Напрасно кудрявая девица его смущалась. Астериум даже бровью не повел в сторону ее нагих грудей, или даже гладко-сладко выбритого лобка, где, словно узоры заклинаний сплетая, Диона плела пальчиками одну ей известную любовную паутину. Астериуму не было все равно, о как же, напротив, в его глазах читался живой интерес, но он был иным. Совсем не таким, какой, оголяясь, Дионас привык читать в чужих расширившихся зрачках, нет. Бессмертный находил крайне занимательным сам факт происходящего, и в деталях, как, например, другой дэос общается со своими фэдэлесами, что требует от них, или, напротив, чего смертные ждут от своего божества, развращая раз за разом друг друга. И в этом был весь Астериум - всегда стремился понять того, кто рядом, хотя это не всегда получалось даже у мудрейшего. Бесил ее? Хаха, и пусть. «Знаешь, что действительно тебя бесит, Ди?
...
А я з н а ю.»
Он же не скажет ей того, о чем подумал. Была бы на то воля их двоих - они бы давно спихнули смертных фэдэлесов куда нибудь в сторонку, ну или же сами с сестрой удалились бы подальше, лучше на какой нибудь мертвый спутник одной из планет, и там бы придавались любимой забаве Дионаса. Ну или же поубивали друг друга нахрен. И вот честно - такой поворот событий для Астериума лично был даже более ожидаемым, чем то что сестра в конечном итоге его все таки трахнет. Взгляд из под опущенных ресниц бродил по темным локонам, в причудливых волнах стелившихся по совершенной и белой спине богини. Как вороново перо на белом снегу... - подумал было Астериум, и сам же себя мысленно уколол. Почему он об этом подумал...
- Последний раз когда я испытывал тень твоей добродетели на моей душе.. - лишь тень, он это подчеркивает, с легким нажимом в голосе, с таким же мягким, как его палец недавно скользил меж изящных девичьих лопаток, - я предпочел от этого сразу же избавиться. Уверен, ты слышала эту историю.
Астериум, как и абсолютно все оставшиеся в живых деосы первого и второго поколений, раньше был совсем другим. И, если говорить откровенно, то алоокий до сих пор не понимал, что именно тогда влекло его - любовь ли? Если и она, то была ли она сплетена вокруг фигуры небезызвестного Араксиса, или же Астериум с самого начала был ведом лишь вожделенной мудростью, с которой стал един лишь благодаря братоубийству. Ведь потом, еще не раз и не два сплетая вокруг родственной души нити теберосума, Астериум более никогда не испытывал подобного - лишь тень жажды, которую утолял вовсе не глотком свежей воды... Любовь - это слабость. Точка давления другого на тебя.
А Астериум... Да разве он способен признать себя слабым?
Зануда... Зануууда. Бессмертный с незримой полуусмешкой смакует это слово, примеряя на себя, подходящее ли? Может быть.
Не гордый, не увенчанный тщеславием, алчностью, его белые локоны не путаются в терновой короне, а на плечи не давит алый полог власти.
Астериум - живучий. Как микроб, или как... Как насекомые, которых создавал. Их много, они вездесущие, они приспосабливаются. Отруби таракану голову, и он будет продолжать жить еще долгое время.
Астериум совсем не прекрасен, красота - это удел Дионы, ее стезя внушать очарование одним бархатным взглядом или тонким, влажным стоном на пухлых губках. Астериум, наверное, больше отталкивает, а еще он бледен, словно чем-то болен или давно мертв - он просто... Никакой. Равнодушный. Отстраненный, погруженный глубоко в себя и свои мысли.
Он не внушает страх, подобно своему брату и врагу Синистеру. Не вызывает ропот у всех властьимущих, подобно роскошной Марерум, не обладает добротой и милосердием Рирариум. Его действия - логичны и последовательны, и не имеют ничего общего с хаотичностью Энтропиуса. И он не всегда справедлив, как Тонантос, у Астериума всегда есть какое-то свое движение, свой путь, он не бывает инертным. Если алоокий затих, значит прямо сейчас в его голове зреет план.
И, конечно же, Астериум совершенно не умеет любить. И быть любимым тоже. Однажды он расскажет своей сестре, отчего считает себя недостойным любви и любого шага в сторону ее сфер правления. И, наверное, в этом же самом расказе спрятан ключик колкой симпатии в адрес бессмертной, что смотрит на него так спокойно... и права, ведь Астериум никогда сам не возжелает всадить Шепчущего в это прелестное сердце. Правда же?
Белые пальцы мягко касается тонкой лодыжки, что плавно скользит вдоль его бедра. Астериум легко сжимает ногу в подобии нежного прикосновения - он не знает, КАК быть нежным, лишь интуитивно делает это плавно и только - слегка впиваясь коготками в пятку. Криш'Да же тихо заворковала в подсознании бога от соприкосновения с энергией другого деоса - для нее, как и для ее хозяина, в подобных мелочах крылась своя прелесть, состоящая из новизны чувств, ощущений и, прежде всего, бесценной информации. Хитин облачил крепкое белое тело в расшитые серебряными нитями шелка, и от чужих прикосновений броня исходила легкой и практически незаметной рябью.
- Да, подарок. Да, тебе. - кажется, Астериум даже улыбнулся. И, кажется, вовсе не переживал от зрелища, как по телу его фэдэлесов, подобно нескольких ядовитых змей, сейчас ползут чужие руки, сдавливая чужим грехом. Старший из близнецов, менее решительный, растерянно искал помощи в чужих алых, с черным вкраплением, глазах, но столкнулся с потрясающим и леденящим душу... живым интересом деоса. Не ужасом, не возмущением, не жалостью, а именно с любопытством. Астериум слышал, как братья общались мысленно, и один пытался дозваться до второго, просто подчеркнуть, что нет ничего страшного и ужасного в акте совокупления, тем более если их деос величайшие благословил такой досуг на ближайшую ночь. И тогда младший, не выдержав, притянул к себе старшего в ласковом и нежном поцелуе, настойчиво удерживая близнеца за подбородок. А Астериум улыбался... ибо всегда знал, и всегда повторял одно.
Страсть правит разумом.
Алоокий плавно отстранился, усаживаясь на противоположный, забитый подушками диван. В нос опять ударил аромат благовоний, в который, кажется, последователи Дионы подсовывали легкого сорта дурманы. Бледный, опирая голову на одну руку, словно лениво следил за тем, как действия братьев становятся решительнее. Ни один из них не рискнул тронуть тронуть сестру деоса, покуда та сама того не возжелает, но Нимею... ее стоны заглушил поцелуй. Темные длинные волосы саэтеруса падали на ее лицо, крылья братья скрыли, оставив после себя лишь несколько утонувших в телах черных перьев. Младший, переплетая свою руку с изящными пальчиками бессмертной, безропотно принял от нее эстафету, собирая на пальцах влагу златовласой, а затем, не смея слишком мешать действиям Ди, последовательно и медленно введя указательный палец в анальное отверстие девицы. Пухлые губы юноши при этом впивались в затвердевшее навершие груди девицы, иногда фэдэлес покусывал плоть зубами, поддаваясь легкому нетерпению и вызывая сдавленное женское мычание. Вторая грудь довольствовалась вниманием сразу двух соперничающих рук близнецов, они поочередно сдавливали ее, иногда впивались ногтями в нежную плоть чересчур грубо, но... их никто не останавливал, по крайней мере пока, да и остановили бы? Даже Астериум, опустив ногу на ногу и слегка щурясь, сомневался что это возможно - мальчики давно себе не принадлежали. Один из близнецов вынудил тонкую ручку Нимеи водить вдоль напряженной мужской плоти, сдавливая пальчиками головку члена, чем. самом собой, вызывала очередной нетерпеливый вздох юнца. Астериум же, слегка выгнув светлую бровь, легко тянул ладонь вперед, приглашая сестрицу, наконец, отвлечься от приятного ей процесса, хоть не на долго, безмолвно уверяя бессмертную в том, что ее девица в надежных руках, так сказать.
- Скажи мне, Ди, - Астериум мягко привлек девушку к себе. Она так ловко юркнула к нему на коленки, как послушная кошечка, хотя они оба знали, что это лишь маска. Легкая, хотя под мнимой нежностью кожи, само собой, скрывалась крепкая карабункловая решетка, которую проломить - надо изрядно потрудиться. Но, надо признать, весь образ Дионаса сам по себе похож на сладкий, дурманящий коктейль, от которого не болит голова, в сон тянет вяло, зато хочется еще и еще... наверное. - Каково это, знать что тебя вожделеет весь мир кроме одной единственной души?
...
- Ты бы хотела трахнуть весь мир? Нет, погоди, не так, - Астериум прикрыл на миг глаза. Тонкие губы изогнулись в полуусмешке, а белые руки скользили по изящному стану, но в этих движениях явно недоставало чего-то ну очень важного. Руки деоса горячие, но прикосновение было поразительно холодным по тональности, и секрет был весьма прост - в Астериуме просто нет страсти. - Уверен, тебе сладка фантазия об утонувшим в любви и похоти мире. Ни войн, ни убийств, никаких козней, надломов в мироздании - все мысли смертных заняты сексом. Они им упиваются, ласкают друг друга, - в этот момент руки алоокого сдавили талию сестры сильнее, а с соседнего дивана по воздуху прокатился очередной пылкий стон, - их тела сплетаются в единую, хорошо известную тебе песню. Тебе, наверное, покажется что это идеальный мир? М?
Деос бросает заинтересованный взгляд. Кажется, Астериума это немного забавляло даже - но, позвольте, именно это он умел лучше всего: вливать в чужие умы странные идеи, желания, иногда разрушительные концепты, иногда совершенно невинные и бесполезные. Его грех - одержимость - оборотень - мог принять любую личину. Могло ли это быть все той же похотью?...
- И в этом мире, прекрасном как ты сама, будет одна неприятность, которая будет портить всю картину.
И что же ты с эти будешь делать?
[AVA]https://pp.userapi.com/c840229/v840229026/3caa8/LlyDUKM6jgA.jpg[/AVA]