[AVA]http://sa.uploads.ru/s8f3n.png[/AVA]В тысячелетиях прошедшие слова
Восстанут, бесконечность разрывая.
Час близится и снова тишина -
В законные права Законы Отрицающий вступает!«Инфи-и-и-и-и-рмукс, ты все еще веришь в идею собственной нужности?» - разразил голос Альтер-эго подсознание и Инфирмукс распахнул глаза, сразу ощутив, как на щеку упала капля воды с одиноко висящего сталактита, порождая легкий озноб в плечах.
Глаза быстро свыклись с полумраком, и сказочное очарование пещеры не оказалась затуманена темной поволокой, жаль, что Эфира никогда не заботили столь скромные художественные мелочи; он резко сел, растирая глаза ладонью и стараясь вспомнить, что произошло.
Со «вспомнить» у Властителя Некроделлы беда особого рода: мальчишка частенько не мог сказать, что час назад делал, или почему очередной неизвестный климбат с бугра обвиняет его – Инфирмукса в падении некой Империи, гибели какого-то там бога и… дальше подросток, как правило, не слушал. Предпочитал, либо уносить ноги, либо, с позволения игривого настроения, узнать, насколько забавным будет выглядеть климбат с бугра в разобранном виде.
Разум, вопреки привычной пустоте и ощущения «живу одним днем», любезно подкинул воспоминания: один из мегаструмов пробудился и устремился на Эридий, подчиняясь зову первозданного инстинкта. Огромная смертоносная машина на всех парах неслась сквозь темный искрящийся магическими разрядами космос и глубоко плевать хотела на полыхающего энергетическим огнем хозяина десятой зоны, что ядерной боеголовкой следовал за ним. Бой произошел прямо в космическом пространстве, Магаструма удалось усмирить и отправить обратно, а вот мальчишка… окутала тьма бессознательного. И ведь можно было обойтись без малейшего риска, умей Инфирмукс нормально сражаться с неразумными дикими монстрами Энтероса, а не упоенно любоваться ими и сдерживать страх навредить, для продолжения боя.
Обрывки воспоминаний клочьями рвут разум, он, будучи в беспамятстве, слышит разговор. Женщина… она говорила о неких детях, необходимости начать заражение через час. Блокирующие наручни захлопнулись на руках и ногах браслетами, ограничивая магию и парню опять повезло. Инфирмукс был сильнее среднестатистического клибата, как и Айне, кстати – это да, но уровень энергии имел значимые отличия – больше в десяток раз – первый просчет, привычный и ожидаемый. Браслет не сдержит Инфирмукса, когда к нему вернется магия, однако вернется она, пади угадай когда, может к этому времени мальчишка рога отбросит!
Взгляд замирает на кристаллах. Наличие в пещере кристаллов: алых, светящихся во мраке явно наводило на неприятные мысли, быстро поднялся и в «возродил собственное пламя»: крылья покрылись огнем, температура тела заметно возросла, вокруг овеялся искрящийся ореол «костра», даже радужка глаз растопилась лавовым озером, обозначая – пленник пришел в чувства полностью.
«Это поглотители силы, Инфирмукс…» - вновь голос Скорбилуса озарил рассудок, когда пальцы касались поверхности отчего-то ледяных кристаллов, - «Если не хочешь сдохнуть, покинь пещеру, а там и сила вернется…»
- А если хочу? – молвил в тёмную пустоту.
«Сдохнуть? Нормальное желание для того, кто живет одним днем без цели, но погоди, чувствуешь? Ты не один, поверни голову, девчонка скоро придет в норму…» - из-за случившегося климбат даже не соизволил произвести ментальную или энергетическую разведку, ибо точно засек хрупкую фигурку девочки подростка, что лежала на боку у скалистого свода пещеры.
- Блеск… - безрадостно подошел ближе, уже понимая, что ощутит сородича. Девочка оказалась все еще без сознания. Бледная даже в серовато-алом свете плена, худощавая, с выпирающими косточками, - «Кости – это хорошо, как думаешь, ее кости украсили бы Авазитонес, Эребово творение! Из ее костей можно делать ювелирные подвески на рукоять, к примеру… а знаешь кто?» - мальчишка поймал себя на мысли, что немигающим взглядом смотрит на тонкое запястье с особенно очерченными суставами.
- Властитель одной из зон…
«Ве-е-е-ерно… угадаешь какой?» - тряхнув головой, лишь процедил сквозь зубы в ответ голосу, - Заткнись.
- Эгэй, - несильные хлопки по щекам, - сейчас валяться мертвяком худшее решение, как там тебя… - последний хлопок получился сильнее, нежели предыдущие, а что? Для спасения ничего не жалко…

Тонкие длинные пальцы стальным хватом сомкнулись на горле - это не сила ребенка, будь вместо Инфирмукса человеческое дитя, Сату в теле Айне без труда переломала шейные позвонки, свернув голову, однако Темный Эфир отнюдь не буланим.
- И что ты? – чуть осклабившись в белозубой усмешке, воскликнул климбат, абсолютно никак не реагируя на попытку себя придушить, лишь болезненно сжал худенькое запястье девочки, не совершая попыток освободиться: сломать кости или повредить ткани Айне не смогла бы, а без кислорода сильный климбат обойдется.
Понять, что с ним говорил скорбилус мальчишка не мог, ибо плохо знал правительницу Шантитус, а точнее совсем не знал. Он видел впервые эти огромные, пусть даже немного непропорциональные, но совершенно не портящие лица, ярко-алые глаза, на несколько секунд мальчишка даже завис, немигающим взглядом вглядываясь в бездны зрачков.
«Инфи-и-и-ирмукс!» - вновь разразило восклицание в голове и сразу отдалось сахарной патокой во рту, противной и осточертелой, - «ты только что говорил не с девчонкой… а с монстром внутри нее. Дай предугадаю вопрос и сразу отвечу: я никогда так не сделаю, ты и без того исполняешь мою главную потребность, а если и сделаю… ты не вспомнишь…» - холодная дрожь проняла спину, и подросток отпрянул, как-только Айне отпустила.
- Хорошая хватка, - потираю шею, негромко признал климбат, - для того, кто секунду назад валялся в отключке. Ты властитель зоны? – сразу вот так, без всяких там «здрасте» и «до свидания», - Я Инфирмукс, родом с Некроделлы. – огляделся, во взгляде уже во всю плескалась раскаленная магма, омывая расширенный черный зрачок, - предполагаю это подземелье под крепостью. Специально оборудованное для нам подобных, видишь кристаллы, - короткий кивок на один из самых крупных, - они вытягивают магическую энергию.
Инфирмукс поднялся с земли, сложив руки на груди и шире распахивая пылающие крылья, это хорошо, что он оказался здесь не один, хорошо, что с ним существо уровня Айне, но холод противной змеей заполз под сердце – интересно, враги, знали о силе властителей, или лишь случайность?
- Мы не на Климбахе, как ты сама ощущаешь. Судя по сохранившимся обрывкам воспоминаний, имеем дело с очередной попыткой создать армию климбатов, по крайней мере, я слышал голос… мол, заражение детей следует начать немедленно, ответ напрашивается сам. А для чего мы им:  для выкачки сил, для исследований, ибо зрелые представители расы, а может… - вновь хищный даже кровожадный оскал, - …будет попытка склонить нас к сотрудничеству, для тренировки молодняка. В истории уже были подобные попытки…
Айне могла сделать и верные и неверные выводы о своем новом знакомом, то, как светились глаза климбата азартом, как напряглось его тело и звучал голос с оттенком эйфории… несомненно, Инфирмукс получал особое извращенное удовольствие от таких ситуаций, но не каждый мог бы понять почему, а все просто – Десятый жил одним днем, кочуя по материку, без друзей и товарищей, без свиты и имея лишь хобби в уходе за фауной планеты, и для него за радость влипнуть в передрягу – игра; игрища подобного рода будоражат кровь, заставляя желать продолжения, что может быть лучше игры, для вечного ребенка-монстра, коротающего иногда время в борьбе со скукой, чем смертельная игра!? Разве что сыграть в нее с кем-то вроде Айне.
- Я был ослаблен, когда попал сюда, вероятно, заточившие нас не в курсе о силе… ответь, кто-то как следует потрепал тебя до случившегося, или все произошло иначе?

«Какая прелесть! Инфи-и-и-ирмукс, а девочка слегка коверкает имя, ты ведь уже понял, что перед тобой властитель девятой зоны, ну-с? Убьешь ее? Не сейчас, нет, или... ой, кажется, я совсем забыл, что ты из-за своей псевдо гуманности перед каждым кустом задумываешься о его непогрешимости! Могу тебя обрадовать, знаешь, чем известна Демон? Знаешь… но не помнишь, позволь напомнить, коль с нами рядом нет Фтэльмены. Чувством справедливости, разумеется, извращенным ее мутировавшим мозгом. Для некоторых правосудие прекрасная ширма и этакий столп фундамента разума, дабы не свихнуться в мире на отшибе общества! Глупцы! Всего-лишь надо признать бога, всего лишь надо отдаться ему во-служение. Справедливость – это сказка для дураков! Когда-нибудь ты обязательно поймешь…»
Со стороны казалось, что Инфирмукс снова завис, ибо немигающим взглядом взирал на сородича, вторившись глаза в глаза, и под конец речи вновь сощурился, - Разрушить можно даже основу мироздания, Демон. – пожал плечами как бы между словом, оглянувшись и размышляя над сказанным, - значит попытка свержения, этот мир не меняется.
Климбат не спешил, подошел к одному из кристаллов, задумчиво на него взглянув и с усмешкой ответил, - тебе нужны эти кристаллы, Демон? Тогда тебе их и прихватывать. – Инфирмукс терпеть не мог повелительные наклонения даже в мягкой форме, собственно из-за этого, он чуть не перебил Лапласа, повелителя какой-то там зоны, номер коей был уже забыт, хотя в его случае был прямой приказ, а тут просто просьба.
- Они не настолько яркие, плюс, не факт, что свет после откалывания от источника сохранится. Я попробую использовать магическое зрение, коли ты права, а, вероятно, так оно и есть, придется нырнуть в воду. Все это, - обвел взглядом пространство, - создавали мастера своего дела, и не удивлюсь, если река замкнута, циркулируя по кругу, но имеется вероятность, что она выходит за пределы замка через каменную преграду, просачиваясь между валунами, и придется разрушать их прям в воде. Склоняюсь ко второму, так как у женщин-климбатов, говорят, сильная интуиция. Ты ведь… женского пола… - утверждение, если честно девушек климбатов Инфирмукс видел очень редко, а сейчас вдруг про себя отметил странность, в женском обществе он не был так напряжен, даже высказанный недо-приказ был воспринят более спокойно, может виной тому Фтэльмена, эта женщина единственное дорогое существо, что было у Инфирмукса, имеющая статус «мать». А вот в мужском обществе всегда ждешь подвоха и попытки все того же удара в спину, атаки… нет, Айне как бойца парень со счетов не списывал, насколько он знал, раз она властитель зоны, но ни на йоту не слабее того же Лапласа. Тут дело исключительно в психике, а женщины, порой, куда более стабильны и хитры – тем и опасны.
[abbr="float:right"][/float]Больше ничего парень не успел сказать, в потоке огненных искр перед ними предстало новое действующее лицо. Высокий климбат, на вид лет девятнадцать, короткие фиолетовые волосы, на лице маска, что была быстро снята, открывая фиолетовые глаза и лукавую усмешку. Инфирмукс сразу же сделал шаг вперед, потом еще один, исподлобья взирая на незнакомца и сжимая кулаки.
Климбат понимал, ни он, ни Айне конкретно сейчас не могут представлять угрозу кому-то сильному, а определить уровень сил вошедшего было очень проблематично, если он был бы незначительным, то возможность победы при совместим нападении имелась, однако, что потом?
- Эреб… - все, что выдавил Эфир в качестве очередного ругательства, но говорить сейчас «кто ты» и «зачем мы здесь» глупо и подросток это понимал, посему он просто смотрел с огнем в глазах и ощущая как кожу медленно расчерчивают тонкие ниточки лавовых разводов, вокруг возрастал свет от полыхающего Десятого и теперь, новая капля, сорвавшаяся со сталактита и упавшая на щеку, зашипела… испарившись, как раскаленной сковородке.
- Привет сородичам! – радостно и с наигранным дружелюбием молвил приятный тенор, парень оскалился обворожительной усмешке, - мое имя Кроэстан, буду рад узнать ваши имена и предложить вам сотрудничество! Надеюсь, не долго пришлось провести в этом неприятном месте… но мы выбрали для вас самую уютную пещеру, малышня! – судя по голосу и тому, как гость обращался к Инфирмуксу и Айне, он посчитал их недавно обратившимися новыми жителями мертвой планеты.
- Голодны? И понимаете в чем дело, окружающий мир ненавидит нас – климбатов, а Климбах населен опасными монстрами и занять свою нишу в игре на выживание… таким молодым и неопытным климбатам, как вы… практически невозможно. Мы нашли вас без сознания, исцелили ваши раны и забрали к нам… в дом… наш дом, может стать и вашим домом…
Инфирмукс моргнул, опешив, на лице читалось что-то вроде удивления, повернулся к Айне и вопросительно на нее посмотрел.
Все писал в соответствии с бросками кубиков

Инстинкт орал беззвучным криком, прогоняя кровь по венам и артериям на скорости ста морских узлов, диктовал лишь одно: сорваться с места и разможжить голову вошедшего об один из кристаллов, желание настолько невыносимо, что Инфирмуксу оставалось лишь вот так смотреть, сгруппировавшись в боевой стойке и думать… думать… думать. Будь мальчишка один, вероятность нападения с его стороны на мразь, что посмела ограничить его свободу, приближалась к бесконечности из единицы с двумя нулями, но сейчас он не один.
Четыре буквы. Имя. Айне. Одно дело сделать выбор за себя, Инфирмукс никогда не отличался особым желанием жить, скорее выживал назло или по стечению обстоятельств, однако заставить климбатку сделать такой же выбор, у него не было морального права, но была еще причина. Внезапно игра, что Демон затеяла, показалась Инфирмуксу занимательной, стоящей внимания. Куда интереснее простого падения в берсерк и ярость с сомнительным исходом. Игривое настроение вернулось, по сути Десятый заложник настроения, то он на Арене Архонтов рад радёшенек оказаться в качестве гладиатора, то впадает в гнев по, казалось бы, абсолютным пустякам.
Расслабился, бросив несколько задумчивый взгляд на Айне, ее поведение явно не соответствовало возрасту в четырнадцать лет, однако внешность прекрасно сейчас могла ей очень даже подыграть: миниатюрная, с десятилетнего ребенка, а уж с этим выражением лица так и вовсе невинная овечка… ага, за шкурой которого скрывается даже не волк, а тигр-мутант.
- Мун. – негромко тронул детский голос тишину и поспешно добавил, кивнув на Айне, - она совсем слабая. Когда я очнулся, девчонка еще долго лежала без сознания, а потом с трудом на ноги поднялась. - Эфир был готов добавить пару фраз по теме «сами видите: бледная, губы побелевшие, костлявая, гляди, что от малейшего дуновения переломится, как тростинка», но отчего-то сдержался, решив, что переиграет.
Инфирмукс двинулся вслед за… интересно, Айне можно назвать «сородичем по цеху» или «коллегой»? Вряд ли, но очередной многозначный взгляд уверенных, кровожадных багряных глаз в кажущиеся сейчас наивные алые, да еще и преисполненные слез, точно дал понять, что властитель Некроделлы подыграет до самого конца.
- Ей блокаторы эти всю магию перекрыли, недавно обращенная… - в голосе играли искренние ноты какого-то равнодушия - мальчишка держал маску, словно Десятому плевать, он даже пожал плечами для пущей надежности, - помрет ведь от истощения.
В ответ Кроэстан многозначно кивнул, и происходящим явно был доволен, - тогда пора есть, мелкие! Девочке блокаторы сниму, а тебе, пока не буду, пусть госпожа решает, больно… полыхаешь весь. Странно.
И с этими словами в воздухе появилось две пространственные складки, что вели в неизвестное, - ступайте сюда, - указал на ближайшую к Айне, кидая девочке небольшой ключик от ее оков, - там ждет… подарок от нашей организации! А я пойду, расскажу госпоже прекрасную новость!
«Считаю, пока мы ослаблены лучше придерживаться твоего плана, Девятая…» - телепатический посыл и мальчишка шагнул в портал, чтобы в следующий миг оказаться с Демоном в еще одной пещере, менее привлекательной. И, по всей видимости, возле стены висел их завтрак.
Климбат прищурился – абсолютно нагая женщина средних лет на вид, короткие белые волосы, крепкая, поджарая, по всей видимости воин, расу так сходу не определить в блокаторах, но, вероятно, Айне, сняв их сможет. Даденгер.
- А правду говорят, что властительница девятой зоны по особому подходит к выбору жертв, моральный кодекс и все такое..? – хищный оскал вновь вспыхнул на лице, но мгновенно померк, несколько обозленным и чуть горьким, - интересно, это самоконтроль или есть какая-то тайна, - «Камень в мой огород, Инфи-и-и-ирмукс? Вот только давай будем честными, сделка есть сделка, одни рождаются в стаде, другие одиночки, так не тебе решать, когда я должен утолить свое желание… и не так уж я много прошу, всего несколько десятков жизней и заметь, даже твое тело в мое полное распоряжение не требую…» - последний намек явно был в сторону новой спутницы Темного Эфира.
- Имеется ли причина рисковать… - вновь задумчивый голос, и сцепив руки в замок за затылком, ребенок-монстр медленно двинулся в сторону пленной, - коль тело не отравлено и безопасно, предлагаю не упускать возможность поднабраться сил, или… - резкий разворот на пятках со всей стремительную, снопы энергетических алых искр обдали сверкающей полукругом темное пространство,  - у тебя нет аппетита?
Всем известно, что поедание мяса повышает силу климбата и его физическое состояние, пусть для подростка практически все мясо разумных, за исключением водных эссенциев, было на вкус как старый лапоть, но свое дело еда исполняла исправно. Камер в помещение, к слову, точно не было, не того уровня структура.

Отредактировано Инфирмукс (08.10.2017 22:06:10)

Глаза удивленно распахнулись. Зрачок, заняв практически все пространство магматической радужки, сделал взгляд практически ошарашенным, лишенным всякой детской жестокой игривости, что плескалась там секунду назад. Климбат хотел что-то вымолвить, но легкие предательски сковало свинцом, а болезненный хохот раскалывал болью голову, - «Инфирмукс!» - что удивительно, даже слова не растягивает, отчего голос теперь вдруг хочется слышать - «Не поверишь, кого она мне напоминает! Угадай с тысячного раза? Ай, никогда не угадаешь… Тебя! Еще до того, как судьба на практике показала, что мир не перекроить, лучше не сделать! Девочка умна, несомненно, тупые не выжили бы, и ты тому пример, но постоянно пребывать в аморфно-литургическом состоянии агонически-расщепленного разума… вот та плата! Плата за разрушительные идеи, что она несет! Устранение тех, кто толкает мир в бездну? Как же мне знакомо! Она опасна, Инфирмукс… эта девчонка опасна, ты пожалеешь, если мы вернемся туда, с чего начали две тысячи лет назад! Всегда есть более сильный и какой толк от победы, если каждая новая, в которой ты вынужден переходить на новый уровень, разрушает тебя изнутри! А мы с тобой… разве не помнишь, мы с тобой вечные здесь… на Климбахе…» - оцепенение спало внезапно, отчего-то Темный Эфир ощущал себя несколько растерянным, даже обескураженным, он видел что угодно, но пока еще не встречал на Климбахе гуманистов. Либо искренние гедонисты, заботящиеся лишь о своем благополучии, либо те, кто не гнушается и закусить парой деревень в особо жестокой форме. К кому себя причислял Инфирмукс?
Как и Айне он не испытывал любви к убийству слабых и невинных, да и мясо разумных для него не вкуснее дырявого башмака, но в отличии от девочки, климбат был куда менее стабильным и посему, Девятая точно слышала россказни о набегах Инфирмукса и уничтожения им целых поселений. Правдивые россказни, ибо когда скорбилус требует плату за нечто важное (о чем климбат уже позабыл), то выбора не остается. Абсолютно.
Выражение лица приобрело серьезное выражение, когда Айне внезапно сорвала с него оковы одним быстрым и ловким движением, вот воистину исполинская сила, достойная удивления, если бы сам мальчишка был не менее силен.
Наконец, яркая эмоциональная реакция исчезла, и подросток чуть прищурился, облизнув губы, горячая волна окатила присутствующих – сила точно «потягивалась» от непродолжительного сна, - Клятва значит. Клятвы следует чтить и соблюдать, если они идут от сердца. А твой поступок был от сердца и с какой целью? Ты избавила меня от цепей, зная, что я далеко не мать Тереза*… это, наверное, пугает. – наверняка поступок Айне бы испугал разум Инфирмукса своей нелогичностью, умей климбат бояться, - Да, Демон. Я задумывался об этом, когда был способен думать. Но порой мне кажется, не хватит и жизни, чтобы уничтожить всех, кто мир толкает в бездну. Скорее она, видя жалкие потуги стремиться тебя поглотить. Безумие плещется во взгляде многих, ты на замечала, что многие климбаты безумны, меня, порой, обвиняют в том, чего я не совершал. Как бы отнеслась к подобному, пыталась ли доказать свою точку зрения или впала в ярость? Я предаюсь ярости, Демон.
Мальчишка медленно выдохнул, прикрыв глаза и выслушивая ответ девочки, после реакции, сложил руки на груди и уже белозубая ухмылка вновь украшала еще по-детски смазливое лицо, - Я слишком мало про тебя знаю, - чистая правда, ибо даже те знания, что сказал скорбилус и поверхностные представления совершенно не отразили того, что видел Инфирмукс. Айне отличалась – это факт, но чем именно Эфир понять не мог. Сила? Она была сильна наравне с другими властителями. Ум? Умна, как Калидус, помни ее Инфирмукс, хотя в миро представлении и душе у девочки было что-то… невообразимое. Айне вела себя так, как не позволено вести себя климбату, а кто не позволил? Они сами – сей факт всегда смешил Инфирмукса, но в его случае были дополнительные рамки.
- Я слышал про… суд Шантитус. Хочешь увидеть мой способ определения вины? – оскал стал шире, и мальчишка железной хваткой взялся за локоть, чуть подводя Айне к весящей девушке, не опуская руки Айне, второй Эфир грубо схватил жертву за скулы, побудив склониться к себе и хитро добавив, - Абсолютное погружение! Пристегните ремни!
И все вокруг померкло. Чтобы в следующую секунду вновь вспыхнуть, но теперь вокруг была не пещера, а аморфное алое нечто, из медленно текущих сфер-шаров.
- Это внутренний мир жертвы, а сама девка хорошо тренирована на вид, да и лицо… взгляд… не знаю, как сказать, она не похожа на невинную овечку, хоть и была отдана нам свиной тушей. Чувствуешь давление здесь? Я называю это искажением разума, остается найти лишь где… - мальчик протянул руку вперед и внутренний мир завращался с огромной скоростью, как калейдоскоп.
И вот они уже не в аморфном фракральном «нечто», а в ночное время суток перед огромным поместьем, где значится вывеска «Детский дом-интернат имени Ф. Сардуса», сама женщина даденгер облачена в доспехи, в одной руке меч, в другой револьвер и… кадр сменился. Удар об стену чего-то склизкого, маленького… чья-то тушка? Но чья не определить, с нее точно сняли кожу, вон она, валяется ошметками в углу. Еще кадр, как меч девы входит прямо в глотку пожилой эфльфийке в фартуке, разрезая ей лицо, челюсти, шею и грудную клетку, кровь заливает все… на заднем плане детский плачь и крик. Снова удар, белая девка, что сейчас весит беззвучно на цепях, там в воспоминаниях хохочет в безумии, избивая ногами невинное тело девочки лет семи, а ее руки похабно блуждают по собственному животу и бедрам… из уголка губ струится дорожка слюны.
- Омерзительна… - шепчет мальчишка, переключая кадр, кажется, ее судят прямо в этой организации, лиц не видно, лишь голоса – ибо глаза твари закрыты. Кто-то говорит, что не стоило нанимать таких как они, ибо почти все лишились рассудка, ему отвечают, мол, выбора нет, мало кто согласится на такую грязную работу, но конкретно с этой покончено. Она портит «образцы».
Инфирмукс отшатнулся внезапно, отпуская Айне и спокойным взглядом тоже красных, но по-иному красных глаз, взирая на миниатюрную Девятую, - я люблю рвать глотки тем, кто когда-то рвал их других, это делает меня живым… Эреб… подожди меня, я помогу разобраться с этим, но я должен поесть. Должен. Поесть.
«Какой ты предусмотрительный и послушный мальчик, хочешь всучить мне эту бабенку вместо смерти Девятой?»
Послышался треск костей и жуткий крик, Инфирмукс схватил весящую за челюсть и рванул вниз, отрывая ей челюсть, вместе с языком. Отбросил в сторону и резко впился зубами в шею, а когтями в глаз… неприятный чвакающий звук…
* будем считать, что в Энтеросе имеется альтернатива данному человеку.
кубики

Монстр с глазами ребенка – Айне, тоже не могла знать о внутренней философии Инфирмукса, а точнее, философии его собственных бесов; впрочем, бес обитал всего один, он и навязывал основы мировоззрения. Именно оно диктовала климбату постоянно находиться в движении, именно оно не позволяло привязываться к кому-либо, обзавестись свитой или осесть в цитадели. За три тысячи лет подросток никого не мог назвать даже товарищем, а большая часть встреченных превращалась в обезличенное белое пятно. Стоит сказать спасибо свихнувшемуся рассудку из-за которого мальчишка почти никогда не мог точно сказать, что делал… да хоть вчера! Расщепление сознание с органической амнезией гремучая смесь для разума! Почему? Да потому, что такие понятия как «добро» и «зло», «справедливость» становятся призрачными и нестабильными. Когда-то давно Инфирмукс лишил жизни… монстра, с большой буквы «М», того, кто порабощал души и умы. Едва ли в те далекие времена кто-либо из сильнейших зоны пожелал бы покинуть сладкий маревый плен забытья в ментальном порабощении, но за убийство Инфирмукс платит до сих пор. Плата честная? Эфир оказался в проигравших и ни его доброта, ни его зло так и не «вознаградились», а ведь тот раз… две тысячи лет назад, он был слишком похож на Айне. Он остается слишком похож на Айне и сейчас… в плену агоничного безумия разума. Этого у них не отнять.
Десятый слушал и смотрел. Смотрел, как в темноте мерцают два карминовых омута непропорциональных глаз Климбахского монстра, спокойно смотрел, как движутся ее губы, делал это в перерывах между медленным пережевыванием мяса, что на вкус было привычной силиконовой землей.
Инфирмукс не мог понять ее слов в том виде, в котором способны осознать другие, он воспринимал девочку со стороны, он воспринимал со стороны и себя, поэтому даже ее обращение, направление к нему, вдруг стало восприниматься отдаленным и в пустоту. Мальчишка пожал плечами, - Добро и зло? Не знаю, Демон, я о таком никогда не задумывался. Я живу инстинктивно. Я вижу мерзость – кивок на почти мертвую девку, - и знаю где остальные ее… покровители. И я просто следую инстинкту. Я хочу, чтобы они сдохли. Просто сдохли. Все, кто сеет мерзость, все кто… - тут он сжал кулак выдыхая, а ведь Эфир не мог объяснить Айне свои ощущения столь понятно и красиво, как она сама. Для этого он был слишком душевнобольным. Но быстро наевшись, продолжил… хотя, скорее напившись, ибо по большей части мальчишка пил кровь, он резко повернулся к Айне, вытирая мокрую красную дорожку и размазывая ее на рдяные кляксы по подбородку и шее.
- Я помню, что ты сказала… мол, не обольщайся… да? А разве фраза «не обольщаться» не имеет смысл «сними розовые очки» или «будь реалистом», я не утверждаю, демон, но или я просто всю жизнь неверно понимал смысл фразы, или у нас с тобой разный жизненный опыт. – Он подошел ближе, - я повидал много… очень много климбатов, Демон, и… как думаешь, какой из способов общения мой любимый? – уголки губ чуть приподнялись в Джакондовской улыбке, явно намекая на тот способ, который он недавно показал Айне – проникновение в воспоминание, - просмотр воспоминаний – это скучно. Я с… сородичами не менее общительный, чем они… так вот… скажу тебе истину своего мира – большая часть встреченных мною климбатов… или все, окажись они на твоем месте…тем более, будучи властителями соседних зон… плевать хотели на понятие возвращенного долга. Они бы переломили мне хребет не задумываясь. Но не буду утверждать, ибо не все случаи всплывают в памяти, но те, что всплывают… - усмешка с оттенком полыни, - как раз говорит о том, что я не из тех, кто носит розовые очки. – а вот это полный бред, говорю сразу, Инфирмукс носил широченные и огромные очки, даже не розовые, а ядрено-малиновые, но они застили не все сферы его жизни.
- Но не буду скрывать, я бы не отказался взглянуть на хваленый суд… Шантитус. Если не угожу на Всевышний суд к Богу, конечно…
Вероятно, мальчишка хотел что-то еще сказать, но тут в помещении объявилось еще одно новое лицо. Эссенций энвен (а теперь расу можно было легко понять), климбат со странной, немного кукольной внешностью, но ведь известно, что внешность эссенции могут принимать любую. Почти любую. Высокий юноша с черными длинными волосами в кожаной куртке и таких же штанах, на ногах армейские ботинки. Явно боец.
- Вы закончили? – голос звучал пофигистично, грубовато и с нотками легкого раздражения, - вижу, ты пацан уже избавился от цепей. А девчонка не так слаба, как кажется. – представляться незнакомец явно не собирался, - я должен проверить ваш уровень… кстати, приятно видеть свет разума в ваших глазах, вы сделали правильный выбор присоединившись к нам.
- Что за проверка? – безэмоционально и с сокрытой замороженной угрозой уточнил климбат.
- Проверка силы, вы вдвоем против меня. На арене. Должны же мы знать, на что рассчитывать, засовывая вас как надзирателей к новорожденным климбатам. Сами понимаете, - развел руками, - тут риск… либо удача, либо два трупа.Все как всегда определили кубики (1, 2, 3)

Отредактировано Инфирмукс (16.10.2017 21:57:12)

[AVA]http://s1.uploads.ru/3W6pG.png[/AVA]- Может, я просто самоубийца? – оскалился климбат в ухмылке, ибо добавлять, что он просто чокнутый или «сорвиголова» смысла уже не было, плюс, сие просто в довершении к вышесказанному и вопрос был, по сути, риторическим.
Инфирмукс удивленно присвистнул, с воодушевлением рассматривая открывшуюся взору арену: из под раскаленных глыб вырывался горячий пар, пахло дымом, жженой плотью и сталью. В глазах рябило от переливающихся в пространстве подозрительных энергетических разрядов, - «Демон, тут некое сдерживающее поле, скорее всего столб энергетического пламени в центре его несущее основание…» - сделал предположение мальчишка, но он вполне мог ошибаться.
Вот что было прекрасно и прекрасным оставалось, для такого как Темный Эфир все вокруг не являлось «агрессивным», а даже наоборот, он любил вот такие раскаленные докрасна зоны, бурлящие неуемным неукротимым жаром, от которых хочется шарахаться как от бабочке огня, впрочем, купаться в лаве явно на пользу не пойдет никому из их временного дуэта.
Однако, когда взгляд скользнул уже не с целью получше рассмотреть импровизированную арену, а посмотреть как на все безобразие реагирует Айне, ее и след простыл, вот уж девчонка! Или это Инфирмукс заторможенный? Вот теперь мальчишка загнанным в угол зверенышем резко отскочил в сторону, приземляясь на корточки и в порыве огненных языков проезжая по каменной поверхности несколько метров, вцепившись когтями в землю, и уже выбиваемые искры от трения когтей и камня стали пафосным началом бою! Мощный взмах крыльями и мальчишка пулей припечатывается стопами на отвесную стену, оставляя на горизонтальной поверхности неглубокую гравитационную вмятину. Ожидание удара не оправдалось: Десятый ожидал, что дрянной безымянный нападет вопреки обещанию, но этого не произошло. Вместо он выдал, - посмотри ка, девчонка быстро сообразила, что ей следует спрятаться и не высовываться! А на что способен ты, сученок? – странно, или Эфиру показалось, что климбат с кукольной внешностью относится к ним с неприязнью?
Удар. Быстрый. Стремительный и мощный, прямо ногой с размаху кхэм по морде, в магнетическом прыжке, враг не растерялся, поставив блок рукой, однако брюнета отнесло, а Эфир мог поклясться, что почувствовал, как что-то хрустнуло или треснуло. Секунду и мальчишка ощущает железную хватку второй конечности противника на лодыжке и успевает осознать простенькую истину: собственное тело швыряют об стену. Ударился Эфир несильно, ибо успел сгруппироваться, а ударная печать, направленная для более успешного приложения тушки красноволосого подростка к прочному камню, внезапно и предательски для врага схлопнулась, не успев активироваться.
- Неплохо для новичка. – хмыкнул брюнет, а Инфирмукс захотел задать всплывший в голове вопрос, но тут перебил звонкий задорный девчачий смех в центре зала. На круговой каменной глыбе, из центра которой лился энергетический столб появилось новое действующее лицо, - Ногин! Теряешь хватку, значится, не зря тебя Кроэстан позавчера отчесал по самое набалуй! Своих позоришь! Вот как ты можешь тренировать детишек, если одному из детишек на твои атаки пофигу! Ахахаха! – она прикрыла рот ладошкой, и Эфир таки вышел из оцепенения, уже внимательно рассматривая девчонку. Лет шестнадцать, на одном глазу повязка, смазливая и капризная на вид, рыжая и златоглазая. Сильная. То, что климбатка сильная было ясно без слов. Айне… точно ее узнала и, скажем даже более, знала очень давно. Имелось два неоспоримых факта: она когда-то давно бежала из Шантитус и девчонке, поменьшей мере, три тысячи лет. Если у Демона хорошая память, имя всплывет на поверхность пенопластовым грузом – Лолие, но отчего-то из уст Ногина прозвучало совсем другое имя, интересно почему..?
- Мегура, свалила от сюда! – настоящий рявк, на которой девушка лишь веселее рассмеялась и выдала, - я мешать не буду, красавчик, я просто посмотрю, чтобы эти детки тебя тут не прикопали.
Названный Ногином сдержал ярость, но было видно, спутница очень бьет по его самолюбию. Девчонка же сдержала обещание. Втянула носом воздух, как охотничья борзая, и вдруг Айне вмиг ощутила - ее сжали в крепких климбатских объятиях со спины сильно-сильно, даже самозабвенно... и наглые ручки этой твари игриво и пошло потискали грудь, - пой-ма-ла! – звонкий голосок над ухом и все тот же заливистый смех, - хочешь открою секрет? Ты знала, милашка, что из этой арены мало кто возвращается… - шепот, которого Инфирмукс не мог слышать, его бой продолжался, а Мегура ака Лолие продолжила, - штат климбатов у нас строго укомплектован, не более тринадцати… и из этой арены выход лишь один… чтобы стать частью нашего ордена, алый-полыхающий должен убить здесь тренера, ты, как погляжу, слабовата будешь… - во-первых, все же ни Айне, ни Инфирмукс даже наполовину не восстановили пока силы, во-вторых, «хозяева» не проверяли скорость восстановления и уровень после первой проверки при захвати, - тебе один выход… - еще более тихий шепот над ухом - либо подписать себе смертный приговор, поставив на этого самоубийцу, - явно имела ввиду Инфирмукса, - либо сейчас довериться мне и пойти в подчинение, я не обижу, люблю маленьких и послушных девочек. Найду непыльную работенку у нас, будь уверена… - кажется, был один логичный вывод поведению Лолие, она… потеряла память.кубики

Отредактировано Инфирмукс (22.10.2017 12:14:02)

В ушах противновато шумело, и едва ли было понятно отчего: то ли внутреннее напряжение виной, в коем климбат пребывал всю свою жизнь, то ли от скопления магии. Будь Инфирмукс порасторопнее, он бы задумался о многих интересный вещах, например, если эта девчонка одноглазая настолько сильна, насколько он думает, то, как у Айне получается столь легко и просто с ней сражаться, словно для черноволосой и красноокой климбатки вовсе нет никаких границ: ни усталости; ни блоков магии, от которых, лично сам Инфирмукс, ощущал себя не лучшим образом. Повторюсь, будь мальчишка порасторопнее, он бы даже подумал, что и его противника Айне на раз уничтожит, по крайней мере, он мог точно сказать, если девка на «Ме…» и слабее его врага, то не на много. Сам Темный Эфир, будучи ослабленным и в блокирующих цепях, ощущал, как от переполняющего адреналина кружится голова, как кровь вскипает и раскаленной докрасна сталью несется по венам и это чувство едва ли можно с чем-то сравнить. Инфирмукс гнался за ощущением подобного героиновому наркоману. Ты висишь на волоске в погоне за чувством, как Костлявая щекочет холодными костяшками лоб, но самое сладкое и упоительное, совершенно невязкое и не приторное, - свобода. Когда наступает высвобождение, после попытки вырвать собственную жизнь из смертоносных челюстей в стократ более могущественной системы, предстающей неравным противником или ситуацией, то происходит не только подъем моральный, но и магический. Рост, развитие, эволюция… Инфирмукс ощущал себя пределом, стремящимся к бесконечности! Не меньше.
Айне и правда двигалась быстро и с поразительной легкостью отшвырнула от себя надоедливую девку, хотя о чем они шептались, мальчишка знать не мог и лишь боковым зрением увидел, как Айне метнулась вперед, в попытке сломить штуковину в середине. Мысленный посыл дошел до него мгновенно, хотя Инфирмукс не совсем смог соотнести ситуации, ведь он, Эреб побери, и занимается сейчас тем, что отвлекает этого странного климбата, подавляя в себе желание погрузиться в бездонное озеро багряной ярости по легкие, не накрутить эти черные волосы себе на кулак и не припечатать тварь мордой в камень, повторяя это снова и снова… до тех пор, покуда физиономия парня не превратится в алую кровавую кляксу, без малейших признаков рта, глаз и носа. Но пока совершить сие физически невозможно, он – Властитель Десятой Зоны, просто слабее, точнее нет… не так. Он и Айне несомненно сильнее этих двоих, в десятки раз, но конкретно в данную минуту, в этом месте, лично Инфирмукс не мог легко и просто противостоять Ногину.
«Мне нужно время, Демон… и… какого Эреба? Помирать? Даже как-то стремновато слышать такое от тебя, я подохну лишь от руки того, кого посчитаю достойным…» - вновь метнулся на врага, отгоняя застилающую пелену ярости, с разворота нанося удар по шее хвостом, от которого противник закрылся лезвием материализовавшегося клинка, но Десятый так успел рассечь чуть ниже сонной артерии, и теперь сладковатый запах металла – кровь, заструился по коже парня, порабощая молекулы воздуха. В ответ, расфокуссировавшись, как раз из-за попытки уследить за тем, как ведет себя каменный столб после атаки Айне, получил значительный удар увесистой рукояткой кинжала, явно для этого предназначенной в грудину… легкие свело судорогой, - «Нам необходимо разбить столб и потянуть время… необходимо, как воздух, Демон!» - даже в мысленном посыле мальчишка дышал тяжело. Уйдя в сторону, приземлился на отвесном камне, - Эй! Это мало похоже на простое противостояние новичку, только не заливай, мол, все уйдут живыми и здоровыми. Здесь, вместе с одноглазой девкой, - кивок на Мегуру, которая сейчас просто стояла и размышляла над чем-то очень важным, например – ввязываться ли ей в бой, - четверо. Ты говоришь, что все четверо и уйдут, если мы якобы подойдем по силе?
- Конечно, щенок. Все так. – Инфирмукс вряд ли мог расслышать гиденький смех Лолие, а вот Айне вполне могла.
- Ты лжешь. – «Не знаю, как сказать, но чувствую… эта заварушка на арене не так проста…» - отпусти мелкую, она не представляет угрозы, да и пользы от нее вряд ли будет. – и вот тут помещение затопил смех спутницы Ногина, такой яркий и противный, скрипучий…
- Кого ты обманываешь!? Эта, как ты выразился мелкая, только что попыталась энергоколонну обрушить! Эй, Наги-Наги, могу поклясться тебе своим целым глазом, малышка не так проста, не знаю что… что же с ней не так, но… в бой я точно ввяжусь. Эй, киска, может, оставишь колонну в покое и поражаешься со мной? – Лолие вытянулась как струна, сразу расслабившись и прогибаясь в позвоночнике как кошка, - такой как ты ее не разрушить, и такому как твой дружок тоже, это очень сильная магия. Там имеется занимательная хитрость. Кстати, раз уж на то пошло… - кинжалы, которыми девушка тормозила вдруг вытянулись и теперь в каждой руке было по длинной алой катане, - я могу поклясться правой рукой, что ты говорила со мной так, будто знаешь, это не может интриговать. Кто эти Сирша, Ин… ну ты поняла. Кто они? Я совершила очень много убийств, и не счесть, так за какое именно ты, малая, меня обвиняешь..? - на всем протяжении монолога Лалие медленно двигалась в направлении Айне, покачивая бедрами, и чертя кончиком катан по горячему камню, высекая искры, точно в знаке угрозы, мол, «я иду к тебе, бойся».

Мир совершенно внезапно предстал точно в замедленной съемке: Лолие развернулась лицом к оппоненту Темного Эфира, словно на миг вовсе забывая о существовании скалящегося белозубой улыбкой алоокого демона в детском обличье, ее лицо не выражало ничего кроме желания поддеть ненавистного партнера, - «Посмотри, Инфирмукс, ставлю тысячу костей, что твой противник на крюке повесится, чем позволит вымолить помощи или упасть в глазах одноглазой девки!». Климбата передернуло от ласково обволакивающего голоса в такт развороту Айне и… лязг металла смешался со звуков чвякнувшей прочной плоти Лолие – клинки проткнули ее до самой кости.
Айне яростная, до невозможности быстрая и сейчас Инфирмукс видел отчасти в ней себя, как, например, тогда в Сахибе – полностью теряешь контроль над мыслями, сознание уплывает в темноту, где лишь одно желание возводится в Абсолют – уничтожить, разорвать, раздавить! Мальчишка не отдавал себе отчет, что лицевые мышцы сами собой растягиваются в белозубой ухмылке, а голос скорбилуса звучит уже совершенно не неприятно, а даже наоборот.
«Сколько ярости! Сколько страсти! Будет немного неуютно, если головы кокосами покатятся в лаву! Ты только посмотри на тварь рядом, он же оцепенел…» - смех, что вторил его собственному, - «…и едва ли сейчас сможет трезво думать о тебе…»
Голову ошпарило кипятком, словно кто-то облил ее раскаленным металлом, и теперь взор застилали до красна раскаленные разводы, не-е-ет, то не металл, а во сто крат увеличенная ментальная сила, вплеснувшаяся до напряжения наружу… и лишь изначально более высокий уровень магической энергии породил столь значимый выброс.
- Демон! Ее оружие! – Инфирмукс бы передал послание мысленно, но не мог из-за психического перенапряжения, тем самым выведя из оцепенения Ногина, тот осклабился, ловко развернувшись, вспоминая о противнике, но Эфир успел сформировать каким-то чудом над головой своей точку психоделики, но искаженную, совершенно другого цвета! Подобного еще с мальчишкой не случалось, цвет энергии сферы с кольцеобразным полукружьем с переливчитых фиолетовых тонах с яркими всполохами. Инфирмукс уже молил Эреба, чтобы девчонка Айне поняла, что сейчас она, если сложатся звезды, получит хороший шанс, за который, вероятно, Инфирмуксу придется дорого заплатить, дабы для начала лишить Лолие ее оружия…
Боль пронзила виски, выкручивающая и выворачивающая наизнанку, Темный Эфир ощущал, как слезы потоком хлынули из глаз и захрипел, мышцы напряглись по всему телу, в носу защипало от боли, ему почудилась или кто-то саданул его головой о стену? Нет, лишь реакция на использование столь мощного толчка психической энергии, направленная прямо в голову Лолие. Порядившийся пульсирующий шарик миновав Айне завис над одноглазой, и та вдруг как-то обмякла, что-то зашептав губами. Но обмякла лишь на две или три-четыре секунды.
Боль действительно пронзила голову и теперь уже от удара о стену, Ногин был зол как тысяча чертей, он сильнее вцепился в волосы Инфирмукса, вновь ударяя его головой о какую-то поверхность, климбат уже даже не мог сказать горизонтальную или вертикальную – все смешалось в единый комп. Наслоилось и теперь вращалось…
- Твоя подружка куда круче тебя… - прохрипел мальчик, вцепившись руками в горло брюнета и сдавливая с такой силой, что впору позадавать, - а ты бьешь, что гладишь… - голос сбивался, но судя по происходящему Айне должна была… обязана была воспользоваться случаем, - «До тех пор, пока их двое, у нас с нынешней силой, нет возможности победить…» - Пусть тварь сдохнет!!! – заорал подросток, отвернув голову в сторону и явно обращаясь к Айне, - убей!!! Пусть она сдохнет! – сфера над Демоном и Лолие вновь зарделась, хотя секунду назад была почти прозрачной, и лежащая под властительницей Девятой зоны вновь утратила возможность сопротивляться, хотя, видимо собиралась только что применить магию, имея все шансы освободиться. Или нет? Разум климбата слишком исказился, он мог неверно истолковать ситуацию.
Удар под дых… такой силы, что Инфирмукса даже подбросило и отшвырнуло на добрые десятки метров, упав на колени, климбат стал медленно подниматься на ноги, пошатываясь, но не скрывая животного, неестественного и от того уродливого оскала на смазливом детском лице, - Ногии-и-ин, - и вот с чего он вдруг растянул гласные и он ли? - хана твоей подружке… - его губы двигаются, его голос и речи, но что-то не так? Слова льются бесконтрольно, но не сказать, что отвратительно, Эфир хочет это говорить, а то что голос выдает совершенно несвойственные самому Десятому акценты, по-иному расставляет паузы и ноты… Айне точно не заметит, вряд ли так хорошо узнала Инфирмукса.
- Давай, зови на помощь своего шефа, чтобы он пришел подтереть тебе твои кровавые сопли… как родился подстилкой, так и сдохнешь ей… знай свое место! – противник что-то взревел и бросился в сторону климбата, явно желая, чтобы их кто-либо прерывал. Звать на помощь Нагин точно не будет – иначе потеряет самоуважение, оно понятно. А Инфирмукс? Инфирмукс чертов берсерк, не заботящейся о целостности своего тела, движимый порой лишь одним инстинктом – уничтожить во имя… чего? Белезны?кубики

Отредактировано Инфирмукс (30.10.2017 16:49:43)

Инстинкт – вот то единственное, помогающее выжить, в минуты как эта, мальчишка едва ли мог признать, что лишь инстинкт вел его – нет, совершенно и неоспоримо нет. Голос Скорбилуса уже рвущийся из собственных уст, но никакой уверенности в том, что это не его слова, да… так и есть, мальчишка правда, всей душой жаждал сказать хоть что-то мыслесвязное, и плевать, что картинка вокруг плывет, а лоб покрыл холодный пот.
Впрочем, внешне все эти полубессознательные чаянья с лихвой компенсировались какой-то невообразимой внутренней силой, плескавшейся раз за разом, Айне хрипела и даже находясь гораздо дальше, чем Нагин, Инфирмукс видел ее отчего-то слишком хорошо, словно девочка в десяток раз ближе, и как же быстро кадр сменяется кадром, вот климбатка уже перепрыгивает преграды, в голове Инфирмукса, кружится и мысли бессвязно лезут в голову. Совершенно странные и ошалелые мысли… явно навеянные магической нестабильностью и диким куражом, опьяняющим чем самый крепкий абсент.
Где Айне так хорошо научилась прыгать, их магия минимальна и сейчас весь упор на таланты, способности и расовые качества. С Лолие Девятая дралась красиво, действительно красиво, подстать монстру, таким как они, разве что в секунду, когда одноглазая оказалась лежащей под Демоном с располосованным животом, так хотелось увидеть, как тонкие пальцы последней... пальцы, что сильнее стали... пальцы с черными ногтями... вскрывают одним движением брюшину и наматывают внутренности на кулак. Стоп, а кто сказал, что у Лолие они есть? Выделительной системы сродни человеческой у одноглазой дряни точно нет, если она не эльф, к примеру, или не слишком родовитый дракон. Потрохов точно не имеется, а вот сердце… сердце есть.
К горлу подкатывает тошнота и климбат счастлив что произносит эти слова столь чисто и счастлив, что видит на лице Нагина ярость, неподдельная и всепоглощающая ярость, сделавшая белок его глаз абсолютно черным… Инфирмукс испытывает от этого вида почти физическое наслаждение, разливающееся теплом где-то чуть ниже ключиц, тепло превращается в палящий жар не менее приятный, сейчас климбат возжелал, чтобы Айне раздробила грудь той глупой девки и съела ее сердце. Сожрала… или этого хочет он? Алая горячая кровь прекрасно бы смотрелась стекающей по ее худым рукам и детскому лицу, воспоминание странноватое и совершенно чужое накатило неожиданно.
Его заставляли есть. Заставлял есть голос в голове. Давно, слишком давно, чтобы это было правдой, заставлял есть буквально физически, держа грубо за волосы на затылке и запихивая руками самого Инфирмукса горячие куски свежего мяса выдранного с чье-то груди, из сердца и запихивая себе же в глотку. Глубоко… это было омерзительно. Мальчишка тогда рыдал, и боролся с подступающей раз за разом тошнотой, ведь пищу ему не давали пережевывать. На холодном полу лежали три полусожранных тела, а гулкий голос в голове, «кормя» своего Климбаского монстра – Темного Эфира, еще приговаривал, мол, если он – Инфирмукс, хочет бросить вызов кому-то… кому-то на «У», то нужно хорошенько подкрепиться, и не съесть его ближайших последователей – истинное кощунство. Вот и пришлось бедняге давиться, проглатывая кусок за куском, обнажая столь желанные на тот момент кости. Кости… Айне могла бы сожрать её всю, до самых костей, а Инфирмукс осознавал, что был готов смотреть на этот грех чревоугодия в исполнении Десятой вечно.
[abbr="float:right"][/float]Три вспыхнувшие искры-мысли выдернули климбата из оцепенения: кости – желание ощутить их в руке; крик Скорбилуса, имя которого подросток забыл, но повторял с сотню раз за деть – «Нет! Тебе сейчас не призвать ее!», а еще отвратительное воспоминание, являющееся противоположностью того, что сейчас зрит мальчишка. Климбат, которого сказочный герой… явно из какой-то Климбахской легенды шел убить главный герой, совершенно не реагировал ни на какие компрометирующие фразы, даже не расстроился смерти фаворитов. Омерзительный и неживой. А Нагин… Нагин, пусть он даже в миллион раз слабее твари на «У», был живой и Инфирмукс вкушал его эмоции, как дивный нектар…
«Ничего, еще не все потеряно! Используй магию!» - отчего-то голос в такие секунды, когда у него – Инфирмукса что-то не получалось, становился более чистым, даже ласковым, словно скорбилус говорил с ребенком и боялся его расстроить, а сейчас климбат ошибся. Он попытался призвать секунду назад Авазитонес и, конечно, у него ничего не вышло, драгоценные секунды потеряны, как посмертным набатом бьет крик Айне – «Его амулет!» - и мальчишка прыгает на Нагина стараясь сбить его с ног и схватить амулет. Хватает! Получается!
Враг отчего-то хохочет, странный смех… победоносный. Руку опаляет холодом и ладонь накрывает странновато дымка, пальцы бледнеют и пламя, исходящее от кожи потухает, бледность тянется выше.
«Руби руку!» - как заклинание, подросток усмехается и секущая магическая энергия отделяет конечность от остальной плоти пониже локтя, хватает второй рукой обрубок и дергает на себя, срывая дрянную цепочку и что есть сил швыряя ее в сторону Айне, девчонка явно сама разберётся, что трогать амулет голыми руками не стоит.
«Печать! Эта! Над лавой позади!» - Инфирмукс подчиняется и потому, что сейчас признает силу голоса в голове, признает его как более здравого, чем он сам, печать вспыхивает позади Айне и в секунду как летящая конечность Эфира оказалась прямо перед Демоном, ее вторая, но более мягкая и не атакующая волна, отправляет в полет к колонне.
А Инфирмукса вновь раздирает боль от резкого перепечатывания в стену ударом взбешенного Нагина, тот смеется, - сколько жертв да все зря, вы даже не знаете, что с ним делать! – и снова смех в ответ… Эреб отвечает громко, так знаком и незнакомо одновременно, чей же то голос, чей акцент?
- Ты разочаровываешь меня, глупый еретик… что двое полудохлых деток не по зубам? А что до побрякушки твоей… - дальше голос, текущий отвратным коктейлем из прокисшего меда и карамели замолкает, отдаваясь в ушах Айне – «окропи артефакт кровью и расположи в нижней выемки колонны, а после ударь по колонне любой, даже самой слабой магией…» - Подыхай уже тварь! – Инфирмукс тем временем ударил наотмашь ногой по лицу Нагина, соображая как лучше тому расквасить голову в ближайшее время.

«Сосредоточься на уклонениях, хоть раз в жизни, самонадеянный дитятя! Я вообще-то на облака в Папеньке еще не собираюсь!» - возмущенный, и вновь измененной: с более приятной интонацией бубнеж в голове, - «Между нами – я Эреб, сестра…» - сразу послужило чуть лукавым ответом Сату и я могу поклясться всеми мегаструмами Климбаха, Десятый не слышал, что Его скорбилус говорил скорбилусу почти незнакомки.
Удары сыпались уже не градом, - автоматным ливнем и с последнего слова, фразы, движения обуяла лёгкость, даже прыгучесть: качнуться в бок, взбежать по стене, прыгнуть, делая сальто в воздухе! До чего легким стало тело, которому не требуется ответно нападать. Приятное чувство дежавю… а Айне тем временем один черт знает что творила с трупом. Обонятельных рецепторов коснулся сладковатый запах жареного мяса, похоже, нога Лолие попала в лавовую расщелину и буквально запекалась.
Первая попытка - неудача, внутри опустилось и ухнула темная пустота с багрянцевой серцевиной, но Инфирмукс, лишь облизнув сухие горячие губы, мысленно взмолился «давай, пытайся снова и снова, Демон!» - силы и правда были на исходе, заканчивались как золотые пищики в пробитых песочных часах. Изящные, легкие движения девочки все же обманчивы – она тоже на грани, не поймет этого лишь полный кретин, а если не сдерживать Ногина, не перетягивать его внимание на себя, его излишнее стремление навредить алоокой дриммэйре худо может закончиться для их двоих, поэтому Инфирмукс решил – если его враг решится кинуться в сторону Демона, то он – Властитель Десятой зоны за себя не отвечает, - Эреб когда-ж ты сдохнешь! – вновь гаркнул мальчишка, проводя серию хуков по корпусу противника, и в последнюю секунду отправляя удачно ногой камень в глаз Ногина, глаз того, разумеется, останется цел, но вот увернуться придется.
Эфир? Она назвала его Эфиром? И откуда только эта бесноватая девчонка знает обозначение? Стоп, а откуда он знает про Демона-которого-не-зовут? Не логично ли, что парочка в абсолютно равных условиях - проклятые дети, что вот-вот прирежут последнего поработителя их бесценной свободы. Свободу климбат ценил во сто крат больше жизни.
Получилось! Взрывоопасно! Будоражащая вены сталь, кровавый сок и желание заверещать в голос!
Глубокий вдох и будоражащая волна энергии обуяла тело, в первую очередь, освободилась психическая сила: то, что сдерживалось магией, эмоции, гнев, ярость… коса возникла в руках машинально, блеснув пустыми зияющими глазницами черепа и глуховатый стук о горячий камень даже не резанул по ушам. Туша рухнула вслед за укатывающейся головой Ногина, в рассыпавшаяся колонна овеивала Айне потоками угольной пыли с бисеринками серебра.
Он устал, как же он устал, но сейчас поможет отнюдь не сон. Мальчишка вдруг замотал головой, делая шаг назад, но мгновенно лицо разгладилось, мышцы расслабились и, противиться желанию опуститься на колени с обезглавленным сородичем он не смог. На Климбахе не так уж часто упивались каннибализмом в категории сущности, и мясо климбатов являлось тем еще… неприятным месивом, но разве можно сопротивляться?
Раздробить грудную клетку и рывком достать сердце: горячее, с пульсирующей яркой точно мультяшной кровью – такими глазами темный ребенок видел сейчас мир, - Да… Демон, он мой, но я могу поделиться. Кстати, - запихнул кусок сердечной мышцы себе в рот стараясь проживать, сейчас вряд ли их потревожат, подсказывала интуиция, но долго тут рассиживаться не стоит, - где-то там определённо есть запертые дети, думаю… ты ведь… - багряные глаза взглядом вторились в лоб девочки, - … из добреньких, это необычно, на Климбахе почти преступление… интересно, будь я на твоем месте, имей то, что имеешь ты… захотел бы спасать детенышей потенциальных истязателей нашего племени. Хотя, ладно, на самом деле это не шибко меня волнует… чхать я хотел на племя и их единство… - доев печень и погрызя пару костей, климбат поднялся, вытерев рот рукавом, - осторожность следует проявлять дальше, но кто не рискует..! – широкая ухмылка, все еще преисполненная желанием продлить историю.
Не заметить несколько связанных ключей за пазухой Ногина мальчишка не мог, посему снял их с петельки на трупе и покачал в воздухе перед сосбвтенными полыхающими лавовыми зорями очами, - вроде как магическая хреновина, умеешь пользоваться? Я, если честно, во всех этих артефактах не силен, а ты, погляжу, та еще маньячка… - определённо климбат имел ввиду недавнишнюю удачную попытку разрушить колонну, быстро подоспев поближе к Айне, бросил ключи ей в руки, крутанувшись на пятках и возложив руки на древко косы, которую, в свою очередь, разместил на плечах, как дуги коромысла.
Сейчас в минуты покоя мысли лезли в голову и в основном, казалось бы, по уже закрытому и обговоренному вопросу – почему Айне ему помогает, или, может он ей? Просто какой-то сюр, не меньше… сюрреализм в смысле, - Демон, сколько тебе лет? – вдруг ни с того ни с чего сорвался вопрос и Инфирмукс удивился… нет, не вопросу, а осмысленному возникшему желанию… желанию… узнать Айне поближе, что само по себе уже удивительно! Хотя узнать поближе явно не сразу и не сейчас...

[AVA]http://sd.uploads.ru/OeLcK.png[/AVA]Как частенько бывает, ведомые желанием узнать собеседника получше, всегда рискуют увидеть его в искривлённом обрезе личного восприятия, а уж восприятие Инфирмукса за прошедшую жизнь походило на миллион хрустальных линз с разной толщиной и искривлением. Линз, находящихся под водой в зеркальном кубе, хаотично расставленных там по всему периметру.
Конкретно в данную минуту мальчишка не помнил никого конкретно из жителей Климбаха, но ощущение «жизни» в вакууме девала свои плюсы, всплывали расплывчатые образы, однако все они казались далекими и чужими настолько, что разум не хотел думать об этом. Даже имен не вспомнить, ни одного, и уж что-что, а заговоры, договоры и «дружба против», Инфирмукса интересовали не больше, чем древнего Мегалодона охотящегося на дне Климбахского океана, может интересовать форвардные сделки на мировом валютном рынке. Алоокая девчонка с волосами цвета вороного крыла была рядом, прямо здесь – протяни руку и коснешься, а о том же Рааносе Инфирмукс слыхом не слыхивал, а голосу в голове за столько времени порой надоедало постоянно напоминать какой хер с бугра пару лет назад в очередной раз решал бросить вызов Властителю Некроделлы, явно после трешовой попойки. Эфир не находил логики, когда требовалось ворошить пчелиный улей, коль пчелки трудятся себе на краю опушки и в ус не дуют, но законы мира не изменить одним желанием. Впрочем, все личные качества Инфирмукса не мешали ему знать об Айне те общие факты, требуемые для выживания: большая сила, хитрость, моральный облик и своенравность, последнее импонировало больше всего, ибо, пусть каждый первый житель темного мира, кричал о своей одинокости, превозносил собственную особенность... уж слишком много было отрицающих в жизни фактов. Айне по крайней мере едва ли с ним – Инфирмуксом знакома, но будь она знакома с ним больше, пройди несколько сложных битв, как бы отреагировала девочка, напади Инфирмукс внезапно на другого властителя зоны? В случае с Десятым, потенциальные псевдо-друзья сразу давали понять, что видели в этом лишь недостойное поведение. Быть недостойным так по-детски и просто, да и чего говорить, строить заговоры в коалиции с кем бы то ни было Инфирмукс, в отличии от Айне, не был способен, но мне кажется, если постараться они найдут больше точек соприкосновения чем за всю жизнь с кем-то прежде, а может и не найдут. Жизнь она такая… а Инфирмукс давно существовал по правилу «я могу быть, если “одним из”, то лишь как знакомый, а если друг, то я должен быть “самым-самым” не меньше».
«Не более, чем тебе, сама знаешь…» - насмешливо-играючи откликнулся Скорбилус, коего разговор хозяин не слышал, но на том он и завершился.
- Хм, - сложив руки на груди и склонив голову на бок Десятый прошелестел, - … а тебе, погляжу, частенько приходилось встречаться с пресловутыми скептиками, которым вместо дела, подавай сто одно доказательство твоей правоты и желательно математически доказанной, и расписанной в пяти томах? – голос звонкий, но беззлобный и его можно даже назвать дружелюбным, Инфирмукс знал, что говорил, пусть и не помнил того случая… с Калидус и его одной единственной провальной попыткой создать союз… в любом случае мальчишка подумал, что Айне словно боялась чего-то… боялась непринятия чисто на интуитивном уровне, раз предпочла сейчас убеждать.
- Мне не нужно ни представлять, меня не требуется убеждать. Я же сказал – я пойду с тобой, если ты считаешь, что детей надо спасти, я разделяю твое мнение, а доказательства… мне они не нужны, я все вижу собственными глазами, Демон и пока я разделяю твое дело. Оно, как говорят в народе – правое.
Решив, что рано или поздно Айне станет ему доверять, а после они могут и не встретиться больше, мальчишка решил получше осмотреть ключи, одновременно кивнув на последовавший ответ про возраст, - ты моя ровесница, всегда считал странным, что за такое количество времени мы, например, встречаемся впервые… или кто-то другой… ладно. Скажи, тебе кажется, что ключи могут быть ловушкой или оснащены чем-то вроде распознавания лиц там… или иной дрянью, да? – по крайней мере со стороны казалось, что Айне говорит именно об этом, - у нас два пути. Либо эти ключи, либо попытка проломить стену магией и посмотреть куда она приведет… - хищный оскал озарил лицо, вновь обнажая белую кромку зубов с парой аккуратных выступающих клыков, - или есть другие идеи?

«Зачем разговаривать со слепцами?» – действительно, зачем? Ставший знакомым, и потому довольно приятным девичий голос,  странно резанул по ушам, вводя в  крутой вираж оцепенения, вот еще одна черта характера, пролегающая красной полосой в их общем мировосприятии – прямолинейность. И Инфирмукс, и Айне еще не заметили, что прямолинейнее монолитной надгробной плиты, интересно, сыграет ли оно с ними злую шутку? В любом случае, пока ответить на вопрос подросток не мог, да и ждала ли Айне ответ?
– Правое… не правое… сомнение – это мерзость, а мне мерзость надо выжигать. Я сколько себя помню только этим и занимаюсь, – забавная фраза для того, у кого отношения с памятью уж очень специфические, да и «местного божка», что в то время правил материком, Инфирмукс тоже не помнил, а посему никак не отреагировал на ностальгию новой знакомой.
Время не ждет, а то, что случилось дальше, отражает лишь одна фраза – «из огня да в полымя», конечно, ключи вывели их Бог знает куда и, судя по огромному количеству действующих лиц, элите темного мира пришлось бы и при своей полной силе потрудиться, дабы противостоять угрозе. А ведь виной лишь факт – одна из находящихся фигур была не слабее Айне. Эфиру стало интересно, как бы сама климбатка реагировала на происходящее, ибо в собственном рассудке мальчишка давно уверен не был, но что-то внутри замерзло, взгляд мазнул по Кроэстану – нет, не он, этот не противник, он немногим сильнее самого дохлого Нагина.
«Зачем, спрашиваешь? В жизни бывает ситуации, когда Они приставляют к твоей глотке клинок, а у слепцов отсуствуют лишь глаза. Руки, ноги, уши и рот у них на месте, Демон… и они неизменно используют оставшееся, пребывая в поисках собственных истин, какими бы те не были…» - в недлинной, но громкой мыслеформе проступила некая  горечь. Внимательно осмотрев зал, Инфирмукс насчитал уже больше пятидесяти действующих членов организации и около двух десятков детей в узких отсеках-помещениях за прозрачными стенами. Судя по всему, стены не были магическими, а значит, велика вероятность, что дети еще не обращены.
Все еще держа косу «коромыслом» на плечах, Эфир стал вплотную к спутнице, как бы прикрывая ее собой, даже не задумываясь о таком странном покровительственном жесте и чуть приподнял подбородок, - я хочу говорить с главным. – отчеканенная фраза вылетела быстрее, чем мозг успел ее осмыслить. Кроэст от такого заявления даже опешил, но тот час бегло осмотрелся, и, наконец, его взгляд упал на неспешно вышагивающую к ним невысокую красивую женщину лет тридцати – дриммэйр – безошибочно определил климбат, и магической силы в ней было не меньше, чем в Демоне в период полного её здравия.
- Мальчик, ты хотел видеть лидера? Мое имя Амалинда, некогда третья принцесса одной из Империй Ториса. Сейчас в изгнании. Как видите, - взгляд абсолютно черных глаз упал теперь уже на Айне, - мы с вами очень похожи. Отрезаны от мира. Отвергнуты и вычеркнуты. Ваш пусть сюда был столь долог, что теперь заслуженное признание и семья станет благодарностью… за все те мучения. Мы отплатим той же картой: за преданность – преданностью, за любовь – любовью… а, как в случае с Ногином… за предательство – предательством.
Темный Эфир не мигал, однако ореол пламени вокруг него заметно поугас, однако Айне могла безошибочно разобрать ничем неприкрытую игру, мол, говоривший «приручал» дикого климбата своими словами… якобы… ну не может подобная смена поведения обмануть тысячелетнего правителя зоны.
- Хорошо, Амалинда. Мы услышали тебя, - от столь фамильяроного обращения на «ты» женщина поежилась, но ничего не сказала, - в чем ваша миссия? Я хочу знать… - коса в руке лихо крутнулась, и Эфиру хватило секунды, чтобы зажав древко под мышкой, противоположный конец оружия направить в грудь девы. Та даже не вздрогнула, в отличие от Кроэстана, яростно сверкнувшего фиолетовыми глазами и уже готового обнажить оружие…- Не надо, милый, - остановила она жестом правой руки и мягко улыбнулась, - наши друзья и потенциальные брат с сестрой, как ты верно сказал, имеют право знать правду. Они заслужили, но сам подумай, мальчик, говорить куда комфортнее, если в сердце не тычат острием. Ни тебе, ни твоей подруге больше ничего не угрожает.
Взгляд багряных колодцев-глаз Инфирмукса сверкал исподлобья, но оружие тот опустил, поставив его серпами-лезвиями над головой своей, - говорите. Каков ваш план и чем мы вам можем быть полезны, только хватит бреда про неубиенных святош-тренеров молодняка, мы няньками работать не подписывались.
Толстые выразительно красные губы здешней хозяйки поджались, но тот час расплылись в широкой улыбке, и она негромко засмеялась, - нет, конечно нет! Все куда проще. – недолгая многозначная пауза, - вы знаете, как живут скорбилусы, когда еще не являются частью организмов климбатов?
Вопрос не то, чтобы поставил Инфирмукса в тупик, скорее застал врасплох, из-за чего климбат перевел вопросительный взгляд на Айне, на лице так и читалось «ты слышишь то же, что и я?», а Амалинда тем временем продолжила, - они живут в стае, под управлением матки-скорбанатуса. Верно? Матка управляет ими, управляет общим сознанием, точно в пчелином улье, понимаете? Это инстинкт, заложенной самой природой и кто мы такие, чтобы идти против законов природы? – мягкая улыбка, теплый блеск в глазах, или Амалинда верила, во что говорит, или была искусным манипулятором своего дела, - и ведь оно даже на Климбахе верно. Кто-то выбирает роль… эм, матки, кто-то роль детенышей, но там действуют законы социального общества – сожри, либо будешь сожран. Вы понимаете, о чем я говорю. Наш план прост, мы создадим армию климбатов с незаблокированным, а наоборот раскрытым геном следования за маткой, понимаете? Я буду для всех этих климбатов их… скорбонатусом, и на уровне сознания они полюбят меня и своих братьев с сестрами, а тот, кто любит, не причинит зла. Как только наша обитель будет достаточно большой, чтобы противостоять Империи Мунихэйм, мы совершим переворот. Мы убьем всех наследников престола и останусь лишь я. Имеются доказательства, что в моем изгнании повинен один… одна личность, он отплатит за все совершенное и когда меня оправдают, а его казнят… вот тогда я, от лица целой Империи, начну лоббировать интересы климбатов, я сделаю так, что вы перестанете быть изгнанниками, Энтерос станет и вашим домом! Вы сможете жить как нормальные граждане мира, учиться в школе, пользоваться больницами, гулять, путешествовать, - она сделала шаг назад и тепло улыбнулась Айне, - скажи, малышка, ты когда-нибудь была в театре или цирке? Когда я вернусь на Эвилариум… даю слово… ваша ужасная, полная потерь и опасности судьба закончится, и вы обеспечите счастливое бедующее всем климбатам после вас! – Кроэстан на заднем плане буквально святился, а Инфирмукс молчал… молчал внешне, ибо мысленно тут же ответил, - «Большего бреда я за всю свою жизнь не слыхивал, или слыхивал… да Эреб знает, в любом случае, когда вернемся на Климбах, напомни, чтобы я прополоскал уши…» - Агааа. – протянул несколько шокированный мальчишка, - интересный план¸ но как вы собираетесь активировать ген? С помощью чего? Науки?
- Магии, мальчик. Мы заразим всех посвященных и сделаем их вашими собратьями, а во время роста скорбилуса, который произойдет мгновенно, начнется главный этап магического ритуала! Я разрабатывала его очень долго, он проверен и стабилен… поверьте… все получится…
Выдох, глубокий и тяжелый, вот что значит, хватают за жабры и придавливают к стенке.
«Всех их нам пока не победить, Демон. Но допустить, чтобы все они оказались зараженными… нет. Этого не будет! Больше всего на свете я ненавижу фанатиков, движимых какой-то сумасшедшей Эребовой идеей, которая им мозг спозаранку съела! Но я знаю, не помню от куда, но знаю, что в опытах подобного рода все ее участники объединяются в цепь, объединяют силы, создавая поле и потом уже создают печать или что они там напридумывали… если мы станем участниками цепи, мы поглотим все их силы… и… улавливаешь?» - мы будет участвовать в опыте? – оскалившись в животрепещущем восторге и явно пытаясь изобразить предвкушение, спросил Десятый, на что получил вполне ожидаемый ответ, - нет конечно. Вы же не знаете, что и как делать, вы не готовы… пока, первую партию - нет, а вот последующие – да. Сегодня же просто посмотрите…

Под босыми ступнями отчетливо ощущался металлический холодный пол, казавшийся скользким из-за тончайших струек крови, стекавших с выпачканного тела вниз под действием гравитации. В стены глубоко ввинчены широкие люминесцентные лампы в матовых защитных решетках, именно они придавали помещению несколько отрешенный больничный вид. Инфирмукса покачивало, походка стала несколько пьяной, перепады магии, блокировка и освобождение давали о себе знать, вероятно, будь у Эфира меньший магический резерв, ему было бы куда проще справиться с нестабильностью, но история не терпит сослагательного наклонения.
Они шли неспешно, Амалинда о чем-то упоённо говорила с помощниками, а Инфирмукс пытался проанализировать план, тот ускользал от разрозненного сознания подростка по одной причине, то и дело мысли возвращались к Айне, точнее к ее словам о лжи. Нет, Эфир прекрасно это все понимал, но, когда тоже самое тебе говорит голос со стороны, и далеко не голос в голове, а голос сородича, хочешь не хочешь задумываешься. Сейчас даже глупец осознал бы, что у Девятой куда больший опыт в общении со всякой мерзостью в виде отдельных личностей, судя по тому как она держится, как собрана, выдержка и холодный расчет порой значат куда больше, чем огненная ярость и огромная сила. Сила ничто без разума, пусть даже её хватит на уничтожение мира.
Чего Инфирмукс добивался расспросами? Сказки, истории, ему для наиболее эффективной деятельности трудно было оставаться в вакууме незнания, ведь если Айне собралась играть, а именно играть изначально и жаждал Инфирмукс, нужно знать сюжет. Сюжет – то, что делает игру живой, наполняет ее цветастыми красками, и пусть мелки были им даны лишь красными, но даже у красного тьма оттенков. Сюжет замысловато сплетался в сеть, показывая, что кроме боев, их цели, сумасшедшего Ногина и одноглазой девки, есть еще и иная сторона со своими чувствами и мыслями. Больше всего Темный Эфир ненавидел равнодушие, не терпел скуку и Айне ведь разделяла его мнение? Враг оживал, обретал душу, и игра становилась восторженно-пленительной!
Круг последователей, как верно заметил Демон, и Инфирмукс согласился бы с ней озвучь она мысли, уже пугающ, а с таким размахом мог стать еще больше. Оказавшись в не слишком широкой арке парня повело, и чуть не шибанулся о косяк. На полу четко угадывался рисунок, состоящий из многоугольной звезды с десятками ответвлений и каждый луч, каждое ответвление оканчивалось небольшим очерченным кругом в двухметровый диаметр. Разум магического существа за считанные секунды, проанализировав картинку сделал вывод, что здесь около восьми десятков таких вот кругов Климбат вдруг вспомнил, как участвовал в работе по расщеплению кристалла в организации Хронос и там на полу была похожая дрянь, но не это навело на мысли, а скорее слова темного трансдента… мол… выйти из своих «ячеек» при запуске печати нельзя. Нельзя Эреб побери! Голос Сату внезапно разразил сознание, но Инфирмукс даже не успел собраться с мыслями и среагировать, как услышал ответный голос Эреба, имени которого мальчишка не помнил, и это позволяло ему на органическом уровне игнорировать и ставить блок на то, что Сату назвала его скорбилуса. Голос мягок, бархатист… как растопленная сладкая патока, тошнота сразу подступила к горлу, но сейчас говорить что-либо или препятствовать участию в диалоге Эреба Эфир не мог на глубинном интуитивном уровне.
- «Очень сырой план…» - несколько насмешливые нотки в голосе, если Айне хоть раз слышала былого правителя зоны, то точно могла узнать этот голос, - «… но он хорош, Са-ату…» - вторая часть прозвучала с явным предвкушением, - «Твари в куче ослаблены, притом мощных всего двадцать, по одной на каждого ребенка, остальные куда слабее. Боеспособных единиц Амалинды шесть десятков, даже если ты подчинишь конкретно сейчас каждую, и пустишь их на чернявую дриммэйрускую дрянь, толку не будет, ослабнешь из-за выжигания магических артерий. Сотня ослабленных скорбилуских детенышей ничто для особи твоего уровня, дорогуша, а Амалинда равна тебе. Нужно действовать в этом же направлении, но в ином порядке. Пусть начинают опыт, как я вижу, они используют для создания общего многоконального пласта связи, структуру десятеричных магических цепей, наложенную на себя восемь раз, чтож… умно…» - не стоит просто забывать, что Эреб хранил знания одного из самых умных антагонистов, среди ученых магического мира и явно знал, о чем говорил, - «когда все действующие лица, включая детей, займут свои места в ячейках структуры, ждите, пока все руны по внешнему кругу не загорятся. После… убейте двух любых участников опыта и займите их места, став частью структуры. Инфирмукс, у тебя самый большой магический резерв, ты сможешь перетянуть все их силы на себя, и передашь всю эту энергию… Девятой, столько энергии тебе хватит, Са-а-ату? Из тебя получится отличная Королевская Матка, - в голосе теперь мелькнула какая-то нотка сарказма, - напитай силой всех наших братьев и отдай приказ… что пойдет против их же природы – атаковать и детей, и взрослых, будет трудно, сама понимаешь, но никто не ослушается своей Королевы… верно? Ты бы на их месте сама не ослушалась, вопрос лишь в том, как быстро сможешь перехватить контроль, у вас не более сорока секунд, именно столько потребуется чтобы вся цепь рухнула, а до сего момента никто из них не сможет выйти за пределы круга. По сути, вас спасает лишь уровень силы, ваши друзья не знают, что вы сможете пересечь рунический круг, ибо до сих пор считают вас слабее. И будь вы слабее, не смогли бы пересечь круг и убить кого-то… а в остальном, действуйте по обстоятельствам, там можно многое наворотить, став звеньями предателей, ты ведь помнишь, Инфи-и-и-ирмукс… расщепление с Ванцвахен…» - Скорбилус замолчал, а Инфирмукс шумно выдохнул, печать уже вспыхнула, а пока Эркеб вел свои речи, привели детей и все действующие лица стали каждый на своих местах.
- Да… мы их вытащим, - вторил климбат мысли Айне, оскалившись в улыбке и прислонился к стенке, внимательно следя как вспыхивает внешний круг, за которым они с демоном стояли, секунда… две… пять… коса материализуется в руках, шесть… семь… десять и стремительное движение! Лишь свист в ушах, тело высокого дракона (в человеческой ипостаси) распалось надвое от секущей атаки косой, разбрызгивая кровь… все начиналось…

Отредактировано Инфирмукс (17.11.2017 14:31:50)

– Неужто правда полагаешь, что во всем этом есть хоть какой-то смысл? – пребывая в терминальном состоянии агонии, обволакивающий глас изливался отравленным мёдом одновременно со всех сторон, звучал и звучал из центра каждого атома. Плечи парня мелко подрагивали, он уже не раз испытывал фантомные ощущения, которым объяснения не находил и уже привычно ожидая недолгого переливчатого смеха, – Инфи-и-и-ирмукс, это так мило, сколько жизнь тебя не учит, а распрощаться с детской наивностью и доверчивостью не выходит? – Скорбилус будто транслировал вредоносную программу – вирус, записанный на подкорке когда-то давно и занимающий так много места, что лишь одним своим существованием выламывал и разбивал все вокруг импровизированного резервуара рассудка.
- Ты хочешь помочь девчонке, ибо снова зришь смысл, которого нет? Когда уже тебя перестанет тянуть к пропасти, ведь в итоге все, раз за разом заканчивается одинаково, ты видишь в ней потенциального друга? Но ты знаешь исход, а он всегда один, за две тысячи лет ничего не изменилось и спроси себя, если вы пришли спасать детей, почему она только что убила одного? Почему!? Не потому ли, что это очередная мерзость воплоти, а тебя вновь тащит к ней магнитом… ты знаешь, как оно заканчивается, и факт смерти, ее смерти… лишь вопрос времени… ты всегда возвращаешься, да Инфирмукс? А эти… глаза… ты видел в них отблеск кроваво-красной волны, в них читалось безумие, как тогда… или тогда… сколько раз эта волна намеревалась потопить или ударить тебя о скалы?
- Закройся уже, я устал, а ты не скажешь ничего нового, да и не плевать? Ей нужно было место того ребенка, чтобы стоять строго напротив первой матери, и ты и я об этом знаем, тварь. Разве малая жертва… Здесь лишь одна мерзость и чтобы быть ею, даже плоть не нужна… это все ты.
Невероятные потоки силы наполнили его до самых краев, судорожный хрип вырвался из груди, когда цепь замкнулась на Инфирмуксе, а мимолетная растерянность сменилась сосредоточенностью и погруженностью в не свои осколки разума, посему не мог слышать Десятый горького голоса Скорбилуса – «Прости… за его знания приходится платить, но сегодня мы обошлись малой платой…» – пальцы на первый взгляд хаотично задергались, но уже через секунду вокруг мальчишеского тела формировалось тончайшее темное энергетическое плетение – еще одна сложная форма магии. Плетение разрасталось в ломкую на вид паутину с неимоверной скоростью, а губы шептали совсем не заклинание, – Я бы хотел, чтобы она выжала и не спрашивай почему, это было бы правильно… и пусть она мне не сестра, но ценность ее жизни пока важна, да и какая разница, считай это капризом…
Черная сеть уже стояла терновой стеной, и окутала Айне с головы до ног, а тончайшие «веточки» коснулись каждого в этом зале, позволяя Инфирмуксу контролировать процесс, вязь вплеталась в кожу и та горела адским огнем, сейчас от переизбытка магии под подранной одеждой хорошо виднелись на климбатских телах Девятой и Десятого узоры черной хаотичной татуировки, одновременно красивые и отвратительные.
- Отгородись от их эмоций ментальным щитом, иначе они задавят… - уже чистый голос скорбилуса.
- А как же Демон? Если эмоции задавят меня, девчонка с ними не справится…
- У каждого своя война…
- Сейчас мы по одну сторону.
- Это ты так думаешь…
Голова гудела, тело уже даже не трясло, а колотило, чувствовать себя временным перекачивающим резервуаром было не то чтобы неприятно… дрожь прошла по груди от странного воспоминания, кто-то шепчет на ухо, - «никому не нужны души, таким как я потребна лишь сила, Инфи-и-и-ирмукс, а незаменимых не бывает, ты сам это доказал…» - скоординировав поток, оставалось лишь максимально завязать его себе и весь влить в Айне… в Сату… чтобы та... те задохнулись от силы! И он это сделал, на миг теряя равновесие и оседая на колени, опустошая каждого в этом зале, иссушая и обезвоживая, а после вбивая всю эту гигантскую энергию в Девятую.
- Распахни глаза, Инфирмукс!!! Распахни глаза широко и узри всю ту мерзость, что ты порождаешь одним своим существованием! Она прекрасна, да! Да!
Прямо на глазах скорбилусы (что не более 8-10 сантиметров в длину, ведь только детеныши могут заражать и делать климбатами жертв) в клетках, от переполняющей силы «вырастали» в полноценный скарбанатусов – огромных тварей, движимых инстинктом пожирания и впитывания энергий! Те, кто не вырастал, кидался на стоящих в звеньях магической структуры, заползаю в шею и парализуя. Им приказывала Сату – они слушались свою Королеву. Твари с телом многоножек, пауков или скорпионов набрасывались на сподвижников Амалинды, а две огромных твари, выросших за секунды, уже вгрызались в ее лежащее на полу тело. К горлу Инфирмукса подступила тошнота, он буквально ощущал металлический запах крови и пережженных сосудов, порванной энергетической путины – то было поражение в неравном бою с Сату.
– Нет! Нет! – не узнал свой охрипший и сорвавшийся голос мальчик, он только что увидел, как один из тварей повалил ребенка на пол, вгрызаясь в его тело и выкачивая энергию или просто выпивая кровь, в этой отвратительной массе, издаивающей противные стрекающие и чвякающие звуки, можно было сойти с ума. Кому угодно, но не Инфирмуксу и Айне, что повидали на своем веку куда больше. Ненавидя себя за слабость, отвернулся, понимая, что никого не может спасти, сейчас попытка создать хотя бы десяток щитов провалилась, магия не подчинялась, как, по сути, и тело.
[abbr="float:right"][/float]Резкая боль. На груди крестообразная рваная рана от ловкого и внезапного выпада Девятой с клинками в руках, боль настолько сильная, что мальчик готов поклясться – чувствует как пульсируют края ран, наливаясь алым… - Пурпорно-красная кровавая волна её глаз затопит тебя, если будешь стоять столбом… - Когда мы потеряли контроль над ситуацией? – А вы его и не имели… то была лишь иллюзия, только не говори, что ты этого не знал?
Тело несется к противоположной стене и Эреб прав, ее глаза не отпускают, преследуют, так как девчонке хватает скорости, не отставать от стремительного движения Десятого и не позволять уйти влево или право. В сознании вновь вспыхивает воспоминание как, Скорбилус когда-то давно, по настоящему приятным голосом говорит… учит его, мол, имея такой запас ментальных сил и магии, он – Инфирмукс сможет придать ментальному пульсару облик самого Эреба и тот, взяв его под контроль…М а т е р и а л и з а ц и я. Скорбилуса в реальный мир? Он пытается, сам не поднимая почему, может потому, что рассудок давно плывет, сознание сорвалось с края осколка и сейчас душа в межизмереальном подпространстве из-за этой алоокой мелкий девчонки, хотя тут ее вины нет. Инфирмукс не находя сил, резко впечатывается стопами в стену и убьет Айне под дых – сильно, отрывисто, буквально сгибая ее дугой, а после второй удар наотмашь по голове, дабы девочка потеряла равновесие, - Ее нужно убрать от стаи! Разорви контакт Королевы и стаи! – он понял в первые секунды слов, понял, чтобы в следующий миг взмыть вверх, разбивая магическим зарядом стеклянную куполообразную крышу и перекинув Айне через плечо, уже на всех парах несся с этого триклятого материка в космос, успевая лишь послать маячок SOS ближайшим госструктурам… это уже не его проблема, придут люди Коалиции и Амалинда окажется под их юрисдикцией. Инфирмукс не знал, выжил ли хоть кто-нибудь из детей, но думать об этом не хотелось. Он не знал, куда их точно закинет портал, но то будет Климбах, Десятая зона…
Глаза, привыкшие к полумраку, встретили приглушенный свет пещеры с радостью, близость к родной планете ощущалась приятным покалыванием в теле и даже неким воодушевлением! Интересная была игра, хотя ее исход, скорее ничья, нежели безоговорочная победа команды Климбаха. Девчонка безвольно весела на плече, кажется, Айне потеряла сознание, или Сату отключилась, или еще что произошло в тот момент, когда связь была разорвана из-за смены планеты. Ее детское лицо казалось синюшно-бледным в тусклом свете радиоактивных кристаллов, растущих в пещере. Неспроста их перебросило в неглубокую пещеру, ее Инфирмукс знал, теплая вода из-за близости постоянно «волнующегося» вулкана и наличие кристаллов делали ее идеальной для отдыха и возвращения сил. Недолго думая Десятый без лишней осторожности сгрузил легкое тело Айне в воду и устало опустился на нагретый камень рядом, хлестко ударив спутницу по щеке, дабы привести чувства. Дежавю…
- Эй, только попробуй сейчас помереть, я тебя с того света достану и сам убью! Очнись же, Королева мать, Эреб тебя побери… - в голосе не было и грамма насмешки, лишь сосредоточенность, легкая горечь и проскользнувшая нота искреннего беспокойства, что уже… странно.

Отредактировано Инфирмукс (20.11.2017 17:56:56)

«И ты ей веришь? Инфи-и-ирмукс, брось, сколько раз мы слышали нечто подобное, нет, конечно, до заявлений главного блестящего гения…» - окончание части фразы климбату выделили специально отчеканенным насмешливым тоном, мол, речь шла о каком-то умственно-отсталом или глубоко опозорившемся человеке, - «…девчонке далеко, ибо переплюнуть что-то вроде – да вместе мы поработим мир, звезды и тела дохлых тушканов, в принципе трудно, но не разочаровывай меня Инфирмукс, все одно… их было сотни, тысячи и будет не меньше – голосящих болванчиков, ничего не значащих для твоей жизни, к тому же наш общий разум все равно не позволит тебе её оставить, так грустно. Я бы тебя пожалел, будь у меня руки…»
Взгляд Темного Эфира немигающим остекленевшим полотном запечатлелся на переносице Айне, казалось, кукольное девичье лицо транслировалось на блестящих глазных яблоках подростка, точно фильм ужасов. По крайней мере, именно сей неподдельный шок переполнял Инфирмукса, с уголков глаз потянулись черные нити, за доли секунд заволакивая белок непроницаемой тьмой, делая теперь магматические дуги радужек особенно броскими на бледной коже на фоне полумрака пещеры.
Вдох. Один глубокий вдох, чтобы справиться с быстрым сердцебиением, сморгнув алую поволоку, мальчишка облизнул губы, склонив голову на бок, – Либо это просто дань хорошим манерам, мол, за помощь, либо ты не знаешь, о чем говоришь, Демон. Надеюсь, что первое.
Слишком много всего навалилось последнее время, а память… память стирала, удаляла, резала и хоронила, оставляя после событий лишь тяжелый кровавый привкус, и вот он – Инфирмукс, уже не помнил ни Лестейна, ни кого-либо еще из правителей, даже недавнишняя важная встреча с цепным псом померкла и растратила всю значимость, разум отгородился от внешнего мира стеной забытья, непомерной стерильностью, оставив лишь привкусы и запахи, мимолетные видения и фразы, даже не ясно, с кем именно они происходили, может даже не с Инфирмуксом, а Айне вот, сейчас её история близко… и климбату очень хотелось, чтобы после нее осталась хотя бы невесомое приятное ощущение.
- Из всего Эребового Климбаха я самая неудачная партия для спасения мира или избавления его от мерзости. То, что вероятно ты обо мне слышала, не такая уж ложь, я могу лишь разрушать, а полагаться на мою память… как новичку играть в рулетку с шулером. И чтобы та самая бездна не покопалась в твоих внутренностях, возвращайся домой Демон, и забудь об этой встрече, поверь, ты этого не хочешь. Тебе оно не надо. К тому же, кажется, у тебя уже есть отличная кандидатура среди правителей на роль друга, не подводи его.
Подросток отвернулся, пряча взгляд, одному Богу известно с какой непомерной сложностью дались эти слова, но сейчас проявлять эгоистичность и загореться желанием присвоить девчонку к себе Эфир не мог, пока еще с легкостью затушив его, и усмехнувшись собственным мыслям – он делает правильно и плевать, что бесконечно хочется дружеского контакта, он – Властитель Десятой Зоны для него не создан, его удел вечное скитание по материку, вечная борьба с голосом в голове, а общение лишь с неразумными тварями мира, например, Мегаструмами или Флюгеразами. В Энтеросе миллионы видов фауны, редкой и не очень… фауны, в которой Инфирмукс, не будь климбатом, получил бы звание доктора наук, не меньше, с его-то опытом во всем этом многообразии. К тому же, необузданные и неукротимые монстры не предадут – у них даже сознания и речи быть не может, полностью утвердившись в своей правоте, подросток еще раз чиркнул взглядом по Айне, - новой встречи буду рад, хотя эту, вероятно, даже и не вспомню. – невесело признался он.

Ломкая звенящая тишина заполнила сознание, словно замерзшая вода в полом сосуде и лишь Небу известно, как тот сосуд не лопнул, не пошел трещинами. Губы девочки плавно двигались, а ее голос отчего-то звучал где-то на подкорке, каждое сказанное слово гравировалось в красивые алые узоры по черной поверхности сакраментальных костей, и через минуту Инфирмукс мог поклясться, что напряжение, повисшее в воздухе, можно было резать тупым ножом и намазывать на хлеб.
Демон упряма и их упрямство с Десятым имеет схожие черты – порой, глупое до безрассудства, и сейчас она, столь откровенно смотря в глаза Инфирмукса, в коих черные угли сажей чертили переливчатые разводы по яркому пламени, не отыскала бы злости, ненависти, пренебрежения или чего-то вроде. Климбат взирал прямо, с легким недоумением, а мальчишеское лицо выражало в целом странную усталость.
– Либо сомневаюсь, либо идиот, так значит? – беззлобная ухмылка тронула губы, – ограниченная точка зрения, Демон. Я не сомневаюсь в тебе или в твоих словах, чтобы сомневаться, нужно хотя бы лелеять надежду на помощь. Ты просто не знаешь, о чем говоришь, и… что за имена ты перечисляешь? Посмотрю, их список у тебя подозрительно велик, уж не мертвы ли они? – последнее сказано с шелестящим шепотом, но тонкий слух Айне без труда уловит даже самый тихий звук, – Хотя, какое это имеет значение. – секунда, растянувшаяся на две вечности и подросток резко делает шаг вперед, впритык, буквально тараном «встречая» изящное и худое тело Айне грудью, заставляя ее отступить, а в голове слышится смех, неприятный, вытрясающий душу тихий смех и снова во рту этот осточертелый привкус дешевой карамели, пережженного до гари сахара.
– Повторюсь, ты не знаешь, о чем говоришь, Демон. Кого я стерегу? – задумчивость на миг исказила лицо, – если бы я сам способен был ответить на этот вопрос, но не голос в голове, поверь. Не тварь, что сидит и у тебя, и у меня в мозгах, нет. Ты можешь думать, как нравится, но это часть меня, – еще несколько шагов, заставившие, если не ходить кругами, упереться Айне спиной в стену и грубый, ощутимый захват одного небольшого витого рожка девочки на ее черноволосой голове, да, Инфирмукс схватил ее за рог, резко оттянув назад голову, всматриваясь в лицо совершенно беззлобным, но все таким же уставшим взглядом.
По сути, ему нравилось… это делать, нравилось вот так вглядываться в черты напротив, слушать речь и с удивлением отмечать, что в душе не вспыхивает ярости, не просыпается желание снести климбатке голову, внутри нет ничего – лишь пустота, уж не из-за того ли, что ее климбат не рассматривает противницей, или виной недавнишнее спасение, схожесть в интересах или попросту то, что Айне девчонка?
– Скажи, ради спасения, ты бы выдрала этот рог с корнем? – на полном серьезе голос Инфирмукса уже громко разрезал тишину, – прямо сейчас? Сама? И согласилась бы лишиться большой части сил, вероятно, погибнуть, и уж точно потерять рассудок. Демон, никогда не обещай того, что не сможешь выполнить, ибо нет преступления более жестокого – хватка на роге стала во стократ сильнее, словно показывая, каково это, даже попытка выломать лог и не просто кусочек, но и основание, уходящее в череп.
По сути, климбат лишенный рога не потеряет того, что потеряет Темный Эфир и оно и явилось его главным отличьем от большинства. Проклятые кости. Кости преследовали его, окружали, защищали и сводили с ума.
– Если бы все в мире было так просто, – рука исчезла, освободив от захвата, и Инфирмукс глубоко вдохнул, отвернувшись, – трус, не трус… слишком неопределенная категория, чтобы я мог сказать, что ничего не боюсь в этом мире. Как и ты. Но страх уже давно стал яростью, Демон, а ярость разрушительна, тем и притягательна.
Подросток запрокинул голову, точно в верхних сводах пещеры собирался обнаружить последнюю истину, или золотые скрижали, – Знаешь, когда кто-то говорит о спасении, обычно сам нуждается в нем не меньше, а порой даже не подозревая об этом, – не опуская головы и взгляда, продолжает вещать, – но я не могу никого спасти, сколько бы боев не принимал. Поверь, их было множество, наверняка больше, чем у… имен я не запомнил. Но принять бой и спасти не одно и то же, мне потребовалось много времени, чтобы это понять, нет смысла во всем… это… а Он… он говорит, что и разницы нет, как будет идти жизнь, я буду вечным здесь – на Климбахе. Может в этом моя плата за что-то ужасное… – Инфирмукс перешел на шепот вновь, сжимая уже свой рог у самого основания и с куда большей силой, чем минуту назад сжимал рог Айне, казалось, секунда и подросток выломает его, или сорвет себе костяшки, - …как думаешь, я мог быть чем-то чудовищным? – Смех, глухой и негромкий, – но и это не имеет значения, особенно, когда я не помню прошлого, а настоящее пестрит картинками и своими и… надеюсь, что не своими. Плевать. Если я что-то и сделал, если том моя вина… и если ты до сих пор уверенна в своих словах, чтож… Девятая, попробуй… спасти… устроить мне суд и кань. Нападай.
Он резко развернулся, раскинув руки, распахнув огненные крылья, мгновенно вспыхивая факелом и устремляя яростный, исполненный предвкушением и куражом взгляд на девочку, – Не совсем то, чего ты ожидала, правда!?
«Вот и накрала всех нас… пурпурно-красная кровавая волна…» - смех.

– Да, мы как куски закаменелой в веках плоти; как продавшие свою душу грешники за щепотку невиданной силы, ведь плоть без силы не более чем туша. В этом ты права, Демон, но жизнь без цели – существование, а у меня нет цели, за которую я готов отдать жизнь, что не стоит, по сути, и гроша. – Инфирмукс перешел на шепот, а до собственных слов он слушал Айне с предельным вниманием, испепеляя ее черными выжженными колодцами зрачков и не складывая крыльев.
- Наверное, мне стоит позавидовать твоей готовности самоустраниться, а вот я – сам себе отвратителен, и говорю об этом без прикрас, Демон. Я ненавижу Климбах, я ненавижу этот свет и всю ту мерзость, что наполняет его до самых краев, но я не могу, просто не способен взять и выдрать из себя этот рог или… оборвать собственную жизнь этими руками. Но чужие руки... когти... меня ох как воодушевляют! Это похоже на балансирование над бездной, с таким подходом легко соглашаться даже не самые сумасшедшие поступки, многие из которых, казалось бы, противоположны здравому смыслу. Но я все еще здесь, на этой проклятой Эребом планете. Нет, я люблю Некроделлу, но весь прочий Климбах… вот ты любишь свою зону? Некроделла – все, что у меня есть. Она словно держит и начинает убивать изнутри, если я иду против собственной природы… а знаешь…
Эфир внезапно замолчал, стал как вкопанный, прислушиваясь к собственным ощущениям и удивляясь странному внутреннему… нет, не доверию, пока еще далеко не доверию… словно тонкая нить, обрастающая частицами, эволюционирующая вначале в веревку, а после в канат, что тянется от него к Айне или наоборот. Не важно.
«Все это хрупко и бесполезно, один неверный шаг и девчонка превратится в безликий образ. Как думаешь, насколько быстро она откажется от своих идей? Насколько быстро изменит мнение, и станет на сторону чужака?» - смех Безымянного Скорбилуса резал наждачной по ушам, но губы мальчишки украшала внезапно возникшая улыбка. Да, вполне искренняя улыбка, ибо ему было, что ответить, - «…ну так и проверим? Какая мне разница, что в ее словах ложь, а что истина? Очередная игра, очередная история, почему бы не попробовать? Мне, в принципе, терять нечего, а у Демона очень занятная душа, следовательно, я больше получу, чем потеряю в этой авантюре!»
- … если ты настолько этого жаждешь, я бы взглянул на свое будущее через пару лет, - задумчиво продолжили мальчишка, - плевать во что оно вольется и выльется ли вообще, но я терпеть не могу скуку, и бессмысленные действа. Так что, - крылья за спиной сложилось, а коса была воткнута в землю, - Я Инфирмукс – властитель десятой зоны Климбаха и имя мое переводится на самом деле как… «чужак», и я рад нашей встречи, Айне – правитель девятой зоны Шантитус, надеюсь, она принесет свои плоды.
- И раз уж я тут разоткровенничался и нещадно сжигаю мосты, позволь кое-что показать. Некоторые обрывки событий минувшего терзают похлеще экземы, ведь я не все забыл, а жаль. Какой бы приговор вынес твой праведный суд на это деяние!? – Инфирмукс вновь оказался предельно близко, схватив девушку уже за оба рога и столкнув их – себя и её лбами.

Луна направо и налево
Рука от голода хрустит
Ты утолишь своею жизнью
Мой непомерный аппетит...Все закружилось, словно в калейдоскопе из миллиона оттенков черного. Вокруг сгустилось тяжелая, давящая своей абсолютной атомарной массой темнота внутреннего космоса. В ней – этой темноте, не сразу, но довольно скоро замерцали тысячи хаотично вращающихся рубиновых обломков, точно невидимый титан окунул металлическую руду в густую кровь, пропитал ею осколки, сделав по зеркальному блестящими. Многие оказались покрыты странной черной паутиной и ничего не показывали, а прямо на глазах Айне два осколка столкнулись на огромной скорости, но вопреки физическим законам, вместо того, чтобы разлететься, разбиться или еще что-то подобное, «вплавились» в друг друга, отсоединив от себя по части с оставшихся свободных сторон и в пространстве на один осколок стало больше. Цикл повторялся то тут, то там, но некоторые «сплавливались» вместе и без последствий, уменьшая количество кружащих в пространстве объектов.
Внизу разливалась еще большая тьма. Тьма, что время от времени шла волнами, образовывала водянистые круги, подобное деликатно наводило на мысль: внизу простирается бесконечный океан.
Сверху «в небесах» чернота расступалась, прибавляя едва уловимые оттенки серо-сизого и багряного, там, едва были заметны очертания чего-то огромного, костянообразного и змеевидного, словно скелет змеевидного дракона. Показалось?
- Это мое подсознание. – объяснил климбат, обнаруживая их с Айне зависшими в космическом бесконечном пространстве, - вот этот осколок… - красноволосый взглянул вниз и, правда, там у самой воды, явно рукотворно, один осколок связывался какой-то черное сводообразной субстанцией и никуда не мог улететь.
- Я специально защитил его, чтобы… - Инфирмукс немного потупился, сразу не находя слов как именно объяснить, - он не подвергся искажению. Все те воспоминания, что мне доступны уже не более чем фальшивки, в них искажено все: действующий лица, события, даже сюжет. Но некоторые… не более десятка… я сохранил. Смотри… сюжет настолько далекого прошлого, что… разве можно меня считать достойным? Мерзость, что стремиться уничтожить мерзость – не это ли смешно?
Воспоминание распахнулось. Темный готический замок, весь в руинах, окружающая обстановка сразу давала понять: недавно здесь завершился кровопролитный бой. Мальчишка в подранной одежде и залитый кровью с ног до головы придавливал коленом за горло необычно крупного, почти обнаженного климбата с длинными коричневато-красными волосами и рисунками по всему телу. Тот хрипел конвульсивно дергаясь, но уже слабо… а Инфирмукс..?
Темный Эфир ел. Нет, даже не ел, а жрал. И не было в его действиях ни красоты, ни очарования, как могли представлять некоторые. Мол, смотрите, дитя с ликом ангела… что за бред? Он жрал, как животное, обгладывая область руки между запястьем и локтем. Обгладывая плоть до самой кости… на живую. Ошметки мяса иногда выпадали из его рта и хвост… костяной хвост ловил их, грубо заталкивая подростку в глотку, отчего тот иногда кашлял, но каким-то чудом сдерживал подкатывающую рвоту.
- Умоляю… Инфирмукс… - послышалось рядом, и худая бледная рука соседнего окровавленного безногого тела, низенького худого блондинчика, потянулась к нему, в абсолютно агонической попытке к спасению, поймав прядь влажных от крови волос и дернув на себя. Хвост грубо вдарил по руке, а Инфирмукс буквально взвыл, схватившись за голову и что-то бубня, но слов было не разобрать, воспоминание слишком смазано и размыто. Рядом лежало еще тело климбата, но оно было обглодано начисто до пояса, лишь голые кости валялись на холодном каменном полу в луже крови. Далее действо вообще перешло в разряд абсолютного треша. Инфирмукс что-то кричал, хватал себя за голову и бился о пол, между подходами в поедании полудохлых жертв. Кажется, но это не точно, ругался. Пытался сломать себе хвост, а тот, судя по всему, был под управлением скорбилуса и помогал в этой кровавой трапезе.
Под конец климбат то беззвучно рыдал, то начинал смеяться, как ошалелый уродством безумец утопающий в нирване. Он обгладывал лица жертв, но было видно – от еды мальчишка не ощущает наслаждения, он ест по какой-то другой причине. Финал очевиден: все три тела оказались сожраны и обглоданы Инфирмуксом до пояса…  Лишь голые черепа и кости остались валяться. Мальчишка рухнул рядом, тяжело дыша, пламя вокруг его тела постепенно разгоралось с новой силой и даже глупому было ясно – сие предание чревоугодию являлось именно климбатским, когда зверь мертвого мира мог есть несоразмерно много мяса и оно переваривалось за считанные секунды, попадая в желудок, иначе съесть так много Инфирмукс попросту не смог… переваривалось, чтобы стать магической энергией. Восполнить запас.
Занавес.
Снова пещера. Снова настоящее. Источник, - и даже после этого ты не утратила своей уверенности? – применительно к себе насмешливо-горько прошептал климбат, отстраняясь.

Отредактировано Инфирмукс (06.12.2017 16:36:11)

Порой Инфирмукс ловил себя на гаденьком и совершенно диковатом желании: схватиться пальцами за голову и, проломив черепную коробку, перебрать каждую частичку воспаленного мозга. Казалось, там клоака кишащих в сахарном сиропе ленточных червей, стягивающих извилины скользкими слизистыми телами. Те черви тоже сладкие. Обязательно сладкие. Точно выполненные сумасшедшем кондитером из дешевого мармелада. И все из-за этого, пробирающего до самых жил, отвратительно ласкающего смеха в голове.
«Девчонка и то, что сидит в ней, по сути, одна глупая туша, Инфирмукс, ты не перестаешь меня удивлять. Все же зря распечатал сею милую и эксцентричную сценку, ни один климбат никогда не сделает даже приблизительно верного вывода о тебе или, тем более, обо мне. Они. Все. Одинаково. Тупы. Их мозг попросту не способен осмыслить то, что происходит в твоем Мире… в нашем мире. Такие как она годятся лишь для на две вещи: мыслить примитивно и издохнуть от руки, даже не более сильного, а более удачливого. Не хочу расстраивать и говорить, сколько правителей сменилось лишь на твоем веку… так было и так будет. Впрочем, оно и не важно, пройдет какое-то время, и ты забудешь о Ней, не беспокойся, я не стану напоминать…» – странно, что Скорбилус решил заговорить именно сейчас, когда основное представление уже закончилось,  Айне высказалась, а подросток, широко распахнув пронзительные глаза темно-багряного цвета, с тусклыми отсветами в полумраке, с удивлением и промелькнувшим весельем хмыкнул. Он слышал голос в голове, но отчего-то голос снаружи показался ему куда интереснее, что уже само по себе редкость.
- Верно. Я не знаю кто они, Демон. Более того, я даже не уверен, что действительно был там. С особенностью моих рогов? Рогов… – мальчишка моргнул, словно сбрасывая поволоку наваждения, а заметила ли Айне, что её собеседник попросту забыл сцену с рогами, недоумение, проскользнувшее во взгляде выразительно это обрисовало.
- Как там говорили в одной мудреной книжке? Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. – похоже, климбат имел опыт прочтения Уголовного кодекса или Коалиции Рас, или какого-то Доминиона, – хорошие законы, жалко, что климбаты по нему трактуются как неразумная форма жизни, да? – негромкий глуховатый смех, – Значит, собрать осколки? Странные у тебя желания и предложения, Демон. Как спортивный интерес? Что-то из разряда «ох как будет круто покопаться в чужом мозгу», хотя, чего уж там, я логику многих собственных поступков не понимаю, так что уж в чем в чем, а в стремлении избавиться от скуки понять могу. У нас осталась лишь одна нерешенная проблема. Если ты действительно хочешь… желаешь осуществить то, о чем говоришь, я не имею права тебя забыть через пол часа после твоего ухода. Да? Есть лишь один способ запечатлеть тебя, Демон, – ухмылка мгновенно растянулась в белозубый оскал, обнажая заостренные клыки, идеально заточенные природой во имя отсоединения масса от костей – ты, правда, готова идти до конца?
Взгляд лихорадочно блестящий. Один отрывистый шаг вперед. И одной лишь Бездне известно, Инфирмукс так шутит… глумиться, или там что-то серьезнее?

[AVA]http://s9.uploads.ru/cthxw.png[/AVA]С горько-сладкой гармонией в ваш разум втекает агония...
«Ты подписываешься на большую игру, Инфи-и-и-ирмукс…» – смех и уже до оскомины приторная карамель, – «и Эребу известно, что ты ничерта нового не скажешь…», – «В том то и сок, как думаешь, сколько раз ты проходил эту игру? А победил всего однажды, розовая девка-дух оказалась на редкость прыткой… впрочем, нет разницы, пробуй сколько угодно раз, но на одного у тебя одна попытка…» – Темный Эфир осклабился в хищной усмешке, немигающим взором уставившись в невероятно алые радужки Айне. Да, эти глаза буквально ода всем кровососущим, включая климбатов. Мальчишка не знал – чувствовал, тварь в черепной коробке солгала! Демиург уничтожь этот мир, но Инфимукс сейчас способен поклясться, скорбилус лжет в одном: «игры разума», если и проводились, то всего единожды, и в тот единственный раз, закончились не поражением. Фтэльмена живое доказательство постоянства памяти. Почему вдруг он решился на такое? Ответ остался недоступен, просто доселе Эфир не ощущал столь странного эмоционального подъема, по сути, лишенного оттенков, но нечто необъяснимое влекло магнитом невиданной силы к энному решению, противиться которой даже боги не способны.
– Ахах, не преувеличивай, – уже расслабленная позы, негромкий шелестящий смех, – ты не помешенная, я не чудовищный, – оскал обнажил заостренные белые клыки, – а те, кто думает иначе, издохнут, придушенные своими же кишками! – адреналин ударил в кровь, разбавляя настроение нотами чего-то будоражащего, серотонин же сделал ситуацию очередной игрой. Без правил. Без потерь. Ради собственного увеселения. Чувство юмора у красноволосого мальчишки было не очень, знаем.
– Это будет игра, где мы с тобой на одной стороне доски. Но, прежде чем я начну, должен сказать. Любое пребывание в мире бессознательного, подпитывает Его, но ты сильна, это сделает свое дело, лишь постарайся ментально изолировать собственный разум насколько это возможно.
Мальчишка подошел вплотную и вдруг… уселся перед Айне на землю «по турецки», заговорщически поманив девочку рукой, – присаживайся. Спиной к спине. Надеюсь, такое тебе подходит? – дождавшись, когда острые лопатки коснутся его позвоночника, климбат не предупреждая, прижался затылком к затылку правительницы Девятой зоны.
«Они стоят в одном ряду, сразу друг за другом… девять и десять... очередность…» – последняя мысль вспыхнула в темноте сомкнутых век и в секунду, когда мальчик открыл глаза, их мир было не узнать.К огромной цитадели из красновато камня вел разрушенный мост и разумеется, по велению капризной судьбы, Айне и Инфирмукс стояли перед обрывом, вдыхая сладковатый аромат душистых роз, нежной лаванды и… разлагающейся плоти. Небеса закутывали в пушистый серый шарф неестественно-отвратных облаков, камень исполинского сооружения перед климбатами поблескивал в тусклых тонах невидимого солнца. Влажный камень. Красный маслянистый влажный камень.
Мальчишка сделал шаг вперед, но тут же замер, смотря под ноги невидящими глазами: обрыв простирался в черную непроницаемую бесконечность, слишком густую, чтобы прослыть реальной. Несколько мелких камушков сорвались с утеса, и беззвучно упорхнули вниз из под ног Демона.
– Эй! Тварь! – даже не крик, а почти животный рев, не каждый был бы способен поверить, что это почти детское горло способно порождать подобные звуки, – рассказывай правила игры, мы готовы!
Крик не потонул в пустоте, он потонул в звонком эхе ломающихся костей. Нижние своды замка, а точнее фундамент, соприкасающийся с каменистой землей, затрещал. Исказился… отделяясь и вырастая в форму огромного красного костяного змия. Истинная личина Эреба могла бы потягаться в размере с крупным драконом. Совершив странное движение, как обтряхивается собака, тем самым избавившись от покрывавшей тело масляной, искрящей рубиновым, жидкости, змий прямо по воздуху перенес часть своего гигантского тела в сторону стоящих подростков, его безглазая морда, отдаленно похожая не на дракона, а, скорее, на череп матировавшего волка,  уставилась зияющими глазницами на миниатюрную фигурку девочки, обдавая ее ярким темно-фиолетовым светом, что источали провалы уже упомянутых ранее глаз.
– Ну, привет-привет, девочка. Еще раз. Уже воочию… мне всегда была немного любопытна разница между такими как ты и такими как он. Но не настолько, чтобы стать свидетелем кровавой бани.
– Оставь ее в покое, Тварь. – злобно процедил сквозь плотно сжимающиеся челюсти мальчишка, – выкладывай правила.
– Инфирмукс, ты не меняешься. Хорошо, раз в том и состоит твое желание… я ведь всегда исполняю все твоя желания, разве нет? – ноту сладковатого противноватого шипения невозможно было не заметить в голосе резко отстранившегося от Айне Эреба, – цель игры проста. Вы должны отыскать в этом замке и спасти две личности. Себя. Найдите там самих себя, – тонкий кончик костяного хвоста указал на ворота алой цитадели, – и вытащите за пределы этой одиозной, как тысяча дохлых мегаструмов, махины. – мальчишка скривился, явно недовольный ассоциацией с мертвыми мегаструмами, – это и будет ритуалом гравировки памяти. Впрочем, девочка… пока ты не переступила обрыв, можешь отказаться. Порой лучше, чтобы такие как Инфирмукс даже имени твоего не помнили… не говоря уже про… Все.

Отредактировано Инфирмукс (25.12.2017 16:47:28)

Скрежещущий негромкий смех стал приветствием расплывчатому туманному силуэту, когда красноволосый мальчишка обернулся, увидев незнакомку, в воспоминаниях сразу всплыла описательная картинка придуманных неким автором тварей в книжке про маленького волшебника, рожденного в мире без магии. Как же их называли? Дементоры, кажется.
– Закрыт для посторонних? – дополнил разлетающийся эхом голос, – А разве Климбах не плоский, и не держится на трех мегаструмах? – речь, вновь плавно перетекающая в смех – нет смысла делить сущности, если это сделает игру нечестной. Добро пожаловать в общий мир. Сие не мир Инфирмукса, не мир Айне. Это общее бессознательное, любезно созданное для них… их же разумами. И каждый фантом в этом мире биполярен. Впрочем, Са-ту, ты ведь знаешь не хуже… ну а я, любезные, должен вас покинуть, не потому, что не хочу остаться… не могу. Слишком высока психическая нагрузка для несчастного и слабого меня. Ах да, на-по-ми-на-ю, от проигрыша разум Инфирмукса не пострадает, больше уж попросту некуда, а вот… Айне… береги её голову, Са-ту, другой, у таких как мы, быть не может. – нет, змий не растворился, он попросту вернулся в основание замка, превратившись в окольцовывающий фундамент сложный и агрессивный орнамент.
Инфирмукс обернулся, облегченно выдохнув. Каждое пребывание со Скорбилусом в одном пространстве порождало до невозможного непонятное ощущение напряженности, словно мальчишку заставляли все то время, пока Эреб пребывал в материализации, держать на себе свод небесный.
– Запомнить ее? Ты либо не знаешь, на что идешь. Либо не дружишь с головой…
– Новость. С головой я с рождения не дружу. Как-то сразу не сошлись характерами… – губы расплылись в хищной ухмылке, глаза блеснули, – согласен, идемте, искать себя или вроде того!
– Как странно. Мне жарко. – поежился мальчишка, как только троица сиганула через пропасть и оказалась о огромной, многометровой одиозной двери, нет… целых врат, покрытых сложной филигранной работой в изображении черепов, цветов и каких-то изогнутых зигзагов.
За дверью открылся новый вид… потрясающе красиво. Да, один разум подобную красоту вряд ли способен породить. Необыкновенно высокие потолки, готические стрельчатые окна, но настолько широкие и массивные, что создавали у противоположной дальней стены полноценную панораму, открывающую дивный вид на полыхающую бездну. Со лба Десятого скатилась капелька пота, его собственное пламя, похоже, попросту сбилось с привычного горения, померкнув практически до ноля.
Голубые, лиловые, белые. Именно в этих тонах выполнена главная зала замка, узорчатая гравировка по притокам и плинтусам, диковинные росписи стен, тончайшие вуали, ниспадающие с барельефных угольно-черных колонн – единственные черные детали в помещении. Убранство с немалой долей шика, оттенком рококо, но уместное и чарующее. Вместе с тем, не лишенное готичности, острых и угрожающих мотивов, особенно прослеживающийся в тематике главного трона, и скульптур его окружающих.
– Айне… Инфирмукс… дети… – вдруг пропел тонкий, но звучный голос и из-за высокой спинки массивного голубого трона выплыла фигура. Худая дева. Иссохшая до белой березовой коры кожа. Черное платье с пышной юбкой на коем отчётливо побрякивали сотни тончайших косточек расы неопознанной, хотя мозг очень быстро осознал смысл. Кости такие, потому, что принадлежат несформировавшимся организмам – малышам, вероятно, младше двенадцати лет. Половину лица закрывала венчавшая голову пятизубцовая корона. В руках коса, а вокруг пламенеющие и тлеющие искры.
– …вы вернулись домой? Так долго… я так долго ждала, но… кто это с вами? – острие косы непрозрачно указано на сопровождавшую их фигуру скорбилуса Девятой.

«Когда Рай и Ад меняются местами, даже демоны примеряют нимбы…» – не родная и не чужая мысль пронеслась в голове за секунду до того, как неестественно сильное тело Айне отправило его в полет к черному камню. И почему тело словно онемело? Хотя нет, Инфирмукс мог поклясться, что собрался встречать атаку из полчища костей «в лоб», а точнее мощным магическим залпом. Тьма – поглотитель, казалось бы острая к телу, но погружающая голову в мягкий вакуум поролоновой подушки.

Горячая большая рука легла на голову, растрепав и без этого всклокоченные красно-рыжие волосы, едва достающие кончиками плеч. Мальчишка чуть дернулся в сторону, изобразив на лице перед отцом любимую мину «недовольного подростка», со сдвинутыми к переносице бровями, судорожно поджатыми губами, которые часто преображались в кровожадный оскал. К слову, как раз именно за это выражение лица, а еще дерзкий, склочный и конфликтный характер, пятнадцатилетнему парню мечтали пересчитать все кости учащиеся школы «Каменки», располагающейся в неблагополучном районе «Гетто». Последних на цивилизованном и процветающем Климбахе было «раз, два и обчелся».
Лучший друг Айне – вечно в каких-то ссадинах и царапинах, на кистях рук любимые кожаные гловелетты, подаренные отцом как раз на пятнадцатое день рождение. Между прочим, лично Инфирмуксом «тюнингованые» и теперь способные похвастаться встроенными мини-лезвиями. Что делал мальчишка за несколько километров от их с Айне элитной школы? Ха. Искал новую порцию адреналина. Впрочем, ничего не могло сравниться с этой странной, сюрреалистической игрой, еще в глубоком-глубоком детстве придуманной ими в мельчайших деталях.
Две семьи давно дружили, но оно не мешало одноклассникам искренне недоумевать, как четырнадцатилетняя дриммэйр Айне, да, пусть строгая и дерзкая на язычок отличница, могла подружиться с пятнадцатилетним драчливым даденгером Инфирмуксом. Но кого это волнует, особенно после той истории, когда вдруг ни с того ни с сего Айне стал задирать старшеклассник. Уж не известно, понравилась ли ему девчонка или просто захотелось слабому жизнь испоганить, но запомнил Гордор Анор этот день надолго. А как не запомнить, когда пришлось еще пять дней ходить под мощным проклятьем «внезапных рыданий» и получить хорошего пинка от разъяренного красноволосого подростка. А, ну еще поцеловаться мордой со ступеньками. Раз двенадцать.
Отец лишь разводил руками, тихо посмеиваясь на возмущения Фтэльмены, что в семье растет будущий преступник и вставлял свои пять копеек, мол, так развивается настоящий мужчина, и Инфирмуксу скоро можно будет носить с собой оружие.
– Эрз, не мелочись, у истинного властелина Климбаха целая армия из мегаструмов, а бойцы – бесконечный легион! – ухмылка вновь расплылась на лице, но не было в ней ни язвительности, ни злости, лишь игривость.
Да-а-а, эта игра слишком сильно заполняла разумы подростков. Порой, Инфирмуксу казалось, что они заражены. Расскажи свою историю, открой этот маленький мирок кому-то, кто является ровесником или младше, и он тоже будет втянут, поглощен грешным образом мертвого радиоактивного Климбаха. Прямо как Эрз, но тот еще совсем ребенок. А он и Айне… создатели. Создатели мира, который трудно держать в себе, однако все внутри кричало – необходимо. Дрожь, от каких-то безумных мыслей его… как и всегда избавила Айне, встряхнув алеющей макушкой, мальчишка вскочил на ноги, перед этим цепко и сильно ухватившись за протянутую руку.
– Ха, мы же бессмертны, Демон! Пора уже и нашим зубам найти мясо! Эй, мам, надеюсь все как я предупредил: Айне запеченный до розовой хрустящей корки, мне с кровью! И не как прошлый раз, когда отец мне мороженое сырое мясо в тарелку плюхнул, а сверху кабаньем ухом украсил!
– Ты что обиделся, что я Айне ушко кабанчика не предложил!? – переворачивая последний раз на мангале, аппетитные кусочки пробасил бородатый мужчина, – Эгэ-гэй, великая гуливерка, хочешь кабаньего уха, мы только три дня назад на охоте с твоим папкой были, отменная получилась охота! – похоже, для отца Инфирмукса «гуливерка» являлась женской особью гуля. В такие секунды мальчишке оставалось комично хлопнуть себя по лицу.
– Гули, климбаты – все одна нечисть. – мягко пролепетал мелодичный голосок Ариданы, – лучше бы о предстоящей олимпиаде по начертальной магии подумала, она же совсем скоро, лисенок! – легкие нотки возмущения, а Инфирмукс тем временем по дружески легонько пихнул Айне в бок, хихикнув, – Ага, лисенок, тогда уж демонический лис, как в Наруто.
Как же приятно находиться здесь и сейчас в кругу семьи и друзей, с аппетитом поглощая жарено на открытом огне мясо с овощами и соусами. 
Лезвие косы сталкиваясь с родственным оружием порождало неестественные черные всполохи, окружающее пространство давило своей невообразимой силой, а назвавшая себя Отрицанием, с непроницаемой на лице маской скользила в невероятном танце, абсолютно не получая ран или увечий.
– Ты называешь меня лживой шлюхой лишь чтобы выплеснуть свою злость от бессилия, паразит. Но признай, смысл первого противоречит истине, а смысл второго тебе неизвестен. Ты не сможешь меня убить, я создание за границами реальности, рожденное сиянием чистого разума... двух разумов, я – мать Отрицание. И то, что ты пытаешься отрицать меня – смешит.
Кости, погрузившие Инфирмукса и Айне в себя дрогнули и в полу образовалась воронка, затянувшая весь костный массив в себя, Отрицание лишь ухмыльнулось, растягивая сухие тонкие губы в длинную линию до ушей, – следуй за ними… на второй этаж. – костлявая рука указала на длинную лестницу, – Посмотрим, способны ли ангелы бежать из Рая и насколько прочно Ад засел в их сердцах.

– Ахах, в любом случае мама дала добро. – похвалился Инфирмукс, сейчас лежа на полу в своей комнате и что-то с упоением рисуя, глядя в дорогой чертежный альбом. Время близилось к ночи, Айне, как это часто бывало, осталась у него с ночевкой, да и по разным комнатам можно было до двух ночи не расходиться. Завтра выходные. Сытный ужин придавал телу бодрости, вот и девочка лежала на его кровати с ноутбуком и выбирала им фильм или анимеху, как настроение ляжет, скоротать вечерок.
– … мол, рисование куда безопаснее, развивает какое-то там полушарие и бла-бла-бла! Ахах, будет лучше, если она не увидит мои художества. Смотри! – мальчишка, вскочив на ноги, подтащил альбом с черно-белыми комиксами, нарисованными ручкой. На первой странице была изображена аккуратная девочка с рожками, крыльями и хвостом. Втыкающая в глотку кого-то кинжал и вырывающая плоть его горла зубами.
– Это ты и Шантитус. Нравится? Хотя, кажется, я с пропорциями где-то напутал. О! А своему врагу я еще имя не придумал! – страница перевернулась, на ней был изображен юноша с хищной кошачий ухмылкой и длинными до пола светлыми, судя по отсутствию чернильной окраски, волосами, – я думаю, такому нужна еще свита, но пока в голову ничего толкового не лезет. – как бы между делом пожаловался подросток, переключая внимание на светящийся экран ноутбука, – о! Давно хотел посмотреть это кинцо, врубай. Щас притащу закусон!
Время «там» шло куда быстрее, чем «здесь». Сату могла успеть подняться лишь на второй этаж, а в разуме Инфирмукса и Айне прошло уже несколько месяцев… нет. Почти пол года. Достаточный срок, чтобы считать себя друзьями даже в реальности?
– Мегаструмом мне по лбу. Я где-то посеял свой альбом с комиксами. – пожаловался мальчик, покупая себе и Айне мороженое в ларьке возле школы, до уроков оставалось еще минут сорок, они успеют полакомиться.
– Кажется, забыл в раздевалке. Черт, не хотелось бы, чтобы он попал к этому уроду Гордору. Ну, если крыс еще его кому покажет или порвет, я ему его же уши на затылке морским узлом завяжу. – Инфирмукс был немного в бешенстве, плюс странное предчувствие.
Альбом он так и не нашел, да и возвращаться со школы пришлось одному, группа Айне сегодня уехала на экскурсию, а отличницы не позволяют себе сбегать с подобных мероприятий. Увы. Внезапно с высоты одного из домов, какого именно Инфирмуккс не заметил, спланировал листок, сложенный в простенький самолетик из оригами.
«Если тебе нужны своя зона и подружка ждем тебя в кабинете №001, 3 этаж, школы Каминки» Подпись: Серый дрозд, правитель первой зоны Климбаха.

Удар по голове не слишком сильный, но достаточный, чтобы Айне отключилась минут на двадцать. Сознание возвращалось медленно, а открыв глаза девочка увидела заволоченные безумием глаза парня лет семнадцати или восемнадцати напротив. Почти черные глаза, с потрескавшимися красными сосудами по белку. Бритые виски, весь в татуировках.
– Де-е-е-мон… какая неожиданная встреча. – Айне сидела на стуле посреди замызганного класса, на доске надпись «Первая зона Климбаха». Руки и ноги брюнетки связаны обычными веревками, позади бритоголового стояло еще штук пять подростков, однако боевую мощь представляли максимум трое. Ну точно не мелкий пузатый коротышка или очкарик-астматик. Все выглядели безумными. На секунду Айне захотелось взять телефон и набрать номер психиатрической лечебницы. Но тут же всплыли слова Инфирмукса месячной давности, странные слова – «могу показаться идиотом, но мне порой кажется, что расскажи кому из сверстников мы про эм… Климбах, они сума сойдут, и буду с нами зоны делить…» – на столе поблизости лежал альбом Темного Эфира с рисунками.
Похититель Айне приблизился почти вплотную, проведя холодным лезвием ножа по правой щеке Айне, а левую лизнув горячим шершавым языком, – и что мне с тобой делать, сразу прирезать или вначале поиграть…

В ушах свистел ветер, мир проносился вокруг с ошеломительной скоростью, но одинокая мысль на периферии сознания «почему я бегу точно горящий леопард» так и не сумела достучаться до взвинченного состоянием аффекта мозга. Инфирмукс прекрасно знал, что способны сделать в Каминке с Айне. Нет. Он знал, что в дрянных стенах делают с девушками (и не только) дабы научить их уважать и любить старших. Ага, как же...
Наотмашь с ноги его била давнишняя картина, та единственная, ставшая причиной частого посещения сего наиприятнейшего, как гряда муравьев-убийц, места. Причина, о которой Инфирмукс не сказал Айне, не сказал родителям и не сказал правоохранительным органам. Между ним и лучшей подругой оставалось очень мало секретов, но если бы она узнала, то Инфирмукс готов был поставить на выбивание все зубы – рано или поздно сие знание сыграло с девочкой злую шутку. Злую, отвратительную и кровавую. Родители же просто запретили туда ходить, а полиция? Смешно, Каминка давно и успешно крышивалась некой мафиозной группировкой из Циркона... ее называли... Называли... Боль раздирала пульсацией виски, дыхание сбивалось, – Флегетон. Эреб его дери! Что? Что он сейчас подумал? Не важно, перед глазами вновь картина прошлого: девочка, имени которой так и не узнал. А зачем? Рыжие волосы… наверное, они были до плеч, пока ублюдочные твари из Каминки не обрили свою жертву налысо, чуть ли не сняв той скальп хирургическим лезвием. Кажется, подобным промышлял некто с фамилией Берцелис. Уебищный дриммэйр, как и вся его компашка. Школьная униформа изодрана в лохмотья, нижнее белье валяется где-то под сломанной партой, лежа в подсобке и уже не издавая звуков, она могла лишь дышать. Белое тело покрывали синяки, ссадины и мелкие ожоги. Из компании курили двое, но отметины оставил один. Джоз Альви – низенький толстый поросячьего вида подонок, которому страсть как хотелось затолкать кочергу в глотку до самого основания. Как потом узнал Инфирмукс в больнице, лишь подслушав разговор, её жестоко насиловали, а после просто бросили в подсобке подыхать. Кто? Нет-нет, ни в коем случае не ученики Каминки, как можно? Это месть ее криминальному клану от боссов Флегетона, во всем виноваты родители, задолжавшие денег и не желающие расплачиваться.
Вот и зачистил туда Инфирмукс, узнав немало грязи. Подобными делами промышляла почти половина учащихся, вся школа делилась на группировки, которые либо держали между собой нейтралитет, либо враждовали. Не раз рыжему парню удавалось отбить жертв, зря он что ли ходил пятый год во всевозможные секции единоборств? Как оказалось, нет, да еще если учесть талант...
Кулак вспотел, особенно сжимающий бумажку. Так. Ее нельзя тащить домой, бумажка сразу выкинута куда-то кусты шиповника, цветущие сейчас красивыми розовыми цветками. Судя по написанному, с ним играют и дорога каждая секунда…
Отец часто брал его с собой и на стендовую стрельбу, а с Айне и на пейнтбол. В голове совершенно никаких мыслей, лишь образы дальнейших действий. Двучастные образы, он сделает то, что навсегда изменит его жизнь. Уже сейчас мальчишка слышал фантомный звук завываний матери и причитания навзрыд: все именно так, как она предрекала. Уже сейчас зрел картину развода родителей, и ни о чем не жалел.
Вначале колония для несовершеннолетних, а когда стукнет лет сорок, по этапу на Субтэрналес, коль раньше не подохнет. Но иного выхода нет и быть в принципе не может. Пора подчистить улей, и он костьми ляжет, но сделает так, что Айне и пальцем не тронут, не говоря уже о большем. Айне не тронут. Айне не пострадает. – забилась последняя осмысленная мысль как птица о прутья железной клети. Сперва к себе в комнату, переодеться и постараться максимально скрыть внешние черты. Айне его узнает и те, кто видел не раз тоже. Но вторые вряд ли смогут рассказать.
Инфирмукс знал код от сейфа, и лишь когда увесистый титановый зверь приятно захолодил руку даже сквозь перчатки, мальчишка успокоился. На кон поставлено слишком много, а своими силами Инфирмукс может справиться максимум с двумя старшеклассниками.
Спрятав пушку в задний карман и наглухо застегнув кожаную куртку, мальчишка выдохнул, и через шесть секунд уже захлопнул входную дверь. Если его пригласили, значит, Айне серьезно не навредят, пока он не явиться, но червячок неуверенности точил изнутри. Есть много способов унизить, не причиняя серьезных физических травм.
Он вновь бежал. Бежал. Бежал. Мир вокруг искажался, становился нестерпимо ярким и на миг, в голове что-то щёлкнуло, мысль выстрелила в тише сжатого разума, – «все вокруг такое неестественное… нет, надо думать о деле…». На подходе к школе, возле огромного мусорного бака в подворотне, Инфирмукс вытащил обломок арматуры. Ему поможет лишь внезапность. И удача. Много-много удачи. Зачем арматура, если есть полностью заряженная пушка? Как раз для того, что бы враги не догадались о ее наличии. – Давно не виделись, Инфирмукс, – его ждали. Подросток залез через окно на нужный этаж и как раз захлопнул смыкающую два коридора дверь. Лихорадочный взгляд упал на идеальное до отвращения лицо дриммэйра, тот час в сознании всплыл их с Айне разговор накануне. Как раз перед просмотром десятка серий аниме «Убийца Акаме».
– Уроборос, змей, кусающий свой хвост. – голос в воспоминаниях прозвучал так ярко, что даденгер чуть было не решил, она где-то рядом. Смешно, ведь он в тот раз ответил, мол, у ЕГО злодея не может быть настолько скудной фантазии. Он же не попсятина какая-то, а после еще раз взглянув на творение рук своих в альбоме, выдал, – «ходя да, то, что я тут намалевал, только Уроборосом и зови, а потом прибей побыстрее, чтоб другие не мучились». Странно, что  вспомнил об этом сейчас, в оцеплении взирая на желтоглазого дриммэйра, одновременно сжимая в руках арматуру до посинения пальцев. 
Безумие бывает разным. И у того, кто контролирует ситуацию, есть только один шанс. Главное размахнуться по нужной ему – Инфирмуксу траектории. Губы Саванте уже дергались, чтобы продолжить свою речь. Эта тварь любила поболтать. Мир замер в момент, когда даденгер без лишних слов и церемоний попытался снести ублюдку голову длинной стальной хуевиной. Разумеется, у него не получилось, физическая сила старшеклассника подкрепленная магией, или наркотиками, или еще какой дрянью, без труда помогла сжать рукой холодную сталь, остановив удар у самого носа. Только этого и дожидался нападающий. Выпустить из захвата арматуру, шелест ткани и… почти беззвучный выстрел в голову. Зря у пушки такой хороший глушитель, ибо грохот от ударившейся о пол арматуры, упавшей на Берцэлиса сверху не услышал бы только глухой. На бледном лице так и застыл изумленный взгляд абсолютного неверия. Такой выстрел в голову не совместим с жизнью.
Да. Они с Айне были по-своему безумны, жили в придуманном мире уже с десяток лет, с первого дня знакомства, хоть и вели активную жизнь, но не имели друзей. Оказывается, когда круг общения так мал, свободного времени очень много. Их безумие не несло агрессии, не было омерзительным или больным.
Бросив последний взгляд на валяющего дриммэйра Инфирмукс понимал, что поступил верно. Да, теперь он убийца, но даже отсутствие гложущей совести не заставляло мальчика задуматься хоть на секунду. Наоборот, в груди поворачивалось что-то мягкое и теплое, а собственный голос нашептывал, – «верное решение и такие решения не должны вызывать ощущений вины или раскаянья. Тварь должна сдохнуть, а тварь, что просто помыслила покуситься на твоего единственного друга должна сдохнуть в муках. Какая жалость, что не вышло распороть его от глотки до паха, вывернуть наружу кишки и не развесить веселенькой гирляндой… времени нет, Айне угрожает опасность…» – мысли не пугали, нет, начинал бить кураж. Драйв. Адреналин, выплеснутый в кровь, он убийца, да и не раскаивается, а мысли ублюдочного психопата не принадлежат ему. Это мысли Темного Эфира. Климбат горящий факелом из их истории, что делил с Демоном-которого-нельзя-называть Климбах, был сильным, по настоящему сильным, а еще безумным. Нет, по-своему Инфирмукс лепил из него трагично-лирического героя, истинное имя которого… как же его имя. Иешуа – учтиво подбросила память, и как только ты мог забыть?
– Иешуа… – одними губами прошептал мальчишка, прежде чем вновь броситься по коридору. Темный эфир куда сильнее своего создателя.
Безумие – вот то слово, что творилось вокруг и в голове даденгера, а валяющийся на полу просто преступник, а все преступники априори безумны. Но своим – деструктивным и уродливым безумием, как и его подельники.
«Они все должны сдохнуть» – он уже видел, как шевелятся губы Темного Эфира в кровожадном оскале и не боялся смотреть в полыхающие закатным багрянцем глаза, он так близко… так близко, казалось, вот-вот он коснется его, и Темный Эфир обязательно поглотит испуганного мальчишку, находящегося в состоянии аффекта. Интересно, в колонии кормят три раза в день или два? И как часто к нему будет приходить Айне? Нет, лучше никогда. Лет шесть назад, когда они уже не спали в одной комнате и не засыпали вместе после очередной игры, Инфирмукс вдруг понял,  что не хочет выглядеть слабым. Не хочет выглядеть слабым в глазах Айне и в своих глазах, не потому, что жаждет произвести впечатление или вроде того, нет. Не пристало создателю Темного Эфира и лучшему другу черноволосой девчонки проявлять слабость. Грош – ему цена тогда.
Нужная комната нашлась быстро и не глядя по сторонам выстрел. Пузатый парнишка даже ничего сказать не успел, как свалился на пол, а ведь они все выглядят ошарашено не потому, что Инфирмукс такой крутой, как стадо Джейм Бондов едущих на Арнольдах Шварценеггерах. Совсем нет. Взгляд сфокусировался и тело резко отшатнулось, ударившись о парту, а руки чуть не выронили пушку. Перед его взором предстала  совершенно дикая картина, вылезающая за рамки дозволенного. Мир сознания треснул и уже факт собственного преступления казался просто не особо смешной шуткой, по сравнению с ЭТИМ.
– Какого… хрена… – только и смог выдавить из себя сиплым голосом, легкие судорожно сжались до такой степени, что грудную клетку обдало огнем, огонь буквально захлестывал его изнутри, разрывал болью, но рыжий не опускал взгляда.
Айне. Его Айне. Лучшая подруга. Сейчас за ее спиной раскрылись огромные черные крылья, отдалённые похожие на крылья вилокриса, белые рога и длинный гибкий хвост. Этот образ невозможно не узнать, до последней черточки, родинки и шрама он повторял ЕЁ. Демон-Который-Приходит-Когда-Называют-Его-Имя. По сути, перед ним была все та же Айне, просто в клибатском антураже что ли. Жарко, слишком жарко, а Инфирмуксу как никогда хотелось залезть под струи прохладного водопада.
Что не так с этим миром? Или крыша поехала окончательно? Безумие просто невообразимого рода. А воздух вдруг пробрал странноватый амбре…
– Почему тут пахнет гнилью? – не узнал свой собственный голос мальчишка. Стоп. Это его губы только что задали вопрос? Тут не о гнили думать надо, а о безумии, что творится вокруг…
Эреб побери! Не важно, что это: всеобщее помутнение или еще какая дрянь, но они все видят одно и то же! Такой шанс упускать нельзя! Резко развернувшись и вдохнув, наконец, полной грудью, которую все еще не перестало жечь, Инфирмукс начал стрелять. В итоге попадали все из присутствующих похитителей. Попадали безвольными матюками на пол. Попадали красиво, эффектно – словно родились для этой роли.
И пришло осознание. Отрицание не только заставляет гнить в иллюзии довольства, но и позволяет познать себя. Не все способны на дружбу, если ты хочешь найти товарища и есть кто-то на примете, это не значит, что вы априори сойдетесь характерами и взглядами, даже если будете стараться всеми силами. Любое взаимодействие должно быть проверено временем… событиями и риском. Готов ли ты отдать все?
Тело покрылось язвами, а кости глубоко впивались в них, но Инфирмукс… тот, что пребывал в огромном сюрреалистическом замке, заорал так, что даже иллюзорные стекла завибрировали. Кости разлетелись, ударяясь о стены и превращаясь в черные щепки, тело регенерировало, он держал за пояс черноволосую климбатку, что вот-вот придет в себя и осознавал: воспоминания иллюзорной жизни никуда не делись и лично его поведение не являлось ложью или фальшью. Он, действительно вел бы себя именно так, родись в том мире… мире абсолютного Отрицания.
Самой беловолосой женщины не видать, словно ее никогда не существовало, а среди груды костей он вдруг увидел… альбом. Да-да, тот самый альбом, что рисовал в придуманном мире, отпустив уже пришедшую в себя климбатку, Эфир поднял его, прочитав на первой странице в слух, подчерком очень знакомым, но не его «Для Инфирмукса, от Иешуа», а Айне ведь тоже что-то нашла в груде косточек?

Отредактировано Инфирмукс (28.01.2018 16:15:09)

Где-то на периферии смешенного сознания.

– Ты проиграла, мать Отрицание. – шипящий шорох порванных струн, неслышный ни одной живой душе, пусть и раскатисто громкий.
– Что есть проигрыш? Лишь ступень. Но не тебе нести на собственной морде печать довольства, Искажающий Зверь Гнева, не ведающий истины.
– Ошибаешься. – смех, почти беззвучный клокочущий грудной хохот, – в исступлении ярости даже самый неприкасаемый борец теряет маску.
Да… все верно, слова прозвучавшие сонорным эхо «Пора просыпаться». Давно пора, а голос знакомый, женский, звонкий, он действовал не хуже нашатыря. В голове все еще продолжали кружиться образы, картинки, они нахлынули скопом, стоило лишь взять в руки толстенький альбом, провести по шершавой черной коже пальцами, коснуться бардового переплета с коваными стежками. Все прошедшее казалось яркой сказкой, рассказанной кем-то перед сном, хотя не без элемента ужаса.
«…а ведь, я там боялся… страх…» – чувство страха было безжалостно отсечено разумом Инфирмукса давным давно, как и некоторые другие, несомненно важные эмоциональные и физиологические начала. Организм попросту не вырабатывал адреналин в требуемых количествах, а вот норадреналин начинал производить с царским размахом: хватило бы на весь Климбах, да еще и эделирам осталось. Эфир замер, буквально смакуя каждую секунду воспоминания, замер смотря в одну точку, куда-то поверх альбома, изнутри буквально распирало от экзальтирующих эмоций. Как же давно, я этого не чувствовал… как же давно… – одними губами прошептал мальчик, прокручивая и выстраивая каждую сцену в голове, его губы чуть не дрогнули в широкой улыбке-оскале, но не дрогнули и лишь потому, что лицо точно оцепенело в судороге.
Страх, пусть за фальшивую (но тогда он бы за подобный ярлык морду хоть самому Айсу Кагуле набил), но лучшую подругу, всколыхнул погребенные в веках чувства, те самые, что уже две тысячи лет спят беспробудным сном на страже его Высшего ужаса. Красные пряди упали на лицо, скрывая выражение глаз. Ошалелое, безумное, но чистым безумием, неопороченным, неоскверненным.
Страх. Он запускается реальным бедствием и предполагаемыми, но еще не наступившими последствиями. Айне похитили. Ярость, приводящая всю нервную систему вровень возведенного курка, натянутой тетивы. Нет! Слишком слабое сравнение, тогда он испугался так, что возникшее состояние аффекта было сопоставимо лишь запуском Р-36М для нашей родной матушки Земли. Даже сейчас Инфирмукс все еще помнил, как кровь быстро струилась по телу через расширенные сосуды, как свело в легком спазме живот. И накатывал страх, он шел плечом к плечу с готовностью устроить кровавую баню с абсолютным плевком в сторону собственного будущего. Страх увидеть Айне такой же, как… та… девушка. Боязнь за себя и свое бедующее. Последнее меркло на фоне общего. Страх мешает. Отказаться от него, даже в ущерб инстинкту самосохранения был правильный выбор… – вновь одними губами молвил, уже переводя не такой уж ошалелый взгляд на Айне. Но выглядел климбат так, словно увидел старого и дорогого друга, коего уже и не надеялся увидеть, вряд ли бы Девятая догадалась, что парня так «включило» на давно позабытую эмоцию страха. Страха за жизнь иллюзорной подруги. Подруги, которой в жизни Инфирмукса никогда не было и он не видел в каждом друга, нет, скорее… npc компьютерных игрушек, с ним можно подружить ради… ради чего? Ради веселья, можно даже убедить на пару дней себя, что испытываешь к нему невероятную симпатию, а после... Либо напороться на непонимание и оторвать глупцу голову, либо забыть. Другого не дано. Забыть. Он уже успел забыть тысячи миллионы лиц. Живя в мире, где нет знакомых образов.
– В таких делах лучше не думать. – осклабенился в хищной гримасе климбат, сжимая до обеления костяшек свой альбом, – сие ментальная магия, а мало кто знает, что даже она может взаимодействовать с энергетической материей. Тебе нужна лента брата? Мне нужен этот альбом, просто потому, что он мой. Я не люблю делиться своим даже с… каким-то трухлявым мирком. Мы заберем то, что наше по праву. Ахах, – смех у Инфирмукса всегда получился странноватым, будто он над собой смеется, – в играх лично моего разума, нет, не такого плана, это слишком сложная категория даже для меня. Куда проще… Фтэльмена всегда занимала роль матери, иногда я даже поражался тому, с какой яростью мой разум выбивает ей эту роль, хотя… я видел лицо настоящей мамы… – голос немного осип, стал тише, но климбат продолжил, – мне показал ее лицо деос беспорядка, точнее твари им созданные.
Инфирмукс еще немного помолчал, взглянул на Айне, убрав растрепанные пряди со лба. Очнувшись от могилы костей,  любезно сооруженной для них Отрицанием, огненная шевелюра Темного Эфира уже спускалась практически до бедер, но выглядел мальчишка, как в той поговорке: «я у мамы вместо швабры».
– Никогда не рисовал… – «ло-о-о-ожь» – что-то резануло по собственному слуху, казалось, свой собственный искаженный голос, но то точно не было скорбилусом, – … вру, прости. Точнее забыл, рисовал очень давно, в приюте, когда еще не был… климбатом. И после становления карандаш в руки не брал. А что, мне нравится твое предложение, вот вернемся, я какую-нибудь тварь, что обязательно кинется на меня с оружием… они у меня на зоне все как с Эридия свалились, чокнутые… короче, прибью и устрою художественную резьбу по кости. О! Ты кстати не хочешь научиться сему потрясающему искусству, а, демон? – похоже, от пережитого, Инфирмукс вдруг стал слишком разговорчивым, а может… они перешли на новый уровень общения?
– Очень легко, отвечаю. Идем, к примеру, на Эвилариум, залавливаем какого дохленького прыща дримма, лезвие к горлу и он нас не хуже элитной Эридевской академии обучит ремеслу. Мне перо, тебе… ну не знаю, как насчет особых спиц для волос?

Отредактировано Инфирмукс (01.02.2018 11:19:52)

[AVA]http://s9.uploads.ru/Vzr0o.png[/AVA][abbr="float:right"][/float]Как же мучительно… непомерное превозмогание смиряться с собственной ущербностью. От Инфирмукса не укрылось то, как переменилась Айне лицом или аурой, один Эреб разберется в этом мире гуттаперчевых иллюзий. Девочка буквально секунду назад сама разделяла эмоциональные порывы Десятого, к слову, если хорошо узнать подростка, то сразу становится понятно – непроходимый эмоциональный вулкан с немалой долей черного юмора. Так о чем я? Секунду назад… а в следующий миг мелькнула холодная сталь, но вот что за смысл она несла? Непонимание? Гнев? Разочарование? Смирение? В том и была проблема: в непропорционально больших глазах-омутах, Десятый прочитал все перечисленное. Чуть отшатнулся, силясь получше рассмотреть реакции спутницы, но в мире слитых внутренних миров, увы, разум цели не захватить. Это уже просто какое-то ментальное извращение ей Богу.
Несколько долгих секунд парень попросту сверлил девчонку взглядом, но так и не смог определить, в чем проблема. Может, ей не понравились его нравоучения, но что за детский сад? Не похоже, чтобы Айне страдала излишнем подростковым инфантилизмом, и в ее голове не было никакого понимания в разности опыта и специализаций. Бред. Тогда что? Может он что-то не так понял?
Виски болезненно запульсировали и опасаясь, что настолько значительные потуги плохо скажутся на их слитых сознаниях, климбат постарался расслабиться, тем более в дальнейших словах ничего агрессивного или неприятного не проскользнуло. Почти. Но это уже проблемы самого парня.
– Лес-тейн? – как бы между делом эхом повторил чуть хрипловато. Инфирмукс знал… прекрасно знал, как бы сейчас прокомментировал мерзкий до оскомины голос. Мог даже повторить дословно. Мол, вот видишь, у нее есть с кем смеяться, а ты думал, что девчонка какая-то особенная? Не такая, как все, встреченные ранее? Тебе то смеяться не с кем, а значит и обмен будет неравноценен, если, конечно, ты не убьешь… но ты никогда такого не сделаешь, хотя бы потому, что тебе всегда плевать. Отсутствие потребности делает тебя мерзким. Голос не раз говорил, вдалбливал и всегда оказывался прав, ведь Инфирмукс не помнит никого, о ком скорбилус вел свои речи, да и в потребностях прав. Зачем даже пытаться, если собственная потребность юродива? Вот что ему надо? Как будто он ищет друга. В этом треклятом воспаленном рассудке все так смешено, переплавлено, искажено. Но одну логическую цепь он видел. Если у друга имеется друг, это совсем не значит, что этот друг друга не всадит ему – Инфирмуксу нож в спину. Вот и вся правда.
– Я видел образ настоящий матери, – отвлекся от мысленной атаки подросток, буквально ампутировав осознанием, что хорошо, когда голос в голове молчит, без него проще, – мне не нужно, да и вряд ли она великий маг, проживший три тысячи лет. Знаешь сама не хуже, жизненный цикл даденгеров ограничен, вероятность, что она прокачала магическую силу до уровня, дарующего бессмертие… почти нулевая. А Фтэль – да. Именно как в иллюзии. До последнего кружева на платье, Фтэль уже… давно записана… и в играх разума… не таких само – собой… матерью. А что, кровь самоуверенных ублюдков хороша, особенно, если развести ее с чернилами климбахского осьминога. – кивнул подросток, и они не стали боле терять времени, направились дальше.Ад…
Ты спокойно смотришь им вслед,
Тем, кого без двух минут нет,
Скоро их накроет твой свет…
Все вспыхнет…
Гнев? Будет тяжело. Отрицание. Гнев. А дальше что? Климбата передернуло от вида открывшегося взору тела, оно показалось неестественным, словно шкура голого льва, плотно сшитая в личину сидящего напротив безобразного монстра и накаченная доверху кровью. Последняя разве что из глазниц чудовища не течет.
– Мы? Противники!? Да что… – Инфирмукс даже не успел, как следует выразить насмешку и ярость, как мир… нет, не померк, не превратился в иллюзию, наоборот, иллюзия раскаленным тягучим вольфрамом влилась в самого климбата, погребя его под гранитной плитой наваждения.
Ярость. Живая. Красная. Распаленная. Источающая краплаковые соки. Заливистая. Сладкая. Ее хочется пить и пить, не отпуская источник, вкушать, пока не разорвет внутренности от боли. Она стекает по горлу, оставляя борозды прожженного мяса. Дарует боль. Разрушает, и с каждым глотком жажда разгорается, как пламя в нацисткой печке. Припечатанный яростью не способен остановиться.
Все верно. Каким же он был глупцом, никогда никому нельзя доверять. Эта девчонка стоящая напротив, с детским личиком в форме сердца, пожалуй, это единственная часть ее тела, где от сердца хоть что-то осталось. Она разрушила  ЕГО Империю. Его Ивеоморфию. Некогда процветающую землю, вот-вот ОН должен был заключить первый в истории Климбаха союз с Эридием и пакт о признании климбатов разумной расой почти был подписан. [abbr="float:right"][/float]Но куда там, это автоматически поставило крест на игрушечном мире детей-монстров, где так легко стать королем. И никто уже не сможет столь беспроблемно перенять власть, если придут большие дяди в костюмах. Его материк теперече покоится в руинах, а все потому, что у девчонки был… друг. Конечно, как же. Друг, который куда дороже всех прочих. Друг, который не пожелал мериться с таковым положении дел… как его зовут? Не важно. Но у него, несомненно, платиновые волосы с легкой позолотой. Или шоколадные, с красноватым отливом? Или цвета соломы? Какая разница, даже если темно-синие. Плевать. Он смог пройти на его землю, смог узнать у Айне код доступа к кристаллу, хотя девчонка клялась, что под пытками не выдаст тайну. Интересно, как сильно он ее пытал? Только хочется усмехнуться. Тварь пробралась к кристаллу и взрыв… материк искорежило, погибли тысячи тысяч… кругом руины. И что теперь? Она смеет смотреть ему в глаза? Она. Должна. Сохнуть. А он больше никогда не подпустит никого ближе, чем на пушечный выстрел. Как раз для того, чтобы успеть размозжить головы из этой самой пушки. Ничтожная девка.
«Я отвечу тебе на вопрос. Я ведь милосерден… по-своему. Запомни, отношения товарищества и дружбы всегда меркнут, когда названный другом находит кого-то выше статусом, сам понимаешь, о чем я говорю. Все она – незабвенная, что лечит все болезни и спасает обездоленных. Дружбе с ней не тягаться и если перед любым падет выбор, между дружбой и этим… сам знаешь, решение будет не в твою пользу, ты ведь ущербен… их предательство… и ты умрешь…» – как жаль, что Инфирмукс не был способен понять, что… «друг» Айне и был тот самый Зверь искажающий, – Издохни!!! – взревел климбат и адово пламя, горячее во сто крат, чем сердце самой раскаленной звезды взметнулось в гигантскую воронку, закружилось… берсерк. Если не отлетать подальше вовремя, можно обжечься.
Айне увидела ту же историю. Может не зря Зверь называл себя непобедимым? Определенно не зря.

[AVA]http://sd.uploads.ru/iWgVh.png[/AVA]И уничтожив этот мир - танцую на костях!
Ярость в абсолютном исступлении – непростительная слабость. Выбора нет. Перед глазами алая пелена, болью пульсируют виски и раз за разом что-то в сознании твердит «нет, ты не должен, не обращай эту ненависть против куклы… она вся сосредоточена ради…». Но сил не хватает. Психических сил, разум раз за разом, без сожаления рвет холодные клочья мыслей, распаляясь еще больше, а на подкорке некто невидимый тихо гравирует роспись фраз. Айне. Айне. Айне. Должна. Умереть.
Инфирмукс пытается слезть с внезапно возникшего наваждения, точно с героиновой иглы пропащий наркоман, пытается и не в состоянии что-либо сделать. Ярость – это больно. Слишком хорошо знакома сея эмоция, она стала заменой многим: страху, ненависти, зависти и любви. Каково это, разучиться бояться и ненавидеть? А что сейчас? Не-е-ет, в том и дело. Он её не ненавидел, что вызывало еще большую ярость. Смотря в алый кармин глаз, болезненно искрящихся в полумраке залы, в себе не ощущалось ненависти к этой миниатюрной девчонки с диковатыми для Климбаха принципами.
А ведь он должен ее ненавидеть. Как и всех ее прихвостней. Обязан. Не испытывать к ней ненависти – противоестественно. Девятая быстра, а из-за противоречивых эмоций он не в состоянии сосредоточиться. Желание убить у климбата всегда диктуется гневом. Неприязнь? Это не ненависть, но даже неприязнью не пахнет.
Он успевает отпрыгнуть в сторону, перегруппироваться, складывая крылья за спиной, внимательный взгляд двух горящих в полумраке глаз, точно осколков вулканической породы, не отрывался от соперницы.
Эфир пропустил миг, когда ярость сменилась замешательством, а внутри барабанила лишь одна мысль «ненавидеть ты можешь только себя, лишь себя и бояться тоже себя, а не мелкой свихнувшейся климбатки, такой же как и ты сам…» – не воспоминание ли? Эти слова точно навязаны чем-то или кем-то внутри. Девятая сражается за то, что ей близко, за своих друзей? За самое дорогое? Она не разделяет его взглядов? – «А сам-то я их разделяю?».

К черту добро, давай на сторону зла!
Маролисты будут сожжены и скормлены псам!
Ловкая. Черные волосы разметались по лицу и плечам, отчего Инфирмукс с трудом мог понять, что сейчас испытывает Айне. «Вглядеться что ли?» – да, отличная идея. Один факт – белки ее глаз заволочены черным, значит, ярость подступила к самому краю рассудка.
Десятому не за что ухватиться, а нужна лишь капля. Именно капля холода, дабы затушить вулкан. Впадать в ярость – единственное, что мальчишка умеет и сейчас пытается вырваться из ее стальных объятий.
«Ты меня не слушаешь!!!» – как удар раскаленной кочерги, парень вскрикивает и сразу же получает касательный росчерк кинжалом по плечу. Эреб! «Вот видишь, она убьет тебя! Почему ты её не ненавидишь? Почему отрицаешь меня? Этому тебя научила мать? Та…» – смех, а Инфирмукс вновь получает удар кинжалом, уж очень быстрый выпад у его былой соратницы. Глубокая борозда на правой щеке. А боль в этом мире такая же, как и в реальности.
– Проснись… – и собственные глаза расширяются от удивления. Голос знакомый, точно его, либо чей-то очень и очень далекий, затерянный в пустоши. Голос, что вызывал странную ассоциацию со строчками из какой-то песни или давно услышанного стихотворения, их стоило бы показать Айне. «Капля поверит и потушит вулкан. Завтра ягненок загрызёт волка...» – бред и почему он должен что-то подобное делать?
Мороз по коже, звон болтающихся окровавленных крюков привлекает к себе внимание, даже отвлекает.
– Кричи имя того, кого на самом деле ненавидишь.
– Я не помню!!! – вдруг, как ошалелый заорал мальчишка, смотря в глаза Айне, – но точно не тебя!!!
И все замерзло. Раскалённый вулкан навязанной ярости заткнут кристальным айзбергом и теперь дымит с разрушенным зевом.
Атаковать? Резко приседая, тем самым уклонившись от очередного выпада, он влепляет девочке звонкую пощечину ладонью,– очнись! Скажи за что ты меня… – сальто в воздухе, защита огненными крыльями, – ненавидишь, Девятая!? – «Что с ее глазами? Почему они… желтые..?» – «Тебе показалось…» – смех.

Отредактировано Инфирмукс (17.02.2018 16:13:18)

Войну придумай,
Придумай нам врага,
И смерть, что рыщет в трёх шагах!Он обернулся в указанном направлении столь резко, что, казалось, лишь чудо не позволило своротить себе же голову. Окружающее пространство ослепительно блестело яркостью, порожденной тысячью тысяч красноватых бликов от поверхности клинков, и каждый из них бросал тень в глаза Инфурмукса, делая их вулканическим багровым углем.
– Эреб не справился, при встрече можешь его наказать. Кстати, ты до сих пор не наказываешь своего прихвостня за ошибки? Всякий подчиненный должен знать свое место. – и снова это невыносимое чувство, разъедающее до одеревенения конечностей и нехотя в сознание вклинилась лишь одна мысль: настолько же тошно находиться в обществе возникшего фантомного образа, на коего указала Сату, и желание прямо здесь сожрать себя заживо не кажется таким уж невыполнимым.
Он не ребенок и даже не подросток, высок, беловолос и глаза кислотно-желтые, светящиеся мертвецким сиянием изнутри. Рога замысловатым гнутым венцом окольцовывают голову, создавая подобие шлема, и облачен Он во что-то близкое к мантиям религиозных фанатиков с неизменными «около-сокральными» рисунками по бледной коже.
Больше всего Инфирмукс ненавидел чувствовать себя идиотом, а две разноплановые эмоции схлестнулись в уже знакомом лязгом ощущений. Фантом знаком. Вызывает столь сильный гнев, что желание его высвободить выше любых Божественных законов. И лишь недоумение, непонимание, принятие нереальности происходящего заставляет сдерживаться, а еще, конечно же, слова Сату. Да, гнев для Инфирмукса – «Рим» – Все дороги ведут в Рим. Личный эмоциональный Ад.
Вместо повезшего на языке вопроса «кто не справился?», мальчишка слышит свой безэмоциональный монотонный голос, – Кто ты такой? – а знакомый незнакомец улыбается, мягко щурится и сейчас его лицо светится неповторимым хищным лисьим лукавством. Знакомым до оскомины, до чесотки по телу. На несколько мгновений Десятому чудится, будто гнев принял материальный облик – и сейчас испепелит своего нерадивого хозяина, что столь непредусмотрительно пытается его сдержать. Все тело истошно вопит от болезненной необходимости разодрать эту жилистую белесую шею.
– Кто я? Хм… допустим, сегодня я неизвестная переменная, Инфи-ии-и-рмукс, – кажется, подростка сейчас вывернет от этого обращения прямо на песок. И где Сату? Снова пропала в образах хаотичного мира? – а завтра вирус в очередной ментальной игре. Твой личный вирус, – Уроборос развел руками, – ты помнишь правила на эту конкретную партию? Все по старому, как Батюшка прописал..?
– Батюшка? – мальчишка цепляется за слова специально, переспрашивает, чтобы не сорваться, чтобы не сгинуть в неестественном отвратном гневе. Н е  е г о  г н е в е.
– Да. Демиург. – снова улыбается, такое чувство, что это лицо создано лишь для улыбки, – Я не жалуюсь, хотя любитель иных… сценариев, сам видел. Однако между выбором просто подраться и быть сожранным тобой, первое куда приятней.
В голе пересохло, внутри пустыня. Инфирмукс понимает, что перед ним воплощение страха и ярости, понимает, что не боится этой твари, напротив, а боится чего-то иного… чего-то… более ужасающего.
– Почему не нападешь? – ласково вопрошает, – или твои мысли заняты одним лишь вопросом: где нареченная компаньонка? Мы могли бы играть в эту игру вечно, знаешь ведь. Кстати, ты до сих пор противишься моим выводам о душах нас окружающих? Разве они не податливы? Разве не жаждут рабского повиновения? Не мечтают хоть кого-то назвать повелителем? Они все платят Раем за собственные греховные желания, этому подчиняется мир и Айне не исключение. Если тебе нужна подруга, которая не предаст, просто следуй моему примеру. – пауза произвела должный эффект, Инфирмукс почти сдержал рык, сквозь плотно сомкнутые зубы проскользнуло полное злобы мычание, – Ты получил для осуществления всех благ мое наследие и осознаешь, что нужно сделать. Взять разум девчонки силой. И точно помнишь, как это делается, притом на собственном опыте. Жаль, что мною неудачном, но… кто старое помянет… тому рог вон. – тихий шелестящий смех, почти хихиканье.
Одна Бездна знает, что удерживает мальчишку от действий. Нет, он чувствует сердцем и отступает под скептический взгляд Уробороса, – Сату, гнев часть меня – совершенно не в тему фраза, – но это не плохая часть, в нас нет плохого и хорошего. Без этой части я не я, и кем бы я не стал, как бы не изменился, гнев – нормальность, его может быть либо больше, либо меньше. Сату, – Инфирмукс видел, как обращение «Сату» влияет на блондина, как того перекашивает от картинного пренебрежения собеседника, – тот, кого ты назвала Зверем рожден магией, а я желаю принять свой собственный гнев, и если он меня погубит… или прекратит игру, пусть так. Слышишь! ПУСТЬ ТАК! – выкрикнул последнее мальчишка уже не в силах сдержать рвущейся наружу крик ярости и, кидаясь на врага, но в итоге не смог дернуться с места. 
Когда клинки превратились в косы? Когда на него некто набросил огненную цепь и теперь оплетенный ею Инфирмукс не способен даже пошевелиться.
– Хэй! Ты звал меня, Иешуа? – голос… его собственный и от неожиданности климбат вновь обернулся, чтобы узреть себя. Да, абсолютно точно себя, с веселым выражением кровожадной игривости на лице, где черным по белому фантомными буквами написано, образно выражаясь, «создан, чтобы дробить черепа», – Я пришел! – выглядел новый Инфирмукс странно, в черной монолитной броне из переливающего камня с шипами и рунами, волосы практически волочатся по земле, и, спрашивается, какого хрена. Как с такой шевелюрой вообще сражаться?
– Да, – тут же выдохнул поспешно климбат, ощущая облегчение от исчезающего гнева, точно появившийся вобрал его до последней крупицы, – звал. И с какой стати тебя понадобилось вообще звать!? – какая смешная и нелепая ситуация, хочется рассмеяться от ее гротескности, ведь сам Десятый даже не знает к кому обращается. Играет…
– Ну, во-первых, – как ни в чем не бывало заговорил собеседник, – я на время стал частью того уродливого Нечто с парой рогов, во-вторых, ты сам не желал меня видеть до последней секунды. Только предупрежу, я пришел на твой зов, а местечко в… естестве… рогатой твари освободилось, он захочет забрать Её, как последний шанс победить.
Очередной смех Уробороса заставил Десятого вздрогнуть, – вот видишь, ты и правда можешь лишь разрушать, я же говорил. Вместо того чтобы порабощать и владеть ею… ими… кем угодно… с помощью моей силы… ты играешь в игрушки…

Не единой слезы.
Больше нет маленькой девочки.
Встать и уйти - хватит смелости.
Не единой слезы, ни о чем не жалею.– Да, у него не было никакой фантазии. – секундная пауза, – Думаешь, я нападу первой? – голос хозяйки лисьей маски под стать ей,  нет, разумеется, он принадлежит двойнику Девятой, но искаженный чем-то неощутимым для уха, однако явственным сердцу. Оно могло бы отмерить галоп, услышь его посторонний, – возможно. А ты не думала, Айне, что эта маска прелестна? – острый длинный коготок постучал по костяной разрисованной поверхности диковинного артефакта, поднятого на уровень лица. Истинный Демон-Приходящей-Когда-Зовут-Его-Имя быстро сообразила, что оппонент явственно пользуется её ожиданием и готовностью встретить бой, а не начать его.
– Было бы так сладко снять с твоего прелестного личика кожу до самого основания… и припечатать эту маску навечно!!! – последнее было буквально «выплюнуто» в лицо Айне с яростным криком не то экзальтирующим, не то ненавидящим.
С гибкостью и скоростью хищного Клибахского хищника в свой золотой миллениум фантом Айне швырнула маску прямо в лицо «оригиналу» и ударная магнитная волна скопом безумного молота ударила по Девятой. Маска летела с явным намерением примагнититься, а позади уже вырастал демон… демон, абсолютно нагой и распахнувший объятия, вот лишь вместо груди, живота и все прочего, его тело походило на пульсирующую черную жижу густой нефтяной массы, один черт знает, как держащей форму этого самого тела.
Вокруг сомкнулась тьма столь непроглядная, что у любого бойца закралась грешная мыль – ослепили. И лишь полный восторженной детской радости вопль, – Он получит тебя! Твою кровь и твой дух! Не противься Зверю!

Отредактировано Инфирмукс (05.03.2018 17:54:03)

– Мы все играем в игрушки, дорогуша. – развело руками воплощение истинного гнева Инфирмукса, усмехнувшись широко, живописно; не мудрено, что резцы зубов у ведения оказались куда длиннее и опаснее, а может они и у настоящего подростка становились именно такими во время абсолютного погружения в грех… не то ярости, ни то чревоугодия.
– Только твои игрушки живые и безвольные рабы падших капризов хозяина, Иешуа до сих пор находит это омерзительным, – на миг говорящий обернулся к теме беседы, а сама тема пыталась унять медленно подкатывающую тошноту с абсолютным помутнением, ведь выходит, он сейчас стоит и, как ни в чем не бывало, наблюдает со стороны на общение двух, сгенерированных его собственным разумом иллюзий. Фтэльмена, конечно, предупреждала, мол, одиночество до добра не доводит, но не настолько же. Бред. Все имеет причину и следствие. Творящееся вокруг не просто расстройство психики, оно не может быть обыкновенным тупым безумием, даже первозданный хаос не безумен. Он подчиняется высшей материи и высшему абсолюту, обманывая наивных глупцов своей простотой, а в себе порой несет жизнь, ведь хаос – не добро и не зло, а просто первоматерия. И перед ним сейчас… кто? Зло и Хаос, воплощенные его душой во что-то знакомое. И когда же он мог видеть этого слишком взрослого климбата… боль пронзила висок от неаккуратной попытки вспомнить настолько внезапно, что Инфирмукс подкошенным оловянным солдатиком повалился на землю, все вокруг поплыло и лишь издали доносились вначале голоса… «…а его игрушки просто кости, между прочим, ваши кости, как бы тошно тебе от этого не было, все, что в тебе есть ценного, Уроборос – лишь… череп, да и тот пришлось как следует обработать, прежде чем…» – словесная перебранка переросла в звук глухого удара, звон клинков, странную болезненную ломоту в теле. Все звуки слились в единый водоворот, а после трасформировались в голос Сату. Он слышал все. Все, что говорила скорбилус. Но не мог ответить, ощущая себя слабой жертвой сонного паралича, когда одолевающее ощущение спало, климбат распахнул глаза.
Сердце бешено билось о грудную клетку, точно решило совершить ритуальное самоубийство, путем размозжения себя о прочные ребра, а вот дыхание едва-едва уловимое и от глухих, частых ударов делалось дурно. Вместо ожидаемого воспоминания о том, кого именно он видел в недавнем иллюзорном мареве, голову прострелила внезапная ошалелая мысль – Иешуа это и есть он. Инфирмукс и Иешуа один и тот же герой. Воспоминания детства мерцнули, наполнившись ясностью, когда служители церквушки обращались к нему по имени, да, именно этому имени. Климбат не сводил глаз с Айне, вот уже второй раз она пытается привести его в чувство, а девчонка очень проворна и приходит в себя гораздо быстрее его самого. Позади валялся опустошенный в прямом смысле слова Зверь, ибо два их гнева, наполнявшие его доселе, оставили шкуру, и ведь не зря еще в самом начале Инфирмуксу этот монстр показался наполненной кровью кожаный мешок.
Бывает так, несколько раз слышишь имя, а лишь в последний момент оно врезается в настоящее и в верхние слои разума, вводя твое «внешнее я» в абсолютную смуту, – Лучше Инфирмукс. – охрипшим голосом пролепетал мальчишка, отмечая, что, наконец-то сердце прекратило биться как сумасшедшее, – Иешуа погиб почти три тысячи лет назад, да и не хотел бы, чтобы на Климбахе кто-то знал… – закашлявшись, попытался встать, как же хотелось пить, но это ведь не жажда, далеко не жажда, – какой-то треш, я думал мне сорвет крышу окончательно, но потом я вспомнил, что от нее у меня лишь добрая память. – попытка усмехнуться по своему обыкновению нелепому смыслу фразы  вышла уж очень вымученной, – Что ты видела? Лично я вначале был свидетелем какому-то сюрреалистическому Климбаху, на котором ты меня предала и, знаешь, предательство действительно душераздирающая штука, просто создана для жалких пиздострадальцев. Однако, если вспомнить, какую картину мне подбросил мозг с заключением союза, я бы сам себя десять раз предал, окажись на твоем месте. И еще, – уже взгляд на Сату, – Кто такой Эреб и почему я слышу это имя так часто? Странный нестриженный хрен у меня в видении говорил, мол, он не справился. Чем вам этот Эреб не угодил, чем он так отвратителен и за что его наказывать? – похоже, разум Инфирмукса отбросил некоторые пытки выправить внимание и контроль сил, а сразу переключился на «цепкость», вот тут тебе и внимательность к мелочам и доселе абсолютное игнорирование непонятных слов, обращений сошло не «нет» и вылилось в гигантскую проблему.

Правда. И чего это он отреагировал так, словно имя «Иешуа» имеет хоть какой-то особый смысл или несет угрозу? Айне стала первым климбатом, опробовавшим давно утерянное имя на вкус. Оно чисто и выступает родственным корнем «белизны», так как не запятнано ни общественным мнением, ни грязными ртами соплеменников.
– Нет-нет, – поспешно и растерянно прохрипел мальчишка, даже вскинув руку в останавливающем жесте, хотя сейчас Девятая не двигалась, – ты права. Знаешь, Айне, у тебя имеется потрясающий талант убеждать. Скажу глупость, но называй меня так, как велит тебе один из самых ладных деликатесов супового набора – сердце. – Инфирмукс не знал, как сейчас на самом деле выглядит его лицо, насколько правдоподобной и привычной получилась усмешка, но это и не шибко его волновало.
Да, отношения и общение между Инфирмуксом и Эребом было настолько сложно и витиевато, что разобраться в заковыристом лабиринте логических и эмоциональных цепочек не смог бы даже доктор психологических наук. Первый эмоциональный порыв буквально сорвал крышу, уж от собственных эмоций он готов ожидать чего угодно: согласия, равнодушия, или интереса, неужто Айне и правда живется насколько легче? Ведь как не согласиться, что в тебе сидит дефектный скорбилус, имей он такие закидоны? Одной непроходимой ярости или неестественного пожирания всего разумного в периоды упадка собственного рассудка с лихвой хватит на доказательства. Он ождал всего, кроме неприятия. Кроме вспыхнувшей ярости на Сату, кроме неуемного желания порвать ей глотку и раскроить хребет, с истеричными воплями «закрой свой рот». И именно шок от нереальности эмоционального порыва заставил Инфирмукса не шелохнуться, бледным изваянием, слабо мерцающим в алых всполохах крыльев, замереть. Задуматься. Впервые за осознанную жизнь после «психопадения» двух тысячелетней давности подросток задумался, действительно ли он ненавидит своего скорбилуса, действительно ли хочет, чтобы тот исчез? Если все прошедшее время климбат искренне полагал, что «да», то Айне заставила пересмотреть свои взгляды. Можно ли любить и ненавидеть часть себя одновременно? Сложно. Он и правда дефектный, раз вызывает такие чувства и Инфирмукс ни за что бы не догадался, что прочие скорбилусы чувствуют дефектность Эреба. Виной которой противоестественный их природе эксперимент, по вторичному росту. Все верно, он отличается от всего выводка. И убил бы носителя, не будь сдерживающих рун. 
[abbr="float:right"][/float]Айне могла наблюдать разные эмоции: вначале ярость, которая вот-вот перетечет в действие; после нее шло оцепенение и шок; непонимание; смятение и... сдерживание, закрытие, точнее отгораживание от мира. Иешуа не желал делиться с тем, что творилось внутри него. 
Звонкий голос Девятой глухим эхом выплывал в мутном сознании, дробился на составляющие, искажался, но все же смысл был пойман за хвост, как уходящая комета, – Это имя... у меня какие-то проблемы с запоминанием имен и названий... Эреб... как странно, мне казалось, это синоним слова... что-то вроде чертова забытия. Если у тебя прошло без сучка и задоринки, я действительно рад, но о своей иллюзии не сказал бы. После предыдущего раза я чувствовал себя свободным и даже счастливым в какой-то мере, а сейчас... – климбат развел руками, словно говоря «посмотри на меня» – сейчас ощущаю себя несчастной жертвой неосторожного мегаструма. Внутри что-то давит, скребет, что-то неприятное, скользкое, липкое и острое одновременно... я знаком с этим чувством, и оно гаже самой легкой победы...
Договорить Инфирмукс не успел, как и не успела ответить Айне. Прежде чем полился добродушный распологающий к общению голос, девочка-подросток ощутила чьи-то холодные твердые как лед пальцы на плечах, сжавшие ее в тиски похуже клещей, – вот-вот, все не так просто, мои случайные друзья. 
Его внешность не была чем-либо премечательна: обычный мужчина среднего роста и сухощавого телосложения во фраке, темные волосы, серые глаза и черты лица настолько обычные, не запоминающиеся, что даже составить первое впечатление оказалось затруднительным. 
Вокруг не та обстановка, что была секунду назад, а некий огромный офис с тысячью рабочих мест, компьютерных столов, стройными рядами покоившихся вокруг. За пластиковыми окнами нет городских пейзажей, там все еще безжизненные скалы и реки лавы стекающие в темный обрывистый ров. 
– ... все куда сложнее, неужто вы думали, что сумели победить Зверя ярости? Нет и еще раз нет, вы проиграли. Почти. Я же свежая струя, новый шанс, и, замечу, единственный... ваш шанс закончить эту игру прямо сейчас и вернуться в реальность, заплатив далеко не рассудком, как ты, прелестной создание, думаешь... – для подтверждения собственных слов он даже попытался потрепать Айне по волосам, – поторгуемся?

Отредактировано Инфирмукс (27.03.2018 11:02:38)

[abbr="float:right"][/float]Липкая и холодная бредовость происходящего с первой секунды появления незнакомой сущности проникла под кожу, заставив поежиться от омерзения. Ох, один Демиург знает, как Инфирмукс терпеть не может подобные речи и дела, до оскомины и лютого желания прямо сейчас выпотрошить подозрительного офисного работника и запхать предложенные им бумажки ему же в глотку.
Договор Инфирмукс взял, без каких-либо возражений, пробежался глазами по аккуратно выведенным витиеватым буквам, большую его часть занимали общие фразы о предмете договора, частниках, правах и обязанностях сторон. В глазах зарябило, а болезненная пульсация в виске не то просто напомнила о себе, не то объявилась с ярым, но невыполнимым желанием свести хозяина в могилу.
Строчки скакали по пурпурно-красной бумаге, а перед внутренним взором стояли пестрые картинки: единицы, десятки, сотни. Уже знакомый до ненависти голос с такой же приторной учтивостью, мягко и настойчиво полировал ему извилины. Когда-то давно. В мире, о котором Десятый не помнит. В месте, которого нет. А может эту сказку, рассказал трактирщик в покосившемся кабаке на Климбахе? Странная сказка.
«Конфликт с нами бесперспективен, ты далеко не дурак и это понимаешь. А все вместе мы могли бы достичь величайших высот. Сделать ставку на сильных, умных и, главное, способных показать тебе мир в красках, о которых прочим остается только мечтать… не это ли самое разумное вложение?» – мышцы сжались, а вена на виске проступила и теперь Айне, если присмотрится, могла бы даже собственными глазами увидеть, как пульсирует по телу ее сородича кровь. На виске, на запястьях и тыльных сторонах кистей.
«Не заставляй меня ломать то, что я не хотел бы ломать…» – вздрогнув, Инфирмукс вскинулся, прекратив бессмысленные попытки уловить смысл договора. Смысл остался не ясным, хотя понимание отчетливо навязывалось, мол, договор неопасен, все, что требовалось лично от Инфирмукса, это отдать парочку воспоминаний, которых он и так не помнил. Однако воспоминание похожести двух личностей сделали Десятого самым неудачным из потенциальных «клиентов», – я верно понял расклад, в случае, если мы не подписываем разговор, то идем дальше, а если подписываем, что будет? Как именно ты собрался нас спасать?
Глаза названного союзника блеснули острым лукавством и капелькой озорства, – в вашем случае, чтобы подвергнуть выбравшиеся сущности вторичному закрепощению, достаточно еще раз убить их в изнанке. Попав в изнанку, чужеродные ей сущности делают любые клятвы недействительными, а далее мои служащие разберутся с проблемой быстро, чисто и без лишних свидетелей.
Климбат скривился, брезгливо положив договор на стол, перед внутренним взором мгновенно стала новая картинка – гротескный шакал-зверь, со стаей мелких шакалов прихвостней, вот уж, действительно, служащие.
– Пока звучит не очень убедительно, я бы рискнул пойти дальше… – после этих слов, Торг без удивления или иных эмоций, склонил голову к плечу, еле заметно растянув улыбку на губах.
– Ты полагаешь, что в состоянии спастись, вложив силы в проект с критическими рисками? Возможно, ты – да. Твоя способность спасаться, молодой климбат, воистину поражает, однако… – шея вновь наклонила голову, но теперь уже в обратную сторону, – прелестную спутницу ты не спасешь. Ты никого никогда не мог спасти, что внешний мир, что внутренний не раз доказывал – тот, кто создан для разрушения, не несет созидания.
К горлу подступила в очередной раз тошнота, а слова и какие-либо доводы мгновенно пропали, нет, не окончательно, он еще в состоянии. Однако Торг резво вскочил со своего места и, взял со стола пульт, выдвинул щелчком клавиши интерактивную плазменную доску.
– Я профессионал, мои дорогие партнеры, и из всех возможных вариантов моя надежность и полезность неоспорима, хотя и не вызывает у вас доверия. Итак. – в левой руке появилась черная указка, – Инфирмукс, ранее известный, как Иешуа. Три тысячи двадцать семь лет, четыре месяца и шесть дней. Чистокровный даденгер, предки первой очереди неизвестны. Берсеркер. В настоящее время внешними силовыми структурами присвоен показатель опасности ранга «В». В свое время прибыл на процветающий Флегетон по праву заражения скорбилусом. Если вы считаете, что я намерено ввожу вас в заблуждение о хорошем состоянии, как экономическом, так и социальном, территории материка Некроделла, предлагаю ознакомиться с  показателями экономического благосостояния. – экран сменил вкладку и множество разных столбцов, графиков и схем замелькали перед глазами, а мужчина неспешно указкой тыкал в каждый и комментировал. Инфирмукс же почувствовал себя почти оглушенным, пусть этот урод и говорил четко, и не громко, и не тихо… говорил-говорил-говорил: о ВВП, о ВВП на душу населения, об уровне НТП, кредитной системе, обороне, образовании, потребительской корзине и многом другом.
– Однако, – продолжал оратор, – спустя какое-то время из-за обычного межличностного конфликта на почве бытовой неприязни к существующим эшелоном власти и стремлений эту самую власть отнять у законных владельцев, наш молодой климбат, решил спасти свою землю от узурпаторов и недееспособных правителей, отвергнув их вполне приемлемые и мирные контракты. Теперь перед вами все те же показатели, но с учетом совершенного переворота.
Логика и ход мыслей была ясна, то, что сейчас на Некроделле разруха и никаким благосостоянием и не пахнет, знала даже Айне, – ты лжешь, тварь. – сквозь зубы прошипел мальчишка, сжимая руки в кулаки.
– Лгу? Клевета. Где доказательства? Но, опять же, я не враг, у каждого свои неудачи и со временем даже кухарка учится на собственных ошибках, я предлагаю вам выход. Ты не спасешь того, кого желаешь уберечь от ментального отката. Неужели за такое продолжительное время тебе ее, – кивок на Айне, – ни капельки не жаль? Неужели ты будет противиться тому факту, что за несколько десятков минут в реальности, здесь, как вам двоим, кажется, прошел уже не один год по ощущениям. Год, когда две личности общаются без перерыва, точно спаянные вместе близнецы. Ну же, Айне, дорогая, вразуми своего нерадивого партнера. – для пущей солидности Торг даже развел руками в знак своего якобы бессилия. Однако никто и не успел продолжить, позади послышался голос. Странный, какой-то множественный, звонкий, и чуждый одновременно. Знакомый. Голос того, кого Айне с Сату назвали Эребом.
– Торг, ты лукавишь, называя предложения бывших правителей Некроделлы приемлемыми для моего клиента. И негоже было поднимать эту историю хотя бы из-за истечения срока давности, но… на подобный просвет я могу закрыть глаза.
Картина маслом – подумал мальчишка, как в серый фильмах, не хватает только облокотиться в кресло и выдать «Мы с Айне и слова не скажем без своего адвоката», ну или адвокатов, ну или… Нет, сейчас мнение самой Айне Инфирмукса почему не заботило.
– В одном ты прав. Кое-кого я не смог сдержать, а значит, теперь смогу принять в вашей игре участие. Инфирмукс, Айне, посмотрите еще раз на свои договора в графе «оплата услуги».
Чисто из-за природного любопытства, а не из-за просьбы Инфирмукс опустил глаза, с удивлением обнаружив, что строчки стали четкими и понятными – оплата услуги: принятие в себя негативных эмоциональных предпосылок в отношении противоположной подписавшей второй договор стороны.
– Подписав эти бумажки, вы сразу вернетесь в реальность, здесь Торг не врет, однако… вы забудете все, что было здесь, и возненавидите друг друга без какой-либо причины, но настолько сильно, что, либо убьете на месте, либо разбежитесь и предпочтете никогда больше не встречаться.
И последнее. Как выглядел Эреб в гуманойдном обличьи? Жутковато. Высокая фигура в алом балахоне, лица не видно, да и было ли оно? Фигура источает жар невообразимой силы, кажется, горит заживо. Точнее не фигура, а сплошные торчащие кости. Может у Эреба были и другие личины, но предстал он отчего-то именно в этой.

Отредактировано Инфирмукс (27.03.2018 15:21:53)

[/float]Длинные полы кроваво-красного плаща, выполненные из неестественного тяжелого и плотного шелка, всколыхнулись и пошли ниспадающими волнами до грязного пола, заляпанного чернилами, пылью и чей-то «фантомной блювотиной». Эреб смеялся. Самозабвенно, от души, все тем же бархатным густым смехом. На смену обстановки, в отличие от Инфирмукса он не обратил ровным счетом никакого внимания, словно все происходящее было само собой разумеющимся. Инфирмукс же, при искажении богато обставленного офиса, напрягся, оглядываясь вокруг, точно как и Айне, а после возникновения трехголового зверя и вовсе вскочил со своего места, рефлекторно становясь в защитную стойку и готовясь к битве.
Эреб взял договор, тонкие костлявые пальцы непривычной анатомии сжали бумажку и поднесли к тому, что скорбилусу заменяло лицо, поведение вечного союзника Десятого явно выходило за рамки нормально и ожидаемого для Сату.
– Тварь! Какого хрена!? – выкрикнул климбат, не помня себя от ярости, и не понимая какие именно силы его сдерживают, не позволяя прямо сейчас наброситься на предателя. Ложь, прекрасно понимает – Айне. Действовать глупо и необдуманно нельзя, они спаяны рассудками, а это даже ближе чем телами.
Торг протяжно заурчал, вновь опускаясь на уже неприглядный, но прочный стул, – А теперь признай, ты видишь лишь то, чего жаждешь…  – обратился он к Сату, переведя выжидающий взгляд на потенциального клиента и невзначай пододвигая ему странные письменные принадлежности: абсолютно черные, точно выбитые из цельной породы минерала. Единственные детали интерьера не изменившие собственному облику. 
Инфирмукс паниковал. Если честно, Десятый вовсе не помнил, когда паника… странная холодная паника и ярость заползала в его рассудок столь глубоко, затекала в каждую клетку, тошнотворным комком подкатывая к горлу. Разве что в том мире иллюзий, показанным Отрицанием, но те эмоции все же иные и ощущались иными. А теперь все взаправду, не иллюзия. Айне ощутила как чья-то горячая рука схватила ее за запястье и подтащила ближе: это Десятый решил перекинуться парой слов, не громко, на ухо, почти в ушную раковину, – тебе надо уходить, беги от сюда, скажи Сату, чтобы хватала тебя и вытягивала сознание вверх. Запомни, код выхода – «Ивеоморфия», поняла? – отлепившись от уха девочки почти в прямом смысле, выкрикнул, – Похоже, настала и ваша очередь издохнуть! Ты прав, Торг, раз уничтожать – это единственное, что я могу, то не стоит изменять собственному предназначению. – правда от одного осознания, что он убьет своего скорбилуса здесь, в мире, который реальней настоящего, становилось холодно. А теперь представьте, как может стать холодно мальчишке, что полыхает факелом всю сознательную жизнь.– Инфирмукс, твоя вирусная программа «я разрушу все живое» у меня уже в печенках сидит. – отсмеявшись и положив договор на стол уже с недовольством пробубнил Эреб, – ты никогда не задумывался откуда она в твоей голове? Отвечу для собственного довольства, ибо защитные механизмы разума не позволят достучаться пока в основные слои. Её долго и упорно, пусть и в ином формате, пытался внедрить фантом, назвавшийся неизвестной переменной. Знаешь почему? Потому что, такие как он, самонадеянны и привыкли ломать все, что не готово склониться по своей воле. Бедолага потерпел сокрушительное фиаско, при попытке сохранить неизменным базовый код вируса. Но даже так… Торг, ты лишь жалкая тень...
Инфирмукс замер, не в силах понять, что происходит и как ему поступить с Айне. А если драться, то нападать сейчас? И на кого?
– Объясни. Если ты на нашей стороне, откажись от договора и стань с нами вровень, а если нет, катись в бездну, тварь!
– Инфирмукс, ты снова норовишь прыгнуть на те же грабли и принять удар в голову. Когда-то давно я говорил тебе, не все проблемы надо решать силой, даже если у тебя её достаточно для решения. Этого монстра не победить в обычном бою, догадываетесь почему? Посмотрите на него. Торг не боец, таких обыгрывают на их же поприще. Перейдем к делу. Торг, я ознакомился с твоим предложением, оно меня не устраивает. Договор должен быть выгоден двум сторонам. Предложи нам обоюдно выгодный вариант или хотя бы не вредящий. Или сие не в твоей власти?
Десятый выпрямился, подходя ближе и вглядываясь в алую фигуру скорбилуса, при этом размышляя, то ли он совсем съехал с катушек, то ли просто не понимает, что выгодного варианта для двух сторон просто нет. Или… странное понимание забрезжило где-то на подкорке, но пока еще не сформировалось в ясную мысль. Взгляд мальчишки вернулся к Айне. Вопросительный, точно спрашивал «я вижу то же самое, что и ты?».
– Хм. – волчьи морды вытянулись, о чем-то перешептываясь между собой, впрочем, не долго, – Товар или благо какого рода интересуют столь привередливого клиента? – послышался насмешливый голос.
– А ты внимательно посмотри на меня и посмотри на Айне. Инфирмуксу ничего не нужно, он у нас слишком далек от капиталистической системы и цивилизации в целом. Правда, Иешуа? И не надоедает же тебе вести образ жизни закоренелого отшельника. – на эту подковырку мальчишка поморщился, однако Торг буквально просветлел лицом.
– Хорошо. Мое последнее предложение. Эреб, я верну тебе твой настоящий облик. Это решение будет выгодно, но ты выполнишь мое, которое написано в конце договора. Айне, я предлагаю … в качестве дополнительных сущностей, по своей природе почти таких же, как твой скорбилус. Это сущности Деметриуса и Ариданы де Лльюеллин. Ты всегда сможешь найти их во внутреннем мире, поговорить с ними и найти утешение. Маленькая девочка так любит родителей… Однако тоже должна будешь выполнить и мое требование. – Если Айне прочитает мелкий шрифт, то там будет написано о требовании на 20 минут вверить собственное тело «здесь» – видимо речь идет не о реальном теле, а о ней в этом мире, для того, чтобы Торг с его помощью смог ответить Инфирмуксу агрессией на агрессию.
Эреб кивнул, – хорошо, но раз мы, так сказать, представляем две стороны по сути одного юридического лица, – «объединенное сознание, спаянные воедино внутренние миры…» – пронеслось в голове климбата, – то при признании одного договора [abbr="Вид недействительного договора"]ничтожным, второй расторгается автоматически.
– Согласен. Айне? Тебя устраивают условия?
Эреб, тем временем, взял ручку, как бы между словом бросив, – раз нам с Инфирмуксом в любом случае придется заключить хоть какой-то договор, это не самый плохой вариант, надеюсь, после него я удостоюсь хотя бы капли твоего уважения… о сыновей любви промолчу. Ты ведь не знаешь, каково это, потерять сына из-за его же глупости.
Четкие слова на бумаге, после легкой ухмылки в сторону Сату гласили «Мерзкий-Скользкий Эреб» рядом чиркнула подпись.

Отредактировано Инфирмукс (02.04.2018 17:27:08)

Да. Он не понимал многих вещей, например то, почему Айне неоспоримо важно рискнуть всем ради блага сомнительной ценности. Серьезно, сколь значима неуловимая и необъяснимая возможность не забывать друг друга. Пусть Инфирмукс давно разбил стену между нормальностью и безумным, давно бродит в разноцветной черноте, давно не ранит ноги о затупившиеся осколки, но ясно зрит разницу между жертвами необходимыми для достижения цели и весом самой цели. По мнению климбата, данная константа нерушима и то, что Девятая отказывается пожертвовать якобы загубленной честью воина, приняв решие покинуть сородича, слабое оправдание, когда на кону ее собственный рассудок. Ведь получается, если игры не избежать, сама Айне, все по тому же пресловутому домыслию Десятого, потеряет гораздо больше. А честь или, быть может, самоуважение? Здесь о подобном речи не идет, они уж точно не пострадают, тем более девчонка не бросает Инфирмукса один на один с Великим Оружием Сигнией, в конце то концов, а оставляет в мире, что по своей сути лишь часть его – Иешуа безумия.Город, собравший в себе альтернативные миры.Он следил за развертывающимися действиями встревожено, чего греха таить, Торг явился для климбата самым сложным рубежом: кровавым горизонтом, непостижимым рубиконом. Именно концепты ровного строго целенаправленного разума, сдобренного властностью, гибкостью, притворством и возможностью манипуляции, вселения вирусных идей – слабое звено в цепочки силы Десятого. Нет, не за его некоторой ограниченности или, упаси Демиург, глупости. Айне тоже должна это понимать, их разумы в чем-то похожи. Рассудок и принцип мышления Судьи Иштарана близок мальчишке, но чем именно он, увы, не мог разобраться, лишь чувствовал, как ощущают друг друга два столкнувшихся ветра, несущих листья и цветы в одном направлении.
Судя по поведению Сату, Эреб её был симпатичен, но что-то на органическом уровне отталкивало скорбилуса, как отталкивала бы красивая аппетитная оленина большую дикую кошку, если учесть, что эту оленину ранее напичкали нитратами, ГМО, антибиотиками и один черт знает, чем еще.
Климбат никогда не умел пользоваться огнестрельным оружием, в руках вроде бы держал и не раз, но дальше этого простого «держания» дело не продвигалось; да и что, в таком случае, решать с зависимостью от Авазитонес? От одной мысли сменить оружие у подростка начинали трястись руки, и внутри все переворачивалось от яростного протеста – эти черепа и кости обязаны служить. Нет, не ему лично, снова упаси Демиург, а Некроделле. Его земле. Его материку.
– Наверняка Айне хорошо владеет антикварными пушками… – тихо произнес мальчишка, провожая ее взглядом и пытаясь что-то сделать с внутренней заторможенностью, предчувствие некого подвоха, угрозы и опасности его не покидало. Эреб все это время оставался абсолютно невозмутимым, да и разве можно что-то понять по лицу того, у кого лица и нет толком. Так… кровавая маска из костей, ссохшихся мышц и черных блестящих литых наростов брони.
– Мы в изнанке, здесь не важны ни твои умения, ни твоя сила. Неужто, забыл? – голос Эреба прозвучал до неприятности слащаво, словно в ранее чистую родниковую воду влили целый центнер расплавленной дешевой патоки.
Странно, и почему никто не задает вопросов, куда ушла Айне? Инфирмукс не знал куда, но на миг его лицо озарила улыбка от промелькнувшей мысли, она таки послушалась и приняла решение единственно правильное – уйти. Оставить все как есть, в конце концов, они прошли немалый пусть вместе и этого уже достаточно, чтобы какое-то время помнить, а коль уж амнезия возьмет свое… безумие будет в личном праве.
«А может она хочет перестрелять стаю шакалов за пределами очерченного круга? Вероятно, их там тысячи, сотни тысяч шакалов…» – мозг медленно плыл, под полу-прикрытыми веками мальчишка наблюдал ляписные черно-белые картинки. Айне. Вот она выходит за пределы офисного здания в апокалипсический мир, погибший непременно по причине мутации: все жители деградировали в злобных шакалов. Почти как зомби-апокалипсис, но гораздо хуже, каждый шакал – глаз Торга. Не только глаз, но и рука, голова, пасть, кишки, его слюна и пот… Айне непременно в маленьком черном платье, с её-то размером большего и не надо, а еще на худой белой шее развивается тонкий шифоновый шарфик. Красный, иного быть попросту не может. Сможет ли миниатюрная девчонка перестрелять легион шакалов, если в ее револьверах нет ни одного заряда?
Мысли текли неспешно и ровно и «отмер» мальчишка, лишь, когда Торг всплеснул руками, громко и самодовольно возгласив, приосанившись для пущей важности, – Сделка совершена! Я выполнил часть своего договора, теперь моя очередь собирать дань. Где наша маленькая сеньора, начнем с нее. – волчьи пасти оскалились, а подросток все же с нетерпением повернул голову к Эребу, что стоял за его спиной, странно ухмыльнувшись… знакомым голосом.
Стул падал громко. Красноволосый мальчишка отшатнулся, да с таким рвением, что кувыркнулся со стула, разгромив своим летящим (почти кубарем) телом еще пару сломанных мест для удобного сидения в кабинете финансового воротилы. Коса материализовалась на чистых рефлексах, по телу прошла раскаленная дрожь, а глаза в смеси ненависти, недоумения, ярости распахнулись, потемнев практически до цвета древесных тлеющих углей.
В длинном красном плаще Эреба стоял тот, кто минут десять назад называл себя… Н е и з в е с т н о й  П е р е м е н н о й.
Да, во внешности виднелись странные отличительные детали, пусть и в эмоциональном шоке (очередном) климбат не мог их переварить. Если так пойдет и дальше, то вскоре Десятого ждет эмоциональное выгорание, сделав абсолютно невосприимчивым и жестоким. Общий образ вызвал настолько сильную бурю эмоций, что Инфирмукс вскочил, уже без тени сомнений дать бой. Как… Эреб… – «Какой к бездне Эреб!» – стоп. Это ведь многое объяснят и вспышками возникающую ненависть к нему, неприятие, безумие… странное поведение… враг в собственном теле, более гадкой вещи не могло случиться? Подростка затрясло, белок глаз заволокло черным, а радужка вспыхнула ненадолго.
– Что не так? Я вернул тебе твой облик. – голос Торга прозвучал странно… глухо… с ноткой подозрения… и… с т р а х а.– Все верно. – кивнул Эреб, принявший облик Уробороса, – Только даже Бог не в силах вернуть мне то, что утрачено генетически. Ты выполнил свою часть беспрекословно до последнего пункта. Вернул мне мой настоящий облик. Теперь ЭТО моя настоящая внешность, записанная на генном уровне. – речь на время пришлось прекратить, в живот Эребу уже полетел стул и Инфирмукс, сорвавшись с места, оказался сбоку, своим приемом мешая скорбилусу развернуться. Удар пришелся под дых, а после древком косы по спине.
Легко. Эреб совсем не сопротивлялся, даже когда острая обратная сторона Авазитонес чуть не проломила ему хребет, взрываясь под кожу, скобля позвоночник, едва не высекая искры. Кровь… кровь залила гибкое изящное тело взрослого дриммэйра. Ее было много, ибо порванные сосуды, клочьями висящее мясо и даже виднеющиеся участки белых позвонков… Эреб захрипел от боли, падая на опрокинувшейся стул, заходясь в хриплом кашле. Торг отскочил к стене, такого поведения от клиента он явно не ожидал.
– И не моя вина, что тебе, дорогой партнер, не хватило информационной базы просчитать такой вариант! – четко, хотя и надрывно продолжил скорбилус, не обращая внимания на Инфирмукса… – Выбрать из миллиона возможностей определение «истинный облик» мог лишь настоящий кретин. Самонадеянный мелкий торгаш, без предпринимательской жилки. Ты позор рода…
– Заткнись! Сделка состоялась!
– Она ничтожна, Торг. Перечитай договор, ты предложил нам в р е д я щ и й вариант… а значит, и вторая сделка тоже ничтожна.
Уничтожить это существо? Инфирмукс отшатнулся, чувствуя боль в собственной спине и сейчас, видя как изо рта врага стекают струйки крови он вдруг понял, что не испытывает удовольствия избивая Эреба. Словно смотришь на скорпиона и понимаешь, что это не он. Глаза не обманывают, но что-то внутри орет «мальчик-мальчик, это не скорпион, это твоя домашняя лисица, опороченная врагами!». Черты лица немного отличаются от воспоминания о том… другом.., волосы с каким-то красноватым блеском, и цвет глаз… точно! Цвет глаз! У этого не отвратительно-желтые, а цвета спелой моркови.
Осознав, что еще секунда, и он сойдет с ума, Инфирмукс сделал шаг назад. Эреб повернулся к нему лицом, ухмыльнувшись и выкрикнув то, что подросток и собирался сделать, но придал хорошее ускорение, – Беги от сюда!!!
Окно. Свободное падение и секунды, отчитывающие десятки… сотни этажей. Под телом раскинулся город. Тот самый апокалиптический город, вымерший или мутировавший. Упав в новообразовавшуюся воронку из камня, асфальта и бетона, Десятый вскочил на ноги, слыша позади рык. Нет, то не было стаей, один единственный шакал… мгновенно разрубленный надвое лезвием огненной косы… 
«Где же Айне...»[mymp3]http://cdndl.zaycev.net/10001848/1186615/klimbatika_-_alternativnyy_mir_%28zaycev.net%29.mp3|Альтернативный мир[/mymp3]

Капля чистой-чистой влаги
Падает в бутон у розы.
И садовник, добрый очень
Вырезал её шипы.Мысли разбегаются пугаными белками, в висках стучит кровь, а на концах пальцев уже вовсю искрят электрические токи напряжения. Тело бьет экзальтирующий трепет, природу которого мальчишка, увы, осмыслить не успевает. Он бежит. Бежит, как некогда быстро, красные всклокоченные волосы развиваются огненным хвостом. Похож больше на маленькую комету, чем на самого себя. Страха нет, даже отдаленно-похожей замещающей эмоции.
Гул… грохот… запах паленого песка и железа, еще расплавленного пластика и металла. Город рушится, рассыпается, гнет, создавая ощущение, будто все эти нахлобученный друг на друга декорации держались лишь для этих двоих. Прыжок. Невероятно высокий. Приходится помочь себе руками, оттолкнувшись о только что рухнувшую несущую балку и сигануть через зияющую внизу яму с металлоломом. Пыль залепляет глаза, нос, попадает на язык и режет глотку. Странная пыль – жесткая и колючая.
Интересно, как он смотрится? Климбат чуть было не падает, избежав плачевной участи покатиться кубарем: картинка перед глазами дрогнула, и на несколько коротких секунд Инфирмукс узрел свою юркую недетскую фигурку, несущуюся по апокалипсическому городу, разрушающемуся прямо на глазах. Из-за пыли даже не сразу удается заприметить огромную стаю шакалов преследующих по пятам.
«Все верно говорит смешливая самонадеянная Сату…» – слышит он голос над ухом, а повернув голову в сторону, видит Эреба в облике все того же костяного змея, но длинной не более 50 метров, – «…вот лишь отрицание можно изжить из себя, гнев можно принять, а от торга… бежать…» – даже на миг, на секунду он не подумал, что как-то это не слишком достойно, взять и убежать. Это не побег, это единственный способ победы, когда враг ты сам. Вой и лай шакалов исчезает, растворяется и Инфирмукс уже не успевает затормозить, когда замечает границу города и чьи-то распахнутые объятия. Мир гаснет. Кажется, секунду назад он видел не человекоподобное существо, а сероватую густую дымку разверзшуюся вокруг. Видел или нет?
Или он до сих находится ТАМ?
Почему все ТАК?
Как он мог забыть ЭТО?
Ты вдохнёшь её поглубже
Запах красного окраса.
Но тебе её бутон
Напоминает только мясо.
Подземелье Пандемониума неизменно яркое в своей сочности; живописное в каменных барельефах и монументальных острогах. Он все еще распластан на стене, прикован за запястья, ступни ног, крылья и кончик костяного черно хвоста. «Все еще» или «снова»? Пока что он помнит… помнит – его пытают. Пытают, ради одной цели – сломить, уничтожить, лишить воли, заставить признать собственную моральную и духовную слабость. Признать, что он уступает ИХ богу, а значит, обязан... существовать ради него. «Больные… Помешенные» – воспоминание отголосок давно утерянной мысли. Странные картинки. Уроборос восседает за дальним столом, что-то вычерчивая на адамантиевом пергаменте, а совсем рядом несколько абсолютно незнакомых лиц. Инфирмукс готов поклясться, что часть из них он видел… в настоящем, совсем недавно. Странновая и глупая девочка-климбатка  с огромными глазами, еще кто-то беловолосый… или. Эреб их знает. И конечно, куда без Джалеллы, чертов ублюдок приближается как всегда омерзительно низко и что-то шепчет в самые губы. Отчеканивает слова, выговаривает витиеватые фразы. А Инфирмукс вновь смеется, не обращая внимания на стекающую со лба кровь, мол, худшей пытки, чем ощущать его вонь не придумали. Ядренее, разве что, вонь его хозяина, но тот ведь не любит пачкать ручек.
Картинка идет рябью, словно режиссер меняет кассеты с пленкой или вставляет в одну дорожку новую. Высокий русоволосый парень появляется в кадре внезапно, Онэсонда, разве что, в этом спектакле, какой-то слегка заторможенный. За волосы он держит чье-то тело. С размаху бросает его об пол, смачно пиная, когда девочка сворачивается калачиком.
Черные волосы, хрупкая худощавая фигура, огромные мендаливидные глаза. Климбат специально садится рядом на корточки, дабы вновь схватить иллюзию Айне за клок на затылке и раскрыть ее лицо перед Десятым. Оно перепачкано в кровь, пот и слезы, бедняжка всхлипывает, а ее мучитель говорит, что раз Инфирмукс такой безжалостный, то он явно будет не против, если они все вместе с ней позабавятся на его глазах. Айне визжит и вновь заходится в рыданиях, а самому климбату становится смешно. Смешно до оскомины, до икоты в груди, граничащей с тошнотой.
Неужели тварь с именем Скорбь – а почему подросток уверен, что ее величать именно так – столь обленилась, что даже не соизволила придать Девятой более натуральное поведение. Инфирмукс успел узнать немало черт характера потенциальной подруги за эти несколько минут… часов… лет… веков… или тысячелетий. Тут время аморфно и стекает точно циферблаты на известном холсте. Айне никогда не будет слезливой куклой, это не она. И все вокруг не более чем иллюзия… все застывают, и время замирает…холодные пальцы касаются щеки. Повернув голову в сторону, климбат удивлено охает. Перед ним мать. Нет, не Фтэльмена, а женщина, которую он имел честь лицезреть в мире могущественного хаотичного божества. Который величаться божеством может по праву рождения и расы. Она смеется и сейчас выглядит совершенно нормальной, гладит его по щеке, целует в лоб, точно маленького ребенка, решившего сложную головоломку.
– А я говорила Скорби, что если тебя чем-то и можно прошибить, то лишь экзальтационным ужасом. Непринятием самого факта, что ты перестанешь быть собой и предашь собственные идеалы, но и глупцу понятно, что на подобную задачу у нас попросту нет нейронных ресурсов.
– Кто… ты… такая..?
– Хм… одна из защитных реакций… программ, на страже твоего разума, как и все мои коллеги, встреченные тобой ранее. Мое имя Смирение. Облик у меня, как можешь видеть, твоей забвенной биологической матери.
– Смирение? И… с чем же я должен смириться..? – мальчишка скалится, почувствовал, как сила возвращается в мышцы и есть возможность сломать наручи и порвать цепи, что он незамедлительно делает. Хруст, треск и звук крошащегося камня. Руки горячие, ладони трет друг о дружку.
Смирение пожимает плечами, – да, ты никогда не славился способностью смиряться с тем, что отвратно твоей природе и тебя касается. – её слова приводят климбата в какой-то восторг от осознания. Он в один прыжок преодолевает расстояние от себя до застывшего Онэсонды с Айне и, обкрутив хвост вокруг его глотки, впечатывает тушу в стену, предварительно освободив голову иллюзорной партнерши. Чисто для удовольствия. Смирение лишь усмехается…
– Ты в своем репертуаре. Не хочешь, чтобы даже иллюзия потенциального друга была в неприглядном положении, а?
– Не твое дело. – огрызается климбат, укладывая Айне аккуратно на пол и укрывая какой-то черной, Эреб знает от куда взявшейся вуалью, – Да лишь за то, что эта девчонка не потеряла ориентиров в дебрях окружающего безумия и продолжала ломом двигаться вперед, я готов уважать даже тень иллюзии. Ты лучше скажи, что дальше?
– Собственно, об этом я и хотела поговорить, Информукс, владыка материка Некроделла. Отдаешь ли ты себе отчет, что твое желание п о м н и т ь  может дорого обойтись всем нам – рассудку. Любые социальные связи – угроза, опасность, возможность врагов. Да, они приносят радость и я согласна, что в твоей жизни ее мало, однако заметь, боли, унижений и прочего негатива тоже не много. Айне неизвестная переменная, и когда-то давно одна подобная упорная сделала тебя… – тут «мать» склонила голову на бок, словно подобрать синоним стало практически невозможным, – развинченным. Разлетевшемся. Рисков так много, а потенциальных выгод мало… память делает связь стабильной, а стабильная связь влияет на привязанность, на эмоции и душу. Пока ты забываешь, никто не может оставить свой след в тебе, как бы не пытался. Нет ничего дороже памяти, Инфирмукс, и неужели ради этой климбатки ты хочешь рискнуть практически всем? Знаешь ведь, что есть и иные виды чувств, куда более всепоглощающие, никто не даст гарантии, что они тебя не коснутся. Это рулетка с полным магазином: что-то да выстрелит…
– Погоди-погоди, дорогуша, – климбат складывает руки на груди, – ты что, убеждаешь меня отказаться от поставленной цели? Рехнулась?
«Мать» поджимает губы, аккуратно огибая в плавном движение Джалеллу, – а мы все думаем, что рехнулся ты, приведя эту девочку к нам домой. Она не просто климбат, не просто милая кукла… она такой же хищник, монстр, могущественный и хитрый. Она Чудовище. И она становится исключением для любимой формулы достопочтенного Эреба «Ты вечен на Климбахе». Эреб, наверное, расстроился.
– Я так не думаю. – серьезно и с нотками недовольства и холодного колючего неприятия отвечает, – И хватит мне чистить мозг на предмет что хорошо, что плохо. Я принял это решение еще до начала игры, и, поверь, оно взвешенно. Все нормальные существа живут так, даже такие чудовища, как и я...
– Что ты будешь делать, если и, правда, попадешь в подобную ситуацию? – перебивает «мать» обводя взглядом творящееся вокруг.
– Я не допущу такой ситуации.
– Самонадеянно до глупости, когда-то же допустил.
– Глупость, это бежать от жизни, боясь ее. Глупость, бояться акул и не плавать в море. В чем тогда разница между понятиями «жить» и «существовать»? В чем разница лежать в гробу или бегать скитальцем по зоне без рода, племени и памяти, как это делаю я!? Первые два пережить легко, а вот память… Я существую уже… ксо! Дорогуша, я даже вспомнить не могу, сколько мне блядских долбанных лет!
– Ну-у-у, точно не блядских, ты всегда был недотрогой, – вдруг смеется «мать» поспешно добавляя, – а вообще, немного больше трех тысяч. Хорошо. Твое мнение я уловила, в конце концов, ты хозяин… а в какой-то мере, ты это я. Так что… Мы… с м и р я е м с я  с твоим решением. Напоследок… – все вокруг медленно стало таять, а голос матери ускорился, – от Отрицания ты получил материальный дар, от Гнева эмоциональный, от Торга дар опыта, а от меня знание… я отвечу тебе на вопрос, хотя и не скажу на какой. Ответ… – последние слова уже прозвучали практически в «изнанке», как называл ее Эреб, но, сколько же тут этих изнанок? – желание избавить.
Горло охрипло, Инфирмукс находит себя стоящим на коленях и орущим во всю глотку, руками обхватив голову и прижимая ее к ногам, скорбилус сомкнулся кольцом вокруг хозяина и что-то тихо шепчет, не то заклинание, не то какие-то успокаивающие и ободряющие фразы.
Тишина пронзила мозг, воздух прекратил копошиться в танце миллиарда страждущих молекул. И все же интуиция подсказывала, что времени прошло мало…
– Эреб, сколько я тут валяюсь!? – рявкнул Инфирмукс и скорбилус даже вздрогнул, осознав, что «эреб» стало обращением, а не ругательством сродни слову «черт».
– Девятнадцать секунд.
– Айне! Сату… где Айне? веди меня к ней, мы выбираемся, я встретил последнего и пока мы не найдем друг друга мы не сможем покинуть это место! 
Как-то стало неприятно, не этот ли факт потери вкладывался в начале миссии «найти себя» и не под гнетом мощи спаянных разумов Айне куда-то побежала. Одно хорошо, с ним её скорбилус, это должно помочь поиску.

Рвётся на части наше сознанье,
В месте, где страхи приходят в отчаянье.
Меняется сущность, меняется мир,
Меняется смех одиноких сатир.
У каждого есть прошлое. У каждого длится настоящее. Однако твари сродни климбатам не могут быть абсолютно уверенными, что широкие створки врат будущего для них распахнуты. Вероятно, это объединяло две похожих по мироощущению личности. Нет, сейчас речь не об Айне и Иешуа, и даже не о Эребе с Сату. Уроборос и  Таддеус – олицетворение самоуверенности в завтрашнем дне, так мнил Инфирмукс, приверженец хаотичной жизни.
Наконец-то они добрались до рубикона. В голове медленно разрастался вакуум, отдаленно знакомый, но испытанный ранее лишь раз. Айне светилась воодушевлением, даже ее детское личико преобразилось, приобретя немного заостренные одухотворенные аристократизмом черты. Пусть звучит нелепо, но именно такой увидел ее Десятый.
Оценивая собственные реакции, мальчишка отдавал отчет, что был немного заторможен, немудрено. Так и должно быть, ибо именно его «мозг» болен органически, и если со стороны этого не видно… в реальном мире… то в глубинах подсознания отчетливо можно наблюдать, как поведение и реакции красноволосого подхватывает волна стихии, несет в лишь ей видимые берега.
Наблюдать за общением Сату и Айне было приятно, словно за трепом близких родственников. Странное ощущение, породившее лишь на миг чувство теплоты где-то в районе груди.
Эреб лишь усмехнулся, разумеется, не меняя пока обличие на хотя бы отдаленно-гуманоидное, так и ставшись в личине костяного змия, – Эко, барыня, – насмешливо, но абсолютно беззлобно откликнулся шипящий баритон скорбилуса в адрес Сату, – уже и личина вполне приемлемой для общения с носителем формы, ей, видите ли, уродством чудится. – Разумеется Эреб смеялся, именно смеялся, а не насмехался, а если и насмехался, то и над Сату, и над самим собой, о чем ярко показали его дальнейшие слова, – а внешность злейшего врага твоего носителя с яркими отклонениями в психике не хотела? Так что не кликай беду, а то вдруг судьба подшутит жестоко и завтра ты проснешься в личине Танддеуса? Тьфу-тьфу-тьфу. – Эреб даже постучал хвостом о какой-то задеревенелый сук, торчащий из стены, но столь древний, что напоминал художественную загогулину бестолкового и явно недооценённого ландшафтного дизайнера.
Инфирмукс скривился, не то пытаясь ухмыльнуться, не то изобразить на лице недовольство змием, – знаешь… нам с тобой надо будет серьезно поговорить… – пауза, непростительно долгая, однако не нарушенная и звуком, – Эреб.
Послышалось странное гортанное мурлыкание, а после чуточку насмешливый, воркующий и завлекающий голос виновника, – музыка для ушей, мальчик мой. Повтори, сделай зверушке приятное.
Это высказывание как-то сразу разрядило ауру вокруг климбата, он расслабился, усмехнулся, потерев весок, – Эреб. Эреб. Эреб. Странно понимать, что по двадцать раз в день я поноси всех кого можно твоим именем, но сейчас не об этом. – мальчишка внимательно посмотрел на Айне, на губах сама собой растянулась вполне дружелюбная улыбка. Девятая заговорила. Извинилась… по мнению Иешуа, совершенно зря. Высказалась на счет Скорби, в чем парень был с ней полностью согласен.
– Айне, это спаянный ментальный кокон, где многие мозговые процессы, если так выразиться… проходили на чистых инстинктах. Знаешь, как во сне бывает… никогда бы не поступил в реальности так, как порой поступаешь во снах. Но поступки здесь истинны, они часть души… поэтому не стоит извиняться, так было нужно и тебе и мне.
Он немного помолчал, обдумывая ответ. Айне хотела знать, что было с ним… приятно.
– Ты верно сказала, Скорбь не такая, как прочие. Я тоже усел с нею встретиться. И со Скорбью, у меня она приняла вид безысходности, и со Смирением. Кажется, все получилось, хотя в таких сложных вещах, где задействованы тонкие эфирные субстанции трудно судить. Альбом тоже при мне… может, даже, опробую вернуться к старому хобби.
– Ладно… нам пора возвращаться, – мальчишка взъерошил алые космы и прикрыл глаза, совершая манипуляции с ментальной магией. Секунда и они вновь оказались в уже знакомом месте «космического» подсознания. Очередной пласт разума, очередные литые рубиновые осколки. Уже виденный океан внизу. Айне могла наблюдать странное явление, как один из больших осколков, с пляшущей внутри ее собственной мордашкой (проигрывались раз за разом воспоминания Инфирмукса об Айне), отрастил себе черный мощный хвост, в виде цепи и бросил его в воду, точно якорь. Секунда и этот осколок оказался в безопасном расстоянии от всех остальных, движущихся хаотично и разбивающихся друг об друга в непрерывном танце. Он примостился рядом с единственным таким же, где тоже плясали воспоминания… о некой женщине с розовыми волосами. Два одиноких осколка.
– Пока все идет как надо. – негромко проговорил Эреб, – Инфирмукс, не забудь…
– Ах да… Айне, – парень подошел предельно близко, точно боясь, что девочка его не услышит, да и заговорил не тихо, – сейчас я останусь тут, для… ну, мозговой перепрошивки, или вроде того. Я останусь тут с Эребом. Поэтому ты очнешься одна, оставь мое тело там, где лежит, закрой пещеру камнем. Я очнусь через пять шесть часов и мне потребуется отдых, тебе тоже. Поверь. Это здорово жрет магическую энергию. Не хуже длинного изнурительного боя с равным врагом. И… надеюсь на скорую встречу… – он весело подмигнул и развел руки. Все исчезло. Растворилось. Рассыпалось.
Кровь поступает пульсацией вен
И тормозит у сосудистых стен.
[abbr="float:right"][/float]Айне очнулась там, где они начали свою игру. Над головой только что разлетелся на искры странный пульсирующий шар в кольце неведомой энергии, Инфирмукс не очнулся, а продолжил спать мертвецким сном, однако в пещере они не были одни. Рядом на каменистом выступе сидела женщина. Та самая женщина из второго кристалла и мира Отрицания. Красивая. Длинные розовые волосы спадали сейчас до плеч, платье совершенно не свойственное миру Климбаха, скорее подходящее для родовитой придворной дамы какого-нибудь богатого королевства. Ухоженная до последнего ногтя. Она восседала с небольшой книжицей, положив ногу на ногу. Обложка гласила «Птица страсти», похоже, жанр самый что ни на есть попсовый женский роман.
Книжка улетела куда-то в стену, как только Фтэльмена заприметила Айне. Всплеснув руками и спорхнув с насеста, она подбежала к девочке, схватив странную корзинку в углу. В ней было… хм… вода – три литровые бутылки. Около пяти десятков странноватых пирожков, но пахли они подозрительно… Айне быстро поняла, пирожки мясные и мысо в  них с кровью. Похоже, Фтэльмена оприходовала кого-то разумного, а еще несколько сладких калорийных фруктов и шоколад. Не прошло и секунды, как климбатка поняла, для чего все эти дары и почему они впихнуты именно ей в руки. Фтэльмена разве что пирожок не запихнула прямо в рот, но явно намеревалась это сделать.
Дикий голод, несоизмеримый и жуткий, а еще жажда. Притом хотелось не обязательно мяса, а просто есть, что угодно. И пить – воду.
– Привет, милая! – весело защебетала женщина, – Я Фтэльмена, названная маменька Инфирмукса, который как всегда учудил, хоть плачь, хоть вешайся… у меня даже нет слов! Ты, кажется, Айне? Кушай, пей, не стесняйся. Говорю сразу, вы тут провалялись две недели, так что… эм… не пугайся ускользнувших дат, хотя… кажется твоя зона под твоим строгим колпаком, надеюсь, там все в порядке… – мало ли, вдруг заговорщики расшевелились. У любой власти есть аппозиция и она сразу просыпается, когда эта самая власть куда-то исчезает – читалось между трок.