Деосу часто приходилось видеть этот темный зал. Казалось, что каждая его деталь, каждая мелочь притягивает к себе тяжелый взгляд ее алых глаз. Все неровности на каменных статуях, что украшали стены комнаты, любая складка меж холодными мраморными плитами – все это было до боли знакомым.
Звук медленных шагов Синдры эхом отбивался от высоких холодных стен, и, казалось, замирал в воздухе еще на несколько мгновений, не желая прощаться, не желая умирать в этих мрачных тисках.
Она резко остановилась. На миг, все словно провалилось в небытие. Звуки исчезли, казалось, даже лики каменных статуй стали требовательно-заинтересованными – мол, в чем дело, что же произойдет дальше? 
Взгляд скользил по двум монументам, украшающим центр комнаты – две женщины, облаченные в белое, ярким пятном выделяющиеся в общем антураже этой мрачной комнаты. Бельмо на совести архитектора, что проектировал этот зал. Сегодня они выглядели не так, как всегда. Каждый раз, Синистер видела следующее - сомкнув руки, каменные изваяния тянулись к небу, что навеки было сокрыто за массивным потолком, украшенным причудливыми вензелями. Порой, думалось, что если бы скульптуры могли лить слезы, они бы плакали без передышки. Однако сегодня в потолке произошли изменения – из-под вставки из толстого стекла разливался бледно-голубой свет, делая комнату немного более светлой, приятной глазу любого создания.
Это украшение зала ныне казалось еще более нелепым, словно окончательно выбивающимся из общей картины мрака и отчуждения – однако, вместе с тем, крайне символичным. Губы девушки, в образе которой сегодня предстал деос, сложились в недовольную ухмылку, а тонкие брови сомкнулись у переносицы.
И снова звуки шагов разрушили тишину. Уверенно, словно зная, что хозяином в этом мире является только она, Син подошла к огромному панорамному окну. Она уже знала, что прячется за ним.
Пустота. А если быть точнее – глубокая тьма, тянущая, липкая, бесконечная. И ничего кроме темноты. Казалось, за пределами этой комнаты заканчивается жизнь, заканчивается все сущее. Синистер прикоснулась тонкими унизанными кольцами пальцами к холоду стекла. Липкое чувство страха разлилось по ее телу. Но, вопреки всему, она не убрала ладонь – нет. Страх был ее сущностью, ее частью. И, спустя пару мгновений, деосу стало хорошо, тепло.

[float=left][/float]

Впервые в этом месте Синистер очутилась давно – если сказать честно, трудно было вспомнить насколько давно. Когда твой возраст переваливает за миллион лет, ты воспринимаешь время как нечто крайне относительное. Быть может, прошли несколько веков, быть может несколько тысячелетий. Раньше, она оказывалась в этой комнате не сразу. Это место имело и внешнюю оболочку – огромный замок из темного камня, словно высеченный из единого монолита. Снаружи, он украшен точно такими же отвратительными статуями, как и внутри. Но, не смотря на всю свою монументальность, в какую бы комнату ты не пытался войти – попадал только в этот зал. Оставалось лишь бродить по нему, скользя кончиками пальцев по острым зубам странных созданий из черного мрамора – барельефам, украшениям стен.
- И снова я здесь, - процедила девушка сквозь стиснутые до боли зубы, слушая, как ее тихий, казалось, голос, эхом разливается по комнате. Я здесь...здесь… есь… есь... – пели стены, отвечая на ее зов. Тряхнув пепельными волосами, Синдра отдернула руку от окна, опустив взгляд в пол. Оставалось только ждать.

Голос. Казалось бы, просто звуки, что витают в воздухе рожденные человеческим сознанием. Но не зря говорят, что в колчане дьявола нет лучшей стрелы для сердца, чем знакомый голос. Порой его звуки заставляют наше тело предательски вздрагивать, а пальцы сжиматься в кулаках.Так бы, наверное, и поступила Синдра, не будь она привыкшей к подобным поворотам судьбы. Потому, сейчас она даже не пошевелилась.
Синистер бы узнала этот голос из сотни, нет, тысячи других – он звучал спокойно, размеренно, словно насмехался над всем этим миром. Словно его хозяин чувствовал свою власть и могущество.
К слову, голос деоса страха в женском обличье был мягким, сладковато-приторным, завораживающим. Собеседники неоднократно признавались, что, кажется, он отвлекает тебя от сути слов, делает мысли прозрачными. И неспроста Синистер сделал свою женскую личину именно такой. Чем больше сахара в голосе, тем выше вероятность, что сахар нужен, чтобы припудрить яд.
Но сейчас, ее голос напомнил битое стекло в ведерке со льдом — неожиданно острый и очень холодный.
- Я ошибочно полагала, что это место не может стать еще более отвратительным.
Короткий взмах руки заставил часть статуи, что стремительно приближалась к ней, сменить свою траекторию, и разбиться о стену, осыпавшись мраморными осколками. Затем деос резко повернулась, устремив глаза вверх – туда, где на плече у древнего, как этот мир, изваяния из мрамора стоял Энтропиус. Знаете, что злило Синдру больше всего в эту секунду? Нет, не его снисходительный, казалось, взгляд темно-фиалковых глаз, и не его расслабленная поза. Тот факт, что ей приходилось смотреть на брата снизу-вверх. Словно Демиург расставлял все по местам, указывая каждой маленькой фигурке на игровой доске свое место – мол, он то знает, кто выше, а чье место внизу, у холодных мраморных плит. Но даже эти мысли не заставили не один мускул на лице предательски дрогнуть. Она лишь подняла правую руку вверх, к подбородку, и задумчиво провела по нему пальцами.
- И с каких это пор тебя стала интересовать красота моих губ? Помнится, в прошлом, когда мы убивали наших братьев и сестер сотнями, на моем отвратительном, истинном лице застывали и не такие гримасы. А губы были перепачканы кровью – я, знаешь ли, очень любила рвать тела врагов зубами.
Да, шелк платья цвета вороньего крыла, украшающий тонкий женский стан явно был далек от истинного облика Синистера, в котором он являлся деосам, что были слабее его, в прошлом, дабы лишить их жизни, и наполнить силой свое тело. Она редко вспоминала о тех, былых временах. Наверное, только страх перед смертью двигал Синистер вперед, заставляя убивать. Ведь если не убьешь ты, то убьют тебя.
На удивление, Синдра не чувствовала страха перед своим могущественным братом сейчас. Что-то подсказывало ей, что тут, в этой комнате, она сильнее. Син чувствовала, как энергия струиться по ее телу. Чувствовала, что может многое. И потому не боялась.
- Что тебе нужно? – бросила она, склонив голову на бок, и скрестив руки на груди. Она понимала – Энтропиус бы не явился к ней просто так, чтобы выпить горячительного напитка и вспомнить былые времена, а после придаваться страстным любовным утехам. Так что же было нужно деосу хаоса здесь, в этом зале?

Отредактировано Синистер (16.11.17 14:48:01)

Син усмехнулась в ответ на выпад, касающийся ее нынешнего обличья. Женский лик, мужской – не важно. Деос использовал обе ипостаси одинаково часто, в зависимости от возникающей необходимости. С течением времени, как бы не было досадно признавать, Синистер все больше застревал в бизнесе и политике. Публичная жизнь затягивала бывшего кровавого деоса, потому мужскую и женскую личины он менял словно перчатки. Сегодня, скажем, нужно заключить выгодное соглашение с партнером мужского пола, что неравнодушен к красоте хрупкого женского тела. Или наоборот – деловой ужин с мужчиной, что считает – женщинам не место в мире акул, коими, несомненно, являются особи только мужского пола. И вот уже Синистер-мужчина смеется над его шутками. Это не было сложным, и было всего лишь одной из особенностей характера деоса. Потому эта фраза и вызвала снисходительную реакцию – увядающий в заточении Энтропиус, по скромному мнению самой Син, давно уже потерял связь с реальностью, давно разучился приспосабливаться. Или нет – он и не умел.
А отсутствие восторга от отвратительного места, о котором упомянул брат… Что же, Синистеру действительно пришлось повидать  немало таковых. В особенности в прошлом, когда братья и сестры рвали друг друга на куски, а на месте современных городов были лишь зловонные ямы, в которые деосы победители скидывали останки мертвых тел. И тогда, как верно подметил Энтропиус, деосу страха было плевать на окружение.
- Для тебя, брат, я могла бы принять любой облик – как дань памяти о нашем прошлом. Но, знаешь ли, живые существа ныне привыкли принимать ядовитые конфеты только лишь завернутыми в привлекательную упаковку. Положи на тарелку гостя кушанье, посыпанное отборным ядом, которым травят грязных тварей в лесах – кто станет его есть? А вот если замаскировать этот яд, украсить, подать на большом и дорогом блюде… - Синистер тряхнула волосами, и усмехнулась, словно подбирая нужную фразу, - вот тогда и не будет лишних вопросов.
Слова брата заставили девушку поднять взгляд на статую, и отметить, что Энтропиус прав. И, что удивительно – раньше Син никогда не замечала это. Казалось, что это лишь незнакомая каменная дева, застывшая на века. Впрочем, запоминать личины всех тех, кто остались в их прошлом… Сомнительная затея.
Меланхоличный, казалось, взгляд Синистер скользил по фигуре брата, что приблизился к ней так же быстро, как и возник в этом зале. Да, все тот же, не изменился ни на кроху – та же грузная фигура, те же широкие плечи, та же походка. Ступая по залу, он словно врастал в пол, словно с каждым шагом пускал в мраморные плиты тяжелые изогнутые корни, заставляя все сущее содрогнуться.
Чем больше Энтропиус говорил, чем ближе он приближался, тем глубже становилось дыхание деоса. Ноздри расширились, правая рука сжалась в кулак. Алые глаза не переставили следить за движениями брата. Древнему было известно – стоит расслабиться хоть на миг, стоит хоть на долю секунды ослабить бдительность, как старший брат нанесет ему удар – столь же подлый и коварный, как это было уже в прошлом. Тогда лишь Демиургу известно, что помогло Синистеру избежать гибели. И Син знала – этому не суждено повториться.
Энтропиус говорил много, его монолог пестрил воспоминаниями из прошлого. И чем больше слов вырывалось из губ хаотичного, тем сильнее рот деоса страха невольно кривился в недовольном изгибе, выдавая всю ту желчь, что скопилась внутри. Все то, что рвалось наружу из груди с той самой секунды, как тишину этой залы разорвали ноты его голоса. Хотелось заставить его молчать, отрезать ему язык, и протолкнуть подальше в глотку, тем самым принудив проглотить свои же слова. Изнутри ее поднимался вопль. Он грозил выйти наружу, в мир — истошный вопль, в котором весь Синистер. Все его чувства и страхи, раны и боль, воспоминания о предательстве.
Тереза вспыхнула в руке Синистера, казалось, по велению каких-то посторонних сил. Приняв вид хлыста, опасное оружие молнией устремилось к широкой, вздымающейся груди Энтропиуса, и замерло у его нее. Казалось, Тереза была разочарована, и дрожала в руках Син от нетерпения – давай же, убей, убей его – чего медлишь? Почему ты остановил меня, хозяин?
- А отчего бы и нет, брат? Отчего бы мне не прикончить тебя прямо здесь, и в действительности не исполнить свою давнюю мечту? – прошипела Синистер, едва, казалось, сдерживая страшное оружие от укола, - ты здесь, ты так близко, ты сам пришел ко мне.
Глаза деоса сузились, взгляд стал хищным.
- Ты знаешь, Энтропиус, я ведь не в первый раз здесь, в этой комнате. И, признаюсь – я чувствую себя здесь безумно сильной. Энергия переполняет меня! Словно стены дают мне силы! И словно высасывают их же из моих врагов.
Словно, в подтверждение его слов каменные стены содрогнулись, и лики статуй будто стряхнули с себя каменную пыль, готовые вступить в бой. Казалось, что Синистер и этото зал – одно целое.

Казалось, что Энтропиуса обрадовал тот факт, что Синистер разозлилась. Ох, как же не хотелось сейчас идти у него на поводу. Как велико было желание просто стереть его из памяти, сделав вид, что этого божества просто никогда не существовало. Но, увы – Демиург уже давно приложил свою жилистую руку к существу хаотичного бога, и Синистер, как бы этого не хотел, не мог ничего поделать с  этим досадным фактом. Приходилось лишь мириться, и снова чувствовать на себе его тяжелый взгляд, и снова наполняться сотнями различных эмоций.
Запах крови заполнил воздух столь же быстро, сколь быстро Энтропиус взмыл вверх, к потолку. Тереза, было, ринулась вслед за ним, дергая руку Синистера вперед с такой силой, что, казалось, тело деоса страха вот-вот ринется за хаотичным богом, ведомое лишь жаждой крови необузданного оружия.
На теле Синдры мгновенно вспыхнул светящийся доспех. Да, определенно – если здесь обещает быть бой, против Энтропиуса стоит использовать максимум своей защиты. Да и вести сражение в нем гораздо проще, чем в длинном вечернем платье, в котором мы застали деоса в начале нашего рассказа.
Синистер любила этот доспех – подарок Вэлсандийских властей на один из юбилеев освобождения из рабства народа Вэлсандии Синовару Лестеру, как одному из борцов за свободу. Порой, признаться, ей казалось, что власти Вэлсадии даже не знали обо всех свойствах, которыми обладает это обмундирование. Самое главное, что помогло деосу сейчас – возможность обмануть гравитацию. Да, боги и без того могли вытворять подобные трюки – но доспех усиливал эти возможности стократно.
Кровавую массу тел резко прибило к полу, словно к кровавому отростку, напоминающему шею, привязали груз весом в тонну. Кровь сменила цвет плит, что еще миг, казалось, назад, были черного цвета. Синдра же резко взмыла в воздух.
Она замерла у потолка, окидывая взглядом все то безумие, что творилось у пола. Тела пытались встать, ведомые чем-то диким, необузданным – но это было не в их власти. Синистер знала – был бы Энтропиус слабее ее, его бы потянуло к полу подобно этим кровавым ошметкам.
Деос хаоса, кровавое месиво, запах битвы – все это навивало воспоминания о прошлом. Точнее, нет – они уже давно яркими красками расцветали в подсознании Синдры, а это все лишь добавляла на полотно новые мазки.
- Браво, братец – произнесла богиня страха, медленно и звонко хлопая в ладоши, - ты, я смотрю, мастак читать стихи.
В голосе Синдры было столько пренебрежения, что, казалось, добавь еще больше – и у уголков губ запечется ядовитая слюна.
- А что же будет дальше? Быть может медленный танец? Неужели грозный бог, покровитель хаоса стал кем-то вроде нашей сестренки Марерум? Ты начал с упрека, мол, я сменила личину – а что стало с тобой?
Синистер опустилась на круглую площадку, похожую на блюдце, нашедшую себе место в высоко поднятой руке у одной из статуй, которую еще не успел разрушить брат.
- Где то гневное божество, что я знала? От него остался лишь образ, внешняя оболочка! И ты еще позволяешь себе разглагольствовать о былом?
Синдра перешла на крик. Взгляд ее кроваво-красных глаз впился в фигуру хаотичного деоса, что замер неподалеку, у потолка.
Как бы то ни было – грехом Син был страх. Еще немного, и его липкие ручонки доберутся до мыслей деоса, заставят думать о том, что Энтропиус стократ сильнее. О том, что благоразумнее было бы бежать, спасать свою шкуру. Но это произойдет позже. А сейчас, подталкиваемая лишь безумным желанием убивать, что усиливалось благодаря Терезе, она не спешила сдаваться. И, к тому же, стоило обратить внимание на то, что пока бог хаоса не спешил использовать какие-либо сильные атаки. Как будто огромный сильный зверь пришел в клетку к зверю поменьше, дабы поиграть с ним в игру, известную лишь первому. Стоило бы перейти в атаку - но имеет ли это смысл сейчас? Что-то древнее, то, что было сильнее Синдры подсказывало, что стоит подождать. И она ждала.

Отредактировано Синистер (25.11.17 13:50:31)

Мгновение – и Энтропиус оказался за ее спиной. Казалось, лишь на миг, замешкавшись, Синистер утратила возможность увернуться – и вот он уже прижимает ее голову к своему широкому плечу, но, кажется, не сдавливает со всей своей силой. Деос страха понимала – если бы у брата было желание, он убил бы ее сразу, как только понял, что Син не успевает увернуться.
Брат был слишком близко. Локоны его фиолетовых волос касались бледных щек Синдры, она чувствовала жар, исходящий из тела древнего божества. Губы Синистер скривились, в очередной раз испортив миловидное лицо отвратительным кровавым росчерком. Впрочем, оно уже давно имело крайне недовольное, гневное выражение. Ах, если бы только взглядом, полным ненависти, можно было убивать.

Энтропиус говорил громко, возможно, еще миг и хаотичный сорвется на крик. Действительно – в подобном расположении духа Синистер видел брата лишь несколько раз, и, конечно же, это было в давние времена. Ох, снова воспоминания о прошлом. Сегодня их было слишком много – в памяти, в словах брата. Казалось, пройдет еще несколько мгновений, и невероятная сила древних богов разорвет реальность, и вызовет из небытия вполне реальный образ прошедших тысячелетий.
Каждое слово деоса огненным клеймом отпечатывается в голове Синистер, заставляя ее кривиться все сильнее – то ли от раздражения, то ли от боли, то ли от страха. Да, казалось, еще немного, и грех, что Синдра пыталась обратить себе на пользу, возьмет верх над ее сущностью. Ее словно продолжал поддерживать этот зал, как бы странно это не было – стены наполняли силой. Она чувствовала, что с каждым мгновением становится все увереннее.
С братом же, напротив, происходило нечто странное. Он потерял самообладание в своей пламенной речи – так, по крайней мере, показалось Син.
- Я не имею желания не говорить, не сражаться с тобой, - сквозь сжатые зубы прохрипела девушка, временно не пытаясь высвободиться из плена, - впрочем, я отвечу тебе, раз ты просишь об этом с подобным остервенением. В прошлом у тебя была цель – вернуть себе силу, или даже нет - получить куда большую силу, чем та, которой ты владел. И ты шел к ней, пусть и путем греха, пусть и погряз в нем, но шел. И это делало тебя собой – великим Энтропиусом, наводящим ужас одним упоминаниям твоего имени!
Син знала, что находиться так близко к ее доспеху – опасно для жизни любого равного ей по силе соперника. Нарушение гравитационного поля должно было начать клонить его к земле, прижимать к полу неведомой силой. Любой бы уже давно ослабил хватку.
- А на что ты тратишь время сейчас, а, братец? У тебя есть цели? Намерения? Ты стремишься к покорению новых вершин? Почему мне кажется, что теперь, войди ты в любой город, деоса войны не испугаются даже лигрумы? Потому я и назвала тебя оболочкой – бесцельный деос, о котором все давно позабыли.
Брезгливое выражение не сходило с лица деоса страха. Светлые волосы разметались по лицу, полностью скрыв его от глаз брата. Казалось, что кровавая радужка глаз поглотила собой даже угольно-черный зрачок. Конечно же, она преувеличивала в своих речах, но говорить иначе не хотела.
- Я не знаю, зачем ты пришел сюда – но либо прикончи меня, дабы я не испытывала отвращения, либо проваливай.
Но просто так прикончить, конечно же, Синдра себя не даст. Тереза, которую деос все еще сжимала в пальцах правой руки, в мгновение ока приняла вид короткого копья. Перехват, резкий и мощный замах свободной рукой. Синистер метила в правое бедро брата, надеясь ранить его, занести в его тело опасный яд, заставить кровоточить. Сделать ему больно. Хоть немного.

Отредактировано Синистер (03.12.17 20:37:49)

Син усмехнулась в ответ на монолог своего могучего братца. Возможно, он был прав – некоторые из фраз, сказанные ей ранее, были приукрашены. Действительно, трудно восторгаться массовыми убийствами, которые, в прошлом, были обыденностью для деоса хаоса.
Впрочем, Энтропиус не ограничился тем, что поставил под сомнение слова, сказанные Синдрой. Он умело перевел тему на нее саму, пытаясь обвинить в трусости. По крайней мере, так казалось. И, признаться – местами ему удалось задеть Синистер за живое. Она коротко цыкнула. Стоит ли оправдываться перед братом сейчас, пытаться объяснить ему, по какой причине сильный и могучий, когда-то, деос страха и жестокости, повелитель пыток, заперся на «полутора планетах»? Стоит ли пытаться сказать о том, что ее добродетель вполне себе успешно реализуется через предприятия, в управлении которых деос принимает участие? Нужны ли глупые фразы о том, что страх не позволяет деосу двигаться дальше. Пока не позволяет. Думалось, что он понимает это и сам.
- Закрыться на Велсадии  – мой личный выбор. Откуда тебе знать, быть может, то, чем я занимаюсь – лишь прикрытие? Твои попытки задеть меня подобным образом обречены на поражение, и глупы. Ты как ребенок – его обвиняют, а он обвиняет в ответ, не в силах сказать ничего другого.
Син не врала. Она намеренно скрывала свою личность, намеренно носила на пальце кольцо, что не позволяло бы определить ее истинную силу. Как будто не хотела запугивать простой и слабый народец. Видимо и впрямь считала, что не в силах покорить себе что-то большее. От подобных мыслей стало противно. Брат, что же ты делаешь с моим разумом? Зачем заставляешь подобные эмоции разрастаться, ударять в голову?
Сейчас, по мнению Синдры, деосы смахивали на бывших любовников, что случайно встретились в дурном настроении, и решили высказать друг другу все былые обиды, да еще и новых добавить. Впрочем, у любовников встречи подобного рода заканчиваются, как правило, на другой ноте.
Энтропиус продолжал. Брезгливость, не свойственная богам, нынче проявляется и в тебе, братец? Не хочешь сделать страх и жестокость своими грехами? Интересно отчего? Синистер уже давно не считала свои грехи какими-то особенно неприятными. Это было частью божественной сущности, такой ее создал Демиург. И обратить страх в достоинство, а не недостаток – тоже задача не из простых, с которой, как казалось, она успешно справлялась.

Убей. Меня. Ты.
Три этих слова, произнесенные Энтропиусом,сделали разум Синистер идеально чистым, заставили глаза открыться шире. Как будто кто-то в мгновение стер все мысли влажной тряпкой, оставив в голове лишь пустоту. И они – словно три выстрела в пустоте.
В тот миг, когда копье пронзило ногу Энтропиуса, пригвоздив ее к широкой площадке, Синдра с силой двинулась вперед, вырываясь из мощных объятий брата, помогая себе силой доспеха. Впрочем, тот, казалось, уже давно ослабил хватку. Тереза разделилась на две части – два клинка-близнеца. Один остался в ноге хаотичного, другой же Син держала в руке, крепко сжимая.
Она медленно развернулась, глядя в ясные глаза Энтропиуса. На лице играла улыбка. Улыбка безумца, психа, которому предложили просто так, не за что, воплотить в жизнь свою самую заветную, самую извращенную мечту. Синистер рассмеялась – громко, раскатисто. Ее смеху вторили стоны тел, что все еще сражались где-то там, на полу.
- Вот так просто, да? Просто взять и убить тебя? Самого могучего из деосов!?
Она сделала шаг навстречу брату, и опустила руку на его широкую грудь, туда, где у каждого живого существа бьется сердце. Казалось – надави сильнее, и можно проломить карбункул, и вынуть его из груди, словно трофей. Пальцы дрожали. Вот он, Энтропиус, тот, кого ты ненавидишь всем сердцем, всей душей! Твой главный соперник! Брат, что предал тебя. Стоит перед тобой, пригвождённый к полу божественным оружием, что не сможет вынуть из ноги не испытав ужасающую боль. Остается лишь последний рывок. И все его силы, все могущество, все то, чем он владеет, станет твоим.
Так почему же она медлила? Почему не перерезала его глотку в тот же миг, как с языка слетело столь низкое желание? Но нет же! Нет! Все не так!
Синистер представляла себе этот момент сотни, нет, тысячи раз. Мечтала, как одержав победу в длительном, изматывающем бою, она полностью поглощает силы брата, и становится сильнейшим деосом всего Энтероса. О каком страхе тогда будет идти речь? Любой падет ниц пред ее могуществом. Но… Она никогда не представляла, что это будет так. Что сильнейший сам посмеет произнести подобную фразу.
Крик, наполненный досадой и разочарованием – в себе, в брате, во всех деосах, сорвался с ее губ. Она оторвала руку от груди хаотичного, и, что есть силы, нанесла ему удар, метя по щеке. Банальная пощечина должна была алым цветком упокоиться на щеке безумного братца.
- Ты в своем уме, Энтропиус?!! Я не хочу и не стану убивать тебя вот так. Разве эта победа будет чего-то стоить? Да, я бы смогла пронести в себе твои силы, и смогла бы найти им применение… - Синистер оборвала самоуверенную фразу, на миг, задумавшись, -  но не так. Не в тот момент, кода ты сам просишь об этом.
Синистер наклонилась, и резко вынула из ноги хаотичного часть своего копья. Тереза исчезла. Исчез и пылающий доспех.

Они стояли вдвоем, на этой круглой мраморной площадке – словно возвышались над тем отвратительным действом, что происходило внизу. Два деоса, как там сказал Энтропиус, ничтожных? Один просит убить себя, другой не соглашается, говоря, что хотел сделать это по-другому. Ситуация, право, вряд ли когда-либо возможная, до этого дня.
- Не предлагай подобного больше никому, слышишь? – проговорила Син, тихо, но достаточно четко, - могучего Энтропиуса могу убить только я. Но не по твоей просьбе. Не став частью какой-то глупой игры.