В мире было много вещей, в которые Эйлин не верила, например в примету или вечную любовь. И среди этих вещей скрывалась ничем не провинившаяся удача. Удачи не бывало, существовали лишь совпадения: некоторые выгодные, некоторые болезненные. Было ли удачей то, что она встретила девушку, что решила ее вылечить? Нет, ни в коем случае. Эйлин знала, что она максимизировала свои шансы на помощь, переместившись в город. Она знала, что найдет хоть кого-нибудь, когда окажется здесь, что поможет если не из добродушного порыва, то хоть за хорошую плату. Это не была удача, это был хороший просчет. Потому что в какой-то момент она не побоялась взять вожжи судьбы в свои руки и сделать выбор, который привел к лечению. И никакая удача здесь была ни к чему, и никакие звезды не сходились на этой встрече, которую наивные глупцы могли бы назвать судьбоносной.
Открывая глаза, она смотрела в потолок, осторожно втягивая в себя воздух. Лучше, гораздо лучше. Ей практически уже даже не было больно, практически даже не хотелось просто расслабиться и упасть обратно во тьму. Расслабляться было нельзя, это Эйлин знала слишком уж хорошо: споткнись, и ты состаришься, остановись, и ты умрешь. Сейчас, как и во все дни до этого, она должна была сжать свою волю в кулак, и подниматься с земли. Плевать, что совсем недавно ее тело покрывала спекшаяся с грязью кровь. Она все еще была воином, и не собиралась сдаваться. Она сделала еще один вздох, приподнимаясь с кровати на своих руках. Тело вело себя так, будто бы прямо сейчас сломается - оно вело себя так, будто бы действительно несколько часов назад было близко к смерти. Плевать, это не имело никакого значения. У Эйлин не было времени на то, чтобы разлеживаться здесь. Она была не одна: она была ответственная за целый Орден, и Орден ждал ее назад. И даже когда она думала, что больше не может; когда думала, что уже закончила, она не могла остановиться, пока не победит. Вот так.
- Спасибо, - ее голос даже не был скрипящим - сильный, но холодный, отдаленный. "Поднимайся. Ищи силу. Я не приму от тебя поражения." Она смотрела на белую сорочку, так нелепо смотрящуюся на ее теле. Нежная белая ткань совершенно не шла к этим холодным глазам и телу, которое украшали шрамы подобно тому, как звезды украшали звездное небо. Украшали, подобно самым искусным украшениям. Шрамы были прекрасны: они значили, что ты выжил. И сколько шрамов на тебе было, столько раз ты и выжил. На мертвых телах не затягивается кожа. - Скажите мне, как Вам отплатить, и я буду щедра. - Она поднялась в сидящее положение с трудом, которого не должна была испытывать. Тело выло подобно ветру, просачивающемуся через трещину в окне. Желание что-то делать вытекало капля за каплей, и надежды давно уже ни на что не осталось. И как и сил, в общем-то, тоже. Эйлин упрямо поднимала взгляд, холодно приказывая своему сознанию подняться на ноги еще раз. И не раз, и не два, и не одну сотню раз. "Поднимайся."
Тонкие ноги выскользнули с кровати, опускаясь на холодный пол. Кажется, кто-то вылечил на ней все, до самого последнего синяка. А значит, что и боль была остаточной. То была лишь усталость, из-за которой ей было трудно даже вставать. О, Эйлин пришлось пережить уже столько, что сдаваться сейчас было бы несуразно. Значит, нужно было вновь вобрать в себя ту силу, что помогала идти вперед все это время, и вновь ее выпустить. Выпустить, и вернуться в бой. В конце-концов, пускай Эйлин никогда и не верила в судьбу, она верила в то, что все они были созданы для того, чтобы продолжать бой. Каким бы ни был этот бой и где бы он ни происходил. В первую очередь, конечно, в собственном же сознании. Победа всегда была внутри. "Поднимайся." И она встала на собственные ноги, словно бы сама удивляясь тому, как просто это было: балансировать на них. Сила должна была вернуться к ней достаточно скоро. Во всяком случае, в это хотелось бы верить. Потому что вне зависимости от того, как она будет себя чувствовать, она не остановится.
- Я могу получить обратно свою одежду?