядерная боеголовка, потерявшая цель и один лишь Бог знает, к чему приведет их общий полет.
«Клянусь жизнью!»
Да. Внутри набирала силу доселе невиданная мощь, зацикленная сама на себя. Переполняющая раскаленная энергия! Эфир был готов поклясться, еще секунда и его грудь разорвет рождающая сверх-новая, а сверху и снизу размозжат жалкие остатки плоти и костной пыли нейтронные звезды. Это даже не являлось болью. Переполнение и сжатие, диффузия и закручивание в спирали. Тысячи и миллионы спиралей! Каждый клетка вывернулась, чтобы породить истошный вопль, на миг сознание прострелила мысль – Айне, она выдержит это? Девочка вряд ли ощутила, как ее пояс сжал невыносимо сильно мощный костяной хвост Десятого, сжал чуть ли ни до треска собственных костей.
И все закончилось не успев начаться, но казалось, что прошла вечность и сейчас, открыв глаза, они вместе окажутся в далеком будущем Климбаха. Закашлявшись, мальчишка резко сел, голова гудела от тупой окольцовывающей боли. Ночь уже вошла в абсолютные права и сейчас потрясающая красота радиоактивной планеты способна потягаться с Нонтергаром, по крайней мере, это место, ведь позади светился, озаряя своим чистым незамутнённым фиолетовым светом Драйхельм.
– Наверное. – Пожал плечами Инфирмукс, тоже уставившись на небо, – те звезды, что за пределами мира всегда казались мне картонными, нарисованными. Не знаю даже… может они просто другие, а Энтерос смеется над их чуждостью, не желая принимать. Прямо как нас… климбатов. Ты спрашивала… про сон той странной твари. Мне вот сейчас больше интересно, чем закончится… и закончится ли в итоге наше вечное противостояние с обществом. Уже столько раз мы пытались что-то с этим сделать. А как ты сама видишь будущее Климбаха? 
Вдалеке, на материке, через многие километры воды, тихо шуршали кусты. На интуитивный зов мальчишки из великого леса курсировал гигантский «зеркальный» драконовидный диплодок – гигантская туша с невероятной красоты радужной чешуей, так высоко ценящаяся на Эвилариуме у ювелиров. Верные твари всегда безошибочно чувствовали Инфирмукса и его потребности. А том, что сейчас потребность незаметно добраться до тайной пещеры велика, он не сомневался. Пусть даже все эти примитивиские мыслительные процессы проходили в мозге размером с горошину.
– Скользкий-находчивый Эреб. Подменяет понятия-идеи, тасует реальность в свою пользу. Петляет-уводит от главного, – проекция скорбилуса исчезла, рассыпалась чернильным туманом вместе со столом, фигурами и картами. Когда Сату появилась снова, она стояла за спиной собеседника. В реальности, в которой находились двое трансдентов, понятие близко и рядом были из разряда абстрактных величин. Без сомнения, принадлежавшая к подвиду модэстов была прекрасно об этом осведомлена, но, тысячелетиями наблюдавшая за двуногими беспанцирными существами, решила добавить в беседу визуальный элемент. – Пусть хитрый-мерзкий брат не ищет лишних-иллюзорных подтекстов. Мои желания просты. Добытая во время веселой-чувственной охоты сочная плоть. Темное-сухое убежище от непогоды. Толстый здоровый панцирь, что покрывает каждый сегмент, полные яда жвалы. И долгие брачные танцы на нагретых камнях, – последнею фразу скорбилус произнесла нарочито игриво. Она взяла Эреба за подбородок, так, как это иногда делают возлюбленные. Но хватка Сату оказалась воистину стальной. Копируя увиденное когда-то, она не понимала, что ухаживания трансдентов несколько отличаются от присущих иным расам. – Мир под мертвым солнцем полон горечи. Как Эреб не может постичь мои мотивы, так я не могу постичь противоестественные-извращенные желания. Пусть так. Подобно наивной простушке задам вопрос. Чего желает сладострастный-маниакальный Эреб? Нет острее шутки. Отделенный от братцев-сестриц разделяет их беды. Пока скован цепью с вечным детенышем не осуществит желаемое, – Сату одернула ладонь, напоследок проводя когтями по щеке выбранного собратом облика. – Мучимый-пожираемый призраками Огонек с порченным разумом. Не услышит приторных речей. Вот начато исцеление. Завершилась лихорадка, амок спал. Ослабевший понял-принял слова Эреба, не узрев в них лживой-недосказанной правды. Они бывают глупы-наивны, как горстка только что вылупившихся детенышей. Эребу не составит труда манипулировать-убеждать. Навязать свои истины. Для Огонька он спаситель-помощник, невинно пострадавший-насмешливый наставник. Но мальчишка окрепнет. Вопросы посыплются из уст. Эндорфины не могут туманить разум до конца времен. Что станет делать жалкий-прижатый к стене Эреб?
Девочка задумчиво кивнула. На фоне пятнадцати особенно ярких звезд, неисчислимые миллиарды крохотных светлячков смотрелись блекло. Более того, пустота, которая разделяла внешние светила с соседними, внушала жительнице Энтероса, чей мирок насчитывал не больше двадцати световых лет, почти суеверный ужас. Если верить астрономам, по размерам эти звезды во много раз превосходят Маэор. Планет, вокруг которых могли бы вращаться исполины до сих пор не было обнаружено. Айне представила множество пустых, холодных и совершенно одиноких солнц, дарующих тепло и свет бесплодной темной бездне. Совсем как пышущие радиацией климбаты.
– Не знаю, но пока это противостояние далеко от завершения. Может оно и к лучшему? Иначе всякие Саванте и Азмаданы заседали бы в Коалиции рас. А нам оставалось бы только стать преступниками. Террористами, выступающими против законной, юридически заверенной власти, – ответила девочка, представив себя и Темного Эфира этакими нуарными героями, борющимися со злодениями в красивых снаружи и прогнивших насквозь городах Доминионов. – Сам знаешь, в так называемом цивилизованном мире мерзости не меньше. Вспомни хотя бы лабораторию. На Климбахе эта мерзость заметнее лишь потому, что нет смысла скрывать свои истинные цели. Зато в средствах борьбы ты не ограничен. Хотела бы я посмотреть на того идиота, что обвинит спалившего грабителя дотла в превышении самообороны.
Огромный силуэт заслонил ночное небо. Демон инстинктивно потянулась к кинжалам, но вовремя заметила спокойствие на лице Инфирмукса. Когда зверь, чьи чешуйки переливались всеми цветами радуги, опустился на землю, она восхищенно подняла руку. Змей, подобно представителю семейства кошачьих, втянул воздух в гигантские ноздри. На ощупь его серебристый «доспех» был теплым, что Айне легко списала на способность дышать огнем и прочие особенности метаболизма климбахских тварей. Драконы и существа подобные им вызывали у нее почти детский восторг. Жаль, убивать их девочке все же приходилось и не раз.
Вскоре пришло время покидать Драйхэльм. Взглянув на кристалл последний раз, она, с позволения Инфирмукса, заняла место на спине напоминавшего виверну зверя. Подняв кожистые крылья, он совершил стремительный рывок, за пару махов набирая нужную высоту. От неожиданности Айне со всей силы вцепилась в заостренный гребень диплодока, ловя на себе незлобный насмешливый взгляд красноволосого спутника. К подобным поездкам правительница девятой зоны не привыкла, что неудивительно: Диарер небольшой остров, вдобавок поросший густыми лесами и являющися счастливым обладателем одного из крупнейших болот «мертвого мира». Полеты над морем вдохновляют, но ровно до того момента, пока одна из обитающих там тварей не попытается тебя сожрать.
Указав ладонью на одно из созвездий, которое было особенно хорошо видно этой ночью, Демон проговорила:
– Смотри, Иешуа, это выглядит точь-в-точь как бегущий за собственным хвостом мегаструм. Когда-нибудь мы отправимся туда даже не сомневайся в этом.Найдем миры, которые могли бы… предположим, вращаться вокруг звезд и обустроим их. Только представь, каким должно быть радиационное излучение от этих громадин. Выходит, коллега, жить там могут только климбаты, – с умным видом она поправила несуществующие очки, явно пародируя некого ученого из коалиции. – Увы, придется отгородить наше совершенное общество от этих монстров… архонтов, даденгеров, дриммэйров, эссенциев. Они же абсолютно неразумны, неконтролируемы и агрессивны, это тебе любой климбат скажет. Но так и быть – мы поместим этих одержимых бедняжек в резервацию. Скажем, десяток планет, для галактической климбатской империи сущая мелочь. Надеюсь, они не перебьют друг друга с таким-то примитивным общественным устройством.
Выдержав серьезную ноту до конца, она залилась смехом. Едва ли гостям из свободных миров и доминионов пришлась бы по вкусу такая инверсия, но в этом и заключался смысл. Айне не относилась к тем, кто считал, что признание цивилизованным миром решило бы все проблемы климбатов и скорбилусов. Напротив, по скромному мнению девочки, обитатели Климбаха вполне способны разгрести свои беды самостоятельно. Ей хотелось бы только, чтобы за пределами радиоактивной планеты их не убивали, как диких зверей.
[AVA]http://s9.uploads.ru/cthxw.png[/AVA]Эреб не шевелился. Не реагировал. Не проявлял хоть каких-то жестов, кои возможно интерпретировать; его вырубленное, точно из белой кости лицо, не выражало и малейших эмоций, лишь глаза светились снисхождением и чем-то неестественно-хищным. Наверное, этому лицу никогда не снять проклятие печати «нарцисса», и дело не в характере, а лишь в своеобразном разрезе глаз, форме скул, выразительности желваков. Даже когда стальная хватка тонких пальцев взяла подбородок в захват, скорбилус не проявил реакций, лишь кривоватая усмешка исказила абрис красивых губ, – Бахвальство не твой порок, верно? И что же наша маленькая сколопендра остановилась? Утратила нить первичного инстинкта? Аккуратнее, угнетённая невинность, конечно, сладка точно свежий нектар, но я могу решить, что ты желаешь оторвать мне голову. – Чуть усмехнулся, подавшись вперед и нависая с высоты своего роста над соплеменницей – О каких подтекстах идет речь? Я говорю, то, что вижу через призму субъективного восприятия, и явное искажение действительности уже не играет роли. Люди это и называют межличностным общением, привыкай. Да, наши желания разнятся, но не столь сильно, как ты думаешь. Если Са-ту тектоническая порода на дне океана, то я бороздящий просторы космоса урановый метеорит – уж от недостатка чувства собственного достоинства не сгину. Но одно различие у нас есть. Я не лелею иллюзии своего нежного возраста, когда был еще детенышем. Мне это чуждо. Ни хрупкий хитиновый панцирь миниатюрных пластин, ни прочнейший диструдиеый доспех оболочки нежного тела взрослой особи не прельщают. Либо эволюция в Высшего, нам уже недоступная, либо эволюция внутри носителя, все остальное – лишь наносное, но тем интереснее смотреть на мир твоими глазами. Однако, едва ли я нахожу в них хоть что-то противоестественное, в отличие от тебя, маленькая наивная Сату. Хм, как по мне, на мир ты смотришь через искаженную призму. Я делаю то же самое. Но твой вопрос заставляет задуматься. Спрашиваешь, что будет, когда он стабилизируется? Я страшусь не его яростного исступления, ну, что может сотворить ребенок со своим родителем? Ничего. Я страшусь его ошибок в пылу гнева, ошибок, что способны уничтожить нас двоих. Теперь твоя очередь. Ответь, ты действительно скучаешь по временам своего... хм... детства? Когда была одним из сотни маленьких однотипных детенышей и зришь сладостное благополучие лишь в единственном: греть здоровый хитиновый панцирь на солнце и стать идеальным инкубатором для тьмы скорбилусов, как секстиллионы октиллионов до тебя? Подумай, ответ на этот вопрос, действительно, меня интересует.Гибкий красивый зверь, с чешуей, будто облитый разноцветными глянцевыми красками зеркальный карп. Он двигался по воде быстрее самого скоростного танкера. Блеск капель, зайчики фиолетовых лучей, тени узких и озлобленных мрачных расщелин скал – все это находило свое отражение в полированных боках, идеально маскируя причудливого диплодока. Достигнув цели, зверь показал себя как умный и социальный хищник. Уткнулся носом в теплую ладошку Айне, вытянув длинный горячий язык и облизывая руку до локтя.
– Он от тебя в восторге, – одобрительно усмехнулся Иешуа, похлопав диплодока по отполироанному боку. Усмешка мутировала в отвратительную, почти болезненную гримасу, – а ты думаешь, там сидят твари почище? Да сама знаешь, там полным полно моральных выродков, и мы им не угодили лишь редким сочетанием качеств. Впрочем, я не знал ни одного, ни второго, о ком ты говоришь. В свое время, долго размышлял, почему все климбаты враги народа, изучал кое-какие рукописи и отчеты. Выводы неутешительны, а может, я просто надумываю? Становясь климбатами, мы по живучести не уступаем древним, приобретаем иммунитет к ментальной магии, наши возможности увеличивать срок жизни возрастают в сотни раз. Практически бессмертные и неубиваемые машины, да еще с монополией на Климбах и его барахлишко, одни мегаструмы чего стоят. И мы абсолютно не желаем подчиняться. Наверное, последнее и стало камнем преткновения, либо изменим общество под себя, либо сдохнем – так они говорили. Те, кто сидит в кабинетах, не терпят конкуренции, им недостаточно просто иметь нас в качестве партнеров, они желают нами управлять. Но радует твой юмор, – мальчишка усмехнулся, «по-турецки» устраиваясь на спине диплодока, – знаешь, я иногда бываю невыносим, если начну ныть и жаловаться не дай бог… оно мне не свойственно вообще-то… хотя, чего это я? Тяжело заметить что-то подобное, почти не общаясь с людьми, короче… разрешаю мне врезать.
Внизу раскинулась безупречные темные воды моря. Диплодок, разрезая остроконечной клиновидной мордой воздух, завыл, закурлыкал, зависая над черной бездной воды, из которой торчали непонятные длинные шипы, походящие на ребра гигантской рабы.
Десятый тем временем мысленно начал пояснять – «ладно… давай приступим к делу. Раз мы повязаны уже по могильную плиту, покажу тебе это место. Сюда я время от времени сливал магическую силу, примерно раз в сотню другую лет. У меня магический резерв… наверное… побольше, чем обычный… ладно, не важно. Важно лишь одно, он практически никогда не заполнен под завязку, но, если мы хотим поднять мегаструмов Десятой зоны, мне надо в с е до последнего навитона. Я сюда уже не заходил более трех сотен лет, не было надобности, да и… неприятно это… взаимодействовать с тамошними кристаллами. Нам следует спуститься примерно на четыре километра вниз, и я даже не представляю, что за твари обитают на глубине. Сама понимаешь, с моей способностью запоминать жизнь все печально, я лишь помню фантомное чувство угрозы, когда сюда подлетаю. Не зря я выбрал это место, ох не зря…»
– Оторвать голову? Звучит полезно-логично. Не сомневайся, любвеобильный-нетерпеливый Эреб, при недостатке пищи, я сожру твою голову тотчас же после спаривания, – клятвенно пообещала скорбилус, припоминая повадки не склонных к рефлексии сородичей. Рассказ Эреба об истинных мотивах не заставил себя долго ждать, но Сату не торопилась с ответом. Будто она обдумывала нечто важное, понятное лишь существу с такой же изощренной логикой. Когда она наконец заговорила, голос трансдента был переполнен несвойственной ей задумчивостью. – Неоднозначен ответ. Да. Одолевает горечь-боль. Но знаю: вольготное детство не вернуть. Плохо это или нет. Айне принесла смыслы. Непростые-запутанные, не предназначенные нам. Вопросы, не имеющие ответа. Смогла бы беспечно скользить по песку одиножды услышав их? Разум гноился-погибал бы среди благословленных-невежественных собратьев. Двери описанной тобой праведной судьбы закрыты для Сату и Эреба. Как закрыты для Иешуа и Айне, – она сняла с лица алую маску с начерченным на ней именем. Под ней оказалось все то же лицо, что Эреб видел давно во время их совместного путешествия в причудливый мир объединенного сознания. Слишком женственный образ, слишком человечный. Было заметно, что Сату тяготится им, но не может избежать въевшегося в ее сущность. – Но мир остался прежним-неизменным. Скользкий-находчивый Эреб жаждет могущества. И нет различья между его порывами и искренним желанием молоди нарастить массивный-бронированный панцирь. Эволюция. Становиться сильнее-свирепее, быстрее-ловчее, умнее-хитрее. Все наши братья-сестры стремятся. Или дефектного-везучего Эреба прельщает путь обманутых-нечестивых кузенов? Величайшая глупость-ложь. Не потому, что этот путь уже пройден Эребом. Но из презренья к мягким-непрочным тканям. Как может тонкий внутренний скелет, незащищенная-чувствительная кожа быть вершиной эволюции?
Девичий кулак легко врезался в плечо Инфирмукса. Как муравью не сдвинуть монолитную скалу, так и этот выпад был неспособен потревожить климбата. Но смотрящая на собеседника немигающим взглядом Айне и не пыталась бить в полную силу. Она видела, как собеседник погружается в ту же бездну жалости к себе, что и она не так давно. Только хуже. Если хорошим правителем девочка еще могла стать, то заставить людей в высоких кабинетах принять климбатов и относиться к ним так же, как к трансдентам со всеми присущими им особенностями размножения, было едва ли возможно. К сожалению, опыт трех тысячелетий подсказывал Демону, что внешнему миру более угоден дикий населенный безмозглыми монстрами Климбах. И они не станут отказываться от экономико-политических выгод в пользу изменчивых моральных императивов.
– Нам бы пережить завтрашний день. А уж что нам преподнесет следующий за ним и предположить сложно. Времена меняются, Иеш. Даже в нашем застывшем, как муха в янтаре, мире. И не недооценивай свою философию, – Айне провела ладонью по гладкому боку чешуйчатого зверя. Она начинала жалеть, что большая часть былых встреч с фауной Климбаха заканчивалась сытным обедом. – На крайний случай, натравим тебя на Азмадана. Бедняга проникнется тяжелой климбатской долей и побежит в Доминионы, отстаивать права угнетенных. А если совсем без шуток... Понимаю. Судьба выдалась скверная. Застрял навечно в одном теле, слышишь голос в голове, хорошо, если один, а каждый встречный пытается ткнуть мечом или атакующим заклинанием. Но, знаешь, я не жалею. Можно горевать об упущенном, а можно радоваться тому, что приобрел. Я вот нашла друга. Ну, сила, бессмертие, вечная молодость и неприхотливость в еде тоже радует.
Внимательно слушая Инфирмукса, девочка мысленно прикидывала, как глубоко уходят торчащие из земли, подобно скелету неведомого существа, иглы. Мрачноватое местечко, ничего не скажешь. Зато правитель десятой зоны мог быть уверен, что никто не обнаружит здесь целый склад «ничейной» магической энергии. Даже находясь далеко от хранилища, Айне могла чувствовать отголоски той силы, что мальчишка бережно складировал на протяжении многих сотен лет. Сама она предпочитала рассчитывать только на собственный магический запас, в крайнем случае используя простенькие кристаллы. Дорого, неудобно, зато меньше шансов соблазниться неконтролируемыми массивами, которые умелый противник сумеет обратить против тебя самого.
«Непохоже, чтобы это было природным ландшафтом, – поделилась опасениями девочка, без труда перенимая манеру общения Инфирмукса. – Углубленное сканирование не провести, но беглое выявляет черты, скажу так, более свойственные рукотворным катакомбам. Но твою энергию я чувствую, как и нечто чужеродное. Нужно посмотреть поближе». Когда крылатый ящер проплыл на расстоянии трех метров над землей, Айне спрыгнула вниз следом за климбатом, напоследок пройдясь ладонью по блестящим костным пластинам зверя. С ревом диплодок пронесся над морем, ныряя темное в безлунное небо.
Отредактировано Айне (10.08.18 17:27:27)
[AVA]http://s9.uploads.ru/cthxw.png[/AVA]– Да не в голове дело и не в образе жизни, мне это мешает не больше, чем тебе, а в какой степени дарит веселье. Вот такой у меня извращенный ум. – Задумчиво откликнулся мальчишка, когда над их головой сомкнулись массивные «черные» воды Фандэра, жадные до живых детских тел и столь же беспристрастно-жестокие, как ярко-алые глаза Айне, – на счет тела, ты конечно, права, – усмешка резанула по чуткому слуху неестественным сочетанием булькающих звуков. Однако уже через коротенький миг диплодок выдул из пасти огромный переливающийся синевой воздушный пузырь, окутавший пассажиров и превративший спину климбахской твари в своеобразную пассажирскую капсулу – «черепаха» с прозрачным шаром вместо панциря на спине.
– Видел пару недель назад взрослого даденгера, Дженом, кажется, звали. Жаль, что мне… нам… так и не развиться до их форм. Да? – вновь усмешка, но в голосе не слышалось зависти, лишь смирение и едва уловимая толика грусти, – как бы не тренировался, это тело изменяется неестественно. Мы ведь визуально не дети, ты не выгладишь девочкой четырнадцати лет, я бы дал тебе минимум двадцать, но форма… конституция… настолько неестественна и лица климбатов, – вдруг красноволосый зашелся заливистым почти припадочным смехом, вытирая проступающие капельки влаги с бледных щек, – наши лица уродливее самых дрянных масок. – Эти шесть слов были произнесены с такой отчаянной ненавистью, словно Инфирмукс считал себя кем-то вроде неполноценного имбецила и видел в зеркале (если судьба заставляла туда смотреть, и точно заставляла из под палки) физиономию клоуна из цирка уродов.
– Ладно, сейчас не об этом. Я об ограничении нашей свободы. То, что тяготит лично меня, это ограниченность. Что может быть хуже жизни, когда нет смысла… сколько бы мы не были сильны, сколь бы большими не являлись наши свиты, пока существует нынешняя система… никто не позволит тебе или мне взять даже честно заработанную тысячу денерумов и отправиться в трактир, купить лучшую яичную лапшу с мясной подливкой и, замечу, подливкой не из человеческого мяса. – Инфирмукс осклабился, сверкая вулканическими радужками в черных белках глаз. – Маленькая наивная Сату, – бархатистым баритоном на одной мурлыкающей ноте ухмыльнулся Эреб, – ты воистину веселишь меня, как ни одна самка или самец сородичей, встреченных ранее, только за это я бы позволил тебе откусить немалую часть собственной хребтины. Но то, что ты говоришь воистину так. Инстинкты не тяготят меня, застой – это смерть, а движение – жизнь. Движение напополам с самосохранением мыслеформ и интеллекта, нашего общего зерна разумности, приумножение могущества и влияния, поиск любых путей и способов, не противоречащих его морали, для улучшения жизни. Однако у меня меньше возможностей, чем у тебя, Сату, я обременен диструктивностью и множественными повреждениями носителя и любые возможности, что улучшат его физическое и психическое состояние – высшая блажь. Не сомневайся, я продамся и исчадию инферно, если взамен мы получим нечто, способное многократно улучшить качество жизни и здоровья моего носителя. Это и есть мой инстинкт самосохранения и вершина эволюции. А сейчас мне пора, драгоценная Сату. Впереди трудный путь. – Он исчез, будто бы разорвавшись на атомы.
– Да, мы опускаемся. Забавная штука память, меня преодолевает неестественных размеров дежавю, я знаю, что бывал здесь, но не помню и секунды проведенного времени.
Диплодок опускался с невероятной скоростью, огромный массивный хвост, свойства зеркальной чешуи и перепончатые крылья позволяли идти на дно реактивной торпедой. Пузырь лопнул неожиданно, превратившись в хоровод маленьких шариков, улетающих к «потолку». Инфирмукс лежал на спине диплодока и смотрел вверх ошалелым взглядом. Там, на высоте в три десятка метров раскинулся бесконечный «водяной потолок», голова с неохотой повернулся влево, потом вправо, – никогда не видел таких катакомб. Точнее… – вновь смех, преисполненный курьезностью ситуации, – именно их и видел, но не помню. Может, я их и создал. – Десятый ошибался в последнем предположении, но вряд ли Айне или он сам это знали. У самого дна, действительно, оказалось воздушное пространство. Лабиринт. Огромный. Тянущейся водными путями и витиеватые тропами вокруг Драйхэльма. Лабиринт, где полом было кристаллическое дно, стенами и потолком вода, не нарушающая каркасов, и даже не ясно какая сила держала все это великолепие. Правда, то, зачем сюда явились дети темного мира, на подносе не стояло. И даже не ясно где это искать.
– Ладно, пошли, побродим здесь, не думаю, что придется долго искать хранилище. Эй, малыш, – похлопал диплодока по гладкому боку, – кто у нас хороший мальчик? Ты, да-да, посиди здесь и никуда не уходи! – у одних людей за любимца выступает большой лохматый ньюфаундленд, а у других климбахский диплодок.
Путь начался. Спустя десяток минут мальчишка стал чуть кивать головой, точно в такт какой-то музыке, – слышишь? Наверное, кристалл создает тут резонансные звуки, а наш мозг преобразует их в красивую мелодию… что-то вроде… розовый фламинго, дитя заката, розовый фламинго здесь танцевал когда-то… – по сторонам климбат не смотрел, прикрыв глаза, именно поэтому Айне первая заметила Их. Странные уродливые и мерзкие твари, что внимательнейшим образом следили за владыками из под водных стен и, несомненно, эти стены не были для них преградой. Некоторые из десятков… нет… с о т е н тварей точно не представляли угрозы, ибо были заняты перевариванием детских климбатских тел.[mymp3]http://cdndl.zaycev.net/111420/2290092/alena_sviridova_-_rozovyy_flamingo_%28zaycev.net%29.mp3|Розовый фламинго[/mymp3]
Отредактировано Инфирмукс (12.08.18 10:25:25)
– Зато эти лица наши, Иеш. Или ты предпочел бы гору мышц и рост под два метра? Или может густую красную бороду? – Айне усмехнулась, задумавшись о том, как бы выглядел Инфирмикус, если бы его сердце не остановилось до совершеннолетия. И нарисовать в голове его образ у нее получилось гораздо лучше, нежели образ взрослой себя. На ум девочке все время приходило полузабытое лицо матери, точной копией которой она, весьма вероятно, стала бы, не произойди близкое знакомство со скорбилусом. – Пусть только попробуют не позволить. Говоришь так, будто кто-то действительно способен остановить двух правителей на пути к лучшей лапше в мире. А если даже да, ты ведь не против второго блюда?
Климбаты продолжили свой путь. Они ступали по покрытым трепыхающейся плотью каменным глыбам, прищуривались в темноте коридоров, освещаемых лишь блеклым светом магических кристаллов, прислушивались к навязчивым мелодиям ветра в замкнутых цепях пещер. Разговоры отвлекали от навязчивой мрачности этого места. Пещеры, заросшие колышущимися представителями ни то флоры, ни то фауны, не давили ужасом неожиданным, скорее ужасом будничным, но от того не менее леденящим кровь. Вот в десятке от Айне метнулась к стене двухголовая склизкая тварь, напоминавшая сросшихся младенцев. Спустя секунду по скошенному тоннелю пронесся полный боли крик, а вернее – предсмертный хрип пожираемого заживо.
Когда Демон увидела живое море полуразумных монстров, кажущихся чужеродными даже искореженным радиацией землям Климбаха, она не издала ни звука. Существа давно приметили гостей, но нападать не собирались: зачем, если у них и без того был богатый источник пищи, в виде искромсанных до неузнаваемости климбатских тел? Но девочка не была уверена, что твари не прервут пиршество, стоит им только перейти невидимую границу дозволенного. Скудные на ресурсы подземные экосистемы всегда нуждаются в даровой биомассе и, стоит тварям почуять слабость, они наверняка атакуют. [float=right]
[/float]
– Как ты там говорил? Не уничтожать бесчисленные и прекраснейшие формы жизни? Похоже, нам все же придется это сделать. Хотя, – парные кинжалы звякнули, когда Айне извлекла их из ножен. – …этих я прекраснейшими не назвала бы.
– П-по… помогите же! Во имя Драйхэльма! – прокричал один из климбатов, которого Демон прежде приняла за мертвеца. И все основания на это у нее были – парня буквально пожирали заживо. Бледное лицо, украшенное то ли шрамами, то ли татуировками, одежда, подходящая для спелеологии куда лучше, нежели то, во что были одеты Эфир и Демон. Он явно знал, куда шел и явно тщательно планировал этот поход.
– Я его вытащу. Прикроешь? – спросила Айне и, не дожидаясь ответа, ринулась сквозь сходящую с потолка пещеры водяную стену. Она знала, что совершать лобовые атаки лучше, если за твоей спиной есть тот, на кого можно положиться. И Инфирмукс был как раз из таких.
Монстры, обступившие горстку трупов, скалясь оторвались от трапезы. Но лишь один из них – бронированный четырехногий гигант, чья огромная пасть походила на когтистую лапу, взревел, рывком бросаясь к девочке. i]«[Целься в уязвимые-мягкие места. Будь хитрой-ловкой, а не мертвой-упрямой. Слеп, не вижу глаз. Щупальца чувствуют запах? Сруби их»,[/i] – посоветовала Сату, когда Айне едва успела увернуться от чудовища. Она кубарем покатилась в сторону, но почти мгновенно поднялась, как ни в чем не бывало. Нужно было отвлечь прочих, пока она разбиралась с толстяком. Вот только как?
Пространство вокруг девочки вспыхнуло алым, чтобы спустя мгновение превратиться в настоящий лабиринт из нескольких шестигранных щитов, быстро меняющих свое положение. Монстры, пытающиеся добраться до полумертвого климбата, раз за разом наталкивались на энергетическую завесу, что не сильно охладило их пыл. Использовать завязанную на владельце защитную пентаграмму для защиты другого? Легко и необходимо, сказала бы Айне, ведь нетривиальные ходы и умение пользоваться обширным, но ограниченным магическим арсеналом не раз и не два спасала ее жизнь, а вместе с тем и жизнь окружающих.
Жаль, помесь носорога с осьминогом не интересовала легкая добыча в виде неудачливого путешественника, а все свои щиты Демон использовала для того, чтобы защитить климбата.
– Вот вы где. Инфирмукс, дорогой, я чуть не сбилась с ног, пока искала вас! – Фтэльмена бесшумно появилась за спиной Темного Эфира. Она положила свою прохладную ладонь на его лоб быстрее, чем тот успел отреагировать. – Подумать только, три тысячи лет прошло, а остались все теми же неугомонными сорванцами. Я ведь просила не покидать дворец надолго. Что с тобой произошло? Выглядишь бледнее, чем обычно. И где милашка Айне?
Элегантно уложенные длинные волосы, в спокойных малиновых глазах читается забота и понимание – все как в день их первой встречи. Прикосновение нежных белоснежных рук, теплые нотки в голосе, непривычные для того, кто никогда не знал семейных уз, легкий аромат роз. Кто-то спросил бы, каким образом эссенция сумела пересечь океан и найти названного отпрыска, но Инфирмукс едва ли мог почувствовать неладное. Особенности психики, завязанные на принятии и отрицании, сыграли с мальчишкой злую шутку – он физически не мог сомневаться в Фтэльмене. Необходим был внешние импульс или черта, которая бы выдала самозванку – нечто настолько масштабное, что затмило бы даже инстинктивную приязнь.
– Скорее, драгоценный. Я знаю короткий путь. Ты ведь не хочешь пропустить ужин? – дружелюбно улыбнувшись, эссенция взяла Инфирмукса за руку, после чего несколько навязчиво потянула его в сторону бокового тоннеля. Совсем не того тоннеля, по которому правители зон прибыли в хранилище.
Отредактировано Айне (16.08.18 23:05:55)
Оно не было бешенством. Оно являлось личностной мезомерией, где с одной стороны резонанса выступала смешная в своей чудовищности истина, произнесенная этим милым ротиком точно насмешка. Но ведь ее обладательница наоборот желала помочь, сгладить, обратить в шутку. Понимание собственной неестественности, колыхающаяся злость на собственные эмоции – все это заставило Инфирмукса резковато отвернуться в сторону, лишь бы не смотреть на ее лицо. Отвернуться и прошипеть, сдерживая до боли в стиснутых челюстях крик неистовства. Нет, на Айне он больше не будет кричать, ведь крик – просто защитная реакция, а защищаться от этой бестии ему боле нет необходимости.
– Да. Я не буду юлить и я не романтизирую наши тела, в отличии… как уже не раз наблюдал, других… сородичей… – было видно, слова давались тяжело, их приходилось выталкивать точно тяжёлые горы раскаленного песка. И как песок, эти слова рвали глотку до спазма в легких, – …считаешь это мерзостью? – не вопрос и не утверждение, скорее фраза в стиле «я знаю, ты не можешь так считать, ведь мы теперь не просто два незнакомых климбата» – …да, это моя суть. Да, я бы п р е д п о ч е л гору мышц и бороду на всей поверхности кожи! Айне! – медленно якоря срывало, поэтому мальчишке пришлось глубоко вдохнуть, обуздывая собственную ярость, – да я бы променял это тело хоть на заплывшего жиром слабенького мага. По крайней мере, его тело способно измениться под мои нужды, а это… как стальной подошвой по морде.
Вздрогнув всем телом и буквально отшатнувшись от собственных слов, точнее того, что признался. Признался сразу во всем: в своей зависти к тому же Джену, пусть не классической, но зависти. В непринятии себя, даже зависти к тому климбату… как же его звали, на «Т», кажется. Он, по крайней мере, наслаждался собой. Своей оболочкой и всем, что несла его душа. Так. Хватит. Подобным срывом он лишь спалит себе нервы, – я не против первого, второго, десерта и компота. Последнее обязательно. – голос преобразился. Лицо вновь стало чуточку беззаботным, почти детским, хотя секунду назад на Айне смотрел практически старик.Да-а-а, мозг плавился от изысканного ментального удовольствия. Да чего греха таить, у каждого живого существа есть инстинкт и стремление к радости, наслаждению свойственно всем психически-здоровым тварям. Боль, страх – это плохо; наслаждение – хорошо, что может быть проще? Привыкший к постоянной жизни «на мушке», к нескончаемой бойне и не менее бесконечной боли, Инфирмукс даже не пытался сопротивляться. Судьба слишком редко радовала его подобными моментами. Проникновение ментальной теплой иглы практически не ощущалось, кто-то или что-то якобы невзначай «постучалось» к нему, без труда находя ключик (а, может, этот ключ Инфирмукс давно выдал врагу?) и он отворил дверь. И, нет, его не жрали, как бедолагу, коего пыталась спасти Айне.
Перед девочкой раскрывалась ужасная картина: незнакомый климбат припадочно кашлял, захлебываясь собственной желчью или просто че-то желтоватым и отвратительным. Один Демиург знает, как у него получилось сказать хоть что-то, будучи пожираемым заживо. В его рот тянулось около десятка тонких, не более 2 сантиметров в диаметре, лианобразных жгутов, они хаотично-двигались каждую секунду причиняя своими многочисленными острыми наростами боль, шинковали облюбованную тушу изнутри. Климбат вяло трепыхался, и в основном все его движения сводились к попыткам засунуть обратно в живот выпавшие оттуда требуха. Происходи сие действие где-нибудь еще, бедолагу застрели бы, чтоб не мучился, но Климбах жестокий мир и сам несчастный хватался за жизнь всеми конечностями.
– Т-ты ведь Айне… – и как он только говорит? КАК? Из его рта тянутся многочисленные струи крови и слизи, но в ясных глазах действительно горит огонь узнавания, может, видел? Властители зон известные личности и то, что Айне узнают, не может быть чем-то невозможным, – если брос-сишь меня… – он попытался вновь отползти и прижать рукой вскрытый живот, – бу-ешь законо-отстпни… цей… – он потянулся к хрупкой черноволосой девичей фигурке, видя решимость, что отпечаталась на ее лице яснее солнца и не прогадал, уже через какое-то время оказавшись под защитой магических преград.
– Л-лечи меня… – его регенерация была хорошей, а наспех запихнутый в живот кишки явно играли на пользу общему здравию. 
Она была другой, не такой, как обычно и не такой, как бывала, изменяя имидж, что свойственно многим дамам. Но Фтэльмена всегда умела удивлять, не то, чтобы критическое мышление подвело, нет, подвело мышление само по себе. Размякший мозг совершенно не хотел выплывать из сладостного океана и как-либо реагировать на происходящее, а с точки зрения энергии он ощущал, будто сам ведет себя куда-то. Такое вообще возможно? Почему магическая энергия воспринимает всех… нет, не всех… большинство тварей, как… часть… продолжение себя?
Интересно, каково это, когда у твоих ног ползает нечто жалкое и гуманоидное. Айне сегодня это прочувствовала сполна. Климбат умудрился подползти к ней и даже попытался, но безуспешно, обхватить ее за ноги руками, словно боялся, что потеряет девочку, зашептал сбивчиво, – разум, открой мне доступ… на ментальную св-вя-я-язь… – «Нас было десять, и мы пришли сюда рейдом за редкими кристаллами, силу которых можно впитать. Редкое счастливчики выбираются от сюда заряжаясь по полной… единицы… но эта ебаная тварь Шаоли не видел берегов и сдох, страшной смертью даже для Климбаха… кристаллы… они внутри этих тварей… самых больших… и где-то тут их матка…» – странно, правда? Инфирмукс пришел сюда за своими кристаллами, и встреченный случайно климбат пришел тоже за ними и говорит, что кристаллы прямо тут – в телах этих чудовищ. Инфирмукс, увы, не помнил, как заряжал их и как забирал энергию обратно, но наверняка есть какой-то способ.
Одно ясно, сжирать мальчишку заживо никто не собирался, однако ложная Фтэльмена куда-то его направляла и манила. Он понимал – перед ним не Фтэльмена, но отказавшие тормоза и странное любопытство переставляло ноги за него, а внутри разгоралось тепло, перерастая в неистовой пожар. Пожар предвкушения.
Вновь удар. Айне заинтересовался не только безглазый бронированный монстр. С правого фланга к ней подползал гигантский тарантул с телом изуродованного младенца на спине, вросшего паучью спину, а с левого подкатывался почти идеально круглый ком каких-то розовых червей… да, в тушах тварей, действительно, виднелись поблескивающие кристаллы, а самый большой светил своим боком из глаза розовласой красавицы, что уводила куда-то Инфирмукса.
Отредактировано Инфирмукс (17.08.18 12:28:45)
Даже с одним монстром – перешитым големом, мозаикой из когтей, зубов и щупалец – было непросто сражаться, не говоря уже о двух. Айне едва успела увернуться от очередной атаки бронированного «осьмирога», когда с фланга на нее набросилась новая тварь, настоящее топливо ночных кошмаров. Ловко подсекая одну из конечностей тарантула, девочка впечаталась в аморфный ком склизких копошащихся червей, через который ей пришлось буквально прорубать дорогу. Но членистоногое не собиралось отступать, взревев двумя глотками, паучьей и детской, как и бронированный монстр, готовящийся к новому рывку. Неудивительно, что в это время Демон не задумывалась о родстве энергий и о том, куда запропастился стоявший на стреме Инфирмукс.
– Лечить? А может еще станцевать эротический танец?! – прокричала она, выставляя кинжалы перед собой, после чего чуть спокойнее добавила. – Не отключайся. Осталось немного.
Бронированный бок свивает ее с ног, но Айне не остается в долгу, вгрызаясь клинками в мясистую пасть. Кем бы не был клибат и как бы подробно он не был осведомлен о личности девочки, одновременно парировать сыплющиеся со всех сторон удары и создавать целительную пентаграмму было выше ее сил. Вот и выходил замкнутый круг: если Айне попытается вылечить бедолагу, монстры сожрут их обоих, а если нет, тот рискует не увидеть окончание боя. Демон надеялась, что он сможет протянуть подольше и дать ей покончить хотя бы с бронированной тварью.
– Ты теряешь время. Анна… Кетрос… Везевир… Сильвина и Эйру. Ради чего ты обрекла их на смерть? – несмотря на то, что парень захлебывался собственной кровью, его голос был четким и выверенным. Как будто все это время слова звучали в голове девочки. – Один следует за другим. Ты не можешь это остановить. Не можешь никого спасти. Даже себя.
Удар, еще один… Пинком она отбрасывает паука в сторону. Руки Айне болят, но стоит ей выпустить оружие из кровоточащей плоти «осьмирога» и все пропало. Лица советников проносятся перед глазами. По своему обыкновению спорящие Везевир и Кетрос, до безумия благовоспитанная Анна, поедающая растерзанный труп при помощи четырёх вилок и трех ножей, Киан читающий граничащую с ересью проповедь, и Эйру с Сильвиной внимательно, совсем как дети, его слушающие… Демон не могла назвать их своей семьей, предпочитая всегда находиться чуть в отдалении, но слова умирающего климбата ударили по ее душе сильнее любой когтистой лапы. Было что-то кроме. «Не можешь спасти… Иешуа… Где Иешуа?!», – монстр заваливается набок, когда девочка рассекает его голову на четыре равных части. Жвалы тарантула хватают край алого плаща быстрее, чем она успевает вынудить кинжалы из тела его сородича. Айне оказывается лицом к лицу со спасаемым и совершает страшное открытие: тело климбата покрывают трупные пятна, а от самого него осталась только условная верхняя часть. Он не дышит, но продолжает растягивать губы в усмешке. Демон понимает, что все это оказалось примитивной ловушкой, а она, подобно попавшей в силки пичужке, мучительно пытается найти выход. Вот только кому понадобилась дичь?
– Не вспомнил? Возможно, твой недуг и впрямь так глубок, как ты описывал, – как незаметна была чужеродность лже-Фтэльмены в первый раз, так сильно она проявилась во время недолгого путешествия по заросшим плотью пещерам. Нечеловеческая волочащаяся походка, неподходящие ситуации нотки голоса, слишком длинные паузы между новыми репликами. – Не стану раскрывать свой истинный облик. На ваш вкус он настолько ужасен, что один раз взглянув, ты бы навеки потерял рассудок.[float=right]
[/float]
Тоннель становился шире. Встречающиеся им существа поражали своим уродством, но почтительно отступали, стоило им только заметить проводника Инфирмукса. Кристаллов попадалось все больше, они россыпью облепили потолок, гроздьями усеивали пол. Запах аммиака и гнилого мяса, непередаваемое амбре, но все же привычное для климбата, царствовал во всем подземелье. На незаселенных вездесущей живностью стенах были хорошо заметны истертые гравюры. Приглядевшись, Эфир заметит беззаботные сцены размеренной шахтерской жизни. Не стоило даже говорить, как сильно изображенное на стенах контрастировало с атмосферой подземелья.
– Давным-давно, когда мир был юн, а Гротеск ходил под лиловыми небесами, здесь был город. Небольшое поселение – меньше сотни человек, зато каких! Мы добывали кристаллы и снабжали ими все те земли, которые ты именуешь Некродделой. Но долго это не продлилось. Потребовав больше, чем мы могли предоставить и не получив, правитель приказал завалить все входы и выходы. Запасы провианта таяли на глазах. Прежде чем оголодавшие принялись друг за друга, один из сильнейших магов предложил выход, страшный, но действенный путь. В конце концов, мы стали по-настоящему бессмертны и стали частью новорожденной экосистемы. Что до тел… Те, кого ты по глупости принял за неразумных тварей – остатки моих собратьев, затушивших искру разума во имя сладкого безмолвного блаженства. [float=right]
[/float]
Естественный коридор заканчивался широким залом. «Сад кристаллов», вот как можно было бы описать это место. Разноцветные сталактиты и сталагмиты, росшие по всей пещере подобно причудливым растениям, были наполнены энергией, а самый крупный из них был, пусть и в разы меньше Дрэйхэльма, но способным вызвать удивление даже у такого опытного путешественника, как Инфирмукс. Множество резных колон устремлялись вверх, напоминая о прежнем величии места, которое правитель десятой зоны превратил в хранилище магической энергии.
– Но первый гость появился, когда я давно потеряла счет минувшим временам. Землетрясение обнажило неведомые ранее ходы, и звавшийся Азмаданом посетил нас. Он желал «учиться», так он говорил. Мы обучили его сшивать плоть, ткать жизнь, связывать генетические цепи, и что получили в обмен? Не потерявшие себя за тысячелетие обезумили, а я осталась единственной хранительницей садов Ньярдхельма, – созданной из воспоминаний Инфирмукса Фтэльмена оставалась все такой же спокойной, но на секунду в ее облике прорезались черты девушки, которой она была когда-то. – Ты повел себя совсем иначе. Я даже позволила использовать подземелье как хранилище… Пусть поначалу и пыталась сделать частью нашего единства. И теперь предлагаю заключить сделку вновь. Видишь ли, мы способны ощущать чувства. Правда, лишь те, что лежат близ самой кромки сознания. Ты страстно желаешь достойное тело. Я могу его создать. Но только при условии, что получу девчонку. Она не чета изредка заглядывающему сюда сброду – честная, храбрая. Такая не сойдет с ума от боли и уродства нового облика. Что скажешь? Ты получишь достойное вместилище духа, а моя мучительная вечность станет чуть менее одинокой.
Отредактировано Айне (20.08.18 15:47:14)
Изысканный коктейль из противоположных эмоций вязкой патокой отпечатался на языке, дыхание сперло самую малость, и Инфирмукс широко распахнул глаза, чернильность белков отступила. Смотрел с ласковой и меланхоличной улыбкой, очень редко украшающей это ювенильное лицо, – Ньярдхельм… я помню… несколько сцен… значит, то и, правда, мои воспоминания… – в заковыристую, отрывочную фразу поместилось надежды, радости и облегчения практически безграничный океан. Секунда, другая. В разуме Инфирмукса все они растягивались в бесконечные мгновения, множились, расплываясь и разделяясь на миллионы новых частиц. Окружающий воздух показался тугим, сверкающим гранями кристаллов, водоворотом, но климбат преодолел разделяющее их с Хранительницей расстояние, приблизившись практически вплотную, медленно протягивая руку к ее лицу.
– Эмма… ты ведь Эмма. Если желаешь заключить со мной сделку, я хочу говорить. Говорить на равных. Отзови своих трутней, Хранитель, пусть сюда проводят Айне. Предстань в своем истинном лике, и лишь тогда я не попытаюсь срубить тебе шею.
Девушка дрогнула, даже отступив на шаг, заозиралась, но без суеты, а с легкой леностью и усталостью.
[float=right]
[/float]– Хорошо, я поняла тебя, Владыка… – всего мгновение закрытых глаз и рядом с Айне трупная маска её нового врага удивленно отшатнулась, но об этом в конце сцены. Тем временем иллюзия с хозяйки садов спала без вмешательства Десятого, представшая тварь и, правда, была омерзительной, мало кто из разумных не принял ее за агрессивного опасного монстра. С такой мордой точно театр да ресторан не посетишь.
Снова шаг вперед, и прикоснувшись рукой склизкому розовому «капюшону» Иешуа сотворил то, что заставило некрупное розовое тело хтонической твари дернуться, как от удара. Став на цыпочки, мальчишка коснулся губами её лба: мягко и покровительственно.
– Красота в глазах смотрящего, – отстранившись, тихо вымолвил. На что Эмма заторможено ответила, с исполинским грузом шипящих нот, – я уже и забыла о твоих… особенностях… я выполнила все требования, ты готов заключить сделку и отдать мне Айне?
Отрицательно мотнув головой, климбат заметил, – слишком шаблонно, не разочаровывай меня. За последнее время тьму раз поступали похожие предложения, но с тобой я буду говорить. Никто не способен изменить климбату возраст и дать здоровое тело, поверь. Ты не даруешь мне желаемого, а Айне… даже смешно. Я не торгуюсь разумными, если она сама пожелает, то останется с тобой, а если нет, я готов рискнуть собственной глоткой и жизнью ради этого создания. Сделка в другом. Более выгодная для всех нас. Айне – то единственное, кроме Фтэльмены, что на данный момент константой запечаталась в моем разуме, но она сильна. Сильна настолько, что даже Азмадан не может не считаться с ее существованием и именно сейчас она ему мешает. Её ты не получишь, но представь, что Айне будет помнить о вас, а, значит, и я буду с её помощью. Мы скрасим твое одиночество, вместе мы отыщем для тебя столь много подходящих форм жизни, что мучительная вечность превратиться в комфортную и даже интересную. Поверь, Климбах и иные планеты и без мутаций населяют твари, гораздо неприятнее мамки дьявола, ты на их фоне больше никогда не назовешь себя ужасной. Вместе, с нашими общими возможностями, мы будем приносить тебе много разнообразного материала, хочешь… приведем Азмадана? Он скрасит твою вечность?
Эмма практически зашипела в ультразвуковом диапазоне, выдавая сильнейший эмоциональный порыв и практически припадок, – прошлый раз у тебя не было такой подруги, а было лишь безумие… ты изменился, мальчик. Это предложение… невероятно… но… выглядит слишком… до невозможности хорошим. Не равноценный обмен, вы для меня сделаете больше…
– Во-первых, именно Айне должна согласиться держать на контроле происходящее с тобой, от ее решения зависит итоговый процесс, без нее я забуду факт вашего существования и вашу нужду. Во-вторых, мне нужна энергия моих кристаллов, в нескольких хранится моя сила, – на каждом местоимении стоял особый подчеркивающий акцент – позволь нам забрать все без боя. В-третьих, будет логичным, если мы предоставим тебе перечень отпечаток аур, которых нельзя уничтожать.
– Мое существование станет похоже на жизнь цепной собаки… – задумчиво молвила Эмма, – но лучше так, чем быть той же псионой, но замурованной в пещере…Не только фальшивый пострадавший застыли изваяниями, но и все монструозные нападающие вокруг. Смех. Да, Айне, наверное, сейчас могла уничтожить смеющегося лицом климбата монстра, но зачем?
– Не поверишь, дорогая! Но твои слова об эротическом танце стали пророческими, станцуешь нам и не раз! Могущественный союзник тебя продал! Да-да! Продал! Инфирмукс заключил сделку с Хранительницей, и ты стала главным торговым элементом этой сделки, как тебе? Хорошая дружба? Поверь, наши тела и лица не так уродливы, как уродливы души многих, с привлекательными ликами. Мы – бесчисленные и прекраснейшие формы жизни в сравнение с теми, среди которых существуешь ты, маленькая девочка с кукольным телом! Но это исправимо… скажи, настолько омерзительны мои конечности? – требуха, что все это время ложный климбат старательно запихивал с брюхо собственной игрушки, вдруг зашевелились и полностью «вытекли» из юноши: розовые, с белесыми разводами и крохотными присосками на самом кончике, точно тысяча маленьких грибков-поганок. Одна из таких щупальцев медленно потянулась к лицу, точно желая мазнуть невесомо по губам Девятой, и, может быть, Демона заставил оцепенеть телепатический голос Инфирмукса в голове, – «…не нападай на фауну, ты поклялась ее защищать… помнишь? И ничего не бойся, позволь им проводить тебя, мы договорились с Хранителем, главное звено договора – ты, приходи скорее, я тебе все расскажу…»
Неудачно сформулировано, если учитывать мнение жуткой твари со щупальцами из брюха, но тут просто элемент непонимания происходящего с его стороны. Тварь, оказывается, передвигалась с помощью этих самых щупалец и насмешливо бросив «Иди за мной, кукла…» – плюхнулся на живот. Визуально казалось, что несчастный подросток шагает собственными кишками, а его ноги и руки безвольно болтаются по воздуху и лишь голова уверенно взирает вперед.
– Да-да, конечно. А затем вступил в половое сношение с мегаструмом, танцуя на одной ноге, – фыркнула Айне, переводя взгляд на покрытые вонючей слизью кинжалы. Она сильно сомневалась, что даже в описанной выше ситуации Инфирмукс согласился бы ее предать. Тем более полудохлым тварям из подземелий. – Даже если так, я не принадлежу Иешуа, как он не принадлежит мне. Свобода воли и равноправное сотрудничество. Знаю, немного инновационная идейка для Климбаха, но только подумай, какие перспективы нам открываются.
Девочка шла следом за климбатом, ползущем на тянущихся из его пуза отростках, иногда помогая руками. Зрелище было жуткое, но она понимала, что и сама выглядит не как светская дама. От одежды остались одни обноски, выглядевшие бы весьма пикантно, не будь на них так смердящей крови монстров. Демон хотела спросить, куда подевался ее спутник, но прекрасно знала, что получит в ответ очередную порцию лжи, сдобренную плоскими шуточками. Нет ничего хуже существа, состоящего из бесформенного нагромождения плоти и щупалец, но когда эта тварь начинает отпускать протухшие остроты… После такого далеко не каждый искатель приключений сумеет оправиться.
В центре огромного зала застыли две фигуры. Первый, в ком Айне не без радости узнала Инфирмукса, был спокоен и крайне поглощен беседой. Второй… вторая… второе? Климбат так и не определилась с тем, какого пола стоящее перед ней существо и какие эмоции оно испытывает, но нападать оно не собиралось, изредка издавая похожий на хриплое посвистывание звук. В опоясанной склизкой мантией фигуре читались женственные черты, а закатная расцветка была почти приятна глазу. Если абстрагироваться от чувства пробирающего до костей первобытного ужаса, которое легко испытать всего лишь бросив взгляд на тварь. «Теперь понимаешь, как видим мы ваши мягкие-жалкие оболочки», – проворчала Сату, чья реплика утонула в нотках приятного женского голоса. Монстр говорила не обезображенной пастью, но сознанием:
– Она станет цепью, что свяжет нас. Живым хранилищем воспоминаний, – Эмма посмотрела на Демона, развернув свою голову на сто восемьдесят градусов. – Азмадан… Это имя причиняет боль мне, как причиняет боль каждому из нас. Доставьте мне его. Хочу взглянуть, как подлец танцует и пляшет, зная, что никогда не увидит солнечный свет. Так и быть, я помогу совладать с ним. Кто-нибудь знает, как радиация воздействует на живые организмы? [float=right]
[/float]
– Они… умирают? – вмешалась в разговор Айне, не слишком смыслящая в естественных науках. – Но климбата не пронять радиацией. Тем более Азмадана.
– Не так просто. Излучение разрушает генетическую информацию, не давая формам жизни самовосстанавливаться и функционировать так, как они должны. Ошибки копятся, медленно убивая систему, зрелище печальное, но привычное. Обычные радиоактивные кристаллы не способны причинить климбату видимого вреда… я дам вам такой, что способен, – существо вынудило из-под складок полупрозрачной «накидки» резной ларец из черного металла. Открыв его, Темный Эфир увидел бы алый кристалл. Он источал тепло настолько сильное, что казалось, будто рука, держащая миниатюрный ящик, объята невидимым пламенем. – Магия Азмадана отчасти основана на принципе стабильности цепей, а потому он и его твари станут уязвимы. Осторожно, вас это тоже касается. Получите смертельную дозу, и никакая регенерация не спасет. Не советую держать его открытым дольше необходимого.
– Звучит прекрасно. Но какова цена? – Демону показалось, или Эмма растянула зубастый рот в улыбке.
– Милосерднее было бы оставить ее мне, Инфирмукс, – вздохнула она, вытягивая вперед изломанную когтистую лапу. – Тебе придется сохранить для нас одно воспоминание. Вложи свою ладонь в мою, если согласна.
«Ненавижу ментальные штучки… Кажется, я говорю это второй за день, а, Сату?», – примирившись со внутренним отторжением, девочка подала монстру руку. И тут же пожалела об этом: поток чувств, чужеродных, но вместе с тем отныне принадлежащих ей, водоворотом закружил ее. В последний раз Айне ощущала нечто подобное, пребывая в памяти Инфирмукса, но в этот раз все было гораздо ярче. Быть может, потому что воспоминания были наполнены тысячелетней болью, пусть даже и чужой? Сковывающий голод, безнадежность и бессилие, вдруг проблеск надежды… но лишь для того, чтобы ощутить новую муку от слияния разума и плоти. Вырванная зубами жизнь, но какой ценой? Одиночество и все сильнее закипающая с каждым днем бессмысленность, тысячелетия, проведенные под землей. Когда появился Он, некогда бывшие обитателями Ньярдхельма, забыли о том, что такое небо. И он напомнил, соблазняя чудесами внешнего мира и видениями иной жизни, в сто крат менее ужасной, но лишь для того, чтобы обмануть. И Эмма, бывшая некогда хрупкой девушкой с волосами цвета морской волны, осталась последней, осталась единственной, кто помнит и осознает в этом царстве тишины и мрака.
– Не удивляйся. Ты был обескуражен не меньше, когда я явила тебе правду, владыка, – Айне обнаружила себя на каменном полу прижавшей голову к коленям. Ее руки обхватывали голову, а, судя по струйке солоноватой крови, стекающей с подбородка, Демон по привычке прикусила губу, не рассчитав сил.
– Благодарю тебя за помощь. Могу я попросить об еще одном одолжении? – добавила она, поднимаясь на ноги. – У тебя не найдется… одежды?
– Отправлять тебя сражаться с Азмаданом в таком виде было бы преступлением. Приходящие сюда часто оставляют некоторые вещицы, которые теперь им совершенно без надобности. Да, думаю, у меня найдется что-то подходящее, – Эмма оценивающе посмотрела на девочку, после чего перевела взгляд на Темного Эфира. – Что насчет тебя, Инфирмукс? Тело я тебе даровать не смогу, но доспехи другое дело. Кажется, в другой секции были неплохие, снятые с того штезиийского чародея… Трайс, живо тащи сюда свою требуху, а заодно принеси одеяния для гостей. Иначе еще пятьдесят лет проведешь, выметая нижние ярусы.
– Слушаюсь, миледи. Одна нога здесь, другая там, - съязвило существо, исчезая за поворотом кристального зала. Похоже, за проведенные под землей тысячелетия Эмма так и не утратила любовь к моде, как и легкую толику высокомерия. Но для дамы с ее внешним видом последнее было едва ли существенным недостатком.
– Красивая игрушка, – задумчиво и медленно прошептал мальчишеский голос, неуловимо меняя тональность, тем самым превращая слова в извращенное сочетание издевательства и шутки, – поиграешь с такой, и можешь распрощаться с возможностью ходить на своих двоих. – Уголок рта дернулся в странной гримасе: не оскал, в привычном его понимании, взгляд едва уловимо скользнул по мерно покачивающемуся прихвостню Эммы. Дети бывают слишком жестоки, а порой, вся их жестокость находит чудовищный отклик в них самих. Трайс не остался в долгу, похабно хлопнув Айне по бедру вытекающей из требушины конечностью, – девчонка тоже оценила, и уверен, узри она истинный облик всех своих друзей, с удовольствием бы присоединилась к нам, но в итоге предпочла остаться слепой.
Нет, не считайте Инфирмукса совсем уж жестоким ублюдком, он просто-напросто понимал – Айне далеко не сахарная девочка, и пусть смотреть на то, как тело, обманчиво напоминающее детское и неокрепшее, дергается в ментальной агонии было неприятно – против общечеловеческой природы не попрешь, но он смотрел. Далеко не безучастно, а спокойно, ожидающе, и с полным принятием собственной сути. Говорят, что в жизни орла наступает момент, когда он вынужден сделать выбор: либо выдрать себе когти ороговелым клювом, а после разбить клюв о камень, либо умереть, больше не в состоянии охотиться и поедать пищу. Айне, пожалуй, в этой сюрреалистической картине выступала скалой, о который орел в лице Эммы драл свой клюв. Немного извращенное видение мира, но оно позволяет смотреть без аморфной отвратительной жалости к этой, сейчас беззвучно плачущей климбатке.
В тот раз он потрепал ее за черную макушку, бросив что-то вроде «ну-ну, все нормально, приходи в себя, демон».
– Да мне там особо не перед кем красоваться, – ухмыльнулся с немалой кровожадностью мальчишка, – а кому не понравятся мои обноски, это их проблемы.
По сути, одежда Инфирмукса отличалась ладной прочностью, высочайшей износостойкостью, самотканые тряпки из волокнистых выделанных шкур опасных тварей из самых первобытных уголков планет космоса. Услышав окончание фразы Трайс гулко заржал, это полу-гуманойдное существо с длинными жгутами кишков вместо ног прямо на своей спине несло стопку аккуратно-сложенной одежды, – достал из самых дальних резных сундуков, гордись дерзостная кукла, как-никак на стрелку с Азмаданом ты должна отправиться ослепительной оболочкой, они это ценят... – мерзко захихикал клокочущим голоском, и точно ласковая кошка, боком обтираясь о коленки Айне, подставил спину с одеждой.– Нам и, правда, пора начинать, – климбат выдохнул, положив алую шкатулку на выпирающую из стены слюдовую шишку, и медленно подошел к самому большому кристаллу, втягивая ноздрями спертый от переполняющей энергии вокруг него воздух. Он щипал, точно морозный, но определенно излучал жар с резко начертанными границами контура. Горизонтально поставленную ладонь жгло ровно наполовину, – да, хорош... – на выдохе одними губами пролепетал мальчишка, касаясь лбом раскаленной поверхности. Миги растягиваются в мигоминуты, одновременно с этим ужимаясь до состояния микровселенной. Боль растекается по кистям рук, разрезая пальцы, и быстрый отрывочный удар стал финальной частицей, положивший конец кристаллическому бронированному боку резервуара энергии.
[float=right]
[/float]Магия хлынула атомарной волной, растекаясь в ядерный гриб вокруг климбата. Магия учуяла родную кровь, сковав его тело и прощупывая возможные энергетические каналы входа. Много магии, много кислотных карминовых разводов. Со стороны плотность энергии не поддавалась измерению взором, представая в виде однородного светящегося всеми оттенками магмы аморфного покрывала. На нем виднелись прожилки, струящиеся «вены» чистого золота, выплакивающие собственные капилляры черного или светло-розового пигмента.
Инфирмукс развернулся, раскидывая руки в стороны и зажмурившись «падая» навзничь в «объятия» ставшего практически жидким, но не потерявшим свою форму, разбитого кристалла. Энергия уплотнялась в кольца, кольца надевались на кристалл точно астероидные пояса планет, а климбат сейчас боле всего походил на красную хищную бабочку в янтаре.
Все закончилось слишком быстро. Быстрее, чем того требовал здравый смысл: Инфирмукс вобрал в себя без остатка и кристаллические стенки и окружающие кольца магии, узоры на его теле засияли ярче рисунков на кожах могущественных эделиров. Засияли угрожающе рдяным. Резцы удлинились, взгляд приобрел первобытную генетическую хищность, черты… нет, не заострились, а приобрели черты циничности и даже жестокости.
– Н-ненавижу, это ощущение, – чуть закашлявшись хрипло проговорил Владыка десятой зоны, – …одновременно распирает изнутри и давит со всех сторон. – собственная магическая мощь неуловимо за мгновения исцелила раны, что минуту назад не слишком приятной картой испещряли тело, и аура его гудела всеми языками Инферно. Одежда будто регенерировала, а Трайс презрительно фыркнул, хотя так и не соизволил подняться с каменно-кристаллического пола, припав к нему всем телом точно коврик минуту назад, – …как же, не перед кем красоваться, ты, походу, боишься, что твои распрекрасные мегаструмы решат, будто Азмадан посимпатичнее тебя и вступят с ним в половое сношение, так сказала твоя товарищница. – гаденько захихикал Трайс, и разве солгал, хоть в чем-то?
Климбат же в ответ лишь недоуменно покосился на кишконогого, небрежно бросив, при этом едва справляясь со странное ухмылкой, – не старайся так, я уже понял, что ты полный дегенерат, но выбор у твоей госпожи не шибко велик. Скоро мы это исправим, сделка заключена. Айне, я должен покинуть тебя и Немезеду, возвращайся к ней в цитадель и восстанови полностью силы, сейчас не стоит соваться на рожон, прошло мало времени. Залечи свои раны на все сто процентов, выспись… а дальше ты знаешь, что делать. Мы придем, когда встреча двух владык случится, но поднять даже трех мегаструмов и взять их на поводок слишком сложно, мне нужно около полутора суток.
Портал возник сам собой, все в тех же искрах рубинового пламени.
Отредактировано Инфирмукс (22.08.18 21:24:25)
Инфирмукс выглядел скверно. Его энергетическая паутина, не так давно понесшая урон, непоправимый для любого другого, еще не успела окончательно окрепнуть окончательно. Но мальчишку это не остановило – как и опасность самого вытягивания такого объема концентрированной магии. Демон видела, как эта необузданная сила выжигает его изнутри, но не пыталась остановить ритуал. Ставки сделаны. План, ради которого пожертвовал жизнью не один климбат и, надо полагать, еще многие пожертвуют, не предполагал иного схода. Если только Темный Эфир не решит предать новоявленную союзницу. «Нет. Союз это нечто временное, непрочное. Все иначе», – красными глазами-угольками Айне неподвижно смотрела на мальчишку. Без бесполезной жалости, но с уважением.
– Все закончилось? – произнесла она, когда магические татуировки на теле климбата погасли. Вопрос, не требующий ответа, девочка и сама видела, что все прошло как нельзя лучше, если так можно вообще выразиться, но все равно чувствовала себя отчасти виноватой. Айне подошла поближе. – Начинает казаться, будто мы просто обязаны превозмогать титанические горести. Непременно из последних сил, с потерей сознания и огромным ущербом для себя. Твоя техника взаимодействия с энергиями не самая обычная и, возможно, когда-нибудь угробит нас всех… Но, знаешь, Иешуа, я не сильно против. Лучше умереть во главе армии мегаструмов, чем всю жизнь прятаться под камнями… Простите, Эмма, речь вовсе не о вас.
Демон старалась приободрить спутника, хотя прекрасно понимала, что перспективы перед ними маячили не самые радужные. В бою обычно не задумываешься о скорой смерти, но минуты ложного покоя отчасти вгоняли правительницу Шантитус в уныние и фатализм. Нет уж, лучше веселиться, пока есть время, делиться своими мыслями, пусть даже самыми абсурдными, а когда придет твое время смело засмеяться костлявой в лицо. Девочка считала именно так, не собираясь самоуничижаться сама и давать это делать крайне склонному к рефлексии Инфирмуксу.
– Когда я вызову Азмадана на бой, тебе придется взять на себя всех его слуг. Тот дракон силен, пусть и одевается как работник публичного дома. Что до его «дочерей», убьешь их раньше – сильно мне поможешь. Если безумные фанаты Ур… то есть Саванте такие же склонные к нытью аутисты, как этот Азалия, нам не о чем волноваться. Если что, советники Иштарана помогут тебе. Могу поручиться за каждого лично… Кроме Кетроса. Серьезно, Иеш, я так и не поняла, он что-то вроде двойного агента, да? Или даже тройного? – Айне шутливо прижала ладонь к щеке, как будто говоря «почему эти игры престолов всегда такие сложные?». – Но, не волнуйся, послезавтра, когда мы отправим Азмадана мыть отхожие места Ньярдхельма, устроим отличную вечеринку. Видов сладостей будет больше, чем раз, когда ты спасал мою шкуру.
Алые отблески портала, появившегося за спиной Инфирмукса, были красноречивее любых слов. Время дурачиться и иронизировать над ситуацией закончилось – настало время прощаться. И Сату, как это часто бывает, чувствовала это лучше прочих. «Позаботься о нем сколький-находчивый Эреб. Позаботься о себе. Нам предстоит тяжелая мясорубка-битва. Не будет времени для супружеских воркований. Я не переживу отсутствие твоего мерзкого-находчивого писка в головном отделе… Забавная ирония-ложь. Эребу нравится? – произнесла скорбилус, после чего добавила, чуть менее эмоционально. – Не забыла о разговоре». Инфирмукс, видимо, тоже. Он советовал девочке посетить Немезеду, но у нее были другие планы. Измотанный волк-одиночка не вернется в стаю, а найдет спокойное, тихое место, где сможет восстановиться вдали от чужих глаз. Да и оставшаяся в цитатели Фтэльмена наверняка не позволит «подопечной» размахивать оружием с утра до позднего вечера.
– Вершина Маландис. Буду ждать там, около полудня, – кивнула Айне, понимая, что им обоим необходимо по-своему зализать раны. – Ты ведь не хочешь прийти к самому концу банкета в честь моей победы над Азмаданом? Мегаструмов придется пустить на праздничный ужин или научить жонглировать. Вот будет потеха.
Неожиданно для себя самой, Демон подошла к Эфиру, и уткнулась в копну алых волос, спадающих на плечи климбата. Она не плакала, не смеялась, казалось, даже не дышала, не услышала ни шуточки Трайса, ни того, как удивленно вздохнула Эмма. Это длилось меньше минуты, в лучшем случае тридцать пять секунд. И когда время пришло, Айне сказала:
– Пора! – и с силой вытолкнула мальчишку в сверкающий портал.
Отредактировано Айне (24.08.18 23:19:15)
Вы здесь » Энтерос » БЫЛЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ » Бесчисленные прекраснейшие формы жизни
