Калибрис. Столица Местигора. Крупный город, с развитой инфраструктурой. Как и любой мегаполис, Калибрис пестрил архитектурными постройками, уплотненными для удобства жителей и от того, больше походивший на улей. Население сновало то туда то сюда – каждый спешил по своим делам. Город жил и кипел, как и пристало всем крупным городам…
Однако, даже здесь были места, где можно было отдохнуть от рутинной суеты и окунуться в первозданный пейзаж, каким его создала сама природа. Под природой можно было подразумевать деосов. Однако, сами боги уже давно перестали обращать внимание на свои творения, пустив все на самотек. Рельефы, флора, фауна… Какая теперь кому разница, кто создал вон то плюгавенькое дерево на берегу озерца или вон того жирного лосося, только что выпрыгнувшего из того же озера посреди парка, что располагался почти в самом центре Калибриса. Уж жителям то точно было плевать кто. Но больше всего было плевать самим деосам.
И потому, один из их представителей, сейчас вольготно развалился на деревянной лавочке перед тем самым прудом, где только что выпрыгнул жирный лосось. И ему было совершенно все равно, кто что из его братьев сделал тут. Да и он в том числе. Деос пребывал в апатичном настроении, что было для него совсем не внове. Деос скучал.
Было самое время обеда и парк, и до этого пустующий, вымер совсем, оставив задумчивую девушку в полном одиночестве. На вид, девушке было от силы лет двадцать. Одета она была соответствующе. Очень короткие кружевные шорты выглядывали из-под длинного кардигана, цвета слоновой кости. Длинные ноги она вытянула, подставив под теплые лучи солнца, что было сейчас в самом зените, в совсем не женственной позе. Запрокинув голову на спинку лавочки, она уставилась в небо, что сейчас было особенно прозрачно и безоблачно…
Вдалеке послышался женский голос. То женщина-дримм решила прогуляться со своим новорожденным ребенком, напевая тому тихую колыбельную.
Отец на небе, грозный бог,
Подводит бытию итог.
Он справедлив, хотя и строг,
И любит малых деток…
Тут она замолчала. Ребенок в коляске закапризничал и молодая мама наклонилась к чаду, чтобы успокоить его. Когда детский плач стих, она продолжила песню.
…Премудрой Старицы маяк
Нам озаряет жизни мрак,
Ее златой лампады зрак
Сияет малым деткам…
Вот Дева в небесах парит,
Любовь нам и мечту дарит,
Ее чертог всегда открыт
Для вас, для малых деток…
Саурус поморщился. Верующая что ль? Выпрямившись, блондинка поозиралась вокруг. Совсем недалеко действительно был храм. И, кажется, молодая мамаша как раз направлялась туда.
«Нанести визит верующим? Давно вы меня не разочаровывали своим лицемерием.» - подумала лениво она и неспешно встав со своего насиженного места, девушка направилась к красивому светлому зданию следом за матерью с ребенком.
Открыв массивную дверь, блондинка оказалась в небольшом предбаннике с низкими столиками по всему периметру. Пахло лампадным маслом и воском. Из предбанника, сквозь большую каменную арку, виднелось просторное помещение с чередой пустующих лавок. Очевидно, время прихода пока еще не настало.
У одного столика, сгорбившись, стояла невысокая седая старушка и что-то старательно чертила на листке, сопя себе под нос. Или бормоча. Саурус не прислушивался. Однако, звук открывшейся двери привлек внимание старой девы, и та с любопытством обернулась. Чтобы тут же зашипеть в праведном негодовании, лицезрея вульгарный, с ее точки зрения, наряд вновь прибывшей «верующей».
- Совсем молодежь распаясалась, - ворчала она. – Негоже являться пред ликом святых в неподобающем обличии! Срам! Срам!
Деос непроизвольно вздохнул. Нет, ну ни один храм еще не обходился без вот таких вот представителей общественного гласа. Обязательно им нужно высказать другим, как «негоже» и как «надо». Зачастую, такие люди прожили жизнь отнюдь не праведную, а теперь, встав на путь «веры» отыгрывались на других, выставляя напоказ свои «деяния» во имя божества.
Улыбнувшись старушке снисходительной улыбкой, древняя подошла к той и тронула ее за плечо.
- Я прощаю тебя, грешная душа, - пафосно произнесла блондинка, высосав вдруг из женщины ее злобу, разочарование и раздражение. У старушки даже лицо вдруг немного разгладилось от нахлынувшей вдруг на нее благодати от оставшихся положительных эмоций. Посмотрев на молодую девушку совершенно иным взглядом, она вдруг кивнула и, словно в трансе, поплелась в глубь храма, намереваясь поставить свечки.
Доброе деяние, скажите вы, сделал бог верности? Ха! Не смешите мои тапки… Деоса просто раздражали такие вот категории существ. Они ж не отстанут, пока не добьются подтверждения своим словам… А древний сюда не пререкаться пришел. Он пришел как наблюдатель и совсем не хотел к себе столь явного внимания. Ну да, можно было одеться менее вызывающе. Не подумал деос об этом…
Присев на самую крайнюю лавку в последнем ряду, девушка вновь запрокинула голову на спинку и прикрыла глаза, пытаясь поймать умиротворение от столь спокойного и тихого места. Или найти подтверждение своим словам о лицемерии, что было более вероятно…
«Ну давайте, верующие, удивите меня!»